Страница:
Примерно в 13 часов поборол чувство страха и решил взлететь. Народу собралось много. Запустил двигатель, опробовал. В это время Нифонтов поднес мне тетрадь приема и сдачи самолета. Я расписался. Машина исправна. Теперь я за нее отвечаю. И вот нажимаю на тормоза, отпускаю, самолет начинает разбег, и я даю форсаж. Примерно после 30 метров колеса наскочили на бугорок, и самолет "подпрыгнул", я чуть потянул ручку на себя - поддержал его... И оторвался от земли! Не успел набрать 50 метров - попал в облачность. Пошел на низкой высоте, не убирая шасси. Дальше высота облачности была 30-40 метров. Еле вышел на железную дорогу, ведущую на Торжок. Переднее стекло обледенело, ничего не видно, лечу по верхушкам леса. В кабине не было часов. Бензина на 30-40 минут. Блуждать нельзя. С трудом долетел и сел на своем аэродроме. Жду Нифонтова, он добирается на машине. Как только улучшится погода, в паре с Севрюгиным улетим в Батали.
Пошли с ним ужинать в деревню Куклино. Были на танцульках. Домой пришли в половине двенадцатого.
С перелетом закончилось все хорошо. Повезло. Но ведь у кого нет умения, тому не везет. Уже имею общий налет более 500 часов. Это много значит.
24.12.42 г.
Все еще плохая погода. Мой самолет сейчас ремонтирует Нифонтов. В Машутино стоит еще один самолет, остался от первого тура.
Снилась Груня. Не очень хорошо.
28.12.42 г.
Слышал разговор, что с нового года командный состав у нас будет носить погоны. Появится частная торговля, откроются церкви, ликвидируют колхозы... Все это нужно.
Погода была почти хорошая. Мой самолет оказался неисправным. Сел в другой, за бронеспинку посадил Севрюгина и Нифонтова и перелетел из Рудниково в Машутино, где воевал в первом туре. Здесь опять задерживает погода. Встретил знакомых лейтенантов, медиков Нину и Аллу. Алла жалуется на жизнь. Говорит, когда шла в армию, думала попадет к порядочным командирам... Пожилые майоры пытались склонить ее к сожительству. Не вышло. Стали злоупотреблять властью...
А в батальоне аэродромного обслуживания беременеют девчонки. Их потом домой отправляют. Одна забеременела от комиссара: ее уволили с работы, а его перевели в другой батальон.
Вот уже 15 дней как я в отлучке. Удастся ли завтра взлететь? Под Великими Луками успехов нет.
29.12.42 г.
Прилетел в Батали. Узнал печальные новости. Погиб Сеня Гуртовенко, мой друг: при пикировании на цель его сбил истребитель. Сплю теперь на его кровати. Погибли капитан Щербаков, младший лейтенант Прытков. Все под Великими Луками. Думали, что погибли еще двое, но сегодня они нашлись. Младший лейтенант Писеев вчера не вернулся. Пробили масляный радиатор, и он сел в Торопе. Его сбивают уже третий раз. Старший лейтенант Шейнин был подбит и сел в шести километрах севернее Великих Лук.
31.12.42 г.
Вчера вечером привезли на У-2 подбитого Писеева. Говорит, что истребитель пробил у него броню на моторе. Мотор не поврежден, но трубопроводы к радиатору перебило, и он вынужден был сесть.
Летали на Великие Луки. Над целью почти не стреляли. Город окружен полностью. Говорят, там гарнизон из 4000 человек. Самонадеянно заявили, что к Новому году Великие Луки будут очищены от немцев. Поторопились. От города, правда, ничего не осталось, все разбито. Вчера там было много нашей авиации. За 5-10 минут не менее сотни Пе-2 и Ил-2 атаковали одну из улиц. Истребители прикрывали, но плохо. Нечестно воюют. Правда, после того как их поругало командование, немного подтянулись.
Сделал 23-й вылет. Мой самолет очень плохой, просто летающий гроб.
Получил два хороших письма от Груни, прислала фотокарточку. Хоть фото напомнило ее мне. Худая стала, но улыбочка влекущая. Как она, бедная, ждет меня, как надеется! Удастся ли нам свидеться?
Валя лежит больная, наверное, от тяжелой работы. Я ее попросил: если меня не станет, эту тетрадь доставить Груне. Сообщил в письме и Груне об этой просьбе. Не знаю, как она это воспримет. Се ля ви.
Теперь вся наша дивизия (3 полка) собралась на одном аэродроме. От наших "старичков" из первого тура, которые воевали на Ил-2, остались 4 летчика: Бочко, Штыков, я и Полетаев.
Сегодня будем встречать Новый год. Возможно, кто-нибудь еще вернется. Знай, родная Груняша, выпью за твое здоровье, счастье, удачу.
2.01.43 г.
Вот и наступил 1943-й. Что он нам готовит? 31-го была большая радость: возвратился капитан Щербаков. В полете снаряд повредил ему мотор. Сел у линии фронта на очень плохое поле. Сильно ударился, потерял сознание. Шесть дней о нем ничего не знали. Теперь лежит в госпитале. Итак, из пяти вернулись трое.
В последний день только что ушедшего года была плохая погода. Летали две пары.
Новый год встретил плохо. С выпивкой был легкий перебор. Не танцевал. Все наши девчонки живут в одном доме, у них всегда много гостей.
Вчера погода была плохая, но все же из нашей дивизии летало 15 самолетов. Высота облачности - до 100 метров. Шел снег. Я прервал взлет: отказал мотор.
4.01.43 г.
Теперь летаем и в плохую погоду, лишь бы высота облачности была 100 метров и видимость - 1-2 километра. Иногда, придя с задания, садимся в снегопад при видимости до 500 метров, по несколько раз заходим на укатанную полоску шириной 200 метров.
В мирное время никто нигде в таких условиях не летал.
У Конюхова загорелся мотор в воздухе. Посадил самолет на фюзеляж возле аэродрома. Много неисправностей. Что поделаешь! Самолеты делают на заводах по принципу "давай-давай". Да и подростков много работает.
Полетаев промазал на посадке, выкатился с укатанной полосы в снег, едва не скапотировал, погнул концы винта. Штыков садился, а ему навстречу другой самолет. Не увидели друг друга. Едва не столкнулись на больших скоростях, оба были на волоске от гибели. Повредили консоли плоскостей.
Встретил Дерябина. Вместе заканчивали школу в Энгельсе. Говорил, что воевал в Финляндии, сделал 20 вылетов на "чайке". От нервного перенапряжения потерял зрение и разбил три самолета. Сейчас комиссар эскадрильи.
Решил две получки послать Груне не через Люберцы, а прямо в Азию.
12.01.43 г.
Давно ничего не писал. Шесть дней не был дома. С Нового года пошла полоса невезения. 1 января прервал взлет и не летал на задание. Во второй раз - закипела вода на рулении - опять не летал. 5 января взлетел на том же самолете в составе девятки. Все было нормально. Но на подлете к цели, южнее Великих Лук, ст. Чернозем, на их территории, мотор начало трясти. Самолет стал постепенно терять высоту. Я нажал гашетки, сбросил бомбы и повернул на свою территорию. Задание было серьезное. Облачность снизилась до 200 метров. На моторе оборвался клапан цилиндра на всасывании. Такие случаи обычно приводят к пожару. С правой стороны был выхлоп белого дыма (горело масло). Тяга снизилась. Шел на малой скорости со снижением. Прошел 25 километров. Мотор работал хуже и хуже. Все время выбирал место для посадки, но его не было. Местность холмистая, с оврагами. Перед землей весь козырек облило маслом (лопнула клапанная крышка). Землю видел только в боковую форточку. Уже неуправляемый самолет ткнулся в бугор винтом, подскочил вверх и рухнул на землю. При этом я очень сильно ударился грудью о ручку управления. Это была моя вторая посадка в поле на фюзеляж. Первая - на четвертом вылете. Вторая - на 24-м. Скорость перед приземлением была 200 км/час. Вылез из кабины - руки-ноги дрожат. Весь самолет в масле. Фюзеляж почти переломился пополам. Левая сторона центроплана сильно деформирована. А я невредим. Подъехал мотоцикл: вез летчика. Поздоровались. Его атаковал истребитель. Подбил и выскочил вперед. Наш молодец не растерялся, нажал на гашетки - и немец в землю.
За мной пришла машина и отвезла в медсанбат. Поднесли водочки, уложили, и я уснул. Отходил от удара и потрясения. У меня даже документы не спросили, просто определили по одежде, что свой.
В госпитале пролежал 4 дня. 5-го послал телеграмму в полк, но она не дошла. 9 января выехал из деревни Федориха и на автомашине доехал до Торопца, переночевал и утром на следующий день на товарном поезде выехал в Андреаполь и там лег в лазарет. Дал телеграмму, чтобы выслали У-2.
11 января прилетел Михайличенко, и к вечеру я прибыл домой. Он сообщил результаты полета 5 января на ст. Опухлики. Их встретили огнем зениток, да еще истребители потрепали. Говорят, из нашей дивизии не вернулось 14 самолетов. Теперь некоторые нашлись, но больше половины нет. В том числе и двоих наших - Писеева и Конюхова. Писеева до этого три раза подбивали.
Как мы к этим бедам привыкнем? Гибнут друзья, как будто так и надо.
Два полка нашей дивизии уходят на отдых. Сдали самолеты.
15.01.43 г.
Наш полк пошел в тыл на отдых. Пополнятся две эскадрильи и добавится третья. Вернулись обратно в Рудниково, откуда улетели месяц назад. Вчера со Щербаковым прилетел на У-2 и поселился на старой квартире в деревне Голубьево. Все радуются, принимают как родных. Рада и Маруся, дочь хозяйки. Гонит самогонку. За 2-3 дня здесь соберутся все наши. Два других полка базируются по соседству. Вчера в деревне отмечали старый Новый год. Было много девчонок из округи. Ряженые плясали, чудили. Посмеялся, отдохнул и погрустил о погибших товарищах.
Жена Сени Гуртовенко с ребенком живут в Джизаке. Возможно, она уже получила посылку с его вещами... Слезы застят глаза, но что поделаешь. Идет война народная. В первом моем туре Сеня был командиром 3-го звена, а я и Пелевин - в его подчинении. Оба погибли. Остались я, Штыков, Щербаков, Полетаев.
Итак, после трех туров (закончился под Великими Луками) остались командир Ковшиков, штурман Бочко, командиры эскадрилий Штыков, Щербаков, Лядский, Шмиголь, Полетаев. Семь человек.
Последний вылет в районе Великих Лук. Перерыв в боевой работе до 28 января.
Капитан Штыков в полку по количеству вылетов на втором месте после Полетаева. Они хорошо сдружились и часто летают вдвоем. Старшего лейтенанта Шейнина назначили командиром звена. Михайличенко и Козлов - старшие пилоты. Щербакову не везет. В первом туре сделал 3 боевых вылета, был ранен и больше не летал. Во втором туре его снова подбили. Мне тоже не повезло. Сделал всего 11 боевых вылетов, а Полетаев около 20.
Николаев уже лейтенант. Наградили орденом Отечественной войны I степени.
В Андреаполе в лазарете я пробыл один день. Слышал рассказы раненых летчиков, которых подожгли Ме-109. Оба выпрыгнули с парашютами с низкой высоты, не более 200 метров. Это был последний шанс выжить. Один из них приземлился на нейтральной полосе. Немцы прострелили ему разрывной пулей ногу, но кость не задели. Второй приземлился удачно.
Старший лейтенант рассказывал: шли четверкой, их начали атаковать Ме-109, и, когда оглянулся, троих уже не было, он ушел в вираж и так спасся. Немцы атакуют парами и стреляют поочередно. Потом ему пробили задний бак, загорелся мотор. Хотел открыть кабину, но колпак заклинило. В это время у него впереди оказался немецкий истребитель, поймал его в прицел и дал очередь из пушек и пулеметов. Фриц - в землю, а наш герой пошел на посадку. Сел на нейтральной полосе, на минное поле, но не взорвался. Саперы подоспели, выручили и отдали ему награду немецкого летчика: железный крест с мечами. Его носил Хага Йозеф, лейтенант, 1921 года рождения.
Станцию Опухлики охраняли зенитки и истребители, которых подсаживали на озеро. Летчики сидели в кабинах, как только покажутся Илы, - сразу взлетают... А истребители, которые иногда нас прикрывают, на низкой высоте часто отказываются идти на немецкую территорию. Боятся, хитрят.
Послал письмо Груне. Жду получки, чтобы отослать ей деньги.
22.01.43 г.
Скучные настали времена. Опять не о чем будет писать, пока не начнется третий тур.
Ходят слухи, что меня собираются назначить зам. командира эскадрильи.
Иногда играю в карты, но в основном читаю. Прочитал "Чингисхана", "Суворова", массу газет.
Предлагают съездить в дом отдыха за Торжок, дней на 10-15. Не мешало бы.
Пополняем потери летчиков и самолетов. Добавляют третью эскадрилью. В ней, наверное, и буду зам. командира. Вместо моего друга Семена Гуртовенко.
Сегодня наши собираются ехать в Куйбышев за самолетами. В следующий раз нужно и мне съездить. Может, попаду в Люберцы, чтобы оставить эту тетрадь.
Друг мой Сеня! Как часто вспоминаю тебя и других погибших ребятишек. Не верится! Неужели никто из вас не остался в живых? Вот она, авиация. Раненых мало...
Недавно в столовой встретил военного техника Строганова. Он сообщил, что на Пе-2 погиб мой однокашник Саша Лоскутов. Рассказал также, что Алексеев (мы его прозвали Пушкиным) и Макаров работали в Чкалове инструкторами на Р-5. Оба - тоже мои однокашники по Энгельсу. Алексеев был большой забулдыга, пьянствовал, но ему везло в жизни. С ним я проказничал в Новосибирске. Где он сейчас?
Здесь, в районе аэродрома возле Торжка, почти все наши собрались.
Деньги еще не получил. Задолжал уже 1300 рублей. Да и Груне моей нужны гроши. 1900 рублей еще не дошли до нее. Пропали, наверное.
Прошел уже год, как мы с ней расстались. Авось судьба смилостивится ко мне и подарит возможность проверить наши чувства.
Когда улетали на У-2 из Баталей, сержант Яковлев не прогрел мотор перед взлетом и на разбеге разбил самолет. Такой же случай был у меня в Новосибирской школе.
Вот мой "маршрут" за последнее время: до 10 декабря был в Голубьево; 27 декабря - в Машутино; 6 января - под Великими Луками; 11 января - в Андреаполе и 19 января - опять в Голубьево. Где будет мой следующий привал?
23.01.43 г.
Вчера наградили пятерых наших летчиков: Шейнина, Полетаева, Козлова, Шмиголя, Михайличенко - всех Красной Звездой. Младший сержант Нина Симоненко получила медаль "За отвагу". Заслужила вооружейница. Трудится хорошо. Механик самолета Штыкова и еще два тоже получили такие же медали. Это первый случай награждения техников в нашем полку. Во втором туре сделал всего 11 вылетов. Под Великие Луки всего два, а там здорово били. Поэтому и уцелел.
Бочко стал уже майором. Большая лесть начальству - неизменный спутник его жизни. Но летчики о нем плохого мнения. Правда, на боевые задания он летает. Это плюс. Его принцип на войне: побыстрее перескочить должности, где приходится много летать.
Двух получек до сих пор не выдали и, возможно, третью тоже не выдадут. Оставил доверенность Данилову, получит и отошлет Груне. Если бы не нужно было отсылать, мог бы вообще их не получать, деньги мне почти не нужны.
Завтра едем в Куйбышев за самолетами. Третья поездка.
Груня моя! Если эти дневники попадут тебе в руки, перепиши и, когда у тебя будут взрослые дети, дай им почитать. Сохрани память обо мне. Я не хотел тебе зла, просто был еще молод, глуп и неопытен.
Почти за год на войне немало написал. И только правду. Хотел, чтобы ты кое-что узнала о войне, а, возможно, еще кто-нибудь почитает.
Оставляю тебе две карточки тех, кто уже отдал свои жизни за Родину. Помни нас.
25.01.43 г.
Пишу в Люберцах, у Зайцевой. С аэродрома до Калинина нас везли на открытой машине. Изрядно намерзлись. Ехали около пяти часов. В Калинине посмотрели на целый эшелон пленных немцев - 300 человек. Никто не охранял, убегать они не собирались, рады, что живы остались.
Вот и довелось мне проспать ночь на кровати, принадлежащей когда-то Груне... Третий раз в Люберцы заезжаю. Если бы Груня была здесь...
По вине разгильдяя Голованова, который не передал дневники, пропали мои записи за несколько месяцев.
5.02.43 г. Получили самолеты и вылетели по маршруту Куйбышев - Кузнецк - Моршано - Дягилево - Горощино, где пробыли до июня. В Горощино оказался в 671-м штурмовом авиаполку. Генерал Громов вручил нам гвардейское знамя, полк переименовали в 90-й гвардейский ШАП. С тех пор я ношу значок "Гвардия" и получаю полуторный оклад.
С Береговым (будущий космонавт - Ред.) я оказался в одном полку и даже в одной эскадрилье. Он заместитель командира, я - командир звена. Георгий на войне с самого начала.
В Рудниково был на волоске от гибели. В одном из полетов совершил посадку, на рулении нос самолета резко задрался вверх. В чем дело? Обернулся: фюзеляж развалился по самый центроплан. Пока жить буду, не узнаю, почему фюзеляж не отвалился в воздухе. Ведь там нагрузка на него гораздо больше, чем на земле.
В Горощино готовились к очередной операции, облетали район будущих боевых действий, тренировались летать строем, бомбили по мишеням, стреляли из пушек и пулеметов.
В одном из полетов на полигон, на бомбометание, у сержанта Бочарошвили отказал мотор. Вынужден был садиться прямо на густой сосновый лес, начал рубить деревья. Выбросило из кабины. Остался цел. Броневая обшивка во многих случаях спасает от гибели.
1.06.43 г. Вылетели из Рудниково по маршруту Тушино - Ряжск. Таким образом с Калининского фронта перелетели на Степной. Наша дивизия входит в состав корпуса, которым командует Каманин, спасатель героев-челюскинцев.
Нас включили в состав резервного фронта: готовится наступление на Курской дуге. Полки состоят из трех эскадрилий по 10 самолетов плюс самолет командира и штурмана полка. Всего 32 самолета, а в корпусе две штурмовых (Ил-2) и одна истребительная дивизия. Всего порядка 220 самолетов. На аэродроме Таловая (в степи) выполняли различные тренировочные полеты.
26.07.43 г.
Из Таловой перелетели под деревню Свинопогореловка, что восточнее Обояни. Аэродром - узкая полоска между шоссе и железной дорогой. Довольно неровная. Немцы при наступлении со стороны Белгорода продвинулись на север на 35 километров.
В одном из полетов Береговой летел последним. К нему подкрался немецкий истребитель и поджег. Георгий терпел сколько мог, а потом выпрыгнул с парашютом. Приземлился между нашими и немцами. Его с трудом спасли. Потом дал мне кусочек парашюта на носовой платок.
До начала наступления облетали район боевых действий на У-2. Залетали на Прохоровский плацдарм.
3.08.43 г.
Началось наступление на Курской дуге. Наш аэродром расположен километрах в 10 от линии фронта. Утром велась артподготовка, и мы видели черные клубы дыма на горизонте. В этот день я сделал 3 боевых вылета, налетал 3 часа. В первый вылет над целью было много штурмовиков, все расположились большим кругом и обрабатывали передовую. Сделали два захода. В последующие дни немцы начали отступать. Атаковали колонны, "выкуривали" их из оврагов. В одном из полетов нас вел командир эскадрильи капитан Ребизов. Он до войны летал на ТБ-3 (экипаж 5 человек). Не научился ориентироваться на Ил-2, завел километров на 20 в глубь немецкой территории. По пути видели много техники и войск. Отличные цели! Только атакуй! Но он повел нас дальше. И здесь под нашим строем начали появляться черные "шапки" - разрывы немецких 76-миллиметровых снарядов. Ребизов начал разворот в сторону своей территории, строй немного растянулся. В это время сзади появились два Ме-109. Я вел последнюю пару в шестерке. Повернул влево, под защиту стрелков впереди идущих самолетов.
Ребизов позже применял такую хитрость. Отойдя от аэродрома километров 20-30, по радио передавал: "Жора, выходи!" И строй на цель вел Береговой. Ребизов шел как рядовой летчик.
За август во время наступлении в сторону Белгорода сделал 20 боевых вылетов. Напряжение! Когда наземные войска надавили на немцев и они побежали, у летчиков появились хорошие цели. Атаковали автоколонны, отдельные машины по оврагам. Приходилось штурмовать и пехоту, артиллерию, даже танки. Но наше оружие для танков не очень страшно. Пушки, пулеметы, реактивные снаряды для них - мелочь.
Немецкие истребители, когда идут в атаку на группу Ил-2, учитывают, как ведут себя наши летчики. Если в строю начинают нервничать: делают зигзаги, кто-то вырывается вперед, кто-то отстает - фрицы лезут напролом.
16.08.43 г.
Нашим очередным аэродромом, вернее, полевой площадкой, стал хутор. Летный состав живет в амбарах. На этой площадке, кроме нашего 90-го полка, стоит и 91-й. Это район Ахтырки и Богодухова. Немцы собрали силы, в том числе много авиации, и пошли в контрнаступление. Утром при вылете на задание приказали залететь подальше на немецкую сторону, посмотреть, что там делается. При подлете к линии фронта увидел, что немецкие бомбардировщики Ю-88 с высоты 2500-3000 метров бомбят какую-то цель. Бомбы сбросили с одного захода, с разворотом, очень растянутым строем. Возле моего самолета прошла очередь трассирующих пуль. Быстро обнаружил бомбардировщик, который летел метров на 400 ниже нас: "баловался" стрелок.
Дальше по курсу встретились Ю-87, "лаптежники", которые стали в круг, собираясь произвести бомбометание. Постреляли по ним, но никого не сбили. По возвращении обо всем доложил начальству. Через некоторое время собрали вторую шестерку. Командир полка Ищенко сказал, что поведет ее Береговой. Через час с небольшим из этих шести самолетов вернулось два - Берегового и Пряженникова. Их атаковали истребители, видно, хорошие мастера своего дела. Погибли 4 летчика и 3 стрелка. Один стрелок остался жив.
У младшего лейтенанта Балабанова загорелся самолет, приземлился, но не смог открыть кабину - снарядом заклинило колпак. Сгорел заживо. Погиб и Ребизов со стрелком и еще 2 экипажа.
Георгий больше боится истребителей и меньше - зенитной артиллерии, а я наоборот.
А на полчаса раньше повел на задание шестерку командир эскадрильи Гармаш из 91-го гвардейского полка. Завел всех прямо на немецкий аэродром, где их и посбивали. Только он один из 12 человек дотянул до своей территории на горящем самолете. Видел его в санчасти. Все лицо обгорело сплошная черная маска...
В результате ошибок ведущих в двух полках потеряны 10 самолетов и 18 человек летного состава.
2.11.43 г.
После передышки - Украина. Подготовка к взятию Киева. Были учения. 1 ноября немного повоевали. Погода была плохая. Но наш полк за день сделал 22 вылета. Я летал 2 раза. На моем счету уже 55 боевых вылетов.
Как только появились Ил-2, летчиков, сделавших 30 боевых вылетов, намеревались представлять к Золотой Звезде. Потом "норму" вроде увеличили до 80 боевых вылетов... Каманин не представит на звание Героя и за 200.
Во втором вылете потеряли Мишу Ласунина. Первую шестерку вел капитан Кузин. Вторую - я. Миша шел у меня справа. Перед вылетом обрадовался, что будет лететь в строю один. Никто не помешает. К цели подходили на низкой высоте - 300 метров. По нам стреляли из чего только можно. Над целью за Днепром в масляный радиатор его самолета попал термитный снаряд. Загорелся, потом перевернулся. Говорят, Миша и стрелок успели выпрыгнуть. На одном из них горел комбинезон. Больше о них ничего неизвестно. Скорее всего погибли. Чертовски не везет нашей эскадрилье.
Из деревни Недры, где мы живем, угнали в Германию 300 человек.
30 октября наконец-то получил письмо от отца. Донбасс освободили! Родители зажили, а вот сестру угнали в Германию на каторгу. Бедная Полина...
3.11.43 г.
Сегодня поработали на славу и, главное, все братцы целы. Начались бои за Киев.
Я слетал один раз на излучину, а сегодня наш полк сделал 3 вылета севернее Киева. Видел под собой город, а некоторые прошли на бреющем над Крещатиком. Фрицы плачут от наших Илов! Даем копоти! Зенитки не попадают: наверное, мы подучились маневрировать!
Ведущую группу встретили "фоккевульфы", а последнюю Ме-109. Одного подбили, но он дошел до своего аэродрома.
Корешков Сережа вернулся из плена, сегодня совершил второй полет. И подбили. Хорошо, что дотянул до своих и приземлился.
Один летчик-чудак на посадке забыл выпустить шасси и сел на фюзеляж. А в остальном все хорошо.
Полк сделал 50 вылетов. Потерял 2 самолета. Летчики все целы. Завтра предстоит горячая работа. Войска продвинулись к Киеву, наступают по правому берегу.
4.11.43 г.
Очень плохая погода, не работали. А наземные войска продвигаются.
5.11.43 г.
Наш полк сделал 4 вылета. Погода была очень плохая. Высота облачности доходила до 400-600 метров. Во втором вылете на немецкой территории были минут десять. Из-за интенсивного огня зениток часто ныряли в облака. Меня 4 раза атаковал "фоккевульф-190". Насчитал 5 пулевых пробоин. Говорят, стрелок Ананьев, который прыгал из горящего самолета под Белгородом, сбил Ме-109.
Из этого полета не вернулся летчик Нетреба. Один Ла-5, который нас прикрывал, сбила зенитка. Упал на их стороне.
Фрицы бегут из Киева, много машин на дорогах в сторону Житомира.
В городе пожары. Наши танки почти полностью окружили его. Еще день-два - и Киев будет наш.
Последний вылет совершили всего 5 самолетами из 24, остальные неисправны. И все равно хорошо поддали фрицам. Быстро бегут!
7.11.43 г.
Вчера не удалось сделать запись. Вечером хорошо выпил. В одиннадцать лег спать.
А 6 ноября было кое-что интересное. Во-первых, Анатолий Баландин вернулся в 92-й гвардейский полк. Жив, здоров, уже летал на задание. Выпрыгнули под Харьковом на немецкой стороне. Толя сумел бежать, а стрелок попал в плен. Баландин - хороший парень, молоденький, имеет более 90 вылетов. Рекорд в дивизии. Говорят, его наградят Золотой Звездой.
Во-вторых, утром нам сообщили, что взят Киев.
Пошли с ним ужинать в деревню Куклино. Были на танцульках. Домой пришли в половине двенадцатого.
С перелетом закончилось все хорошо. Повезло. Но ведь у кого нет умения, тому не везет. Уже имею общий налет более 500 часов. Это много значит.
24.12.42 г.
Все еще плохая погода. Мой самолет сейчас ремонтирует Нифонтов. В Машутино стоит еще один самолет, остался от первого тура.
Снилась Груня. Не очень хорошо.
28.12.42 г.
Слышал разговор, что с нового года командный состав у нас будет носить погоны. Появится частная торговля, откроются церкви, ликвидируют колхозы... Все это нужно.
Погода была почти хорошая. Мой самолет оказался неисправным. Сел в другой, за бронеспинку посадил Севрюгина и Нифонтова и перелетел из Рудниково в Машутино, где воевал в первом туре. Здесь опять задерживает погода. Встретил знакомых лейтенантов, медиков Нину и Аллу. Алла жалуется на жизнь. Говорит, когда шла в армию, думала попадет к порядочным командирам... Пожилые майоры пытались склонить ее к сожительству. Не вышло. Стали злоупотреблять властью...
А в батальоне аэродромного обслуживания беременеют девчонки. Их потом домой отправляют. Одна забеременела от комиссара: ее уволили с работы, а его перевели в другой батальон.
Вот уже 15 дней как я в отлучке. Удастся ли завтра взлететь? Под Великими Луками успехов нет.
29.12.42 г.
Прилетел в Батали. Узнал печальные новости. Погиб Сеня Гуртовенко, мой друг: при пикировании на цель его сбил истребитель. Сплю теперь на его кровати. Погибли капитан Щербаков, младший лейтенант Прытков. Все под Великими Луками. Думали, что погибли еще двое, но сегодня они нашлись. Младший лейтенант Писеев вчера не вернулся. Пробили масляный радиатор, и он сел в Торопе. Его сбивают уже третий раз. Старший лейтенант Шейнин был подбит и сел в шести километрах севернее Великих Лук.
31.12.42 г.
Вчера вечером привезли на У-2 подбитого Писеева. Говорит, что истребитель пробил у него броню на моторе. Мотор не поврежден, но трубопроводы к радиатору перебило, и он вынужден был сесть.
Летали на Великие Луки. Над целью почти не стреляли. Город окружен полностью. Говорят, там гарнизон из 4000 человек. Самонадеянно заявили, что к Новому году Великие Луки будут очищены от немцев. Поторопились. От города, правда, ничего не осталось, все разбито. Вчера там было много нашей авиации. За 5-10 минут не менее сотни Пе-2 и Ил-2 атаковали одну из улиц. Истребители прикрывали, но плохо. Нечестно воюют. Правда, после того как их поругало командование, немного подтянулись.
Сделал 23-й вылет. Мой самолет очень плохой, просто летающий гроб.
Получил два хороших письма от Груни, прислала фотокарточку. Хоть фото напомнило ее мне. Худая стала, но улыбочка влекущая. Как она, бедная, ждет меня, как надеется! Удастся ли нам свидеться?
Валя лежит больная, наверное, от тяжелой работы. Я ее попросил: если меня не станет, эту тетрадь доставить Груне. Сообщил в письме и Груне об этой просьбе. Не знаю, как она это воспримет. Се ля ви.
Теперь вся наша дивизия (3 полка) собралась на одном аэродроме. От наших "старичков" из первого тура, которые воевали на Ил-2, остались 4 летчика: Бочко, Штыков, я и Полетаев.
Сегодня будем встречать Новый год. Возможно, кто-нибудь еще вернется. Знай, родная Груняша, выпью за твое здоровье, счастье, удачу.
2.01.43 г.
Вот и наступил 1943-й. Что он нам готовит? 31-го была большая радость: возвратился капитан Щербаков. В полете снаряд повредил ему мотор. Сел у линии фронта на очень плохое поле. Сильно ударился, потерял сознание. Шесть дней о нем ничего не знали. Теперь лежит в госпитале. Итак, из пяти вернулись трое.
В последний день только что ушедшего года была плохая погода. Летали две пары.
Новый год встретил плохо. С выпивкой был легкий перебор. Не танцевал. Все наши девчонки живут в одном доме, у них всегда много гостей.
Вчера погода была плохая, но все же из нашей дивизии летало 15 самолетов. Высота облачности - до 100 метров. Шел снег. Я прервал взлет: отказал мотор.
4.01.43 г.
Теперь летаем и в плохую погоду, лишь бы высота облачности была 100 метров и видимость - 1-2 километра. Иногда, придя с задания, садимся в снегопад при видимости до 500 метров, по несколько раз заходим на укатанную полоску шириной 200 метров.
В мирное время никто нигде в таких условиях не летал.
У Конюхова загорелся мотор в воздухе. Посадил самолет на фюзеляж возле аэродрома. Много неисправностей. Что поделаешь! Самолеты делают на заводах по принципу "давай-давай". Да и подростков много работает.
Полетаев промазал на посадке, выкатился с укатанной полосы в снег, едва не скапотировал, погнул концы винта. Штыков садился, а ему навстречу другой самолет. Не увидели друг друга. Едва не столкнулись на больших скоростях, оба были на волоске от гибели. Повредили консоли плоскостей.
Встретил Дерябина. Вместе заканчивали школу в Энгельсе. Говорил, что воевал в Финляндии, сделал 20 вылетов на "чайке". От нервного перенапряжения потерял зрение и разбил три самолета. Сейчас комиссар эскадрильи.
Решил две получки послать Груне не через Люберцы, а прямо в Азию.
12.01.43 г.
Давно ничего не писал. Шесть дней не был дома. С Нового года пошла полоса невезения. 1 января прервал взлет и не летал на задание. Во второй раз - закипела вода на рулении - опять не летал. 5 января взлетел на том же самолете в составе девятки. Все было нормально. Но на подлете к цели, южнее Великих Лук, ст. Чернозем, на их территории, мотор начало трясти. Самолет стал постепенно терять высоту. Я нажал гашетки, сбросил бомбы и повернул на свою территорию. Задание было серьезное. Облачность снизилась до 200 метров. На моторе оборвался клапан цилиндра на всасывании. Такие случаи обычно приводят к пожару. С правой стороны был выхлоп белого дыма (горело масло). Тяга снизилась. Шел на малой скорости со снижением. Прошел 25 километров. Мотор работал хуже и хуже. Все время выбирал место для посадки, но его не было. Местность холмистая, с оврагами. Перед землей весь козырек облило маслом (лопнула клапанная крышка). Землю видел только в боковую форточку. Уже неуправляемый самолет ткнулся в бугор винтом, подскочил вверх и рухнул на землю. При этом я очень сильно ударился грудью о ручку управления. Это была моя вторая посадка в поле на фюзеляж. Первая - на четвертом вылете. Вторая - на 24-м. Скорость перед приземлением была 200 км/час. Вылез из кабины - руки-ноги дрожат. Весь самолет в масле. Фюзеляж почти переломился пополам. Левая сторона центроплана сильно деформирована. А я невредим. Подъехал мотоцикл: вез летчика. Поздоровались. Его атаковал истребитель. Подбил и выскочил вперед. Наш молодец не растерялся, нажал на гашетки - и немец в землю.
За мной пришла машина и отвезла в медсанбат. Поднесли водочки, уложили, и я уснул. Отходил от удара и потрясения. У меня даже документы не спросили, просто определили по одежде, что свой.
В госпитале пролежал 4 дня. 5-го послал телеграмму в полк, но она не дошла. 9 января выехал из деревни Федориха и на автомашине доехал до Торопца, переночевал и утром на следующий день на товарном поезде выехал в Андреаполь и там лег в лазарет. Дал телеграмму, чтобы выслали У-2.
11 января прилетел Михайличенко, и к вечеру я прибыл домой. Он сообщил результаты полета 5 января на ст. Опухлики. Их встретили огнем зениток, да еще истребители потрепали. Говорят, из нашей дивизии не вернулось 14 самолетов. Теперь некоторые нашлись, но больше половины нет. В том числе и двоих наших - Писеева и Конюхова. Писеева до этого три раза подбивали.
Как мы к этим бедам привыкнем? Гибнут друзья, как будто так и надо.
Два полка нашей дивизии уходят на отдых. Сдали самолеты.
15.01.43 г.
Наш полк пошел в тыл на отдых. Пополнятся две эскадрильи и добавится третья. Вернулись обратно в Рудниково, откуда улетели месяц назад. Вчера со Щербаковым прилетел на У-2 и поселился на старой квартире в деревне Голубьево. Все радуются, принимают как родных. Рада и Маруся, дочь хозяйки. Гонит самогонку. За 2-3 дня здесь соберутся все наши. Два других полка базируются по соседству. Вчера в деревне отмечали старый Новый год. Было много девчонок из округи. Ряженые плясали, чудили. Посмеялся, отдохнул и погрустил о погибших товарищах.
Жена Сени Гуртовенко с ребенком живут в Джизаке. Возможно, она уже получила посылку с его вещами... Слезы застят глаза, но что поделаешь. Идет война народная. В первом моем туре Сеня был командиром 3-го звена, а я и Пелевин - в его подчинении. Оба погибли. Остались я, Штыков, Щербаков, Полетаев.
Итак, после трех туров (закончился под Великими Луками) остались командир Ковшиков, штурман Бочко, командиры эскадрилий Штыков, Щербаков, Лядский, Шмиголь, Полетаев. Семь человек.
Последний вылет в районе Великих Лук. Перерыв в боевой работе до 28 января.
Капитан Штыков в полку по количеству вылетов на втором месте после Полетаева. Они хорошо сдружились и часто летают вдвоем. Старшего лейтенанта Шейнина назначили командиром звена. Михайличенко и Козлов - старшие пилоты. Щербакову не везет. В первом туре сделал 3 боевых вылета, был ранен и больше не летал. Во втором туре его снова подбили. Мне тоже не повезло. Сделал всего 11 боевых вылетов, а Полетаев около 20.
Николаев уже лейтенант. Наградили орденом Отечественной войны I степени.
В Андреаполе в лазарете я пробыл один день. Слышал рассказы раненых летчиков, которых подожгли Ме-109. Оба выпрыгнули с парашютами с низкой высоты, не более 200 метров. Это был последний шанс выжить. Один из них приземлился на нейтральной полосе. Немцы прострелили ему разрывной пулей ногу, но кость не задели. Второй приземлился удачно.
Старший лейтенант рассказывал: шли четверкой, их начали атаковать Ме-109, и, когда оглянулся, троих уже не было, он ушел в вираж и так спасся. Немцы атакуют парами и стреляют поочередно. Потом ему пробили задний бак, загорелся мотор. Хотел открыть кабину, но колпак заклинило. В это время у него впереди оказался немецкий истребитель, поймал его в прицел и дал очередь из пушек и пулеметов. Фриц - в землю, а наш герой пошел на посадку. Сел на нейтральной полосе, на минное поле, но не взорвался. Саперы подоспели, выручили и отдали ему награду немецкого летчика: железный крест с мечами. Его носил Хага Йозеф, лейтенант, 1921 года рождения.
Станцию Опухлики охраняли зенитки и истребители, которых подсаживали на озеро. Летчики сидели в кабинах, как только покажутся Илы, - сразу взлетают... А истребители, которые иногда нас прикрывают, на низкой высоте часто отказываются идти на немецкую территорию. Боятся, хитрят.
Послал письмо Груне. Жду получки, чтобы отослать ей деньги.
22.01.43 г.
Скучные настали времена. Опять не о чем будет писать, пока не начнется третий тур.
Ходят слухи, что меня собираются назначить зам. командира эскадрильи.
Иногда играю в карты, но в основном читаю. Прочитал "Чингисхана", "Суворова", массу газет.
Предлагают съездить в дом отдыха за Торжок, дней на 10-15. Не мешало бы.
Пополняем потери летчиков и самолетов. Добавляют третью эскадрилью. В ней, наверное, и буду зам. командира. Вместо моего друга Семена Гуртовенко.
Сегодня наши собираются ехать в Куйбышев за самолетами. В следующий раз нужно и мне съездить. Может, попаду в Люберцы, чтобы оставить эту тетрадь.
Друг мой Сеня! Как часто вспоминаю тебя и других погибших ребятишек. Не верится! Неужели никто из вас не остался в живых? Вот она, авиация. Раненых мало...
Недавно в столовой встретил военного техника Строганова. Он сообщил, что на Пе-2 погиб мой однокашник Саша Лоскутов. Рассказал также, что Алексеев (мы его прозвали Пушкиным) и Макаров работали в Чкалове инструкторами на Р-5. Оба - тоже мои однокашники по Энгельсу. Алексеев был большой забулдыга, пьянствовал, но ему везло в жизни. С ним я проказничал в Новосибирске. Где он сейчас?
Здесь, в районе аэродрома возле Торжка, почти все наши собрались.
Деньги еще не получил. Задолжал уже 1300 рублей. Да и Груне моей нужны гроши. 1900 рублей еще не дошли до нее. Пропали, наверное.
Прошел уже год, как мы с ней расстались. Авось судьба смилостивится ко мне и подарит возможность проверить наши чувства.
Когда улетали на У-2 из Баталей, сержант Яковлев не прогрел мотор перед взлетом и на разбеге разбил самолет. Такой же случай был у меня в Новосибирской школе.
Вот мой "маршрут" за последнее время: до 10 декабря был в Голубьево; 27 декабря - в Машутино; 6 января - под Великими Луками; 11 января - в Андреаполе и 19 января - опять в Голубьево. Где будет мой следующий привал?
23.01.43 г.
Вчера наградили пятерых наших летчиков: Шейнина, Полетаева, Козлова, Шмиголя, Михайличенко - всех Красной Звездой. Младший сержант Нина Симоненко получила медаль "За отвагу". Заслужила вооружейница. Трудится хорошо. Механик самолета Штыкова и еще два тоже получили такие же медали. Это первый случай награждения техников в нашем полку. Во втором туре сделал всего 11 вылетов. Под Великие Луки всего два, а там здорово били. Поэтому и уцелел.
Бочко стал уже майором. Большая лесть начальству - неизменный спутник его жизни. Но летчики о нем плохого мнения. Правда, на боевые задания он летает. Это плюс. Его принцип на войне: побыстрее перескочить должности, где приходится много летать.
Двух получек до сих пор не выдали и, возможно, третью тоже не выдадут. Оставил доверенность Данилову, получит и отошлет Груне. Если бы не нужно было отсылать, мог бы вообще их не получать, деньги мне почти не нужны.
Завтра едем в Куйбышев за самолетами. Третья поездка.
Груня моя! Если эти дневники попадут тебе в руки, перепиши и, когда у тебя будут взрослые дети, дай им почитать. Сохрани память обо мне. Я не хотел тебе зла, просто был еще молод, глуп и неопытен.
Почти за год на войне немало написал. И только правду. Хотел, чтобы ты кое-что узнала о войне, а, возможно, еще кто-нибудь почитает.
Оставляю тебе две карточки тех, кто уже отдал свои жизни за Родину. Помни нас.
25.01.43 г.
Пишу в Люберцах, у Зайцевой. С аэродрома до Калинина нас везли на открытой машине. Изрядно намерзлись. Ехали около пяти часов. В Калинине посмотрели на целый эшелон пленных немцев - 300 человек. Никто не охранял, убегать они не собирались, рады, что живы остались.
Вот и довелось мне проспать ночь на кровати, принадлежащей когда-то Груне... Третий раз в Люберцы заезжаю. Если бы Груня была здесь...
По вине разгильдяя Голованова, который не передал дневники, пропали мои записи за несколько месяцев.
5.02.43 г. Получили самолеты и вылетели по маршруту Куйбышев - Кузнецк - Моршано - Дягилево - Горощино, где пробыли до июня. В Горощино оказался в 671-м штурмовом авиаполку. Генерал Громов вручил нам гвардейское знамя, полк переименовали в 90-й гвардейский ШАП. С тех пор я ношу значок "Гвардия" и получаю полуторный оклад.
С Береговым (будущий космонавт - Ред.) я оказался в одном полку и даже в одной эскадрилье. Он заместитель командира, я - командир звена. Георгий на войне с самого начала.
В Рудниково был на волоске от гибели. В одном из полетов совершил посадку, на рулении нос самолета резко задрался вверх. В чем дело? Обернулся: фюзеляж развалился по самый центроплан. Пока жить буду, не узнаю, почему фюзеляж не отвалился в воздухе. Ведь там нагрузка на него гораздо больше, чем на земле.
В Горощино готовились к очередной операции, облетали район будущих боевых действий, тренировались летать строем, бомбили по мишеням, стреляли из пушек и пулеметов.
В одном из полетов на полигон, на бомбометание, у сержанта Бочарошвили отказал мотор. Вынужден был садиться прямо на густой сосновый лес, начал рубить деревья. Выбросило из кабины. Остался цел. Броневая обшивка во многих случаях спасает от гибели.
1.06.43 г. Вылетели из Рудниково по маршруту Тушино - Ряжск. Таким образом с Калининского фронта перелетели на Степной. Наша дивизия входит в состав корпуса, которым командует Каманин, спасатель героев-челюскинцев.
Нас включили в состав резервного фронта: готовится наступление на Курской дуге. Полки состоят из трех эскадрилий по 10 самолетов плюс самолет командира и штурмана полка. Всего 32 самолета, а в корпусе две штурмовых (Ил-2) и одна истребительная дивизия. Всего порядка 220 самолетов. На аэродроме Таловая (в степи) выполняли различные тренировочные полеты.
26.07.43 г.
Из Таловой перелетели под деревню Свинопогореловка, что восточнее Обояни. Аэродром - узкая полоска между шоссе и железной дорогой. Довольно неровная. Немцы при наступлении со стороны Белгорода продвинулись на север на 35 километров.
В одном из полетов Береговой летел последним. К нему подкрался немецкий истребитель и поджег. Георгий терпел сколько мог, а потом выпрыгнул с парашютом. Приземлился между нашими и немцами. Его с трудом спасли. Потом дал мне кусочек парашюта на носовой платок.
До начала наступления облетали район боевых действий на У-2. Залетали на Прохоровский плацдарм.
3.08.43 г.
Началось наступление на Курской дуге. Наш аэродром расположен километрах в 10 от линии фронта. Утром велась артподготовка, и мы видели черные клубы дыма на горизонте. В этот день я сделал 3 боевых вылета, налетал 3 часа. В первый вылет над целью было много штурмовиков, все расположились большим кругом и обрабатывали передовую. Сделали два захода. В последующие дни немцы начали отступать. Атаковали колонны, "выкуривали" их из оврагов. В одном из полетов нас вел командир эскадрильи капитан Ребизов. Он до войны летал на ТБ-3 (экипаж 5 человек). Не научился ориентироваться на Ил-2, завел километров на 20 в глубь немецкой территории. По пути видели много техники и войск. Отличные цели! Только атакуй! Но он повел нас дальше. И здесь под нашим строем начали появляться черные "шапки" - разрывы немецких 76-миллиметровых снарядов. Ребизов начал разворот в сторону своей территории, строй немного растянулся. В это время сзади появились два Ме-109. Я вел последнюю пару в шестерке. Повернул влево, под защиту стрелков впереди идущих самолетов.
Ребизов позже применял такую хитрость. Отойдя от аэродрома километров 20-30, по радио передавал: "Жора, выходи!" И строй на цель вел Береговой. Ребизов шел как рядовой летчик.
За август во время наступлении в сторону Белгорода сделал 20 боевых вылетов. Напряжение! Когда наземные войска надавили на немцев и они побежали, у летчиков появились хорошие цели. Атаковали автоколонны, отдельные машины по оврагам. Приходилось штурмовать и пехоту, артиллерию, даже танки. Но наше оружие для танков не очень страшно. Пушки, пулеметы, реактивные снаряды для них - мелочь.
Немецкие истребители, когда идут в атаку на группу Ил-2, учитывают, как ведут себя наши летчики. Если в строю начинают нервничать: делают зигзаги, кто-то вырывается вперед, кто-то отстает - фрицы лезут напролом.
16.08.43 г.
Нашим очередным аэродромом, вернее, полевой площадкой, стал хутор. Летный состав живет в амбарах. На этой площадке, кроме нашего 90-го полка, стоит и 91-й. Это район Ахтырки и Богодухова. Немцы собрали силы, в том числе много авиации, и пошли в контрнаступление. Утром при вылете на задание приказали залететь подальше на немецкую сторону, посмотреть, что там делается. При подлете к линии фронта увидел, что немецкие бомбардировщики Ю-88 с высоты 2500-3000 метров бомбят какую-то цель. Бомбы сбросили с одного захода, с разворотом, очень растянутым строем. Возле моего самолета прошла очередь трассирующих пуль. Быстро обнаружил бомбардировщик, который летел метров на 400 ниже нас: "баловался" стрелок.
Дальше по курсу встретились Ю-87, "лаптежники", которые стали в круг, собираясь произвести бомбометание. Постреляли по ним, но никого не сбили. По возвращении обо всем доложил начальству. Через некоторое время собрали вторую шестерку. Командир полка Ищенко сказал, что поведет ее Береговой. Через час с небольшим из этих шести самолетов вернулось два - Берегового и Пряженникова. Их атаковали истребители, видно, хорошие мастера своего дела. Погибли 4 летчика и 3 стрелка. Один стрелок остался жив.
У младшего лейтенанта Балабанова загорелся самолет, приземлился, но не смог открыть кабину - снарядом заклинило колпак. Сгорел заживо. Погиб и Ребизов со стрелком и еще 2 экипажа.
Георгий больше боится истребителей и меньше - зенитной артиллерии, а я наоборот.
А на полчаса раньше повел на задание шестерку командир эскадрильи Гармаш из 91-го гвардейского полка. Завел всех прямо на немецкий аэродром, где их и посбивали. Только он один из 12 человек дотянул до своей территории на горящем самолете. Видел его в санчасти. Все лицо обгорело сплошная черная маска...
В результате ошибок ведущих в двух полках потеряны 10 самолетов и 18 человек летного состава.
2.11.43 г.
После передышки - Украина. Подготовка к взятию Киева. Были учения. 1 ноября немного повоевали. Погода была плохая. Но наш полк за день сделал 22 вылета. Я летал 2 раза. На моем счету уже 55 боевых вылетов.
Как только появились Ил-2, летчиков, сделавших 30 боевых вылетов, намеревались представлять к Золотой Звезде. Потом "норму" вроде увеличили до 80 боевых вылетов... Каманин не представит на звание Героя и за 200.
Во втором вылете потеряли Мишу Ласунина. Первую шестерку вел капитан Кузин. Вторую - я. Миша шел у меня справа. Перед вылетом обрадовался, что будет лететь в строю один. Никто не помешает. К цели подходили на низкой высоте - 300 метров. По нам стреляли из чего только можно. Над целью за Днепром в масляный радиатор его самолета попал термитный снаряд. Загорелся, потом перевернулся. Говорят, Миша и стрелок успели выпрыгнуть. На одном из них горел комбинезон. Больше о них ничего неизвестно. Скорее всего погибли. Чертовски не везет нашей эскадрилье.
Из деревни Недры, где мы живем, угнали в Германию 300 человек.
30 октября наконец-то получил письмо от отца. Донбасс освободили! Родители зажили, а вот сестру угнали в Германию на каторгу. Бедная Полина...
3.11.43 г.
Сегодня поработали на славу и, главное, все братцы целы. Начались бои за Киев.
Я слетал один раз на излучину, а сегодня наш полк сделал 3 вылета севернее Киева. Видел под собой город, а некоторые прошли на бреющем над Крещатиком. Фрицы плачут от наших Илов! Даем копоти! Зенитки не попадают: наверное, мы подучились маневрировать!
Ведущую группу встретили "фоккевульфы", а последнюю Ме-109. Одного подбили, но он дошел до своего аэродрома.
Корешков Сережа вернулся из плена, сегодня совершил второй полет. И подбили. Хорошо, что дотянул до своих и приземлился.
Один летчик-чудак на посадке забыл выпустить шасси и сел на фюзеляж. А в остальном все хорошо.
Полк сделал 50 вылетов. Потерял 2 самолета. Летчики все целы. Завтра предстоит горячая работа. Войска продвинулись к Киеву, наступают по правому берегу.
4.11.43 г.
Очень плохая погода, не работали. А наземные войска продвигаются.
5.11.43 г.
Наш полк сделал 4 вылета. Погода была очень плохая. Высота облачности доходила до 400-600 метров. Во втором вылете на немецкой территории были минут десять. Из-за интенсивного огня зениток часто ныряли в облака. Меня 4 раза атаковал "фоккевульф-190". Насчитал 5 пулевых пробоин. Говорят, стрелок Ананьев, который прыгал из горящего самолета под Белгородом, сбил Ме-109.
Из этого полета не вернулся летчик Нетреба. Один Ла-5, который нас прикрывал, сбила зенитка. Упал на их стороне.
Фрицы бегут из Киева, много машин на дорогах в сторону Житомира.
В городе пожары. Наши танки почти полностью окружили его. Еще день-два - и Киев будет наш.
Последний вылет совершили всего 5 самолетами из 24, остальные неисправны. И все равно хорошо поддали фрицам. Быстро бегут!
7.11.43 г.
Вчера не удалось сделать запись. Вечером хорошо выпил. В одиннадцать лег спать.
А 6 ноября было кое-что интересное. Во-первых, Анатолий Баландин вернулся в 92-й гвардейский полк. Жив, здоров, уже летал на задание. Выпрыгнули под Харьковом на немецкой стороне. Толя сумел бежать, а стрелок попал в плен. Баландин - хороший парень, молоденький, имеет более 90 вылетов. Рекорд в дивизии. Говорят, его наградят Золотой Звездой.
Во-вторых, утром нам сообщили, что взят Киев.