Страница:
Последние несколько ярдов он преодолевал с трудом. Острые колючки на ветвях запросто могнли пронзить тонкие подошвы его башмаков. Сунществовала и другая опасность: если сук сильно провиснет, Роуну не удастся дотянуться до стены. Но тут неожиданно пригодился опыт игры с грасилами — теперь-то Роун прекрасно знал, какой вес может выдержать подобная ветка.
Осторожно балансируя, Роун принялся меднленным скольжением раскачивать ветвь вверх и вниз, а затем, л момент подъема, прыгнул, ухнватился за край стены, потом подтянулся и лег ничком на пыльную поверхность, еще горячую от жаркого дневного солнца.
Он разжал кулак — кровь, перемешавшись с грязью, перестала течь. Теперь по крайней мере удовольствие не будет испорчено. Роун специальнно похлопал ладонью по пыли, подполз к краю стены и глянул вниз, на сияющий круг арены…
Рвущиеся снизу звуки тяжелой волной ударинли ему в лицо: раскатистый рокот огромной толнпы, лязгающее шумовое сопровождение, шуршанние чешуйчатых и кожистых тел, шарканье башнмаков, скрежет когтей, клешней, копыт… Наконнец крики зазывал и торговцев…
Темнело. Двадцатью футами ниже, под Роуном, раскинулось колышущееся море толпы, вздымающееся бушующими красками у прохондов. На арене, гуськом, двигались быки-дьяволы в украшенных драгоценностями доспехах, рядом какое-то огромное рогатое существо, с цепью на одной ноге, выделывало кульбиты в сложном танце, и тут же топталось чудовище в клетке, широко разевая двойные челюсти.
Затаив дыхание, Роун наблюдал за процессией золотокожих существ в алых халатах, вышеднших на обозрение из мерцающей огнями арки. Они рассыпались, образуя круг, скинули свои одежды, а потом быстро выстроили живую пиранмиду. Через несколько секунд пирамида распанлась, золотокожие существа раскланялись перед публикой и волной отхлынули к стене…
Нет, надо подобраться поближе. Роун стал изучать полуразрушенную стену, вплоть до огнромной арки на дальнем ее конце, которая чернным пятном выделялась на фоне люминесцирующего янтарного блеска. Конечно, ничего не стонило спрыгнуть вниз, однако был риск свалиться на раздраженного грасила или широкоскулого йилианина.
Роун двинулся вперед, осторожно ступая межнду камнями. Почти совсем стемнело. Впереди он ясно различил линию тяжелого прогиба толстой цепи, прикрепленной к массивному железному подъемному вороту. Поднявшись наверх, Роун взглядом смерил дугу цепи — вроде бы не сложнно: основание башенки, к которой она крепилась, было прикрыто гроздью дуговых ламп. Если спунститься там, вряд ли кто заметит…
Роун уверенно ступил на туго натянутую цепь: она оказалась довольно устойчивой опорой, идти по ней было намного легче, чем по расканчивающейся ветке.
Па него не только не обратили внимания, но даже не взглянули в его сторону.
Пройдя над толпой, Роун добрался до башенки и быстро скользнул вниз, но тут чья-то рука женлезной клешней сомкнулась на его лодыжке. Роун глянул вниз и увидел похожую на потертый башнмак морду, за ушами которой подрагивали жабры.
— Спускайся, спускайся, — произнес уродец, голос его резонировал глухим эхом. — Здорово-во я тебя-бя поймал-ал…
Роун удержался на руках и попытался высвонбодить ногу. Не тут-то было! С таким же успехом он мог бы пытаться выкорчевать вековое дерево.
— Дай сойти, — как можно жалостливее понпросил он, словно смертельно боялся этого сущенства с потертой мордой.
— Ты сейчас-ас отправишься-ся к боссу-су…
Железная трехпалая рука ярко-зеленого цвета дернула Роуна за ногу, и Роун услышал хруст своих костей. Но несмотря на боль, он все-таки удержался.
— Ты хочешь-ешь, чтобы-бы я оторвал-ал те-бе-бе ногу-гу? — эхом прозвучал глухой голос.
— Ладно, — притворился Роун, сделав вид, что сдался.
Он стал осторожно спускаться и, когда свободнная нога оказалась на уровне уродливой морды, с размаху пнул ненавистное существо в глаз. Пальнцы того разжались, и Роун спрыгнул прямо в пыль, повернулся, готовый нырнуть в сторону… и упал под натиском огромного верзилы в доспехах, который сдавил его своими кряжистыми руками, очень похожими на корни мощного дерева.
В большой палатке, куда привели Роуна, было темно и душно, пахло морскими водорослями и дымом. Он стоял навытяжку, стараясь не думать об онемевших от железной хватки руках. За спинной уже знакомое чудище хлопало жабрами и помаргивало вздувшимся глазом.
— Оу-оу, — стонало оно не переставая. — Оу-оу.
Другое существо, восседавшее за большим понцарапанным черно-коричневым столом, уставинлось на Роуна огромными карими глазами, конторые расположились в восьми дюймах друг от друга на голове, по размеру не уступающей вменстительной лохани; голова возвышалась над огнромным телом, очень похожим на бочонок в сто галлонов. Длинные руки с невероятным количенством пальцев потянулись к коробке, извлекли толстую коричневую сигару, тщательно ее размянли и воткнули в широко разинутый рот, который неожиданно обозначился прямо над карими гланзами.
— Что-то вроде землянина, не так ли? — донесся басистый голос откуда-то снизу. Роун нервно сглотнул.
— Земного происхождения, — с трудом выданвил он, хоть и пытался говорить с гордостью. — Настоящего земного происхождения, — поправил он самого себя.
Огромные глаза качнулись.
— Я видел тебя на стене. Никогда раньше не доводилось наблюдать, чтобы землянин вот так запросто разгуливал по проволоке.
Казалось, голос шел откуда-то из-под пола. Роун присмотрелся, уловив мелькание свернутых бордовых щупалец. Он перевел взгляд на голову существа. Один карий глаз смотрел на него, втонрой — на чудище с жабрами.
— Тебе не стоило нападать на Айска, — пронгромыхал басистый голос. — Спокойно, Айск, — испытующий взгляд карего глаза снова вернулся к Роуну. — Сними-ка тунику.
— Зачем?
— Я хочу посмотреть, какие у тебя крылья.
— У меня вообще нет крыльев, — равнодушно бросил Роун. — У настоящих землян крыльев не бывает.
— Дай-ка я посмотрю на твои руки.
— Он же их держит.
— Отпусти его, Айск.
От пристальных карих глаз не ускользнуло, как Роун разжал и снова сжал руки, поскольку на ладони снова появилась кровь.
— А ноги, — прогудел басистый голос.
Роун скинул башмак и поставил ногу на стол, пошевелил пальцами и снова водрузил ногу на место.
— Ты ходил по проволоке этими ногами? Роун не посчитал нужным ответить.
— Что ты делал наверху?
— Пробирался на представление без билета, — буркнул Роун. — И почти пробрался.
— Тебе нравится мое маленькое шоу, а?
— Я, пожалуй, его еще и не видел.
— гный землянин, а знаешь ли ты, кто я такой?
Роун отрицательно качнул головой.
— Я — Гом Балж, антрепренер второго класнса, — одна из толстых рук взмахнула сигарой. — Я — владелец Экстраваганзоо. Ну а теперь, юный землянин, — тяжелое тело, водруженное на шинрокий стул, подалось вниз, — я скажу тебе кое-что. Раньше мне доводилось видеть мало землян, но они всегда приводили меня в восхищение, это настоящее зрелище. — Гом Балж тяжело ударил по крышке стола. — Вот этот стол сделан из земнного дерева вулнут, думаю, именно так они его и называли. Более шести тысяч лет назад его нашли на старом земном лайнере, брошенном на…— он внезапно оборвал фразу. — Ладно, это совсем другая история, речь не о том. У меня к тебе конкретное предложение. Как ты посмотнришь на то, чтобы присоединиться к моей трупнпе, юный землянин? Стать частью Великого Экс-траваганзоо! Путешествовать, увидеть другие минры, показать свое необычное мастерство ценитенлям искусства из числа избранных существ во всем Восточном рукаве Галактики?
Как Роун ни старался сдерживать себя, у него перехватило дыхание.
— Сначала оплата будет маленькой, — быстро произнес Гом Балле, скосив один глаз на Роуна. — Откровенно говоря, вообще никакой опланты, пока не выучишься делу.
Роун глубоко вздохнул, отрицательно покачав головой. Гом Балж все еще выжидающе смотрел на него.
— Нет, не могу, — наконец сказал Роун. — Сначала надо спросить отца…
Он вдруг вспомнил, что мама сейчас ждет его с готовым обедом, а Раф… скорее всего уже беснпокоится, куда это подевался его неугомонный сын.
— Мне надо идти, — выдавил Роун, испытынвая какую-то непонятную подавленность.
Гом Балж пробарабанил щупальцами под стонлом, поцыкал камнеобразным зубом и продолжал в раздумье изучать Роуна.
— Зачем же беспокоить старого отца, юный землянин? Ты уже достаточно взрослый, чтобы безбоязненно покинуть свою нору. Вероятно, он и скучать-то по тебе на станет. Появится новый помет…
— У землян не бывает помета. У мамы есть только я.
— Ну хорошо, — добродушно согласился Гом Балж. — При первой же возможности ты напиншешь им о своем выборе. Привлекательная пернспектива — иметь свой собственный номер в танком шоу, как мое!
— Сначала я должен спросить отца, — стоял на своем Роун.
Гом Блаж пальцем подал сигнал.
— Представь себе, как он удивится, когда одннажды ты вернешься к нему, весь в сверкающих драгоценностях…
Рука Айска коснулась запястья Роуна, но тот неожиданно поднырнул под нее и бросился наунтек. Что-то маленькое, с ярко-красными глазканми, мелькнуло перед ним, он сбил его с ног и ринулся к башенке, пробивая себе дорогу между покупателями, изыскивая проходы между разнноцветными палатками под дуговыми лампами. Наконец он обогнул клетку, в которой стонало длинноногое существо, перепрыгнул через нантянутую веревку и бегом преодолел последние ярды…
Неуклюжая фигура с жабрами — двойник Айска — выпрыгнула ему навстречу. Он ловко увернулся от нее, нырнул под открытый клапан палатки, с трудом пробился сквозь толпу грасилов, шипевших и зло колотивших его шишконватыми костями своих крыльев, затем проскочил мимо огромного серого существа с длинными клыками, торчавшими из безобразного рта, успев заметить, как оно раскачивалось на маленькой стойке, нервно трубя и дуя в тяжелые серые щунпальца на голове. Потом скользнул под край панлатки, выскочил наружу и бросился к стене.
Увидев, как поднимаются над ликующей толнпой украшенные гирляндами огней ворота, Роун зачарованно остановился. Он еще долго мог люнбоваться этим зрелищем, если бы не заметил нанправляющихся в его сторону чудищ с жабрами, расчищающих себе дорогу взмахами трехпалых когтистых лап. Роун бросился от них в толпу, чтобы, затерявшись в ней, незаметно пробиться к намеченной цели. Еще несколько ярдов и… И тут он услышал до боли знакомый голос.
— Роун! — где-то совсем рядом отчаянно звал его этот голос. — Сюда, мальчик!..
У ворот, в толпе, маячила белая голова.
— Отец! — крикнул Роун и ринулся к нему, расталкивая едва сдвигающуюся с места толпу.
Но в тот самый миг, когда Роун оказался вознле ворот, а Раф протянул ему свою трость, чундище с башмачной мордой и жабрами бросилось им наперерез.
От него увернуться Роуну удалось, но возникнли другие, отставшие, и снова его руки оказались в железных тисках. Подскочивший с тростью Раф что-то разгневанно стал кричать, но, из-за рева толпы, Роун не мог понять — что. Он только мог наблюдать, как Раф замахнулся и его трость, прочертив дугу, опустилась на голову с жабрами. Тиски на руке чуть ослабли, и Роун высвободил одну руку. Еще не успев этим воспользоваться, он вдруг с ужасом увидел, как мелькнувшая за спиной Рафа серая фигура приложила свою трехнпалую лапу к его голове. На миг Раф словно остолбенел в недоумении, затем замертво рухнул на землю.
Отчаянный крик вырвался из груди Роуна. И в тот же миг свободной рукой он нанес бешеный удар по башмачной морде. Раздавшийся вой приндал ему уверенности — нечеловеческим усилием высвободив другую руку, Роун по-боксерски понслал ненавистного врага в нокаут. И… снова пончувствовал на своих руках железную хватку трехпалой клешни подоспевшего чудища… Однанко Роуну удалось вцепиться в омерзительные длинные пальцы, которые он стал мять и выкрунчивать.
Потом он куда-то падал, падал, и откуда-то доносились до него едва слышные голоса, затем и они стали постепенно затихать, пока не настунпила полная тишина…
И снова он остался один — такой маленький и беспомощный в такой непроглядной и бесконнечной темноте.
Глава пятая
Осторожно балансируя, Роун принялся меднленным скольжением раскачивать ветвь вверх и вниз, а затем, л момент подъема, прыгнул, ухнватился за край стены, потом подтянулся и лег ничком на пыльную поверхность, еще горячую от жаркого дневного солнца.
Он разжал кулак — кровь, перемешавшись с грязью, перестала течь. Теперь по крайней мере удовольствие не будет испорчено. Роун специальнно похлопал ладонью по пыли, подполз к краю стены и глянул вниз, на сияющий круг арены…
Рвущиеся снизу звуки тяжелой волной ударинли ему в лицо: раскатистый рокот огромной толнпы, лязгающее шумовое сопровождение, шуршанние чешуйчатых и кожистых тел, шарканье башнмаков, скрежет когтей, клешней, копыт… Наконнец крики зазывал и торговцев…
Темнело. Двадцатью футами ниже, под Роуном, раскинулось колышущееся море толпы, вздымающееся бушующими красками у прохондов. На арене, гуськом, двигались быки-дьяволы в украшенных драгоценностями доспехах, рядом какое-то огромное рогатое существо, с цепью на одной ноге, выделывало кульбиты в сложном танце, и тут же топталось чудовище в клетке, широко разевая двойные челюсти.
Затаив дыхание, Роун наблюдал за процессией золотокожих существ в алых халатах, вышеднших на обозрение из мерцающей огнями арки. Они рассыпались, образуя круг, скинули свои одежды, а потом быстро выстроили живую пиранмиду. Через несколько секунд пирамида распанлась, золотокожие существа раскланялись перед публикой и волной отхлынули к стене…
Нет, надо подобраться поближе. Роун стал изучать полуразрушенную стену, вплоть до огнромной арки на дальнем ее конце, которая чернным пятном выделялась на фоне люминесцирующего янтарного блеска. Конечно, ничего не стонило спрыгнуть вниз, однако был риск свалиться на раздраженного грасила или широкоскулого йилианина.
Роун двинулся вперед, осторожно ступая межнду камнями. Почти совсем стемнело. Впереди он ясно различил линию тяжелого прогиба толстой цепи, прикрепленной к массивному железному подъемному вороту. Поднявшись наверх, Роун взглядом смерил дугу цепи — вроде бы не сложнно: основание башенки, к которой она крепилась, было прикрыто гроздью дуговых ламп. Если спунститься там, вряд ли кто заметит…
Роун уверенно ступил на туго натянутую цепь: она оказалась довольно устойчивой опорой, идти по ней было намного легче, чем по расканчивающейся ветке.
Па него не только не обратили внимания, но даже не взглянули в его сторону.
Пройдя над толпой, Роун добрался до башенки и быстро скользнул вниз, но тут чья-то рука женлезной клешней сомкнулась на его лодыжке. Роун глянул вниз и увидел похожую на потертый башнмак морду, за ушами которой подрагивали жабры.
— Спускайся, спускайся, — произнес уродец, голос его резонировал глухим эхом. — Здорово-во я тебя-бя поймал-ал…
Роун удержался на руках и попытался высвонбодить ногу. Не тут-то было! С таким же успехом он мог бы пытаться выкорчевать вековое дерево.
— Дай сойти, — как можно жалостливее понпросил он, словно смертельно боялся этого сущенства с потертой мордой.
— Ты сейчас-ас отправишься-ся к боссу-су…
Железная трехпалая рука ярко-зеленого цвета дернула Роуна за ногу, и Роун услышал хруст своих костей. Но несмотря на боль, он все-таки удержался.
— Ты хочешь-ешь, чтобы-бы я оторвал-ал те-бе-бе ногу-гу? — эхом прозвучал глухой голос.
— Ладно, — притворился Роун, сделав вид, что сдался.
Он стал осторожно спускаться и, когда свободнная нога оказалась на уровне уродливой морды, с размаху пнул ненавистное существо в глаз. Пальнцы того разжались, и Роун спрыгнул прямо в пыль, повернулся, готовый нырнуть в сторону… и упал под натиском огромного верзилы в доспехах, который сдавил его своими кряжистыми руками, очень похожими на корни мощного дерева.
В большой палатке, куда привели Роуна, было темно и душно, пахло морскими водорослями и дымом. Он стоял навытяжку, стараясь не думать об онемевших от железной хватки руках. За спинной уже знакомое чудище хлопало жабрами и помаргивало вздувшимся глазом.
— Оу-оу, — стонало оно не переставая. — Оу-оу.
Другое существо, восседавшее за большим понцарапанным черно-коричневым столом, уставинлось на Роуна огромными карими глазами, конторые расположились в восьми дюймах друг от друга на голове, по размеру не уступающей вменстительной лохани; голова возвышалась над огнромным телом, очень похожим на бочонок в сто галлонов. Длинные руки с невероятным количенством пальцев потянулись к коробке, извлекли толстую коричневую сигару, тщательно ее размянли и воткнули в широко разинутый рот, который неожиданно обозначился прямо над карими гланзами.
— Что-то вроде землянина, не так ли? — донесся басистый голос откуда-то снизу. Роун нервно сглотнул.
— Земного происхождения, — с трудом выданвил он, хоть и пытался говорить с гордостью. — Настоящего земного происхождения, — поправил он самого себя.
Огромные глаза качнулись.
— Я видел тебя на стене. Никогда раньше не доводилось наблюдать, чтобы землянин вот так запросто разгуливал по проволоке.
Казалось, голос шел откуда-то из-под пола. Роун присмотрелся, уловив мелькание свернутых бордовых щупалец. Он перевел взгляд на голову существа. Один карий глаз смотрел на него, втонрой — на чудище с жабрами.
— Тебе не стоило нападать на Айска, — пронгромыхал басистый голос. — Спокойно, Айск, — испытующий взгляд карего глаза снова вернулся к Роуну. — Сними-ка тунику.
— Зачем?
— Я хочу посмотреть, какие у тебя крылья.
— У меня вообще нет крыльев, — равнодушно бросил Роун. — У настоящих землян крыльев не бывает.
— Дай-ка я посмотрю на твои руки.
— Он же их держит.
— Отпусти его, Айск.
От пристальных карих глаз не ускользнуло, как Роун разжал и снова сжал руки, поскольку на ладони снова появилась кровь.
— А ноги, — прогудел басистый голос.
Роун скинул башмак и поставил ногу на стол, пошевелил пальцами и снова водрузил ногу на место.
— Ты ходил по проволоке этими ногами? Роун не посчитал нужным ответить.
— Что ты делал наверху?
— Пробирался на представление без билета, — буркнул Роун. — И почти пробрался.
— Тебе нравится мое маленькое шоу, а?
— Я, пожалуй, его еще и не видел.
— гный землянин, а знаешь ли ты, кто я такой?
Роун отрицательно качнул головой.
— Я — Гом Балж, антрепренер второго класнса, — одна из толстых рук взмахнула сигарой. — Я — владелец Экстраваганзоо. Ну а теперь, юный землянин, — тяжелое тело, водруженное на шинрокий стул, подалось вниз, — я скажу тебе кое-что. Раньше мне доводилось видеть мало землян, но они всегда приводили меня в восхищение, это настоящее зрелище. — Гом Балж тяжело ударил по крышке стола. — Вот этот стол сделан из земнного дерева вулнут, думаю, именно так они его и называли. Более шести тысяч лет назад его нашли на старом земном лайнере, брошенном на…— он внезапно оборвал фразу. — Ладно, это совсем другая история, речь не о том. У меня к тебе конкретное предложение. Как ты посмотнришь на то, чтобы присоединиться к моей трупнпе, юный землянин? Стать частью Великого Экс-траваганзоо! Путешествовать, увидеть другие минры, показать свое необычное мастерство ценитенлям искусства из числа избранных существ во всем Восточном рукаве Галактики?
Как Роун ни старался сдерживать себя, у него перехватило дыхание.
— Сначала оплата будет маленькой, — быстро произнес Гом Балле, скосив один глаз на Роуна. — Откровенно говоря, вообще никакой опланты, пока не выучишься делу.
Роун глубоко вздохнул, отрицательно покачав головой. Гом Балж все еще выжидающе смотрел на него.
— Нет, не могу, — наконец сказал Роун. — Сначала надо спросить отца…
Он вдруг вспомнил, что мама сейчас ждет его с готовым обедом, а Раф… скорее всего уже беснпокоится, куда это подевался его неугомонный сын.
— Мне надо идти, — выдавил Роун, испытынвая какую-то непонятную подавленность.
Гом Балж пробарабанил щупальцами под стонлом, поцыкал камнеобразным зубом и продолжал в раздумье изучать Роуна.
— Зачем же беспокоить старого отца, юный землянин? Ты уже достаточно взрослый, чтобы безбоязненно покинуть свою нору. Вероятно, он и скучать-то по тебе на станет. Появится новый помет…
— У землян не бывает помета. У мамы есть только я.
— Ну хорошо, — добродушно согласился Гом Балж. — При первой же возможности ты напиншешь им о своем выборе. Привлекательная пернспектива — иметь свой собственный номер в танком шоу, как мое!
— Сначала я должен спросить отца, — стоял на своем Роун.
Гом Блаж пальцем подал сигнал.
— Представь себе, как он удивится, когда одннажды ты вернешься к нему, весь в сверкающих драгоценностях…
Рука Айска коснулась запястья Роуна, но тот неожиданно поднырнул под нее и бросился наунтек. Что-то маленькое, с ярко-красными глазканми, мелькнуло перед ним, он сбил его с ног и ринулся к башенке, пробивая себе дорогу между покупателями, изыскивая проходы между разнноцветными палатками под дуговыми лампами. Наконец он обогнул клетку, в которой стонало длинноногое существо, перепрыгнул через нантянутую веревку и бегом преодолел последние ярды…
Неуклюжая фигура с жабрами — двойник Айска — выпрыгнула ему навстречу. Он ловко увернулся от нее, нырнул под открытый клапан палатки, с трудом пробился сквозь толпу грасилов, шипевших и зло колотивших его шишконватыми костями своих крыльев, затем проскочил мимо огромного серого существа с длинными клыками, торчавшими из безобразного рта, успев заметить, как оно раскачивалось на маленькой стойке, нервно трубя и дуя в тяжелые серые щунпальца на голове. Потом скользнул под край панлатки, выскочил наружу и бросился к стене.
Увидев, как поднимаются над ликующей толнпой украшенные гирляндами огней ворота, Роун зачарованно остановился. Он еще долго мог люнбоваться этим зрелищем, если бы не заметил нанправляющихся в его сторону чудищ с жабрами, расчищающих себе дорогу взмахами трехпалых когтистых лап. Роун бросился от них в толпу, чтобы, затерявшись в ней, незаметно пробиться к намеченной цели. Еще несколько ярдов и… И тут он услышал до боли знакомый голос.
— Роун! — где-то совсем рядом отчаянно звал его этот голос. — Сюда, мальчик!..
У ворот, в толпе, маячила белая голова.
— Отец! — крикнул Роун и ринулся к нему, расталкивая едва сдвигающуюся с места толпу.
Но в тот самый миг, когда Роун оказался вознле ворот, а Раф протянул ему свою трость, чундище с башмачной мордой и жабрами бросилось им наперерез.
От него увернуться Роуну удалось, но возникнли другие, отставшие, и снова его руки оказались в железных тисках. Подскочивший с тростью Раф что-то разгневанно стал кричать, но, из-за рева толпы, Роун не мог понять — что. Он только мог наблюдать, как Раф замахнулся и его трость, прочертив дугу, опустилась на голову с жабрами. Тиски на руке чуть ослабли, и Роун высвободил одну руку. Еще не успев этим воспользоваться, он вдруг с ужасом увидел, как мелькнувшая за спиной Рафа серая фигура приложила свою трехнпалую лапу к его голове. На миг Раф словно остолбенел в недоумении, затем замертво рухнул на землю.
Отчаянный крик вырвался из груди Роуна. И в тот же миг свободной рукой он нанес бешеный удар по башмачной морде. Раздавшийся вой приндал ему уверенности — нечеловеческим усилием высвободив другую руку, Роун по-боксерски понслал ненавистного врага в нокаут. И… снова пончувствовал на своих руках железную хватку трехпалой клешни подоспевшего чудища… Однанко Роуну удалось вцепиться в омерзительные длинные пальцы, которые он стал мять и выкрунчивать.
Потом он куда-то падал, падал, и откуда-то доносились до него едва слышные голоса, затем и они стали постепенно затихать, пока не настунпила полная тишина…
И снова он остался один — такой маленький и беспомощный в такой непроглядной и бесконнечной темноте.
Глава пятая
Бриллиантовая булавка Гома Балжа поблескинвала, как его глаза. Он равнодушно покуривал сигару, словно перепробовал их несметное мнонжество и от них уже устал.
— А ты — настоящий дикарь, землянин, — протянул он, направив оба глаза на Роуна. — Что за глупость — калечить Айска? Видел бы ты его руку — ужас!
— Я рад, что ему как следует досталось, — превозмогая распирающую боль в голове, упрянмо произнес Роун. — Я бы его убил! И убью, при первой же возможности, я…— но, всхлипннув, замолчал, вспомнив отца, который пыталнся ему помочь, и то, как он упал… и пыль на его лице…
— Какая нужда в трагедиях? — лениво прондолжал Гом Бал ж. — Если ты успокоишься и станнешь паинькой, то поймешь, насколько выгоднее жить в Экстраваганзоо. И знай — я не собираюсь отказываться от услуг Айска. Ты-то хоть понинмаешь, что едва не оторвал ему пальцы?
— Он убил моего отца! — вскричал Роун и, как ни пытался, уже не мог сдержаться — слезы ручьем хлынули из его глаз, лицо сморщилось в мучительной беспомощности.
Кровавая корка болезненно стянула кожу, хватка искана — оказывается, так звались эти трехпалые уроды — усугубляла боль, но Роун не позволил себе согнуться, продолжал стоять прянмо, уставясь в один глаз Гома Балжа — второй его глаз был прикован к разложенным на столе бумагам.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, — пронизнес антрепренер, — поэтому не стоит себя утнруждать. Только позволь заметить — тебе очень повезло, землянин. Если бы ты не был в своем уродстве таким ценным экспонатом, я бы давно упек тебя в ближайшую тюрьму за весь тот ущерб, который ты мне причинил. Но я — бизннесмен, и для меня дело превыше всего. Ты нанчнешь в качестве уборщика, под наблюдением зеленолицего, — он махнул огромной рукой в стонрону трехпалого охранника. — Отведи его в каменру номер два, на палубу зверинца, он достойно пополнит коллекцию уродов, и следи, чтобы дверь как следует запиралась.
Зеленые руки, словно лапища грузового кранна, подхватили Роуна и поволокли в коридор. Вибрация двигателей и резкий запах озона здесь ощущались куда сильнее, чем в устланном ковнрами кабинете владельца зоо.
На какой-то момент Роун даже воспрянул дунхом, вдруг осознав, что находится на борту конрабля в глубоком космосе. Ему захотелось узнать и куда они летят, и как долго продлится путеншествие. Но он не мог спросить у искана — наверняка тот помогал убивать отца. Точно знать Роун этого не мог — все исканы были для него на одно лицо, но главного убийцу среди них он непременно бы узнал, непременно…
Роун лежал на мягкой охапке сена, которое служило ему постелью. Спертый воздух зверинца тяжело повис в камере с металлическими стенанми. Роуну нечем было дышать, он задыхался и чувствовал себя вконец разбитым, больным, одннако сознание оставалось ясным. И вот сейчас он с тревогой прислушивался к каким-то постонронним звукам. Снаружи кто-то возился с его дверной щеколдой. Роун насторожился, поискал глазами какой-нибудь предмет для защиты, .но ничего не нашел. Четыре голые стены да охапка замызганного сена — вот и вся его наличность. Даже одежду отобрали. Но еще у него остались руки и зубы. Весь в ожидании Роун напрягся и приготовился к схватке. Он не спускал глаз с двери. Но она так и не открылась, лишь откиннулась металлическая панель, и сквозь ее пронрезь он неожиданно увидел бледно-карие глаза на овальном белокожем лице, нежном и гладком, как листья дерева тей-тей, и облачко мягких вонлос цвета раннего солнца.
Затем услышал смех, прошелестевший словно слабый ночной дождик. Роун ошарашено устанвился на нежный алый ротик, белые зубки и кончик розового язычка.
— Ты, — с трудом выдавил Роун, — ты человенческая женщина?..
Она снова рассмеялась, и он заметил тоненьнкую бордовую ниточку, которая слабо пульсиронвала на ее белой шее.
— Нет, — прошептал ее голос, напоминающий шепот вечернего ветра в кристаллических листьях дерева-недотроги. — Я — мул.
Пристально разглядывая ее, Роун не в состоянии был оторваться от узкой прорези, — тоненьнкая шейка, очертания упругой округлости под серебристой одеждой, тонкая талия, изящные линнии удлиненных бедер.
— Я видел картинки, — сказал Роун, ощущая, как голос застревает в горле. — Но я никогда, нинкогда не видел…
— Но у тебя и возможности не было. А папа говорил, что я могла бы сойти и за чистокровнную, если не слишком придираться.
Она положила руки на прорезь, такие маленьнкие, нежные, гладкие ручки. Роун осторожно коснулся одной из них.
— Мулы — это смешение двух гуманоидных рас, они никогда бы не смогли создать свое понтомство, — сказала она рассеянно. — Мулы стенрильны, — продолжала она задумчиво и, взгляннув на него, без перехода спросила, — тебе порензали голову, ты плакал?
— Ты можешь, можешь… снять рубашку? — не слыша ее, пробормотал Роун и запнулся.
Все еще улыбаясь, девушка удивленно взгляннула на него, а потом, вдруг покраснев до корней волос, рассмеялась, но уже совсем не так, как раньше.
— Что ты сказал?
— Пожалуйста, сними рубашку.
Светло-карие глаза какое-то время растерянно смотрели в голубые глаза Роуна, затем тонкие, мягкие пальчики выскользнули из-под его руки, и он заметил, как что-то серебристое тихо шурша сползло на пол. Девушка словно замерла перед ним, потом медленно повернуласьх Роун тяжело, порывисто дышал.
— Я никогда не думал, что бывает такая крансота, — выдохнул он.
Девушка сдержанно улыбнулась, плавно нангнулась, подхватила свою одежду и убежала. Ронун буквально вжал свое лицо в прорезь, чтобы еще лучше разглядеть ее изящную фигурку в монмент, когда она пробегала мимо высокого гуманоида. Проводив ее пристальным взглядом, гуманоид неуклюже подошел к двери камеры и сердито посмотрел на Роуна.
— Черт побери, что случилось со Стеллери? — пролаял он, гремя ключами. — Ладно, землянин, хватит баклуши бить. Я — Наг. Будешь работать на меня, а я тебе кое в чем помогать…
Дверь с лязгом отворилась, Роун вышел, менряя привычным взглядом семифутовую фигуру. Существо назидательно подняло палец, похожий на каменную дубинку.
— И оставь свои бредни, коротышка. Выполнняй работу, и все будет в порядке. Я полагаю, тебе нужна какая-нибудь обувь и рубаха, здесь только одежда отличает уродов от животных.
— Кто она? — спросил зачарованный Роун. — Куда ушла?
Наг удивленно уставился на него.
— Да ты что, спятил, коротышка? Брось дунмать о Стеллери — для тебя она Стеллери. А вонобще-то она танцовщица, и у нее нет времени на уродов и уборщиков. А ты — уборщик, смотри себе под ноги да получше убирай. И кстати, нанблюдай за своим зеленолицым. А теперь идем.
Роун следовал за неуклюжим гуманоидом по сильно резонирующим коридорам, буквально сонтрясающимся от рева вентиляторов, многоголосонго гула, шарканья неисчислимых ног. Наконец они добрались до плохо освещенной комнаты с раскрытыми шкафчиками, полки которых были завалены тряпьем и каким-то неизвестным Роуну оборудованием. Наг вытащил большую сумку с поношенной одеждой и вытряхнул ее на пол.
Роун стал копаться в образовавшейся куче. Отбросил лифчик, который подошел бы миниантюрной Стеллери, трубку с молнией, похоже, из кожи гуманоида, шестиугольный корсет, стянунтый проволокой, и марлевую вуаль. Но вот он наткнулся на простую рубаху с пуговицами, правда изрядно великоватую, обнаружил пренкрасный пояс из гибких металлических звеньев, оказавшийся под стать его тонкой талии, удалось отыскать и пару высоких сандалий.
Наг хмыкнул.
— Теперь отправляйся вниз, на палубу лС», ребята скажут, что тебе делать, — распорядился он. — И не ищи приключений!
Роун в лифте спустился на палубу и сразу же ощутил удушающую атмосферу конюшни — огнромного металлического помещения, эхом разнносящего визги и хрюканье его обитателей, шарканье и клацанье их копыт, скрежет их когтистых лап. В дверных прорезях виднелись лохматые шкуры — черные, розовые и темно-коричневые; блестящие, чешуйчатые, пупырчатые, гладкие туши; завитки волнистых хвостов, когнтистые конечности и беспрерывно шевелящиеся щупальца; лучики света мерцали на рогах, клынках и бивнях.
— А, это ты, сукин-ин сын-ын, — долетело до Роуна эхо.
Роун обернулся. Из-за массивной решетки на него уставился злой взгляд семифутового искана, его трехпалая рука протянулась сквозь прорезь, стараясь схватить Роуна. Вторая его рука похондила на болванку из грязных бинтов. Айск понтряс ею.
— Этой-ой рукой-ой я работал-ал. Ты покале-чил-ил ее на всю жизнь-изнь.
— Отлично, — выпалил Роун, — я и вторую тенбе обработаю!
— Подожди-ди там, — прошипел Айск, двиганясь вдоль решетки. — Я тебя-бя сейчас-ас убью-ю.
Роун невольно попятился, в надежде найти подходящий предмет для защиты. Возле перегонродки стояли острые вилы с длинным черенком. Схватив их, Роун громыхнул по стальной стене и побежал навстречу Айску. Широкие ворота в конце коридора были открыты, искан уже стоял возле них, Роун смело шагнул в проем, поднимая вилы.
Айск сделал едва уловимое движение рукой, и тяжелая, управляемая мотором решетка обруншилась на Роуна, сбила его с ног, прижав к полу. Когтистой трехпалой ногой Айск ударил Роуна в грудь, а здоровой рукой выхватил из-за спины нож. Он нажал кнопку, и из рукояти выскочило острое, как бритва, лезвие ножа. Роун замер. Айск пододвинулся к нему ближе, но так, чтобы Роун не мог дотянуться до него; его жабры вздынбились, налившись кровью.
— Сначала-ла я перережу-жу сухожилия-лия на руках-ax, — разнеслось зловещее эхо. — Потом-ом я выколю-лю тебе-бе глаза-за…— Он держал перед собой забинтованную руку, продолжая разнмахивать ножом.
Роун не спускал глаз с ножа. Каждый раз, когда тот оказывался слишком близко, он был гонтов выхватить его из руки-Айска. И потому, когда Айск попытался нанести ему удар в плечо, Роуну удалось отбить руку. Схватившись за бинты, на которых выступило кровавое пятно, искан отскончил. Из его глотки вырвался вой. Но он быстро пришел в себя, взял нож за кончик лезвия и приннялся целиться Роуну в глаз. Роун чувствовал, что этот замах — всего лишь ложный выпад и Айск нанесет ему другой — непредвиденный удар.
В этот момент раздался лязг двери, а затем звук бегущих шагов по коридору. Послышался голос Стеллери:
— Айск, ты, вонючее животное, отпусти его и убирайся отсюда! — Она уже стояла над Роуном, уперев руки в бедра.
Айск заскулил, подняв забинтованную руку.
— Из-за него-го я потерял-ял работу-ту. Тенперь я всего-го лишь грязный-ый уборщик-ик…
— А тебе и совсем не поздоровится, если я расскажу обо всем Гому Балжу! — Она демонстнративно ткнула пальцем в тяжелые ворота.
— Он искалечил-ил меня, — оправдывался Айск. — Оу…
Но все-таки ворота позволил поднять. Роун с облегчением перевернулся и сел, сразу же глянув в сторону вил. Стеллери перехватила его взгляд.
— Землянин, ты должен обещать, что не станнешь снова затевать драку…
— Я все равно его убью…— с трудом вымолвил Роун, каждое слово болью отдавалось в его ребрах.
— Да понимаешь ли ты, что если б не я, он бы прикончил тебя! Так что вы квиты! Роун взглянул на нее:
— Может, и убил бы, а может, и нет. У него ведь куцые мозги и замедленная реакция.
— Слушай, ты должен забыть о случившемся. А уж Айск мстить не станет, — настаивала Стеллери.
— Эй, — начал было Айск.
— А ты заткнись, — огрызнулась она, — и убинрайся подобру-поздорову. Ну, быстро!
Роун наблюдал, как поплелся Айск, придернживая больную руку.
— Ладно, — наконец сдался он, — я оставлю его в покое, если он не будет ко мне приставать.
Преодолевая боль, он осторожно улегся на металлический пол, довольный, что сумел сдержать стон; ему было бы стыдно проявить слабость пенред девушкой. Стеллери положила прохладную ладонь ему на лоб.
— Отдохни минутку, хороший…
— Я должен работать.
— Да ты совсем еще сосунок, чтобы тебя так сурово наказывать! Лежи, пока не наберешься сил.
— Но он работает, и я могу…
— Конечно, ты сильный, кто сомневается в этом. Я видела, как ты дрался с исканами, когда они схватили тебя. У исканов мало мозгов, но уж силы не занимать, а ты сумел изувечить Айска! Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так отважно сражался, а уж мне за свои сиротские годы много подобного довелось повидать! А из-за чего ты так на них разозлился?
Роун сел, возвращаясь памятью к случившенмуся, и почувствовал, как горькие слезы снова готовы хлынуть из его глаз.
— Они убили моего отца, — доверился он Стеллери.
— Да, хороший, это паршивое, страшное дело, и тебе сейчас очень тяжело. — Она опустилась на колени и погладила его по голове. — А ты понплачь, знаешь, тебе станет легче. А что касается Айска, то ведь ты хорошо проучил его. Он больнше не сможет работать в охране, Гом Балж понслал его сюда, вниз, уборщиком.
— Он не должен был убивать моего отца, — твердо повторил Роун. — Мой отец стал каленкой, защищая меня, когда я еще даже не рондился.
— А ты — настоящий дикарь, землянин, — протянул он, направив оба глаза на Роуна. — Что за глупость — калечить Айска? Видел бы ты его руку — ужас!
— Я рад, что ему как следует досталось, — превозмогая распирающую боль в голове, упрянмо произнес Роун. — Я бы его убил! И убью, при первой же возможности, я…— но, всхлипннув, замолчал, вспомнив отца, который пыталнся ему помочь, и то, как он упал… и пыль на его лице…
— Какая нужда в трагедиях? — лениво прондолжал Гом Бал ж. — Если ты успокоишься и станнешь паинькой, то поймешь, насколько выгоднее жить в Экстраваганзоо. И знай — я не собираюсь отказываться от услуг Айска. Ты-то хоть понинмаешь, что едва не оторвал ему пальцы?
— Он убил моего отца! — вскричал Роун и, как ни пытался, уже не мог сдержаться — слезы ручьем хлынули из его глаз, лицо сморщилось в мучительной беспомощности.
Кровавая корка болезненно стянула кожу, хватка искана — оказывается, так звались эти трехпалые уроды — усугубляла боль, но Роун не позволил себе согнуться, продолжал стоять прянмо, уставясь в один глаз Гома Балжа — второй его глаз был прикован к разложенным на столе бумагам.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, — пронизнес антрепренер, — поэтому не стоит себя утнруждать. Только позволь заметить — тебе очень повезло, землянин. Если бы ты не был в своем уродстве таким ценным экспонатом, я бы давно упек тебя в ближайшую тюрьму за весь тот ущерб, который ты мне причинил. Но я — бизннесмен, и для меня дело превыше всего. Ты нанчнешь в качестве уборщика, под наблюдением зеленолицего, — он махнул огромной рукой в стонрону трехпалого охранника. — Отведи его в каменру номер два, на палубу зверинца, он достойно пополнит коллекцию уродов, и следи, чтобы дверь как следует запиралась.
Зеленые руки, словно лапища грузового кранна, подхватили Роуна и поволокли в коридор. Вибрация двигателей и резкий запах озона здесь ощущались куда сильнее, чем в устланном ковнрами кабинете владельца зоо.
На какой-то момент Роун даже воспрянул дунхом, вдруг осознав, что находится на борту конрабля в глубоком космосе. Ему захотелось узнать и куда они летят, и как долго продлится путеншествие. Но он не мог спросить у искана — наверняка тот помогал убивать отца. Точно знать Роун этого не мог — все исканы были для него на одно лицо, но главного убийцу среди них он непременно бы узнал, непременно…
Роун лежал на мягкой охапке сена, которое служило ему постелью. Спертый воздух зверинца тяжело повис в камере с металлическими стенанми. Роуну нечем было дышать, он задыхался и чувствовал себя вконец разбитым, больным, одннако сознание оставалось ясным. И вот сейчас он с тревогой прислушивался к каким-то постонронним звукам. Снаружи кто-то возился с его дверной щеколдой. Роун насторожился, поискал глазами какой-нибудь предмет для защиты, .но ничего не нашел. Четыре голые стены да охапка замызганного сена — вот и вся его наличность. Даже одежду отобрали. Но еще у него остались руки и зубы. Весь в ожидании Роун напрягся и приготовился к схватке. Он не спускал глаз с двери. Но она так и не открылась, лишь откиннулась металлическая панель, и сквозь ее пронрезь он неожиданно увидел бледно-карие глаза на овальном белокожем лице, нежном и гладком, как листья дерева тей-тей, и облачко мягких вонлос цвета раннего солнца.
Затем услышал смех, прошелестевший словно слабый ночной дождик. Роун ошарашено устанвился на нежный алый ротик, белые зубки и кончик розового язычка.
— Ты, — с трудом выдавил Роун, — ты человенческая женщина?..
Она снова рассмеялась, и он заметил тоненьнкую бордовую ниточку, которая слабо пульсиронвала на ее белой шее.
— Нет, — прошептал ее голос, напоминающий шепот вечернего ветра в кристаллических листьях дерева-недотроги. — Я — мул.
Пристально разглядывая ее, Роун не в состоянии был оторваться от узкой прорези, — тоненьнкая шейка, очертания упругой округлости под серебристой одеждой, тонкая талия, изящные линнии удлиненных бедер.
— Я видел картинки, — сказал Роун, ощущая, как голос застревает в горле. — Но я никогда, нинкогда не видел…
— Но у тебя и возможности не было. А папа говорил, что я могла бы сойти и за чистокровнную, если не слишком придираться.
Она положила руки на прорезь, такие маленьнкие, нежные, гладкие ручки. Роун осторожно коснулся одной из них.
— Мулы — это смешение двух гуманоидных рас, они никогда бы не смогли создать свое понтомство, — сказала она рассеянно. — Мулы стенрильны, — продолжала она задумчиво и, взгляннув на него, без перехода спросила, — тебе порензали голову, ты плакал?
— Ты можешь, можешь… снять рубашку? — не слыша ее, пробормотал Роун и запнулся.
Все еще улыбаясь, девушка удивленно взгляннула на него, а потом, вдруг покраснев до корней волос, рассмеялась, но уже совсем не так, как раньше.
— Что ты сказал?
— Пожалуйста, сними рубашку.
Светло-карие глаза какое-то время растерянно смотрели в голубые глаза Роуна, затем тонкие, мягкие пальчики выскользнули из-под его руки, и он заметил, как что-то серебристое тихо шурша сползло на пол. Девушка словно замерла перед ним, потом медленно повернуласьх Роун тяжело, порывисто дышал.
— Я никогда не думал, что бывает такая крансота, — выдохнул он.
Девушка сдержанно улыбнулась, плавно нангнулась, подхватила свою одежду и убежала. Ронун буквально вжал свое лицо в прорезь, чтобы еще лучше разглядеть ее изящную фигурку в монмент, когда она пробегала мимо высокого гуманоида. Проводив ее пристальным взглядом, гуманоид неуклюже подошел к двери камеры и сердито посмотрел на Роуна.
— Черт побери, что случилось со Стеллери? — пролаял он, гремя ключами. — Ладно, землянин, хватит баклуши бить. Я — Наг. Будешь работать на меня, а я тебе кое в чем помогать…
Дверь с лязгом отворилась, Роун вышел, менряя привычным взглядом семифутовую фигуру. Существо назидательно подняло палец, похожий на каменную дубинку.
— И оставь свои бредни, коротышка. Выполнняй работу, и все будет в порядке. Я полагаю, тебе нужна какая-нибудь обувь и рубаха, здесь только одежда отличает уродов от животных.
— Кто она? — спросил зачарованный Роун. — Куда ушла?
Наг удивленно уставился на него.
— Да ты что, спятил, коротышка? Брось дунмать о Стеллери — для тебя она Стеллери. А вонобще-то она танцовщица, и у нее нет времени на уродов и уборщиков. А ты — уборщик, смотри себе под ноги да получше убирай. И кстати, нанблюдай за своим зеленолицым. А теперь идем.
Роун следовал за неуклюжим гуманоидом по сильно резонирующим коридорам, буквально сонтрясающимся от рева вентиляторов, многоголосонго гула, шарканья неисчислимых ног. Наконец они добрались до плохо освещенной комнаты с раскрытыми шкафчиками, полки которых были завалены тряпьем и каким-то неизвестным Роуну оборудованием. Наг вытащил большую сумку с поношенной одеждой и вытряхнул ее на пол.
Роун стал копаться в образовавшейся куче. Отбросил лифчик, который подошел бы миниантюрной Стеллери, трубку с молнией, похоже, из кожи гуманоида, шестиугольный корсет, стянунтый проволокой, и марлевую вуаль. Но вот он наткнулся на простую рубаху с пуговицами, правда изрядно великоватую, обнаружил пренкрасный пояс из гибких металлических звеньев, оказавшийся под стать его тонкой талии, удалось отыскать и пару высоких сандалий.
Наг хмыкнул.
— Теперь отправляйся вниз, на палубу лС», ребята скажут, что тебе делать, — распорядился он. — И не ищи приключений!
Роун в лифте спустился на палубу и сразу же ощутил удушающую атмосферу конюшни — огнромного металлического помещения, эхом разнносящего визги и хрюканье его обитателей, шарканье и клацанье их копыт, скрежет их когтистых лап. В дверных прорезях виднелись лохматые шкуры — черные, розовые и темно-коричневые; блестящие, чешуйчатые, пупырчатые, гладкие туши; завитки волнистых хвостов, когнтистые конечности и беспрерывно шевелящиеся щупальца; лучики света мерцали на рогах, клынках и бивнях.
— А, это ты, сукин-ин сын-ын, — долетело до Роуна эхо.
Роун обернулся. Из-за массивной решетки на него уставился злой взгляд семифутового искана, его трехпалая рука протянулась сквозь прорезь, стараясь схватить Роуна. Вторая его рука похондила на болванку из грязных бинтов. Айск понтряс ею.
— Этой-ой рукой-ой я работал-ал. Ты покале-чил-ил ее на всю жизнь-изнь.
— Отлично, — выпалил Роун, — я и вторую тенбе обработаю!
— Подожди-ди там, — прошипел Айск, двиганясь вдоль решетки. — Я тебя-бя сейчас-ас убью-ю.
Роун невольно попятился, в надежде найти подходящий предмет для защиты. Возле перегонродки стояли острые вилы с длинным черенком. Схватив их, Роун громыхнул по стальной стене и побежал навстречу Айску. Широкие ворота в конце коридора были открыты, искан уже стоял возле них, Роун смело шагнул в проем, поднимая вилы.
Айск сделал едва уловимое движение рукой, и тяжелая, управляемая мотором решетка обруншилась на Роуна, сбила его с ног, прижав к полу. Когтистой трехпалой ногой Айск ударил Роуна в грудь, а здоровой рукой выхватил из-за спины нож. Он нажал кнопку, и из рукояти выскочило острое, как бритва, лезвие ножа. Роун замер. Айск пододвинулся к нему ближе, но так, чтобы Роун не мог дотянуться до него; его жабры вздынбились, налившись кровью.
— Сначала-ла я перережу-жу сухожилия-лия на руках-ax, — разнеслось зловещее эхо. — Потом-ом я выколю-лю тебе-бе глаза-за…— Он держал перед собой забинтованную руку, продолжая разнмахивать ножом.
Роун не спускал глаз с ножа. Каждый раз, когда тот оказывался слишком близко, он был гонтов выхватить его из руки-Айска. И потому, когда Айск попытался нанести ему удар в плечо, Роуну удалось отбить руку. Схватившись за бинты, на которых выступило кровавое пятно, искан отскончил. Из его глотки вырвался вой. Но он быстро пришел в себя, взял нож за кончик лезвия и приннялся целиться Роуну в глаз. Роун чувствовал, что этот замах — всего лишь ложный выпад и Айск нанесет ему другой — непредвиденный удар.
В этот момент раздался лязг двери, а затем звук бегущих шагов по коридору. Послышался голос Стеллери:
— Айск, ты, вонючее животное, отпусти его и убирайся отсюда! — Она уже стояла над Роуном, уперев руки в бедра.
Айск заскулил, подняв забинтованную руку.
— Из-за него-го я потерял-ял работу-ту. Тенперь я всего-го лишь грязный-ый уборщик-ик…
— А тебе и совсем не поздоровится, если я расскажу обо всем Гому Балжу! — Она демонстнративно ткнула пальцем в тяжелые ворота.
— Он искалечил-ил меня, — оправдывался Айск. — Оу…
Но все-таки ворота позволил поднять. Роун с облегчением перевернулся и сел, сразу же глянув в сторону вил. Стеллери перехватила его взгляд.
— Землянин, ты должен обещать, что не станнешь снова затевать драку…
— Я все равно его убью…— с трудом вымолвил Роун, каждое слово болью отдавалось в его ребрах.
— Да понимаешь ли ты, что если б не я, он бы прикончил тебя! Так что вы квиты! Роун взглянул на нее:
— Может, и убил бы, а может, и нет. У него ведь куцые мозги и замедленная реакция.
— Слушай, ты должен забыть о случившемся. А уж Айск мстить не станет, — настаивала Стеллери.
— Эй, — начал было Айск.
— А ты заткнись, — огрызнулась она, — и убинрайся подобру-поздорову. Ну, быстро!
Роун наблюдал, как поплелся Айск, придернживая больную руку.
— Ладно, — наконец сдался он, — я оставлю его в покое, если он не будет ко мне приставать.
Преодолевая боль, он осторожно улегся на металлический пол, довольный, что сумел сдержать стон; ему было бы стыдно проявить слабость пенред девушкой. Стеллери положила прохладную ладонь ему на лоб.
— Отдохни минутку, хороший…
— Я должен работать.
— Да ты совсем еще сосунок, чтобы тебя так сурово наказывать! Лежи, пока не наберешься сил.
— Но он работает, и я могу…
— Конечно, ты сильный, кто сомневается в этом. Я видела, как ты дрался с исканами, когда они схватили тебя. У исканов мало мозгов, но уж силы не занимать, а ты сумел изувечить Айска! Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так отважно сражался, а уж мне за свои сиротские годы много подобного довелось повидать! А из-за чего ты так на них разозлился?
Роун сел, возвращаясь памятью к случившенмуся, и почувствовал, как горькие слезы снова готовы хлынуть из его глаз.
— Они убили моего отца, — доверился он Стеллери.
— Да, хороший, это паршивое, страшное дело, и тебе сейчас очень тяжело. — Она опустилась на колени и погладила его по голове. — А ты понплачь, знаешь, тебе станет легче. А что касается Айска, то ведь ты хорошо проучил его. Он больнше не сможет работать в охране, Гом Балж понслал его сюда, вниз, уборщиком.
— Он не должен был убивать моего отца, — твердо повторил Роун. — Мой отец стал каленкой, защищая меня, когда я еще даже не рондился.