Существо постояло еще немного на крыше, затем резко повернулось и исчезло в открытом люке.
— Это и есть апи?
Блейд старался говорить как можно спокойнее, чтобы случайная дрожь в голосе не выдала его неуверенности. Ну и тварь! А он вооружен дурацким деревянным копьем да луком с десятком стрел, который бьет на двадцать ярдов… Детские игрушки!
Через пару минут после того, как дозорный ушел с крыши, над постройкой, прилепившейся к вершине холма, взвились клубы черного густого дыма.
— Сигналят своим, — пояснила Оома. — Здесь только первый пост, охраняющий проходы к горам Вот тут-то и решится наша судьба.
Блейд следил за дверью каменного здания и, когда его обитатели вышли наружу один за другим и выстроились в шеренгу, быстро пересчитал их. Десять. Причем один явно руководил остальными. На всех — рогатые шлемы и кожаные перевязи с петлями для мечей. Брови разведчика удивленно поползли вверх, когда он понял, что вождь апи командует своими подчиненными точно так же, как любой сержант в его родном мире. Предводитель отдал отрывистый приказ, и Блейд изумился еще больше: у гиганта оказался почти женский голос, высокий и пронзительный фальцет.
— Послушай, — разведчик повернулся к девушке, — я ведь так и не спросил тебя, какого они пола?
— У них нет женщин, — быстро ответила слегка побледневшая от страха Оома. — Все апи — самцы, поэтому их так мало. У женщин джеддов, попавших к ним и плен, иногда рождаются дети, но всегда апи, и только мальчики. Блейд, — она прижалась к его широкой спине, словно хотела спрятаться за ней, — я боюсь! Они убьют тебя, а меня оставят для развлечений… Вдруг я не успею покончить с собой? — Девушка ледяными пальцами вцепилась в руку спутника, — Пойдем отсюда! Я уже не хочу домой. Мы укроемся в лесу, и они не станут нас преследовать! Они охраняют только равнину.
— Поздно, — Блейд легонько подтолкнул ее вперед. — Доверься мне, малышка, и делай все, что я скажу. Понятно?
— Да, Блейд, — голос Оомы слегка дрожал.
— Тогда — вперед! Сейчас мы разгоним этих уродов.
Пронзительным звенящим голосом вожак выкрикнул новую команду, и цепочка покрытых шерстью монстров, выстроившись полукругом, двинулась в сторону путников. По тому, как легко они выполнили этот маневр, Блейд понял, что ему предстоит драться с профессионалами. Предводитель, поправив перевязь, направился к разведчику, на несколько шагов опережая шеренгу своих бойцов. Блейд оперся на копье и хладнокровно наблюдал за их приближением. На его лице была написана теперь гримаса отвращения, словно десять мохнатых чудовищ волновали его не больше, чем проползающая мимо вереница муравьев. Что он мог еще сделать? Приходилось блефовать, прикидываться спокойным, уверенным и собственной непобедимости и молить богов этого мира о ниспослании удачи.
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
— Это и есть апи?
Блейд старался говорить как можно спокойнее, чтобы случайная дрожь в голосе не выдала его неуверенности. Ну и тварь! А он вооружен дурацким деревянным копьем да луком с десятком стрел, который бьет на двадцать ярдов… Детские игрушки!
Через пару минут после того, как дозорный ушел с крыши, над постройкой, прилепившейся к вершине холма, взвились клубы черного густого дыма.
— Сигналят своим, — пояснила Оома. — Здесь только первый пост, охраняющий проходы к горам Вот тут-то и решится наша судьба.
Блейд следил за дверью каменного здания и, когда его обитатели вышли наружу один за другим и выстроились в шеренгу, быстро пересчитал их. Десять. Причем один явно руководил остальными. На всех — рогатые шлемы и кожаные перевязи с петлями для мечей. Брови разведчика удивленно поползли вверх, когда он понял, что вождь апи командует своими подчиненными точно так же, как любой сержант в его родном мире. Предводитель отдал отрывистый приказ, и Блейд изумился еще больше: у гиганта оказался почти женский голос, высокий и пронзительный фальцет.
— Послушай, — разведчик повернулся к девушке, — я ведь так и не спросил тебя, какого они пола?
— У них нет женщин, — быстро ответила слегка побледневшая от страха Оома. — Все апи — самцы, поэтому их так мало. У женщин джеддов, попавших к ним и плен, иногда рождаются дети, но всегда апи, и только мальчики. Блейд, — она прижалась к его широкой спине, словно хотела спрятаться за ней, — я боюсь! Они убьют тебя, а меня оставят для развлечений… Вдруг я не успею покончить с собой? — Девушка ледяными пальцами вцепилась в руку спутника, — Пойдем отсюда! Я уже не хочу домой. Мы укроемся в лесу, и они не станут нас преследовать! Они охраняют только равнину.
— Поздно, — Блейд легонько подтолкнул ее вперед. — Доверься мне, малышка, и делай все, что я скажу. Понятно?
— Да, Блейд, — голос Оомы слегка дрожал.
— Тогда — вперед! Сейчас мы разгоним этих уродов.
Пронзительным звенящим голосом вожак выкрикнул новую команду, и цепочка покрытых шерстью монстров, выстроившись полукругом, двинулась в сторону путников. По тому, как легко они выполнили этот маневр, Блейд понял, что ему предстоит драться с профессионалами. Предводитель, поправив перевязь, направился к разведчику, на несколько шагов опережая шеренгу своих бойцов. Блейд оперся на копье и хладнокровно наблюдал за их приближением. На его лице была написана теперь гримаса отвращения, словно десять мохнатых чудовищ волновали его не больше, чем проползающая мимо вереница муравьев. Что он мог еще сделать? Приходилось блефовать, прикидываться спокойным, уверенным и собственной непобедимости и молить богов этого мира о ниспослании удачи.
ГЛАВА 8
Предводитель апи остановил свой отряд в десяти шагах от Блейда. Не обращая внимания на человека, гобуин снова что-то прокричал визгливым голосом; его воины обнажили мечи и взмахнули ими, словно отдавая салют. В душе Блейда затеплилась слабая надежда, что после такого приветствия дело обойдется без драки. Однако размечтался он совершенно напрасно: апи вовсе не собирались вести с ним переговоры.
— Отдыхать, — пролаял их старший. — Ждать моих приказов. Я быстро все улажу. Но запомните, — налитые кровью глазки обежали строй мохнатых фигур, — я, вождь, возьму девку первым.
Блейд, успевший многое повидать и пережить за последние четыре года, был потрясен: эти монстры, по виду не то гориллы, не то огромные бабуины, умели разговаривать и даже выполняли весьма сложные маневры. Насколько они разумны? Если с ними нельзя договориться, то, может, их удастся запугать? Или обмануть?
Вождь остановился перед ними, вытащил из петли на перевязи внушительный меч, расслабил руку и опустил клинок к земле. Бросив небрежный взгляд на разведчика, он тут же начал жадно, похотливо рассматривать Оому. Девушка отступила к скале и попыталась спрятаться за большим валуном; видимо, она уже жалела, что не послушалась Блейда и не прикрыла свою ослепительную наготу какой-нибудь накидкой.
— Тебе придется иметь дело со мной, приятель, — ледяным гоном произнес Блейд, — Это моя женщина. И если тепе еще что-то неясно, я готов объяснить иначе.
В крохотных обезьяньих глазках мелькнуло удивление; теперь они вновь уставились на разведчика. Неприятный взгляд, решил Блейд. Хитрый, холодный, как смерть, и абсолютно лишенный каких-либо эмоций, кроме брезгливого удивления. Наверно, так человек смотрел бы на мышь, осмелившуюся с ним спорить.
Прошло минуты три, гобуин все так же молча разглядывал его. Наконец тонкие губы дрогнули и раздвинулись, обнажая огромные белые клыки, и он заговорил. Теперь этот высокий, на грани визга, голос больше не казался Блейду женским; в нем явственно звучала угроза.
— Кто ты? Откуда взялся? Чего хочешь и в какую сторону направляешься?
Разведчик провел рукой по древку копья и смерил застывшего перед ним апи презрительным взглядом.
— Мое имя Блейд. Я — человек! Мне нужно попасть к горам, и я хочу пройти с миром. Эта женщина моя, и она идет со мной. Ты все понял? Ты пропустишь нас, и мы спокойно уйдем. Думаю, ты напрасно выстроил этот почетный караул! — И Ричард Блейд, сунув копье под мышку, окинул насмешливым взглядом застывших перед ним мохнатых бойцов и громко расхохотался.
На долю секунды в бесцветных глазах предводителя апи мелькнуло сомнение. Он поскреб острыми когтями свою волосатую челюсть и поднял меч. Его конец теперь был направлен точно в грудь разведчика, и тот смог рассмотреть длинный клинок, сделанный из прочного дерева и заостренных кремневых пластин. Страшная штука, особенно если учесть, что находится она в лапах огромной гориллы! Блейд взглянул на свое жалкое копье и понял, что надежда на победу близка к нулю. Может, все-таки попробовать договориться?
Вождь апи как будто не спешил ввязываться в драку. Склонив к плечу огромную голову в рогатом шлеме, он произнес:
— Блейд, говоришь? Ну и что с того? Меня, к примеру, зовут Поррекс. Ты направляешься к горцам, но я не слышал, чтобы там кто-то ждал Блейда. А? Что ты теперь скажешь?
Разведчик недовольно нахмурился:
— Ерунда! Кто может там ждать, если они ничего про меня не знают? Я проделал долгий путь, чтобы добраться до Джедда, и я попаду туда, даже если мне придется перебить всю твою банду.
Снова в маленьких глазках мелькнуло сомнение, и снова гобуин заколебался, прежде чем ответить. Блейд припомнил все, о чем ему рассказывала Оома. Апи — всего лишь наемники, хотя и весьма норовистые; им платят за то, что они защищают границы Джедда от набегов северных дикарей. Однако мохнатые стражи не всегда добросовестно выполняли условия договора. С гораздо большим рвением они воровали неосторожных женщин, чтобы поразвлечься с ними, и время от времени напивались до одури. Оому захватили как раз тогда, когда апи после очередной оргии настолько потеряли бдительность, что озерные дикари, прорвав заслоны, совершили опустошительный набег на земли горцев и угнали многих из них в рабство.
Несколько минут Поррекс молчал, глубоко задумавшись, потом его бесцветные глаза вновь уставились на Блейда, и он заговорил:
— Пожалуй, ты прав. Я, Поррекс, согласен не препятствовать тебе. Не знаю, пропустит ли тебя старший на следующей заставе, однако это не мое дело, разбирайся с ним сам. Так что ты можешь идти, но девка останется у нас. Джедды давно не присылали нам женщин, а сюда, на первую из застав, они вообще не попадают.
Судя по рассказам Оомы, джедды иногда отдавали апи своих женщин — или полоумных немощных старух, или осужденных на смертную казнь преступниц. Довольно часто жертвы предпочитали кончить жизнь самоубийством, только бы не попасть в лапы гобуинов.
Блейд холодно посмотрел на нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу Поррекса и покачал головой.
— Я уже сказал тебе, что это моя женщина, и она пойдет со мной. С чего ты решил, что она достанется вам?
Безобразную обезьянью морду вождя исказила злобная гримаса, и острие кремневого меча мгновенно уперлось в грудь Блейда.
— Ну, пеняй на себя, чужеземец! Я предложил тебе жизнь, но ты отказался. Твое дело. Женщина все равно достанется мне, потому что я сейчас проломлю твою башку. Не знаю, откуда ты пришел, чужак, но в том месте полно дураков.
Разведчик отступил, взяв копье наизготовку. Было ясно, что против здоровенной обезьяны с крепким мечом его деревянная жердь с обожженным острием да самодельный лук с кривыми стрелами все равно что водяной пистолет против медведя. Копье, если не сломается сразу, лишь поцарапает толстую шкуру апи, а стрел он вообще не заметит. В такой ситуации Блейд больше полагался на свои кулаки.
Что-то кольнуло спину, и, оглянувшись, он увидел, что остальные девять гобуинов, обнажив мечи, тесным полукольцом встали сзади, отрезав путь к отступлению. Жизнь на таких далеких постах наверняка не отличалась разнообразием, и эти волосатые парни, предвкушая зрелище, явно стремились поучаствовать в небольшом кровавом спектакле. Сначала они насладятся тем, как чужаку выпускают кишки, а потом займутся девушкой.
— В следующий раз я проткну тебя насквозь! — рявкнул кольнувший разведчика апи. — Бейся с Поррексом и прими смерть достойно! Только не тяни, у нас уже много месяцев не было женщины!
Его слова были встречены дружным гоготом.
— Начинай, старший, — поддержал своего приятеля один из вояк. — Разделай этого мозгляка поскорей, нас ждет более приятное занятие.
— Да, — заверещал другой, — только пусть Поррекс побыстрее разберется с этой девкой! В прошлый раз он целых два дня держал девку у себя, а нам отдал уже полутруп!
— Болван! — оскалился его сосед. — Она была совсем дохлой! Только ты этого не заметил!
— Заткнитесь, дурачье! — разъярился Поррекс. — Встаньте тесней и закройте пасти! Тот, кто вякнет без разрешения, не получит девку вообще, ясно? Этот парень выглядит очень прытким, а я вовсе не собираюсь гоняться за ним по всему Джедду!
Крут сузился. Поррекс, лениво поигрывая мечом, держался на расстоянии от Блейда и, казалось, едва замечал противника; у вожака апи был такой вид, словно он собирался слегка поразвлечься и хотел растянуть удовольствие. Блейд прикидывал, не атаковать ли мохнатого гиганта прямо сейчас, когда тот не ждет выпада, однако быстро отказался от этой идеи. Нет, пусть Поррекс нападает первым, а он будет уворачиваться и тянуть время, заставляя эту обезьяну нервничать и ошибаться. Он сумел бы голыми руками справиться с любым мужчиной своего роста и веса, но гобуин тянул фунтов на четыреста, и этим не стоило пренебрегать.
Внезапно Поррекс прыгнул вперед и, замахнувшись, направил кремневое острие в голову Блейда. Для своих внушительных габаритов он был весьма проворен, и разведчик едва успел увернуться. Апи поглядел на свое оружие и, не увидев на нем следов крови, разочарованно взвизгнул. Воспользовавшись тем, что на мгновение его противник отвлекся, Блейд вонзил копье ему в грудь, вложив в удар всю силу. Поррекс изумленно уставился на деревяшку, продырявившую его шкуру, и, оглушительно зарычав, дернул копье на себя. Древко сломалось; конец, расщепившись, застрял в ране, из которой выплеснулся тоненький фонтанчик крови. Гобуин вытащил окровавленный обломок и с гневным ревом швырнул в Блейда.
Поглядев на бесполезный обломок палки, оставшийся в его руке, странник покачал головой. На миг перед ним промелькнуло видение арены в Териуте, огромный воин с широким сверкающим клинком… Пожалуй, нуры Катраза не уступили бы телесной мощью этим волосатым гигантам, хранителям джеддских границ… А ведь он сражался с ними и побеждал! Правда, не голыми руками…
Теперь разведчик старательно уворачивался от выпадов Поррекса. Когда вожак апи прижимал его слишком близко к строю мохнатых воинов, те несильно покалывали Блейда мечами, и скоро его спина и ноги покрылись кровоточащими царапинами.
Пространство, в котором он мог передвигаться, было не больше обычного боксерского ринга, и ему приходилось постоянно приседать, подпрыгивать и метаться из стороны в сторону, избегая смертоносного клинка. Он все кружил и кружил по этому маленькому пятачку земли, чувствуя, как пот обжигает израненную спину. А Поррекс, как ни старался, не мог нанести решающий удар; его страшный меч свистел, рассекая воздух и обрушиваясь в пустоту, но ни разу не коснулся плоти человека. Из оскаленной пасти апи текла слюна, маленькие глазки налились кровью, и Блейд понял, что его противником овладело исступление берсерка.
Это было неплохо, совсем неплохо, но все же время работало на Поррекса. Казалось, он ничуть не устал и мог, видимо, размахивать своим тяжеленным мечом целый день. У Блейда же иногда сбивалось дыхание и ноги постепенно наливались свинцовой тяжестью. Он понимал, что надо принимать решительные меры; было ясно, что соревнование на выносливость ему не выиграть.
Подпустив апи поближе и увернувшись от очередного удара, он натянул лук — так, что оперение стрелы коснулось уха. Гобуины позади разразились гомерическим хохотом. Поррекс остановился, наклонил набок голову и, опустив меч, тоже загоготал:
— Это что за игрушка? Ты собираешься драться со мной с помощью прутика и хворостины с веревкой?
Блейд не проронил ни звука и, резко выдохнув, спустил тетиву. Он целил в мохнатую физиономию, прямо в глаз, и знал, что если сейчас промажет, то может считать себя покойником.
Стрела вонзилась в огромную ладонь апи, которой тот инстинктивно прикрыл лицо. Пронзительно заверещав, Поррекс бросил меч и начал, взревывая, вытаскивать из своей лапы эту большую занозу. Но бдительности он не потерял и, занявшись стрелой, не забыл наступить на меч.
Теперь или никогда! Блейд стремительно рванулся к врагу. Он знал, что ни одним из смертоносных ударов карате не сможет пробить панцирь чудовищных мускулов, но существовало множество грязных приемов, недостойных упоминания в приличном обществе. Но, в конце концов, он дрался не с человеком!
Мгновение — и разведчик попал в кольцо огромных мохнатых лап. Застигнутый врасплох гобуин удивленно сморщился, но тут же, торжествующе взвизгнув, обхватил Блейда за пояс; его сверкающие клыки потянулись к горлу противника.
Блейду нужны были именно эти три секунды, краткий миг, пока апи не раздавил его в лепешку. Уперевшись в локти Поррекса, он ловко выскользнул из захвата; затем, выставив большие пальцы с длинными и крепкими, как сталь, ногтями, одним ударом вонзил их в глазницы Поррекса, повернул и выдернул обратно. Мгновенно забыв про врага, визжа от боли и ярости, гобуин схватился за окровавленное лицо. Блейд отступил назад, обернулся и показал замершим в изумлении апи раскрытые ладони: с пальцев его медленно стекала густая багровая слизь, которая секунду назад была глазами их вождя. Мохнатые стражи оцепенели, ошеломленные этой жуткой картиной.
Но медлить не стоило. Пока Поррекс ревел, зажимая кровоточащие пустые глазницы, разведчик выхватил у него меч. Укол, еще укол… С диким воплем апи бросился к неуловимому противнику, хватая лапами пустоту. Отступив на шаг, Блейд покосился на остальных апи; те по-прежнему не шевелились, и он решил, что минута-другая у него есть.
— Сюда, сюда, Поррекс… — в его голосе звучала издевка. — Ну, кто же из нас больше похож на дурака? Попытай счастья — убей меня, если поймаешь.
В ответ раздался пронзительный вопль боли и гнева. Вожак апи вознес окровавленные лапы к небу, и массивное тело ринулось туда, откуда долетел голос разведчика. Блейд стоял, будто скала: ноги широко расставлены, меч вытянут вперед, прямо к мохнатой груди гобуина. Кремневое острие вошло слева, меж пятым и шестым ребром, и Поррекс захлебнулся криком. Через секунду все было кончено. Апи инстинктивно дернулся назад, поток крови из горла оборвал последний вопль, и Блейд, сделав еще один выпад, пронзил мохнатого великана насквозь.
Кольцо гобуинов дрогнуло, оцепенение прошло, они зашевелились, зашептались. Победитель, однако, не собирался терять времени. Поставив ногу на труп вожака, он поднял окровавленный меч; его голос зазвучал властно, подобно львиному рыку
— Всем стоять! Ваш вождь сдох, и теперь я тут главный! И я не хочу новой драки! Но если кто не согласен, пусть попробует свои силы, как Поррекс, — он презрительно плюнул на труп и сменил кнут на пряник: — Если я доберусь до Джедда, каждый из вас получит по девке… Обещаю! Толстую гладкую девку каждому! И никакой тяжелой службы!
Если б он мог, то прислал бы этим тварям с Земли стадо горилл или йоркширских свиней; те вполне могли заменить толстых и гладких девок. Положив меч на плечо, Блейд прислушивался к бормотанию апи:
— Хватай его! Бей! Смерть за смерть!
— Не-ет, погоди. Чего раскомандовался? Ты, что ли, вожак? У каждого будет по девке! Он обещал… Слышал?
— А ты и поверил. Откуда он их возьмет? Здесь только одна. Ее-то он не отдаст! Не остаться бы в дураках, а?
— А тебе одной мало? Прибьем этого поскорей…
— Ха, здорово он нам помог… Выпустил кишки Поррексу… Тот всех девок забирал себе. И эту бы тоже забрал…
— Нет, подожди-ка… Пусть сначала скажет, откуда возьмет девок. Не будем дураками, выслушаем. Пришибить-то мы его всегда успеем.
— Вот ты и есть дурак. Не видел, как он расправился с Поррексом? Кто-то наверняка подохнет… Он прыткий! А коли у всех будут девки, чего умирать-то? Я не хочу. Потолкуем, поглядим…
Блейд перевел дух; пока все шло нормально. Он мог побиться об заклад, что покойный не терпел соперников и не пользовался симпатией у своей команды. Значит, эти волосатые парни остались без лидера. Полезное наблюдение!
— Что ж, вы рассуждаете правильно, — обратился он к мохнатой своре, — свою девку я заберу с собой. Она проводит меня в страну джеддов. А вы пошлете гонца на другую заставу, чтобы там не вздумали со мной драться. Передайте мое обещание, что девки будут у всех, когда я стану вождем джеддов. Но для этого мне нужно попасть к ним, верно? Ну, по рукам?
Он знал, что лгать надо по-крупному; чем нахальнее ложь, тем вероятней успех.
Апи продолжали колебаться, повизгивая и что-то бормоча; казалось, они никак не могли договориться. Блейд с демонстративным спокойствием принялся чистить каменный клинок, втыкая его в землю. С каждым его движением трава все больше покрывалась пятнами крови, и эти багровые сгустки словно притягивали взгляды волосатых стражей.
— Пораскиньте-ка мозгами, — он постучал согнутым пальцем по лбу. — Что вам даст моя смерть? Ничего! К тому же я буду защищаться и заберу с собой в могилу всех, до кого дотянусь мечом. Так что думайте! — Он критически осмотрел клинок. — А если вы дадите мне уйти и предупредите другие заставы, может, я и сумею стать вождем джеддов. Тогда девки будут всем! Разве плохо? Каждому — по девке и бочонок со спиртным…
С тем же успехом он мог обещать им луну с неба.
Гобуины, однако, начали совещаться, но, так и не договорившись, решили кидать жребий. Пока они подбирали светлые и темные камешки, Блейд оглянулся и украдкой показал кулак осмелевшей Ооме. Забыв про страхи и свою соблазнительную наготу, она высунулась из-за валуна; видно, девчонке наскучило прятаться и захотелось узнать новости. По губам разведчика скользнула усмешка — воистину, женское любопытство сильнее страха смерти! Но он тут же сделал свирепое лицо, и Оома шмыгнула обратно за камень. Блейд облегченно вздохнул; потом вздохнул снова, когда двое апи подошли с вердиктом.
— Проходи, чужак. Быстро! Шесть — за тебя, трое — против. Так что проходи и помни свое обещание: девки за тобой. Молоденькие и толстые.
Цепочка апи потянулась к укреплению. Подождав, пока скроется последний, Блейд молча подошел к Ооме, дернул ее за руку и потащил в обход поста, затем — бегом в сторону сияющих горных вершин. Сейчас было не до разговоров; к тому же на бегу трудно обмениваться впечатлениями. Они мчались час или полтора, пока застава апи не исчезла за горизонтом. Тогда Блейд решил сделать небольшую передышку.
Оому била дрожь; недавние переживания так потрясли ее, что она хотела забыться. Для этого существовал лишь один способ, но Блейд оставался непреклонным. Сейчас любовные утехи не влекли его; впереди ждала вторая застава апи, которую нужно было как-то миновать. Он не рассчитывал на предупредительность банды Поррекса; вряд ли гобуины с передового поста станут расчищать путь будущему императору джеддов.
— Будем идти, пока не сядет солнце, — сказал он девушке. — К вечеру свернем в горы. Не знаешь ли ты какой-нибудь дороги в обход заставы?
— Нет, — Оома покачала головой, — в наши долины можно попасть только через ущелье, где стоит застава. Я никогда не слышала о другом пути.
— Тогда, малышка, — вздохнул Блейд, — меня ждет смерть, а тебя — рабство. Нам слишком везло все это время, но боюсь, что по второму разу мне не обдурить волосатых… Надо как-то обойти их заставу, — решил он.
Путники шли до тех пор, пока бледный полумесяц не повис на вечернем небе. Обрывистые склоны гор были уже близко, и в сердце Блейда затеплилась надежда. Он повернулся к девушке:
— Мы пойдем дальше при свете луны, и нужная тропинка обязательно отыщется.
Оома прижалась к нему, мягко коснулась ладонью колючей щеки:
— Да, мой повелитель… Я всюду пойду за тобой.
Блейд бросил на нее лукавый взгляд:
— Почему ты меня так называешь? Мы — друзья, значит, я тебе больше не повелитель и не хозяин.
Глаза девушки блеснули в серебристом сиянии месяца, и она едва слышно шепнула:
— Не хозяин, нет… Но женщине нужен повелитель, и я готова повиноваться… Особенно, если ты сейчас докажешь свою власть.
Блейд глубоко вздохнул. Нет, его явно не хватит и на эту девчонку, и на переход по горам… Похоже, он не сумеет даже добраться до перевала…
— Отдыхать, — пролаял их старший. — Ждать моих приказов. Я быстро все улажу. Но запомните, — налитые кровью глазки обежали строй мохнатых фигур, — я, вождь, возьму девку первым.
Блейд, успевший многое повидать и пережить за последние четыре года, был потрясен: эти монстры, по виду не то гориллы, не то огромные бабуины, умели разговаривать и даже выполняли весьма сложные маневры. Насколько они разумны? Если с ними нельзя договориться, то, может, их удастся запугать? Или обмануть?
Вождь остановился перед ними, вытащил из петли на перевязи внушительный меч, расслабил руку и опустил клинок к земле. Бросив небрежный взгляд на разведчика, он тут же начал жадно, похотливо рассматривать Оому. Девушка отступила к скале и попыталась спрятаться за большим валуном; видимо, она уже жалела, что не послушалась Блейда и не прикрыла свою ослепительную наготу какой-нибудь накидкой.
— Тебе придется иметь дело со мной, приятель, — ледяным гоном произнес Блейд, — Это моя женщина. И если тепе еще что-то неясно, я готов объяснить иначе.
В крохотных обезьяньих глазках мелькнуло удивление; теперь они вновь уставились на разведчика. Неприятный взгляд, решил Блейд. Хитрый, холодный, как смерть, и абсолютно лишенный каких-либо эмоций, кроме брезгливого удивления. Наверно, так человек смотрел бы на мышь, осмелившуюся с ним спорить.
Прошло минуты три, гобуин все так же молча разглядывал его. Наконец тонкие губы дрогнули и раздвинулись, обнажая огромные белые клыки, и он заговорил. Теперь этот высокий, на грани визга, голос больше не казался Блейду женским; в нем явственно звучала угроза.
— Кто ты? Откуда взялся? Чего хочешь и в какую сторону направляешься?
Разведчик провел рукой по древку копья и смерил застывшего перед ним апи презрительным взглядом.
— Мое имя Блейд. Я — человек! Мне нужно попасть к горам, и я хочу пройти с миром. Эта женщина моя, и она идет со мной. Ты все понял? Ты пропустишь нас, и мы спокойно уйдем. Думаю, ты напрасно выстроил этот почетный караул! — И Ричард Блейд, сунув копье под мышку, окинул насмешливым взглядом застывших перед ним мохнатых бойцов и громко расхохотался.
На долю секунды в бесцветных глазах предводителя апи мелькнуло сомнение. Он поскреб острыми когтями свою волосатую челюсть и поднял меч. Его конец теперь был направлен точно в грудь разведчика, и тот смог рассмотреть длинный клинок, сделанный из прочного дерева и заостренных кремневых пластин. Страшная штука, особенно если учесть, что находится она в лапах огромной гориллы! Блейд взглянул на свое жалкое копье и понял, что надежда на победу близка к нулю. Может, все-таки попробовать договориться?
Вождь апи как будто не спешил ввязываться в драку. Склонив к плечу огромную голову в рогатом шлеме, он произнес:
— Блейд, говоришь? Ну и что с того? Меня, к примеру, зовут Поррекс. Ты направляешься к горцам, но я не слышал, чтобы там кто-то ждал Блейда. А? Что ты теперь скажешь?
Разведчик недовольно нахмурился:
— Ерунда! Кто может там ждать, если они ничего про меня не знают? Я проделал долгий путь, чтобы добраться до Джедда, и я попаду туда, даже если мне придется перебить всю твою банду.
Снова в маленьких глазках мелькнуло сомнение, и снова гобуин заколебался, прежде чем ответить. Блейд припомнил все, о чем ему рассказывала Оома. Апи — всего лишь наемники, хотя и весьма норовистые; им платят за то, что они защищают границы Джедда от набегов северных дикарей. Однако мохнатые стражи не всегда добросовестно выполняли условия договора. С гораздо большим рвением они воровали неосторожных женщин, чтобы поразвлечься с ними, и время от времени напивались до одури. Оому захватили как раз тогда, когда апи после очередной оргии настолько потеряли бдительность, что озерные дикари, прорвав заслоны, совершили опустошительный набег на земли горцев и угнали многих из них в рабство.
Несколько минут Поррекс молчал, глубоко задумавшись, потом его бесцветные глаза вновь уставились на Блейда, и он заговорил:
— Пожалуй, ты прав. Я, Поррекс, согласен не препятствовать тебе. Не знаю, пропустит ли тебя старший на следующей заставе, однако это не мое дело, разбирайся с ним сам. Так что ты можешь идти, но девка останется у нас. Джедды давно не присылали нам женщин, а сюда, на первую из застав, они вообще не попадают.
Судя по рассказам Оомы, джедды иногда отдавали апи своих женщин — или полоумных немощных старух, или осужденных на смертную казнь преступниц. Довольно часто жертвы предпочитали кончить жизнь самоубийством, только бы не попасть в лапы гобуинов.
Блейд холодно посмотрел на нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу Поррекса и покачал головой.
— Я уже сказал тебе, что это моя женщина, и она пойдет со мной. С чего ты решил, что она достанется вам?
Безобразную обезьянью морду вождя исказила злобная гримаса, и острие кремневого меча мгновенно уперлось в грудь Блейда.
— Ну, пеняй на себя, чужеземец! Я предложил тебе жизнь, но ты отказался. Твое дело. Женщина все равно достанется мне, потому что я сейчас проломлю твою башку. Не знаю, откуда ты пришел, чужак, но в том месте полно дураков.
Разведчик отступил, взяв копье наизготовку. Было ясно, что против здоровенной обезьяны с крепким мечом его деревянная жердь с обожженным острием да самодельный лук с кривыми стрелами все равно что водяной пистолет против медведя. Копье, если не сломается сразу, лишь поцарапает толстую шкуру апи, а стрел он вообще не заметит. В такой ситуации Блейд больше полагался на свои кулаки.
Что-то кольнуло спину, и, оглянувшись, он увидел, что остальные девять гобуинов, обнажив мечи, тесным полукольцом встали сзади, отрезав путь к отступлению. Жизнь на таких далеких постах наверняка не отличалась разнообразием, и эти волосатые парни, предвкушая зрелище, явно стремились поучаствовать в небольшом кровавом спектакле. Сначала они насладятся тем, как чужаку выпускают кишки, а потом займутся девушкой.
— В следующий раз я проткну тебя насквозь! — рявкнул кольнувший разведчика апи. — Бейся с Поррексом и прими смерть достойно! Только не тяни, у нас уже много месяцев не было женщины!
Его слова были встречены дружным гоготом.
— Начинай, старший, — поддержал своего приятеля один из вояк. — Разделай этого мозгляка поскорей, нас ждет более приятное занятие.
— Да, — заверещал другой, — только пусть Поррекс побыстрее разберется с этой девкой! В прошлый раз он целых два дня держал девку у себя, а нам отдал уже полутруп!
— Болван! — оскалился его сосед. — Она была совсем дохлой! Только ты этого не заметил!
— Заткнитесь, дурачье! — разъярился Поррекс. — Встаньте тесней и закройте пасти! Тот, кто вякнет без разрешения, не получит девку вообще, ясно? Этот парень выглядит очень прытким, а я вовсе не собираюсь гоняться за ним по всему Джедду!
Крут сузился. Поррекс, лениво поигрывая мечом, держался на расстоянии от Блейда и, казалось, едва замечал противника; у вожака апи был такой вид, словно он собирался слегка поразвлечься и хотел растянуть удовольствие. Блейд прикидывал, не атаковать ли мохнатого гиганта прямо сейчас, когда тот не ждет выпада, однако быстро отказался от этой идеи. Нет, пусть Поррекс нападает первым, а он будет уворачиваться и тянуть время, заставляя эту обезьяну нервничать и ошибаться. Он сумел бы голыми руками справиться с любым мужчиной своего роста и веса, но гобуин тянул фунтов на четыреста, и этим не стоило пренебрегать.
Внезапно Поррекс прыгнул вперед и, замахнувшись, направил кремневое острие в голову Блейда. Для своих внушительных габаритов он был весьма проворен, и разведчик едва успел увернуться. Апи поглядел на свое оружие и, не увидев на нем следов крови, разочарованно взвизгнул. Воспользовавшись тем, что на мгновение его противник отвлекся, Блейд вонзил копье ему в грудь, вложив в удар всю силу. Поррекс изумленно уставился на деревяшку, продырявившую его шкуру, и, оглушительно зарычав, дернул копье на себя. Древко сломалось; конец, расщепившись, застрял в ране, из которой выплеснулся тоненький фонтанчик крови. Гобуин вытащил окровавленный обломок и с гневным ревом швырнул в Блейда.
Поглядев на бесполезный обломок палки, оставшийся в его руке, странник покачал головой. На миг перед ним промелькнуло видение арены в Териуте, огромный воин с широким сверкающим клинком… Пожалуй, нуры Катраза не уступили бы телесной мощью этим волосатым гигантам, хранителям джеддских границ… А ведь он сражался с ними и побеждал! Правда, не голыми руками…
Теперь разведчик старательно уворачивался от выпадов Поррекса. Когда вожак апи прижимал его слишком близко к строю мохнатых воинов, те несильно покалывали Блейда мечами, и скоро его спина и ноги покрылись кровоточащими царапинами.
Пространство, в котором он мог передвигаться, было не больше обычного боксерского ринга, и ему приходилось постоянно приседать, подпрыгивать и метаться из стороны в сторону, избегая смертоносного клинка. Он все кружил и кружил по этому маленькому пятачку земли, чувствуя, как пот обжигает израненную спину. А Поррекс, как ни старался, не мог нанести решающий удар; его страшный меч свистел, рассекая воздух и обрушиваясь в пустоту, но ни разу не коснулся плоти человека. Из оскаленной пасти апи текла слюна, маленькие глазки налились кровью, и Блейд понял, что его противником овладело исступление берсерка.
Это было неплохо, совсем неплохо, но все же время работало на Поррекса. Казалось, он ничуть не устал и мог, видимо, размахивать своим тяжеленным мечом целый день. У Блейда же иногда сбивалось дыхание и ноги постепенно наливались свинцовой тяжестью. Он понимал, что надо принимать решительные меры; было ясно, что соревнование на выносливость ему не выиграть.
Подпустив апи поближе и увернувшись от очередного удара, он натянул лук — так, что оперение стрелы коснулось уха. Гобуины позади разразились гомерическим хохотом. Поррекс остановился, наклонил набок голову и, опустив меч, тоже загоготал:
— Это что за игрушка? Ты собираешься драться со мной с помощью прутика и хворостины с веревкой?
Блейд не проронил ни звука и, резко выдохнув, спустил тетиву. Он целил в мохнатую физиономию, прямо в глаз, и знал, что если сейчас промажет, то может считать себя покойником.
Стрела вонзилась в огромную ладонь апи, которой тот инстинктивно прикрыл лицо. Пронзительно заверещав, Поррекс бросил меч и начал, взревывая, вытаскивать из своей лапы эту большую занозу. Но бдительности он не потерял и, занявшись стрелой, не забыл наступить на меч.
Теперь или никогда! Блейд стремительно рванулся к врагу. Он знал, что ни одним из смертоносных ударов карате не сможет пробить панцирь чудовищных мускулов, но существовало множество грязных приемов, недостойных упоминания в приличном обществе. Но, в конце концов, он дрался не с человеком!
Мгновение — и разведчик попал в кольцо огромных мохнатых лап. Застигнутый врасплох гобуин удивленно сморщился, но тут же, торжествующе взвизгнув, обхватил Блейда за пояс; его сверкающие клыки потянулись к горлу противника.
Блейду нужны были именно эти три секунды, краткий миг, пока апи не раздавил его в лепешку. Уперевшись в локти Поррекса, он ловко выскользнул из захвата; затем, выставив большие пальцы с длинными и крепкими, как сталь, ногтями, одним ударом вонзил их в глазницы Поррекса, повернул и выдернул обратно. Мгновенно забыв про врага, визжа от боли и ярости, гобуин схватился за окровавленное лицо. Блейд отступил назад, обернулся и показал замершим в изумлении апи раскрытые ладони: с пальцев его медленно стекала густая багровая слизь, которая секунду назад была глазами их вождя. Мохнатые стражи оцепенели, ошеломленные этой жуткой картиной.
Но медлить не стоило. Пока Поррекс ревел, зажимая кровоточащие пустые глазницы, разведчик выхватил у него меч. Укол, еще укол… С диким воплем апи бросился к неуловимому противнику, хватая лапами пустоту. Отступив на шаг, Блейд покосился на остальных апи; те по-прежнему не шевелились, и он решил, что минута-другая у него есть.
— Сюда, сюда, Поррекс… — в его голосе звучала издевка. — Ну, кто же из нас больше похож на дурака? Попытай счастья — убей меня, если поймаешь.
В ответ раздался пронзительный вопль боли и гнева. Вожак апи вознес окровавленные лапы к небу, и массивное тело ринулось туда, откуда долетел голос разведчика. Блейд стоял, будто скала: ноги широко расставлены, меч вытянут вперед, прямо к мохнатой груди гобуина. Кремневое острие вошло слева, меж пятым и шестым ребром, и Поррекс захлебнулся криком. Через секунду все было кончено. Апи инстинктивно дернулся назад, поток крови из горла оборвал последний вопль, и Блейд, сделав еще один выпад, пронзил мохнатого великана насквозь.
Кольцо гобуинов дрогнуло, оцепенение прошло, они зашевелились, зашептались. Победитель, однако, не собирался терять времени. Поставив ногу на труп вожака, он поднял окровавленный меч; его голос зазвучал властно, подобно львиному рыку
— Всем стоять! Ваш вождь сдох, и теперь я тут главный! И я не хочу новой драки! Но если кто не согласен, пусть попробует свои силы, как Поррекс, — он презрительно плюнул на труп и сменил кнут на пряник: — Если я доберусь до Джедда, каждый из вас получит по девке… Обещаю! Толстую гладкую девку каждому! И никакой тяжелой службы!
Если б он мог, то прислал бы этим тварям с Земли стадо горилл или йоркширских свиней; те вполне могли заменить толстых и гладких девок. Положив меч на плечо, Блейд прислушивался к бормотанию апи:
— Хватай его! Бей! Смерть за смерть!
— Не-ет, погоди. Чего раскомандовался? Ты, что ли, вожак? У каждого будет по девке! Он обещал… Слышал?
— А ты и поверил. Откуда он их возьмет? Здесь только одна. Ее-то он не отдаст! Не остаться бы в дураках, а?
— А тебе одной мало? Прибьем этого поскорей…
— Ха, здорово он нам помог… Выпустил кишки Поррексу… Тот всех девок забирал себе. И эту бы тоже забрал…
— Нет, подожди-ка… Пусть сначала скажет, откуда возьмет девок. Не будем дураками, выслушаем. Пришибить-то мы его всегда успеем.
— Вот ты и есть дурак. Не видел, как он расправился с Поррексом? Кто-то наверняка подохнет… Он прыткий! А коли у всех будут девки, чего умирать-то? Я не хочу. Потолкуем, поглядим…
Блейд перевел дух; пока все шло нормально. Он мог побиться об заклад, что покойный не терпел соперников и не пользовался симпатией у своей команды. Значит, эти волосатые парни остались без лидера. Полезное наблюдение!
— Что ж, вы рассуждаете правильно, — обратился он к мохнатой своре, — свою девку я заберу с собой. Она проводит меня в страну джеддов. А вы пошлете гонца на другую заставу, чтобы там не вздумали со мной драться. Передайте мое обещание, что девки будут у всех, когда я стану вождем джеддов. Но для этого мне нужно попасть к ним, верно? Ну, по рукам?
Он знал, что лгать надо по-крупному; чем нахальнее ложь, тем вероятней успех.
Апи продолжали колебаться, повизгивая и что-то бормоча; казалось, они никак не могли договориться. Блейд с демонстративным спокойствием принялся чистить каменный клинок, втыкая его в землю. С каждым его движением трава все больше покрывалась пятнами крови, и эти багровые сгустки словно притягивали взгляды волосатых стражей.
— Пораскиньте-ка мозгами, — он постучал согнутым пальцем по лбу. — Что вам даст моя смерть? Ничего! К тому же я буду защищаться и заберу с собой в могилу всех, до кого дотянусь мечом. Так что думайте! — Он критически осмотрел клинок. — А если вы дадите мне уйти и предупредите другие заставы, может, я и сумею стать вождем джеддов. Тогда девки будут всем! Разве плохо? Каждому — по девке и бочонок со спиртным…
С тем же успехом он мог обещать им луну с неба.
Гобуины, однако, начали совещаться, но, так и не договорившись, решили кидать жребий. Пока они подбирали светлые и темные камешки, Блейд оглянулся и украдкой показал кулак осмелевшей Ооме. Забыв про страхи и свою соблазнительную наготу, она высунулась из-за валуна; видно, девчонке наскучило прятаться и захотелось узнать новости. По губам разведчика скользнула усмешка — воистину, женское любопытство сильнее страха смерти! Но он тут же сделал свирепое лицо, и Оома шмыгнула обратно за камень. Блейд облегченно вздохнул; потом вздохнул снова, когда двое апи подошли с вердиктом.
— Проходи, чужак. Быстро! Шесть — за тебя, трое — против. Так что проходи и помни свое обещание: девки за тобой. Молоденькие и толстые.
Цепочка апи потянулась к укреплению. Подождав, пока скроется последний, Блейд молча подошел к Ооме, дернул ее за руку и потащил в обход поста, затем — бегом в сторону сияющих горных вершин. Сейчас было не до разговоров; к тому же на бегу трудно обмениваться впечатлениями. Они мчались час или полтора, пока застава апи не исчезла за горизонтом. Тогда Блейд решил сделать небольшую передышку.
Оому била дрожь; недавние переживания так потрясли ее, что она хотела забыться. Для этого существовал лишь один способ, но Блейд оставался непреклонным. Сейчас любовные утехи не влекли его; впереди ждала вторая застава апи, которую нужно было как-то миновать. Он не рассчитывал на предупредительность банды Поррекса; вряд ли гобуины с передового поста станут расчищать путь будущему императору джеддов.
— Будем идти, пока не сядет солнце, — сказал он девушке. — К вечеру свернем в горы. Не знаешь ли ты какой-нибудь дороги в обход заставы?
— Нет, — Оома покачала головой, — в наши долины можно попасть только через ущелье, где стоит застава. Я никогда не слышала о другом пути.
— Тогда, малышка, — вздохнул Блейд, — меня ждет смерть, а тебя — рабство. Нам слишком везло все это время, но боюсь, что по второму разу мне не обдурить волосатых… Надо как-то обойти их заставу, — решил он.
Путники шли до тех пор, пока бледный полумесяц не повис на вечернем небе. Обрывистые склоны гор были уже близко, и в сердце Блейда затеплилась надежда. Он повернулся к девушке:
— Мы пойдем дальше при свете луны, и нужная тропинка обязательно отыщется.
Оома прижалась к нему, мягко коснулась ладонью колючей щеки:
— Да, мой повелитель… Я всюду пойду за тобой.
Блейд бросил на нее лукавый взгляд:
— Почему ты меня так называешь? Мы — друзья, значит, я тебе больше не повелитель и не хозяин.
Глаза девушки блеснули в серебристом сиянии месяца, и она едва слышно шепнула:
— Не хозяин, нет… Но женщине нужен повелитель, и я готова повиноваться… Особенно, если ты сейчас докажешь свою власть.
Блейд глубоко вздохнул. Нет, его явно не хватит и на эту девчонку, и на переход по горам… Похоже, он не сумеет даже добраться до перевала…
ГЛАВА 9
К великому сожалению Блейда, Оома сказала правду — легких дорог в страну джеддов не было. Путники пробирались по крутым склонам, пересекали каменные осыпи, лезли на скалы, недоступные даже для горных коз. Потом начались снега. Проклиная всех богов и дьяволов, Блейд по колени тонул в обжигающей белой крупе, пронзительный ветер валил его с ног, он сбивал в кровь ступни на бесчисленных ледниках. Но он шел, упрямо шел вперед! Терять ему было нечего, отступать — некуда; смерть во льдах страшила его не больше ужасных мечей апи.
До рассвета было еще далеко, когда Оома выбилась из сил и ему пришлось нести девушку на руках. Затем луна скрылась за тучами, и Блейд понял, что без ее спасительного света продолжать путь невозможно. Ему удалось разыскать убежище, сулившее относительную безопасность; там он решил переждать до утра. Эту пещеру образовывали две мрачные скалы, наклонившиеся друг к другу словно поваленные бурей гигантские деревья, корявые, мертвые, окаменелые. Заметив темную щель входа, он понес туда девушку, скользя и оступаясь на обледеневшем склоне. Расселина могла защитить их от снега и ветра, но не от холода; впрочем, на большее он не рассчитывал.
В этом каменном мешке путники могли замерзнуть, не дождавшись восхода солнца, но судьба приготовила им сюрприз. Едва Блейд достиг входа, как навстречу ему с громким блеяньем метнулась какая-то тень. Пещера была занята; матерый горный козел, давно учуявший их приближение, выскочил из расселины, похожий на косматого дьявола. Разведчик едва успел оттолкнуть Оому, как тварь нанесла удар лбом, отбросивший его к самому краю пропасти. С трудом удержавшись на краю, он выхватил каменный нож. Рогатый силуэт животного, едва различимый в темноте, манил его. Мясо, кровь, теплый мех — все это означало жизнь!
Блейд осторожно шагнул в сторону от зиявшего рядом провала. Он не хотел терять время и напал первым. Зверь ринулся на него с ревом, громко топая копытами, разъяренный и напуганный. Тучи затянули небо, месяц исчез, и схватка происходила почти в полной темноте. Приняв удар могучим плечом, разведчик сумел устоять на ногах и крепко охватил огромный рог левой рукой; другой, сжимавшей каменный нож, он ткнул козла в шею и, навалившись изо всех сил, опрокинул его в снег. Зверь жалобно блеял и бил ногами, вздымая снежную пыль, но Блейд упорно прижимал его голову к земле. Жестокий восторг овладел им, и, стиснув каменный нож, он принялся наносить беспорядочные удары. Теплая кровь хлынула потоком, он ощутил ее на руках, на груди и лице, но никак не мог остановиться. Когда через несколько минут самообладание вернулось к нему, зверь был уже мертв. Блейд опустил оружие и понял, что сейчас, как никогда раньше, был близок к умоисступлению. Усталость, тревога, постоянное напряжение — все разом навалилось на него.
Он глубоко вздохнул и вытер лицо снегом. Затем, расхохотавшись в лицо ледяному ветру, поспешил к свернувшейся клубочком Ооме. Девушка обхватила руками колени и сильно дрожала.
— Мне так холодно, Блейд… Так хо-хо-лодно… — Зубы ее стучали. — Мы умрем здесь, Блейд… Но все равно лучше так, чем попасться в лапы апи…
До рассвета было еще далеко, когда Оома выбилась из сил и ему пришлось нести девушку на руках. Затем луна скрылась за тучами, и Блейд понял, что без ее спасительного света продолжать путь невозможно. Ему удалось разыскать убежище, сулившее относительную безопасность; там он решил переждать до утра. Эту пещеру образовывали две мрачные скалы, наклонившиеся друг к другу словно поваленные бурей гигантские деревья, корявые, мертвые, окаменелые. Заметив темную щель входа, он понес туда девушку, скользя и оступаясь на обледеневшем склоне. Расселина могла защитить их от снега и ветра, но не от холода; впрочем, на большее он не рассчитывал.
В этом каменном мешке путники могли замерзнуть, не дождавшись восхода солнца, но судьба приготовила им сюрприз. Едва Блейд достиг входа, как навстречу ему с громким блеяньем метнулась какая-то тень. Пещера была занята; матерый горный козел, давно учуявший их приближение, выскочил из расселины, похожий на косматого дьявола. Разведчик едва успел оттолкнуть Оому, как тварь нанесла удар лбом, отбросивший его к самому краю пропасти. С трудом удержавшись на краю, он выхватил каменный нож. Рогатый силуэт животного, едва различимый в темноте, манил его. Мясо, кровь, теплый мех — все это означало жизнь!
Блейд осторожно шагнул в сторону от зиявшего рядом провала. Он не хотел терять время и напал первым. Зверь ринулся на него с ревом, громко топая копытами, разъяренный и напуганный. Тучи затянули небо, месяц исчез, и схватка происходила почти в полной темноте. Приняв удар могучим плечом, разведчик сумел устоять на ногах и крепко охватил огромный рог левой рукой; другой, сжимавшей каменный нож, он ткнул козла в шею и, навалившись изо всех сил, опрокинул его в снег. Зверь жалобно блеял и бил ногами, вздымая снежную пыль, но Блейд упорно прижимал его голову к земле. Жестокий восторг овладел им, и, стиснув каменный нож, он принялся наносить беспорядочные удары. Теплая кровь хлынула потоком, он ощутил ее на руках, на груди и лице, но никак не мог остановиться. Когда через несколько минут самообладание вернулось к нему, зверь был уже мертв. Блейд опустил оружие и понял, что сейчас, как никогда раньше, был близок к умоисступлению. Усталость, тревога, постоянное напряжение — все разом навалилось на него.
Он глубоко вздохнул и вытер лицо снегом. Затем, расхохотавшись в лицо ледяному ветру, поспешил к свернувшейся клубочком Ооме. Девушка обхватила руками колени и сильно дрожала.
— Мне так холодно, Блейд… Так хо-хо-лодно… — Зубы ее стучали. — Мы умрем здесь, Блейд… Но все равно лучше так, чем попасться в лапы апи…