Блейд снова рассмеялся и подхватил ее на руки.
— Не бойся, девочка! Мы не умрем. И апи нам не страшны. Сейчас я тебя согрею!
Но Оома, не поворачиваясь к нему, покачала головой:
— Н-нет, Блейд… Ты не спасешь меня… Слишком холодно…
Разведчик хмыкнул и понес ее в пещеру, где собирался укрыться от ветра. Потом он начал разделывать тушу. На темном небе не было ни звездочки, оно, словно крышка гигантского котла, нависало над пиками, сырой холодный ветер бил в лицо.
Орудуя на ощупь, он потрошил громадного, покрытого густой шерстью зверя. Вытащив дымящуюся груду потрохов, Блейд подхватил на руки девушку. Ее била дрожь.
— Сейчас ты согреешься, малышка, — пробормотал он. — Только не пугайся.
Но Оома уже так окоченела, что, казалось, не слышала его; она даже не могла поднять руки, чтобы обхватить шею Блейда. Он положил девушку в горячую полость выпотрошенной туши, затем добрался до груды внутренностей, вытянул кишку и обмотал ею бока и ноги козла. Эту ночь Оома проведет в тепле. Наклонившись к ней, Блейд спросил:
— Ну, как, детка? Все нормально?
— Тепло, Блейд, очень тепло. Я сейчас засну… Мне уютно, словно в материнской утробе…
Улыбнувшись, он встряхнул головой. Теперь можно было позаботиться и о себе. Для начала Блейд съел сырую печень животного. Превозмогая отвращение, он глотал кровавые куски; его огромное тело требовало пищи, и он знал, что утром силы ему понадобятся.
Насытившись, разведчик забрался в дальний угол расщелины, подтащил к себе тушу и улегся под ней. Снежная метель и ветер ревели над скалами, но тут они были не страшны. Убаюканный их монотонным гулом, Ричард Блейд заснул.
Через два дня они с Оомой, скользя и падая, спускались по южному склону. Внизу лежало ущелье, которое тянулось вдаль, постепенно переходя в цветущую долину. До страны джеддов было рукой подать. Они одолели горы!
По словам Оомы, через день-другой они достигнут города. Когда путники вышли из ущелья, девушка повела вокруг рукой и сказала:
— Это древняя земля, она существует со времен святого Биркбегна. Наш народ поселился здесь после изгнания из страны обетованной. Люди перестали чтить Книги и поплатились за свои грехи. Долго странствовали они, пока не нашли эту землю и не решили начать тут новую жизнь. Наверно, джедды согрешили не в последний раз. Мы любим играть с судьбой.
Блейд окинул взглядом долину, сожалея, что ему не удастся исследовать древние чудеса, как ожидавшие его здесь, так и оставшиеся позади. Очень жаль… Но времени оставалось мало. На последнем спуске резкая боль пронзила виски, лорд Лейтон торопил его. Блейд вздохнул и обнял хрупкие плечи Оомы.
— Прежде всего надо отыскать воду и выкупаться, — деловито сообщила она. — Мы так выглядим, что люди могут принять нас за злых духов или оживших покойников.
Она была права. Грязь и засохшая кровь покрывали путников с ног до головы, волосы Оомы спутались и слиплись. В пещере, где обитал козел, разведчик смастерил из его шкуры два грубых плаща, которые они подпоясали кишками. Кожа с задних ног, снятая чулком, пошла на мокасины для Оомы; его собственные ноги после перехода через горы представляли собой сплошную кровоточащую рану. Вид у них был жалкий, но Блейд не унывал, в конце концов, они выжили и почти достигли цели.
Местность вокруг дышала покоем. Древнюю землю, покрытую буйной зеленью, пересекали высохшие русла каналов, среди деревьев темнели заброшенные храмы, дома и полуразбитые каменные изваяния, среди которых выделялись огромные статуи святого Биркбегна. Оома, к сожалению, ничего не знала об этих развалинах.
Путники отправились дальше, но после нескольких часов быстрой ходьбы их стала мучить жажда. Снег, который они сосали в горах, кончился, ручьев по пути не попадалось. Наконец дорога привела их к храму, стены которою отражались в зеркальной поверхности пруда Вода в нем оказалась чистой, прозрачной и очень холодной; вероятно, где-то на дне били ключи.
Блейд и Оома опустились на колени и долго пили удивительно вкусную воду, чувствуя, как уходит усталость и возвращаются силы. Затем, поглядев друг на друга, начали соскребать грязь. Оома соорудила мочалку из травы и принялась тереть широкую спину Блейда. Заскорузлые плащи, бесполезные в этом теплом климате, полетели в кусты. К удивлению разведчика, девушка помолилась за душу неведомого зверя, чья смерть позволила им выжить.
К Ооме быстро вернулось хорошее настроение. Теперь, когда ее кожа была чистой, а рядом плескалось целое озеро великолепной прозрачной влаги, девушку стали одолевать грешные мысли.
Блейд решил подразнить ее.
— Что с тобой произошло, детка? Или ты не видишь, что солнце еще не село? Кроме того, Книги Биркбегна не рекомендуют заниматься любовью на пустой желудок. — Он ухмыльнулся и повел рукой вокруг. — Посмотри, что происходит, когда люди не чтут святых заветов. Храмы рушатся, поля зарастают травой, каналы пересыхают. А все потому, что девчонки вроде тебя…
Оома нахмурилась, скосив глаза на некий непокорный орган Блейда, вид которого явно опровергал его слова.
— Не дразни меня, Блейд. Ты что, забыл, как сам преступал закон? Тогда я согласилась с тобой и вовсе не раскаиваюсь в своем грехе. Лучше пойдем к алтарю и отпразднуем наше спасение. Если Биркбегн подарил нам жизнь, что мешает воспользоваться ею?
И они любили друг друга на каменной плите под немигающим взглядом давно забытого людьми истукана.
Наконец Блейд спросил:
— Ну, когда же мы увидим великий город джеддов?
В ответ задремавшая Оома лишь лениво шевельнулась в его объятиях. Тишина. Теплый серый туман окутал долину, легкие шелковистые прикосновения ветерка ласкали кожу. Всюду царили покой и умиротворение. Блейду пришлось слегка встряхнуть девушку.
— Не спи, малышка, нам пора в путь. Здесь, безусловно, чудесно, только вот нечего есть. И если твой живот еще согласен потерпеть, то мой уже бьет тревогу.
О последней трапезе — сыром козлином мясе — он уже почти забыл, тем более что с тех пор ему пришлось немало пройти, да еще с Оомой на руках.
— Погоди, — девушка потянулась, — дай припомнить… Кажется, неподалеку от развалин росли фруктовые сады. А здесь, и правда, поживиться нечем. — Она зевнула и чмокнула Блейда в нос. — Пожалуй, ты прав. Надо идти. Вставай…
Девушка поднялась, потянув за собой Блейда, и они двинулись в путь рука об руку, нагие, как люди первых дней творения. В кулаке разведчик крепко сжимал каменный нож, единственное оружие, которое у него осталось. Правда, Оома уверяла, что в этой покинутой стране им ничего не грозит — до той поры, пока они не встретятся с джеддами
Во второй половине дня они добрались до заброшенных садов. На высоких деревьях с очень толстыми ветвями висели фрукты, напоминающие огромные яблоки, размером с приличный арбуз. Блейд разрезал сочный плод, и за минуту путники расправились с ним. Он вспомнил, что нечто похожее пробовал когда-то в Малайзии, только те плоды были в колючей твердой кожуре и походили на большие орехи.
Яблоки-арбузы из садов Джедда оказались восхитительными, и Блейд с ОомоЙ, набросившись на них, набили желудки до отказа. Свой обед они запили чистой ледяной водой из ручья, бежавшего по краю долины, а затем задремали, не разжимая объятий, под его убаюкивающий говорок.
Блейд проснулся первым и сразу почуял странный запах, поднявшийся легкий ветерок пригнал облако серого едкого дыма, щекотавшего ноздри. Этот запах трудно спутать с каким-нибудь другим. Горелая плоть! Только чья? Человека или животного?
Оома мирно посапывала в траве, и разведчик решил не тревожить девушку. Он бросил на нее быстрый взгляд, почувствовав странную нежность к этому милому созданию, и даже на мгновение забыл про дым и странный запах. Он понимал, что небольшая передышка кончилась, и в будущем его ждут новые тревоги и заботы. Но сейчас думать об этом не хотелось. Оома лежала, свернувшись калачиком, чуть касаясь коленями подбородка, положив головку на сгиб руки. Она успела сделать себе два деревянных гребня, и теперь они красовались в ее густых длинных волосах. Блейд ласково погладил шелковистые локоны, Оома пошевелилась не просыпаясь, и что-то пробормотала. Эта девушка, своенравная и полудикая, была не менее привлекательной, чем женщины, которых он оставил в своей родной реальности и в других мирах. Неясные воспоминания, как тени, пронеслись в его памяти. Талин… Лали… Аквия… Зулькия… Где они? Что делают? Вспоминают ли о нем? Любил ли он этих женщин? Или они были только фантазиями, навеянными компьютером?
Оома улыбнулась во сне. Блейд тоже улыбнулся и взъерошил ее волосы. Интересно, что ей сейчас снится? В какую неведомую страну унесли ее грезы? Лабиринты каких пространств открылись ей? И есть ли среди них то единственно реальное, где им приходилось бороться за жизнь? Реальность… Кто знает, что это такое?
Он вдруг почувствовал знакомую тяжесть в голове и потер висок. Через секунду боль обрушилась на него хищным зверем; она билась внутри черепа, пытаясь разорвать мозг, перед глазами мерцали и гасли белые ослепительные звезды. Блейд застонал и медленно повалился набок. Почему Лейтон пытается извлечь его назад? Прошло еще слишком мало времени… Или старик считает, что двух недель достаточно для рекогносцировки?
Последним его ощущением — перед тем, как он провалился в темноту, — была жгучая обида. Сейчас еще не время возвращаться.
Ледяная вода, обжигающим потоком хлынувшая на лоб и щеки, вывела разведчика из забытья. Он открыл глаза и увидел Оому, с тревогой вглядывавшуюся в его лицо.
— Блейд, хозяин Блейд… Ты жив?
Она было приготовилась снова окатить его водой, но Блейд покачал головой и сел, отплевываясь.
— Со мной все в порядке, малышка, я просто крепко заснул. — Он попытался изобразить усмешку. — Разве я так перепачкался, что ты надумала снова искупать меня?
Оома опустила на землю выскобленную половинку плода, в которой плескалась прозрачная влага, и внимательно посмотрела на него, покачивая головой, в ее прищуренных глазах металось беспокойство.
— Больно страшным был твой сон, Блейд. Ты все время бормотал какие то странные слова, и плакал, и кричал… Сдается мне, тут что-то не так. Ты меня напугал! Было похоже, что твоя душа расстается с телом. Я боялась, что ты покинешь меня и никогда не вернешься. Умоляю, не оставляй меня, Блейд, пожалуйста, не оставляй!
В ее глазах светилась безмерная, всепоглощающая преданность. Блейд притянул девушку к себе и крепко обнял. Он даже не пытался объяснить ей истинное положение дел, она все равно бы не поняла. Пусть все идет своим чередом; пусть он будет для нее странным пришельцем с красной луны… Отгоняя грустные мысли, он начал ласкать девушку, и они занялись любовью, на этот раз стараясь не торопиться и продлить удовольствие. Наслаждение, еще владело их душами и телами, когда Блейд заметил, что темное облако стало гуще. Испуская сильное зловоние, коричнево-серый жирный дым окутывал долину отвратительным скользким покровом.
— Жгут трупы, — спокойно пояснила Оома. — Старики рассказывали, что так бывает всегда, когда приходит Желтая Смерть. Выходит, она снова посетила нас. Недаром говорят, что каждый за свою жизнь обязательно должен встретиться с ней.
Блейд слушал внимательно, изредка перебивая, расспрашивая о подробностях. Эта болезнь походила на чуму и регулярно обрушивалась на Джедд, каждый раз сокращая население чуть ли не вдвое. Девушку, казалось, она совсем не волновала, что, впрочем, было не удивительно — ведь она знала о чуме лишь по рассказам старших, Блейд забеспокоился. Эпидемия страшила его; ведь чума убивает без разбора, и она куда опаснее меча или копья.
Они тронулись в путь, и на ходу разведчик продолжал слушать жуткие истории Оомы. Она сама никогда не видела жертв Желтой Смерти, но старики рассказывали все очень подробно.
Это бедствие всегда появлялось внезапно. Никого из заболевших спасти не удавалось. Внезапно человек ощущал сильную головную боль, затем появлялась сыпь, сопровождавшаяся ростом бубонов — нарывов подмышками и в паху, потом открывалось кровотечение из носа и ушей, кожа принимала желтый оттенок. Вскоре следовала развязка — приступы рвоты вперемежку с диким спазматическим хохотом.
Последнее больше всего потрясло Блейда. Он продолжал расспрашивать, а дым окутывал их все плотнее и гуще.
Оома почти бежала, едва поспевая за ним, крепко вцепившись в сильную руку разведчика, и старательно отвечала на все вопросы.
— Некоторые зовут эту болезнь Веселой Смертью… Правда, большинство предпочитает старое название — Желтая Смерть… Так повелось с древних времен. Но смех появляется всегда… Перед самой смертью… Его нельзя остановить.
— И как долго длится такой припадок? — спросил Блейд.
Оома пожала обнаженными плечиками:
— Точно не знаю… Говорят, иногда человек хохочет с рассвета до заката, иногда все кончается быстро. Можно сказать одно: если больной начал смеяться, то жить ему осталось недолго.
Разведчик глубоко задумался; эпидемия могла серьезно нарушить его планы. Впрочем, даже из этой трагичной ситуации он мог извлечь некую пользу. Скорее всего, нашествие чумы посеяло панику в стране, а в кризисной обстановке гораздо легче захватить власть. Власть гарантировала выживание; это он усвоил еще во время первого путешествия в Измерение Икс. Все очень просто. Одно из двух: либо становись королем, вождем, лидером, либо умирай.
За разговорами он даже не заметил, как они уже подошли к городским предместьям, застроенным небольшими хибарками из камня и глины под соломенными крышами. Многие двери были помечены желтым знаком. Разведчик уже понимал, что это значит.
Миновав десяток строений, путники очутились рядом с ямой двадцатифутовой глубины и площадью в несколько десятков квадратных ярдов, наполовину заполненной трупами мужчин, женщин и детей. Телеги из города, подвозившие умерших, все прибывали и прибывали.
Блейд и Оома укрылись в рощице неподалеку и некоторое время внимательно наблюдали за происходящим. Никто не обращал на них внимания; около ямы сосредоточенно хозяйничали люди из похоронной команды, едва успевавшие справляться с работой. Не проявляя никакого почтения к покойникам, они сваливали трупы с телег и заталкивали в яму, стараясь использовать каждый дюйм свободного пространства. Затем тела обливали горючей жидкостью, чем-то вроде нефти, и поджигали. Эта процедура повторялась несколько раз. Усердные труженики особенно заботились о том, чтобы между штабелями обгорелых костей оставались достаточно широкие проходы, в которых они могли перемещаться.
Блейд внимательно присматривался к этим людям. В яме работали крепкие парни, грязные, небритые, облаченные во все желтое: длинные желтые штаны, желтые безрукавки, глубокие круглые шапки, напоминавшие шлемы. В голове разведчика постепенно начал складываться план.
Оому потрясло и напугало это адское зрелище, и она начала дергать Блейда за руку.
— Пойдем отсюда, Блейд, меня начинает тошнить! Пошли, нам помогут мои родственники, что живут недалеко отсюда. Они дадут одежду и накормят нас. Без одежды в столице никак нельзя…
Он заметил, как Оома старается не смотреть на яму. Похоже, девчонка начинает понимать, что и она смертна… Несколько необычное ощущение для юности. И вряд ли радостное…
Мимо городских стен они прошли к маленькому домику, стоявшему на холме среди фруктовых деревьев. Оома представила спутника двум женщинам средних лет и мужчине необъятной толщины. Женщины были ее тетками, а толстяк, как догадался Блейд, возлюбленным обеих. Появление чужака они восприняли спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Не вызвали вопросов ни его необычная внешность, ни нагота. Его хорошо накормили и дали рубаху и штаны из ткани домашней выработки, которую, похоже, изготовляли из коры фруктовых деревьев. Не удивительно, что такое одеяние беспощадно терзало даже его привычную ко всему кожу.
Оома и тетки оставили мужчин одних. Вскоре Блейд понял, что Мок — большой любитель выпить и, как все пьяницы, отчаянно нуждается в собутыльнике. Хотя он чувствовал себя неуютно (грубая одежда растревожила многочисленные раны и ссадины), но, чтобы отвлечься, с удовольствием составил Моку компанию. Они пили тягучую коричневую жидкость, похожую на крепкий сидр, которую Мок щедро разливал из огромного глиняного кувшина. Уже после первого глотка пойло ударило Блейду в голову, к горлу подкатила тошнота. С большим трудом он допил кружку, преисполнившись уважением к компаньону, глотавшему спиртное, словно воду. Деваться, впрочем, было некуда: ему предстояло хорошенько накачать Мока, чтобы выудить все необходимые сведения о джеддах и о том, что происходит в столице.
— Тяжкие времена… — едва ворочая языком, бубнил Мок, привычным жестом наполняя кружки. — Веселая Смерть косит людей… Джеддак тоже умирает… от старости… Уже несколько дней над озером, где разбит ее шатер, звучит печальная музыка… После ее смерти титул и трон перейдут к принцессе Митгу. Что ж, наследные принцессы затем и существуют, чтобы получать титулы, власть и богатство… Но есть еще и Мудрейший, и свора бравых капитанов… И все при своих интересах… — Мок опрокинул в рот очередную порцию немыслимого пойла и почесал нос жирным пальцем.
Они сидели за столом уже несколько часов. В голове у Блейда шумело, время от времени накатывала тошнота, с которой он мужественно боролся, стараясь не пропустить ни слова из того, о чем рассказывал собутыльник. Мок, похоже, был способен высадить целую бочку. Конечно, он надрался, проклятый толстяк, но не настолько, чтобы его красноречие иссякло. Он болтал и болтал без умолку, Блейд же внимательно слушал, хотя порой ему хотелось опустить голову на стол и заснуть.
Оома несколько раз попыталась проникнуть в комнату. На личике ее было написано негодование: ведь уже давно стемнело, и она жаждала выполнить вечерние предписания святого Биркбегна, Однако Блейд решительно отмел ее посягательства; сведения, которые он получал сейчас, были важнее всего, даже изысканных удовольствий в объятиях Оомы. Конечно, Мок был отвратительным типом, но он знал обо всем, что происходило в стране и столице джеддов. Слушая его, разведчик снова окунулся в привычную стихию заговоров и интриг. Борьба за власть, соперничество, убийства из-за угла — знакомые игры, без которых жизнь в любом мире казалась пресной… Что ж, он прибыл сюда и собирался сделать свой ход.
Осушив очередную кружку, Блейд с чувством прокашлялся.
— Послушай, приятель, — начал он, — а кто такой Мудрейший?
Сам он полагал, что эта личность, удостоенная столь пышного титула, занимает пост первого министра или визиря. В его родном измерении все власть имущие тоже претендовали на особую мудрость.
В ответ Мок рыгнул и, собираясь с мыслями, погладил один подбородок, затем другой, третий… Блейд, в глазах которого все уже двоилось, подумал, что это действо никогда не кончится. Но толстяк все-таки заговорил.
— Хитрющая бестия, скажу я тебе… Умен, ловок… Костляв в такой же степени, как я толст. Башка огромная, голая, словно раскормленная задница, но соображает… ого-го как! Болтают, что балуется волшебством… Возможно… Все возможно! Я берусь утверждать одно: сколько себя помню, он всегда был главным советником и министром престарелой императрицы, и она ему во всем доверяла. Он цепко держит власть… да, цепко, и не отдаст ее никому! Так что наследной принцессе придется прислушиваться к его советам, хочет она того или нет. Иначе дело кончится плохо. Для нее… — Тут Мок глубокомысленно посмотрел на Блейда, вздохнул, и пьяные слезы потекли по его толстым щекам. — Это наводит на грустные мысли, мой дорогой друг. Митгу очаровательное дитя… Просто прелестное!
Разведчик бросил взгляд на приоткрытое окно. Темнота, хоть глаз выколи. От смрада горящих трупов было некуда деваться, дым достигал даже вершины холма. Блейд размышлял, тщательно обдумывая каждую мелочь. Чем грозит ему промедление? Опасность с каждой минутой только возрастает. Если верить Моку, у Мудрейшего полно шпионов и доносчиков и есть даже собственные воинские отряды. Возможно, ему уже сообщили о появлении странного чужеземца… Мок доверительно шепнул разведчику, что в столице соглядатаи сидят под каждым кустом. Обстановка в Джедде была сложной, и противоборствующие группировки не решались нарушить статус-кво. Внезапное появление Желтой Смерти многим спутало карты, однако по существу ничего не изменило.
Решив, что пора прекращать попойку и браться за дело, Блейд принялся усиленно подливать Моку коричневое пойло, время от времени лукавыми вопросами направляя разговор в нужное русло. Оома, видимо, обидевшись, больше не появлялась, и никто им не мешал. Неожиданно толстяк пронзительно взвизгнул, словно боров под ножом мясника, и уронил голову на стол. Блейд довольно кивнул. Он не надеялся достичь столь блестящего результата так скоро.
Разведчик поднялся из-за стола и, пошатываясь, с трудом отыскал выход наружу. Сунув в рот два пальца, он опростал желудок и минут пять приходил в себя; затем, с трудом ворочая шеей, огляделся. Внизу, у подножия холма, по-прежнему ревело пламя погребальных костров.
Отдышавшись, он дернулся в дом, медленно вскарабкался по лестнице, открыл первую попавшуюся дверь и наткнулся на сладко похрапывающих тетушек. Оома спала в соседней комнатке. Она лежала в углу на грубой циновке, свернувшись, как обычно, калачиком, и выглядела такой милой и по-домашнему уютной, что у Блейда защемило сердце. Он склонился над ней, прислушиваясь к ровному дыханию девушки, потом поцеловал ее в щеку. Он не собирался будить ее; лучше, если девочка ничего не узнает о его замыслах. Если судьба будет благосклонна, если он уцелеет и добьется своего, то пришлет за ней. В противном случае… Что ж, она не ребенок! Пусть скорее забудет о странном пришельце, который помог ей добраться до дома. Блейд ласково погладил мягкие пышные волосы, разметавшиеся по нагим плечам, и, повернувшись, решительно вышел.
От громоподобного храпа Мока дрожал весь дом. Старый пьяница угомонился надолго, и Блейд, осторожно прикрыв дверь, спустился с крыльца и зашагал вниз по склону. Бледный свет луны, едва озарявший сад, помогал найти дорогу, и вскоре разведчик очутился в сотне футов от погребальной ямы. Тут он остановился и перевел дух.
Похоронная команда трудилась вовсю: только что подошло несколько телег, которые подвезли целую груду трупов. Возница одной из них замешкался, и могильщики тут же обрушили на него град проклятий. Блейд, затаившийся в темноте, разглядел, что парень при телеге тоже одет в желтое, как и мрачные личности, суетившиеся у костров. Обдумывая свой план, он отступил от края ямы, решив дождаться, когда телега, сбросив свой страшный груз, направится в город.
Он пригляделся; груду камней у дороги как будто специально заготовили, чтобы помочь ему. Спрятавшись там, разведчик наблюдал за ходом событий, невольно представляя кошмарные видения ада. Эта картины казались ожившими гравюрами Доре: охваченные огнем тела, вьющиеся кольца дыма и суетливые движения своры чертей, то бишь похоронной команды. С холодным интересом исследователя Блейд глядел на это апокалипсическое зрелище; он был спокоен и крепко сжимал в руке свой каменный нож.
Но вот последний труп сбросили с телеги, и она с противным скрежетом тронулась в обратный путь. Разведчик одним прыжком перемахнул через камни и приготовился к нападению. Огромные деревянные колеса вращались медленно. Телегу с трудом тащила унылая тварь, очень похожая на буйвола. В стране джеддов, видимо, не знали лошадей; он даже не сумел растолковать Моку, что это за животные…
Теперь — внимание! Телега приблизилась. Прыжок — и каменный нож вошел в горло возницы. Тот не успел даже понять, что происходит, и не издал ни звука.
Стараясь не делать лишних движений, Блейд натянул вожжи, и животное покорно остановилось, явно не возражая против перемены хозяина. Разведчик сбросил труп на дно телеги и раздел его. Желтая хламида — как раз то, что ему сейчас нужно. Никто из местных, по словам Мока, не осмелится приблизиться к человеку в желтом, даже если тот будет умолять о помощи, настолько велик ужас перед чумой. Похоронной команде открыты все дороги, что вполне устраивало Блейда. Что касается трупа… Что ж, когда вокруг так много мертвецов, кто обратит внимание еще на одного? Разведчик дернул поводья. Пора спешить в столицу, туда, где умирает старая императрица. Уходит в мир иной под звуки печальной музыки…
Телега жалобно скрипела, буйвол то и дело спотыкался, Блейд же озирал темные склоны гор, плотным кольцом обступивших равнину. Скалистые пики отрешенно блестели в лунном свете. Как говорил Мок, недра этого хребта хранили железо. Много железа! У Блейда слегка закружилась голова. Железу всегда сопутствуют другие ископаемые. Возможно, даже редкоземельные элементы, добыча которых стоит таких трудов… Какое богатство! Не меньшее, чем в Сарме! Осталось только телепортировать его домой…
Он еще размышлял на эту тему, когда впереди замаячили городские ворота, которые охранял отряд вооруженных солдат. Неуклюжие железные доспехи, шлемы, пики, мечи… Впрочем, парни выглядели бравыми вояками. При виде желтого одеяния Блейда они мгновенно расступились. Вестник смерти! Он усмехнулся про себя.
Что ж, можно пока сыграть и эту роль.
— Не бойся, девочка! Мы не умрем. И апи нам не страшны. Сейчас я тебя согрею!
Но Оома, не поворачиваясь к нему, покачала головой:
— Н-нет, Блейд… Ты не спасешь меня… Слишком холодно…
Разведчик хмыкнул и понес ее в пещеру, где собирался укрыться от ветра. Потом он начал разделывать тушу. На темном небе не было ни звездочки, оно, словно крышка гигантского котла, нависало над пиками, сырой холодный ветер бил в лицо.
Орудуя на ощупь, он потрошил громадного, покрытого густой шерстью зверя. Вытащив дымящуюся груду потрохов, Блейд подхватил на руки девушку. Ее била дрожь.
— Сейчас ты согреешься, малышка, — пробормотал он. — Только не пугайся.
Но Оома уже так окоченела, что, казалось, не слышала его; она даже не могла поднять руки, чтобы обхватить шею Блейда. Он положил девушку в горячую полость выпотрошенной туши, затем добрался до груды внутренностей, вытянул кишку и обмотал ею бока и ноги козла. Эту ночь Оома проведет в тепле. Наклонившись к ней, Блейд спросил:
— Ну, как, детка? Все нормально?
— Тепло, Блейд, очень тепло. Я сейчас засну… Мне уютно, словно в материнской утробе…
Улыбнувшись, он встряхнул головой. Теперь можно было позаботиться и о себе. Для начала Блейд съел сырую печень животного. Превозмогая отвращение, он глотал кровавые куски; его огромное тело требовало пищи, и он знал, что утром силы ему понадобятся.
Насытившись, разведчик забрался в дальний угол расщелины, подтащил к себе тушу и улегся под ней. Снежная метель и ветер ревели над скалами, но тут они были не страшны. Убаюканный их монотонным гулом, Ричард Блейд заснул.
***
Через два дня они с Оомой, скользя и падая, спускались по южному склону. Внизу лежало ущелье, которое тянулось вдаль, постепенно переходя в цветущую долину. До страны джеддов было рукой подать. Они одолели горы!
По словам Оомы, через день-другой они достигнут города. Когда путники вышли из ущелья, девушка повела вокруг рукой и сказала:
— Это древняя земля, она существует со времен святого Биркбегна. Наш народ поселился здесь после изгнания из страны обетованной. Люди перестали чтить Книги и поплатились за свои грехи. Долго странствовали они, пока не нашли эту землю и не решили начать тут новую жизнь. Наверно, джедды согрешили не в последний раз. Мы любим играть с судьбой.
Блейд окинул взглядом долину, сожалея, что ему не удастся исследовать древние чудеса, как ожидавшие его здесь, так и оставшиеся позади. Очень жаль… Но времени оставалось мало. На последнем спуске резкая боль пронзила виски, лорд Лейтон торопил его. Блейд вздохнул и обнял хрупкие плечи Оомы.
— Прежде всего надо отыскать воду и выкупаться, — деловито сообщила она. — Мы так выглядим, что люди могут принять нас за злых духов или оживших покойников.
Она была права. Грязь и засохшая кровь покрывали путников с ног до головы, волосы Оомы спутались и слиплись. В пещере, где обитал козел, разведчик смастерил из его шкуры два грубых плаща, которые они подпоясали кишками. Кожа с задних ног, снятая чулком, пошла на мокасины для Оомы; его собственные ноги после перехода через горы представляли собой сплошную кровоточащую рану. Вид у них был жалкий, но Блейд не унывал, в конце концов, они выжили и почти достигли цели.
Местность вокруг дышала покоем. Древнюю землю, покрытую буйной зеленью, пересекали высохшие русла каналов, среди деревьев темнели заброшенные храмы, дома и полуразбитые каменные изваяния, среди которых выделялись огромные статуи святого Биркбегна. Оома, к сожалению, ничего не знала об этих развалинах.
Путники отправились дальше, но после нескольких часов быстрой ходьбы их стала мучить жажда. Снег, который они сосали в горах, кончился, ручьев по пути не попадалось. Наконец дорога привела их к храму, стены которою отражались в зеркальной поверхности пруда Вода в нем оказалась чистой, прозрачной и очень холодной; вероятно, где-то на дне били ключи.
Блейд и Оома опустились на колени и долго пили удивительно вкусную воду, чувствуя, как уходит усталость и возвращаются силы. Затем, поглядев друг на друга, начали соскребать грязь. Оома соорудила мочалку из травы и принялась тереть широкую спину Блейда. Заскорузлые плащи, бесполезные в этом теплом климате, полетели в кусты. К удивлению разведчика, девушка помолилась за душу неведомого зверя, чья смерть позволила им выжить.
К Ооме быстро вернулось хорошее настроение. Теперь, когда ее кожа была чистой, а рядом плескалось целое озеро великолепной прозрачной влаги, девушку стали одолевать грешные мысли.
Блейд решил подразнить ее.
— Что с тобой произошло, детка? Или ты не видишь, что солнце еще не село? Кроме того, Книги Биркбегна не рекомендуют заниматься любовью на пустой желудок. — Он ухмыльнулся и повел рукой вокруг. — Посмотри, что происходит, когда люди не чтут святых заветов. Храмы рушатся, поля зарастают травой, каналы пересыхают. А все потому, что девчонки вроде тебя…
Оома нахмурилась, скосив глаза на некий непокорный орган Блейда, вид которого явно опровергал его слова.
— Не дразни меня, Блейд. Ты что, забыл, как сам преступал закон? Тогда я согласилась с тобой и вовсе не раскаиваюсь в своем грехе. Лучше пойдем к алтарю и отпразднуем наше спасение. Если Биркбегн подарил нам жизнь, что мешает воспользоваться ею?
И они любили друг друга на каменной плите под немигающим взглядом давно забытого людьми истукана.
Наконец Блейд спросил:
— Ну, когда же мы увидим великий город джеддов?
В ответ задремавшая Оома лишь лениво шевельнулась в его объятиях. Тишина. Теплый серый туман окутал долину, легкие шелковистые прикосновения ветерка ласкали кожу. Всюду царили покой и умиротворение. Блейду пришлось слегка встряхнуть девушку.
— Не спи, малышка, нам пора в путь. Здесь, безусловно, чудесно, только вот нечего есть. И если твой живот еще согласен потерпеть, то мой уже бьет тревогу.
О последней трапезе — сыром козлином мясе — он уже почти забыл, тем более что с тех пор ему пришлось немало пройти, да еще с Оомой на руках.
— Погоди, — девушка потянулась, — дай припомнить… Кажется, неподалеку от развалин росли фруктовые сады. А здесь, и правда, поживиться нечем. — Она зевнула и чмокнула Блейда в нос. — Пожалуй, ты прав. Надо идти. Вставай…
Девушка поднялась, потянув за собой Блейда, и они двинулись в путь рука об руку, нагие, как люди первых дней творения. В кулаке разведчик крепко сжимал каменный нож, единственное оружие, которое у него осталось. Правда, Оома уверяла, что в этой покинутой стране им ничего не грозит — до той поры, пока они не встретятся с джеддами
Во второй половине дня они добрались до заброшенных садов. На высоких деревьях с очень толстыми ветвями висели фрукты, напоминающие огромные яблоки, размером с приличный арбуз. Блейд разрезал сочный плод, и за минуту путники расправились с ним. Он вспомнил, что нечто похожее пробовал когда-то в Малайзии, только те плоды были в колючей твердой кожуре и походили на большие орехи.
Яблоки-арбузы из садов Джедда оказались восхитительными, и Блейд с ОомоЙ, набросившись на них, набили желудки до отказа. Свой обед они запили чистой ледяной водой из ручья, бежавшего по краю долины, а затем задремали, не разжимая объятий, под его убаюкивающий говорок.
Блейд проснулся первым и сразу почуял странный запах, поднявшийся легкий ветерок пригнал облако серого едкого дыма, щекотавшего ноздри. Этот запах трудно спутать с каким-нибудь другим. Горелая плоть! Только чья? Человека или животного?
Оома мирно посапывала в траве, и разведчик решил не тревожить девушку. Он бросил на нее быстрый взгляд, почувствовав странную нежность к этому милому созданию, и даже на мгновение забыл про дым и странный запах. Он понимал, что небольшая передышка кончилась, и в будущем его ждут новые тревоги и заботы. Но сейчас думать об этом не хотелось. Оома лежала, свернувшись калачиком, чуть касаясь коленями подбородка, положив головку на сгиб руки. Она успела сделать себе два деревянных гребня, и теперь они красовались в ее густых длинных волосах. Блейд ласково погладил шелковистые локоны, Оома пошевелилась не просыпаясь, и что-то пробормотала. Эта девушка, своенравная и полудикая, была не менее привлекательной, чем женщины, которых он оставил в своей родной реальности и в других мирах. Неясные воспоминания, как тени, пронеслись в его памяти. Талин… Лали… Аквия… Зулькия… Где они? Что делают? Вспоминают ли о нем? Любил ли он этих женщин? Или они были только фантазиями, навеянными компьютером?
Оома улыбнулась во сне. Блейд тоже улыбнулся и взъерошил ее волосы. Интересно, что ей сейчас снится? В какую неведомую страну унесли ее грезы? Лабиринты каких пространств открылись ей? И есть ли среди них то единственно реальное, где им приходилось бороться за жизнь? Реальность… Кто знает, что это такое?
Он вдруг почувствовал знакомую тяжесть в голове и потер висок. Через секунду боль обрушилась на него хищным зверем; она билась внутри черепа, пытаясь разорвать мозг, перед глазами мерцали и гасли белые ослепительные звезды. Блейд застонал и медленно повалился набок. Почему Лейтон пытается извлечь его назад? Прошло еще слишком мало времени… Или старик считает, что двух недель достаточно для рекогносцировки?
Последним его ощущением — перед тем, как он провалился в темноту, — была жгучая обида. Сейчас еще не время возвращаться.
Ледяная вода, обжигающим потоком хлынувшая на лоб и щеки, вывела разведчика из забытья. Он открыл глаза и увидел Оому, с тревогой вглядывавшуюся в его лицо.
— Блейд, хозяин Блейд… Ты жив?
Она было приготовилась снова окатить его водой, но Блейд покачал головой и сел, отплевываясь.
— Со мной все в порядке, малышка, я просто крепко заснул. — Он попытался изобразить усмешку. — Разве я так перепачкался, что ты надумала снова искупать меня?
Оома опустила на землю выскобленную половинку плода, в которой плескалась прозрачная влага, и внимательно посмотрела на него, покачивая головой, в ее прищуренных глазах металось беспокойство.
— Больно страшным был твой сон, Блейд. Ты все время бормотал какие то странные слова, и плакал, и кричал… Сдается мне, тут что-то не так. Ты меня напугал! Было похоже, что твоя душа расстается с телом. Я боялась, что ты покинешь меня и никогда не вернешься. Умоляю, не оставляй меня, Блейд, пожалуйста, не оставляй!
В ее глазах светилась безмерная, всепоглощающая преданность. Блейд притянул девушку к себе и крепко обнял. Он даже не пытался объяснить ей истинное положение дел, она все равно бы не поняла. Пусть все идет своим чередом; пусть он будет для нее странным пришельцем с красной луны… Отгоняя грустные мысли, он начал ласкать девушку, и они занялись любовью, на этот раз стараясь не торопиться и продлить удовольствие. Наслаждение, еще владело их душами и телами, когда Блейд заметил, что темное облако стало гуще. Испуская сильное зловоние, коричнево-серый жирный дым окутывал долину отвратительным скользким покровом.
— Жгут трупы, — спокойно пояснила Оома. — Старики рассказывали, что так бывает всегда, когда приходит Желтая Смерть. Выходит, она снова посетила нас. Недаром говорят, что каждый за свою жизнь обязательно должен встретиться с ней.
Блейд слушал внимательно, изредка перебивая, расспрашивая о подробностях. Эта болезнь походила на чуму и регулярно обрушивалась на Джедд, каждый раз сокращая население чуть ли не вдвое. Девушку, казалось, она совсем не волновала, что, впрочем, было не удивительно — ведь она знала о чуме лишь по рассказам старших, Блейд забеспокоился. Эпидемия страшила его; ведь чума убивает без разбора, и она куда опаснее меча или копья.
Они тронулись в путь, и на ходу разведчик продолжал слушать жуткие истории Оомы. Она сама никогда не видела жертв Желтой Смерти, но старики рассказывали все очень подробно.
Это бедствие всегда появлялось внезапно. Никого из заболевших спасти не удавалось. Внезапно человек ощущал сильную головную боль, затем появлялась сыпь, сопровождавшаяся ростом бубонов — нарывов подмышками и в паху, потом открывалось кровотечение из носа и ушей, кожа принимала желтый оттенок. Вскоре следовала развязка — приступы рвоты вперемежку с диким спазматическим хохотом.
Последнее больше всего потрясло Блейда. Он продолжал расспрашивать, а дым окутывал их все плотнее и гуще.
Оома почти бежала, едва поспевая за ним, крепко вцепившись в сильную руку разведчика, и старательно отвечала на все вопросы.
— Некоторые зовут эту болезнь Веселой Смертью… Правда, большинство предпочитает старое название — Желтая Смерть… Так повелось с древних времен. Но смех появляется всегда… Перед самой смертью… Его нельзя остановить.
— И как долго длится такой припадок? — спросил Блейд.
Оома пожала обнаженными плечиками:
— Точно не знаю… Говорят, иногда человек хохочет с рассвета до заката, иногда все кончается быстро. Можно сказать одно: если больной начал смеяться, то жить ему осталось недолго.
Разведчик глубоко задумался; эпидемия могла серьезно нарушить его планы. Впрочем, даже из этой трагичной ситуации он мог извлечь некую пользу. Скорее всего, нашествие чумы посеяло панику в стране, а в кризисной обстановке гораздо легче захватить власть. Власть гарантировала выживание; это он усвоил еще во время первого путешествия в Измерение Икс. Все очень просто. Одно из двух: либо становись королем, вождем, лидером, либо умирай.
За разговорами он даже не заметил, как они уже подошли к городским предместьям, застроенным небольшими хибарками из камня и глины под соломенными крышами. Многие двери были помечены желтым знаком. Разведчик уже понимал, что это значит.
Миновав десяток строений, путники очутились рядом с ямой двадцатифутовой глубины и площадью в несколько десятков квадратных ярдов, наполовину заполненной трупами мужчин, женщин и детей. Телеги из города, подвозившие умерших, все прибывали и прибывали.
Блейд и Оома укрылись в рощице неподалеку и некоторое время внимательно наблюдали за происходящим. Никто не обращал на них внимания; около ямы сосредоточенно хозяйничали люди из похоронной команды, едва успевавшие справляться с работой. Не проявляя никакого почтения к покойникам, они сваливали трупы с телег и заталкивали в яму, стараясь использовать каждый дюйм свободного пространства. Затем тела обливали горючей жидкостью, чем-то вроде нефти, и поджигали. Эта процедура повторялась несколько раз. Усердные труженики особенно заботились о том, чтобы между штабелями обгорелых костей оставались достаточно широкие проходы, в которых они могли перемещаться.
Блейд внимательно присматривался к этим людям. В яме работали крепкие парни, грязные, небритые, облаченные во все желтое: длинные желтые штаны, желтые безрукавки, глубокие круглые шапки, напоминавшие шлемы. В голове разведчика постепенно начал складываться план.
Оому потрясло и напугало это адское зрелище, и она начала дергать Блейда за руку.
— Пойдем отсюда, Блейд, меня начинает тошнить! Пошли, нам помогут мои родственники, что живут недалеко отсюда. Они дадут одежду и накормят нас. Без одежды в столице никак нельзя…
Он заметил, как Оома старается не смотреть на яму. Похоже, девчонка начинает понимать, что и она смертна… Несколько необычное ощущение для юности. И вряд ли радостное…
Мимо городских стен они прошли к маленькому домику, стоявшему на холме среди фруктовых деревьев. Оома представила спутника двум женщинам средних лет и мужчине необъятной толщины. Женщины были ее тетками, а толстяк, как догадался Блейд, возлюбленным обеих. Появление чужака они восприняли спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Не вызвали вопросов ни его необычная внешность, ни нагота. Его хорошо накормили и дали рубаху и штаны из ткани домашней выработки, которую, похоже, изготовляли из коры фруктовых деревьев. Не удивительно, что такое одеяние беспощадно терзало даже его привычную ко всему кожу.
Оома и тетки оставили мужчин одних. Вскоре Блейд понял, что Мок — большой любитель выпить и, как все пьяницы, отчаянно нуждается в собутыльнике. Хотя он чувствовал себя неуютно (грубая одежда растревожила многочисленные раны и ссадины), но, чтобы отвлечься, с удовольствием составил Моку компанию. Они пили тягучую коричневую жидкость, похожую на крепкий сидр, которую Мок щедро разливал из огромного глиняного кувшина. Уже после первого глотка пойло ударило Блейду в голову, к горлу подкатила тошнота. С большим трудом он допил кружку, преисполнившись уважением к компаньону, глотавшему спиртное, словно воду. Деваться, впрочем, было некуда: ему предстояло хорошенько накачать Мока, чтобы выудить все необходимые сведения о джеддах и о том, что происходит в столице.
***
— Тяжкие времена… — едва ворочая языком, бубнил Мок, привычным жестом наполняя кружки. — Веселая Смерть косит людей… Джеддак тоже умирает… от старости… Уже несколько дней над озером, где разбит ее шатер, звучит печальная музыка… После ее смерти титул и трон перейдут к принцессе Митгу. Что ж, наследные принцессы затем и существуют, чтобы получать титулы, власть и богатство… Но есть еще и Мудрейший, и свора бравых капитанов… И все при своих интересах… — Мок опрокинул в рот очередную порцию немыслимого пойла и почесал нос жирным пальцем.
Они сидели за столом уже несколько часов. В голове у Блейда шумело, время от времени накатывала тошнота, с которой он мужественно боролся, стараясь не пропустить ни слова из того, о чем рассказывал собутыльник. Мок, похоже, был способен высадить целую бочку. Конечно, он надрался, проклятый толстяк, но не настолько, чтобы его красноречие иссякло. Он болтал и болтал без умолку, Блейд же внимательно слушал, хотя порой ему хотелось опустить голову на стол и заснуть.
Оома несколько раз попыталась проникнуть в комнату. На личике ее было написано негодование: ведь уже давно стемнело, и она жаждала выполнить вечерние предписания святого Биркбегна, Однако Блейд решительно отмел ее посягательства; сведения, которые он получал сейчас, были важнее всего, даже изысканных удовольствий в объятиях Оомы. Конечно, Мок был отвратительным типом, но он знал обо всем, что происходило в стране и столице джеддов. Слушая его, разведчик снова окунулся в привычную стихию заговоров и интриг. Борьба за власть, соперничество, убийства из-за угла — знакомые игры, без которых жизнь в любом мире казалась пресной… Что ж, он прибыл сюда и собирался сделать свой ход.
Осушив очередную кружку, Блейд с чувством прокашлялся.
— Послушай, приятель, — начал он, — а кто такой Мудрейший?
Сам он полагал, что эта личность, удостоенная столь пышного титула, занимает пост первого министра или визиря. В его родном измерении все власть имущие тоже претендовали на особую мудрость.
В ответ Мок рыгнул и, собираясь с мыслями, погладил один подбородок, затем другой, третий… Блейд, в глазах которого все уже двоилось, подумал, что это действо никогда не кончится. Но толстяк все-таки заговорил.
— Хитрющая бестия, скажу я тебе… Умен, ловок… Костляв в такой же степени, как я толст. Башка огромная, голая, словно раскормленная задница, но соображает… ого-го как! Болтают, что балуется волшебством… Возможно… Все возможно! Я берусь утверждать одно: сколько себя помню, он всегда был главным советником и министром престарелой императрицы, и она ему во всем доверяла. Он цепко держит власть… да, цепко, и не отдаст ее никому! Так что наследной принцессе придется прислушиваться к его советам, хочет она того или нет. Иначе дело кончится плохо. Для нее… — Тут Мок глубокомысленно посмотрел на Блейда, вздохнул, и пьяные слезы потекли по его толстым щекам. — Это наводит на грустные мысли, мой дорогой друг. Митгу очаровательное дитя… Просто прелестное!
Разведчик бросил взгляд на приоткрытое окно. Темнота, хоть глаз выколи. От смрада горящих трупов было некуда деваться, дым достигал даже вершины холма. Блейд размышлял, тщательно обдумывая каждую мелочь. Чем грозит ему промедление? Опасность с каждой минутой только возрастает. Если верить Моку, у Мудрейшего полно шпионов и доносчиков и есть даже собственные воинские отряды. Возможно, ему уже сообщили о появлении странного чужеземца… Мок доверительно шепнул разведчику, что в столице соглядатаи сидят под каждым кустом. Обстановка в Джедде была сложной, и противоборствующие группировки не решались нарушить статус-кво. Внезапное появление Желтой Смерти многим спутало карты, однако по существу ничего не изменило.
Решив, что пора прекращать попойку и браться за дело, Блейд принялся усиленно подливать Моку коричневое пойло, время от времени лукавыми вопросами направляя разговор в нужное русло. Оома, видимо, обидевшись, больше не появлялась, и никто им не мешал. Неожиданно толстяк пронзительно взвизгнул, словно боров под ножом мясника, и уронил голову на стол. Блейд довольно кивнул. Он не надеялся достичь столь блестящего результата так скоро.
Разведчик поднялся из-за стола и, пошатываясь, с трудом отыскал выход наружу. Сунув в рот два пальца, он опростал желудок и минут пять приходил в себя; затем, с трудом ворочая шеей, огляделся. Внизу, у подножия холма, по-прежнему ревело пламя погребальных костров.
Отдышавшись, он дернулся в дом, медленно вскарабкался по лестнице, открыл первую попавшуюся дверь и наткнулся на сладко похрапывающих тетушек. Оома спала в соседней комнатке. Она лежала в углу на грубой циновке, свернувшись, как обычно, калачиком, и выглядела такой милой и по-домашнему уютной, что у Блейда защемило сердце. Он склонился над ней, прислушиваясь к ровному дыханию девушки, потом поцеловал ее в щеку. Он не собирался будить ее; лучше, если девочка ничего не узнает о его замыслах. Если судьба будет благосклонна, если он уцелеет и добьется своего, то пришлет за ней. В противном случае… Что ж, она не ребенок! Пусть скорее забудет о странном пришельце, который помог ей добраться до дома. Блейд ласково погладил мягкие пышные волосы, разметавшиеся по нагим плечам, и, повернувшись, решительно вышел.
От громоподобного храпа Мока дрожал весь дом. Старый пьяница угомонился надолго, и Блейд, осторожно прикрыв дверь, спустился с крыльца и зашагал вниз по склону. Бледный свет луны, едва озарявший сад, помогал найти дорогу, и вскоре разведчик очутился в сотне футов от погребальной ямы. Тут он остановился и перевел дух.
Похоронная команда трудилась вовсю: только что подошло несколько телег, которые подвезли целую груду трупов. Возница одной из них замешкался, и могильщики тут же обрушили на него град проклятий. Блейд, затаившийся в темноте, разглядел, что парень при телеге тоже одет в желтое, как и мрачные личности, суетившиеся у костров. Обдумывая свой план, он отступил от края ямы, решив дождаться, когда телега, сбросив свой страшный груз, направится в город.
Он пригляделся; груду камней у дороги как будто специально заготовили, чтобы помочь ему. Спрятавшись там, разведчик наблюдал за ходом событий, невольно представляя кошмарные видения ада. Эта картины казались ожившими гравюрами Доре: охваченные огнем тела, вьющиеся кольца дыма и суетливые движения своры чертей, то бишь похоронной команды. С холодным интересом исследователя Блейд глядел на это апокалипсическое зрелище; он был спокоен и крепко сжимал в руке свой каменный нож.
Но вот последний труп сбросили с телеги, и она с противным скрежетом тронулась в обратный путь. Разведчик одним прыжком перемахнул через камни и приготовился к нападению. Огромные деревянные колеса вращались медленно. Телегу с трудом тащила унылая тварь, очень похожая на буйвола. В стране джеддов, видимо, не знали лошадей; он даже не сумел растолковать Моку, что это за животные…
Теперь — внимание! Телега приблизилась. Прыжок — и каменный нож вошел в горло возницы. Тот не успел даже понять, что происходит, и не издал ни звука.
Стараясь не делать лишних движений, Блейд натянул вожжи, и животное покорно остановилось, явно не возражая против перемены хозяина. Разведчик сбросил труп на дно телеги и раздел его. Желтая хламида — как раз то, что ему сейчас нужно. Никто из местных, по словам Мока, не осмелится приблизиться к человеку в желтом, даже если тот будет умолять о помощи, настолько велик ужас перед чумой. Похоронной команде открыты все дороги, что вполне устраивало Блейда. Что касается трупа… Что ж, когда вокруг так много мертвецов, кто обратит внимание еще на одного? Разведчик дернул поводья. Пора спешить в столицу, туда, где умирает старая императрица. Уходит в мир иной под звуки печальной музыки…
Телега жалобно скрипела, буйвол то и дело спотыкался, Блейд же озирал темные склоны гор, плотным кольцом обступивших равнину. Скалистые пики отрешенно блестели в лунном свете. Как говорил Мок, недра этого хребта хранили железо. Много железа! У Блейда слегка закружилась голова. Железу всегда сопутствуют другие ископаемые. Возможно, даже редкоземельные элементы, добыча которых стоит таких трудов… Какое богатство! Не меньшее, чем в Сарме! Осталось только телепортировать его домой…
Он еще размышлял на эту тему, когда впереди замаячили городские ворота, которые охранял отряд вооруженных солдат. Неуклюжие железные доспехи, шлемы, пики, мечи… Впрочем, парни выглядели бравыми вояками. При виде желтого одеяния Блейда они мгновенно расступились. Вестник смерти! Он усмехнулся про себя.
Что ж, можно пока сыграть и эту роль.