Локнит Олаф Бьорн. Талисман всадника

   — Верно, верно, — поддержал меня высокий седой старик, ехавший по правую руку. — Веллан, запомни раз и навсегда: впервые за всю историю Пограничья мы едем с государственным визитом в соседнюю великую державу! Так что изволь выглядеть благородным дворянином. Сиречь (старик на память процитировал строки «Чистого Зерцала», известного куртуазного наставления) «пальцами в тарелку не лазать, громко не хлюпать, перстов об одежду и скатерти не вытирать, с соседями из-за куска не препираться».
   — Скучные вы, — пренебрежительно ответил поучаемый. — Хорошо, молчу. Не буду хлюпать. Не буду персты вытирать вообще ни обо что. Стану волком и буду тихонько грызть кости в углу. Идет?
   Вот такой разговор.
   Я еду посередине, справа на длинноногой полукровке немедийской и тауранской пород лошадей гарцует Веллан, сын Арта, глава нашей многострадальной Порубежной управы. Слева подталкивает шпорами гнедого коня Эрхард, король Пограничья и прилегающих земель. Эртель едет далеко позади — король предусмотрительно поставил племянничка-наследничка присматривать за обозом, чтобы они постоянно не цапались с Велланом и не оглушали благочинный строй монаршего посольства громкими переругиваниями и непотребными воплями. Посему Эртель отделен от нас четырьмя крытыми фургонами, в которых мы везем продовольствие и обширный набор подарков для Тараска Эльсдорфа и его придворных: меха, изделия подгорных мастеров Граскаальского королевства гномов и несколько бочек настоящего высокогорного меда, исключительно ценящегося в полуденных землях. Насколько я подозреваю, Веллан и Эртель с самого выезда из Вольфгарда строят коварные планы по похищению одной из бочек. Обжоры.
   Да, действительно, король Пограничья создает, так сказать, исторический прецедент — едет в гости к немедийскому государю. Его ближайшее окружение составляется из меня, как придворного мага, наследника престола Эртеля, Веллана, командующего нашей немногочисленной охраной (полтора десятка людей и полтора десятка оборотней) и, как это ни странно звучит, посланника короля Граскааля Дьюрина VIII. Сначала предполагалось, что вместе с нами отправится старый Фрам по прозвищу Мрачный, однако Фрам ехать категорически отказался, сославшись на занятость. Он теперь руководит строительством королевского замка в Вольфгарде, каковое строительство поручено нашим союзникам-гномам, не имеющим себе равных в искусстве сооружения каменных крепостей. Фрам, посоветовавшись с гномьими старейшинами, отослал в Немедию дальнего родственника — Дарта, сына Торира, из тех, что именуются «молодыми, да ранними». Этот рыжебородый гном совсем недавно отпраздновал совершеннолетие (по меркам подгорного народа, гном становится взрослым в сорок четыре года — известно, что карликам отмерен длинный срок жизни, и взрослеют они позже людей), но поскольку Дарт являлся сыном старейшины одного из уважаемых кланов было решено, что представлять гномов на коронации будет именно он.
   Пожалуйста — позади наших скакунов гордо месит снег низенький лохматый пони, в изобилии обвешанный серебряными побрякушками, а в седле громоздится достойный посол государя Дьюрина. Борода веером, нос кверху, щеки для важности надуты. Я достаточно близко знаком с народом гномов, чтобы утверждать — до истинной гномьей основательности и суровости Дарту еще расти и расти. Но в Немедии он произведет впечатление, ибо во владениях Трона Дракона нет поселений гномов. Только, кажется, в Шадизаре существует небольшая община карликов из Кезанкийских гор.
   С той поры, как почтовые птицы доставили в Вольфгард невероятное сообщение о внезапной смене власти, никаких новых депеш из Бельверуса не приходило, если не считать доставленного гонцами в форме немедийской гвардии торжественного приглашения, на праздник коронации.
   Я немедля напросился в посольскую свиту ради того, чтобы лично убедиться в нерушимости магического равновесия на соседских землях. Все-таки я не зря отношу себя к немногочисленной негласной гильдии волшебников-равновесников, не отрицающих, но и не поддерживающих как Тьму, так и Свет. Я полагаю, что в мире должно хватать поровну и того, и другого, ибо только во Тьме узришь ты зарождение Света, и лишь в сравнении с черным познается белое. Равно как и наоборот.
   Прозаичные оборотни, выслушивая мои разглагольствования о природе двух Великих Красок, угольной и снежной, не упускают случая поддеть: мол, твоя замечательная теория Равновесия вполне применима к иным сферам бытия. Не напившись, не познаешь похмелья, не впав в плотский грех, не родишь ребенка… И так далее. Веллан с Эртелем, конечно, ребята добрые и симпатичные, но ужасно невоспитанные. И необразованные. Воображаю, как на нас будут смотреть при немедийском дворе — как на странствующий зверинец с медведями и волками.
   Меня могут спросить: как связаны между собой путешествие в Бельверус и мои подспудные тревоги о нарушении Равновесия?
   В своих предыдущих записках я упоминал, что человек, сведущий в искусстве волшебства, гораздо острее чувствует напряжение, возникающее в сети магической силы, опутывающей наш мир. Не говоря лишних слов, замечу только одно — Полдень начинает угрожать явившейся из Ниоткуда чужой магией. С каждым шагом, с каждой пройденной лигой, приближающим меня к Немедии, я вижу, как горизонт затягивает багровым туманом, не рожденным человеком, гномом, оборотнем или любым другим разумным существом Хайборийского мира.
   Впервые о таинственной напасти сообщил герцог Мораддин в паническом письме, прибывшим с ястребом-перепелятником. Но сейчас у Мораддина уже ничего не спросишь — герцог Эрде, как утверждают, погиб во время народных волнений в Бельверусе. Может быть, он пытался как-то противостоять новоявленной угрозе и вступил в битву с противником, несоизмеримо превосходящим его силы? Не знаю. Я просто вижу, как где-то в сердце нашего материка налилась прохладной багровостью гнойная язва.
   Что-то, Нечто, вернулось из прошлого. Прошлого, в котором еще не появились следы человека. Прошлого, принадлежащего другим, чуждым для нас народам.
   И Нечто действует. А, возможно, его заставляет действовать чья-то недобрая или бездумная воля.
   Наша весьма скромная компания выехала из Вольфгарда по Немедийскому тракту, идущему вдоль границы Бритунии, обогнула Соленые озера, оставила позади поворот дороги на Менору — один из крупных городов в Полуночной Немедии — и постепенно приближалась к Эвербаху. Почему я именую компанию «скромной»? Ха! Представьте, как будем смотреться мы, обитатели Пограничья, лесовики и простецы, рядом с посольствами иных государств!
   Коронация — дело серьезное, потому в Бельверус съедутся монархи большинства дружественных Немедии стран Заката: Альбиорикс Бритунийский, Балардус из Кофа, наверняка явится представитель короля Офира — вот интересно кто стал королем в Ианте после недавней войны с Аквилонией? У Амальрика не было прямого наследника, значит, золотым венцом Ианты вполне мог завладеть один из великих герцогов. О том в Пограничье ничего не известно… Приедут аргосцы, шемиты, зингарцы, возможно, прибудет даже знаменитая Тарамис — королева Хаурана. Одним словом, на эту изумительную ярмарку тщеславия пожалует большинство самых богатых, самых уважаемых и самых, прошу простить за неудачную метафору, «полновесных» государей и государынь, владеющих землями к Закату от Кезанкии и Турана. На этом ослепительном фоне бедные представители Пограничья покажутся совершенно незаметными.
   Конечно, Эрхард после прибывшего в Вольфгард приглашения немедленно выделил деньги из казны для пошива парадных одежд свите и самому себе. Наши безыскусные швецы не придумали ничего лучше, как взять темно-зеленую парчу цвета малахита, украсить костюмы драгоценными мехами Полуночи (мантию Эрхарда, к примеру, сшили из шкуры дрохо, гигантской снежной ящерицы, отличающейся изумительным серебристо-белым мехом), обляпали парадные колеты ограненными гномами камнями и золотым шитьем, а в итоге посольство выглядело примерно также, как свита небогатого барона, решившего не ударить в грязь лицом перед соседями-герцогами. Немного безвкусия, немного дорогих украшений, самую чуточку вышивки и много-много гордости. Гордость — единственное, чем Пограничье обладает в избытке. Мне хорошо, я волшебник. И должен носить соответствующее статутам гильдии одеяние.
   Обычно я таскаю черную хламиду с золотым кругом на груди и заплатками — следами неудачных магических опытов. Однако на сей раз я заказал просторный балахон из тончайшей алой шерсти с черными плащом на белой подкладке и вышитым капюшоном. Пускай одежда символизирует то, что я маг-Равновесник. Вдоволь белого, вдоволь черного, а основной цвет — пронзительно-красный.
   Эртель немедленно заявил, что черное и белое, смешиваясь, образуют вовсе не красное, а серое. За что был нещадно бит посохом, который я ношу больше как полезную в дороге вещь, нежели как символ волшебства.
   — Глухомань, — Веллан хмуро поглядывал на снежную холмистую равнину. — Заметили, мы доселе не встретили ни одного всадника? На дорогах пусто, хотя соляные копи работают круглый год и обозы с солью постоянно уходят на Полдень.
   — В Эвербахе, наверное, открылась весенняя ярмарка, — поразмыслив, ответил Эрхард. — Все уехали в город. Видишь замок на холме?
   Мы дружно посмотрели влево. Действительно, замок. Небольшой, с двумя боковым башнями и квадратным донжоном. Я, чтобы рассмотреть постройку во всех подробностях, шепнул резко обостряющее зрение заклинание «Орлиный глаз», крепость приблизилась, а я охнул и натянул поводья лошади.
   — Что за ерунда! — громко сказал я. Король и Веллан обернулись — привыкли, что я никогда не пугаю их просто так, если не считать мелких магических шалостей и шуток. — Над главной башней вымпел!
   — Чего здесь удивительного? — фыркнул Веллан. — Знамя местного барона, ничего больше.
   — Три оранжевые, три черные и снова три оранжевые полоски ткани, — я вытянул руку, показывая. Оборотни, конечно, не рассмотрели — слишком далеко. — Знаете, что это значит?
   Эрхард кивнул. Веллан вопросительно воззрился на меня. Я объяснил:
   — Девять подобных полос означают, что в округе действует большая разбойная шайка, сами разбойники объявлены злодеями короны, а владелец замка, как верный подданный короля, участвует в их поимке. Когда над укреплением поднимают такой символ, любому немедийцу становится ясно: на принадлежащих сеньору землях неспокойно, дружина собрана и вооружена, мирным путникам же лучше остеречься…
   — Серые демоны Нижней Сферы! — выругался Эрхард. — Только этого нам не хватало! Эртель! Эртель, быстро сюда, дубина!
   Наследничек, заслышав истошный вопль дядюшки, появился незамедлительно. Человеку постороннему будет довольно сложно отличить Эртеля от Веллана — оба беловолосые, голубоглазые, с весьма похожими лицами. Веллан разве что повыше да посухощавее.
   — Ну? Зачем звал?
   — Не перечь королю! — рявкнул Эрхард, хотя племянник ему вовсе не перечил. Пока, по крайней мере, — Передай по цепочке — смотреть в оба! На баронской крепостишке болтается знак тревоги. Видать, пошаливают на дорогах. Оружие держать под рукой.
   — Ох, пасть Нергала! — выдохнул Веллан. — Гляньте-ка на дорогу! Тотлант, однажды я тебя собственноручно зарежу! Накликал!
   Тракт примерно в лиге от нас уходил за высокий холм с черным скальным выходом на вершине. И как раз из-за этого холма на дорогу вывернул довольно большой отряд, числом не менее тридцати всадников. Искрящееся облако снежной пыли за лошадьми, звяканье уздечек, глухие удары подков о наст. Знамен никаких, что скверно. Дворяне всегда разворачивают фамильные штандарты.
   — Как поступать, знаете, — процедил король. — Первыми не нападать. Попробуем отбрехаться. Тотлант, держи ухо востро.
   — Понял, — я снял теплые перчатки из собачьей шерсти и начал разминать пальцы. Любого неприятеля можно испугать волшебством — создать жутковатую иллюзию, применить боевую магию. В последней я не являюсь особым знатоком, но кое-что предпринять могу. Огненные шарики, ледяной дождь, когда нападающих побивают появившиеся из воздуха острейшие ледяные стрелы, заклинание «Рыболовная сеть», сковывающее движения врагов… Старинные, давно опробованные и самое главное — действенные фокусы.
   Всегда удивлялся, насколько слаженно действуют люди и оборотни, ходящие под водительством Эрхарда.
   Несколько безмолвных приказов-распоряжений, отдаваемых при помощи жестов, и вот на дороге выстроился полукруг повозок, своего рода маленькая походная крепость, арбалетчики укрываются за фургонами, всадники с мечами расположились возле оконечий полукруга.
   В крайнем случае можно будет бросить подарки и на галопе уйти в сторону границы — я прикрою отступление магией и собью с толку преследователей. Доберемся до владений Пограничья, а там не страшны ни демоны, ни люди. Во-первых, леса нашей страны чужаков не терпят, во-вторых же возле ближайшего к рубежам поселка-бурга рыщет наша дорожная стража — большой и отлично обученным отряд.
   — Кто такие? — странные всадники остановили лошадей, не доезжая пятнадцати шагов до повозок. Предводительствовал возможными супостатами высокий молодой человек с выбивающимися из-под меховой шапки русыми волосами. Судя по одежде, дворянин. Все в кольчугах — блестящие рукава кольчатой брони выглядывают из-под накидок. — Назовитесь!
   Эрхард, Веллан и Эртель переглянулись. На грабителей непохоже — разбойников обычно не волнуют имена тех, кого они намерены обчистить.
   Эрхард положил руку на клинок, дабы извлечь его при первой же опасности, и медленно выехал вперед. Я тем временем пересчитал чужаков по головам — тридцать два человека.
   — Мое имя — Эрхард, сын Этельвульфа! — заявил оборотень. — Король Пограничья и союзного королевства людей, оборотней и гномов!
   В рядах немедийцев возникло некоторое замешательство. Русоволосый вожак словно позабыл человеческую речь, однако потом встрепенулся, сделал знак кому-то из своих и сошел с седла. Точно, нападать не будут. Может быть, это дорожная стража? Нет, непохоже.
   Едва мягкие сапоги предводителя коснулись снега, над отрядом взвился штандарт, какого я прежде никогда не встречал. В основе лежало немедийское знамя — черная, белая и красная полосы. Однако привычный дракон трона Бельверуса на стяге отсутствовал. Вместо золотого крылатого змея квадратное полотнище украшала неизвестная никаким геральдическим уложениям Заката и Полуночи крупная восьмилучевая звезда. Вырезана из куска белого шелка, обведена по контуру красным окоемом, а с обеих сторон — расправленные крылышки. Скорее всего, орлиные.
   Вожак подошел к коню Эрхарда, левой рукой снял круглую шапку, правую ладонь, сжатую в кулак, положил на грудь — немедийский жест приветствия — и преклонил колено.
   — Счастлив приветствовать ваше королевское величество, — сказал человек, поднимаясь по жесту Эрхарда и с любопытством глядя на наш вымпел, поднятый кем-то из дружинных: бело-зеленое продолговатое полотнище с черным силуэтом волчьей головы. — Если будет позволено королем, я представлюсь.
   Эрхард милостиво кивнул, дозволяя.
   — Эдмар, граф Крейн, владетель графства Крейн, что на Соленых озерах. Могу ли я осведомиться о цели вашего путешествия?
   — Э-э… Вообще-то мы едем в Бельверус, — слегка обескуражено ответил король. — Я сам, наследник трона и посол королевства гномов Граскааля Дарт, сын Торира из клана Ниди Топора. К вашим услугам, граф. Вы — дорожная стража?
   — Не сказал бы… — хитро улыбнулся Крейн. — Государь, моя просьба может тебя удивить, но… Я, как владелец этих земель, именем короля Нимеда просил бы вас повернуть обратно. Нет, это не нарушение законов гостеприимства…
   — Можно говорить понятнее? — буркнул Веллан. — Мы люди простые и всех ваших куртуазий не понимаем.
   Граф Эдмар развел руками, улыбнулся еще шире и сказал:
   — Проще? Извольте, благородные месьоры. В Немедии мятеж. Мятеж против узурпатора Тараска Кофийского, принца короны, незаконно захватившего власть. Заметьте, принца короны, а не принца крови!
   — Ясно. По старинным традициям «принцем крови» именуется только прямой родственник монарха — брат, сын или родной дядя. Остальные родственники, составляющие династию, именуются «принцами короны». Будь проклят этот напыщенный этикет, в хитросплетениях которого не сумеет разобраться никто кроме специально обученных герольдмейстеров!
   Граф тем временем продолжал:
   — Вы представляете нашего полуночного соседа, славное Пограничное королевство, живущее по своим законам, каковые уважаются немедийцами. Так будьте же добры уважать законы Немедии. Нельзя оказывать почтение захватившему трон самозванцу.
   Эрхард метнул в мою сторону взгляд, в котором огромными буквами читалось: «Он, наверное, сумасшедший!».
   Я подумал, что настало время вмешаться.
   — Моя имя Тотлант, сын Менхотепа из Луксура. Волшебник при дворе государя Эрхарда, — я медленно выехал вперед. — Сударь, мне странно слышать речи, которые произносятся от имени короля Нимеда, недавно почившего и погребенного. Мы, знаешь ли, получаем известия от соседей и уверены, что в результате бунта, свое временно подавленного принцем Тараском, семья короля Нимеда погибла… Как ты, граф, можешь объяснить эти слова?
   — И все же я настоятельно просил бы… — упрямо сказал человек, назвавшийся графом Крейном, но вдруг наши кони чуть присели, прядая ушами. Никогда не подумал бы, что можно издавать столь пронзительный свист, лишь сложив пальцы и сжав их между губами. Свистел один из соратников Крейна.
   — Прошу извинить, — быстро сказал Эдмар. — Нас прерывают. Послушайтесь совета, поезжайте домой. Когда будет объявлено о возведении на престол истинного короля, я лично встречу посланников Пограничья на рубежах Немедии и предоставлю самый почетный эскорт, который позволят создать мой титул и мое состояние. Уезжайте, в стране очень неспокойно!
   Граф бросился к лошади, не касаясь стремян, взлетел в седло, отряд с места взял галоп и вскоре исчез в белесом вихре поднятой копытами лошадей ледяной пыли.
   — Ничего не понимаю… — сказал я. Веллан отозвался:
   — Зато я понимаю. Глянь!
   Со стороны той самой крепости, которую мы видели на холме, крупной рысью подходили очередные гости. Вымпел местного барона — белый лосось в синем поле — и знамя Немедии, только теперь не с загадочной звездой, а с давно знакомым драконом. Интере-есно…
   Часть большого, не менее сотни бойцов, отряда поскакала догонять графа Эдмара, а еще два десятка приблизились к нам.
   — Именем короля Тараска, назовитесь!
   Пришедшие из замка люди носили темно-серую форму приграничной охранной гвардии королевства.
   Дальнейшую сцену можно не описывать: она служила точным повторением предыдущей, с вежливыми расшаркиваниями, коленопреклонением и долгим выяснением, кто именно теперь в Немедии король.
   Офицер со знаками различия полусотника, выслушав наши удивленные речи, лишь поклонился и сообщил следующее:
   — Уважаемым гостям не стоит беспокоиться. Да, возле Соленых озер действительно появились разрозненные шайки мятежников, не признающих власть Тараска Эльсдорфа, однако впредь государя Эрхарда и его почтенных сопровождающих не побеспокоят. Я доложу капитану, и вам непременно выделят полусотню охраны вплоть до Нумалии, а возможно, и до Бельверуса. Нижайше прошу заночевать в замке Лахт…
   — Заночевать? — скривился Эрхард. — Благодарю, сударь. Нам это не требуется. Середина дня, мы успеем проехать много лиг, а опаздывать к коронации я не желаю. Мы направляемся в ближайший город, в Эвербах.
   — Это небезопасно, — возразил пятидесятник. — Вы вновь можете столкнуться с бунтовщиками.
   — Как столкнемся, так и разойдемся, — рявкнул Эртель, которому надоело слушать, как дядюшка и немедиец переливают из пустого в порожнее одни и те же слова. — Сами разберемся! У короля достаточно охраны, чтобы дать отпор любым недоброжелателям! Желаю счастливого пути и удачной охоты на мятежников!
   Эртель подал остальным несколько сигналов ладонью правой руки, фургоны вновь построились в ряд, и мы отправились на Полдень.
   — Как прикажете такое понимать? — после долгого молчания вопросил у меня Эрхард. — Какой-то бунт… Нимед… Конечно, я понимаю, Тараск сел на престол при не совсем ясных обстоятельствах, но ведь он является королем по всем законам?
   — Возможно, — ответил я. — Но только в случае, если наследники Нимеда действительно погибли. Любопытное знамя у графа Крейна… Красно-белая восьмилучевая звезда. Да еще с крыльями…
   — И что в этом любопытного? — осведомился Веллан.
   — Да почти ничего. Если не считать, что данный символ не используется уже восемь с лишним тысяч лет. Узнать о нем можно только из древнейших исторических трактатов.
   — Тотлант, тебе повсюду мерещатся призраки прошлого, — рассудительно сказал король. — Какие восемь тысяч лет? До Атлантиды, до Валузии! При чем тут звезда о восьми концах? Немедийские мятежники могли сами придумать такую эмблему!
   — Не верю в подобные совпадения, — тихо, но упрямо ответил я. — Этот знак считался запретным на протяжении восьмисот столетий. Звезда Роты-Всадника.
   — Чушь! — рассмеялся Эрхард, а Веллан громко изобразил на губах пускание ветра. — Ничего себе, Роту-Всадника приплел! Да еще неизвестно, существовал ли он на самом деле! Оставь эти глупые мысли! Прошлое не возвращается!
   Эрхард был не прав. Однако его неправоту мы осознали лишь со временем.
 
   4 день Второй весенней луны.
 
   Эвербах по меркам Пограничья — очень большой город. Он даже крупнее нашей столицы — Вольфгарда. Грамотно выстроенная крепость о восьми бастионах, огромный рынок, целых двадцать кварталов, обороняемых помянутой крепостной стеной, все дома каменные и только в предместьях, находящихся за громоздкими оборонительными сооружениями, можно найти деревянные строения. По сравнению с Вольфгардом — невероятно большое поселение. И не просто поселение, а главный город графства Крейн. Бесспорно, Эвербах подчиняется лишь короне, а вовсе, не графу, на чьих землях стоит, посему над ратушей болтается трехцветное знамя Немедии, а вовсе не вымпел землевладельца, здесь квартируют пять кавалерийских сотен гвардии короны, есть свое отделение Вертрауэна и назначенный королем управляющий, который одновременно выполняет обязанности протектора, командира войска и главы налоговой управы.
   Вообще-то, как говорят, должность губернатора провинции Соленых озер должен был занимать принц крови и наследник Нимед-младший, но в связи с печальными обстоятельствами, повлекшими гибель принца, на маленьком троне большой провинции Немедии остался прежний управитель — барон Остарт. Человек преклонных лет, блюдущий старые привычки и традиции.
   Именно благодаря барону Остарту наше великое посольство въехало в Эвербах с наиболее возможной помпой. Конечно, Пограничье — не самое почитаемое государство на Полуночном закате Материка, однако за последние годы Эрхард заставил соседей проникнуться уважением к нашим отдаленным пределам, осененным тенью Граскааля. Пограничье доставляет в Немедию весьма ценные товары — мех, золото, драгоценные камни, металлы, дерево (в Немедии очень много лесов вырублено), а если уж помянуть о чудесных поделках гномов… Словом, немедийцы решили, что с Пограничьем лучше дружить, чем не замечать вовсе, и стали нашими лучшими торговыми компаньонами.
   Между прочим, мы (я, Эрхард, Эртель и Веллан) оставили на управление страной не какого-нибудь герцога (а герцогов-то у нас в Пограничье всего двое — Эртель как наследник трона, и Веллан — чтобы смешнее было… Оба титула пожалованы королем, но их никто не воспринимает всерьез, в том числе и сами носители благородных званий)…
   Так вот, право регентства над союзным королевством Пограничья, Граскааля и Вольных Земель на время отъезда Эрхарда передали купцу.
   Торговцу. Лавочнику. А именно — почтенному Стеварту из рода Сольскель. А что? Стеварт — мужик умный, и своего не упустит, и короне послужит от всего сердца. Может быть, наши традиции можно считать варварскими, но Пограничье трудится лишь к выгоде, ибо Выгода и торговля — наиглавнейшая задача. Без торговли между Полуночью и Полуднем Пограничье не смогло бы существовать.
   Вернемся к Эвербаху. Умный Эрхард заранее послал одного из своих оборотней к городу, дабы тот донес весть о прибытии короля, почтеннейший месьор Остарт решил не ударить в грязь лицом и организовал встречу. Возле городских ворот нас ждали выстроенные почти в ровный ряд конные сотни, господин губернатор лично поддержал стремя королю, а затем произнес прочувствованную речь о любезной дружбе и душевном согласии меж великой немедийской монархией и «расцветающим как бутон розы королевством Полуночи», нас устроили в лучшем доме Эвербаха, а именно в резиденции его милости Остарта и…
   И все бы было хорошо, если бы не внезапная смена власти, происшедшая прямиком в тот же день.
   Едва мы успели расположиться в удобнейшем и богатом доме губернатора, едва лошади были поставлены в конюшни, а усталый Эрхард решил отойти ко сну; едва молодежь из оборотней и людей собралась покутить в близлежащем трактире, едва я сам задумал улечься в теплую постель и почитать один из старинных трактатов, захваченных в дорогу…