Страница:
5 Друг моего друга - враг мне.
6 Только в одном это влияние оказалось слабым - госпожа де Сталь так и не смогла склонить приятельницу взять себе любовника, и впоследствии неоднократно издевалась над "вечным белым девичьим веночком Юлии".
7 Привыкшие к "степенным немочкам" Гете и Шиллер облегченно вздохнули, когда де Сталь покинула Веймар, и признавались в этом публично. Подобное происходило в любом из городов, который она посещала.
8 На остове Святой Елены император вспоминал об этом так: "Я попытался убедить его в том, что два миллиона идущего к краху капитала никак не спасут. Я не влюблен в госпожу Рекамье, - сказал я ему, - и не пожертвовал в ее пользу даже двух миллионов су. Не в моих правилах спасать предпринимателей, которые ежегодно тратят на домашние нужды 600 тысяч франков. Марбуа действует в соответствии с моими тщательными инструкциями; и если бы он воспротивился им - я бы его строго наказал".
9 Наполеоновский Кодекс разрешил разводы во Франции.
10 Федора в "Шагреневой коже" является своеобразным отражением госпожи Рекамье.
11 Биография Шатобриана была одной из первых в этой серии.
ДАМА ЧЕРВЕЙ
1780
ПОЛИНА БОРГЕЗЕ
1825
ДОН КАМИЛЛО И "ПРЕКРАСНАЯ ПОЛЕТТА"
- Из своего самого ужасного путешествия я привез величайшее сокровище, которое только может дать Аллах человеку - верную жену. И чтобы засвидетельствовать истинность слов моих, я покажу ее вам, друзья мои.
Он хлопнул в ладоши, и четверо невольников внесло женщину на обитом пурпуром кресле.
Те низко склонили головы, приветствуя хозяйку поклонами, затем начали с интересом к ней присматриваться, делая это с трудом, поскольку в комнате царил мрак. Затем они воскликнули:
- Синдбад! Но ведь эта женщина мертва!
Мудрый же Синдбад усмехнулся и сказал так:
- Глупцы! А как же иначе могла бы она быть верной (...)
("Из восьмого путешествия Синдбада-Морехода в "Арабских приключениях" Корнеля Макушиньского)
1
Второй красивейшей женщиной эпохи, равноправной красавицей, наряду с госпожой Рекамье, считали сестру Наполеона, Полину. Княгиня д'Абранте писала о ней: "Она была красивей всех женщин своего времени. Смотря на ее изображения, трудно себе даже представить, до какого совершенства доходила ее красота". И действительно, трудно. Нет сомнений, и здесь нам мешает отсутствие того самого пятого измерения, которое невозможно перенести на холст.
Несколько слов из "Воспоминаний" Анетки Потоцкой-Вонсович из семейства Тышкевич: "Княгиня Полина Боргезе была типом классической красоты, именно такой, какую представляют нам греческие статуи (...) Она занимала никем не оспариваемую позицию самой прекрасной, и никакая бы женщина не посмела соперничать с ней за яблоко, которое признал ей Канова, приглядевшись к ней, как говорят, без заслон". Вот здесь уже преувеличение. Дело не в заслонах, чего нет, того нет, но в яблоке, от которого ей следовала только половинка. Вторая половинка по праву принадлежала Юлии Рекамье.
Даже если они и не отличались степенью красоты, их отличало применение этой красоты. Юлия была королевой незаконченного флирта, а Полетта1 даже сама наверняка бы не смогла пересчитать свои флирты, записанные в ее дневнике до самой последней странички. Славу красивейшей она делила с другой, зато сомнительной славой наиболее безумной жрицы любви эпохи Ампира она владела самостоятельно. Никогда они не разговаривали друг с другом об этих делах, но подобный диалог представить несложно. Он был бы идентичен беседе Мистингуэтт2 с молоденькой дебютанткой:
- Казалось ли тебе когда-нибудь, что земля крутится?
- Нет.
- Видимо, ты никогда не целовалась по-настоящему.
2
Родилась она в Аяччо 20 октября 1780 года и получила имена Мария Полина. В ее семье было еще семеро детей - две ее сестры и пять братьев, один из которых и стал причиной того, что вся компания вошла в историю. Братья под родовой фамилией - Бонапарте, а все сестры - под фамилиями собственных мужей. В случае нашей героини, это была фамилия второго мужа, князя Боргезе, в связи с чем, в энциклопедиях Полину следует искать под термином "Боргезе", а не под "Бонапарте".
Ее первого мужа, генерала Леклерка, в 1802 году на Санто-Доминго свалила желтая лихорадка. Полина при этом присутствовала, поскольку Наполеон заставил сестру сопровождать супруга в экзотической эскападе. Она забальзамировала останки своего "милого сопляка", положила в гроб прядь собственных волос, после чего уселась на судно "Сфифтшуэ" и к утру 1 января 1803 года вместе с мумией добралась до берегов Франции.
Вначале она поселилась во дворце Марбеф, принадлежавшем старшему из братьев, Иосифу. Днем спала, а ночью исчезала неизвестно куда. Семью это изрядно беспокоило, когда же по Парижу пошли слухи о "веселой вдовушке", семья вообще была ошеломлена. Единственное спасение виделось как можно более быстром новом браке, в связи с чем начали подыскивать кандидата. И это не мог быть первый встречный. Бонапарте уже успели превратиться из убогого корсиканского клана в династию, посему женитьба на офицерах "бога войны" перестала входить в расчет.
Наполеон предложил одного из своих миланских обожателей, 50-летнего графа Мелци д'Эриля, которого он сделал вице-президентом Итальянской республики. Но Мелци был убежденным холостяком, опять же - обладал приличной дозой интеллигентности и прекрасной памятью, в которой обитали воспоминания о знаменитых во всей Франции "загулах" Полины в Марселе и Париже, а также о ее весьма оригинальном понимании супружеской верности. В результате, Мелци деликатно, хотя и решительно, уклонился от оказываемой ему чести.
Но сразу же после того на горизонте появилась дичь более ценная несколько полноватый 28-летка с темными локонами и антрацитового цвета глазами, один из богатейших итальянских аристократов того времени, князь Камилл Филипп Людовик Боргезе. Началась большая охота, тем временем было решено вдовушку на какое-то время припрятать от общества, чтобы олень не всполошился.
- Я тут подохну, Лоретта, - жаловалась Полина княжне д'Абранте, - и если мой брат все так же будет мне запрещать видеть людей, я покончу с собой!
Муж госпожи д'Абранте, Жюно, слыша эти слова, заявил, что была известна Венера Медичи и Капитолийская, но вот Венеры Самоубийцы еще не было.
Полина расцвела и, протянув руки к Жюно, защебетала:
- Приходите ко мне вы, приходите, ведь вы мой старый друг3. Ведь правда, Лоретта, ты же ведь не ревнуешь? Впрочем, все равно я скоро выхожу замуж.
Вот так-то. Охота развивалась, как следует.
3
Дон Камилло был родом из очень старого и весьма уважаемого итальянского семейства, одарившего Европу многими великими мужами, чаще всего одевавшимися в кардинальский пурпур. Он родился в Риме в 1775 году и не унаследовал ни любви к пурпуру, ни большого ума. Короче говоря, был он накачан тем видом голубокровной тупости, в которой смешиваются эксцентризм, определенная доза оригинальности, вельможные манеры, вкусы и жесты, а в самом конце - кретинизм в границах, выносимых для окружающих. В светской компании его разум называли "абсолютным мысленным застоем" (по свидетельству госпожи д'Абранте).
Когда в 1798 году штыки генерала Шампионнета ввели в Риме республиканское правление, дон Камилло побратался с французами. Поступок этот особенно сильно никого не огорчил, потому что в те времена многие дворяне примеряли перышки "якобинцев-аристократов". Значительно большее огорчение вызвало другое, когда дон Камилло, воспользовавшись тем, что на Испанской площади разожгли громадный костер (на этом костре сжигали декреты инквизиции), собственноручно начал бросать в пламя благословенные инсигнии кардиналов Боргезе, а после того еще протанцевал вокруг костра дикую сарабанду. Вот это уже была совершенная безвкусица. Так, по крайней мере, судили неаполитанские Бурбоны, которые при известиях о республиканско-танцевальных выступлениях дона Камилло разозлились и реквизировали его княжество Сульмона.
Зато Ватикан оказался более понимающим и прощающим и "ничего не заметил". Ни Пий VI, ни Пий VII последовательно "не замечали" антипапских выступлений дона Камилло, даже тогда, когда тот вступил во французскую армию, сражающуюся, среди всего прочего, и со светской властью Ватикана, также никаких карательных действий не производили. В 1800 году - чему все были удивлены - папа Пий VII позволил князю унаследовать от покойного отца колоссальную фортуну Боргезе. Просто-напросто, папа считал, что якобинские безумия дона Камилло, это проявление его глупости, с чем можно и не соглашаться; тем не менее, не следует сомневаться в истинности мнения Пий VII, что каждый, пускай даже самый небольшой выход глупости для дона Камилло был штукой полезной и положительно влиял на исправление его умственных способностей.
4
Под конец своего долгого путешествия по Европе дон Камилло в 1803 году прибыл в Париж, где сразу же был отмечен семейкой Бонапарте. Во главе "заговора", цель которого было сосватать князя за Полину, стояли: Иосиф Бонапарте, папский легат в Париже, кардинал Капрара, а также искусный интриган и политикан, шевалье д'Анжиолини.
Именно последний устроил первую встречу молодой пары в Монфортен, а Капрара искусно подготавливал князя к изъявлению чувств. Вот только переполненная нюансами и недомолвок дипломатическая тонкость была менее всего пригодна князю Боргезе - дон Камилло совершенно не понял, чего от него хотят. Тогда у него спросили прямо: не желает ли он занять пост супруга Полины. Ошеломленный подобной атакой молодой человек пробормотал: "да", и только потом начал размышлять над тем, что же произошло.
До сих пор дон Камилло еще не совершил ничего такого, за что впоследствии его можно было бы обвинять, кроме этого "да", которое, впрочем, не было таким уж обязательным, и из которого он мог бы без особого труда выпутаться. Глупости он начал творить с того момента, когда уже не подталкиваемый другими, начал действовать самостоятельно, по своей воле. Прежде всего, он более близко заинтересовался женщиной, которую ему пихали в руки. Тогда он припомнил, что это и есть та самая знаменитая красавица, про темперамент которой в салонах рассказывали весьма пикантные анекдоты, и вот тогда до него начало доходить, что следовало бы держаться от этой женщины подальше. Но вот держаться подальше было для него сложновато, потому что, когда уже хорошенько заинтересовался вдовой генерала Леклерка, он тут же воспылал к ней любовью. Полетта искусно подпитывала этот огонь, назначая романтические свидания в Монфортейн и Плесси-Шамант, и намеренно нося на сердце миниатюрное изображение дона Камилло, которое написал специально нанятый ею портретист. В результате всех этих действий князь Боргезе начал на коленях вымаливать немедленно вступить с ним в брак.
Со свадьбой дело несколько усложнялось, поскольку вдове, в соответствии со статьей 228 Гражданского Кодекса, нельзя было повторно встать перед алтарем раньше, чем 2 сентября 1803 года. Понятное дело, уже с древних времен было хорошо известно, для чего кодексы нужны, но в данном случае возможность обойти закон усложнялась другим фактом: чрезмерная, по мнению тогдашних сторонников Системы, забота Наполеона по уважению к закону.
Здесь следовало бы заметить, что сам Наполеон вообще не участвовал во всей этой афере по "окольцеванию" дона Камилло. Правда, Иосиф сообщил брату о намерениях семьи, и Наполеон выразил свое согласие, а 27 июня даже обратился к Боргезе во время приема во дворце в Бриенни: "Князь, предназначение моей сестры состоит в том, чтобы выйти замуж за римлянина, поскольку сама она чувствует себя с головы до ног римлянкой" - но при этом он желал, чтобы была сохранена умеренность, а сам брак не устраивался в гоночном темпе только лишь потому, что Боргезе было столь знаменитым именем. Его совершенно не интересовали знаменитые имена и гербы, во всяком случае, не так, как впоследствии об этом говорили некоторые историки4. Боргезе был для него хорош настолько, насколько его принимала Полина и остальная семья. О том, что он понятия не имел, с какой скоростью происходит вся эта процедура, хорошо свидетельствует тот факт, что уже после неофициального обручения он пригласил Полину на обед без Боргезе, в связи с чем остолбенел весь Париж.
В один из первых дней сентября 1803 года Наполеону, находящемуся с визитом в бельгийских провинциях, донесли, что Полетта и дон Камилло сочетались церковным браком до истечения срока вдовства, 28 августа, в Монфортен. Услыхав это, император ужасно разгневался и весьма долго не давал себя успокоить; он даже не принял участие в церемонии гражданского бракосочетания, в ноябре 1803 года. Тем не менее, совершенно бесчувственным он тоже не остался - он подарил сестре 800 тысяч франков приданого и несколько советов, переданных сестре из военного лагеря в Булони: "Люби мужа и одари его счастьем. В свои 24 года тебе уже следовало бы остепениться. Избавься от легкомыслия и капризов. Я люблю тебя, и с радостью буду слышать о том, что ты счастлива".
Пока же что из всех принимавших участие в этой афере самым счастливым человеком был дон Камилло, питавший надежды, что супруга позабудет о безумствах молодости и останется ему верной до гробовой доски. Вне всяких сомнений, наш князь был любимым ребенком матери Надежды.
5
Трасса свадебного путешествия вела в город, в который ведут все дороги мира. Приветствия, фанфары, фейерверки. Врата Рима украшены цветами. 13 декабря Полетта, в сопровождении своего дяди, кардинала Феша, отправилась на аудиенцию к папе. Она плыла по улицам Рима в запряженной восьмеркой лошадей карете, на облучке которой сидел негр, наряженный в турецкое платье, а обитатели "Вечного Города" разевали рты, потрясенные красотой живой богини.
В Ватикане она сделала фурор. Кардинал Консалви, правая рука Пия VII, писал: "Эта дама по-настоящему чудесна. Она соединяет в себе несравненную прелесть души и тела. Чувство, связывающее ее с князем, и их супружеское счастье столь очевидны, что даже может показаться, будто они любили друг друга уже сотни лет". Подчеркивая красоту Полины, кардинал Консалви не отошел от истины. Вся же остальная часть цитаты имеет столь далекое отношение к правде, как в огороде бузина к дядюшке из Киева.
Поэт Арно, познакомившись с Полиной на приеме, охарактеризовал ее следующим образом: "Она красивейшая особа, которую только можно увидеть, и вместе с тем самая безрассудная, какую только можно себе представить. Умишко как у пансионерки, болтает без перерыва, над всем смеется и никому не противится". Противилась, в первую очередь, мужу. Вскоре после свадьбы дон Камилло пожаловалс в письме к Анжиолини на безразличие Полетты, а в беседе с Фешем слезливо жаловался на ее холодность. Узнав об этом, Наполеон послал сестре письмо с угрозами: "Если по твоей вине этот брак распадется, тогда тебе не будет доступа во Францию! Ты утратишь собственное счастье и мою дружбу!"
Тем временем, она и вправду потеряла то, что давало ей хоть крошечку счастья. В августе 1804 года в Риме умер Дермид Леклерк, ее единственный ребенок. Угрозы брата не произвели на Полину особого впечатления, равно как и жалобы дона Камилло. "Уж лучше бы мне было остаться вдовой генерала Леклерка с 20 тысячами ливров ренты, чем выйти замуж за евнуха" - написала она своей приятельнице, госпоже д'Абранте. Жаждающие жареного салоны тут же разнесли это мнение о князе во все стороны. Генерал Тибо записал: "Отдавать ее ему было так, как бы отдавать никому".
Полина вернулась в Париж на коронацию брата (2.12.1804 г.), после которой получила титул Ее Императорского Высочества. Одновременно с этим ей передали патент на командира эскадрона гвардейских гренадер для мужа, что свету показалось забавным, поскольку многие уже видели, как дон Камилло перецепался о собственную шпагу. Чтобы утешить дона Камилло в любовных поражениях, ему вручили еще ленту Почетного Легиона, после чего он отправился в Булонь, а затем на поля сражений центральной и восточной Европы. Там он дошел до чина дивизионного генерала.
Полетта осталась сама и теперь уже без помех могла любить, украшать себя драгоценностями Боргезе, шастать по Парижу в великолепной карете, украшенной гербами супруга и сопровождаемой лакеями с зажженными факелами. В перерывах между балами и занятиями любовью, она вылеживалась на постели, изучая в зеркале собственную красоту, и шокировала свет привычками, привезенными с Антильских островов: после ванны, в которую ее, обнаженную, вносил на руках чернокожий слуга Поль, она принимала душ и массаж, а потом грела ноги на груди негра. Чуть ли не ежедневно она консультировалась со знаменитым портным Ампира, Лероем, а также с модисткой, мадам Леблан. И все это для того, чтобы выиграть поединок туалетов с сестрами и Жозефиной. Более всего она ценила данный ей титул "королевы тряпок".
6
30 марта 1806 года Наполеон подарил супругам Боргезе микроскопическое княжество Гуасталла, в котором на территории 10 квадратных километров проживало 10 тысяч обитателей. Полина, которая - как все родственники "бога войны" - мечтала о короне, совершенно разъярилась. Наверняка бы она не согласилась с тем, что впоследствии сказал Меттерних: "Его сестры получали от него все, что только хотели". Она ведь не получала! Мало того, что брат заставил ее мужа уступить Франции собрание бесценных произведений искусства, так теперь он еще имеет наглость предложить ей подобную милостыню! Начала она спокойно:
- И что же представляет собой эта Гуасталла, добрый мой братик?
- Местность и замок в Парме.
- Аааа! Местность и замок! У моих сестер имеются целые страны и министры! И что я там буду делать?
- Что только пожелаешь.
- Что только пожелаю?! Наполеон, я выцарапаю тебе глаза, если ты только не начнешь относиться ко мне получше! А мой бедный Камилло, разве для него ты ничего не сделаешь?
- Да ведь он же кретин.
- Естественно, только как это связано с этим делом?!
Наполеон только пожал плечами. Полина расплакалась и в результате, хотя княжество приняла (уж лучше синица в руках...), титулом пользовалась редко. Чтобы осушить ее слезы, брат прибавил 6 миллионов франков, на которые она, среди всего прочего, прикупила город Райнси. Через много лет, уже на Святой Елене, император скажет про Полетту: "Я давал ей кучу денег, но она, в свою очередь, отдавала их каждому, кто в них нуждался, в том числе и мне, когда фортуна мне изменила".
Полину от ее сестер отличало несколько мелочей: она была красива, предпочитала ссориться с братом за все что угодно, чем беспрерывно вымаливать подачки; ее сердце было открыто не только для армии любовников, но и к человеческим несчастьям; и, наконец, она никогда не интриговала против брата и не изменяла ему (как Каролина) в пользу других держав. Вот сейчас, читатель, ты получил объяснение, почему, как единственная из дочерей корсиканского адвоката, она заслужила в моей книге отдельную главу или же чтобы сказать лучше - место в моем пасьянсе.
Император собирался посадить Полину на троне Португалии, только неудачная португальская кампания Жюно эти планы перечеркнула. В связи с этим, она получила Пьемонт с окрестностями и декрет, в силу которого князь Боргезе сделался "генеральным губернатором новых заальпийских провинций". 13 апреля 1808 года дон Камилло выехал вместе с Полеттой в столицу пьемонтского "королевства" - Турин, пытаясь во время путешествия еще раз убедить свою половину, что является Кем-то. Но уже в первой приграничной местности, перед лицом ожидавших поприветствовать нового повелителя чиновников, между супругами состоялся следующий диалог:
- Молчи, я скажу!
- Да нет, мадам, я... ведь я же губернатор!
- Возможно, зато я сестра императора!
- Но ведь я же ваш муж!
- Это не дает вам никаких прав, так что прошу помолчать!
И правильно. Как говорил Пифагор: "Нужно молчать или же говорить вещи, которые лучше, чем молчание". Вот с этим у князя Боргезе постоянно бывали хлопоты.
Через три дня (222.04.1808 г.) Турин приветствовал губернаторскую пару выстрелами из пушек цитадели. Дон Камилло, чтобы восхитить подданых, устроил великолепный бал, начав его народным пьемонтским танцем "монтферрине". Танцевал он великолепно5, что еще раз доказывает наличие чудесного равновесия в природе, которое можно выразить словами так: ежели у кго не достает в голове, по крайней мере, в ногах должен быть гением.
После серии путешествий, дающих возможность освободиться от вида дона Камилло, 15 августа Полина прибыла на берега Сены, где встретилась с очередным взрывом гнева собственного брата:
- Возвращайся немедленно! Хватит уже всех этих скандалов! Женщина обязана быть тенью мужа и разделять его судьбу!
Для следующего визита Полетта надела свое самое лучшее, облегающее платье, и Бонапарте с восхищением воскликнул:
- Княгиня Полина, ты воистину красивейшая женщина в мире! Ну ладно, оставайся, и ты будешь самым великолепным украшением моего двора.
Как известно, Бонапарте является автором популярного изречения: "Красивая женщина нравится сердцу, добрая женщина нравится сердцу; первая является драгоценным камнем, а вторая - сокровищем". Для него Полетта была и тем и другим.
7
Для дона Камилло она не была ни драгоценным камнем, ни сокровищем, а только садовником, сделавшим из его головы участочек для посадки особого рода растения, совершенно несъедобного, что - принимая во внимание, что в Италии нет более оскорбительного выражения, чем "cornuto" (рогатый) позволяет понять, какие муки переживал князь-губернатор, узнавая про очередные романы женушки.
Одним из первых был таинственный офицер, который во время праздника в Люксембургском саду в сиянии искусственных огней увидел красивую мещаночку и "снял" ее. Она сказала лишь то, что ее зовут Амели, и назначила свидание на улице дю Бац, номер 188. Именно там они какое-то время и встречались. Через пару лет молодой человек возвратился с фронта и увидел свою любовницу на приеме во дворце, рядом с императором. Ему объяснили, что это Полина Боргезе. Полина также его узнала, в результате чего уже на следующий день офицер получил от своего начальства повышение и задание, конечной целью которого был совершенно иной конец континента.
Таких офицеров в ее мемуарах было много - в конце концов, ведь это была эпоха офицеров. Наполеон, как только узнавал о ком-либо из них, тут же отсылал его в отдаленное место службы, чаще всего, в Испанию. Так что, если бы Империя выжила после Ватерлоо, вне всякого сомнения - в отдаленных гарнизонах количество офицеров наверняка бы превысило число рядовых солдат.
Потом был граф Огюст де Форбен, управляющий двора Полины, известный в салонах под прозвищем "постельный управляющий". Божественной любовью они занимались в Пломбье, Сен-Лью и Гре, где Ролан Башелар записал следующее: "Отзвуки наслаждений, которые Ее Императорское Высочество делило с господином графом, были столь громкими, что замолкли даже оглушенные кузнечики". Громкость подобных отзвуков заставила, чтобы в Париже их услышал Наполеон. Уже через неделю Форбен очутился на испанском фронте.
Жюль де Кановилль де Раффело, командир эскадрона гусар, который в ее замке в Ноийи вел себя как законный супруг.
Вызванный как-то к Полетте и не ориентирующийся в ситуации, дантист Буске, обследовав и полечив ее зубы в присутствии Кановилля (тот угрожал избить врача, если он спартачит работу), уходя сообщил фрейлинам и офицерам охраны:
- Я весьма тронут. Воистину необычно видеть пару из подобных сфер столь нежную друг к другу, как Ее Императорское Высочество и ее жених. Буду хвалиться, что был свидетелем.
Его слова приняли со всей серьезностью, издевки начались только лишь после ухода врача. Зато сам Кановилль совершил ту глупость, что на один из армейских смотров украсил свой мундир великолепнейшим собольим воротником, который Полина получила от брата. Император соболей узнал, после чего, без малейшего промедления, отослал их за Пиренеи вместе с хозяином6.
Алексис Турто де Септойль, капитан драгун. "Кончился" он в тот момент, когда начал делить свое время между княгиней Боргезе и одной из ее фрейлин, красавицей мадемуазель де Баррал. Адрес ему достался тот же самый: Испания.
Лейтенант датской кавалерии Ахиллес де Кормье, лейтенант легких кирасир неаполитанской армии Конрад Фридрих, похожий на гермафродита лейтенант де Брак (которого коллеги называли "мадемуазель Брак"), артиллерийский полковник Огюст Дюшан, граф Монтрон и т.д. и т.д. Перечислять всех было бы излишне, поскольку вы читаете историческое эссе, а не выписку из списка офицеров Великой Армии.
8
Вторую ее сердечную эпопею чувств написали "комедианты" - актеры и придворные менестрели, искусство которых страстно увлекало ее, причем, не всегда она была пассивной наблюдательницей, хотя талантов в ней не было ни на грош. Княжна д'Абранте так описала любительский водевиль, в котором сыграли две сестры Бонапарте - Полина и Каролина:
6 Только в одном это влияние оказалось слабым - госпожа де Сталь так и не смогла склонить приятельницу взять себе любовника, и впоследствии неоднократно издевалась над "вечным белым девичьим веночком Юлии".
7 Привыкшие к "степенным немочкам" Гете и Шиллер облегченно вздохнули, когда де Сталь покинула Веймар, и признавались в этом публично. Подобное происходило в любом из городов, который она посещала.
8 На остове Святой Елены император вспоминал об этом так: "Я попытался убедить его в том, что два миллиона идущего к краху капитала никак не спасут. Я не влюблен в госпожу Рекамье, - сказал я ему, - и не пожертвовал в ее пользу даже двух миллионов су. Не в моих правилах спасать предпринимателей, которые ежегодно тратят на домашние нужды 600 тысяч франков. Марбуа действует в соответствии с моими тщательными инструкциями; и если бы он воспротивился им - я бы его строго наказал".
9 Наполеоновский Кодекс разрешил разводы во Франции.
10 Федора в "Шагреневой коже" является своеобразным отражением госпожи Рекамье.
11 Биография Шатобриана была одной из первых в этой серии.
ДАМА ЧЕРВЕЙ
1780
ПОЛИНА БОРГЕЗЕ
1825
ДОН КАМИЛЛО И "ПРЕКРАСНАЯ ПОЛЕТТА"
- Из своего самого ужасного путешествия я привез величайшее сокровище, которое только может дать Аллах человеку - верную жену. И чтобы засвидетельствовать истинность слов моих, я покажу ее вам, друзья мои.
Он хлопнул в ладоши, и четверо невольников внесло женщину на обитом пурпуром кресле.
Те низко склонили головы, приветствуя хозяйку поклонами, затем начали с интересом к ней присматриваться, делая это с трудом, поскольку в комнате царил мрак. Затем они воскликнули:
- Синдбад! Но ведь эта женщина мертва!
Мудрый же Синдбад усмехнулся и сказал так:
- Глупцы! А как же иначе могла бы она быть верной (...)
("Из восьмого путешествия Синдбада-Морехода в "Арабских приключениях" Корнеля Макушиньского)
1
Второй красивейшей женщиной эпохи, равноправной красавицей, наряду с госпожой Рекамье, считали сестру Наполеона, Полину. Княгиня д'Абранте писала о ней: "Она была красивей всех женщин своего времени. Смотря на ее изображения, трудно себе даже представить, до какого совершенства доходила ее красота". И действительно, трудно. Нет сомнений, и здесь нам мешает отсутствие того самого пятого измерения, которое невозможно перенести на холст.
Несколько слов из "Воспоминаний" Анетки Потоцкой-Вонсович из семейства Тышкевич: "Княгиня Полина Боргезе была типом классической красоты, именно такой, какую представляют нам греческие статуи (...) Она занимала никем не оспариваемую позицию самой прекрасной, и никакая бы женщина не посмела соперничать с ней за яблоко, которое признал ей Канова, приглядевшись к ней, как говорят, без заслон". Вот здесь уже преувеличение. Дело не в заслонах, чего нет, того нет, но в яблоке, от которого ей следовала только половинка. Вторая половинка по праву принадлежала Юлии Рекамье.
Даже если они и не отличались степенью красоты, их отличало применение этой красоты. Юлия была королевой незаконченного флирта, а Полетта1 даже сама наверняка бы не смогла пересчитать свои флирты, записанные в ее дневнике до самой последней странички. Славу красивейшей она делила с другой, зато сомнительной славой наиболее безумной жрицы любви эпохи Ампира она владела самостоятельно. Никогда они не разговаривали друг с другом об этих делах, но подобный диалог представить несложно. Он был бы идентичен беседе Мистингуэтт2 с молоденькой дебютанткой:
- Казалось ли тебе когда-нибудь, что земля крутится?
- Нет.
- Видимо, ты никогда не целовалась по-настоящему.
2
Родилась она в Аяччо 20 октября 1780 года и получила имена Мария Полина. В ее семье было еще семеро детей - две ее сестры и пять братьев, один из которых и стал причиной того, что вся компания вошла в историю. Братья под родовой фамилией - Бонапарте, а все сестры - под фамилиями собственных мужей. В случае нашей героини, это была фамилия второго мужа, князя Боргезе, в связи с чем, в энциклопедиях Полину следует искать под термином "Боргезе", а не под "Бонапарте".
Ее первого мужа, генерала Леклерка, в 1802 году на Санто-Доминго свалила желтая лихорадка. Полина при этом присутствовала, поскольку Наполеон заставил сестру сопровождать супруга в экзотической эскападе. Она забальзамировала останки своего "милого сопляка", положила в гроб прядь собственных волос, после чего уселась на судно "Сфифтшуэ" и к утру 1 января 1803 года вместе с мумией добралась до берегов Франции.
Вначале она поселилась во дворце Марбеф, принадлежавшем старшему из братьев, Иосифу. Днем спала, а ночью исчезала неизвестно куда. Семью это изрядно беспокоило, когда же по Парижу пошли слухи о "веселой вдовушке", семья вообще была ошеломлена. Единственное спасение виделось как можно более быстром новом браке, в связи с чем начали подыскивать кандидата. И это не мог быть первый встречный. Бонапарте уже успели превратиться из убогого корсиканского клана в династию, посему женитьба на офицерах "бога войны" перестала входить в расчет.
Наполеон предложил одного из своих миланских обожателей, 50-летнего графа Мелци д'Эриля, которого он сделал вице-президентом Итальянской республики. Но Мелци был убежденным холостяком, опять же - обладал приличной дозой интеллигентности и прекрасной памятью, в которой обитали воспоминания о знаменитых во всей Франции "загулах" Полины в Марселе и Париже, а также о ее весьма оригинальном понимании супружеской верности. В результате, Мелци деликатно, хотя и решительно, уклонился от оказываемой ему чести.
Но сразу же после того на горизонте появилась дичь более ценная несколько полноватый 28-летка с темными локонами и антрацитового цвета глазами, один из богатейших итальянских аристократов того времени, князь Камилл Филипп Людовик Боргезе. Началась большая охота, тем временем было решено вдовушку на какое-то время припрятать от общества, чтобы олень не всполошился.
- Я тут подохну, Лоретта, - жаловалась Полина княжне д'Абранте, - и если мой брат все так же будет мне запрещать видеть людей, я покончу с собой!
Муж госпожи д'Абранте, Жюно, слыша эти слова, заявил, что была известна Венера Медичи и Капитолийская, но вот Венеры Самоубийцы еще не было.
Полина расцвела и, протянув руки к Жюно, защебетала:
- Приходите ко мне вы, приходите, ведь вы мой старый друг3. Ведь правда, Лоретта, ты же ведь не ревнуешь? Впрочем, все равно я скоро выхожу замуж.
Вот так-то. Охота развивалась, как следует.
3
Дон Камилло был родом из очень старого и весьма уважаемого итальянского семейства, одарившего Европу многими великими мужами, чаще всего одевавшимися в кардинальский пурпур. Он родился в Риме в 1775 году и не унаследовал ни любви к пурпуру, ни большого ума. Короче говоря, был он накачан тем видом голубокровной тупости, в которой смешиваются эксцентризм, определенная доза оригинальности, вельможные манеры, вкусы и жесты, а в самом конце - кретинизм в границах, выносимых для окружающих. В светской компании его разум называли "абсолютным мысленным застоем" (по свидетельству госпожи д'Абранте).
Когда в 1798 году штыки генерала Шампионнета ввели в Риме республиканское правление, дон Камилло побратался с французами. Поступок этот особенно сильно никого не огорчил, потому что в те времена многие дворяне примеряли перышки "якобинцев-аристократов". Значительно большее огорчение вызвало другое, когда дон Камилло, воспользовавшись тем, что на Испанской площади разожгли громадный костер (на этом костре сжигали декреты инквизиции), собственноручно начал бросать в пламя благословенные инсигнии кардиналов Боргезе, а после того еще протанцевал вокруг костра дикую сарабанду. Вот это уже была совершенная безвкусица. Так, по крайней мере, судили неаполитанские Бурбоны, которые при известиях о республиканско-танцевальных выступлениях дона Камилло разозлились и реквизировали его княжество Сульмона.
Зато Ватикан оказался более понимающим и прощающим и "ничего не заметил". Ни Пий VI, ни Пий VII последовательно "не замечали" антипапских выступлений дона Камилло, даже тогда, когда тот вступил во французскую армию, сражающуюся, среди всего прочего, и со светской властью Ватикана, также никаких карательных действий не производили. В 1800 году - чему все были удивлены - папа Пий VII позволил князю унаследовать от покойного отца колоссальную фортуну Боргезе. Просто-напросто, папа считал, что якобинские безумия дона Камилло, это проявление его глупости, с чем можно и не соглашаться; тем не менее, не следует сомневаться в истинности мнения Пий VII, что каждый, пускай даже самый небольшой выход глупости для дона Камилло был штукой полезной и положительно влиял на исправление его умственных способностей.
4
Под конец своего долгого путешествия по Европе дон Камилло в 1803 году прибыл в Париж, где сразу же был отмечен семейкой Бонапарте. Во главе "заговора", цель которого было сосватать князя за Полину, стояли: Иосиф Бонапарте, папский легат в Париже, кардинал Капрара, а также искусный интриган и политикан, шевалье д'Анжиолини.
Именно последний устроил первую встречу молодой пары в Монфортен, а Капрара искусно подготавливал князя к изъявлению чувств. Вот только переполненная нюансами и недомолвок дипломатическая тонкость была менее всего пригодна князю Боргезе - дон Камилло совершенно не понял, чего от него хотят. Тогда у него спросили прямо: не желает ли он занять пост супруга Полины. Ошеломленный подобной атакой молодой человек пробормотал: "да", и только потом начал размышлять над тем, что же произошло.
До сих пор дон Камилло еще не совершил ничего такого, за что впоследствии его можно было бы обвинять, кроме этого "да", которое, впрочем, не было таким уж обязательным, и из которого он мог бы без особого труда выпутаться. Глупости он начал творить с того момента, когда уже не подталкиваемый другими, начал действовать самостоятельно, по своей воле. Прежде всего, он более близко заинтересовался женщиной, которую ему пихали в руки. Тогда он припомнил, что это и есть та самая знаменитая красавица, про темперамент которой в салонах рассказывали весьма пикантные анекдоты, и вот тогда до него начало доходить, что следовало бы держаться от этой женщины подальше. Но вот держаться подальше было для него сложновато, потому что, когда уже хорошенько заинтересовался вдовой генерала Леклерка, он тут же воспылал к ней любовью. Полетта искусно подпитывала этот огонь, назначая романтические свидания в Монфортейн и Плесси-Шамант, и намеренно нося на сердце миниатюрное изображение дона Камилло, которое написал специально нанятый ею портретист. В результате всех этих действий князь Боргезе начал на коленях вымаливать немедленно вступить с ним в брак.
Со свадьбой дело несколько усложнялось, поскольку вдове, в соответствии со статьей 228 Гражданского Кодекса, нельзя было повторно встать перед алтарем раньше, чем 2 сентября 1803 года. Понятное дело, уже с древних времен было хорошо известно, для чего кодексы нужны, но в данном случае возможность обойти закон усложнялась другим фактом: чрезмерная, по мнению тогдашних сторонников Системы, забота Наполеона по уважению к закону.
Здесь следовало бы заметить, что сам Наполеон вообще не участвовал во всей этой афере по "окольцеванию" дона Камилло. Правда, Иосиф сообщил брату о намерениях семьи, и Наполеон выразил свое согласие, а 27 июня даже обратился к Боргезе во время приема во дворце в Бриенни: "Князь, предназначение моей сестры состоит в том, чтобы выйти замуж за римлянина, поскольку сама она чувствует себя с головы до ног римлянкой" - но при этом он желал, чтобы была сохранена умеренность, а сам брак не устраивался в гоночном темпе только лишь потому, что Боргезе было столь знаменитым именем. Его совершенно не интересовали знаменитые имена и гербы, во всяком случае, не так, как впоследствии об этом говорили некоторые историки4. Боргезе был для него хорош настолько, насколько его принимала Полина и остальная семья. О том, что он понятия не имел, с какой скоростью происходит вся эта процедура, хорошо свидетельствует тот факт, что уже после неофициального обручения он пригласил Полину на обед без Боргезе, в связи с чем остолбенел весь Париж.
В один из первых дней сентября 1803 года Наполеону, находящемуся с визитом в бельгийских провинциях, донесли, что Полетта и дон Камилло сочетались церковным браком до истечения срока вдовства, 28 августа, в Монфортен. Услыхав это, император ужасно разгневался и весьма долго не давал себя успокоить; он даже не принял участие в церемонии гражданского бракосочетания, в ноябре 1803 года. Тем не менее, совершенно бесчувственным он тоже не остался - он подарил сестре 800 тысяч франков приданого и несколько советов, переданных сестре из военного лагеря в Булони: "Люби мужа и одари его счастьем. В свои 24 года тебе уже следовало бы остепениться. Избавься от легкомыслия и капризов. Я люблю тебя, и с радостью буду слышать о том, что ты счастлива".
Пока же что из всех принимавших участие в этой афере самым счастливым человеком был дон Камилло, питавший надежды, что супруга позабудет о безумствах молодости и останется ему верной до гробовой доски. Вне всяких сомнений, наш князь был любимым ребенком матери Надежды.
5
Трасса свадебного путешествия вела в город, в который ведут все дороги мира. Приветствия, фанфары, фейерверки. Врата Рима украшены цветами. 13 декабря Полетта, в сопровождении своего дяди, кардинала Феша, отправилась на аудиенцию к папе. Она плыла по улицам Рима в запряженной восьмеркой лошадей карете, на облучке которой сидел негр, наряженный в турецкое платье, а обитатели "Вечного Города" разевали рты, потрясенные красотой живой богини.
В Ватикане она сделала фурор. Кардинал Консалви, правая рука Пия VII, писал: "Эта дама по-настоящему чудесна. Она соединяет в себе несравненную прелесть души и тела. Чувство, связывающее ее с князем, и их супружеское счастье столь очевидны, что даже может показаться, будто они любили друг друга уже сотни лет". Подчеркивая красоту Полины, кардинал Консалви не отошел от истины. Вся же остальная часть цитаты имеет столь далекое отношение к правде, как в огороде бузина к дядюшке из Киева.
Поэт Арно, познакомившись с Полиной на приеме, охарактеризовал ее следующим образом: "Она красивейшая особа, которую только можно увидеть, и вместе с тем самая безрассудная, какую только можно себе представить. Умишко как у пансионерки, болтает без перерыва, над всем смеется и никому не противится". Противилась, в первую очередь, мужу. Вскоре после свадьбы дон Камилло пожаловалс в письме к Анжиолини на безразличие Полетты, а в беседе с Фешем слезливо жаловался на ее холодность. Узнав об этом, Наполеон послал сестре письмо с угрозами: "Если по твоей вине этот брак распадется, тогда тебе не будет доступа во Францию! Ты утратишь собственное счастье и мою дружбу!"
Тем временем, она и вправду потеряла то, что давало ей хоть крошечку счастья. В августе 1804 года в Риме умер Дермид Леклерк, ее единственный ребенок. Угрозы брата не произвели на Полину особого впечатления, равно как и жалобы дона Камилло. "Уж лучше бы мне было остаться вдовой генерала Леклерка с 20 тысячами ливров ренты, чем выйти замуж за евнуха" - написала она своей приятельнице, госпоже д'Абранте. Жаждающие жареного салоны тут же разнесли это мнение о князе во все стороны. Генерал Тибо записал: "Отдавать ее ему было так, как бы отдавать никому".
Полина вернулась в Париж на коронацию брата (2.12.1804 г.), после которой получила титул Ее Императорского Высочества. Одновременно с этим ей передали патент на командира эскадрона гвардейских гренадер для мужа, что свету показалось забавным, поскольку многие уже видели, как дон Камилло перецепался о собственную шпагу. Чтобы утешить дона Камилло в любовных поражениях, ему вручили еще ленту Почетного Легиона, после чего он отправился в Булонь, а затем на поля сражений центральной и восточной Европы. Там он дошел до чина дивизионного генерала.
Полетта осталась сама и теперь уже без помех могла любить, украшать себя драгоценностями Боргезе, шастать по Парижу в великолепной карете, украшенной гербами супруга и сопровождаемой лакеями с зажженными факелами. В перерывах между балами и занятиями любовью, она вылеживалась на постели, изучая в зеркале собственную красоту, и шокировала свет привычками, привезенными с Антильских островов: после ванны, в которую ее, обнаженную, вносил на руках чернокожий слуга Поль, она принимала душ и массаж, а потом грела ноги на груди негра. Чуть ли не ежедневно она консультировалась со знаменитым портным Ампира, Лероем, а также с модисткой, мадам Леблан. И все это для того, чтобы выиграть поединок туалетов с сестрами и Жозефиной. Более всего она ценила данный ей титул "королевы тряпок".
6
30 марта 1806 года Наполеон подарил супругам Боргезе микроскопическое княжество Гуасталла, в котором на территории 10 квадратных километров проживало 10 тысяч обитателей. Полина, которая - как все родственники "бога войны" - мечтала о короне, совершенно разъярилась. Наверняка бы она не согласилась с тем, что впоследствии сказал Меттерних: "Его сестры получали от него все, что только хотели". Она ведь не получала! Мало того, что брат заставил ее мужа уступить Франции собрание бесценных произведений искусства, так теперь он еще имеет наглость предложить ей подобную милостыню! Начала она спокойно:
- И что же представляет собой эта Гуасталла, добрый мой братик?
- Местность и замок в Парме.
- Аааа! Местность и замок! У моих сестер имеются целые страны и министры! И что я там буду делать?
- Что только пожелаешь.
- Что только пожелаю?! Наполеон, я выцарапаю тебе глаза, если ты только не начнешь относиться ко мне получше! А мой бедный Камилло, разве для него ты ничего не сделаешь?
- Да ведь он же кретин.
- Естественно, только как это связано с этим делом?!
Наполеон только пожал плечами. Полина расплакалась и в результате, хотя княжество приняла (уж лучше синица в руках...), титулом пользовалась редко. Чтобы осушить ее слезы, брат прибавил 6 миллионов франков, на которые она, среди всего прочего, прикупила город Райнси. Через много лет, уже на Святой Елене, император скажет про Полетту: "Я давал ей кучу денег, но она, в свою очередь, отдавала их каждому, кто в них нуждался, в том числе и мне, когда фортуна мне изменила".
Полину от ее сестер отличало несколько мелочей: она была красива, предпочитала ссориться с братом за все что угодно, чем беспрерывно вымаливать подачки; ее сердце было открыто не только для армии любовников, но и к человеческим несчастьям; и, наконец, она никогда не интриговала против брата и не изменяла ему (как Каролина) в пользу других держав. Вот сейчас, читатель, ты получил объяснение, почему, как единственная из дочерей корсиканского адвоката, она заслужила в моей книге отдельную главу или же чтобы сказать лучше - место в моем пасьянсе.
Император собирался посадить Полину на троне Португалии, только неудачная португальская кампания Жюно эти планы перечеркнула. В связи с этим, она получила Пьемонт с окрестностями и декрет, в силу которого князь Боргезе сделался "генеральным губернатором новых заальпийских провинций". 13 апреля 1808 года дон Камилло выехал вместе с Полеттой в столицу пьемонтского "королевства" - Турин, пытаясь во время путешествия еще раз убедить свою половину, что является Кем-то. Но уже в первой приграничной местности, перед лицом ожидавших поприветствовать нового повелителя чиновников, между супругами состоялся следующий диалог:
- Молчи, я скажу!
- Да нет, мадам, я... ведь я же губернатор!
- Возможно, зато я сестра императора!
- Но ведь я же ваш муж!
- Это не дает вам никаких прав, так что прошу помолчать!
И правильно. Как говорил Пифагор: "Нужно молчать или же говорить вещи, которые лучше, чем молчание". Вот с этим у князя Боргезе постоянно бывали хлопоты.
Через три дня (222.04.1808 г.) Турин приветствовал губернаторскую пару выстрелами из пушек цитадели. Дон Камилло, чтобы восхитить подданых, устроил великолепный бал, начав его народным пьемонтским танцем "монтферрине". Танцевал он великолепно5, что еще раз доказывает наличие чудесного равновесия в природе, которое можно выразить словами так: ежели у кго не достает в голове, по крайней мере, в ногах должен быть гением.
После серии путешествий, дающих возможность освободиться от вида дона Камилло, 15 августа Полина прибыла на берега Сены, где встретилась с очередным взрывом гнева собственного брата:
- Возвращайся немедленно! Хватит уже всех этих скандалов! Женщина обязана быть тенью мужа и разделять его судьбу!
Для следующего визита Полетта надела свое самое лучшее, облегающее платье, и Бонапарте с восхищением воскликнул:
- Княгиня Полина, ты воистину красивейшая женщина в мире! Ну ладно, оставайся, и ты будешь самым великолепным украшением моего двора.
Как известно, Бонапарте является автором популярного изречения: "Красивая женщина нравится сердцу, добрая женщина нравится сердцу; первая является драгоценным камнем, а вторая - сокровищем". Для него Полетта была и тем и другим.
7
Для дона Камилло она не была ни драгоценным камнем, ни сокровищем, а только садовником, сделавшим из его головы участочек для посадки особого рода растения, совершенно несъедобного, что - принимая во внимание, что в Италии нет более оскорбительного выражения, чем "cornuto" (рогатый) позволяет понять, какие муки переживал князь-губернатор, узнавая про очередные романы женушки.
Одним из первых был таинственный офицер, который во время праздника в Люксембургском саду в сиянии искусственных огней увидел красивую мещаночку и "снял" ее. Она сказала лишь то, что ее зовут Амели, и назначила свидание на улице дю Бац, номер 188. Именно там они какое-то время и встречались. Через пару лет молодой человек возвратился с фронта и увидел свою любовницу на приеме во дворце, рядом с императором. Ему объяснили, что это Полина Боргезе. Полина также его узнала, в результате чего уже на следующий день офицер получил от своего начальства повышение и задание, конечной целью которого был совершенно иной конец континента.
Таких офицеров в ее мемуарах было много - в конце концов, ведь это была эпоха офицеров. Наполеон, как только узнавал о ком-либо из них, тут же отсылал его в отдаленное место службы, чаще всего, в Испанию. Так что, если бы Империя выжила после Ватерлоо, вне всякого сомнения - в отдаленных гарнизонах количество офицеров наверняка бы превысило число рядовых солдат.
Потом был граф Огюст де Форбен, управляющий двора Полины, известный в салонах под прозвищем "постельный управляющий". Божественной любовью они занимались в Пломбье, Сен-Лью и Гре, где Ролан Башелар записал следующее: "Отзвуки наслаждений, которые Ее Императорское Высочество делило с господином графом, были столь громкими, что замолкли даже оглушенные кузнечики". Громкость подобных отзвуков заставила, чтобы в Париже их услышал Наполеон. Уже через неделю Форбен очутился на испанском фронте.
Жюль де Кановилль де Раффело, командир эскадрона гусар, который в ее замке в Ноийи вел себя как законный супруг.
Вызванный как-то к Полетте и не ориентирующийся в ситуации, дантист Буске, обследовав и полечив ее зубы в присутствии Кановилля (тот угрожал избить врача, если он спартачит работу), уходя сообщил фрейлинам и офицерам охраны:
- Я весьма тронут. Воистину необычно видеть пару из подобных сфер столь нежную друг к другу, как Ее Императорское Высочество и ее жених. Буду хвалиться, что был свидетелем.
Его слова приняли со всей серьезностью, издевки начались только лишь после ухода врача. Зато сам Кановилль совершил ту глупость, что на один из армейских смотров украсил свой мундир великолепнейшим собольим воротником, который Полина получила от брата. Император соболей узнал, после чего, без малейшего промедления, отослал их за Пиренеи вместе с хозяином6.
Алексис Турто де Септойль, капитан драгун. "Кончился" он в тот момент, когда начал делить свое время между княгиней Боргезе и одной из ее фрейлин, красавицей мадемуазель де Баррал. Адрес ему достался тот же самый: Испания.
Лейтенант датской кавалерии Ахиллес де Кормье, лейтенант легких кирасир неаполитанской армии Конрад Фридрих, похожий на гермафродита лейтенант де Брак (которого коллеги называли "мадемуазель Брак"), артиллерийский полковник Огюст Дюшан, граф Монтрон и т.д. и т.д. Перечислять всех было бы излишне, поскольку вы читаете историческое эссе, а не выписку из списка офицеров Великой Армии.
8
Вторую ее сердечную эпопею чувств написали "комедианты" - актеры и придворные менестрели, искусство которых страстно увлекало ее, причем, не всегда она была пассивной наблюдательницей, хотя талантов в ней не было ни на грош. Княжна д'Абранте так описала любительский водевиль, в котором сыграли две сестры Бонапарте - Полина и Каролина: