Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- Следующая »
- Последняя >>
Лядский Тимофей Сергеевич
Записки из лётного планшета
Лядский Тимофей Сергеевич
Записки из лётного планшета
От редактора: Перед тобой, читатель, дневники летчика-аса времен Великой Отечественной войны Героя Советского Союза Тимофея Сергеевича Лядского. До этого они никогда не публиковались. Тебе предстоит ознакомиться с удивительным документом человеческой судьбы, свидетельствами очевидца об одном из важнейших и трагических событий XX века. Я знаю, что многие читатели с интересом и доверительно относятся к дневникам, письмам и другим жанрам документальной беллетристики. В этом смысле предлагаемая вам книга ценна и убедительна вдвойне. Ведь на войне редко кто ведет дневниковые записи, которые отличаются от воспоминаний отсутствием какой бы то ни было конъюнктуры и лакировки, поскольку делаются "для себя". Тимофею Сергеевичу это удалось. С достойной похвалы скрупулезностью и терпением описывает он боевые будни с мая 1942 года на Калининском фронте и до победного мая 1945-го, который он встретил в Чехословакии. Возможно, кому-то эти записки поначалу покажутся слегка однообразными и монотонными. Не спешите судить, не дочитав их до конца. И вы увидите, как в череде повторяющихся событий и случаев золотыми блестками мелькают чувства, измотанного войной человека, мечтающего о мирных днях, как цеплялись отважные летчики за жизнь в часы своего досуга, отдаваясь мирским страстям и радостям. Они были молодыми! А их жены прекрасно знали, что между супружеской верностью и мимолетными увлечениями лежит черная пропасть небытия - и все прощали, только бы не в эту пропасть. "Смерть витала над нами в воздухе", - пишет в одном месте в не свойственном для себя романтическом стиле Т. Лядский. И в то же время это очень точные слова.
С о д е р ж а н и е
Предисловие редактора
1942
1943
1944
1945
Предисловие редактора
Перед тобой, читатель, дневники летчика-аса времен Великой Отечественной войны Героя Советского Союза Тимофея Сергеевича Лядского. До этого они никогда не публиковались. Тебе предстоит ознакомиться с удивительным документом человеческой судьбы, свидетельствами очевидца об одном из важнейших и трагических событий XX века.
Я знаю, что многие читатели с интересом и доверительно относятся к дневникам, письмам и другим жанрам документальной беллетристики. В этом смысле предлагаемая вам книга ценна и убедительна вдвойне. Ведь на войне редко кто ведет дневниковые записи, которые отличаются от воспоминаний отсутствием какой бы то ни было конъюнктуры и лакировки, поскольку делаются "для себя".
Тимофею Сергеевичу это удалось. С достойной похвалы скрупулезностью и терпением описывает он боевые будни с мая 1942 года на Калининском фронте и до победного мая 1945-го, который он встретил в Чехословакии. Возможно, кому-то эти записки поначалу покажутся слегка однообразными и монотонными. Не спешите судить, не дочитав их до конца. И вы увидите, как в череде повторяющихся событий и случаев золотыми блестками мелькают чувства, измотанного войной человека, мечтающего о мирных днях, как цеплялись отважные летчики за жизнь в часы своего досуга, отдаваясь мирским страстям и радостям. Они были молодыми! А их жены прекрасно знали, что между супружеской верностью и мимолетными увлечениями лежит черная пропасть небытия - и все прощали, только бы не в эту пропасть. "Смерть витала над нами в воздухе", - пишет в одном месте в не свойственном для себя романтическом стиле Т. Лядский. И в то же время это очень точные слова.
Будни войны у летчиков, действительно, были однообразными. Вылеты на боевые задания, схватки с противником в воздухе, преодоление заградительного огня зениток, неудачные посадки по той или иной причине, бросок с парашютом из горящего самолета. Плен, побег, возвращение в родной полк, виртуозное мастерство пилота и, наоборот, безалаберность, неаккуратность, традиционный расчет на привычное авось... И снова вылет, и снова... А в перерывах - выпивки, вечеринки, какие-то мелкие бытовые радости. Вот такой нехитрый, повторяющийся сюжет боевых будней, если не учитывать одно обстоятельство: каждый день кто-то горел в самолете, кто-то разбивался, прыгал с парашютом. "Не раз оплакивал я своих друзей в кустах" - напишет Т. Лядский.
Запомнилось и вот это его свидетельство. Как известно, летчики на войне получали денежное довольствие. И тут же старались от него избавиться: посылали переводы родным и близким, тратили на себя. Это был простой расчет: завтра деньги могли уже не понадобиться. В цене была только жизнь.
Человек прямой, не скованный какими-либо карьерными устремлениями, Т. Лядский с нескрываемым возмущением пишет в своих дневниках о неумелых, а порой и безответственных действиях ведущих, от которых во многом зависела жизнь летчиков ведомых самолетов, о зачастую равнодушном отношении к летному составу воинского начальства. Порой эти суждения резки, но летчик-ас имел на это право.
Т. С. Лядский родился в Кировоградской области (Украина) в 1913 году. Учился в институте в Ленинграде, но потом бросил и в 1935 году поступил в военную авиационную школу в г. Энгельс Саратовской области. Освоил несколько типов самолетов. Поэтому, когда в 1942 году его отправили на фронт, он уже был хорошо подготовленным летчиком и в полной мере проявил себя на штурмовике Ил-2. За время войны он совершил 185 боевых вылетов.
Внимательный читатель обратит внимание: молодые летчики довольно ревностно относились к славе, в частности к наградам, которые были в то время почти единственным общественным и государственным признанием их вклада в освобождение Родины. Это признание боевого вклада Т. Лядского более чем убедительно: Звезда Героя и орден Ленина, четыре ордена Красного Знамени, три ордена Красной Звезды, два ордена Отечественной войны, орден Александра Невского, множество медалей.
После войны и до самой смерти Т. Лядский жил в Витебске, служил в транспортной авиации, работал в местном аэропорту. Все, кто его знал, вспоминают о нем как о порядочном, скромном, достойном человеке.
И последнее, перед тем как ты, уважаемый читатель, приступишь к чтению дневников этого замечательного человека, настоящего Героя, доблестного офицера. Случилось так, что в институте я учился в одной группе с его дочерью Аллой. И никогда не слышал от нее рассказа о своем героическом отце, не было и случаев использования его имени в корыстных целях, тем более гордыни. Так он воспитал свою дочь.
Сергей Рублевский
Немцы называли наш самолет "черная смерть". Нас "летчиками-смертниками". Своим товарищам, живым и мертвым, тем, кто бесстрашно сражался с врагами во имя свободы Родины, посвящаю эти записки.
Как свидетельствовал генерал Байдуков, который более двух лет командовал нашей 4-й гвардейской штурмовой авиационной дивизией, в начале войны, в том числе в районе Ржева и Великих Лук, на каждые 100 наших боевых вылетов приходилось 10-12 сбитых немцами самолетов. В 92-м гвардейском штурмовом авиационном полку нашей дивизии за три года войны погибли 76 летчиков.
На самолете Ил-2 за три года войны я выполнил 185 боевых вылетов, из них 89 раз водил на задания группы, в общей сложности 445 летчиков. Для Ил-2 это много. Редко выпадали полеты, чтобы немцы не обстреливали нас: зенитной артиллерией, стрелковым оружием различного калибра... Ведь во время атаки целей мы снижались до высоты, 5-10 метров. Истребительной авиацией противника не был сбит ни один из летчиков, которых я водил в бой.
Летчиков, воевавших на штурмовиках, можно было разделить на несколько категорий. Прежде всего - храбрые, честные воины. Первым храбрецом у нас был А. Кузин. К этой категории можно было отнести и техника Яшу Фетисова, который обслуживал мой самолет. Он даже ухитрялся летать на боевые задания! Упрашивал штатных воздушных стрелков уступить ему место в самолете. До войны был отличным охотником, очень метко стрелял...
Чего греха таить, были летчики, которые боялись летать на боевые задания. Некоторые умело скрывали свой страх. Я, как и большинство моих товарищей, не был безрассудно-бесстрашным, но в сложной обстановке соображал неплохо. Неоднократно спасал своих подопечных от немецких истребителей. Однажды после посадки на рулении у моего самолета отвалился фюзеляж. Хорошо что не в воздухе. Подо Ржевом меня подбил Me-109 ("мессершмидт"). Чудом уцелел. Сел в поле на фюзеляж. При полете в район Великих Лук, ст. Чернозем, лопнул выхлопной клапан мотора, тоже был вынужден сесть в поле. В том полете сбили два наших самолета.
Большие потери летного состава во многом объяснялись неумелым руководством старших командиров (от командира полка и выше). Сами не летали, но награды получали регулярно. После гибели летного состава они даже не делали разбора полетов, не анализировали причины неудач. Во время выполнения одного боевого задания погибли 18 человек - и никакого анализа причин. Были у нас и такие "летчики", которых близко к самолету нельзя было подпускать. Но это мы поняли потом, спустя годы...
25.05.42 г.
Опять переезд. Отдых закончился. Пора браться за дело. Едем по маршруту Верея - Дорохов - Москва - Куйбышев переучиваться на самолет Ил-2.
Приехали в село Кинель-Черкассы. Завод в Смышлаевке по производству Ил-2. Здесь глубокий тыл. По-моему, даже немецкие разведчики не летают. Хотя на Саратовский завод, где выпускают истребители Як-1, делали налеты.
17 мая послал Груне облигации. 19 мая из Москвы - письмо от нее и от Зайцевой. Сегодня пишу им.
Пока ничего нового и интересного нет. Записывать нечего. Все впереди. Прибыли сюда 23 мая. Деревня. Жизнь провинциальная. Много эвакуированных. Живем в бараке. Видим облеты Ил-2.
14.06.42 г.
Получил 3 первых провозных на Ил-2. Сначала были занятия по изучению самолета. К 1 июля должен все закончить - и на фронт.
Сегодня в воздухе загорелся Ил-2, вошел в пике, врезался в землю. Летчик выпрыгнул, но парашют не раскрылся.
Когда же получу письмо от Груни? Ведь я ей должен посылать деньги, но не могу, не зная, дойдут ли.
15.06.42 г.
Прошло уже около 3 месяцев, а от нее нет весточки. Не знаю, как она живет, что с ней. Все пережито, но не забыто. К прошлому возврата нет. Уже не придется переживать любовные чувства. Поздно, некогда. Думаю, что полюбить по-настоящему можно только один раз.
В селе Кинель-Черкассы иногда пью молоко, каждый вечер грызу семечки (здесь так принято), иногда играю в волейбол, часто хожу в кино, на концерты. По приезде сюда от радости встречи с новыми людьми начал было заводить знакомства...
4.07.42 г.
Кинель-Черкассы с авиационным заводом находятся севернее Куйбышева километрах в 30, а мы перебрались южнее - в Кряж. Первая стадия переучивания на самолете закончилась. Здесь будем обучаться боевому применению: летать строем, стрелять из пушек, пулеметов, бомбить и все прочее, что потребуется в бою.
В Кинель-Черкассах привык. Нескучно. Получил единственное письмо от Груни. Очень хорошо. Не знаю, получила ли она деньги. Здесь пробудем недолго. Но погода (дожди), наверное, задержит...
Немцы опять начали наступление по всему фронту, но на этот раз таких успехов как в 1941 году у них не будет. Военный философ Клаузевиц неспроста говорил: "Наступление, первый раз не приведшее к полному разгрому врага, вторично принесет поражение, а не победу".
13.07.42 г.
Итак, обучение закончено. Теперь осталось применить все на практике. Сегодня улетаем на фронт. Но куда, пока неизвестно. Видимо, под Воронеж или на Западный фронт. Буду воевать на первоклассном штурмовике Ил-2. Пока они одноместные, без стрелка. Говорят, конструктор Ильюшин планировал 2-местные, но Верховный обвинил его чуть ли не в малодушии, в неверии в силу Красной Армии и велел делать одноместные. Фюзеляж покрыт броней в 5 мм от винта до задней кабины. Но с "хвоста" он не защищен. Летчики, которые уже летали на Ил-2, рассказывали, что бывали случаи, когда пять "мессершмидтов" расстреливали весь боекомплект, но так и не могли сбить (возможно, это было поначалу, когда они еще не знали технических особенностей машины).
Встретил некоторых знакомых: Манаткина, Желагина (летают на "дугласах"), однокашника из энгельской школы (уже с орденом), Солоненко и других.
За 13 дней, прожитых в Кряже, пять раз был в Куйбышеве, четыре раза пил пиво. Имел два незначительных знакомства, вполне невинных. Даже был на танцульках и смотрел кино "Цирк". 4.07. послал Груне телеграмму, но ответа нет и, видимо, не успею получить. Послал маме 300 рублей.
Все хорошее осталось в прошлом. Одни воспоминания.
18.07.42 г.
Вот мы и на Западном фронте. Вчера приземлились возле деревни Дядьково (недалеко от города Дмитров). Наша эскадрилья пролетела через Москву, прямо над Красной площадью на высоте 400 метров. Сегодня перелетели на другую площадку. Дней пять попрактикуемся, а затем - работа, горячая, интересная и опасная, постоянный риск и надежда авось пронесет.
Многое зависит от мастерства летчика. А в работе на моем самолете от того, будут ли сопровождать нас истребители прикрытия. А где взять истребители, если, со слов Жукова, немцы на 63 западных аэродромах за одно утро 22 июня сожгли 1500 самолетов, большинство из них - новых типов.
28.07.42 г.
Вот и пришло время на войну: 26-го неожиданно сообщили, что через несколько часов улетаем. Даже не успели попрощаться со знакомыми. 27-го вылетели в Калинин (аэродром Мигалово). Здесь сосредоточено очень много авиации. Видимо, готовится крупная операция. И нам придется участвовать.
Из Калинина перелетели в район Торжка, на аэродром Машутино. Встретил здесь старшего лейтенанта Никитина, однокашника из Энгельса, и Киселева. Теперь он подполковник, награжден Звездой, служат во 2-м гвардейском истребительном полку. Рядом находится 6-й гвардейский штурмовой. Жизнь в Гари (аэродром возле Дмитрова) была насыщенной: кино, развлечения. Все это в прошлом. Через несколько дней будем воевать. Какими будут мои первые боевые вылеты? Что они принесут? Интересно и опасно. Главное - начать, тогда будет попроще.
Из Гари послал Груне 500 рублей. Надо еще послать.
30.07.42 г.
Сегодня, взлетев с аэродрома Машутино, получил первое боевое крещение. Ничего особенного не произошло. Повел на цель под Ржев группу из 6 самолетов командир нашей эскадрильи капитан Штыков. Атаковали что-то возле деревень и вдоль железной дороги. В первом вылете вообще мало что соображаешь. При подходе к цели на высоте 700-800 метров нас обстреляли из пулеметов и пушек. Атаковали противника из-за разорванной облачности (3-4 балла). Был слабый дождь. Цель была видна (вернее, земля) плохо. В первом заходе поторопился сбросить реактивные снаряды. Хорошо и не помню, куда. А вот бомбы на железную дорогу. Разрывов не видел. Обстреливал Ржев из пушек и пулеметов. Зенитный огонь был интенсивный. В особенности в районе аэродрома на восточной окраине города. Метрах в пяти перед моим самолетом пролетело несколько трассирующих пуль. Одним словом, первый вылет получился не очень удачным из-за плохой погоды.
Никто меня от цели не уводил, ушел сам: развернулся в сторону Торжка. Минут через пять оказался сверху сплошной облачности. Земли не видно. По курсу пробил облачность. Высота метров 200. Где-то рядом была "железка". Взял курс 270°. Через несколько минут вышел на железную дорогу, которая вела в Торжок. На стыке "железок" Ржев - Торжок и Великие Луки - Торжок стояла водонапорная башня. Взял курс на аэродром, совершил посадку.
Из нашей группы не вернулись сержант Полетаев и младший лейтенант, командир звена Сутырин. Оказалось, Полетаев сел на другом аэродроме и на следующий день прилетел, а Сутырин заблудился, пытался посадить самолет в поле и разбился. Плохо летал.
Погода испортилась. Отдыхали несколько дней.
2.08.42 г.
Второй вылет 31.07. был очень интересным. Громили эшелон двумя четверками. Это была работа! Видел, как взрывались цистерны с горючим. У меня, к сожалению, не сработали реактивные снаряды и отказали пушки именно в тот момент, когда я шел вдоль эшелона. Пришлось стрелять только из пулеметов. Видел попадание пуль, но они ничего не зажгли.
В этом вылете я получил одну пулевую пробоину.
Третий вылет совершил в тот же день. Цель - танки. Но их в указанном районе не оказалось или мы их не нашли. Пришлось атаковать эшелон, но он, видимо, был пустой - ничего не взорвалось, не загорелось.
Четвертый вылет был уже в августе. На этот раз осколок снаряда пробил фюзеляж. Капитан Бочко получил две большие пробоины в плоскости. И еще в одном самолете пробит фюзеляж, снаряд попал в броневую перегородку, в шов сварки бронеплит и расколол их. Осмотрел осколок: он все время дымит, имеет какие-то зажигательные свойства.
Погода в эти дни была очень плохая, облачность от 150 метров и выше. Идут дожди. К целям приходилось летать в облаках. А с другой стороны, это помогло нам. После штурмовки цели я сразу уходил в облака, пересекал линию фронта, восстанавливал ориентировку и возвращался на свой аэродром. Всякий раз - один.
Летчики, летавшие 30 и 31 июля, имеют по две благодарности: первую от командира дивизии, вторую - от командующего фронтом. Я - тоже. Мы еще еле освоили новый самолет, а уже пришлось выполнять боевые задания в очень сложную погоду. Хорошая практика. Сегодня подал заявление о вступлении в партию (посоветовали).
Вчера во второй половине дня и сегодня с утра погода не позволяет летать. Когда улучшится, пойду на пятый вылет.
31-го моему комэску в воздухе над целью пробило бомбу с горючей жидкостью. Вспыхнул пожар, но он вовремя сбросил ее.
Истребители противника не мешали. Но зенитное противодействие сильное. Я ходил ведомым и видел, как вокруг ведущих было много зенитных разрывов, не говоря уже о пулях. Но пули нашим самолетам с расстояния 500-700 метров и больше не страшны. А зениткам не попасть в уязвимые места. Немецких самолетов пока нет, а наших порядочно. Все это хорошо, но есть и горькие вести. 31.07 разбился мой друг Б. Пелевин. Подбили над целью. Скорее всего были повреждены закрылки на одной плоскости. При их выпуске перед посадкой самолет перевернулся вокруг продольной оси. Это был третий вылет Пелевина. Хоронили его 1.08. Шел дождь. Могила на опушке леса, возле дороги. Я сказал несколько прощальных слов. И вот теперь ежедневно утром проездом на аэродром и возвращаясь вечером в деревню, читаем надпись на холмике: "Летчик - младший лейтенант Пелевин Борис Иванович, 1920-1942 гг. Погиб при выполнении боевого задания в борьбе с германским фашизмом". Слава тебе, наш боевой друг. Мы за тебя отомстим.
31 июля был подбит и ранен старшина Дольников.
Лежит в госпитале.
1 августа замкомандира эскадрильи старший лейтенант Брежнев был подбит и на своей территории при посадке разбился. Младший лейтенант Горбаченко летал с ним в паре, домой не вернулся и неизвестно, где теперь.
...Дописать не удалось, был вызван на КП - боевое задание. Пятый вылет!
Бомбил и обстреливал противника в молодом лесу у реки. Пехоту и артиллерию. На первом заходе сбросил бомбы. Видел большой пожар. На втором заходе обстреливал из пушек и пулеметов. При отходе от цели почувствовал сильный удар снизу сзади. Машина резко перешла на кабрирование (набор высоты). Прибор скорость не показывал. Я надавил на ручку управления двумя руками и коленями и убрал рычаг газа, чтобы изменить давление струи от мотора на руль высоты. С 600 метров снизился примерно до 200. Начал давать газу, но мотор не работал, запахло горящим маслом. Решил садиться на посевы. Но, не зная скорости, перелетел их и шлепнулся на фюзеляж метрах в двадцати от крестьянской хаты. Закончилось все благополучно. У меня ни ушибов, ни царапин, только руки и ноги дрожали от испуга и перенапряжения. Оказывается, ко мне сзади очень близко подошел немецкий истребитель и "сыпнул" очередь. Сразу и не понял.
Вылез из кабины и осмотрел самолет. Вся нижняя часть его была в масле. Фашист попал в масляный радиатор. Было достаточно много пробоин и в других местах. После осмотра самолета достал бортпаек, взобрался на самолет, уселся и стал закусывать. Жалко машину. Обнадеживало то, что специальные бригады собирают все подбитые самолеты, восстанавливают в мастерских.
А что подумал фриц? Не знал, видимо, что я сел. Вот так впервые моя жизнь висела на волоске. Если бы фриц дал очередь подлиннее или еще одну, думаю, все было бы кончено. Но я сделал очередную запись в дневнике, а за мною прилетел У-2.
5.08.42 г.
Меня доставили на аэродром. Самолет остался на месте приземления. На второй день с командиром эскадрильи полетел за Ил-2, на котором сделал вынужденную посадку в поле сержант Полетаев. Случилось непредвиденное: сломал винт У-2 во время руления. Капитан взлетел на Ил-2, а я остался ждать, когда доставят винт. Не повезло. Пробыл двое суток в 20 километрах от линии фронта. Все время была слышна стрельба тяжелой артиллерии.
Встретился с артиллеристами, катался на их лошади. Вечером меня угостили чикагскими консервами и напоили американским чаем. В 12 часов привезли пропеллер. Поставили. Еле удалось взлететь. По прибытии узнал, что наша девятка летала штурмовать аэродром в совхозе "Дугино" (район Вязьмы). Вернулись 3 самолета.
Наш полк (20 самолетов) начал воевать в конце июля. Результаты печальные. На сегодняшний день остались семь летчиков и четыре самолета. Три летчика погибли на своей территории. Остальные неизвестно где.
Что впереди? Теперь только начинаю понимать и чувствовать, что такое война.
13.08.42 г.
Жаль, что мало свободного времени. Встаю в 3-4 часа, ложусь в 22-23. Все время на аэродроме. Приходится брать с собой тетрадь и писать здесь, что нежелательно, рискованно.
Работа очень напряженная. Приходится делать в день по 2-3 вылета. А Дольников один раз сделал 4 вылета.
Воюю уже полмесяца, имею 12 боевых вылетов. После того как меня сбили, не летал до 10-го, когда получил другой самолет.
14.08.42 г.
За 3 вылета было всего две маленькие пулевые пробоины. А 11.08. около 20. Но почти все пулевые. 12.08. - 5 пулевых пробоин.
Наш командир звена подломал самолет. Проклятая пулька пробила шланг системы выпуска шасси. Одно колесо выпустил, а второе нет. Делал посадку на одно, но и оно отломалось. Короче говоря, самолет бит.
Пуля для Ил-2 вроде бы не опасна: броня! Но смотря куда попадет. Недавно повредила мне тягу руля высоты. А если бы перебила - смерть.
Вообще пуляют в нас много. Особенно когда выходишь из атаки на низкой высоте, фашисты стреляют в "хвост".
Опасны зенитные снаряды: прямое попадание в мотор, кабину, бензобак, фюзеляж. Попадания в плоскости, ближе к консоли, не так опасны. Иногда возвращаемся с метровыми и большими дырами. Командир полка Кунтыш прилетел, а у него от руля поворота остались только обрывки перкали и часть нервюр.
На аэродроме Машутино был такой случай: летит на низкой высоте Ил-2, смотрим, а часть киля и руль поворота у самолета белые. Думали, так покрашены. Оказалось, это результат попадания зенитного снаряда.
Ил-2 - хороший самолет, даже подбитый летит устойчиво. Иногда бывают просто чудеса. Летит обрубок какой-то... Лишь бы мотор работал. Не напрасно немцы называют наш Ил "черная смерть". Боятся.
Под Ржевом уже полмесяца идут бои. В газетах об этом ничего нет. Немцы закопались в землю. Пехоте трудно их выбивать.
В начале наступления вражеской авиации не было. Потом появилась. Нас все время прикрывают истребители. Гвардейцы на Як-1 молодцы, хорошо работают. Среди них мой друг однокашник Никитин (в летной школе его звали Чапай).
На меня послали документы на звание старшего лейтенанта. 10 августа приняли кандидатом в члены ВКП(б).
Встретил еще двоих друзей. С одним вместе школу заканчивали - А. Леонов. Со вторым были в Новосибирской летной школе. Мало уже осталось нас, "старичков". Сейчас большинство - молодежь из пополнения. Неопытные. Одному такому поспешили дать должность командира звена. А он при первом же вылете заблудился, разбил самолет и угробил себя. На войне естественный отбор. Толковые и сообразительные выдюживают, дольше живут и больше приносят пользы. Слабые выходят из строя. Немалую роль играет случайность. Мне пока везет. Был на волоске от гибели, но уцелел.
Уже на третьем месте в полку по количеству вылетов.
8.08 послал Груне 500 рублей. Всего уже 2000. Не знаю, получает ли она их. Ее маме послал 300 рублей. Мои родные в Донбассе "под немцем". Ни от кого нет писем. Пусть живут, мои дорогие. Я за них воюю. За отца, маму, сестру, брата, жену.
Наш 687 ШАП (штурмовой авиационный полк) был сформирован 23.11.41 г. в городе Молотове из выпускников школы летчиков. Начал воевать в его составе примерно с января 1942 года на самолетах Р-5 (немцы называли "рус-фанер"). Действительно, из фанеры.
К весне 1942 года выведен на переформирование, т. е. был разбит. Из 19 летчиков в живых остались 7: командир полка майор Кунтыш, командир эскадрильи капитан Штыков, замкомандира эскадрильи ст. лейтенанты Коробейщиков и Логвиненко и летчики лейтенанты Игошин, Коныгин, Иванов. Из стрелков осталось пять человек. Остальные погибли.
После пополнения перед первой Ржевской операцией 30 июня 1942 года полк был в следующем составе: майор Кунтыш - командир полка, командиры эскадрилий - капитаны Штыков и Бочко, зам. командира эскадрилий - капитан Щербаков, старший лейтенант Брежнев и командиры звеньев - старшие лейтенанты Коробейщиков, Шуверов, Логвиненко, младший лейтенант Сутырин. Летчики Корниенко, лейтенант Горькавый, Иванов, Коныгин, Игошин, лейтенант Лядский, младший лейтенант Пелевин, старшина Дольников, Горбаченко, сержанты Полетаев, Владимиров, Шумихин.
В этом составе я - пополнение.
Записки из лётного планшета
От редактора: Перед тобой, читатель, дневники летчика-аса времен Великой Отечественной войны Героя Советского Союза Тимофея Сергеевича Лядского. До этого они никогда не публиковались. Тебе предстоит ознакомиться с удивительным документом человеческой судьбы, свидетельствами очевидца об одном из важнейших и трагических событий XX века. Я знаю, что многие читатели с интересом и доверительно относятся к дневникам, письмам и другим жанрам документальной беллетристики. В этом смысле предлагаемая вам книга ценна и убедительна вдвойне. Ведь на войне редко кто ведет дневниковые записи, которые отличаются от воспоминаний отсутствием какой бы то ни было конъюнктуры и лакировки, поскольку делаются "для себя". Тимофею Сергеевичу это удалось. С достойной похвалы скрупулезностью и терпением описывает он боевые будни с мая 1942 года на Калининском фронте и до победного мая 1945-го, который он встретил в Чехословакии. Возможно, кому-то эти записки поначалу покажутся слегка однообразными и монотонными. Не спешите судить, не дочитав их до конца. И вы увидите, как в череде повторяющихся событий и случаев золотыми блестками мелькают чувства, измотанного войной человека, мечтающего о мирных днях, как цеплялись отважные летчики за жизнь в часы своего досуга, отдаваясь мирским страстям и радостям. Они были молодыми! А их жены прекрасно знали, что между супружеской верностью и мимолетными увлечениями лежит черная пропасть небытия - и все прощали, только бы не в эту пропасть. "Смерть витала над нами в воздухе", - пишет в одном месте в не свойственном для себя романтическом стиле Т. Лядский. И в то же время это очень точные слова.
С о д е р ж а н и е
Предисловие редактора
1942
1943
1944
1945
Предисловие редактора
Перед тобой, читатель, дневники летчика-аса времен Великой Отечественной войны Героя Советского Союза Тимофея Сергеевича Лядского. До этого они никогда не публиковались. Тебе предстоит ознакомиться с удивительным документом человеческой судьбы, свидетельствами очевидца об одном из важнейших и трагических событий XX века.
Я знаю, что многие читатели с интересом и доверительно относятся к дневникам, письмам и другим жанрам документальной беллетристики. В этом смысле предлагаемая вам книга ценна и убедительна вдвойне. Ведь на войне редко кто ведет дневниковые записи, которые отличаются от воспоминаний отсутствием какой бы то ни было конъюнктуры и лакировки, поскольку делаются "для себя".
Тимофею Сергеевичу это удалось. С достойной похвалы скрупулезностью и терпением описывает он боевые будни с мая 1942 года на Калининском фронте и до победного мая 1945-го, который он встретил в Чехословакии. Возможно, кому-то эти записки поначалу покажутся слегка однообразными и монотонными. Не спешите судить, не дочитав их до конца. И вы увидите, как в череде повторяющихся событий и случаев золотыми блестками мелькают чувства, измотанного войной человека, мечтающего о мирных днях, как цеплялись отважные летчики за жизнь в часы своего досуга, отдаваясь мирским страстям и радостям. Они были молодыми! А их жены прекрасно знали, что между супружеской верностью и мимолетными увлечениями лежит черная пропасть небытия - и все прощали, только бы не в эту пропасть. "Смерть витала над нами в воздухе", - пишет в одном месте в не свойственном для себя романтическом стиле Т. Лядский. И в то же время это очень точные слова.
Будни войны у летчиков, действительно, были однообразными. Вылеты на боевые задания, схватки с противником в воздухе, преодоление заградительного огня зениток, неудачные посадки по той или иной причине, бросок с парашютом из горящего самолета. Плен, побег, возвращение в родной полк, виртуозное мастерство пилота и, наоборот, безалаберность, неаккуратность, традиционный расчет на привычное авось... И снова вылет, и снова... А в перерывах - выпивки, вечеринки, какие-то мелкие бытовые радости. Вот такой нехитрый, повторяющийся сюжет боевых будней, если не учитывать одно обстоятельство: каждый день кто-то горел в самолете, кто-то разбивался, прыгал с парашютом. "Не раз оплакивал я своих друзей в кустах" - напишет Т. Лядский.
Запомнилось и вот это его свидетельство. Как известно, летчики на войне получали денежное довольствие. И тут же старались от него избавиться: посылали переводы родным и близким, тратили на себя. Это был простой расчет: завтра деньги могли уже не понадобиться. В цене была только жизнь.
Человек прямой, не скованный какими-либо карьерными устремлениями, Т. Лядский с нескрываемым возмущением пишет в своих дневниках о неумелых, а порой и безответственных действиях ведущих, от которых во многом зависела жизнь летчиков ведомых самолетов, о зачастую равнодушном отношении к летному составу воинского начальства. Порой эти суждения резки, но летчик-ас имел на это право.
Т. С. Лядский родился в Кировоградской области (Украина) в 1913 году. Учился в институте в Ленинграде, но потом бросил и в 1935 году поступил в военную авиационную школу в г. Энгельс Саратовской области. Освоил несколько типов самолетов. Поэтому, когда в 1942 году его отправили на фронт, он уже был хорошо подготовленным летчиком и в полной мере проявил себя на штурмовике Ил-2. За время войны он совершил 185 боевых вылетов.
Внимательный читатель обратит внимание: молодые летчики довольно ревностно относились к славе, в частности к наградам, которые были в то время почти единственным общественным и государственным признанием их вклада в освобождение Родины. Это признание боевого вклада Т. Лядского более чем убедительно: Звезда Героя и орден Ленина, четыре ордена Красного Знамени, три ордена Красной Звезды, два ордена Отечественной войны, орден Александра Невского, множество медалей.
После войны и до самой смерти Т. Лядский жил в Витебске, служил в транспортной авиации, работал в местном аэропорту. Все, кто его знал, вспоминают о нем как о порядочном, скромном, достойном человеке.
И последнее, перед тем как ты, уважаемый читатель, приступишь к чтению дневников этого замечательного человека, настоящего Героя, доблестного офицера. Случилось так, что в институте я учился в одной группе с его дочерью Аллой. И никогда не слышал от нее рассказа о своем героическом отце, не было и случаев использования его имени в корыстных целях, тем более гордыни. Так он воспитал свою дочь.
Сергей Рублевский
Немцы называли наш самолет "черная смерть". Нас "летчиками-смертниками". Своим товарищам, живым и мертвым, тем, кто бесстрашно сражался с врагами во имя свободы Родины, посвящаю эти записки.
Как свидетельствовал генерал Байдуков, который более двух лет командовал нашей 4-й гвардейской штурмовой авиационной дивизией, в начале войны, в том числе в районе Ржева и Великих Лук, на каждые 100 наших боевых вылетов приходилось 10-12 сбитых немцами самолетов. В 92-м гвардейском штурмовом авиационном полку нашей дивизии за три года войны погибли 76 летчиков.
На самолете Ил-2 за три года войны я выполнил 185 боевых вылетов, из них 89 раз водил на задания группы, в общей сложности 445 летчиков. Для Ил-2 это много. Редко выпадали полеты, чтобы немцы не обстреливали нас: зенитной артиллерией, стрелковым оружием различного калибра... Ведь во время атаки целей мы снижались до высоты, 5-10 метров. Истребительной авиацией противника не был сбит ни один из летчиков, которых я водил в бой.
Летчиков, воевавших на штурмовиках, можно было разделить на несколько категорий. Прежде всего - храбрые, честные воины. Первым храбрецом у нас был А. Кузин. К этой категории можно было отнести и техника Яшу Фетисова, который обслуживал мой самолет. Он даже ухитрялся летать на боевые задания! Упрашивал штатных воздушных стрелков уступить ему место в самолете. До войны был отличным охотником, очень метко стрелял...
Чего греха таить, были летчики, которые боялись летать на боевые задания. Некоторые умело скрывали свой страх. Я, как и большинство моих товарищей, не был безрассудно-бесстрашным, но в сложной обстановке соображал неплохо. Неоднократно спасал своих подопечных от немецких истребителей. Однажды после посадки на рулении у моего самолета отвалился фюзеляж. Хорошо что не в воздухе. Подо Ржевом меня подбил Me-109 ("мессершмидт"). Чудом уцелел. Сел в поле на фюзеляж. При полете в район Великих Лук, ст. Чернозем, лопнул выхлопной клапан мотора, тоже был вынужден сесть в поле. В том полете сбили два наших самолета.
Большие потери летного состава во многом объяснялись неумелым руководством старших командиров (от командира полка и выше). Сами не летали, но награды получали регулярно. После гибели летного состава они даже не делали разбора полетов, не анализировали причины неудач. Во время выполнения одного боевого задания погибли 18 человек - и никакого анализа причин. Были у нас и такие "летчики", которых близко к самолету нельзя было подпускать. Но это мы поняли потом, спустя годы...
25.05.42 г.
Опять переезд. Отдых закончился. Пора браться за дело. Едем по маршруту Верея - Дорохов - Москва - Куйбышев переучиваться на самолет Ил-2.
Приехали в село Кинель-Черкассы. Завод в Смышлаевке по производству Ил-2. Здесь глубокий тыл. По-моему, даже немецкие разведчики не летают. Хотя на Саратовский завод, где выпускают истребители Як-1, делали налеты.
17 мая послал Груне облигации. 19 мая из Москвы - письмо от нее и от Зайцевой. Сегодня пишу им.
Пока ничего нового и интересного нет. Записывать нечего. Все впереди. Прибыли сюда 23 мая. Деревня. Жизнь провинциальная. Много эвакуированных. Живем в бараке. Видим облеты Ил-2.
14.06.42 г.
Получил 3 первых провозных на Ил-2. Сначала были занятия по изучению самолета. К 1 июля должен все закончить - и на фронт.
Сегодня в воздухе загорелся Ил-2, вошел в пике, врезался в землю. Летчик выпрыгнул, но парашют не раскрылся.
Когда же получу письмо от Груни? Ведь я ей должен посылать деньги, но не могу, не зная, дойдут ли.
15.06.42 г.
Прошло уже около 3 месяцев, а от нее нет весточки. Не знаю, как она живет, что с ней. Все пережито, но не забыто. К прошлому возврата нет. Уже не придется переживать любовные чувства. Поздно, некогда. Думаю, что полюбить по-настоящему можно только один раз.
В селе Кинель-Черкассы иногда пью молоко, каждый вечер грызу семечки (здесь так принято), иногда играю в волейбол, часто хожу в кино, на концерты. По приезде сюда от радости встречи с новыми людьми начал было заводить знакомства...
4.07.42 г.
Кинель-Черкассы с авиационным заводом находятся севернее Куйбышева километрах в 30, а мы перебрались южнее - в Кряж. Первая стадия переучивания на самолете закончилась. Здесь будем обучаться боевому применению: летать строем, стрелять из пушек, пулеметов, бомбить и все прочее, что потребуется в бою.
В Кинель-Черкассах привык. Нескучно. Получил единственное письмо от Груни. Очень хорошо. Не знаю, получила ли она деньги. Здесь пробудем недолго. Но погода (дожди), наверное, задержит...
Немцы опять начали наступление по всему фронту, но на этот раз таких успехов как в 1941 году у них не будет. Военный философ Клаузевиц неспроста говорил: "Наступление, первый раз не приведшее к полному разгрому врага, вторично принесет поражение, а не победу".
13.07.42 г.
Итак, обучение закончено. Теперь осталось применить все на практике. Сегодня улетаем на фронт. Но куда, пока неизвестно. Видимо, под Воронеж или на Западный фронт. Буду воевать на первоклассном штурмовике Ил-2. Пока они одноместные, без стрелка. Говорят, конструктор Ильюшин планировал 2-местные, но Верховный обвинил его чуть ли не в малодушии, в неверии в силу Красной Армии и велел делать одноместные. Фюзеляж покрыт броней в 5 мм от винта до задней кабины. Но с "хвоста" он не защищен. Летчики, которые уже летали на Ил-2, рассказывали, что бывали случаи, когда пять "мессершмидтов" расстреливали весь боекомплект, но так и не могли сбить (возможно, это было поначалу, когда они еще не знали технических особенностей машины).
Встретил некоторых знакомых: Манаткина, Желагина (летают на "дугласах"), однокашника из энгельской школы (уже с орденом), Солоненко и других.
За 13 дней, прожитых в Кряже, пять раз был в Куйбышеве, четыре раза пил пиво. Имел два незначительных знакомства, вполне невинных. Даже был на танцульках и смотрел кино "Цирк". 4.07. послал Груне телеграмму, но ответа нет и, видимо, не успею получить. Послал маме 300 рублей.
Все хорошее осталось в прошлом. Одни воспоминания.
18.07.42 г.
Вот мы и на Западном фронте. Вчера приземлились возле деревни Дядьково (недалеко от города Дмитров). Наша эскадрилья пролетела через Москву, прямо над Красной площадью на высоте 400 метров. Сегодня перелетели на другую площадку. Дней пять попрактикуемся, а затем - работа, горячая, интересная и опасная, постоянный риск и надежда авось пронесет.
Многое зависит от мастерства летчика. А в работе на моем самолете от того, будут ли сопровождать нас истребители прикрытия. А где взять истребители, если, со слов Жукова, немцы на 63 западных аэродромах за одно утро 22 июня сожгли 1500 самолетов, большинство из них - новых типов.
28.07.42 г.
Вот и пришло время на войну: 26-го неожиданно сообщили, что через несколько часов улетаем. Даже не успели попрощаться со знакомыми. 27-го вылетели в Калинин (аэродром Мигалово). Здесь сосредоточено очень много авиации. Видимо, готовится крупная операция. И нам придется участвовать.
Из Калинина перелетели в район Торжка, на аэродром Машутино. Встретил здесь старшего лейтенанта Никитина, однокашника из Энгельса, и Киселева. Теперь он подполковник, награжден Звездой, служат во 2-м гвардейском истребительном полку. Рядом находится 6-й гвардейский штурмовой. Жизнь в Гари (аэродром возле Дмитрова) была насыщенной: кино, развлечения. Все это в прошлом. Через несколько дней будем воевать. Какими будут мои первые боевые вылеты? Что они принесут? Интересно и опасно. Главное - начать, тогда будет попроще.
Из Гари послал Груне 500 рублей. Надо еще послать.
30.07.42 г.
Сегодня, взлетев с аэродрома Машутино, получил первое боевое крещение. Ничего особенного не произошло. Повел на цель под Ржев группу из 6 самолетов командир нашей эскадрильи капитан Штыков. Атаковали что-то возле деревень и вдоль железной дороги. В первом вылете вообще мало что соображаешь. При подходе к цели на высоте 700-800 метров нас обстреляли из пулеметов и пушек. Атаковали противника из-за разорванной облачности (3-4 балла). Был слабый дождь. Цель была видна (вернее, земля) плохо. В первом заходе поторопился сбросить реактивные снаряды. Хорошо и не помню, куда. А вот бомбы на железную дорогу. Разрывов не видел. Обстреливал Ржев из пушек и пулеметов. Зенитный огонь был интенсивный. В особенности в районе аэродрома на восточной окраине города. Метрах в пяти перед моим самолетом пролетело несколько трассирующих пуль. Одним словом, первый вылет получился не очень удачным из-за плохой погоды.
Никто меня от цели не уводил, ушел сам: развернулся в сторону Торжка. Минут через пять оказался сверху сплошной облачности. Земли не видно. По курсу пробил облачность. Высота метров 200. Где-то рядом была "железка". Взял курс 270°. Через несколько минут вышел на железную дорогу, которая вела в Торжок. На стыке "железок" Ржев - Торжок и Великие Луки - Торжок стояла водонапорная башня. Взял курс на аэродром, совершил посадку.
Из нашей группы не вернулись сержант Полетаев и младший лейтенант, командир звена Сутырин. Оказалось, Полетаев сел на другом аэродроме и на следующий день прилетел, а Сутырин заблудился, пытался посадить самолет в поле и разбился. Плохо летал.
Погода испортилась. Отдыхали несколько дней.
2.08.42 г.
Второй вылет 31.07. был очень интересным. Громили эшелон двумя четверками. Это была работа! Видел, как взрывались цистерны с горючим. У меня, к сожалению, не сработали реактивные снаряды и отказали пушки именно в тот момент, когда я шел вдоль эшелона. Пришлось стрелять только из пулеметов. Видел попадание пуль, но они ничего не зажгли.
В этом вылете я получил одну пулевую пробоину.
Третий вылет совершил в тот же день. Цель - танки. Но их в указанном районе не оказалось или мы их не нашли. Пришлось атаковать эшелон, но он, видимо, был пустой - ничего не взорвалось, не загорелось.
Четвертый вылет был уже в августе. На этот раз осколок снаряда пробил фюзеляж. Капитан Бочко получил две большие пробоины в плоскости. И еще в одном самолете пробит фюзеляж, снаряд попал в броневую перегородку, в шов сварки бронеплит и расколол их. Осмотрел осколок: он все время дымит, имеет какие-то зажигательные свойства.
Погода в эти дни была очень плохая, облачность от 150 метров и выше. Идут дожди. К целям приходилось летать в облаках. А с другой стороны, это помогло нам. После штурмовки цели я сразу уходил в облака, пересекал линию фронта, восстанавливал ориентировку и возвращался на свой аэродром. Всякий раз - один.
Летчики, летавшие 30 и 31 июля, имеют по две благодарности: первую от командира дивизии, вторую - от командующего фронтом. Я - тоже. Мы еще еле освоили новый самолет, а уже пришлось выполнять боевые задания в очень сложную погоду. Хорошая практика. Сегодня подал заявление о вступлении в партию (посоветовали).
Вчера во второй половине дня и сегодня с утра погода не позволяет летать. Когда улучшится, пойду на пятый вылет.
31-го моему комэску в воздухе над целью пробило бомбу с горючей жидкостью. Вспыхнул пожар, но он вовремя сбросил ее.
Истребители противника не мешали. Но зенитное противодействие сильное. Я ходил ведомым и видел, как вокруг ведущих было много зенитных разрывов, не говоря уже о пулях. Но пули нашим самолетам с расстояния 500-700 метров и больше не страшны. А зениткам не попасть в уязвимые места. Немецких самолетов пока нет, а наших порядочно. Все это хорошо, но есть и горькие вести. 31.07 разбился мой друг Б. Пелевин. Подбили над целью. Скорее всего были повреждены закрылки на одной плоскости. При их выпуске перед посадкой самолет перевернулся вокруг продольной оси. Это был третий вылет Пелевина. Хоронили его 1.08. Шел дождь. Могила на опушке леса, возле дороги. Я сказал несколько прощальных слов. И вот теперь ежедневно утром проездом на аэродром и возвращаясь вечером в деревню, читаем надпись на холмике: "Летчик - младший лейтенант Пелевин Борис Иванович, 1920-1942 гг. Погиб при выполнении боевого задания в борьбе с германским фашизмом". Слава тебе, наш боевой друг. Мы за тебя отомстим.
31 июля был подбит и ранен старшина Дольников.
Лежит в госпитале.
1 августа замкомандира эскадрильи старший лейтенант Брежнев был подбит и на своей территории при посадке разбился. Младший лейтенант Горбаченко летал с ним в паре, домой не вернулся и неизвестно, где теперь.
...Дописать не удалось, был вызван на КП - боевое задание. Пятый вылет!
Бомбил и обстреливал противника в молодом лесу у реки. Пехоту и артиллерию. На первом заходе сбросил бомбы. Видел большой пожар. На втором заходе обстреливал из пушек и пулеметов. При отходе от цели почувствовал сильный удар снизу сзади. Машина резко перешла на кабрирование (набор высоты). Прибор скорость не показывал. Я надавил на ручку управления двумя руками и коленями и убрал рычаг газа, чтобы изменить давление струи от мотора на руль высоты. С 600 метров снизился примерно до 200. Начал давать газу, но мотор не работал, запахло горящим маслом. Решил садиться на посевы. Но, не зная скорости, перелетел их и шлепнулся на фюзеляж метрах в двадцати от крестьянской хаты. Закончилось все благополучно. У меня ни ушибов, ни царапин, только руки и ноги дрожали от испуга и перенапряжения. Оказывается, ко мне сзади очень близко подошел немецкий истребитель и "сыпнул" очередь. Сразу и не понял.
Вылез из кабины и осмотрел самолет. Вся нижняя часть его была в масле. Фашист попал в масляный радиатор. Было достаточно много пробоин и в других местах. После осмотра самолета достал бортпаек, взобрался на самолет, уселся и стал закусывать. Жалко машину. Обнадеживало то, что специальные бригады собирают все подбитые самолеты, восстанавливают в мастерских.
А что подумал фриц? Не знал, видимо, что я сел. Вот так впервые моя жизнь висела на волоске. Если бы фриц дал очередь подлиннее или еще одну, думаю, все было бы кончено. Но я сделал очередную запись в дневнике, а за мною прилетел У-2.
5.08.42 г.
Меня доставили на аэродром. Самолет остался на месте приземления. На второй день с командиром эскадрильи полетел за Ил-2, на котором сделал вынужденную посадку в поле сержант Полетаев. Случилось непредвиденное: сломал винт У-2 во время руления. Капитан взлетел на Ил-2, а я остался ждать, когда доставят винт. Не повезло. Пробыл двое суток в 20 километрах от линии фронта. Все время была слышна стрельба тяжелой артиллерии.
Встретился с артиллеристами, катался на их лошади. Вечером меня угостили чикагскими консервами и напоили американским чаем. В 12 часов привезли пропеллер. Поставили. Еле удалось взлететь. По прибытии узнал, что наша девятка летала штурмовать аэродром в совхозе "Дугино" (район Вязьмы). Вернулись 3 самолета.
Наш полк (20 самолетов) начал воевать в конце июля. Результаты печальные. На сегодняшний день остались семь летчиков и четыре самолета. Три летчика погибли на своей территории. Остальные неизвестно где.
Что впереди? Теперь только начинаю понимать и чувствовать, что такое война.
13.08.42 г.
Жаль, что мало свободного времени. Встаю в 3-4 часа, ложусь в 22-23. Все время на аэродроме. Приходится брать с собой тетрадь и писать здесь, что нежелательно, рискованно.
Работа очень напряженная. Приходится делать в день по 2-3 вылета. А Дольников один раз сделал 4 вылета.
Воюю уже полмесяца, имею 12 боевых вылетов. После того как меня сбили, не летал до 10-го, когда получил другой самолет.
14.08.42 г.
За 3 вылета было всего две маленькие пулевые пробоины. А 11.08. около 20. Но почти все пулевые. 12.08. - 5 пулевых пробоин.
Наш командир звена подломал самолет. Проклятая пулька пробила шланг системы выпуска шасси. Одно колесо выпустил, а второе нет. Делал посадку на одно, но и оно отломалось. Короче говоря, самолет бит.
Пуля для Ил-2 вроде бы не опасна: броня! Но смотря куда попадет. Недавно повредила мне тягу руля высоты. А если бы перебила - смерть.
Вообще пуляют в нас много. Особенно когда выходишь из атаки на низкой высоте, фашисты стреляют в "хвост".
Опасны зенитные снаряды: прямое попадание в мотор, кабину, бензобак, фюзеляж. Попадания в плоскости, ближе к консоли, не так опасны. Иногда возвращаемся с метровыми и большими дырами. Командир полка Кунтыш прилетел, а у него от руля поворота остались только обрывки перкали и часть нервюр.
На аэродроме Машутино был такой случай: летит на низкой высоте Ил-2, смотрим, а часть киля и руль поворота у самолета белые. Думали, так покрашены. Оказалось, это результат попадания зенитного снаряда.
Ил-2 - хороший самолет, даже подбитый летит устойчиво. Иногда бывают просто чудеса. Летит обрубок какой-то... Лишь бы мотор работал. Не напрасно немцы называют наш Ил "черная смерть". Боятся.
Под Ржевом уже полмесяца идут бои. В газетах об этом ничего нет. Немцы закопались в землю. Пехоте трудно их выбивать.
В начале наступления вражеской авиации не было. Потом появилась. Нас все время прикрывают истребители. Гвардейцы на Як-1 молодцы, хорошо работают. Среди них мой друг однокашник Никитин (в летной школе его звали Чапай).
На меня послали документы на звание старшего лейтенанта. 10 августа приняли кандидатом в члены ВКП(б).
Встретил еще двоих друзей. С одним вместе школу заканчивали - А. Леонов. Со вторым были в Новосибирской летной школе. Мало уже осталось нас, "старичков". Сейчас большинство - молодежь из пополнения. Неопытные. Одному такому поспешили дать должность командира звена. А он при первом же вылете заблудился, разбил самолет и угробил себя. На войне естественный отбор. Толковые и сообразительные выдюживают, дольше живут и больше приносят пользы. Слабые выходят из строя. Немалую роль играет случайность. Мне пока везет. Был на волоске от гибели, но уцелел.
Уже на третьем месте в полку по количеству вылетов.
8.08 послал Груне 500 рублей. Всего уже 2000. Не знаю, получает ли она их. Ее маме послал 300 рублей. Мои родные в Донбассе "под немцем". Ни от кого нет писем. Пусть живут, мои дорогие. Я за них воюю. За отца, маму, сестру, брата, жену.
Наш 687 ШАП (штурмовой авиационный полк) был сформирован 23.11.41 г. в городе Молотове из выпускников школы летчиков. Начал воевать в его составе примерно с января 1942 года на самолетах Р-5 (немцы называли "рус-фанер"). Действительно, из фанеры.
К весне 1942 года выведен на переформирование, т. е. был разбит. Из 19 летчиков в живых остались 7: командир полка майор Кунтыш, командир эскадрильи капитан Штыков, замкомандира эскадрильи ст. лейтенанты Коробейщиков и Логвиненко и летчики лейтенанты Игошин, Коныгин, Иванов. Из стрелков осталось пять человек. Остальные погибли.
После пополнения перед первой Ржевской операцией 30 июня 1942 года полк был в следующем составе: майор Кунтыш - командир полка, командиры эскадрилий - капитаны Штыков и Бочко, зам. командира эскадрилий - капитан Щербаков, старший лейтенант Брежнев и командиры звеньев - старшие лейтенанты Коробейщиков, Шуверов, Логвиненко, младший лейтенант Сутырин. Летчики Корниенко, лейтенант Горькавый, Иванов, Коныгин, Игошин, лейтенант Лядский, младший лейтенант Пелевин, старшина Дольников, Горбаченко, сержанты Полетаев, Владимиров, Шумихин.
В этом составе я - пополнение.