Страница:
— Не врите мне! — истерично завопил жрец. — Всем известно, что вы лично каким-то непонятным образом связаны с Сетом и можете управлять всеми псами на свете. К тому же вашу собаку…
Кого?.. Кого ты, недоумок, собакой назвал?..
— Мурзик, фу! — вцепился в мой ошейник Рабинович.
— …в-видели во г-главе всей бешеной своры, — испугавшись моего рыка, с заиканием закончил речь парламентер. — В общем, улики против вас неопровержимые, и мне предписано силой выпроводить вас за пределы страны.
— Приказ ты, конечно, будешь выполнять? — с надеждой в голосе поинтересовался Жомов.
— Нет, — покосившись на Горыныча, сделал Ванюшу несчастным жрец. — Я доложу моему повелителю о наших переговорах и попрошу отправить меня в отставку. Можно даже без выходного пособия, — и, круто развернувшись, посланник фараона помчался в обратном направлении. Батальон бронированных аборигенов отправился следом за ним, оглашая окрестности медным звоном доспехов.
Я задумчиво посмотрел ему вслед. Было абсолютно ясно, что Рамсес так дело не оставит и нам в недалеком будущем, скорее всего, предстоит открытое столкновение с его армией. Российские менты, конечно, грозная сила, к тому же обученная ведению боевых действий на городских улицах, однако, даже несмотря на то, что мы обладаем поддержкой с воздуха в лице трехглавой огнеметной рептилии, не думаю, что сможем долго противостоять регулярным египетским войскам. Взвод Навина, конечно, нам поможет, но и его усилий будет недостаточно. В общем, не знаю, как моим ментам, но лично мне было абсолютно ясно, что следует немедленно добиться поддержки со стороны всех без исключения соплеменников Моисея. Иначе нашу миссию можно считать проваленной, а нас внести в списки героев, пропавших без вести при исполнении служебного долга. Чего мне, честно говоря, не очень хочется.
Как всегда, забыв о том, что люди меня не понимают, я попытался рассказать ментам о тех выводах, к которым пришел. Однако вместо того, чтобы хоть раз в жизни проявить чуткость и прислушаться к голосу разума, все трое олухов удивленно уставились на меня.
— Что-то мне твой пес, Сеня, не нравится, — в ответ на мой лай задумчиво проговорил Жомов. — Как бы на самом деле не оказалось, что у тех собак было бешенство. Что тогда с твоим Мурзиком делать будем?
— С ним — ничего. А вот тебе язык отрежем, — сердито и одновременно с этим обеспокоено ответил ему мой Сеня. — Типун тебе, трепачу, на язык. А с Мурзиком все в порядке. Просто устал и перенервничал. Покормить его нужно, да и нам поесть не помешает, — и Рабинович, пристегнув к моему ошейнику поводок, потащил меня в трактир. Ну скажите, хотя и грех так о моем хозяине говорить, не дурак ли он после этого?
Старцы нас встретили аплодисментами. Оба оказались не по возрасту любопытными и, несмотря на то, что мой Сеня приказал им носа на улицу не высовывать, патриархи просидели у окон второго этажа все время, пока мы вели переговоры со жрецом. То, чем они закончились, необыкновенно порадовало старцев, и Моисей, через переводчика естественно, заявил, что мы сделали для еврейского народа за несколько дней больше, чем он сам мог добиться за половину своей жизни. Патриарх торжественно поздравил нас с победой и заявил, что до выполнения поставленной задачи нам осталось два шага.
— Рано радуешься, — буркнул мой Сеня, к которому, наконец, вернулось здравомыслие. — Еще неизвестно, что может произойти, если фараон на самом деле свои войска сюда пришлет.
— Какие войска? — презрительно махнул рукой Аарон. Моисей попытался ему что-то сообщить, но старец лишь отмахнулся от него рукой, совершенно не обращая внимания на подаваемые знаки, что было вполне ожидаемо. Где это видано, чтобы у вас, у людей, старший брат слушал младшего?
— Все солдаты, которые были у Рамсеса, либо валяются пьяные, либо мучаются от укусов насекомых и собак, либо залечивают шишки от града, — закончил свою мысль Аарон. — Ну а для тех, кто остался, достаточно одного вида вашей летающей ящерки… — благодари бога, что Горыныч тебя не слышит!
— …чтобы обратить их в повальное бегство. Фараон нам больше не помеха. Теперь только и нужно, что убедить наших соплеменников отправиться в дорогу. А с этим, я думаю, проблем никаких не будет.
— Г-г-г… — наконец Моисей не выдержал и влепил старшему брату посохом вдоль спины. Тот подскочил на месте, обернулся, а затем перевел:
— Горилла ты безмозглая, — старец запнулся. — Ой, это личное. А вам Моисей говорит, что даже в случае возникновения непредвиденных обстоятельств мы всегда можем рассчитывать на помощь господа.
— Это он лично Моисею сообщил? — ехидно поинтересовался Рабинович.
— Ну да! — Аарон посмотрел на него, как питбуль на добермана, заявившего, что кошек обижать нельзя.
— Тогда вопросов больше не имею, — усмехнулся мой Сеня. И потребовал от трактирщика подавать ужин.
Я, конечно, не Андрюша, но поесть тоже редко отказываюсь. А уж после сегодняшних треволнений аппетит у меня и вовсе разросся до таких размеров, что если не быка, то барана бы точно съел. Я буквально истекал слюной, вдыхая соблазнительные запахи, доносящиеся из кухни. Уже представил, как будут хрустеть бараньи ребрышки на зубах, как постное и нежное мясо (сильно не прожаривайте, пожалуйста!) тает во рту, как… Впрочем, чего это я распинаюсь?! Поесть-то мне все равно не дали, поскольку в трактир ввалился один из элитных бойцов жомовского взвода — жутко взъерошенный и запыхавшийся.
— Командир, тревога! Враг атакует, — завопил он.
— Уйди, ирод. Не видишь, мы обедаем, — замахнулся на него тарелкой Попов, но Ваня осадил криминалиста.
— Ты, Андрюша, у себя в каморке колбами распоряжайся, — рявкнул омоновец, а затем повернулся к новобранцу: — Какой враг? Кого атакует? На каком расстоянии находится и откуда движется? Доложи как положено!
— Египтяне. Атакуют трактир. Двигаются с северо-востока. А находятся… — посыльный заткнулся, поскольку с улицы донесся визгливый рев труб. — Да уже не находятся. Вон они, у ворот стоят!
Нас всех из-за стола словно ветром сдуло. Жомов бросился к дверям первым, а затем там же оказались и мы с Рабиновичем. Я проскочил у ментов между ног и попал почти в центр событий. Жомовские новобранцы, возглавляемые Навином, отступали во двор, а на них наседали, тыча копьями перед собой, солдаты фараона. Мне хватило нескольких секунд, чтобы правильно оценить ситуацию.
Со своего места весь размах сражения я оценить не мог, но, судя по запахам и звукам, египтян было раза в четыре больше, чем бойцов жомовского взвода. Думаю, гвардейцы фараона давно смяли бы Ваниных новобранцев в лепешку, если бы не были так безнадежно пьяны. Видимо, вина они выпили изрядно и сейчас едва держались на ногах, используя копья в большей степени в качестве подпорок, чем по прямому назначению. Жомовские новобранцы пока умудрялись отбивать колющее оружие врага своими дубинками, но сдержать напор массы фараоновских солдат просто не могли. А через пять минут они и вовсе бы утратили любую способность к сопротивлению, поскольку я отчетливо услышал, как часть войск Рамсеса обходит наших бойцов с тыла. Ваня тоже это понял.
— Взво-од, в укрытие! — заорал омоновец. — Марш быстро все в дом.
Если честно, мне все это уже начало надоедать. Ну посудите сами, разве может нормальный пес получать удовольствие от драки с людьми на голодный желудок? Все-таки война войной, а обед должен быть по распорядку. Вот только эти дикие египтяне, похоже, никаких правил не соблюдали. Нужно же додуматься начать атаку в тот момент, когда нормальные существа садятся ужинать! Мне взвыть захотелось и, плюнув на все, прямо сейчас отправиться домой. Там хоть натурального мяса мне на обед крайне мало перепадает, зато спокойно поесть не мешает никто.
Пока я злился и орал на египтян, поливая их с крыльца самой отборной руганью, мои соратники уже изготовились к бою. Жомов взял руководство сражением на себя и с наслаждением распоряжался. Сам себя он поставил у двери, бойцов своего взвода распределил у окон первого этажа, а старцев с трактирщиком и Рахилью загнал в подвал. Попов с Навином, Горынычем и еще двумя новобранцами отправились на второй этаж. В их боевую задачу входило истребление противника с воздуха всеми подручными средствами.
Попов должен был воздействовать на супостатов, своим знаменитым вокалом, Горыныч — огнеметами, ну а аборигены обязаны были выбрасывать всякий хлам из окон на головы нападавших. Нам же с Сеней и Нахором досталась роль резерва главного командования, и мы были обязаны затыкать дыры в обороне, если таковые возникнут. Например, ежели прорвутся египтяне в какое-нибудь окно, оттеснив новобранца, мы тут же должны будем прийти на помощь и выставить оных обратно во двор. Мой Рабинович кивнул головой, соглашаясь с доводами Вани, и, пристегнув поводок к моему ошейнику, оттащил меня от двери… Хозяин, может быть, поедим, раз у нас пока работы нету?
— Сидеть! — рявкнул на меня Рабинович. Вот она, пресловутая забота о братьях меньших!
Первую атаку на трактир мы отразили довольно легко. Горыныч прикрыл тылы, подпалив волосы на головах нападавших, и египтяне с воплями отступили. Навин с помощниками забросал египтян, атаковавших вход, топчанами и ночными горшками. А когда в их рядах возникло замешательство, Ваня выскочил из дверей и двумя-тремя ударами дубинки по прикрытым медью частям тел атакующих обратил их в бегство. Ну а Андрюша закончил погром, выдав в спины отступавшего воинства арию а-ля Витас без жабр, но с усилителем мощности! Мы же с Рабиновичем всю атаку простояли на месте, и Сеня все это время занимался только пресечением моих попыток хоть что-нибудь сожрать… Ну не мог понять Рабинович, что мне скоро придется кусаться. А от привкуса человеческого мяса на зубах, принятого на голодный желудок, у меня всегда тошнота начиналась. Мне еще только во время боя оконфузиться не хватало!
Войска фараона немного отступили от трактира и кое-как выстроились. Уходить они явно не собирались, и мы принялись готовиться к очередной атаке. Я догадывался, что теперь египтяне должны ударить по нашему трактиру со всех сторон, а не по двум направлениям, как в первый раз. Однако случилось нечто иное. Вместо того чтобы попытаться взять трактир штурмом, коварные аборигены решили его просто спалить! Вперед выступили лучники и, запалив стрелы, обмотанные паклей, дали залп по трактиру.
— Горыныч, защиту! — истошно заорал Жомов, едва туча пылающих стрел устремилась в нашу сторону.
Не знаю, что делал Ахтармерз, поскольку я его просто не видел. Но, скорее всего, все было точно так же, как обычно, — Горыныч закрутился, генерируя энергетическое поле, и стрелы посыпались вниз. Египтян это привело в замешательство, но ненадолго. Может быть, в другое время они и сбежали бы с поля боя без оглядки, но слава о великих колдунах, моих ментах, уже гремела по всему Египту, и таким простым трюком, как остановка летящих стрел, аборигенов оказалось удивить невозможно. Разбившись на пары, лучники рассредоточились вокруг трактира и дали очередной залп по нам.
Часть горящих стрел упала на землю, но большинство с хрустом впилось в стены.
— Горыныч, твою мать! Почему стрелы пропускаешь? — возмутился Жомов.
— Я же только учусь, — раздался сверху плачущий голос Ахтармерза. — Вас лично я энергетическим куполом еще бы защитил, но оградить двухэтажное здание физически не могу!
Я едва не взвыл. Честно говоря, я до последнего момента надеялся, что за последние полгода наш Ахтармерз чему-нибудь подучился у себя в школе, но, видимо, двоечник так и остался двоечником. Все было по-прежнему! Защитить небольшую кучку народа, причем недолгое время и не двигаясь с места, Горыныч еще мог. А вот на что-то более серьезное его так и не хватало. Нам же требовалась либо мощная защита всего трактира, либо возможность сбежать из него, при этом не оказавшись подстреленными.
Нужно было какое-то глобальное чудо. Я бы сейчас Андрюшу в морду бы лизнул, сотвори он что-нибудь сверхъестественное. Но Попов просто орал, как резаная свинья, а вокруг ничего не менялось. Кое-кто из бойцов жомовского взвода попытался выскочить на улицу и выдернуть стрелы из стен, но по ним открыли такой ураганный огонь, что новобранцам пришлось забраться обратно. Хорошо, что у фараоновских солдат спьяну в глазах двоилось, и они в наших подопечных попасть так и не смогли. Иначе пришлось бы из трактира раньше времени морг делать, а я, знаете ли, не люблю трупный запах.
В общем, трактир горит, солдаты фараона ржут и потирают руки в предвкушении своей порции жаркого, а мы сидим внутри и думаем, что будет лучше — плюнуть на затею с выводом евреев из Египта и остаться тут жить навек или быстренько отмучиться, поджарившись в импровизированной духовке. Вот уж не знаю, до чего бы мы додумались, но всегда найдутся индивидуумы, которые не то что думать — жить мешают!
ХЛО-ОП!
— Е-мое, а у вас тут жарко, — раздался откуда-то из-под потолка знакомый голос. — Чего пригорюнились, козлы безрогие? Не расстраивайтесь. Вас не забудут. У нас уже памятник готовят, где будет написано: «Поганым ментам, сгоревшим на работе, от благодарных потомков»!
Из-за дыма, густо заполнившего обеденный зал, я даже не сразу смог рассмотреть, где именно находится Лориэль. Хотя очень этого хотелось! Вот бы напоследок, перед смертью или позором поймать этого наглеца зубами и, немножечко пожевав, выплюнуть. Пусть обтекает и переломы лечит. Я даже на месте завертелся, настолько мне захотелось эльфа в трактире отыскать. И нашел ведь! Сидит в углу на потолочной балке и ухмыляется, словно на выступление Задорнова билет достать смог… Естественно, я гавкнул в его сторону.
— Ваня, нашел! — посмотрев в указанную мной сторону, тут же рявкнул Сеня. — Вон этот урод, рядом с тобой в углу расселся. Пришлепни его, чтобы хоть умирать нескучно было.
— Ага. Щас-с! — заржал, словно мерин, Лори-эль. — Пуговицу на лоб пришейте и нижнюю губу к ней пристегивайте. А то раскатали ее так, что уже по полу волочиться начала. Ко-озлы! — закончил тираду эльф и махнул рукой.
Тут же вокруг, и на улице в том числе, выключили свет!..
Кого?.. Кого ты, недоумок, собакой назвал?..
— Мурзик, фу! — вцепился в мой ошейник Рабинович.
— …в-видели во г-главе всей бешеной своры, — испугавшись моего рыка, с заиканием закончил речь парламентер. — В общем, улики против вас неопровержимые, и мне предписано силой выпроводить вас за пределы страны.
— Приказ ты, конечно, будешь выполнять? — с надеждой в голосе поинтересовался Жомов.
— Нет, — покосившись на Горыныча, сделал Ванюшу несчастным жрец. — Я доложу моему повелителю о наших переговорах и попрошу отправить меня в отставку. Можно даже без выходного пособия, — и, круто развернувшись, посланник фараона помчался в обратном направлении. Батальон бронированных аборигенов отправился следом за ним, оглашая окрестности медным звоном доспехов.
Я задумчиво посмотрел ему вслед. Было абсолютно ясно, что Рамсес так дело не оставит и нам в недалеком будущем, скорее всего, предстоит открытое столкновение с его армией. Российские менты, конечно, грозная сила, к тому же обученная ведению боевых действий на городских улицах, однако, даже несмотря на то, что мы обладаем поддержкой с воздуха в лице трехглавой огнеметной рептилии, не думаю, что сможем долго противостоять регулярным египетским войскам. Взвод Навина, конечно, нам поможет, но и его усилий будет недостаточно. В общем, не знаю, как моим ментам, но лично мне было абсолютно ясно, что следует немедленно добиться поддержки со стороны всех без исключения соплеменников Моисея. Иначе нашу миссию можно считать проваленной, а нас внести в списки героев, пропавших без вести при исполнении служебного долга. Чего мне, честно говоря, не очень хочется.
Как всегда, забыв о том, что люди меня не понимают, я попытался рассказать ментам о тех выводах, к которым пришел. Однако вместо того, чтобы хоть раз в жизни проявить чуткость и прислушаться к голосу разума, все трое олухов удивленно уставились на меня.
— Что-то мне твой пес, Сеня, не нравится, — в ответ на мой лай задумчиво проговорил Жомов. — Как бы на самом деле не оказалось, что у тех собак было бешенство. Что тогда с твоим Мурзиком делать будем?
— С ним — ничего. А вот тебе язык отрежем, — сердито и одновременно с этим обеспокоено ответил ему мой Сеня. — Типун тебе, трепачу, на язык. А с Мурзиком все в порядке. Просто устал и перенервничал. Покормить его нужно, да и нам поесть не помешает, — и Рабинович, пристегнув к моему ошейнику поводок, потащил меня в трактир. Ну скажите, хотя и грех так о моем хозяине говорить, не дурак ли он после этого?
Старцы нас встретили аплодисментами. Оба оказались не по возрасту любопытными и, несмотря на то, что мой Сеня приказал им носа на улицу не высовывать, патриархи просидели у окон второго этажа все время, пока мы вели переговоры со жрецом. То, чем они закончились, необыкновенно порадовало старцев, и Моисей, через переводчика естественно, заявил, что мы сделали для еврейского народа за несколько дней больше, чем он сам мог добиться за половину своей жизни. Патриарх торжественно поздравил нас с победой и заявил, что до выполнения поставленной задачи нам осталось два шага.
— Рано радуешься, — буркнул мой Сеня, к которому, наконец, вернулось здравомыслие. — Еще неизвестно, что может произойти, если фараон на самом деле свои войска сюда пришлет.
— Какие войска? — презрительно махнул рукой Аарон. Моисей попытался ему что-то сообщить, но старец лишь отмахнулся от него рукой, совершенно не обращая внимания на подаваемые знаки, что было вполне ожидаемо. Где это видано, чтобы у вас, у людей, старший брат слушал младшего?
— Все солдаты, которые были у Рамсеса, либо валяются пьяные, либо мучаются от укусов насекомых и собак, либо залечивают шишки от града, — закончил свою мысль Аарон. — Ну а для тех, кто остался, достаточно одного вида вашей летающей ящерки… — благодари бога, что Горыныч тебя не слышит!
— …чтобы обратить их в повальное бегство. Фараон нам больше не помеха. Теперь только и нужно, что убедить наших соплеменников отправиться в дорогу. А с этим, я думаю, проблем никаких не будет.
— Г-г-г… — наконец Моисей не выдержал и влепил старшему брату посохом вдоль спины. Тот подскочил на месте, обернулся, а затем перевел:
— Горилла ты безмозглая, — старец запнулся. — Ой, это личное. А вам Моисей говорит, что даже в случае возникновения непредвиденных обстоятельств мы всегда можем рассчитывать на помощь господа.
— Это он лично Моисею сообщил? — ехидно поинтересовался Рабинович.
— Ну да! — Аарон посмотрел на него, как питбуль на добермана, заявившего, что кошек обижать нельзя.
— Тогда вопросов больше не имею, — усмехнулся мой Сеня. И потребовал от трактирщика подавать ужин.
Я, конечно, не Андрюша, но поесть тоже редко отказываюсь. А уж после сегодняшних треволнений аппетит у меня и вовсе разросся до таких размеров, что если не быка, то барана бы точно съел. Я буквально истекал слюной, вдыхая соблазнительные запахи, доносящиеся из кухни. Уже представил, как будут хрустеть бараньи ребрышки на зубах, как постное и нежное мясо (сильно не прожаривайте, пожалуйста!) тает во рту, как… Впрочем, чего это я распинаюсь?! Поесть-то мне все равно не дали, поскольку в трактир ввалился один из элитных бойцов жомовского взвода — жутко взъерошенный и запыхавшийся.
— Командир, тревога! Враг атакует, — завопил он.
— Уйди, ирод. Не видишь, мы обедаем, — замахнулся на него тарелкой Попов, но Ваня осадил криминалиста.
— Ты, Андрюша, у себя в каморке колбами распоряжайся, — рявкнул омоновец, а затем повернулся к новобранцу: — Какой враг? Кого атакует? На каком расстоянии находится и откуда движется? Доложи как положено!
— Египтяне. Атакуют трактир. Двигаются с северо-востока. А находятся… — посыльный заткнулся, поскольку с улицы донесся визгливый рев труб. — Да уже не находятся. Вон они, у ворот стоят!
Нас всех из-за стола словно ветром сдуло. Жомов бросился к дверям первым, а затем там же оказались и мы с Рабиновичем. Я проскочил у ментов между ног и попал почти в центр событий. Жомовские новобранцы, возглавляемые Навином, отступали во двор, а на них наседали, тыча копьями перед собой, солдаты фараона. Мне хватило нескольких секунд, чтобы правильно оценить ситуацию.
Со своего места весь размах сражения я оценить не мог, но, судя по запахам и звукам, египтян было раза в четыре больше, чем бойцов жомовского взвода. Думаю, гвардейцы фараона давно смяли бы Ваниных новобранцев в лепешку, если бы не были так безнадежно пьяны. Видимо, вина они выпили изрядно и сейчас едва держались на ногах, используя копья в большей степени в качестве подпорок, чем по прямому назначению. Жомовские новобранцы пока умудрялись отбивать колющее оружие врага своими дубинками, но сдержать напор массы фараоновских солдат просто не могли. А через пять минут они и вовсе бы утратили любую способность к сопротивлению, поскольку я отчетливо услышал, как часть войск Рамсеса обходит наших бойцов с тыла. Ваня тоже это понял.
— Взво-од, в укрытие! — заорал омоновец. — Марш быстро все в дом.
Если честно, мне все это уже начало надоедать. Ну посудите сами, разве может нормальный пес получать удовольствие от драки с людьми на голодный желудок? Все-таки война войной, а обед должен быть по распорядку. Вот только эти дикие египтяне, похоже, никаких правил не соблюдали. Нужно же додуматься начать атаку в тот момент, когда нормальные существа садятся ужинать! Мне взвыть захотелось и, плюнув на все, прямо сейчас отправиться домой. Там хоть натурального мяса мне на обед крайне мало перепадает, зато спокойно поесть не мешает никто.
Пока я злился и орал на египтян, поливая их с крыльца самой отборной руганью, мои соратники уже изготовились к бою. Жомов взял руководство сражением на себя и с наслаждением распоряжался. Сам себя он поставил у двери, бойцов своего взвода распределил у окон первого этажа, а старцев с трактирщиком и Рахилью загнал в подвал. Попов с Навином, Горынычем и еще двумя новобранцами отправились на второй этаж. В их боевую задачу входило истребление противника с воздуха всеми подручными средствами.
Попов должен был воздействовать на супостатов, своим знаменитым вокалом, Горыныч — огнеметами, ну а аборигены обязаны были выбрасывать всякий хлам из окон на головы нападавших. Нам же с Сеней и Нахором досталась роль резерва главного командования, и мы были обязаны затыкать дыры в обороне, если таковые возникнут. Например, ежели прорвутся египтяне в какое-нибудь окно, оттеснив новобранца, мы тут же должны будем прийти на помощь и выставить оных обратно во двор. Мой Рабинович кивнул головой, соглашаясь с доводами Вани, и, пристегнув поводок к моему ошейнику, оттащил меня от двери… Хозяин, может быть, поедим, раз у нас пока работы нету?
— Сидеть! — рявкнул на меня Рабинович. Вот она, пресловутая забота о братьях меньших!
Первую атаку на трактир мы отразили довольно легко. Горыныч прикрыл тылы, подпалив волосы на головах нападавших, и египтяне с воплями отступили. Навин с помощниками забросал египтян, атаковавших вход, топчанами и ночными горшками. А когда в их рядах возникло замешательство, Ваня выскочил из дверей и двумя-тремя ударами дубинки по прикрытым медью частям тел атакующих обратил их в бегство. Ну а Андрюша закончил погром, выдав в спины отступавшего воинства арию а-ля Витас без жабр, но с усилителем мощности! Мы же с Рабиновичем всю атаку простояли на месте, и Сеня все это время занимался только пресечением моих попыток хоть что-нибудь сожрать… Ну не мог понять Рабинович, что мне скоро придется кусаться. А от привкуса человеческого мяса на зубах, принятого на голодный желудок, у меня всегда тошнота начиналась. Мне еще только во время боя оконфузиться не хватало!
Войска фараона немного отступили от трактира и кое-как выстроились. Уходить они явно не собирались, и мы принялись готовиться к очередной атаке. Я догадывался, что теперь египтяне должны ударить по нашему трактиру со всех сторон, а не по двум направлениям, как в первый раз. Однако случилось нечто иное. Вместо того чтобы попытаться взять трактир штурмом, коварные аборигены решили его просто спалить! Вперед выступили лучники и, запалив стрелы, обмотанные паклей, дали залп по трактиру.
— Горыныч, защиту! — истошно заорал Жомов, едва туча пылающих стрел устремилась в нашу сторону.
Не знаю, что делал Ахтармерз, поскольку я его просто не видел. Но, скорее всего, все было точно так же, как обычно, — Горыныч закрутился, генерируя энергетическое поле, и стрелы посыпались вниз. Египтян это привело в замешательство, но ненадолго. Может быть, в другое время они и сбежали бы с поля боя без оглядки, но слава о великих колдунах, моих ментах, уже гремела по всему Египту, и таким простым трюком, как остановка летящих стрел, аборигенов оказалось удивить невозможно. Разбившись на пары, лучники рассредоточились вокруг трактира и дали очередной залп по нам.
Часть горящих стрел упала на землю, но большинство с хрустом впилось в стены.
— Горыныч, твою мать! Почему стрелы пропускаешь? — возмутился Жомов.
— Я же только учусь, — раздался сверху плачущий голос Ахтармерза. — Вас лично я энергетическим куполом еще бы защитил, но оградить двухэтажное здание физически не могу!
Я едва не взвыл. Честно говоря, я до последнего момента надеялся, что за последние полгода наш Ахтармерз чему-нибудь подучился у себя в школе, но, видимо, двоечник так и остался двоечником. Все было по-прежнему! Защитить небольшую кучку народа, причем недолгое время и не двигаясь с места, Горыныч еще мог. А вот на что-то более серьезное его так и не хватало. Нам же требовалась либо мощная защита всего трактира, либо возможность сбежать из него, при этом не оказавшись подстреленными.
Нужно было какое-то глобальное чудо. Я бы сейчас Андрюшу в морду бы лизнул, сотвори он что-нибудь сверхъестественное. Но Попов просто орал, как резаная свинья, а вокруг ничего не менялось. Кое-кто из бойцов жомовского взвода попытался выскочить на улицу и выдернуть стрелы из стен, но по ним открыли такой ураганный огонь, что новобранцам пришлось забраться обратно. Хорошо, что у фараоновских солдат спьяну в глазах двоилось, и они в наших подопечных попасть так и не смогли. Иначе пришлось бы из трактира раньше времени морг делать, а я, знаете ли, не люблю трупный запах.
В общем, трактир горит, солдаты фараона ржут и потирают руки в предвкушении своей порции жаркого, а мы сидим внутри и думаем, что будет лучше — плюнуть на затею с выводом евреев из Египта и остаться тут жить навек или быстренько отмучиться, поджарившись в импровизированной духовке. Вот уж не знаю, до чего бы мы додумались, но всегда найдутся индивидуумы, которые не то что думать — жить мешают!
ХЛО-ОП!
— Е-мое, а у вас тут жарко, — раздался откуда-то из-под потолка знакомый голос. — Чего пригорюнились, козлы безрогие? Не расстраивайтесь. Вас не забудут. У нас уже памятник готовят, где будет написано: «Поганым ментам, сгоревшим на работе, от благодарных потомков»!
Из-за дыма, густо заполнившего обеденный зал, я даже не сразу смог рассмотреть, где именно находится Лориэль. Хотя очень этого хотелось! Вот бы напоследок, перед смертью или позором поймать этого наглеца зубами и, немножечко пожевав, выплюнуть. Пусть обтекает и переломы лечит. Я даже на месте завертелся, настолько мне захотелось эльфа в трактире отыскать. И нашел ведь! Сидит в углу на потолочной балке и ухмыляется, словно на выступление Задорнова билет достать смог… Естественно, я гавкнул в его сторону.
— Ваня, нашел! — посмотрев в указанную мной сторону, тут же рявкнул Сеня. — Вон этот урод, рядом с тобой в углу расселся. Пришлепни его, чтобы хоть умирать нескучно было.
— Ага. Щас-с! — заржал, словно мерин, Лори-эль. — Пуговицу на лоб пришейте и нижнюю губу к ней пристегивайте. А то раскатали ее так, что уже по полу волочиться начала. Ко-озлы! — закончил тираду эльф и махнул рукой.
Тут же вокруг, и на улице в том числе, выключили свет!..
Глава 6
Темнота упала на Египет внезапно. Причем не просто упала, а откровенно шандарахнулась, даже не думая о том, что внизу могут быть люди, к таким резким переменам освещения непривычные. Животных и насекомых в расчет можно не принимать, поскольку большинство из них живут не умом, а физиологией. Сказали «темно», значит, спать все ложатся без всякого проявления недовольства. Включили свет — просыпаются и не спрашивают, какого хрена им спать мешают. С людьми все сложнее. Особенно, если они и не люди вовсе, а аборигены из параллельного мира. Наши же соотечественники, приученные к перебоям с электричеством, даже отключение солнца за чудо природы принимать откажутся!
Египтяне восприняли внезапное наступление темноты совсем по-иному. Те, кто был попьянее, просто спать завалились там, где стояли. Те, которые уже начали страдать с похмелья, решили, что опились паленого вина из Нила и заработали себе временную утрату зрения, которая, как известно, лечится новой дозой алкоголя. Ну а все прочие перепугались и, уверовав, что крокодил Сета сожрал все-таки бога Ра, с криком разбежались по домам. Менты же попросту выскочили во двор и принялись высматривать, куда подевалось солнце, закрывая глаза от отблесков пламени, щедро расточаемых в темноту горящим трактиром.
— Эй, вы, защитнички правопорядка, может быть, как-нибудь тушение пожара организуете? — раздался из темноты язвительный голос Лориэля. — Там, внутри, еще какие-то люди остались.
— Вот, блин, мать твою! — хлопнул себя по лбу Рабинович и побежал внутрь охваченного пламенем трактира. — Ты, морда эльфийская, не думай, что мы про тебя забыли. Получишь еще дубинку по самые гланды!..
Сеня помчался спасать патриархов и Рахиль, спрятанных в подвале перед началом представления, а Ваня Жомов тут же принялся реорганизовывать свой взвод в филиал пожарной дружины. Новобранцы, которых отключение солнца шокировало ничуть не меньше, чем фараоновых слуг, но присутствие грозного старшины удержало от повальной паники, заметались по двору, пытаясь отыскать какие-нибудь емкости для подачи воды к очагам возгорания.
Пока они выстраивались в цепочку, за тушение пожара взялся Горыныч. Закрутившись на месте, он на миг застывал, выстраивая головы одну над другой в направлении горящего участка стены. Над пламенем тут же появлялась фиолетовая полусфера, и погребенный под ней огонь сразу затухал. Попов застыл, удивленно глядя на эти трюки Ахтармерза, да так и не двинулся с места, пока Горыныч не рухнул на землю без сил. Правда, успев потушить большую часть пламени.
— Все, не могу, — просипел он. — Энергия кончилась и теперь пару часов не восстановится.
— Как ты это сделал? — удивленно поинтересовался Андрюша у трехглавой керосинки, оказавшейся к тому же еще и огнетушителем.
— Так мы этот трюк с первого класса на ОБЖ проходим, — самодовольно проговорил тот. — Просто создаешь над огнем энергетический колпак, не пропускающий внутрь кислорода. Пламя выедает…
— Все, дальше я и сам знаю, — перебил его Попов. — Ладно, лежи. Подзаряжайся, батарейка самоходная, — а затем бросился помогать Рабиновичу.
Остатки пожара потушили новобранцы. Причем в этот раз они обошлись без ценных указаний Жомова, не имевшего опыта борьбы с огнем. К тому моменту, когда Рабинович с Андрюшей вытащили наполовину задохнувшихся в дыму старцев и девицу на свет божий, то бишь на его отсутствие, трактир уже не горел, и лишь кое-где на его стенах тлели угольки, впрочем, тут же нещадно уничтожавшиеся расторопными новобранцами.
— Ой, спасители вы мои, благодетели всемогущие! — завопил трактирщик, выползая во двор следом за спасенными старцами. — Век вам благодарен буду, что не позволили сжечь меня проклятым фараоновским головорезам. И за то, что солнце с неба убрали, в ноги вам поклонюсь, — менты удивленно посмотрели на него.
— А что? — в свете факелов, зажженных бойцами жомовского взвода, трактирщик выглядел просто счастливым. — Ведь если все время будет темно и нельзя будет работать, то что останется простым людям делать? Только ко мне в кабак идти.
— Ты погляди, какой проныра! Даже в вечной темноте для себя выгоду нашел, — усмехнулся Попов и хлопнул Рабиновича по плечу. — Учись, Сеня, как из всего на свете выгоду получать.
— Угу, — буркнул в ответ кинолог. — А когда народ ночью пропьет все, что при свете дня заработал, то и сам трактирщик без штанов останется, — а затем махнул рукой. — Хрен с ней, с этой торговлей. Меня больше интересует, куда этот маленький урод подевался. Или он опять смыться успел?
— Ты, блин, дятел длинноклювый, базары фильтруй! — раздался из темноты обиженный голос эльфа. — Мог бы хоть перед коллегой меня не позорить! Ментяра поганый, мать твою!..
— Перед кем? — удивился Сеня и, видимо, для того, чтобы ему было лучше видно, кто-то вновь включил солнце в качестве наружного освещения.
Поначалу все зажмурились от резкой смены света и тьмы, а когда менты смогли проморгаться, протереть глаза и осмотреться, то увидели, что маленький наглец болтается в воздухе рядом с худощавым высоким парнем с непропорционально большими руками и в роговых очках с толстыми стеклами, вдвое увеличивающими размер глаз. Парень этот, хоть и смотрел прямо на ментов, выглядел таким смущенным, что казалось, будто он сейчас бросится наутек. Жомов удивленно смерил его взглядом.
— Это что за хмырь такой? — ткнув Рабиновича кулачищем в бок, поинтересовался он. Сеня крякнул и собрался ответить такой же любезностью омоновцу, но, поскольку в это время обнимал дрожащую Рахиль, вынужден был отложить осуществление столь благих намерений.
— Извините, но я не хмырь, — выговаривая слова в нос, произнес дылда.
— Я штатный агент и куратор этой вселенной. Был подключен к координации операции по осуществлению Великого Исхода.
— Чего? — оторопел омоновец.
— А куратор это такой хмырь, который везде сует свой нос и пытается добиться своей цели, используя других людей, — пояснил догадливый Попов.
— Типа Матрешкина, что ли? — попытался уточнить Ваня.
— Не знаю, как в вашем мире это называется, а у нас для этого есть СПИД, — вместо криминалиста ответил новичок.
— У нас тоже. И что? — фыркнул Жомов. — Нашли чем гордиться.
— А разве в их вселенной уже ввели эту службу? — повернувшись к Лориэлю, растерянно поинтересовался хмырь.
— На государственном уровне нет, — доложился омоновец, опередив маленького наглеца. — Но у любой шлюхи имеется целый букет всяких гадостей в ассортименте. Если хорошо попросить, могут и СПИД для тебя организовать.
Лориэль застонал и плюхнулся на перила крыльца. Новичок удивленно переводил взгляд с одного на другого, а Рабинович просто расхохотался. Жомов уставился на друга, не понимая, что тот отыскал смешного в его словах, и Сеня, с трудом успокоившись, пояснил:
— Ванечка, у эльфов СПИД — это служба, а не болезнь!
Долговязый новичок, видя, что омоновец по-прежнему ничего не понимает, пояснил, что СПИД переводится как Служба Предупреждения Инертного Диссонанса, сотрудниками которой, то есть спидерами, они с Лориэлем и являются. В обязанности спидеров входило вмешательство в действия существ иных вселенных путем божественных откровений, вещих снов, святых знамений и прочей ерунды, дабы убедить ключевые лица отказаться от тех или иных поступков, грозящих их миру сильнейшим катаклизмом. Чем они и занимались в Египте, поскольку неудача Моисея в организации Исхода именно таким катаклизмом и являлась бы.
— То есть вы с Лориэлем коллеги? — ехидно поинтересовался Сеня, выслушав объяснения. — А что же похожи так сильно, как Арнольд с де Вито в фильме «Близнецы»? Насколько мне помнится, этот маленький летающий прыщ говорил, что большие эльфы в других службах работают.
— Ты, утконос хренов, на себя посмотри! Мать твою… — вспылил Лориэль. — Тоже мне, великан нашелся. И вообще, станешь обзываться, сейчас Нимроэля заберу, и будете свой ментовский идиотский юмор всю оставшуюся жизнь аборигенам с острова Пасхи демонстрировать.
— А мне плевать! — рявкнул Рабинович, обидевшись на «утконоса». — Уж лучше с аборигенами куковать, чем твою морду без микроскопа каждый раз рассмотреть пытаться. Твой коллега очки именно из-за этого стал носить?
— Да перестаньте вы! — прежде чем маленький эльф что-то успел ответить, неожиданно проявил благоразумие Попов. — Давайте перестанем ругаться и поговорим, как цивилизованные существа.
— Абсолютно разделяю его точку зрения! Нам давно пора прекратить мелкие междоусобицы и прийти, наконец, к разумному консенсусу между… — встрял в разговор Горыныч, но тут же замолчал, получив от Жомова по всем трем парам ушей сразу. И правильно. Нечего умничать! А Нимроэль укоризненно посмотрел на своего коллегу.
— Лориэль, давай будем сдержанней, — проговорил новичок. — Я понимаю недоверие наших друзей. Это у них профессиональное, поскольку, как я понял, они работают примерно в такой же структуре, как и мы. То есть пресекают попытки преступных элементов оказывать незаконное воздействие на ход истории. Так ведь?
— У тебя что, насморк? — вместо ответа, задал свой вопрос Рабинович.
— Нет, почему? — удивился Нимроэль.
— А какого хрена ты все время в нос говоришь? — вызывающе поинтересовался Сеня.
— А-а, вон вы про что. Так это очки тяжелые. На нос мне давят! — ответил ему новичок и, сняв очки с носа, нормальным голосом поведал ментам свою историю.
Сеня с Поповым помнили, а Ваня Жомов заново для себя узнал, что во вселенной, где жили Лориэль с Нимроэлем, на рабочие места эльфов распределяли строго в соответствии с калибром. То бишь при назначении на должность учитывались рост, вес и генеалогическое древо. Так, например, в СПИДе служили одни лишь маленькие и наглые хмыри типа Лориэля, а вот гопниками (сотрудниками Главного Отдела Пропаганды) были сплошь и рядом красавцы в полном расцвете сил.
Издревле повелось, что остальные эльфы считали спидеров отстоем и вторым сортом, поэтому в браки с ними предпочитали не вступать. Однако были и исключения. Например, мама Нимроэля, фээсбэшница по призванию, сошла с ума и влюбилась в его папу, который, соответственно, как на грех, занимался СПИДом. То, как красивая сумасшедшая эльфиня занималась детопроизводством с маленьким, вечно брюзжащим спидером, воображайте сами. Но, когда на свет появился Нимроэль, маму с папой отправили в такой параллельный мир, где в огромном океане был один-единственный остров, да и тот без источников магической энергии.
С ребенком сделать ничего было нельзя, и его отдали генетикам для определения дальнейшей судьбы. Младенец оказался слишком большим для касты спидеров и слишком уродливым для зачисления в фээсбэшники. К тому же у Нимроэля на спине росли позорные рудиментарные зачатки перепончатых крыльев, что делало невозможным его дальнейший карьерный рост. Бедного дитятю долго гоняли по интернатам и детдомам, а в итоге, когда эльф, несмотря на все старания докторов, достиг все же совершеннолетия, отправили работать спидером. А куда еще такого уродца девать прикажете?
— Вот так у меня и развился комплекс неполноценности, — совершенно обыденным голосом закончил Нимроэль свой рассказ. — Поэтому обычно я воздействую на подопечных дистанционно, используя всевозможные магические трюки, и стараюсь никогда не встречаться с подконтрольным объектом лицом к лицу.
Египтяне восприняли внезапное наступление темноты совсем по-иному. Те, кто был попьянее, просто спать завалились там, где стояли. Те, которые уже начали страдать с похмелья, решили, что опились паленого вина из Нила и заработали себе временную утрату зрения, которая, как известно, лечится новой дозой алкоголя. Ну а все прочие перепугались и, уверовав, что крокодил Сета сожрал все-таки бога Ра, с криком разбежались по домам. Менты же попросту выскочили во двор и принялись высматривать, куда подевалось солнце, закрывая глаза от отблесков пламени, щедро расточаемых в темноту горящим трактиром.
— Эй, вы, защитнички правопорядка, может быть, как-нибудь тушение пожара организуете? — раздался из темноты язвительный голос Лориэля. — Там, внутри, еще какие-то люди остались.
— Вот, блин, мать твою! — хлопнул себя по лбу Рабинович и побежал внутрь охваченного пламенем трактира. — Ты, морда эльфийская, не думай, что мы про тебя забыли. Получишь еще дубинку по самые гланды!..
Сеня помчался спасать патриархов и Рахиль, спрятанных в подвале перед началом представления, а Ваня Жомов тут же принялся реорганизовывать свой взвод в филиал пожарной дружины. Новобранцы, которых отключение солнца шокировало ничуть не меньше, чем фараоновых слуг, но присутствие грозного старшины удержало от повальной паники, заметались по двору, пытаясь отыскать какие-нибудь емкости для подачи воды к очагам возгорания.
Пока они выстраивались в цепочку, за тушение пожара взялся Горыныч. Закрутившись на месте, он на миг застывал, выстраивая головы одну над другой в направлении горящего участка стены. Над пламенем тут же появлялась фиолетовая полусфера, и погребенный под ней огонь сразу затухал. Попов застыл, удивленно глядя на эти трюки Ахтармерза, да так и не двинулся с места, пока Горыныч не рухнул на землю без сил. Правда, успев потушить большую часть пламени.
— Все, не могу, — просипел он. — Энергия кончилась и теперь пару часов не восстановится.
— Как ты это сделал? — удивленно поинтересовался Андрюша у трехглавой керосинки, оказавшейся к тому же еще и огнетушителем.
— Так мы этот трюк с первого класса на ОБЖ проходим, — самодовольно проговорил тот. — Просто создаешь над огнем энергетический колпак, не пропускающий внутрь кислорода. Пламя выедает…
— Все, дальше я и сам знаю, — перебил его Попов. — Ладно, лежи. Подзаряжайся, батарейка самоходная, — а затем бросился помогать Рабиновичу.
Остатки пожара потушили новобранцы. Причем в этот раз они обошлись без ценных указаний Жомова, не имевшего опыта борьбы с огнем. К тому моменту, когда Рабинович с Андрюшей вытащили наполовину задохнувшихся в дыму старцев и девицу на свет божий, то бишь на его отсутствие, трактир уже не горел, и лишь кое-где на его стенах тлели угольки, впрочем, тут же нещадно уничтожавшиеся расторопными новобранцами.
— Ой, спасители вы мои, благодетели всемогущие! — завопил трактирщик, выползая во двор следом за спасенными старцами. — Век вам благодарен буду, что не позволили сжечь меня проклятым фараоновским головорезам. И за то, что солнце с неба убрали, в ноги вам поклонюсь, — менты удивленно посмотрели на него.
— А что? — в свете факелов, зажженных бойцами жомовского взвода, трактирщик выглядел просто счастливым. — Ведь если все время будет темно и нельзя будет работать, то что останется простым людям делать? Только ко мне в кабак идти.
— Ты погляди, какой проныра! Даже в вечной темноте для себя выгоду нашел, — усмехнулся Попов и хлопнул Рабиновича по плечу. — Учись, Сеня, как из всего на свете выгоду получать.
— Угу, — буркнул в ответ кинолог. — А когда народ ночью пропьет все, что при свете дня заработал, то и сам трактирщик без штанов останется, — а затем махнул рукой. — Хрен с ней, с этой торговлей. Меня больше интересует, куда этот маленький урод подевался. Или он опять смыться успел?
— Ты, блин, дятел длинноклювый, базары фильтруй! — раздался из темноты обиженный голос эльфа. — Мог бы хоть перед коллегой меня не позорить! Ментяра поганый, мать твою!..
— Перед кем? — удивился Сеня и, видимо, для того, чтобы ему было лучше видно, кто-то вновь включил солнце в качестве наружного освещения.
Поначалу все зажмурились от резкой смены света и тьмы, а когда менты смогли проморгаться, протереть глаза и осмотреться, то увидели, что маленький наглец болтается в воздухе рядом с худощавым высоким парнем с непропорционально большими руками и в роговых очках с толстыми стеклами, вдвое увеличивающими размер глаз. Парень этот, хоть и смотрел прямо на ментов, выглядел таким смущенным, что казалось, будто он сейчас бросится наутек. Жомов удивленно смерил его взглядом.
— Это что за хмырь такой? — ткнув Рабиновича кулачищем в бок, поинтересовался он. Сеня крякнул и собрался ответить такой же любезностью омоновцу, но, поскольку в это время обнимал дрожащую Рахиль, вынужден был отложить осуществление столь благих намерений.
— Извините, но я не хмырь, — выговаривая слова в нос, произнес дылда.
— Я штатный агент и куратор этой вселенной. Был подключен к координации операции по осуществлению Великого Исхода.
— Чего? — оторопел омоновец.
— А куратор это такой хмырь, который везде сует свой нос и пытается добиться своей цели, используя других людей, — пояснил догадливый Попов.
— Типа Матрешкина, что ли? — попытался уточнить Ваня.
— Не знаю, как в вашем мире это называется, а у нас для этого есть СПИД, — вместо криминалиста ответил новичок.
— У нас тоже. И что? — фыркнул Жомов. — Нашли чем гордиться.
— А разве в их вселенной уже ввели эту службу? — повернувшись к Лориэлю, растерянно поинтересовался хмырь.
— На государственном уровне нет, — доложился омоновец, опередив маленького наглеца. — Но у любой шлюхи имеется целый букет всяких гадостей в ассортименте. Если хорошо попросить, могут и СПИД для тебя организовать.
Лориэль застонал и плюхнулся на перила крыльца. Новичок удивленно переводил взгляд с одного на другого, а Рабинович просто расхохотался. Жомов уставился на друга, не понимая, что тот отыскал смешного в его словах, и Сеня, с трудом успокоившись, пояснил:
— Ванечка, у эльфов СПИД — это служба, а не болезнь!
Долговязый новичок, видя, что омоновец по-прежнему ничего не понимает, пояснил, что СПИД переводится как Служба Предупреждения Инертного Диссонанса, сотрудниками которой, то есть спидерами, они с Лориэлем и являются. В обязанности спидеров входило вмешательство в действия существ иных вселенных путем божественных откровений, вещих снов, святых знамений и прочей ерунды, дабы убедить ключевые лица отказаться от тех или иных поступков, грозящих их миру сильнейшим катаклизмом. Чем они и занимались в Египте, поскольку неудача Моисея в организации Исхода именно таким катаклизмом и являлась бы.
— То есть вы с Лориэлем коллеги? — ехидно поинтересовался Сеня, выслушав объяснения. — А что же похожи так сильно, как Арнольд с де Вито в фильме «Близнецы»? Насколько мне помнится, этот маленький летающий прыщ говорил, что большие эльфы в других службах работают.
— Ты, утконос хренов, на себя посмотри! Мать твою… — вспылил Лориэль. — Тоже мне, великан нашелся. И вообще, станешь обзываться, сейчас Нимроэля заберу, и будете свой ментовский идиотский юмор всю оставшуюся жизнь аборигенам с острова Пасхи демонстрировать.
— А мне плевать! — рявкнул Рабинович, обидевшись на «утконоса». — Уж лучше с аборигенами куковать, чем твою морду без микроскопа каждый раз рассмотреть пытаться. Твой коллега очки именно из-за этого стал носить?
— Да перестаньте вы! — прежде чем маленький эльф что-то успел ответить, неожиданно проявил благоразумие Попов. — Давайте перестанем ругаться и поговорим, как цивилизованные существа.
— Абсолютно разделяю его точку зрения! Нам давно пора прекратить мелкие междоусобицы и прийти, наконец, к разумному консенсусу между… — встрял в разговор Горыныч, но тут же замолчал, получив от Жомова по всем трем парам ушей сразу. И правильно. Нечего умничать! А Нимроэль укоризненно посмотрел на своего коллегу.
— Лориэль, давай будем сдержанней, — проговорил новичок. — Я понимаю недоверие наших друзей. Это у них профессиональное, поскольку, как я понял, они работают примерно в такой же структуре, как и мы. То есть пресекают попытки преступных элементов оказывать незаконное воздействие на ход истории. Так ведь?
— У тебя что, насморк? — вместо ответа, задал свой вопрос Рабинович.
— Нет, почему? — удивился Нимроэль.
— А какого хрена ты все время в нос говоришь? — вызывающе поинтересовался Сеня.
— А-а, вон вы про что. Так это очки тяжелые. На нос мне давят! — ответил ему новичок и, сняв очки с носа, нормальным голосом поведал ментам свою историю.
Сеня с Поповым помнили, а Ваня Жомов заново для себя узнал, что во вселенной, где жили Лориэль с Нимроэлем, на рабочие места эльфов распределяли строго в соответствии с калибром. То бишь при назначении на должность учитывались рост, вес и генеалогическое древо. Так, например, в СПИДе служили одни лишь маленькие и наглые хмыри типа Лориэля, а вот гопниками (сотрудниками Главного Отдела Пропаганды) были сплошь и рядом красавцы в полном расцвете сил.
Издревле повелось, что остальные эльфы считали спидеров отстоем и вторым сортом, поэтому в браки с ними предпочитали не вступать. Однако были и исключения. Например, мама Нимроэля, фээсбэшница по призванию, сошла с ума и влюбилась в его папу, который, соответственно, как на грех, занимался СПИДом. То, как красивая сумасшедшая эльфиня занималась детопроизводством с маленьким, вечно брюзжащим спидером, воображайте сами. Но, когда на свет появился Нимроэль, маму с папой отправили в такой параллельный мир, где в огромном океане был один-единственный остров, да и тот без источников магической энергии.
С ребенком сделать ничего было нельзя, и его отдали генетикам для определения дальнейшей судьбы. Младенец оказался слишком большим для касты спидеров и слишком уродливым для зачисления в фээсбэшники. К тому же у Нимроэля на спине росли позорные рудиментарные зачатки перепончатых крыльев, что делало невозможным его дальнейший карьерный рост. Бедного дитятю долго гоняли по интернатам и детдомам, а в итоге, когда эльф, несмотря на все старания докторов, достиг все же совершеннолетия, отправили работать спидером. А куда еще такого уродца девать прикажете?
— Вот так у меня и развился комплекс неполноценности, — совершенно обыденным голосом закончил Нимроэль свой рассказ. — Поэтому обычно я воздействую на подопечных дистанционно, используя всевозможные магические трюки, и стараюсь никогда не встречаться с подконтрольным объектом лицом к лицу.