Лоуэлл Элизабет. Нефритовый остров

   – Что значит «никудышным»? Вы только посмотрите – машина целехонька, ни одного прокола, и дорога свободна.
   – А за нами, случайно, нет никаких фар? Тех, что обычно появляются вместе с сиреной.
   – Ни фар, ни сирены.
   Лайэн перевела дух. Она и сама не заметила, что до этого сидела затаив дыхание. Расслабилась, откинулась на удобном кожаном сиденье.
   – Повезло. И куда же мы направляемся? Или просто кружим, чтобы еще больше взвинтить мой адреналин?
   – А где Таны устраивают свой вечер?
   – В том отеле, откуда мы сбежали. Они арендовали пентхаус.
   Кайл помолчал, прикидывая.
   – Вот как… И что, я должен появиться в этом же обезьяньем одеянии?
   – Это как вам будет угодно.
   На самом деле костюм его абсолютно не волновал. Он мог бы появиться на приеме у Танов и в смокинге, и в рабочем комбинезоне. Но переодевание – прекрасный предлог, чтобы заехать домой. Зайти в свою комнату. А еще лучше – в комнату Арчера. У брата в сейфе наверняка найдется девятимиллиметровый револьвер и лишняя обойма в придачу.
   Он действительно что-то почувствовал, и это что-то ему совсем не нравилось. С некоторых пор Кайл стал прислушиваться к голосу интуиции. В последний раз, когда это случилось, он уже начал думать, что убегает от теней, как ребенок детсадовского возраста. В результате едва ушел от литовца-громилы. Кайл успел первым нанести удар, и это его спасло. Громила вылетел из кабины грузовика, перекувырнулся и растянулся в придорожной грязи.
   – Я посмотрю, что у меня есть подходящего к случаю в гардеробе.
   – Пожалуйста. Сколько угодно.
   Кайл взглянул на нее. Ни прежней бледности, ни напряжения. Лайэн казалась такой безмятежной, что ему даже подумалось, не вообразил ли он себе ее отчаяние часом раньше. Однако прежде чем он успел остановиться на этой успокоительной мысли, все то же чутье подсказало, что он ведет себя как идиот. В очередной раз.
   Что бы там сейчас ни происходило, Лайэн в этом замешана по уши. По самые свои полные сексуальные губки.
   Кайл свернул на дорогу, которая вела к одному из самых престижных, хотя и не очень приметных многоквартирных комплексов Сиэтла. Три двадцатиэтажных дома с видом на море принадлежали филиалу «Донован интернэшнл», занимавшемуся операциями с недвижимостью.
   – Это ваш дом? – поинтересовалась Лайэн.
   – Нашей семьи. Квартирой пользуется тот, кто в это время живет в городе.
   – Здесь красиво.
   – Я предпочитаю свою хижину. Но я здесь, а она там.
   – Где она находится, ваша хижина?
   – На островах Сан-Хуан.
   Он вынул из отделения на дверце машины какое-то устройство – небольшую черную коробочку с кнопками.
   – Это для того, чтобы открыть гараж?
   – Да, вроде того.
   – Похоже на пульт для телевизора.
   – Так и есть.
   Приспособление, предназначенное для того, чтобы попасть на территорию парковки, начало свою жизнь в качестве устройства, открывавшего двери загородного гаража. Потом Кайл подумал: хорошо, если бы оно не только открывало дверь, но и сообщало, не приезжал ли кто-нибудь в его отсутствие. Результатом явился сложный прибор, сочетавший в себе ключ от гаража, пейджер, дистанционный телевизионный пульт и компьютерную книжку с полным оксфордским словарем.
   Арчер окрестил самоделку «доносчиком» и немедленно заказал точно такую же для себя. Устройство оказалось вполне надежным, если только они не забывали вовремя менять батарейки.
   Дверь гаража автоматически открылась и поднялась, пропуская темно-зеленый «БМВ» Кайла. Взглянув на экран «доносчика», он увидел линию нулей. Прекрасно. Никто не появлялся в отсутствие хозяина. Никто не пытался проникнуть в дом. Все замки точно в том же положении, в каком он их оставил.
   Кайл убрал прибор.
   – Это что, какая-то система безопасности? – спросила Лайэн.
   – Да нет, просто приспособление, которое я сам изобрел, и теперь могу потешить собственную лень. Я ведь очень ленив.
   Она недоверчиво взглянула на него. Ни сегодня вечером, ни за прошедшие две недели ей ни разу не пришла в голову мысль о том, что этого человека можно назвать ленивым.
   – Это правда. – Кайл улыбнулся. Выключил мотор. – За исключением того, что касается рыбной ловли, я не сделаю ни одного лишнего движения, если в этом нет крайней необходимости.
   Прежде чем Лайэн успела еще о чем-нибудь спросить, он переменил тему:
   – Вы когда-нибудь ловили рыбу?
   – Однажды выходила на старой жестянке в сезон лосося.
   – Могу себе представить.
   – Я поймала одного. – Глаза ее сверкнули. – Они, оказывается, такие сильные! Даже самые маленькие.
   – А ваш был какой?
   – Шесть фунтов.
   – Действительно небольшой.
   – Но удовольствия от этого ничуть не меньше. – Она быстро облизнула губы при этом воспоминании. – Сочный, прямо омар. А цвет какой!
   Кайл поспешно вышел из машины, боясь поддаться искушению, возникшему при ее непроизвольном движении. По крайней мере ему хотелось надеяться, что это не было следствием холодного расчета. Как она облизнула свои губки…
   Кайл наклонился к машине, бросил оценивающий взгляд на свою спутницу. Нет, Лайэн была совсем не похожа на расчетливую соблазнительницу. Юбка не задрана до пупка. Пальто, правда, расстегнуто, но она не играла с бусами, чтобы привлечь внимание мужчины к своей груди. Вообще если она и пыталась его завлечь, то делала это гораздо более утонченно, чем те женщины, к которым он привык.
   И пахло от нее… как в раю. Особенно на фоне запахов гаража.
   – Вы можете подняться со мной наверх. Если это вас смущает, можете подождать здесь. В любом случае я долго не задержусь.
   Лайэн без всякого жеманства взглянула ему в глаза.
   – Если бы вы собирались меня трахнуть, то могли бы это сделать во время моего «обморока» или потом, когда мы играли в прятки.
   Он улыбнулся:
   – Я об этом подумывал.
   – Когда? До или после того, как пересчитали все мои позвонки?
   Смех Кайла разнесся по всему гаражу. Ему снова пришла в голову мысль о том, что Лайэн очень понравилась бы его острым на язычок сестрам. И братьям, кстати, тоже. Но эта мысль ему отнюдь не доставила удовольствия. Его братья все холостяки и все чертовски хороши собой.
   Он обошел вокруг машины, чтобы открыть ей дверцу. Однако Лайэн не стала дожидаться его помощи. Кайлу осталось лишь закрыть автомобиль.
   – Сюда, пожалуйста.
   Он легонько обнял ее за талию. Кашемир пальто оказался мягким, как сливочное масло, но ему не хватало того ощущения тонкого шелка, сквозь который проникало тепло женского тела. Непроизвольно пальцы его вжались глубже, пытаясь добраться до этого живого тепла.
   – Снова считаете мои позвонки?
   – Просто хочу удостовериться, что ни одного не пропустил.
   – А вы за словом в карман не лезете. Что, без этого в большой семье не обойтись?
   – Дело не в семье. Вот вы единственный ребенок у матери, а язычок у вас тоже быстрый. И розовый, и сочный.
   Глядя на его озорную усмешку, Лайэн подумала: а не задержаться ли здесь… вместе со своими тревогами, лишь на время загнанными в глубь сознания, отложенными «на потом»?
   Сама того не замечая, она покачала головой. Нет, пусть «потом» и будет потом, позже, не сейчас. Сегодня еще предстоит прием у Танов. Она не сможет достойно пройти через это испытание, если будет думать о клинке и нефритовом костюме, которые должны были бы находиться в хранилище Вэня.
   Кайл заметил тревожную складку между ее бровями.
   – Не беспокойтесь. – Он вставил ключ куда-то в стену рядом с лифтом. – Я не собираюсь разыгрывать из себя Джекилла и Хайда.
   Она на мгновение зажмурилась, усилием воли отогнала подальше свои тревоги и сосредоточилась на стоявшем перед ней мужчине. Это оказалось совсем не трудно. Чем больше Лайэн смотрела на Кайла, тем больше ей нравилось то, что она видела. И то, что чувствовала. Как, оказывается, приятно снова ощутить себя женщиной. Женщиной, которая чувствует мужчину.
   – Насчет Джекилла и Хайда вы твердо уверены?
   – Более-менее. Дверь лифта открылась.
   – Какая жалость! Я хотела испробовать свой баллончик с перцем.
   – Только не в лифте, дорогая. Здесь ни один из нас не выживет.
   Он набрал код из шести цифр. Лайэн в это время рассматривала роскошный лифт. Приглушенное освещение, тибетский ковер изумительной расцветки, напоминающей драгоценные камни, панели вишневого цвета из клена, телефон какой-то невиданной обтекаемой формы, небольшой экран телевизора.
   – А где же бар?
   Брови Кайла поползли вверх.
   – Бар?! В лифте?
   – Ну да, здесь ведь есть все, что имеется в первоклассном лимузине! Включая водителя в смокинге.
   – Знаете, – негромко проговорил он, – от поцелуя вас отделяет только этот ваш баллончик с перцем.
   Лайэн приложила руку к сердцу, изображая скромницу викторианской эпохи. Потом неожиданно для себя засмеялась. Она уже отвыкла от того, что можно просто наслаждаться обществом мужчины, не контролируя каждое свое слово, каждый жест. С Ли Цинь Таном ей приходилось вести себя очень осмотрительно. Он никогда не шутил и не понимал юмора. Вообще их мало что объединяло, за исключением интереса к китайской культуре, международной торговле и семейству Тан.
   Последнее их особенно связывало. Оба стремились войти в семью Тан. Ли сумел этого достичь без помощи Лайэн. Женился на внучке одного из двоюродных братьев Вэня, поменял фамилию и стал управляющим сиэтлского отделения консорциума «Тан». Время от времени их пути пересекались, и с каждой встречей боль становилась все меньше. Сейчас, вероятно, осталось лишь уязвленное самолюбие. Похоже, для Ли Циня принадлежность Лайэн – пусть косвенная – к семье Тан значила гораздо больше, чем она сама.
   Лифт остановился. К удивлению Лайэн, Кайл нажал еще несколько кнопок на панели, и только после этого дверь открылась.
   – Сюда, – пригласил он.
   Ковер в холле напоминал тот, что в лифте, только был еще толще. Стены кремового цвета, казалось, светились изнутри. По всему холлу были развешаны китайские узоры по шелку. Хотя Лайэн не считала себя знатоком в этой области, она сразу поняла, что это вещи первоклассной работы и довольно старинные.
   – Теперь я понимаю, зачем нужен код, чтобы выйти из лифта, – проговорила она.
   Кайл с улыбкой глянул на китайские рисунки.
   – Арчер выиграл их в покер.
   – Он, должно быть, китаец в душе?
   – Вы так решили из-за этих рисунков?
   – Нет. Азартные игры. Они пронизывают всю китайскую культуру, все ее периоды. Каждый мальчик, достигший десятилетнего возраста, начинает спорить и держать пари. На что угодно – на лошадей, собак, на то, какой велосипед первым достигнет перекрестка.
   – Неплохое средство для тех, у кого в кармане пусто.
   – И очень болезненный удар по самолюбию, если не повезет. Тот, кто лишился этих рисунков, наверняка потерял уважение близких. Когда-то они, без сомнения, являлись частью семейного достояния. Любимой его частью.
   – Они и теперь семейное достояние. Просто поменялась фамилия хозяев.
   – Очень западный взгляд на вещи.
   – Ну да, я и сам очень западный парень. – Кайл отворил дверь комнаты. – Проходите, садитесь.
   В последние годы, занимаясь оценкой нефрита, Лайэн не раз бывала в богатых домах. Но она не могла припомнить, чтобы хоть одна из комнат, в которых она побывала, понравилась ей так, как эта, с ее высокими потолками, пестрыми коврами на дубовом паркете, огромными окнами во всю стену, смотревшими сейчас на залитый дождем город.
   – Как странно… – прошептала она.
   – О чем вы?
   – Мне здесь очень нравится.
   – Это для вас такая неожиданность?
   – Мне казалось, у меня более восточный взгляд на вещи. И на интерьеры.
   – Красное дерево, низкие столики, подушки, разбросанные по полу, – словом, комнаты, обращенные скорее внутрь себя, чем наружу? Так?
   Кайл включил свет.
   – Да нет, должна признать, мне больше нравятся стулья. Просто… огромная комната, высокие потолки, масса пространства и стекла… Обычно все это делает помещение безликим. Как дворец или вестибюль в отеле. А здесь так уютно! Комната как будто приветствует, приглашает к себе.
   – Для моих родителей это только один из домов. Большую часть времени Донован и Сьюза проводят в Кортезе, штат Колорадо. Когда не путешествуют. Мы сейчас живем затаив дыхание. Мама собирается нарисовать «Шелковую дорогу».
   – Нарисовать?!
   Вместо ответа Кайл прикоснулся к другому выключателю. На единственной стене, сделанной не из стекла, были развешаны пейзажи в духе импрессионизма, много пейзажей, и все они напоминали приглушенный гром.
   У Лайэн перехватило дыхание. Картины словно втягивали в себя. Голова ее закружилась, недавние тревоги улетели прочь, освободив место для невероятной энергии, бьющей из этих гор и пустынь, из этого пространства и тишины, дождя и грома, долготерпения и возрождения.
   – Кто? Кто автор?
   Кайл смотрел на картины поверх ее головы.
   – Сьюза.
   – Ваша мать?!
   – Да. Хорошо, правда?
   – Хорошо? Им место в музее!
   – Некоторые есть и в музеях. Но это любимые картины отца. Подойдите, не стесняйтесь. С близкого расстояния они превращаются в чистейшую абстракцию, но силы своей от этого не теряют.
   Через некоторое время Лайэн отошла от картин, потрясенная взрывом красок.
   – Пойду пороюсь у себя в гардеробе, – сообщил Кайл. – Или, может быть, сначала приготовить вам чего-нибудь выпить?
   Не глядя на него, она покачала головой:
   – Нет… Этого достаточно. Более чем достаточно. Оставив Лайэн в гостиной, Кайл прошел в коридор, куда выходило шесть больших дверей. Шесть комнат для Донованов. С наружной стороны замков на дверях не было, только изнутри. Если кому-то хотелось уединения, он – или она – мог запереться и наслаждаться покоем, насколько это возможно в большой семье.
   Дверь в комнату Арчера оказалось отперта. Видимо, он остался до конца аукциона. Старший сын главы фирмы вообще редко упускал возможность лишний раз проконтролировать свою вотчину – тихоокеанский рынок драгоценных камней.
   Кайл запер за собой дверь и направился прямо к сейфу. Старомодному, с тумблером и цифровым кодом. Его легко можно было бы открыть, даже если бы Донован поменял комбинацию цифр, никому об этом не сообщив. А такое уже не раз случалось.
   Кайл начал вертеть циферблат.
   – Надеюсь, старик не успел поиграть с цифрами, – пробормотал он сквозь зубы.
   Он крутанул еще несколько раз, и дверца сейфа распахнулась. Внутри были пачка денег, наплечная кобура, девятимиллиметровый револьвер и четыре коробки с патронами. Арчер следовал примеру Донована-старшего. После Калининграда Кайл тоже осознал мудрость такого подхода к жизни.
   Он снял с себя смокинг, надел на плечо кобуру, положил в нее револьвер. Тяжелые холодные коробки с патронами опустил в карман брюк. Снова оделся. Смокинг сидел как влитой – нигде ни морщинки, ни выпуклости.
   Как всегда, Арчер оказался прав. Так костюм смотрится даже лучше.
   Кайл прошел в гардеробную, остановился перед стройными рядами ботинок. Это, конечно, работа не Арчера, а скорее всего его домоправительницы. Кайл выбрал пару черных, довольно поношенных туфель. Скинул свои, новые, причинившие ему немало страданий за сегодняшний вечер, и без колебаний надел разношенные туфли Арчера. Они оказались не совсем по размеру. Но по крайней мере жали теперь в других местах.
   Кайл бесшумно открыл двери холла и так же тихо затворил их за собой.
   Лайэн стояла все там же, посредине комнаты, всецело поглощенная пейзажами. Он видел разную реакцию на творчество Сьюзы: от вежливого «очень интересно» до возбужденного жестикулирования и восторгов по поводу красок, энергии, гениальности. Но еще никто на его глазах настолько не отдавался действию этих полотен, как Лайэн.
   Кайл почувствовал безумное, непреодолимое желание повалить ее на ковер и выяснить, есть ли в ее душе та же энергия экстаза, какая чувствуется в этих картинах. Нет, нельзя, это глупо… глупее не придумаешь, уговаривал он себя.
   В этот момент зазвонил телефон. Вернее, телефоны. Их в комнате было несколько. Лайэн вздрогнула, порывисто обернулась.
   Кайл взял трубку ближайшего аппарата.
   – Все в порядке? – услышал он голос Арчера.
   – Да.
   – Ты сбежал с этого аукциона так быстро, как будто страдаешь от недержания мочи.
   – Лайэн… стало… плохо.
   – Из-за нефритового костюма?
   – От этого кому угодно стало бы плохо.
   – И что она об этом сказала?
   – Ты же слышал фармеровскую лекцию.
   В то же мгновение Арчер сообразил, в чем дело.
   – Черт! Ты не один?
   – Точно.
   – Блэкли?
   – Ага.
   – Молодец.
   Кайл издал нечленораздельный звук. Лайэн стояла, отвернувшись к картинам, но всего в десяти футах от него. Наверняка слышит каждое его слово.
   – Останешься на ночь?
   – Ты угадал наполовину.
   – Собираешься спать один?
   – Да.
   – Это плохо.
   – Не все такие умопомрачительные красавцы, как ты.
   – Ах-ах-ах! Так почему же ты вернулся домой?
   – Я решил, что ты прав насчет смокинга. Теперь он сидит намного лучше.
   Короткое молчание.
   – Ты так решил до или после того, как Фармер взорвал свою бомбу с нефритовым костюмом?
   – До того.
   Снова молчание. Наконец Арчер коротко присвистнул, сообразив, что это могло означать. Кайл еще до сенсации с костюмом пожалел о том, что он без оружия. Кайл, который терпеть не может носить с собой пистолет.
   – Нужна помощь?
   – Да нет, я надеюсь, и это ни к чему. Просто не люблю быть одетым хуже других.
   – Так в чем же дело?
   – Знаешь поговорку о том, что трое – это уже толпа?
   – Кто-то за тобой следит?
   – Ты снова угадал наполовину.
   – За Лайэн?
   – Да.
   – Ей об этом известно?
   – Да.
   – Она узнала преследователя? Или, может быть, это женщина?
   – В темноте все мужчины похожи друг на друга.
   – А ты успел его разглядеть?
   – Подозреваю, что имеется одобрение властей.
   – Вот как… Весьма интересно.
   – Да. Если у тебя найдется время, порасспрашивай кое-кого. Мне бы не хотелось отнимать хлеб у Дяди Сэма.
   – Скорее, тебя самого скушают вместо хлеба.
   – Ты не веришь в меня? Не ты ли сам меня учил!
   – Вера – еще не образ жизни. Скорее, это наша сестра. Оставайся на месте. Сейчас я приеду и…
   – Благодарю, – прервал Кайл. – Но мы должны вернуться в Тауэре. Прием в пентхаусе, и все такое.
   – Пентхаус арендован консорциумом «Тан».
   – Да, я знаю.
   – Пройдите в отель через южный вход. Я проверю, нет ли насекомых.
   – Звучит неплохо. Позвони мне завтра, хорошо? Встретимся за ленчем.
   – Иди ты к…
   – Неплохая мысль.
   – Лайэн знала о нефритовом костюме до того, как его выставили на всеобщее обозрение?
   – Нет.
   – Ты уверен?
   – Процентов на девяносто пять.
   – Можешь мне что-нибудь сообщить для Дяди Сэма?
   – Нет.
   – Черт! Мы сможем поговорить в отеле?
   – Спасибо, но в этом нет никакой необходимости. Лучше завтра.
   – Терпеть не могу ждать. Особенно сейчас, когда у тебя мой револьвер.
   – Достань себе другой. Размер тот же.
   – Кажется, я сам тебя пошлю к…
   Мрачно улыбнувшись, Кайл положил трубку.

Глава 8

   Лайэн не обернулась, когда Кайл подошел к ней. Наоборот, пододвинулась еще ближе к ярким прямоугольникам, из которых, казалось, исходила жизнь и энергия. Эти необыкновенные картины, без сомнения, привлекли бы ее в любой день и в любое время суток, но сейчас они оказались особенно кстати. Ей необходимы были поддержка и силы, чтобы преодолеть страх, возникавший каждый раз, когда она думала о сокровищах «Нефритового императора», похоронных костюмах и о так и не принявшем ее до конца дедушке Вэне Чжитане.
   Кайл внимательно всматривался в ее лицо.
   – Если хотите, мы можем послать этот прием у Танов куда-нибудь подальше. Можем чего-нибудь выпить, полюбоваться творениями Сьюзы, поболтать. Например, об экстравагантных нарядах.
   Лайэн вздрогнула как ужаленная. Ответила, не поднимая глаз:
   – Дайте еще минутку. Я всегда считала, что мне больше нравятся скульптуры. Ну, знаете, атласный нефрит на фоне белоснежной кожи, тысячелетия человеческой истории, и все такое. Но эти картины…
   Голос ее словно угас.
   Кайл прошел к входной двери, проверил показания на панели системы безопасности. Успокоительные ряды нулей, никаких мигающих лампочек. Собственно говоря, он этого и ожидал. Просто хотелось убедиться. В Калининграде он в очередной раз понял, что сюрпризы далеко не всегда бывают приятными. Гораздо лучше жить спокойной и безопасной жизнью, чем умереть авантюристом.
   – Вы не хотите поговорить о «Нефритовом императоре»? – спросил он Лайэн.
   Она еще несколько секунд не отрываясь смотрела на полотно, изображавшее бурю. Казалось, картина сейчас взорвется.
   – У вас замечательная мать.
   Вот как… значит, разговор о «Нефритовом императоре» не состоится. Кайл мысленно пожал плечами. Впереди вся ночь, масса времени, чтобы разговорить Лайэн.
   – Это верно. Она действительно замечательная женщина. Сьюза единственная во всем мире может заставить Донована сделать то, чего он не хочет.
   – Если она хотя бы наполовину обладает той энергией, которая так и бьет из этих картин, то ей действительно невозможно противостоять.
   – Вдвойне.
   – Что вдвойне?
   – Энергии у нее вдвое больше. Она нас всех за пояс заткнет.
   – Всех шестерых? Сомневаюсь.
   – Семерых, включая отца.
   Лайэн снова уставилась на картины.
   – Ну нет. – Он повлек гостью к двери. – Не начинайте все сначала, иначе вы рискуете огорчить Вэнь Чжитана. Кстати, почему Таны используют именно этот порядок в своих именах? Совсем не по-китайски. Так принято на Западе.
   – Вы имеете в виду, что имя ставится перед фамилией?
   – Да.
   Вслед за ней Кайл вышел в холл. Снова включил систему безопасности.
   – Отец Вэня завещал, чтобы в будущем его ветвь клана Танов обратила свои взгляды на восток – к Америке, Золотой горе, – объяснила Лайэн. – Он хотел, чтобы потомки изучали английский язык, использовали принятый на Западе порядок имен и даже называли своих дочерей именами, а не номерами по порядку рождения – Первая, Вторая, Третья и так далее.
   – Да он настоящий радикал.
   – Нет, прагматик! После революции Танов практически отстранили от системы власти континентального Китая.
   Они подошли к лифту. Кайл нажал кнопки на панели справа. Дверь лифта тут же открылась.
   – Что, не так себя повели?
   – И это тоже. Вообще же Таны всегда вели несколько иной образ жизни, чем предписывалось любым правительством. Если только сами не входили в правительство.
   – Военачальники и феодальные вожди кланов?
   – Это еще мягко сказано. Императоры, вероятно, называли Танов бандитами, разбойниками, людьми вне закона. Во времена династии Мин, когда Таны настолько разбогатели, что могли торговать человеческими жизнями, как мешками риса, их имя стало известно всей стране. Китайцы очень ценят могущество, гораздо выше, чем просто богатство.
   Двери лифта открылись. Молодые люди вышли. Снова вдохнули запахи холодного бетона и теплых машинных моторов. Несмотря на яркое освещение, кое-где по углам затаились черные тени.
   Кайл окинул гараж быстрым взглядом. Никого. Открыл дверцу машины, пропуская Лайэн.
   – Итак, если я правильно понял, Таны разбогатели на торговле с иностранцами?
   – На торговле, а еще на собирании податей, иногда с разрешения императоров, иногда без него, и еще на разграблении могил, на азартных играх… Но больше всего на том, что китайцы называют «гуанси».
   – Связи…
   – Это английское слово передает лишь малую часть того, что имеется в виду в действительности. «Гуанси» означает сложную паутину, в которую входят взаимосвязанные предприятия, братья, кузены, дядья и отцы, все ветви одной семьи, от богатейших аристократов до беднейших крестьян, удобряющих рисовые поля навозом.
   Кайл захлопнул дверцу, обошел вокруг машины, сел за руль.
   – В каждой семье есть бедные родственники. – Он включил зажигание и повел машину к выходу. – Итак, начало состоянию семьи Тан положили незаконные операции?
   – Да, так можно сказать. Таны делают деньги уже в течение нескольких столетий. Вряд ли все их действия подпадали под законы того или иного времени. С другой стороны, «законность» и «незаконность» в Китае часто зависят от точки зрения.
   – А за деньги можно купить любую точку зрения. Так? Лайэн пожала плечами:
   – Разумеется. Как и здесь. Вот почему крупные корпорации делают богатые вклады в политику. В результате победу на выборах одерживает какое-нибудь новое лицо, меняются или переделываются отдельные законы, открываются новые возможности, новые источники обогащения…
   – …или возрождаются старые, давно известные, типа азартных игр, проституции, наркотиков – всего того, что объявлено вне закона и что привлекает стольких людей, – закончил Кайл.
   Лайэн кинула на своего спутника быстрый взгляд. В мелькании огней ночного города и дождевых капель лицо его казалось непроницаемым.
   – Не надо думать о Танах как о какой-то китайской мафии, – сухо произнесла женщина.
   Он искоса взглянул на нее:
   – Вас это задевает?
   – Еще бы! Посмотрите, что пишут гонконгские газеты!
   – Я их не читаю.
   – А я читаю. Похоже, для новой власти в Гонконге фамилия Тан является чуть ли не синонимом слова «гангстер». Можно подумать, в компании Сан сплошные святоши, у которых ни одной грязной мысли в голове…