Страница:
— И сколько в тебе настоящего земного пронисхождения? — поинтересовалась Стеллери. — Твоя мать?
— Я чистого земного происхождения, — отвентил Роун. — Я был приемным сыном Рафа, а манма — гуманоидом. Из-за меня ей всю жизнь приншлось жить возле мусорной кучи, и папу убили из-за меня. А Айск убил отца и разгуливает, как ни в чем не бывало. Подумаешь — рука! Да он легко отделался.
— А мои родичи были забавной парочкой, — весело откликнулась Стеллери. — Папа был воднным горняком на Арко-четыре. Он выходец из Ганнских Крестов, настоящий коротышка, он мог запросто не дышать пятнадцать минут, кожа у него была очень грубая. А вот мама из Тирского мира, темнокожая, со светлыми волосами и очень стройная. У меня ее глаза, но во всем остальном, мне кажется, я — атавизм.
— Ты красивая, — сказал Роун. — Мне нравятнся твои глаза. И если бы не смерть отца… я был бы рад, что меня похитили.
— Это правильно, — Стеллери нежно улыбнунлась, — старайся думать только о хорошем.
— У меня никогда раньше не было друга, — признался Роун. — Настоящего друга.
— Вот это да! — воскликнула Стеллери, и ее глаза округлились, как у ребенка. — Кем меня только не называли мужчины здесь, в зоо, но чтобы — другом! Такое со мной впервые. — Ее мягкие ладони нежно скользнули по его груди и рукам. — Странный ты все-таки. Эта щетинка, зачем она? — Стеллери прикоснулась к его щенкам. — У тебя колючее лицо.
— Это борода. Я должен бриться почти кажндый день.
— А мне нравится. Проводишь по ней, и прянмо мурашки по телу! Зачем это? Открой-ка рот. — Девушка увидела зубы Роуна. — Какие отличные белые зубы, но их так много. — Она быстро их пересчитала. — Целых тридцать два. А у меня только двадцать шесть…
— В таком случае, с тобой выгодно обедать, моя хорошая…
Решетчатая дверь внезапно со стуком отворинлась. Толстое бескостное щупальце со ртом на кончике дотянулось до Стеллери, обвилось вокруг нее и потащило к двери.
— Стеллери! — Роун задохнулся и, вскочив, вцепился в серую конечность, напоминающую хобот.
Но, к его удивлению, Стеллери смеялась, усанживаясь в кольцо массивного щупальца. За дверью Роун увидел огромное существо, наподобие груды серых камней. Девушка поставила нонгу на его гигантский изогнутый кверху бивень и спокойно шагнула на массивную голову животнного.
— Да это же Джамбо! Он знает, как работает лифт, и иногда отвязывается.
Джамбо тем временем запустил свой хобот прямо в кормушку и вытащил оттуда охапку сенна, которую тут же отправил себе в рот.
— Стел! — окликнул ее скрипучий голос. — Отправь этого проклятого самца на место обратно вниз.
Топая огромными ногами, подошел лысый Наг. Он снова сердито покосился на Роуна.
— Этот землянин опасен, Стел, держись-ка от него подальше…
— Ты сейчас разговариваешь не со своими уборщиками, Наг, — оборвала его Стеллери, — так что не командуй тут. Лучше бы ты присмотрел за Айском, а то он уж слишком донимает мальнчика.
Наг снова покосился на Роуна.
— Ладно, парень, все в порядке, иди работай.
— Он сегодня не будет работать, Наг. Не иснключено, у него сломаны ребра, этот проклятый тупица придавил его воротами. Я собираюсь отнвести юнца к ветеринару.
— Слушай, Стел…
— Скажи об этом Гому Балжу. Иди со мной, землянин.
Роун с опаской посмотрел на огромное сущенство, потом на Стеллери, осторожно притронулся к серой коже гиганта, затем робко вступил в изнгиб щупальца, и животное с невероятной легконстью подняло его к девушке.
— Это самое удивительное существо, которое я когда-либо видел, — как можно более небрежно произнес Роун. — И пожалуйста, не называй мення больше землянином, зови Роуном.
Роун едва удерживался на ногах, когда слонноподобное существо тяжело развернулось и, раснкачиваясь, двинулось по коридору.
— Да и потом, зачем мне идти к ветеринанру? — добавил он. — Со мной все в порядке.
— Слушайся меня. Я отведу тебя в свою комннату и дам тебе умыться. От тебя же несет, как от настоящего мусорщика. К тому же я хочу оснмотреть этот порез на твоем лице.
Глаза Роуна от удивления расширились, когда он увидел апартаменты Стеллери. Большая комнната, три на четыре ярда, низкий светящийся потолок, три стены, разукрашенные рисунками цветов, в качестве четвертой — панель из зеленноватого стекла, за которой на фоне мрачного миниатюрного пейзажа, шевеля пестрыми плавнниками, с какой-то удивительно мечтательной медлительностью двигалась маленькая живая рыбка. У одной из стен стояла низкая кушетка и столик из полированного черного дерева, а мягнкий ворсистый ковер серого цвета, в котором нонги тонули по самую лодыжку, покрывал пол.
Наслаждаясь, Роун медленно втянул в себя воздух.
— Пахнет… как хорошо пахнет, — с удивленнием отметил он. — Я раньше никогда не встренчал такого приятного запаха.
— Это же духи, глупый! Садись сюда, на понстель, я достану лекарства.
Роун спокойно терпел, пока Стеллери обрабантывала глубокую царапину на его щеке, замазывала ее какой-то жгучей бордовой жидкостью и наклеивала пластырь.
— Ну вот. Я сама ветеринар, не хуже Грола. По-моему, я все сделала как надо. Теперь иди туда, — указала она пальцем, — и прими ванну.
Роун подошел к двери и заглянул внутрь. На полу стоял резервуар со сверкающими кнопками и кранами вокруг.
— Я что-то не вижу воды…
Стеллери рассмеялась.
Ты на самом деле как ребенок, правда, только когда не злишься. Смотри, надо просто повернуть вот это…
Вода запенилась из трубы.
— Теперь снимай свою рубаху и залезай. Я надеюсь, мыться-то ты умеешь. Роун нырнул в теплую воду.
— Довольно странно, — недоуменно заметил он, — мыться прямо в комнате. Обычно я ходил на речку.
— Ты что, мылся прямо на улице? Вместе с рыбой и прочей ерундой? В грязи? Как же так можно!
— Ну что ты, это было замечательно. Никанких рыб, никакой грязи — я мог переплыть на другой берег и валяться там сколько угодно, глядя в небо. Мне очень это нравилось, — добанвил он.
— Ладно, давай я потру тебе спину. Этот пронтивный Наг запер тебя в камере, где раньше дернжали грязного борова, пока он не сдох! Надо бы мне сказать пару словечек Гому Балжу. У тебя должна быть такая же комната, как и у меня. Ты же ценный экспонат, Роун. А что за номер у тебя в шоу?
— Хождение по проволоке. Гом Балж сказал, что земляне к такому не приспособлены, но мне-то ничего не стоит это сделать.
Стеллери, вздрогнув, передернула плечами.
— А я боюсь высоты. Ну да, ты же говорил, что рос среди этих летающих существ, грасилы или как они там называются, я думаю, от них ты и научился такому мастерству. Сколько он тебе платит?
— Не знаю. Похоже, ничего, пока не выучусь делу.
— Ха! Ну еще посмотрим. На вид ты настоянщий землянин. Только не говори ничего Гому Балжу о лишних зубах, и он никогда ничего не узнает.
— Мне не нужны его деньги. Я собираюсь вынбраться отсюда, как только смогу…
— Ой, хороший, куда ж ты пойдешь? Сначала нужно заработать деньги на проезд, чтобы верннуться в Тамбул. Поверь, это стоит дорого. Ты бы лучше согласился выступать в шоу, по крайнней мере, до тех пор, пока не накопишь немного денег, а уж я прослежу, чтоб тебе все заплатили.
— Нет, я не хочу, чтобы у тебя были непринятности.
— Ну, насчет Гома Балжа можешь не беспонкоиться. На самом деле он довольно приятный старикан, и тебе было бы полезно с ним побесендовать. Он привык иметь дело с грубыми джиннами и теперь уверен, будто со всеми можно так разговаривать. Хотя со мной у него этот номер не прошел.
Роун высыхал в огромном мягком полотенце, которое пахло так же приятно, как и комната.
Из шкафа, набитого яркими одеждами, Стеллери достала ему чистую рубаху.
— Идем, — сказала он. — Я покажу тебе корабль. Ему больше тысячи лет…
Долго следовал Роун за девушкой по бесконечным коридорам, с теснящимися в них какими-то суетливыми существами, с выплывающими откуда-то звуками и даже запахами цветов. Они проходили через огромные, гулко резонирующие залы, использовавшиеся раньше для проведения общественных собраний или для игр в мяч. Они поднимались вверх по широким лестницам и спускались вниз по узким проходам и наконец оканзались в большой полукруглой комнате, выгнунтая стена которой — из смолянисто-черного стекнла — пестрела яркими точками цветных огней.
— Так это что… небо? — воскликнул Роун, заворожено любуясь мириадами движущихся огоньков.
Сейчас, здесь, он не только еще раз подумал о своем пребывании в глубоком космосе, но и немножко ощутил, что же такое Сам Космос. Эта бесконечная пустота! Он внимательно изучал комнату — огромное количество приборов и датнчиков, дверь с красной сверкающей надписью: лРубка боевого управления. Только для служебнного персонала».
— Что это такое? — полюбопытствовал он. — И кто управляет приборами?
— Нас это не касается. Сюда никто не ходит и никто не знает назначения этих приборов. Гом Балж говорит, что они не связаны с системой управления и срабатывают автоматически. Во всяком случае, на нашей памяти никому не приходилось в этой комнате трогать какую-нибудь кнопку или выключатель.
Роун слушал, продолжая внимательно осматнривать приборы. Настоящий земной корабль! Его строили человеческие руки, и древние герои Земнли летали на нем!
— Знаешь, на этом корабле есть кое-что позаннимательней, — сказала Стеллери. — Идем, я понкажу тебе Железного Роберта.
— А кто это такой? — загорелся Роун. Стеллери нервно рассмеялась.
— Потерпи, увидишь.
Они поднялись на лифте, миновали зал, сонтрясавшийся от вибрации работавшего вхолостую главного двигателя, прошли через комнату с вынсоким куполообразным потолком, где несколько дюжин тщедушных существ натужно дули и конлотили в странные инструменты. Роун невольно поежился от шума визжащих флейт, воплей рожнков, завывания струн.
— К чему весь этот шум? — с трудом перекринчал он эту какофонию.
— Такой оркестр обычен для зоо, его истоки восходят к дням Империи, — пояснила Стелленри. — Общественные собрания старых землян не мыслились без участия оркестрантов, так их там называли. Появление некоторых наших инструнментов датируется теми днями.
— Ужас! — воскликнул Роун, наблюдая за конротеньким многоруким существом, дувшим в огнромный латунный рог. — Это же настоящий банзар!
— Гом Балж говорит, что древние земные извлекатели шума, или как они их сами называнли — оркестранты, пользовались чем-то вроде карт, поэтому у них инструменты звучали соглансованно и стройно. Но наши парни представленния не имеют, как читать такие карты, поэтому просто извлекают шум.
— Давай уйдем отсюда!
Миновав девять палуб, они спустились вниз, туда, где в бронированном хранилище находился груз на продажу. Стеллери тронула Роуна за руку и кивнула в сторону широкого прохода, тенрявшегося в темноте.
— Он здесь один, — тихо сказала она. — В его распоряжении весь нижний уровень.
— А почему ты говоришь шепотом? — поддавншись ее беспокойству, с тревогой спросил Роун, заметивший вмятины на переборках. — Это кто же оставил такие следы на земном металле? Тут что-то произошло?
— Ровным счетом ничего, просто здесь тренируется Железный Роберт. И вообще интересно, кто тут говорит шепотом? Давай лучше двинемся дальше.
Она повела его по неосвещенному проходу и остановилась перед открытой камерой, напоминавшей пещеру, полную мрака.
— Он здесь, — снова прошептала Стеллери, еще сильнее сжимая руку Роуна.
Роун подошел ближе, вглядываясь в темноту и морщась от неприятного запаха серы. Он с трундом выхватил из темноты тусклые стены, какое-то сооружение, вроде гигантской наковальни, на полу, в центре, и возле одной стены едва выринсовывающиеся огромные комковатые очертания, словно бы части статуи из серого камня.
— Да ведь здесь никого нет, — разочарованно протянул Роун, — кроме этого старого валуна.
— Тш-ш-ш, — хотела остановить его Стеллери.
Но в этот момент валун зашевелился и занял вертикальное положение. От неожиданности Роун остолбенел, но уже вскоре в состоянии был увиндеть высоко над собой два ярких фасеточных гланза, зеленоватыми бликами отражавших свет и сверкавших, как драгоценности. Из самых недр валуна раздался низкий недовольный рокот.
— Зачем вы разбудили Железного Роберта?
— Привет, Железный Роберт, — пропищала, трепеща, Стеллери. — Я… я хотела, чтобы наш новый экспонат встретился с тобой… Он земного происхождения и собирается ходить по проволонке…— Ее голос замер, а пальцы судорожно впинлись в руку Роуна.
Роун хотел отступить, но Стеллери стояла сзанди, и он мог ее толкнуть. Роун не тронулся с места еще и потому, что зеленые глаза Железнного Роберта притягивали его, словно кусочки светящегося нефрита у древнего идола, вырубленнного из лавы.
— Ты хочешь сказать, новый урод пришел понсмотреть на старого. Тогда иди-ка сюда, земляннин, посмотри на меня как следует. Железный Роберт — самое сильное живое существо. Он всегнда и везде всех побеждает, — голос великана был подобен раскатам грома.
Стеллери дернула Роуна за руку.
— Мы… ну… не хотели потревожить тебя, Железный Роберт, — заверила она, едва дыша.
Она снова дернула Роуна за руку, но тот прондолжал стоять как ни в чем не бывало.
— У тебя что тут, нет света? — наконец раснкрыл он свой рот.
Темные очертания заколебались, девятифутовая фигура поднялась в свой полный рост — настоящая гора!
— Железный Роберт любит темноту. Сидит в темноте и думает о былых битвах, старина. — Он сделал шаг, и палуба под ногами закачалась и загудела. — Ты пришел увидеть Железного Роберта? Хорошо, тогда пожми ему руку, которая ломает ногу быку! — И он протянул огромную, с тупыми пальцами, темно-коричневую ручищу.
Роун опасливо покосился на нее.
— В чем дело, землянин? Ты боишься, что Железный Роберт сломает твою руку?
Роун решительно вложил ладонь в каменные пальцы. Они были грубыми, твердыми, но тепнлыми, словно согретыми невидимым солнцем. И в этот миг Роун почувствовал себя мягким и слабым, как маленький лягушонок. Железный Роберт согнул пальцы, и Роун ощутил шершанвое скольжение неведомой ему кристаллической кожи.
— Ты — маленькое, бледное создание, — пронрокотал Железный Роберт. — Ты действительно землянин?
Роун старался стоять прямо и гордо, вспомннив, что когда-то его предки управляли Галакнтикой.
— Да, это правда, — подтвердил он и смело глянул в грубо высеченное лицо над своей голонвой. — А почему тебя называют Железным Робернтом? Ты же каменный. — Он надеялся, что его голос звучит достаточно храбро.
Железный Роберт утробно расхохотался.
— Я происхожу от железного королевского ронда, землянин. Видишь окисления? — Он повернул руку, чтобы Роуну были лучше видны ченшуйки заржавевшего железа на его необычной коже.
— Такое впечатление, что ты — вечный, — занметил Роун.
Он внезапно подумал о горах, которые протинвостоят непогоде, и о своей неполноценной плоти. И еще о том, что, может быть, он имеет в запасе пару столетий.
— А почему бы и нет? — бросил великан, отнпустил руку землянина и, развернувшись, напранвился к груде железных обломков, которые слунжили ему постелью.
Глаза Роуна уже привыкли к темноте, и тенперь он мог разглядеть металлический щит на стене, над кроватью, увитый живыми цветами. Какие в бутонах, какие наполовину распустинлись. А один лепесток оторвался и упал с хрунстким шуршанием, рассыпавшись в пыль.
— Лепестки опадают быстро, — задумчиво сканзал Железный Роберт. — Исчезает последнее нанпоминание о доме. Цветок стареет, а вместе с ним и Железный Роберт. Поверь, землянин, у меня, быть может, и есть еще много времени, но — не вечность.
— Ну, пока, Железный Роберт, — воспользонвавшись его расслабленностью, заторопилась Стеллери.
И на сей раз, когда она дернула Роуна за руку, он послушно поспешил за ней.
Этим же вечером Стеллери оставила Роуна у себя, приготовив ему постель в маленькой комннатке, рядом со своей. Она снова обработала ему щеку, перебинтовала глубокую рану на бедре, поправила одеяло. А еще сделала что-то совсем уж приятное, прикоснувшись губами к его губам.
Потом она ушла, предоставив его темноте и тишине. Но Роун не мог сомкнуть глаз, раздумья одолевали его. То его мысль обращалась к страннным событиям, неожиданно кинувшим его на этот корабль; то — к его одиночеству, удушливонму и тяжелому, как воздух в камере на корабле или в их домике на окраине гетто; то — к Стеллери, нежданно обретенному новому другу… и снова к тем полузабытым чувствам, которые иснпытал он после гибели Кланса…
Постепенно сон все-таки сморил Роуна, но понкоя ему не принес. Он до осязаемости отчетливо снова увидел отца, спешащего к нему на помощь; с еще большей остротой пережил страшный монмент его внезапной гибели и потрясение оттого, что не смог эту гибель предотвратить.
Гибель отца взывала к отмщенью. И взывала не только во сне…
Глава шестая
— Я чистого земного происхождения, — отвентил Роун. — Я был приемным сыном Рафа, а манма — гуманоидом. Из-за меня ей всю жизнь приншлось жить возле мусорной кучи, и папу убили из-за меня. А Айск убил отца и разгуливает, как ни в чем не бывало. Подумаешь — рука! Да он легко отделался.
— А мои родичи были забавной парочкой, — весело откликнулась Стеллери. — Папа был воднным горняком на Арко-четыре. Он выходец из Ганнских Крестов, настоящий коротышка, он мог запросто не дышать пятнадцать минут, кожа у него была очень грубая. А вот мама из Тирского мира, темнокожая, со светлыми волосами и очень стройная. У меня ее глаза, но во всем остальном, мне кажется, я — атавизм.
— Ты красивая, — сказал Роун. — Мне нравятнся твои глаза. И если бы не смерть отца… я был бы рад, что меня похитили.
— Это правильно, — Стеллери нежно улыбнунлась, — старайся думать только о хорошем.
— У меня никогда раньше не было друга, — признался Роун. — Настоящего друга.
— Вот это да! — воскликнула Стеллери, и ее глаза округлились, как у ребенка. — Кем меня только не называли мужчины здесь, в зоо, но чтобы — другом! Такое со мной впервые. — Ее мягкие ладони нежно скользнули по его груди и рукам. — Странный ты все-таки. Эта щетинка, зачем она? — Стеллери прикоснулась к его щенкам. — У тебя колючее лицо.
— Это борода. Я должен бриться почти кажндый день.
— А мне нравится. Проводишь по ней, и прянмо мурашки по телу! Зачем это? Открой-ка рот. — Девушка увидела зубы Роуна. — Какие отличные белые зубы, но их так много. — Она быстро их пересчитала. — Целых тридцать два. А у меня только двадцать шесть…
— В таком случае, с тобой выгодно обедать, моя хорошая…
Решетчатая дверь внезапно со стуком отворинлась. Толстое бескостное щупальце со ртом на кончике дотянулось до Стеллери, обвилось вокруг нее и потащило к двери.
— Стеллери! — Роун задохнулся и, вскочив, вцепился в серую конечность, напоминающую хобот.
Но, к его удивлению, Стеллери смеялась, усанживаясь в кольцо массивного щупальца. За дверью Роун увидел огромное существо, наподобие груды серых камней. Девушка поставила нонгу на его гигантский изогнутый кверху бивень и спокойно шагнула на массивную голову животнного.
— Да это же Джамбо! Он знает, как работает лифт, и иногда отвязывается.
Джамбо тем временем запустил свой хобот прямо в кормушку и вытащил оттуда охапку сенна, которую тут же отправил себе в рот.
— Стел! — окликнул ее скрипучий голос. — Отправь этого проклятого самца на место обратно вниз.
Топая огромными ногами, подошел лысый Наг. Он снова сердито покосился на Роуна.
— Этот землянин опасен, Стел, держись-ка от него подальше…
— Ты сейчас разговариваешь не со своими уборщиками, Наг, — оборвала его Стеллери, — так что не командуй тут. Лучше бы ты присмотрел за Айском, а то он уж слишком донимает мальнчика.
Наг снова покосился на Роуна.
— Ладно, парень, все в порядке, иди работай.
— Он сегодня не будет работать, Наг. Не иснключено, у него сломаны ребра, этот проклятый тупица придавил его воротами. Я собираюсь отнвести юнца к ветеринару.
— Слушай, Стел…
— Скажи об этом Гому Балжу. Иди со мной, землянин.
Роун с опаской посмотрел на огромное сущенство, потом на Стеллери, осторожно притронулся к серой коже гиганта, затем робко вступил в изнгиб щупальца, и животное с невероятной легконстью подняло его к девушке.
— Это самое удивительное существо, которое я когда-либо видел, — как можно более небрежно произнес Роун. — И пожалуйста, не называй мення больше землянином, зови Роуном.
Роун едва удерживался на ногах, когда слонноподобное существо тяжело развернулось и, раснкачиваясь, двинулось по коридору.
— Да и потом, зачем мне идти к ветеринанру? — добавил он. — Со мной все в порядке.
— Слушайся меня. Я отведу тебя в свою комннату и дам тебе умыться. От тебя же несет, как от настоящего мусорщика. К тому же я хочу оснмотреть этот порез на твоем лице.
Глаза Роуна от удивления расширились, когда он увидел апартаменты Стеллери. Большая комнната, три на четыре ярда, низкий светящийся потолок, три стены, разукрашенные рисунками цветов, в качестве четвертой — панель из зеленноватого стекла, за которой на фоне мрачного миниатюрного пейзажа, шевеля пестрыми плавнниками, с какой-то удивительно мечтательной медлительностью двигалась маленькая живая рыбка. У одной из стен стояла низкая кушетка и столик из полированного черного дерева, а мягнкий ворсистый ковер серого цвета, в котором нонги тонули по самую лодыжку, покрывал пол.
Наслаждаясь, Роун медленно втянул в себя воздух.
— Пахнет… как хорошо пахнет, — с удивленнием отметил он. — Я раньше никогда не встренчал такого приятного запаха.
— Это же духи, глупый! Садись сюда, на понстель, я достану лекарства.
Роун спокойно терпел, пока Стеллери обрабантывала глубокую царапину на его щеке, замазывала ее какой-то жгучей бордовой жидкостью и наклеивала пластырь.
— Ну вот. Я сама ветеринар, не хуже Грола. По-моему, я все сделала как надо. Теперь иди туда, — указала она пальцем, — и прими ванну.
Роун подошел к двери и заглянул внутрь. На полу стоял резервуар со сверкающими кнопками и кранами вокруг.
— Я что-то не вижу воды…
Стеллери рассмеялась.
Ты на самом деле как ребенок, правда, только когда не злишься. Смотри, надо просто повернуть вот это…
Вода запенилась из трубы.
— Теперь снимай свою рубаху и залезай. Я надеюсь, мыться-то ты умеешь. Роун нырнул в теплую воду.
— Довольно странно, — недоуменно заметил он, — мыться прямо в комнате. Обычно я ходил на речку.
— Ты что, мылся прямо на улице? Вместе с рыбой и прочей ерундой? В грязи? Как же так можно!
— Ну что ты, это было замечательно. Никанких рыб, никакой грязи — я мог переплыть на другой берег и валяться там сколько угодно, глядя в небо. Мне очень это нравилось, — добанвил он.
— Ладно, давай я потру тебе спину. Этот пронтивный Наг запер тебя в камере, где раньше дернжали грязного борова, пока он не сдох! Надо бы мне сказать пару словечек Гому Балжу. У тебя должна быть такая же комната, как и у меня. Ты же ценный экспонат, Роун. А что за номер у тебя в шоу?
— Хождение по проволоке. Гом Балж сказал, что земляне к такому не приспособлены, но мне-то ничего не стоит это сделать.
Стеллери, вздрогнув, передернула плечами.
— А я боюсь высоты. Ну да, ты же говорил, что рос среди этих летающих существ, грасилы или как они там называются, я думаю, от них ты и научился такому мастерству. Сколько он тебе платит?
— Не знаю. Похоже, ничего, пока не выучусь делу.
— Ха! Ну еще посмотрим. На вид ты настоянщий землянин. Только не говори ничего Гому Балжу о лишних зубах, и он никогда ничего не узнает.
— Мне не нужны его деньги. Я собираюсь вынбраться отсюда, как только смогу…
— Ой, хороший, куда ж ты пойдешь? Сначала нужно заработать деньги на проезд, чтобы верннуться в Тамбул. Поверь, это стоит дорого. Ты бы лучше согласился выступать в шоу, по крайнней мере, до тех пор, пока не накопишь немного денег, а уж я прослежу, чтоб тебе все заплатили.
— Нет, я не хочу, чтобы у тебя были непринятности.
— Ну, насчет Гома Балжа можешь не беспонкоиться. На самом деле он довольно приятный старикан, и тебе было бы полезно с ним побесендовать. Он привык иметь дело с грубыми джиннами и теперь уверен, будто со всеми можно так разговаривать. Хотя со мной у него этот номер не прошел.
Роун высыхал в огромном мягком полотенце, которое пахло так же приятно, как и комната.
Из шкафа, набитого яркими одеждами, Стеллери достала ему чистую рубаху.
— Идем, — сказала он. — Я покажу тебе корабль. Ему больше тысячи лет…
Долго следовал Роун за девушкой по бесконечным коридорам, с теснящимися в них какими-то суетливыми существами, с выплывающими откуда-то звуками и даже запахами цветов. Они проходили через огромные, гулко резонирующие залы, использовавшиеся раньше для проведения общественных собраний или для игр в мяч. Они поднимались вверх по широким лестницам и спускались вниз по узким проходам и наконец оканзались в большой полукруглой комнате, выгнунтая стена которой — из смолянисто-черного стекнла — пестрела яркими точками цветных огней.
— Так это что… небо? — воскликнул Роун, заворожено любуясь мириадами движущихся огоньков.
Сейчас, здесь, он не только еще раз подумал о своем пребывании в глубоком космосе, но и немножко ощутил, что же такое Сам Космос. Эта бесконечная пустота! Он внимательно изучал комнату — огромное количество приборов и датнчиков, дверь с красной сверкающей надписью: лРубка боевого управления. Только для служебнного персонала».
— Что это такое? — полюбопытствовал он. — И кто управляет приборами?
— Нас это не касается. Сюда никто не ходит и никто не знает назначения этих приборов. Гом Балж говорит, что они не связаны с системой управления и срабатывают автоматически. Во всяком случае, на нашей памяти никому не приходилось в этой комнате трогать какую-нибудь кнопку или выключатель.
Роун слушал, продолжая внимательно осматнривать приборы. Настоящий земной корабль! Его строили человеческие руки, и древние герои Земнли летали на нем!
— Знаешь, на этом корабле есть кое-что позаннимательней, — сказала Стеллери. — Идем, я понкажу тебе Железного Роберта.
— А кто это такой? — загорелся Роун. Стеллери нервно рассмеялась.
— Потерпи, увидишь.
Они поднялись на лифте, миновали зал, сонтрясавшийся от вибрации работавшего вхолостую главного двигателя, прошли через комнату с вынсоким куполообразным потолком, где несколько дюжин тщедушных существ натужно дули и конлотили в странные инструменты. Роун невольно поежился от шума визжащих флейт, воплей рожнков, завывания струн.
— К чему весь этот шум? — с трудом перекринчал он эту какофонию.
— Такой оркестр обычен для зоо, его истоки восходят к дням Империи, — пояснила Стелленри. — Общественные собрания старых землян не мыслились без участия оркестрантов, так их там называли. Появление некоторых наших инструнментов датируется теми днями.
— Ужас! — воскликнул Роун, наблюдая за конротеньким многоруким существом, дувшим в огнромный латунный рог. — Это же настоящий банзар!
— Гом Балж говорит, что древние земные извлекатели шума, или как они их сами называнли — оркестранты, пользовались чем-то вроде карт, поэтому у них инструменты звучали соглансованно и стройно. Но наши парни представленния не имеют, как читать такие карты, поэтому просто извлекают шум.
— Давай уйдем отсюда!
Миновав девять палуб, они спустились вниз, туда, где в бронированном хранилище находился груз на продажу. Стеллери тронула Роуна за руку и кивнула в сторону широкого прохода, тенрявшегося в темноте.
— Он здесь один, — тихо сказала она. — В его распоряжении весь нижний уровень.
— А почему ты говоришь шепотом? — поддавншись ее беспокойству, с тревогой спросил Роун, заметивший вмятины на переборках. — Это кто же оставил такие следы на земном металле? Тут что-то произошло?
— Ровным счетом ничего, просто здесь тренируется Железный Роберт. И вообще интересно, кто тут говорит шепотом? Давай лучше двинемся дальше.
Она повела его по неосвещенному проходу и остановилась перед открытой камерой, напоминавшей пещеру, полную мрака.
— Он здесь, — снова прошептала Стеллери, еще сильнее сжимая руку Роуна.
Роун подошел ближе, вглядываясь в темноту и морщась от неприятного запаха серы. Он с трундом выхватил из темноты тусклые стены, какое-то сооружение, вроде гигантской наковальни, на полу, в центре, и возле одной стены едва выринсовывающиеся огромные комковатые очертания, словно бы части статуи из серого камня.
— Да ведь здесь никого нет, — разочарованно протянул Роун, — кроме этого старого валуна.
— Тш-ш-ш, — хотела остановить его Стеллери.
Но в этот момент валун зашевелился и занял вертикальное положение. От неожиданности Роун остолбенел, но уже вскоре в состоянии был увиндеть высоко над собой два ярких фасеточных гланза, зеленоватыми бликами отражавших свет и сверкавших, как драгоценности. Из самых недр валуна раздался низкий недовольный рокот.
— Зачем вы разбудили Железного Роберта?
— Привет, Железный Роберт, — пропищала, трепеща, Стеллери. — Я… я хотела, чтобы наш новый экспонат встретился с тобой… Он земного происхождения и собирается ходить по проволонке…— Ее голос замер, а пальцы судорожно впинлись в руку Роуна.
Роун хотел отступить, но Стеллери стояла сзанди, и он мог ее толкнуть. Роун не тронулся с места еще и потому, что зеленые глаза Железнного Роберта притягивали его, словно кусочки светящегося нефрита у древнего идола, вырубленнного из лавы.
— Ты хочешь сказать, новый урод пришел понсмотреть на старого. Тогда иди-ка сюда, земляннин, посмотри на меня как следует. Железный Роберт — самое сильное живое существо. Он всегнда и везде всех побеждает, — голос великана был подобен раскатам грома.
Стеллери дернула Роуна за руку.
— Мы… ну… не хотели потревожить тебя, Железный Роберт, — заверила она, едва дыша.
Она снова дернула Роуна за руку, но тот прондолжал стоять как ни в чем не бывало.
— У тебя что тут, нет света? — наконец раснкрыл он свой рот.
Темные очертания заколебались, девятифутовая фигура поднялась в свой полный рост — настоящая гора!
— Железный Роберт любит темноту. Сидит в темноте и думает о былых битвах, старина. — Он сделал шаг, и палуба под ногами закачалась и загудела. — Ты пришел увидеть Железного Роберта? Хорошо, тогда пожми ему руку, которая ломает ногу быку! — И он протянул огромную, с тупыми пальцами, темно-коричневую ручищу.
Роун опасливо покосился на нее.
— В чем дело, землянин? Ты боишься, что Железный Роберт сломает твою руку?
Роун решительно вложил ладонь в каменные пальцы. Они были грубыми, твердыми, но тепнлыми, словно согретыми невидимым солнцем. И в этот миг Роун почувствовал себя мягким и слабым, как маленький лягушонок. Железный Роберт согнул пальцы, и Роун ощутил шершанвое скольжение неведомой ему кристаллической кожи.
— Ты — маленькое, бледное создание, — пронрокотал Железный Роберт. — Ты действительно землянин?
Роун старался стоять прямо и гордо, вспомннив, что когда-то его предки управляли Галакнтикой.
— Да, это правда, — подтвердил он и смело глянул в грубо высеченное лицо над своей голонвой. — А почему тебя называют Железным Робернтом? Ты же каменный. — Он надеялся, что его голос звучит достаточно храбро.
Железный Роберт утробно расхохотался.
— Я происхожу от железного королевского ронда, землянин. Видишь окисления? — Он повернул руку, чтобы Роуну были лучше видны ченшуйки заржавевшего железа на его необычной коже.
— Такое впечатление, что ты — вечный, — занметил Роун.
Он внезапно подумал о горах, которые протинвостоят непогоде, и о своей неполноценной плоти. И еще о том, что, может быть, он имеет в запасе пару столетий.
— А почему бы и нет? — бросил великан, отнпустил руку землянина и, развернувшись, напранвился к груде железных обломков, которые слунжили ему постелью.
Глаза Роуна уже привыкли к темноте, и тенперь он мог разглядеть металлический щит на стене, над кроватью, увитый живыми цветами. Какие в бутонах, какие наполовину распустинлись. А один лепесток оторвался и упал с хрунстким шуршанием, рассыпавшись в пыль.
— Лепестки опадают быстро, — задумчиво сканзал Железный Роберт. — Исчезает последнее нанпоминание о доме. Цветок стареет, а вместе с ним и Железный Роберт. Поверь, землянин, у меня, быть может, и есть еще много времени, но — не вечность.
— Ну, пока, Железный Роберт, — воспользонвавшись его расслабленностью, заторопилась Стеллери.
И на сей раз, когда она дернула Роуна за руку, он послушно поспешил за ней.
Этим же вечером Стеллери оставила Роуна у себя, приготовив ему постель в маленькой комннатке, рядом со своей. Она снова обработала ему щеку, перебинтовала глубокую рану на бедре, поправила одеяло. А еще сделала что-то совсем уж приятное, прикоснувшись губами к его губам.
Потом она ушла, предоставив его темноте и тишине. Но Роун не мог сомкнуть глаз, раздумья одолевали его. То его мысль обращалась к страннным событиям, неожиданно кинувшим его на этот корабль; то — к его одиночеству, удушливонму и тяжелому, как воздух в камере на корабле или в их домике на окраине гетто; то — к Стеллери, нежданно обретенному новому другу… и снова к тем полузабытым чувствам, которые иснпытал он после гибели Кланса…
Постепенно сон все-таки сморил Роуна, но понкоя ему не принес. Он до осязаемости отчетливо снова увидел отца, спешащего к нему на помощь; с еще большей остротой пережил страшный монмент его внезапной гибели и потрясение оттого, что не смог эту гибель предотвратить.
Гибель отца взывала к отмщенью. И взывала не только во сне…
Глава шестая
Роуиа разбудили пинки в бок.
— Вот ты где! — прорычал Наг, нависая над его головой. — Позволь сообщить, что я нашел тенбе занятие поинтересней, чем шастать по корабнлю и глазеть по сторонам! А ну-ка! — и он швырннул какую-то коробку на пол рядом с Роуном. — Завтрак заканчивается через час. Ты что думанешь, это прогулочный круиз?
Роун сел, протер глаза, кожей ощутил пронхладу раннего утра даже здесь, в космосе, на конрабле с автоматически поддерживаемой постояннной температурой.
Он подобрал коробку, открыл ее и обнаружил там два яйца с бугристой кожурой, кусок грубого жесткого хлеба, плод, похожий на маленький бордовый фрукт, а еще кусочек сырого зеленовантого мяса и красный сгущенный пудинг, от конторого его едва не вывернуло.
— Спасибо, Наг…— начал было Роун, но тот грубо перебил его.
— Если ты не будешь есть, то не сможешь работать, пошевеливайся!
Пока Роун ел, Наг продолжал ворчать насчет каких-то опасных уродов и симулянтов и что-то насчет вмешательства во что-то привилегированнных особ.
Тем временем Роун окончил завтрак, надел рубаху и, потянувшись, ощутил боль в боку. Она была острее, чем от обычной раны, и Haнlt помнила ему о вчерашней схватке с Айском. Чувство ненависти снова всколыхнулось в нем, сердце заколотилось быстрее. Он ненавидел Айска даже больше, чем любил Стеллери, но отсчет происходящего повел все же от своего чувства к ней.
— Любовь, — произнес он вслух. — Вот что танкое любовь.
Застегивая пуговицы, он размышлял о стройнной мутантке и о том, что значит ощутить люнбовь девушки, которая была человеком или почнти что им.
— Пойдешь со мной убирать. Будешь работать на складах. До Клора всего один перелет и куча дел.
Наконец застегнувшись, Роун ощутил приятнный, жесткий охват пояса. И вдруг его осенило: а что, если именно поэтому и существует столько, легенд о магических поясах. Тхой-хой часто раснсказывал ему подобные истории.
— Если я должен все время работать, — заговорил он, выходя за Нагом в коридор, — когда же мне тренироваться?
— Тренироваться? А что это такое?
— Но мне же надо готовиться к шоу. Гом Балж сказал…
— А… так это ты должен ходить по проволонке, как виноградная крыса? Оказывается, вот пончему Гом Балж взял тебя. Понятно, понятно. Но тут ведь дело такое: либо ты умеешь, либо — нет. Ха! Тренируйся, если хочешь!
Роун шел за Нагом, с трудом одолевая все нарастающий шум в секторе уродов, или инанче — цирковых экспонатов. Он таращился на ченшуйчатые, пушистые, покрытые перьями физинономии, на массивные либо миниатюрные, но равно неуклюжие в своих движениях создания; то и дело сталкивался с маленькими снующими существами, на редкость лысыми и нелепыми. Провожал взглядом неповоротливого минида или хронида, либо какое другое существо с легким намеком на настоящую земную или гуманоидную кровь. Наталкивался на перекрикивающих друг друга чужаков с разгоряченными и озабоченнынми лицами…
И везде он искал Стеллери. Но она исчезла бесследно…
Миновал он и Гома Балжа, в центре толпы отдававшего какие-то приказания и курившего сразу две сигары. Антрепренер заметил их, махннул девятипалой рукой и тоже что-то прокричал, однако Роун в этом бедламе не сумел разобрать что.
Они спускались все ниже и ниже, и каждый следующий уровень добавлял мрака и зловония, становился пустынней. В огромном гудящем грунзовом помещении Наг указал на очень неряшлинвое существо, напоминавшее слишком большого грасила, только без крыльев.
— Это начальник смены. Делай то, что он сканжет, и постарайся избегать неприятностей, — сказал Наг и удалился, оставив Роуна один на один с компанией грязных мусорщиков.
Мастер краем влажного глаза следил за нонвичком, потом подкрался к нему и издал проннзительный крик. Рабочие, возившиеся с грудой сваленных вещей, охотно все побросали и окрунжили Роуна. Некоторые вылезли из боковых пронходов. Всех было около двадцати экземпляров, и ни один не был похож на другого. Они уставинлись на Роуна.
— Ты кто? — просвистел мастер. — Никогда не доводилось видеть таких, как ты.
— Я — землянин, — сказал Роун. Кто-то зашипел.
Мастер клацнул плечевыми пластинами, сонбрав в складки бахрому вокруг шеи.
— Я — Рик-рик, начальник, — просвистел он. — Теперь ты новенький. Твоя работа — выносить емкости с помоями. У некоторых мальчиков нет сфинктеров, так что будешь заботиться и о салнфетках для них. А кое-кто во время еды слишнком неряшлив, рыгает, ну, сам понимаешь. Это тоже будешь убирать. И…
— Нет, — тоже твердо произнес Роун. Кольцо вокруг него сжалось. Кто-то сзади дерннул Роуна за подол рубахи.
— Я здесь начальник, землянин, — закричал Рик-рик. — Ты будешь делать то, что я тебе принкажу. Правда, ребята?
Кто-то снова дернул Роуна за одежду. Резко развернувшись, Роун ухватил мерзкое щупальце, без лишних разговоров подтащил его владельца к себе, а затем сильным броском отшвырнул его прямо в толпу. Притихшие было работяги взбудораженно загалдели.
Роун повернулся к Рик-рику.
— Я сюда не просился, — сказал он, отчеканинвая каждое слово, — но уж если я здесь, то буду работать наравне со всеми, а не выносить помои. А блевотину твои парни могут и сами за собой убрать.
— Ты — новенький, — взвизгнул Рик-рик. — Ты обязан выносить помои. Новенькие всегда это делают.
— Но только не я, — оборвал его Роун. — Я бунду выполнять все то, что делают другие. И не вздумай помыкать мною!
Он повернулся к нему спиной и теперь вызынвающе посмотрел на дергавшее его существо, конторое переминалось с ноги на ногу — а их у него было не меньше восьми — и тихо пофыркивало сквозь хоботообразные щупальца. — А ты если хоть раз еще ко мне прикоснешься, я тебе все конечности завяжу узлом.
— Ну вот, испоганил настроение, — проворчал кто-то.
Рик-рик зло уставился на Роуна.
— А ты бедовый малый, как я погляжу. Ненбось еще и спишь за цикл по три-четыре часа, как большинство подобных тебе землян.
— Я сплю восемь часов в сутки, — жестко пронизнес Роун, — в постели.
— Да еще и питаться захочешь каждый день…
— Три раза в день.
— А может, ты не прочь присоединиться к нашему сексуальному кругу? — прощупывало его похожее на луковицу существо. — У нас есть ванкансия в…
— Нет уж, спасибо, — отозвался Роун. — Мы, земляне, предпочитаем себе подобных.
— Шовинист, — протянул чей-то вязкий голос.
— Ха, — подхватил другой, — он и впрямь вонзомнил себя каким-то особенным.
— Ладно, — резко прервал всех Рик-рик, вспомнив наконец о своих обязанностях начальнника. — Все по местам и к работе. А что касается тебя…— он окинул Роуна угрожающим взгляндом, — я с тебя глаз не спущу.
— Вот и отлично, — отозвался Роун, — только руки держи подальше…
Восемь последующих дней Роун вкалывал по семнадцать часов, таская на себе невероятные тяжести, карабкаясь с ними по длинным шантающимся лестницам. Одновременно он должен был наводить порядок среди бесконечных ряндов из запасов, считая и регистрируя неисчиснлимое множество каких-то ящиков, банок, разнличных емкостей, в которых изрядно путалась их обслуга.
Когда же он отправлялся в столовую или к себе в камеру, то по пути напряженно выискивал взглядом Стеллери. Однако надежды были нанпрасны. лОна забыла о тебе, — с горечью думал он. — Она лечила твои порезы точно так же, как и ты бы помог умирающему грасилу. Теперь ей не до тебя…»
На девятый день Наг пришел на склад и пондозвал Роуна.
— Мы приближаемся к Клоре, посадка букнвально на несколько минут. Будет много дел — надо установить палатки, разложить арену, раснставить аппаратуру…— Роун внимательно вслуншивался в привычно ворчливый тон Нага.
— Мне важно знать о своем номере, раз уж я должен ходить по проволоке, — оборвал его Роун.
— А что тебе необходимо знать? — удивился Наг. — Выступаешь сегодня вечером, вот и все. Разве птице требуются чьи-либо советы, как ей надо летать? Ты — землянин, умеющий ходить по проволоке, вот и ходи.
И тут с кораблем что-то произошло, какие-то резкие изменения, Роун едва успел ухватиться за поручни, чтобы не упасть. Ноги налились свинцом, завтрак в желудке давил камнем, ему стало очень плохо.
— В чем дело? — окликнул его Наг. — Или никогда не испытывал такой перегрузки?
— Н-нет, — едва произнес Роун, трудно сглотннув слюну.
— Вот ты где! — прорычал Наг, нависая над его головой. — Позволь сообщить, что я нашел тенбе занятие поинтересней, чем шастать по корабнлю и глазеть по сторонам! А ну-ка! — и он швырннул какую-то коробку на пол рядом с Роуном. — Завтрак заканчивается через час. Ты что думанешь, это прогулочный круиз?
Роун сел, протер глаза, кожей ощутил пронхладу раннего утра даже здесь, в космосе, на конрабле с автоматически поддерживаемой постояннной температурой.
Он подобрал коробку, открыл ее и обнаружил там два яйца с бугристой кожурой, кусок грубого жесткого хлеба, плод, похожий на маленький бордовый фрукт, а еще кусочек сырого зеленовантого мяса и красный сгущенный пудинг, от конторого его едва не вывернуло.
— Спасибо, Наг…— начал было Роун, но тот грубо перебил его.
— Если ты не будешь есть, то не сможешь работать, пошевеливайся!
Пока Роун ел, Наг продолжал ворчать насчет каких-то опасных уродов и симулянтов и что-то насчет вмешательства во что-то привилегированнных особ.
Тем временем Роун окончил завтрак, надел рубаху и, потянувшись, ощутил боль в боку. Она была острее, чем от обычной раны, и Haнlt помнила ему о вчерашней схватке с Айском. Чувство ненависти снова всколыхнулось в нем, сердце заколотилось быстрее. Он ненавидел Айска даже больше, чем любил Стеллери, но отсчет происходящего повел все же от своего чувства к ней.
— Любовь, — произнес он вслух. — Вот что танкое любовь.
Застегивая пуговицы, он размышлял о стройнной мутантке и о том, что значит ощутить люнбовь девушки, которая была человеком или почнти что им.
— Пойдешь со мной убирать. Будешь работать на складах. До Клора всего один перелет и куча дел.
Наконец застегнувшись, Роун ощутил приятнный, жесткий охват пояса. И вдруг его осенило: а что, если именно поэтому и существует столько, легенд о магических поясах. Тхой-хой часто раснсказывал ему подобные истории.
— Если я должен все время работать, — заговорил он, выходя за Нагом в коридор, — когда же мне тренироваться?
— Тренироваться? А что это такое?
— Но мне же надо готовиться к шоу. Гом Балж сказал…
— А… так это ты должен ходить по проволонке, как виноградная крыса? Оказывается, вот пончему Гом Балж взял тебя. Понятно, понятно. Но тут ведь дело такое: либо ты умеешь, либо — нет. Ха! Тренируйся, если хочешь!
Роун шел за Нагом, с трудом одолевая все нарастающий шум в секторе уродов, или инанче — цирковых экспонатов. Он таращился на ченшуйчатые, пушистые, покрытые перьями физинономии, на массивные либо миниатюрные, но равно неуклюжие в своих движениях создания; то и дело сталкивался с маленькими снующими существами, на редкость лысыми и нелепыми. Провожал взглядом неповоротливого минида или хронида, либо какое другое существо с легким намеком на настоящую земную или гуманоидную кровь. Наталкивался на перекрикивающих друг друга чужаков с разгоряченными и озабоченнынми лицами…
И везде он искал Стеллери. Но она исчезла бесследно…
Миновал он и Гома Балжа, в центре толпы отдававшего какие-то приказания и курившего сразу две сигары. Антрепренер заметил их, махннул девятипалой рукой и тоже что-то прокричал, однако Роун в этом бедламе не сумел разобрать что.
Они спускались все ниже и ниже, и каждый следующий уровень добавлял мрака и зловония, становился пустынней. В огромном гудящем грунзовом помещении Наг указал на очень неряшлинвое существо, напоминавшее слишком большого грасила, только без крыльев.
— Это начальник смены. Делай то, что он сканжет, и постарайся избегать неприятностей, — сказал Наг и удалился, оставив Роуна один на один с компанией грязных мусорщиков.
Мастер краем влажного глаза следил за нонвичком, потом подкрался к нему и издал проннзительный крик. Рабочие, возившиеся с грудой сваленных вещей, охотно все побросали и окрунжили Роуна. Некоторые вылезли из боковых пронходов. Всех было около двадцати экземпляров, и ни один не был похож на другого. Они уставинлись на Роуна.
— Ты кто? — просвистел мастер. — Никогда не доводилось видеть таких, как ты.
— Я — землянин, — сказал Роун. Кто-то зашипел.
Мастер клацнул плечевыми пластинами, сонбрав в складки бахрому вокруг шеи.
— Я — Рик-рик, начальник, — просвистел он. — Теперь ты новенький. Твоя работа — выносить емкости с помоями. У некоторых мальчиков нет сфинктеров, так что будешь заботиться и о салнфетках для них. А кое-кто во время еды слишнком неряшлив, рыгает, ну, сам понимаешь. Это тоже будешь убирать. И…
— Нет, — тоже твердо произнес Роун. Кольцо вокруг него сжалось. Кто-то сзади дерннул Роуна за подол рубахи.
— Я здесь начальник, землянин, — закричал Рик-рик. — Ты будешь делать то, что я тебе принкажу. Правда, ребята?
Кто-то снова дернул Роуна за одежду. Резко развернувшись, Роун ухватил мерзкое щупальце, без лишних разговоров подтащил его владельца к себе, а затем сильным броском отшвырнул его прямо в толпу. Притихшие было работяги взбудораженно загалдели.
Роун повернулся к Рик-рику.
— Я сюда не просился, — сказал он, отчеканинвая каждое слово, — но уж если я здесь, то буду работать наравне со всеми, а не выносить помои. А блевотину твои парни могут и сами за собой убрать.
— Ты — новенький, — взвизгнул Рик-рик. — Ты обязан выносить помои. Новенькие всегда это делают.
— Но только не я, — оборвал его Роун. — Я бунду выполнять все то, что делают другие. И не вздумай помыкать мною!
Он повернулся к нему спиной и теперь вызынвающе посмотрел на дергавшее его существо, конторое переминалось с ноги на ногу — а их у него было не меньше восьми — и тихо пофыркивало сквозь хоботообразные щупальца. — А ты если хоть раз еще ко мне прикоснешься, я тебе все конечности завяжу узлом.
— Ну вот, испоганил настроение, — проворчал кто-то.
Рик-рик зло уставился на Роуна.
— А ты бедовый малый, как я погляжу. Ненбось еще и спишь за цикл по три-четыре часа, как большинство подобных тебе землян.
— Я сплю восемь часов в сутки, — жестко пронизнес Роун, — в постели.
— Да еще и питаться захочешь каждый день…
— Три раза в день.
— А может, ты не прочь присоединиться к нашему сексуальному кругу? — прощупывало его похожее на луковицу существо. — У нас есть ванкансия в…
— Нет уж, спасибо, — отозвался Роун. — Мы, земляне, предпочитаем себе подобных.
— Шовинист, — протянул чей-то вязкий голос.
— Ха, — подхватил другой, — он и впрямь вонзомнил себя каким-то особенным.
— Ладно, — резко прервал всех Рик-рик, вспомнив наконец о своих обязанностях начальнника. — Все по местам и к работе. А что касается тебя…— он окинул Роуна угрожающим взгляндом, — я с тебя глаз не спущу.
— Вот и отлично, — отозвался Роун, — только руки держи подальше…
Восемь последующих дней Роун вкалывал по семнадцать часов, таская на себе невероятные тяжести, карабкаясь с ними по длинным шантающимся лестницам. Одновременно он должен был наводить порядок среди бесконечных ряндов из запасов, считая и регистрируя неисчиснлимое множество каких-то ящиков, банок, разнличных емкостей, в которых изрядно путалась их обслуга.
Когда же он отправлялся в столовую или к себе в камеру, то по пути напряженно выискивал взглядом Стеллери. Однако надежды были нанпрасны. лОна забыла о тебе, — с горечью думал он. — Она лечила твои порезы точно так же, как и ты бы помог умирающему грасилу. Теперь ей не до тебя…»
На девятый день Наг пришел на склад и пондозвал Роуна.
— Мы приближаемся к Клоре, посадка букнвально на несколько минут. Будет много дел — надо установить палатки, разложить арену, раснставить аппаратуру…— Роун внимательно вслуншивался в привычно ворчливый тон Нага.
— Мне важно знать о своем номере, раз уж я должен ходить по проволоке, — оборвал его Роун.
— А что тебе необходимо знать? — удивился Наг. — Выступаешь сегодня вечером, вот и все. Разве птице требуются чьи-либо советы, как ей надо летать? Ты — землянин, умеющий ходить по проволоке, вот и ходи.
И тут с кораблем что-то произошло, какие-то резкие изменения, Роун едва успел ухватиться за поручни, чтобы не упасть. Ноги налились свинцом, завтрак в желудке давил камнем, ему стало очень плохо.
— В чем дело? — окликнул его Наг. — Или никогда не испытывал такой перегрузки?
— Н-нет, — едва произнес Роун, трудно сглотннув слюну.