7. Лиценциат Антонио Эресуэло, адвокат из города Торо, осужденный как лютеранин, сгорел на огне, ничем не показав своего раскаяния. Когда его вели на казнь, доктор Касалья обратился к нему лично со словами увещевания и повторил их уже у ступени эшафота, но это напрасно: Антонио засмеялся в ответ на его слова, хотя уже был привязан к столбу посреди дымившихся дров. Один из лучников, окружавших костер, придя в бешенство от такого мужества, вонзил копье в тело Эресуэло, кровь из которого еще текла, когда его достигло пламя. Он умер, не произнеся ни слова.
   8. Хуан Гарсия, ювелир из Вальядолида, был осужден как лютеранин. Он исповедался и понес обычную казнь. Говорили, что его жена донесла о лютеранском сборище в Вальядолиде и была вознаграждена за это пожизненной рентой из государственной казны.
   9. Лиценциат Перес де Эррера, судья контрабандистов в городе Логроньо, брат дона Висенте, королевского квартирмейстера, понес ту же кару, что и Гарсия, верования которого он разделял.
   10. Такова же была участь Гонсале Баеса, португальца, о котором я говорил в предыдущей главе и который погиб как иудействующий еретик.
   11. Донья Каталина де Ортего, вдова командора Лоайсы, дочь Эрнандо Диаса, прокурора королевского совета Кастильи, жительница Вальядолида, была судима как лютеранка и исповедалась. Она разделила участь других осужденных. Той же участи подверглись:
   12. Каталина Роман из Педросы.
   13. Изабелла де Эстрада из того же города и
   14. Хуанна Бласкес, прислуга маркизы Альканисес. Ни одна из этих четырнадцати жертв не учила, ни одна не впала в ересь вторично. Однако инквизиторы раскаяние их считали вынужденным из-за боязни смерти. Почему? Потому что они сознались в своем мнимом преступлении только под пыткой.
   X. Среди лиц, примиренных с Церковью на вальядолидском аутодафе, были:
   1. Дон Педро Сармиенто де Рохас, житель Паленсии, рыцарь ордена Сант-Яго, командор Кинтаны, сын дона Хуана де Рохаса, первого маркиза Позы, и Марии Гомес де Сармиенто, его жены. Донья Мария была дочерью дона Диего Гомеса де Сармиенто, графа Салинас-и-Рибадео, и доньи Марии Ульоа, его жены, из дома маркизов де ла Мота де Торо. Он был наказан как лютеранин, лишен своих титулов и званий, облечен в пожизненное санбенито, заключен навсегда, лишен имущества и обречен на бесчестие.
   2. Дон Луис де Рохас, его племянник, старший сын дона Санчо де Рохаса Сармиенто (отцом которого был маркиз Поза, о котором я только что упоминал) и доньи Франсиски Энрикес д'Альманса, дочери дона Франсиско Энрикеса д'Альманса, маркиза Альканисеса, и доньи Изабеллы Ульоа де ла Мота де Торо. Ему вменили то же преступление, что и его дяде. Он был изгнан из Мадрида, Вальядолида и Паленсии; ему было запрещено выезжать из Испании; его имущество было конфисковано. Он был объявлен лишенным наследования маркизата Позы, который перешел к его младшему брату дону Санчо де Рохасу Энрикесу.
   3. Донья Менсия де Фигероа, жена дона Педро Сармиенто де Рохаса, придворная дама испанской королевы. Ее присудили как лютеранку к ношению санбенито, к пожизненному заключению и к потере имущества.
   4. Донья Анна Энрикес де Рохас, дочь покойного дона Аль-фонсо Энрикеса д'Альманса, маркиза Альканисес, и доньи Эльвиры де Рохас, его вдовы, внучки (по матери) первых маркизов Поза. Она была женой дона Хуана Альфонсо де Фонсеки Мехиа из города Торо, сына дона Родриго Мехиа, владетеля Сант-Эуфемии, и доньи Марины де Рохас, которая также была дочерью маркиза Позы. Ее преступление состояло в принятии лютеранства. Она появилась на аутодафе в санбенито и затем была заключена в монастырь. Ей было тогда двадцать четыре года; она в совершенстве знала латинский язык и читала труды Кальвина и Константина Понсе де ла Фуэнте.
   5. Донья Мария де Рохас, монахиня из монастыря Св. Екатерины в Вальядолиде, сорока лет от роду, сестра доньи Эльвиры де Рохас, маркизы Альканисес, дочери первого маркиза Позы. Она была осуждена как лютеранка, приведена на аутодафе в санбенито и заключена на всю жизнь в своем монастыре. Инквизиция приказала, чтобы с ней обращались как с последней из братства в церкви и в трапезной. Ее лишили также права голоса.
   6. Дон Хуан де Ульоа Перейра, рыцарь и командор ордена св. Иоанна Иерусалимского, житель города Торо, сын и брат владетелей де ла Мота, которые немного позже стали маркизами. Он был осужден как лютеранин; был обязан носить санбенито; его заключили пожизненно в тюрьму; его имущество было конфисковано. Он был объявлен бесчестным, не имеющим права на почести, лишенным одежды и креста своего ордена и изгнан из Мадрида, Вальядолида и Торо, без разрешения покинуть королевство. В 1565 году Ульоа обратился к папе; описал положение, в которое поставили его инквизиторы, и напомнил о службе, которую он оказал религии, сражаясь против турок на галерах своего ордена, овладев однажды пятью кораблями пирата Карамзин Араеса, а также в экспедициях против Алжира, Бухни и Африки, после которых император Карл V назначил его первым капитаном, а затем и генералом сухопутной армии, с которой он участвовал в войнах в Германии, Венгрии, Трансильвании [803] и других странах. Он прибавлял, что год тому назад главный инквизитор избавил его от продолжения епитимьи за все, что ставилось ему в вину, но желал вернуть себе звание рыцаря, потому что был еще в состоянии служить. 8 июня 1565 года папа выпустил в пользу Ульоа бреве, в котором он восстанавливал Ульоа во всех правах рыцаря и монаха-професса ордена св. Иоанна, с формальной оговоркой, что случившееся с ним не воспрепятствует ему достигнуть высших санов в своем ордене и военных должностей, если только главный инквизитор Испании и гроссмейстер Мальты одобрят его декрет. Все пожелания Ульоа были выполнены, и он был восстановлен в своей должности командора.
   7. Хуан де Виберо Касалья, брат Агостино Касальи, родившийся в Вальядолиде, был наказан как лютеранин. Его приговорили к потере имущества и свободы и к пожизненному ношению санбенито.
   8. Донья Хуанна Сильва де Рибера, жена дона Хуана де Виберо Касальи, уроженка Вальядолида, внебрачная дочь дона Хуана де Риберы, маркиза де Монтемайор, и его рабыни, Марии Флюрин. Она разделила участь своего мужа.
   9. Донья Констансия де Виберо Касалья, сестра Агостино Касальи, вдова контролера Эрнандо Ортиса, была присуждена к ношению санбенито, к пожизненному заключению и к потере имущества. Агостино, увидя проходящую мимо сестру, повернулся к принцессе-правительнице и сказал ей: "Принцесса, я умоляю Ваше Высочество пожалеть эту несчастную, которая оставит сиротами тринадцать детей".
   10. Элеонора де Сиснерос, из Вальядолида, двадцати четырех лет от роду, жена Антонио Эресуэло, осужденного как нераскаявшийся. Она понесла епитимью после двух предшествующих. Муж ее, сойдя с помоста аутодафе, заметил ее в санбенито примиренных, на котором не было ни языков огня, ни фигур чертей, в отличие от его санбенито. В исступлении, вызванном тем, что она оказалась нетвердой в своих верованиях, он ударил ее ногой и сказал: "Так-то ты поступила с учением, которое я тебе преподавал в течение шести лет?" Элеонора молча выслушала мужа, ничего не отвечала и выказала много смирения и терпения.
   11. Донья Франсиска Сунъига де Баеса. Эта вальядолидская богомолка была дочерью Альфонсо де Баеса и доньи Марии Суньига. Она была наказана санбенито, заключена пожизненно и лишена имущества. Агустин Касалья, отвечая на обвинения одного свидетеля, заявил, что положение, в котором его упрекают и которое состоит в том, что истинное евхаристическое причащение бывает только под обоими видами, было высказано доньей Франсиской Суньига, ученицей дома Бартоломее Каррансы и брата Доминго Рохаса, добавив, что монахи наносят удары и прячут ударившую руку. В другом показании от 12 октября он повторил сказанное и прибавил, что донья Франсиска - его противница с 1543 года, когда она потеряла надежду выйти замуж за Гонсале Переса де Виберо Касалью, его брата, который не пожелал на ней жениться, потому что Альфонсо Баеса, ее отец, был арестован как иудействующий по приказу вальядолидской инквизиции. Этот довод Касальи неубедителен, потому что и сам он, и Франсиска происходили от евреев, осужденных инквизицией, как мы об этом уже говорили.
   12. Марина де Сааведра, уроженка Саморы, вдова Хуана Сиснероса де Сото, выдающегося дворянина. Она была наказана как лютеранка: ее облекли в санбенито, лишили имущества и подвергли пожизненному заключению.
   13. Изабелла Мингес, прислуга Доньи Беатрисы Виберо Касалья, сожженной на этом аутодафе. Она разделила участь Марины де Сааведра.
   14. Антонио Мингес, брат Изабеллы, житель Педросы, был наказан по этой же причине и таким же образом.
   15. Антонио Уазор, англичанин, слуга дона Луиса де Рохаса, сожженного в тот же день [804], был приговорен к ношению санбенито, потере имущества и заключению на год в монастырь.
   16. Даниэль де па Куадра, из города Педросы, потерял свободу и имущество и получил пожизненное санбенито как лютеранин.
   XI. Проповедь о вере была произнесена знаменитым Мельхиором Кано, епископом Канарских островов, после того как все стали свидетелями скандального и возмутительного поступка, происшедшего посреди собрания. Когда прибыл двор, когда министры, судьи, гранды, знать, народ и обвиняемые заняли свои места, дом Франсиско Бака, вальядолидский инквизитор, приблизился к эстраде, где сидели дон Карлос, принц Астурийский, и его тетка, принцесса Хуанна, и потребовал, а затем и получил от них присягу в том, что они будут поддерживать и защищать инквизицию и открывать ей все, что кем бы то ни было будет сказано против веры, если вдруг они узнают об этом. На такую дерзость этот инквизитор решился, имея распоряжение, одобренное католическими государями Фердинандом и Изабеллой при учреждении инквизиции. Один из пунктов этого распоряжения гласил, что должностное лицо, председательствующее на торжественном аутодафе, должно произнести подобную присягу, даже если оно уже исполняло эту формальность в день учреждения инквизиции в этом городе. Но что общего между должностными лицами и государями? Дон Карлос и его тетка произнесли требуемую присягу; принцу же было в то время всего четырнадцать лет [805]. Впоследствии выяснилось, насколько не понравилась ему дерзость инквизитора. Он поклялся в неумолимой ненависти к инквизиции. Далее я вернусь к этому предмету, говоря о процессе принца.
   Статья вторая
   ВТОРОЕ АУТОДАФЕ
   I. Второе вальядолидское аутодафе произошло 8 октября того же 1559 года. Оно было еще торжественнее первого благодаря присутствию Филиппа II. Инквизиторы подождали его возвращения из Нидерландов, чтобы почтить этим великим торжеством, на котором появились тринадцать человек, приданных пламени, труп и статуя, также сожженные, и шестнадцать осужденных, допущенных к примирению с Церковью и епитимьи. Некоторые из этих процессов закончились еще в мае; следовательно, нельзя сомневаться в том, что казнь несчастных была отсрочена в надежде доставить удовольствие этому столь религиозному монарху, хотя рассказ об этой сцене внушает ужас. Король явился в сопровождении сына, сестры, принца Пармского, трех посланников Франции, архиепископа Севильского, епископа Паленсии и Саморы и других избранных епископов. На торжестве присутствовали коннетабль и адмирал, герцоги Нахера и Аркос; маркиз Дениа, ставший затем герцогом Лерма; маркиз Асторга, граф Урегва, ставший потом герцогом Оссуна; граф Бенавенте, ставший потом также герцогом; граф Буэндиа; последний гроссмейстер военного ордена Монтесы дон Педро Луис де Борха, брат св. Франсиска, герцога Гандиа; [806] великий приор Кастилии и Леона от ордена св. Иоанна Иерусалимского, дом Антонио Толедский, сын и брат герцогов Альба; несколько других грандов Испании, не названных в протоколе этой казни, и много лиц среднего достоинства; графиня Рибадабиа и другие высокие по положению дамы, а также члены советов и суда и коронные власти.
   II. Проповедь о вере была произнесена епископом Куэнсы. Епископы Паленсии и Саморы лишили сана священников из числа осужденных; а главный инквизитор, архиепископ Севильи, потребовал от короля дать ту же присягу, какую на предшествующей церемонии дали дон Карлос и принцесса-правительница. Филипп исполнил эту формальность и подписал свое обещание, прочитанное служащим инквизиции посреди собрания. Осуждены были:
   1. Дон Карлос де Сесо, дворянин из Вероны, сын епископа Пьяченцы [807] в Италии, из знатной местной фамилии. Ему было сорок три года. Человек способный и ученый, он сослужил большую службу императору, исполняя должность коррехидора в Торо. Он был женат на донье Изабелле Кастильской, дочери дона Франсиско Кастильского, рыцаря ордена Алькантары, и доньи Каталины Ладрон де Гебара-и-Авалос, племяннице епископа калаорского дома Альфонсо Кастильского и кузине толедского декана дома Диего Кастильского (все они происходили от короля Педро Жестокого [808] через епископа Паленсии, дома Педро Кастильского, внука этого монарха). Заключив брак, он поселился в Вильямедиане, близ Логроньо. Он открыто проповедовал ересь и был главным виновником успехов лютеранства в Вальядолиде, Паленсии, Саморе и в других небольших городах этих округов. Арестованный в Логроньо и доставленный в секретную тюрьму Вальядолида, он отвечал на обвинения прокурора 28 июня 1558 года. Приговор был объявлен 7 октября 1559 года, и ему посоветовали приготовиться к смерти на следующий день. В подобных обстоятельствах имеют обыкновение принуждать осужденных объявить правду относительно себя и других лиц, не позволяя ни лжи, ни сокрытия. Это обыкновение увеличивает до бесконечности процессы, потому что большинство обвиняемых теряет мужество в тот момент, когда узнает о своем осуждении. Совестливость и стремление избежать смерти заставляли их делать самые мелочные показания о всей своей жизни и даже о весьма маловероятных обстоятельствах. Дон Карлос де Сесо, потребовав бумаги и чернил, написал свое исповедание, но полностью на лютеранский манер. Он писал, что это учение есть истинная евангельская вера, в отличие от учения римской Церкви, испорченного в течение нескольких веков; что он хочет умереть в этом веровании и что он приносит в жертву Богу унижение, до которого он доведен, как память и знак горячей веры в страсти Христовы. Трудно изобразить страсть и энергию, с которыми он исписал два листа бумаги фактически в присутствии смерти. Сесо увещевали всю ночь 7-го и утром 8 октября, но безуспешно. При отправлении на казнь ему вставили кляп, чтобы помешать проповедовать свое учение. Когда он был привязан к столбу, кляп вынули и принялись увещевать его исповедаться. Он сказал громким и твердым голосом: "Если бы у меня было время, я доказал бы вам, что вы губите себя, не подражая моему примеру. Спешите зажечь эти дрова, которые меня истребят!" Палачи послушались его; Сесо погиб нераскаянным.
   2. Педро де Касалъя, уроженец Вальядолида, священник в приходе Педросы, в епархии Саморы. Он был братом доктора Агостино Касальти; ему было тридцать четыре года от роду. Арестованный 23 апреля 1558 года, он признался, что принял лютеранские тезисы, и изложил поводы и основания своего верования. Он просил быть допущенным к примирению. Его приговор был вынесен 10 февраля 1559 года. Епископ Паленсии и лиценциат Сантильян, член апелляционного суда и юрисконсульт святого трибунала, подали голос за примирение; остальные судьи высказались за смертную казнь. Верховный совет, ознакомившись с делом, высказался за измождение плоти, потому что Касалья был обвинен в проповедании ереси, что вытекало из двадцати трех показаний и из его собственного признания. 7 октября ему объявили приговор, советуя приготовиться к смерти; но он отказался исповедаться. Он отправился на аутодафе с кляпом во рту и, привязанный к столбу, потребовал духовника; затем он был задушен перед сожжением.
   3. Доминго Санчес, священник из Вильямедианы, близ Логроньо, принял лютерову ересь, послушав Сесо и прочитав его книги. Осужденный на сожжение живьем, он последовал примеру Педро Касальи и умер подобно ему.
   4. Брат Доминго де Рохас, доминиканский священник. Он был учеником дома Бартоломео Каррансы. Отец его был маркиз Поза, имевший двух других сыновей, понесших епитимью на первом аутодафе. Брату Доминго было сорок лет. Его арестовали в Калаоре переодетым в светское платье, чтобы избегнуть розысков агентов инквизиции и получить возможность отправиться во Фландрию после свидания с доном Карлосом де Сесо. Первое показание перед святым трибуналом в Вальядолиде он дал 13 мая 1558 года. Его заставили дать несколько показаний, потому что он отрицал в одном то, что утверждал в другом, лавируя для защиты составленных им катехизиса и проповедей.
   За отказ от своих слов он был присужден к пытке. Брат Доминго просил, чтобы его избавили от ужасов пытки, потому что он боится ее больше смерти, но ему отвечали, что это снисхождение будет оказано, если он пообещает объявить то, что до сих пор скрывал. Он согласился и прибавил к первым показаниям несколько новых; затем он просил быть допущенным к примирению. 7 октября ему посоветовали приготовиться к смерти на следующий день. Он сделал тогда очень важные разоблачения в пользу некоторых лиц, против которых он говорил в предыдущих допросах; но он отказался исповедаться. Сойдя с эшафота аутодафе, чтобы быть приведенным к костру, он обернулся к королю и крикнул ему, что идет умирать в защиту истинной евангельской веры, то есть веры Лютера. Филипп II приказал всунуть ему в рот кляп, который уже был у него во рту, когда он был привязан к столбу. Но когда костер готов был загореться, мужество его покинуло: он потребовал духовника, получил отпущение грехов и был затем задушен. Брат Доминго и два священника, его товарищи по несчастью, были лишены сана посреди аутодафе; по окончании этой церемонии [809] на них надели санбенито и картонную митру; до этого времени они были в сутане, без шапки и мантии [810].
   5. Хуан Санчес, житель Вальядолида, родился в Астудильо-де-Кампосе, сын Альфонсо Гомеса и Эльвиры Санчес, слуга священника Педро де Касальи и доньи Каталины Ортега. Ему было тридцать три года. Боязнь быть арестованным инквизицией побудила его скрыться из Вальядолида, чтобы переправиться морем в Нидерланды под вымышленным именем Хуана де Вибар. Инквизиторы проведали об этом через попавшие в их руки письма самого Хуана, писанные в Кастоурдиалес 7, 8 и 30 мая 1558 года и адресованные донье Каталине Ортега, бывшей в то время в тюрьме. Они сообщили об этом королю, бывшему в Брюсселе, и тот поручил дону Франсиско де Кастилье, придворному алькальду [811], схватить Хуана Санчеса. Он был взят в Турлингене. Перевезенный в Вальядолид, он был приговорен к измождению плоти как лютеранин, учащий и нераскаянный. Его повели на казнь с кляпом во рту, который был удержан до момента, пока он был привязан к столбу. Он не просил духовника, и костер был зажжен. Когда веревки, которыми его связали, сгорели, он бросился на вышку эшафота, откуда увидал, что многие из осужденных исповедовались, дабы не быть сожженными. Священники снова принялись увещевать его исповедаться; но Санчес, видя, что Сесо остался тверд в своем решении, хотя пламя уже окружило его, стал посреди пламени и крикнул, чтобы прибавили дров, потому что он хочет умереть подобно дону Карлосу де Сесо. Его услыхали, и возмущенные лучники и палачи наперебой исполнили его последнюю волю.
   6. Донья Эуфросина Риос, монахиня ордена св. Клары [812] в Вальядолиде, была обличена в лютеранстве двадцатью двумя свидетелями. Она не раскаивалась до тех пор, пока не была привязана к столбу. Тогда она попросила духовника и была брошена в огонь после задушения, согласно обычаю.
   7. Донья Марина де Гевара, монахиня Рождественского монастыря в Вальядолиде, ордена цистерцианок [813]. Она была дочерью дона Хуана де Гевары, жителя Тресеньо в горах Сантандера, и доньи Анны де Товар и внучкой другого Хуана де Гевары и доньи Эльвиры де Рохас, его жены; родственницей графа Оньяте и маркиза Позы; внучкой, по матери, дона Санчо де Товара; сестрою дона Хосе, рыцаря Тресеньо [814], дона Габриэля де Гевары, наместника и генерального викария епископа Куэнсы, и дона Диего де Аро, поселившегося, по словам обвиняемой, в Вест-Индии. Марина признала факты; хотя она и просила о допущении к примирению, но уже не могла избежать осуждения. Тем более изумляет, что главный инквизитор, архиепископ Севильи, употребил большие усилия, чтобы спасти ее жизнь. Это обстоятельство делает ее процесс интересным и может внушить желание познакомиться с его деталями. Я предполагаю к нему вернуться, покончив с этим аутодафе.
   8. Донья Каталина де Рейносо, монахиня того же монастыря, что и Марина де Гевара. Ей было двадцать один год. Она была дочерью дона Херонимо де Рейносо, владетеля Аутильо-де-Кампоса, и доньи Хуанны де Баеса, его жены; сестрою дома Франсиско де Рейносо, епископа Кордовы, и доньи Инесы де Рейносо, которая жила в Малаге [815] и была замужем за Гонсале Пересом де Виберо, братом доктора Касальи. Мать Каталины происходила от еврейских предков. Было доказано, что Каталина была лютеранкой и что, когда, сестры монастыря пели в церкви, она говорила: "Кричите, чтобы услышал Ваал; разбейте себе головы, и он вас исцелит" [816]. Каталина де Рейносо была приговорена к сожжению, исповедалась, была задушена и брошена в огонь.
   9. Донья Маргарита де Эстеван, монахиня ордена св. Клары, была обличена в исповедании того же учения, что и две предшествующие, и подверглась той же каре.
   10. Педро де Сотело родился и жил в Альдеа-дель-Пало, в епархии Саморы; ему было тридцать пять лет. Его обвинили в лютеранстве. Его исповедь не показалась искренней, и его сожгли после задушения.
   11. Франсиско д'Альмарса, из местечка Альмарса, в округе Сориа, в епархии Осмы. Его участь была подобна участи Педро де Сотело.
   12. Донья Мария де Миранда, другая монахиня из монастыря св. Клары в Вальядолиде, разделила участь своих товарок.
   13. Франсиско Бланка, новохристианин, отрекся от магометанства. Впоследствии он перестал быть правоверным и впал во многие заблуждения. Так, он особенно утверждал, будто не верно, что Иисус Христос уже приходил на землю и что, когда он придет, то будет женат, будет иметь детей и жить у себя в семье, как и другие люди. Его сочли лжераскаявшимся, и он был сожжен после смерти.
   14. Хуанна Санчес, из ряда женщин, которых в Испании зовут святошами (beatas), жила в Вальядолиде и была осуждена как лютеранка. Узнав о приговоре, она перерезала себе горло ножницами и несколько дней спустя умерла нераскаянной в тюрьме. Хотя ее принуждали исповедаться, она упорно отказывалась. Ее труп был принесен в гробу на место аутодафе вместе с ее статуей, и все было сожжено вместе с другими жертвами.
   II. Лиц, присужденных к епитимьям, было шестнадцать. Я назову лишь тех, которые заслуживают особого упоминания или благодаря их рангу, или самому характеру процессов.
   1. Донья Изабелла де Кастилъя, жена дона Карлоса де Сесо, добровольно созналась, что она приняла некоторые мнения своего мужа. Ее приговорили к санбенито, пожизненному заключению в тюрьме и конфискации имущества.
   2. Донья Каталина де Кастилъя, племянница Изабеллы, дочь ее брата дона Диего де Кастильи и доньи Марии де Авалос, его жены. Она подверглась той же каре, что и ее тетка.
   3. Донья Франсиска де Суньига Рейносо, монахиня Рождественского монастыря в Вальядолиде, была сестрой доньи Каталины де Рейносо, сожженной на том же аутодафе. Она была лишена права голосовать при выборах в своей общине, с формальным запрещением когда-либо выходить из монастыря.
   4 и 5. Донья Филиппина де Эредиа и донья Каталина д'Алькарас были товарками предшествующей; их участь была той же. Каталина происходила по матери от евреев; но отец ее был из благородной и видной фамилии.
   6. Антонио Санчес, житель Саламанки, был наказан как лжесвидетель в деле веры. Ему доказали, что он показал вопреки истине, будто один ребенок был обрезан своим отцом, и что он сделал это показание только затем, чтобы осудили на сожжение отца-еврея. Его присудили к двумстам ударам кнута: сто в Вальядолиде и сто в Саламанке. Он был лишен половины своего имущества и послан на галеры на пять лет. Это наказание было очень важным; однако, если бы он подвергся каре возмездия (по закону, установленному католическими королями, основателями инквизиции), то не было бы столько последователей его преступления. Сочувствие инквизиторов к этому роду преступников неоспоримый факт, тогда как в процессах по поводу ереси они не колеблются произвольно приговаривать обвиняемых к смертной казни, когда могут укорить их лишь в запирательстве или даже притворном раскаянии. Разбирая некоторые из этих приговоров, я испытываю невыразимую скорбь. Следующий пример покажет, прав ли я.
   7. Педро д'Агилар, уроженец Тордесильяса, житель Саморы, по профессии стригаль. Он выдал себя за альгвасила святого трибунала и появился в Вальядолиде с жезлом инквизиции в день первого аутодафе. Затем, явившись в один город в округе Кампос, он сказал, что ему поручено открыть могилу одного прелата, кости которого будто бы следовало доставить в инквизицию, выставить их вместе с его статуей на аутодафе и затем сжечь как принадлежащие человеку, умершему в Моисеевой вере. Педро был приговорен к четыремстам ударам кнута: двести в Вальядолиде и двести в Саморе; конфисковали имущество и присудили пожизненно к галерам. Это дело очевидно доказывает, что инквизиторы были убеждены, что называться альгвасилом святого трибунала по простому мотиву суетности или неблагоразумия есть преступление вдвое большее, чем лжесвидетельство, приводящее к сожжению человека, конфискации его имущества и обречению на бесчестие всего его потомства. Какова система законодательства!