Либби тихо выругалась.
– И ты хотела меня.
– Ну и что, а теперь не хочу!
– Так ли это? – Его голос был шелковым и слегка ехидным. Он погладил ее руку снизу доверху. Она его оттолкнула.
– Будь ты проклят, Алек! Не дотрагивайся до меня.
– Я хочу дотрагиваться до тебя.
– Конечно! Все, что хочет Алек, он обязательно получает! Не так ли?
Его губы скривила горькая улыбка.
– Ну, далеко не все!
– Тебе часто отказывали? – Либби не стала дожидаться ответа и тут же продолжила: – Что ж, хорошо. Тогда это не будет для тебя такой уж неожиданностью.
– Будь благоразумна, Либ.
– Я вполне благоразумна, Алек. Будь на этот раз благоразумен сам. Тебя не было в моей жизни восемь лет. Ты был коротким мигом, не более того. Жизнь Сэма прошла без тебя. Зачем ты мне нужен теперь? Что из этого может выйти хорошего?
– Он узнает своего отца!
Либби покачала головой.
– Я не уверена, что из этого выйдет что-нибудь путное.
– Либби!
Она упрямо покачала головой.
– Не уверена!
– Ну ладно, Либби. Не думаешь же ты, что я возьму и уйду, только мельком взглянув на родного сына.
– Именно так я и думаю.
– Я не могу так поступить.
– Тогда что ты намерен делать, Алек? Попытаешься отнять его у меня? – Она бросила это с вызовом, после чего воцарилась мертвая тишина. Она посмотрела на него с ужасом. – Ты не сможешь забрать его у меня, – сказала она, не в силах унять отчаяние в голосе.
Что делать? Будь он проклят, этот Алек Блэншард! Со всей своей силой и славой. Наверняка считает, что может получить все, что захочет. Даже ее сына.
Алек снова вздохнул, запустив пальцы в волосы.
– Я еще не решил, что буду делать. Но как-то действовать я собираюсь.
Он переминался с ноги на ногу, не скрывая, что явно нервничает.
Она сжала кулаки.
– Я не дам тебе сделать ни одного шага, Алек!
Его испугала ее угроза.
– Либби, ради всего святого, успокойся.
– Успокоиться? Ты говоришь о том, чтобы забрать у меня моего ребенка, и советуешь мне успокоиться!
– Я не говорил об этом. Это ты говоришь.
– Ты не сказал, что не сделаешь этого.
Он закрыл глаза.
– И не скажу. Не проси меня. Я не уйду из его жизни. Ни теперь. Ни когда-либо.
– Алек…
Он непреклонно покачал головой.
– Нет. Мы все уладим.
Он двинулся к двери, как будто собирался уходить.
– Я не позволю тебе давить на меня, Алек. Тебе не удастся получить все, чего только захочется! Я…
Он резко обернулся и посмотрел ей в лицо.
– Поговорим об этом позже, когда к тебе вернется рассудок.
– Я вполне себя контролирую!
– Сомневаюсь. – Он нажал на ручку двери. Либби пошла следом.
– Алек!
– Не сейчас, Либ. Ты хотела, чтобы я ушел, так я ухожу. Пока.
– Навсегда, – настаивала она. – Ты нам не нужен. Мы обойдемся и без тебя.
Он отпустил ручку двери и подошел к ней, взяв ее руки в свои, и повернул таким образом, чтобы вынудить ее посмотреть ему прямо в глаза.
– Но я без тебя не обойдусь, Либби. Я серьезно. Без вас обоих. Так что я еще вернусь.
Восемь лет тому назад, если бы Алек Блэншард сказал ей, что хочет ее, и посмотрел на нее своим властным взглядом, Либби была бы на седьмом небе.
Довольно. Теперь всю ночь она обдумывала его слова, переживая их снова и снова, изучая и анализируя. Теперь она знала, что чувствует: подозрение. И страх.
Она прекрасно понимала, что, несмотря на все его решительные слова, ему нужна не она.
Ему был нужен Сэм.
И это было на самом деле так. Она видела это по его глазам, по тому, с какой грустной улыбкой он смотрел на мальчика, с каким нежным любопытством. И с жадностью. Больше всего с жадностью.
Но что он имел в виду, говоря, что ему нужны они оба? Не мог же он после стольких лет влюбиться в нее! Ну, может, видел в ней партнера в постели. Они, безусловно, очень подходили тогда друг другу, вспоминала Либби, и у нее загорелись щеки. Но он не любил ее. Оставил ее ради Марго, и его последние слова: «Можешь быть уверена, я забуду тебя» – не были словами мужчины, который любит по-настоящему.
Нет, если он и хочет ее теперь, то только потому, что когда-то с ней было приятно поваляться в сене, и потому, что через нее открывался сейчас доступ к Сэму.
Ей захотелось убежать. Интуиция подсказывала ей забыть о всех своих обязательствах перед профессором Дитрихом, забыть обо всем и, схватив Сэма в охапку, бежать поскорее подальше отсюда.
Но здравый смысл победил интуицию. Она хорошо знала Алека. Он будет преследовать ее до конца света, если ему что-то будет от нее нужно.
Бегство не спасет ее от Алека. Если она хочет спасти Сэма, она должна выстоять.
Ухаживания Алека Блэншарда не будут продолжаться долго; подумала она с горечью. У нее уже был опыт.
Не может же он оставаться на Харбор-Айленде всегда; как режиссер он пользовался большим успехом в своем бизнесе. Конечно, он приехал сюда ненадолго, так что его отъезд – это вопрос нескольких дней.
Но если он собирается провести здесь лето, им с Сэмом желательно уехать первыми. В Айове ее тылы будут лучше обеспечены. У нее будет моральная поддержка семьи и друзей.
Но это не решало ее ближайшую проблему. Ей надо было немедленно обдумать, как быть с приглашением Сэма, чтобы Алек присоединился к их сегодняшней рыбалке. Что будет, если Алек на самом деле откроется ему?
Неужели он, упаси Боже, скажет Сэму, что он его отец?
Внезапно она решила снова поговорить с ним.
Она пробежала по улице и свернула за угол к дому Мэдди.
– Ты не знаешь, где живет Алек? – набросилась она на Мэдди, не успев войти в дверь.
Мэдди раскрыла глаза от удивления, но не стала задавать вопросов, а просто быстро протараторила адрес.
– Спасибо. – Либби сразу же выскочила за дверь.
– Может быть, хочешь воспользоваться моим телефоном? – крикнула ей вслед Мэдди. Но Либби только тряхнула головой. Она воспользуется общественным. Она не хотела, чтобы этот разговор, даже часть его, состоялся у Мэдди посреди кухни.
Трубку снял Луис, двоюродный брат Мэдди, и Либби попросила к телефону Алека.
– Кто его спрашивает?
Либби запнулась, но все же назвала имя. Она не заметила, чтобы Луис удивился, и вслед за этим к телефону подошел Алек. Вот он не мог скрыть своего удивления.
– Либби?
– Я… я просто хотела сказать, Алек, если ты… если ты пойдешь с Лайманом сегодня ловить рыбу… если ты будешь разговаривать с Сэмом, ты… не смей говорить ему.
Он не стал притворяться, что не понял, о чем она.
– Тогда сама скажи.
– Нет… не теперь. Он не поймет.
– Именно сейчас он поймет лучше всего.
– Я не могу, Алек. Не сейчас!
– Когда?
– Я… я не знаю.
– Скоро.
– Увидим.
– Тебе все равно придется сказать ему рано дай поздно, Либби.
Она не отвечала, и ее молчание было красноречивее любых слов. Он вздохнул.
– Будь благоразумной, Либби.
– Я стараюсь. Я не хотела, не хотела, чтобы ты был здесь!
– Что мы хотим и что мы имеем – это две разные вещи, – сказал Алек с горечью.
– Откуда тебе знать?
– Поверь мне, Либби. Я знаю. – Воцарилась долгая пауза. Потом он сказал: – Хорошо. Я не скажу ему. Пока.
– Спасибо.
– Но я жду, что ты это сделаешь сама.
– Ммм.
– Чего ты боишься, Либ?
Тебя, хотелось ей завопить. Я боюсь тебя. Ты перевернул мою жизнь восемь лет назад. Я боюсь, что это может случиться и с Сэмом. Но ничего этого она не произнесла; Только вяло сказала:
– Я скажу ему, когда найду нужным, Алек.
– Сделай это, – сказал он. – Или я это сделаю сам.
Его слова не вызывали сомнения у Либби. И она также была вынуждена позволить Сэму с ним встречаться. Ей вряд ли удалось бы спрятать его:
Алек всегда сможет его легко найти. И если бы ей даже вздумалось держать его под замком, она не смогла бы найти вескую причину, чтобы объяснить Сэму, почему не выпускает его из дома.
Разумеется, ей не хотелось, чтобы сын подумал, что между ней и Алеком есть нечто большее, чем казалось. Она понимала, что, если поднимет шум, ей придется рассказать ему об Алеке.
Либби не была к этому готова. Ну ничего, придет время, когда она будет чувствовать себя в безопасности, надежно. Когда они вернутся домой, она выйдет замуж за Майкла.
Тогда она скажет ему об Алеке. Но не сейчас. Только не сейчас. Она даже представить себе не могла, как это сделать.
Было бы совсем иначе, если бы Алек знал о существовании сына с самого начала. Тогда Сэм вырос бы, зная о своем отце и понимая, почему его родители живут врозь.
Но прошло семь с половиной лет, в течение которых он ни о чем не догадывался. Семь с половиной лет она растила Сэма одна, потому что Алек не захотел ничего знать. Теперь он не имел никакого права вламываться в их жизнь.
Сэм ее сын, не Алека. Ее право, а не его, решать, когда позволить Сэму узнать правду о том, кто является его отцом.
Кроме того, он еще такой маленький. И ничего не знает о боли, которую могут причинять друг другу взрослые. У него еще будет время узнать это.
Она увидела, как мальчик выходит с Артуром, радостно махая ей руками, и, взяв себя в руки, постаралась выглядеть спокойной, пока он не скроется за пригорком. Только тогда глубоко вздохнула, прикусила губу и отправилась брать интервью у кухарки одного из отелей.
Кларе было далеко за семьдесят, язычок она имела острый и хранила в запасе множество всяких историй. Женщины сидели на пороге ее дома, и, пока Клара рассказывала, Либби слушала как зачарованная, от души радуясь, что собеседница отвлекает ее от мыслей об Алеке и Сэме. Она бы так и слушала до тех пор, пока не вернется Лайман с мальчиками, но Клара вдруг начала зевать.
– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказала старая женщина с улыбкой. – Я совсем тебя замучила.
– Можно мне прийти еще?
Клара похлопала ее по коленке.
– В любое время.
Не успела она выйти от Клары, как услыхала за своей спиной шаги и голос, произнесший с американским акцентом:
– Простите меня.
Либби обернулась и увидела молодого человека, не старше ее самой. Он направился прямо к ней с широкой улыбкой на лице, и она замедлила шаг.
– Уэйн Максвел, – представился он, протягивая руку.
– Либби Портмэн.
Он усмехнулся.
– Так ты тоже американка. Какой жур?
– Жур?
– Журнал. Ты разве не репортер?
Либби отрицательно покачала головой. Уэйн недоверчиво посмотрел на нее.
– Прости за ошибку, но я не знаю здесь всех. – Он говорил извиняющимся и несколько удивленным тоном.
Либби улыбнулась и покачала головой.
– Честное слово, я не репортер.
– Но ты записывала на магнитофон эту старую женщину. А вчера я видел тебя на пристани, когда ты разговаривала с рыбаками.
– Я занимаюсь научными исследованиями.
Он рассмеялся.
– Похоже, мы все этим занимаемся. Блэншард, черт побери, тоже часть твоих исследований, не так ли?
Либби онемела.
– Блэншард?
– Ну ладно, не притворяйся, – прогремел Уэйн. – Можешь водить за нос кого угодно, но не меня. Мы можем помогать друг другу.
Либби снова покачала головой.
– Я студентка выпускного курса из Айовы. Собираю устные истории для дипломной работы. – Она протянула свой блокнот. – Смотри.
Он взял блокнот и пробежался глазами по исписанным страницам, потом пожал плечами, жалобно улыбнулся и вернул ей блокнот.
– Что ж, будь я проклят. Ты на самом деле здесь не для того, чтобы преследовать по пятам знаменитого режиссера.
– Нет, – сказала она, а про себя подумала: «Не твоего ума дело». Уэйн усмехнулся.
– Отлично. Значит, между нами нет никакой конкуренции. Можно угостить тебя чашечкой кофе?
Поблизости кафе не оказалось, а Либби не хотелось, чтобы он обращался с нею смелее, чем если бы она была конкурентом. Впрочем, он казался вполне милым. И поскольку он не имел представления, какое отношение она имеет к Алеку, ничего плохого не будет, если она немного с ним поболтает.
Они продолжали идти рядом, пока не добрались до бакалейной лавки, где Уэйн купил им обоим по банке содовой. После чего они вместе отправились к пристани.
Уэйн разоткровенничался.
– Я здесь с прошлого воскресенья, – сообщил он. – Пытался получить интервью у самого Блэншарда. Он меня, конечно, не принял.
– Почему?
Уэйн пожал плечами и уселся на неструганые доски.
– Не любит прессу наш мистер Блэншард. «Слишком пронырливая», – говорит. «Жизнь – это личное дело. Сосредоточьтесь на моих фильмах», – говорит.
Либби уселась рядом, пристально вглядываясь в водную гладь, в надежде увидеть лодку Лаймана-
– Разве это не типично?
– Может быть, – сказал Уэйн. – Вероятно, причина в смерти его жены. Либби нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– С ней был еще репортер – вез ее на машине, – когда случилась катастрофа. Его звали Джерри Корсон. Они направлялись в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Блэншардом. Подозреваю, что Корсон вытянул из Марго целую серию эксклюзивов. – Уэйн покачал головой. – Блэншард наверняка считает его отчасти виновным.
Вполне возможно, подумала Либби. Она снова вспомнила реакцию Алека на смерть Клайва Джилберта. Как он тогда винил себя…
– С тех. пор он не общается с прессой. – Уэйн вздохнул. – Прошел почти год. Вот было бы здорово узнать о нем какую-нибудь историю!
Он бы получил ее на блюдечке, подумала Либби, если бы увидел Сэма и Алека вместе. Она как раз допила свою содовую, когда увидела, что приближается лодка Лаймана.
– Спасибо за воду. Было приятно познакомиться.
Уэйн тоже поднялся на ноги.
– Пожалуйста. Куда ты сейчас?
– У меня еще одно интервью по теме моей работы. Хочешь пойти со мной? – Ей хотелось, чтобы он согласился, и она обрадовалась, когда он зашагал рядом.
Можно только гадать, сидит ли в лодке Алек. Скоро она это узнает. В любом случае Либби надеялась, что Алек не нарушит данного слова и будет держать язык за зубами.
– Твой друг ездил с нами, – бодро объявил Сэм, когда вернулся домой к ужину, загорелый и улыбающийся.
Либби застыла с половником в руке.
– Мой друг? – машинально повторила она.
– Алек, – сказал Сэм. – Парень, который приходил к нам вчера. И Джулиет тоже.
Либби кивнула; у нее отлегло от души. Он ничего не сказал.
– Дочка Алека?
– Ага. – Сэм взобрался на табуретку и стал отламывать кусочки свежеиспеченного хлеба, который всегда приносила Мэдди.
Капля супа выплеснулась на стол, когда Либби поставила кастрюлю.
– Она… хорошенькая?
Сэм пожал плечами.
– Нормальная. Все время молчала. Просто висела на нем, представляешь?
Как ее мать, подумала Либби. Оба раза, когда она видела Марго в обществе Алека до свадьбы, та цеплялась за его руку, липла как банный лист. Алек, разумеется, не возражал.
– Правда? – сказала она рассеянно, потом переменила тему: – Ты что-нибудь поймал?
Сэм быстро затараторил:
– Много! Лайман помог мне почистить. Он говорит, можно заморозить.
После ужина они именно этим и занялись под непрерывную болтовню Сэма о школе, о рыбалке, об Артуре, а Либби мысленно задавала сыну тысячу вопросов о том, что делал Алек, что он говорил и что Сэм думает о нем.
Она не проронила ни слова. Если бы Сэм поднял эту тему сам – другое дело. Спрашивать мальчика она не собиралась.
– Джулиет совсем не неженка. Она насаживала на крючок наживку, как ее научил Лайман, – сказал он с удивлением в голосе. – Но Алеку пришлось помогать ей тянуть удочку.
Либби вспомнилось, как когда-то Алек делал это для нее. Они ловили на удочки, как показывал Лайман. Какая только рыба не плыла в тот день к Алеку, тогда как Либби сидела без улова и размышляла о том, что он наверняка знает какой-то секрет рыбной ловли. Правда, ее это мало волновало. Хотелось просто быть с ним рядом, смотреть на него, говорить с ним, слушать его.
Потом вдруг ее поплавок резко дернулся.
– Я поймала, – сказала она безразличным тоном.
– Вытаскивай. – Алек в это время был занят своей собственной рыбой.
Либби принялась тянуть, но удочка только гнулась у нее в руке. Она с ужасом продолжала тянуть, кусая губы.
– Наверное, это кит, – сквозь зубы проворчала она.
Алек вытащил маленького морского окуня и засмеялся.
– Не сомневаюсь, Либ.
Она пыхтела. Руки заболели. Удочка вот-вот готова была сломаться.
– Тебе помочь?
Сначала она сопротивлялась – не хватало еще, чтобы Алек посчитал ее неумехой. Она изо всех сил боролась с добычей, стараясь победить. Лодка отчаянно закачалась. И тогда Алек забеспокоился всерьез.
– Она и впрямь кажется большой, – согласился он.
– Да уж! – процедила Либби.
– Хочешь с ней немного поиграть?
– Что ты имеешь в виду?
– Ослабь леску. Дай ей немножко поплавать. Утоми ее. А потом тяни снова.
– Ослабить удочку? – Она уставилась на него так, словно он ляпнул неслыханную глупость. – Сдаться, проделав такую работу?
Он усмехнулся.
– Иногда приходится. Это единственный способ заполучить улов.
Либби это не убедило. Но в конце концов она отдала ему удочку. Он ослабил леску, дал рыбе уйти, затем потянул ее назад, решительно, терпеливо, упорно; сантиметр за сантиметром, перехватывая удочку руками, Алек подтащил рыбу к лодке.
И когда она показалась на поверхности, они пристально поглядели вниз на семифутового детеныша акулы.
– Ну что, отпускаем? – Алек кивнул на лежащий на дне лодки нож.
Либби кивнула и подала ему его. Он отрезал леску и выпустил рыбу.
– Сколько усилий, и все зря, – сказала она, наблюдая, как рыбина уходит в глубину.
Но Алек покачал головой и потер болевшие руки.
– Нет, не зря. Это вызов. – Он обернулся к ней, глаза его сияли. – Я люблю бросать вызов.
Не это ли сейчас предпринимает Алек? Может быть, вмешательство в их с Сэмом жизнь он рассматривает именно как вызов?
Не развлекается ли он, пытаясь поймать на этот раз их обоих на удочку?
На следующий день случилось такое, что подтвердило опасения Либби. Перепечатывая свои заметки, она прислушивалась одним ухом, не вернулся ли из школы Сэм. Внезапно услыхала стук в дверь и увидела на пороге Мэдди с конвертом цвета слоновой кости в руке. На конверте было написано ее имя и имя Сэма четким почерком, несомненно принадлежавшим Алеку.
Только однажды она видела, как он пишет, но этого раза оказалось достаточно. Она почувствовала, как мурашки пробежали по спине.
Запыхавшийся Сэм, прибежавший из школы, смотрел на нее широко раскрытыми от любопытства глазами.
– От кого оно? От Майкла?
– Нет.
Она молча прочитала короткое письмо. Не может ли она с Сэмом поужинать с ним и его. дочерью следующим вечером?
– От кого? – настаивал Сэм.
– Это от Алека Блэншарда, – сказала она безразличным тоном.
Сэм заинтригованно помигал.
– Зачем он нам пишет? Ведь может просто прийти и поговорить с нами, правда?
– Правда, – согласилась Либби. Но она знала, что Алек не придет. Так гораздо изысканнее. И куда труднее отказать.
– Что он хочет? – спросил Сэм.
– Он… приглашает нас с тобой на ужин.
– Чудно! Я смогу увидеть сад Джулиет.
– Решение принимаю я, Сэм, – сказала она строго.
От ее тона у Сэма округлились глаза. Либби виновато вздохнула. Она никогда не разговаривала с ним так, а уж обыкновенное приглашение на ужин тем более не давало для этого повода. Однако подобные приглашения не были такими уж невинными, как могло показаться.
Она терялась в догадках, что собирается сделать Алек, если они не примут приглашение, но больше всего пугало то, что произойдет, если они все-таки пойдут. У нее до сих пор не выработался иммунитет против Алека; он все еще властвовал над ее сердцем, которое мог заставить колотиться в груди с неистовой силой.
Она не сомневалась в том, что он это понимает.
Алек использовал все и всех для достижения своих целей. Либби не желала пополнить собой список его побед.
– У нее есть домик на дереве, – сказал Сэм. – Ужасно хочется туда взобраться. – Затем, как бы поняв, что нельзя так давить, добавил: – Пойду поиграю с Артуром, – и исчез за калиткой.
– Что собираешься делать? – спросила Мэдди, глядя мальчику вслед.
Либби прикрыла глаза, покачивая головой.
– Если не пойдешь, он поймет, что ты его боишься.
– Боюсь.
– Он знает?
– Нет. – Во всяком случае, она на это надеялась.
Мэдди пожала широкими плечами.
– Тогда зачем тебе нужно, чтобы он понял?
Либби вздохнула.
– Думаю, ты права.
– Чего он добивается?
– Ты о приглашении?
– Да.
– Он говорит, я нужна ему, – сказала Либби вялым голосом.
Мэдди задумалась над ее словами.
– А тебе он нужен?
– Нет!
Пожилая женщина некоторое время молча смотрела на нее, не зная, спорить ли ей с этим утверждением. В конце концов она решилась высказаться.
– Лучше тебе с ним не связываться, – сказала она.
– Понимаю.
Как просто, слишком просто – снова безумно влюбиться в Алека Блэншарда и вкусить то, что однажды уже познала… Нет! Это ужасно! Надо быть сильной, бодрой, неунывающей и хранить верность Майклу, Мэдди развела руками.
– Тогда покажи ему. Тебе надо проявить твердость. Ради себя и ради мальчика.
– Знаю, – вздохнула Либби. – А это значит, надо идти. Не так ли?
– Да, так.
– Что ж, ты права.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– И ты хотела меня.
– Ну и что, а теперь не хочу!
– Так ли это? – Его голос был шелковым и слегка ехидным. Он погладил ее руку снизу доверху. Она его оттолкнула.
– Будь ты проклят, Алек! Не дотрагивайся до меня.
– Я хочу дотрагиваться до тебя.
– Конечно! Все, что хочет Алек, он обязательно получает! Не так ли?
Его губы скривила горькая улыбка.
– Ну, далеко не все!
– Тебе часто отказывали? – Либби не стала дожидаться ответа и тут же продолжила: – Что ж, хорошо. Тогда это не будет для тебя такой уж неожиданностью.
– Будь благоразумна, Либ.
– Я вполне благоразумна, Алек. Будь на этот раз благоразумен сам. Тебя не было в моей жизни восемь лет. Ты был коротким мигом, не более того. Жизнь Сэма прошла без тебя. Зачем ты мне нужен теперь? Что из этого может выйти хорошего?
– Он узнает своего отца!
Либби покачала головой.
– Я не уверена, что из этого выйдет что-нибудь путное.
– Либби!
Она упрямо покачала головой.
– Не уверена!
– Ну ладно, Либби. Не думаешь же ты, что я возьму и уйду, только мельком взглянув на родного сына.
– Именно так я и думаю.
– Я не могу так поступить.
– Тогда что ты намерен делать, Алек? Попытаешься отнять его у меня? – Она бросила это с вызовом, после чего воцарилась мертвая тишина. Она посмотрела на него с ужасом. – Ты не сможешь забрать его у меня, – сказала она, не в силах унять отчаяние в голосе.
Что делать? Будь он проклят, этот Алек Блэншард! Со всей своей силой и славой. Наверняка считает, что может получить все, что захочет. Даже ее сына.
Алек снова вздохнул, запустив пальцы в волосы.
– Я еще не решил, что буду делать. Но как-то действовать я собираюсь.
Он переминался с ноги на ногу, не скрывая, что явно нервничает.
Она сжала кулаки.
– Я не дам тебе сделать ни одного шага, Алек!
Его испугала ее угроза.
– Либби, ради всего святого, успокойся.
– Успокоиться? Ты говоришь о том, чтобы забрать у меня моего ребенка, и советуешь мне успокоиться!
– Я не говорил об этом. Это ты говоришь.
– Ты не сказал, что не сделаешь этого.
Он закрыл глаза.
– И не скажу. Не проси меня. Я не уйду из его жизни. Ни теперь. Ни когда-либо.
– Алек…
Он непреклонно покачал головой.
– Нет. Мы все уладим.
Он двинулся к двери, как будто собирался уходить.
– Я не позволю тебе давить на меня, Алек. Тебе не удастся получить все, чего только захочется! Я…
Он резко обернулся и посмотрел ей в лицо.
– Поговорим об этом позже, когда к тебе вернется рассудок.
– Я вполне себя контролирую!
– Сомневаюсь. – Он нажал на ручку двери. Либби пошла следом.
– Алек!
– Не сейчас, Либ. Ты хотела, чтобы я ушел, так я ухожу. Пока.
– Навсегда, – настаивала она. – Ты нам не нужен. Мы обойдемся и без тебя.
Он отпустил ручку двери и подошел к ней, взяв ее руки в свои, и повернул таким образом, чтобы вынудить ее посмотреть ему прямо в глаза.
– Но я без тебя не обойдусь, Либби. Я серьезно. Без вас обоих. Так что я еще вернусь.
* * *
Она опять была в том же состоянии, как и много лет назад, только тогда она радостно грезила по ночам, а сейчас ее мучили кошмары.Восемь лет тому назад, если бы Алек Блэншард сказал ей, что хочет ее, и посмотрел на нее своим властным взглядом, Либби была бы на седьмом небе.
Довольно. Теперь всю ночь она обдумывала его слова, переживая их снова и снова, изучая и анализируя. Теперь она знала, что чувствует: подозрение. И страх.
Она прекрасно понимала, что, несмотря на все его решительные слова, ему нужна не она.
Ему был нужен Сэм.
И это было на самом деле так. Она видела это по его глазам, по тому, с какой грустной улыбкой он смотрел на мальчика, с каким нежным любопытством. И с жадностью. Больше всего с жадностью.
Но что он имел в виду, говоря, что ему нужны они оба? Не мог же он после стольких лет влюбиться в нее! Ну, может, видел в ней партнера в постели. Они, безусловно, очень подходили тогда друг другу, вспоминала Либби, и у нее загорелись щеки. Но он не любил ее. Оставил ее ради Марго, и его последние слова: «Можешь быть уверена, я забуду тебя» – не были словами мужчины, который любит по-настоящему.
Нет, если он и хочет ее теперь, то только потому, что когда-то с ней было приятно поваляться в сене, и потому, что через нее открывался сейчас доступ к Сэму.
Ей захотелось убежать. Интуиция подсказывала ей забыть о всех своих обязательствах перед профессором Дитрихом, забыть обо всем и, схватив Сэма в охапку, бежать поскорее подальше отсюда.
Но здравый смысл победил интуицию. Она хорошо знала Алека. Он будет преследовать ее до конца света, если ему что-то будет от нее нужно.
Бегство не спасет ее от Алека. Если она хочет спасти Сэма, она должна выстоять.
Ухаживания Алека Блэншарда не будут продолжаться долго; подумала она с горечью. У нее уже был опыт.
Не может же он оставаться на Харбор-Айленде всегда; как режиссер он пользовался большим успехом в своем бизнесе. Конечно, он приехал сюда ненадолго, так что его отъезд – это вопрос нескольких дней.
Но если он собирается провести здесь лето, им с Сэмом желательно уехать первыми. В Айове ее тылы будут лучше обеспечены. У нее будет моральная поддержка семьи и друзей.
Но это не решало ее ближайшую проблему. Ей надо было немедленно обдумать, как быть с приглашением Сэма, чтобы Алек присоединился к их сегодняшней рыбалке. Что будет, если Алек на самом деле откроется ему?
Неужели он, упаси Боже, скажет Сэму, что он его отец?
Внезапно она решила снова поговорить с ним.
Она пробежала по улице и свернула за угол к дому Мэдди.
– Ты не знаешь, где живет Алек? – набросилась она на Мэдди, не успев войти в дверь.
Мэдди раскрыла глаза от удивления, но не стала задавать вопросов, а просто быстро протараторила адрес.
– Спасибо. – Либби сразу же выскочила за дверь.
– Может быть, хочешь воспользоваться моим телефоном? – крикнула ей вслед Мэдди. Но Либби только тряхнула головой. Она воспользуется общественным. Она не хотела, чтобы этот разговор, даже часть его, состоялся у Мэдди посреди кухни.
Трубку снял Луис, двоюродный брат Мэдди, и Либби попросила к телефону Алека.
– Кто его спрашивает?
Либби запнулась, но все же назвала имя. Она не заметила, чтобы Луис удивился, и вслед за этим к телефону подошел Алек. Вот он не мог скрыть своего удивления.
– Либби?
– Я… я просто хотела сказать, Алек, если ты… если ты пойдешь с Лайманом сегодня ловить рыбу… если ты будешь разговаривать с Сэмом, ты… не смей говорить ему.
Он не стал притворяться, что не понял, о чем она.
– Тогда сама скажи.
– Нет… не теперь. Он не поймет.
– Именно сейчас он поймет лучше всего.
– Я не могу, Алек. Не сейчас!
– Когда?
– Я… я не знаю.
– Скоро.
– Увидим.
– Тебе все равно придется сказать ему рано дай поздно, Либби.
Она не отвечала, и ее молчание было красноречивее любых слов. Он вздохнул.
– Будь благоразумной, Либби.
– Я стараюсь. Я не хотела, не хотела, чтобы ты был здесь!
– Что мы хотим и что мы имеем – это две разные вещи, – сказал Алек с горечью.
– Откуда тебе знать?
– Поверь мне, Либби. Я знаю. – Воцарилась долгая пауза. Потом он сказал: – Хорошо. Я не скажу ему. Пока.
– Спасибо.
– Но я жду, что ты это сделаешь сама.
– Ммм.
– Чего ты боишься, Либ?
Тебя, хотелось ей завопить. Я боюсь тебя. Ты перевернул мою жизнь восемь лет назад. Я боюсь, что это может случиться и с Сэмом. Но ничего этого она не произнесла; Только вяло сказала:
– Я скажу ему, когда найду нужным, Алек.
– Сделай это, – сказал он. – Или я это сделаю сам.
Его слова не вызывали сомнения у Либби. И она также была вынуждена позволить Сэму с ним встречаться. Ей вряд ли удалось бы спрятать его:
Алек всегда сможет его легко найти. И если бы ей даже вздумалось держать его под замком, она не смогла бы найти вескую причину, чтобы объяснить Сэму, почему не выпускает его из дома.
Разумеется, ей не хотелось, чтобы сын подумал, что между ней и Алеком есть нечто большее, чем казалось. Она понимала, что, если поднимет шум, ей придется рассказать ему об Алеке.
Либби не была к этому готова. Ну ничего, придет время, когда она будет чувствовать себя в безопасности, надежно. Когда они вернутся домой, она выйдет замуж за Майкла.
Тогда она скажет ему об Алеке. Но не сейчас. Только не сейчас. Она даже представить себе не могла, как это сделать.
Было бы совсем иначе, если бы Алек знал о существовании сына с самого начала. Тогда Сэм вырос бы, зная о своем отце и понимая, почему его родители живут врозь.
Но прошло семь с половиной лет, в течение которых он ни о чем не догадывался. Семь с половиной лет она растила Сэма одна, потому что Алек не захотел ничего знать. Теперь он не имел никакого права вламываться в их жизнь.
Сэм ее сын, не Алека. Ее право, а не его, решать, когда позволить Сэму узнать правду о том, кто является его отцом.
Кроме того, он еще такой маленький. И ничего не знает о боли, которую могут причинять друг другу взрослые. У него еще будет время узнать это.
Она увидела, как мальчик выходит с Артуром, радостно махая ей руками, и, взяв себя в руки, постаралась выглядеть спокойной, пока он не скроется за пригорком. Только тогда глубоко вздохнула, прикусила губу и отправилась брать интервью у кухарки одного из отелей.
Кларе было далеко за семьдесят, язычок она имела острый и хранила в запасе множество всяких историй. Женщины сидели на пороге ее дома, и, пока Клара рассказывала, Либби слушала как зачарованная, от души радуясь, что собеседница отвлекает ее от мыслей об Алеке и Сэме. Она бы так и слушала до тех пор, пока не вернется Лайман с мальчиками, но Клара вдруг начала зевать.
– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказала старая женщина с улыбкой. – Я совсем тебя замучила.
– Можно мне прийти еще?
Клара похлопала ее по коленке.
– В любое время.
Не успела она выйти от Клары, как услыхала за своей спиной шаги и голос, произнесший с американским акцентом:
– Простите меня.
Либби обернулась и увидела молодого человека, не старше ее самой. Он направился прямо к ней с широкой улыбкой на лице, и она замедлила шаг.
– Уэйн Максвел, – представился он, протягивая руку.
– Либби Портмэн.
Он усмехнулся.
– Так ты тоже американка. Какой жур?
– Жур?
– Журнал. Ты разве не репортер?
Либби отрицательно покачала головой. Уэйн недоверчиво посмотрел на нее.
– Прости за ошибку, но я не знаю здесь всех. – Он говорил извиняющимся и несколько удивленным тоном.
Либби улыбнулась и покачала головой.
– Честное слово, я не репортер.
– Но ты записывала на магнитофон эту старую женщину. А вчера я видел тебя на пристани, когда ты разговаривала с рыбаками.
– Я занимаюсь научными исследованиями.
Он рассмеялся.
– Похоже, мы все этим занимаемся. Блэншард, черт побери, тоже часть твоих исследований, не так ли?
Либби онемела.
– Блэншард?
– Ну ладно, не притворяйся, – прогремел Уэйн. – Можешь водить за нос кого угодно, но не меня. Мы можем помогать друг другу.
Либби снова покачала головой.
– Я студентка выпускного курса из Айовы. Собираю устные истории для дипломной работы. – Она протянула свой блокнот. – Смотри.
Он взял блокнот и пробежался глазами по исписанным страницам, потом пожал плечами, жалобно улыбнулся и вернул ей блокнот.
– Что ж, будь я проклят. Ты на самом деле здесь не для того, чтобы преследовать по пятам знаменитого режиссера.
– Нет, – сказала она, а про себя подумала: «Не твоего ума дело». Уэйн усмехнулся.
– Отлично. Значит, между нами нет никакой конкуренции. Можно угостить тебя чашечкой кофе?
Поблизости кафе не оказалось, а Либби не хотелось, чтобы он обращался с нею смелее, чем если бы она была конкурентом. Впрочем, он казался вполне милым. И поскольку он не имел представления, какое отношение она имеет к Алеку, ничего плохого не будет, если она немного с ним поболтает.
Они продолжали идти рядом, пока не добрались до бакалейной лавки, где Уэйн купил им обоим по банке содовой. После чего они вместе отправились к пристани.
Уэйн разоткровенничался.
– Я здесь с прошлого воскресенья, – сообщил он. – Пытался получить интервью у самого Блэншарда. Он меня, конечно, не принял.
– Почему?
Уэйн пожал плечами и уселся на неструганые доски.
– Не любит прессу наш мистер Блэншард. «Слишком пронырливая», – говорит. «Жизнь – это личное дело. Сосредоточьтесь на моих фильмах», – говорит.
Либби уселась рядом, пристально вглядываясь в водную гладь, в надежде увидеть лодку Лаймана-
– Разве это не типично?
– Может быть, – сказал Уэйн. – Вероятно, причина в смерти его жены. Либби нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– С ней был еще репортер – вез ее на машине, – когда случилась катастрофа. Его звали Джерри Корсон. Они направлялись в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Блэншардом. Подозреваю, что Корсон вытянул из Марго целую серию эксклюзивов. – Уэйн покачал головой. – Блэншард наверняка считает его отчасти виновным.
Вполне возможно, подумала Либби. Она снова вспомнила реакцию Алека на смерть Клайва Джилберта. Как он тогда винил себя…
– С тех. пор он не общается с прессой. – Уэйн вздохнул. – Прошел почти год. Вот было бы здорово узнать о нем какую-нибудь историю!
Он бы получил ее на блюдечке, подумала Либби, если бы увидел Сэма и Алека вместе. Она как раз допила свою содовую, когда увидела, что приближается лодка Лаймана.
– Спасибо за воду. Было приятно познакомиться.
Уэйн тоже поднялся на ноги.
– Пожалуйста. Куда ты сейчас?
– У меня еще одно интервью по теме моей работы. Хочешь пойти со мной? – Ей хотелось, чтобы он согласился, и она обрадовалась, когда он зашагал рядом.
Можно только гадать, сидит ли в лодке Алек. Скоро она это узнает. В любом случае Либби надеялась, что Алек не нарушит данного слова и будет держать язык за зубами.
– Твой друг ездил с нами, – бодро объявил Сэм, когда вернулся домой к ужину, загорелый и улыбающийся.
Либби застыла с половником в руке.
– Мой друг? – машинально повторила она.
– Алек, – сказал Сэм. – Парень, который приходил к нам вчера. И Джулиет тоже.
Либби кивнула; у нее отлегло от души. Он ничего не сказал.
– Дочка Алека?
– Ага. – Сэм взобрался на табуретку и стал отламывать кусочки свежеиспеченного хлеба, который всегда приносила Мэдди.
Капля супа выплеснулась на стол, когда Либби поставила кастрюлю.
– Она… хорошенькая?
Сэм пожал плечами.
– Нормальная. Все время молчала. Просто висела на нем, представляешь?
Как ее мать, подумала Либби. Оба раза, когда она видела Марго в обществе Алека до свадьбы, та цеплялась за его руку, липла как банный лист. Алек, разумеется, не возражал.
– Правда? – сказала она рассеянно, потом переменила тему: – Ты что-нибудь поймал?
Сэм быстро затараторил:
– Много! Лайман помог мне почистить. Он говорит, можно заморозить.
После ужина они именно этим и занялись под непрерывную болтовню Сэма о школе, о рыбалке, об Артуре, а Либби мысленно задавала сыну тысячу вопросов о том, что делал Алек, что он говорил и что Сэм думает о нем.
Она не проронила ни слова. Если бы Сэм поднял эту тему сам – другое дело. Спрашивать мальчика она не собиралась.
– Джулиет совсем не неженка. Она насаживала на крючок наживку, как ее научил Лайман, – сказал он с удивлением в голосе. – Но Алеку пришлось помогать ей тянуть удочку.
Либби вспомнилось, как когда-то Алек делал это для нее. Они ловили на удочки, как показывал Лайман. Какая только рыба не плыла в тот день к Алеку, тогда как Либби сидела без улова и размышляла о том, что он наверняка знает какой-то секрет рыбной ловли. Правда, ее это мало волновало. Хотелось просто быть с ним рядом, смотреть на него, говорить с ним, слушать его.
Потом вдруг ее поплавок резко дернулся.
– Я поймала, – сказала она безразличным тоном.
– Вытаскивай. – Алек в это время был занят своей собственной рыбой.
Либби принялась тянуть, но удочка только гнулась у нее в руке. Она с ужасом продолжала тянуть, кусая губы.
– Наверное, это кит, – сквозь зубы проворчала она.
Алек вытащил маленького морского окуня и засмеялся.
– Не сомневаюсь, Либ.
Она пыхтела. Руки заболели. Удочка вот-вот готова была сломаться.
– Тебе помочь?
Сначала она сопротивлялась – не хватало еще, чтобы Алек посчитал ее неумехой. Она изо всех сил боролась с добычей, стараясь победить. Лодка отчаянно закачалась. И тогда Алек забеспокоился всерьез.
– Она и впрямь кажется большой, – согласился он.
– Да уж! – процедила Либби.
– Хочешь с ней немного поиграть?
– Что ты имеешь в виду?
– Ослабь леску. Дай ей немножко поплавать. Утоми ее. А потом тяни снова.
– Ослабить удочку? – Она уставилась на него так, словно он ляпнул неслыханную глупость. – Сдаться, проделав такую работу?
Он усмехнулся.
– Иногда приходится. Это единственный способ заполучить улов.
Либби это не убедило. Но в конце концов она отдала ему удочку. Он ослабил леску, дал рыбе уйти, затем потянул ее назад, решительно, терпеливо, упорно; сантиметр за сантиметром, перехватывая удочку руками, Алек подтащил рыбу к лодке.
И когда она показалась на поверхности, они пристально поглядели вниз на семифутового детеныша акулы.
– Ну что, отпускаем? – Алек кивнул на лежащий на дне лодки нож.
Либби кивнула и подала ему его. Он отрезал леску и выпустил рыбу.
– Сколько усилий, и все зря, – сказала она, наблюдая, как рыбина уходит в глубину.
Но Алек покачал головой и потер болевшие руки.
– Нет, не зря. Это вызов. – Он обернулся к ней, глаза его сияли. – Я люблю бросать вызов.
Не это ли сейчас предпринимает Алек? Может быть, вмешательство в их с Сэмом жизнь он рассматривает именно как вызов?
Не развлекается ли он, пытаясь поймать на этот раз их обоих на удочку?
На следующий день случилось такое, что подтвердило опасения Либби. Перепечатывая свои заметки, она прислушивалась одним ухом, не вернулся ли из школы Сэм. Внезапно услыхала стук в дверь и увидела на пороге Мэдди с конвертом цвета слоновой кости в руке. На конверте было написано ее имя и имя Сэма четким почерком, несомненно принадлежавшим Алеку.
Только однажды она видела, как он пишет, но этого раза оказалось достаточно. Она почувствовала, как мурашки пробежали по спине.
Запыхавшийся Сэм, прибежавший из школы, смотрел на нее широко раскрытыми от любопытства глазами.
– От кого оно? От Майкла?
– Нет.
Она молча прочитала короткое письмо. Не может ли она с Сэмом поужинать с ним и его. дочерью следующим вечером?
– От кого? – настаивал Сэм.
– Это от Алека Блэншарда, – сказала она безразличным тоном.
Сэм заинтригованно помигал.
– Зачем он нам пишет? Ведь может просто прийти и поговорить с нами, правда?
– Правда, – согласилась Либби. Но она знала, что Алек не придет. Так гораздо изысканнее. И куда труднее отказать.
– Что он хочет? – спросил Сэм.
– Он… приглашает нас с тобой на ужин.
– Чудно! Я смогу увидеть сад Джулиет.
– Решение принимаю я, Сэм, – сказала она строго.
От ее тона у Сэма округлились глаза. Либби виновато вздохнула. Она никогда не разговаривала с ним так, а уж обыкновенное приглашение на ужин тем более не давало для этого повода. Однако подобные приглашения не были такими уж невинными, как могло показаться.
Она терялась в догадках, что собирается сделать Алек, если они не примут приглашение, но больше всего пугало то, что произойдет, если они все-таки пойдут. У нее до сих пор не выработался иммунитет против Алека; он все еще властвовал над ее сердцем, которое мог заставить колотиться в груди с неистовой силой.
Она не сомневалась в том, что он это понимает.
Алек использовал все и всех для достижения своих целей. Либби не желала пополнить собой список его побед.
– У нее есть домик на дереве, – сказал Сэм. – Ужасно хочется туда взобраться. – Затем, как бы поняв, что нельзя так давить, добавил: – Пойду поиграю с Артуром, – и исчез за калиткой.
– Что собираешься делать? – спросила Мэдди, глядя мальчику вслед.
Либби прикрыла глаза, покачивая головой.
– Если не пойдешь, он поймет, что ты его боишься.
– Боюсь.
– Он знает?
– Нет. – Во всяком случае, она на это надеялась.
Мэдди пожала широкими плечами.
– Тогда зачем тебе нужно, чтобы он понял?
Либби вздохнула.
– Думаю, ты права.
– Чего он добивается?
– Ты о приглашении?
– Да.
– Он говорит, я нужна ему, – сказала Либби вялым голосом.
Мэдди задумалась над ее словами.
– А тебе он нужен?
– Нет!
Пожилая женщина некоторое время молча смотрела на нее, не зная, спорить ли ей с этим утверждением. В конце концов она решилась высказаться.
– Лучше тебе с ним не связываться, – сказала она.
– Понимаю.
Как просто, слишком просто – снова безумно влюбиться в Алека Блэншарда и вкусить то, что однажды уже познала… Нет! Это ужасно! Надо быть сильной, бодрой, неунывающей и хранить верность Майклу, Мэдди развела руками.
– Тогда покажи ему. Тебе надо проявить твердость. Ради себя и ради мальчика.
– Знаю, – вздохнула Либби. – А это значит, надо идти. Не так ли?
– Да, так.
– Что ж, ты права.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– А я уж думал, мы не пойдем, – признался Сэм.
Они шли по дороге к фамильному дому Алека. Мальчик удивился, когда Либби сообщила ему о своем согласии, но вид у него был чрезвычайно довольный.
Либби размышляла над тем, как доставить сынишке побольше радости и вместе с тем не поощрять дружбы между ним и Алеком. Однако ничего путного ей в голову не приходило.
– Долг вежливости, – произнесла она, стараясь говорить как можно безразличнее.
– Он тебе не нравится, правда? Я имею в виду Алека.
Либби остановилась и пристально посмотрела на сына.
– Алек мне вполне нравится.
– Не похоже. Ты ему не улыбаешься так, как Майклу. Ты даже не смотришь на него.
– Он не Майкл, Сэм.
Сэм пнул ногой камешек и стал смотреть, как он катится.
– Ты его давно знаешь?
– Да.
– Ты ему нравишься.
Либби споткнулась от неожиданности.
– Конечно, я ему нравлюсь, – сказала она раздраженно.
– Я имею в виду – так же, как ты нравишься Майклу.
Она остановилась и пристально посмотрела на него.
– Откуда ты знаешь?
Сэм был само простодушие.
– Знаю. Он задавал массу вопросов.
– Каких таких вопросов? – спросила Либби. Сэм пожал плечами.
– Ну, где мы живем, что ты делаешь, счастливы ли мы, нравится ли тебе то, чем ты занимаешься? Как будто ему все интересно, особенно «счастливы ли мы». А что, если он тоже хочет жениться на тебе?
– Я не собираюсь выходить замуж за Алека Блэншарда, Сэм. Я выхожу замуж за Майкла.
От ее горячности у Сэма округлились глаза. Но потом он снова пожал плечами, стараясь принять ее ответ как данность.
– Мне тоже нравится Майкл, – заверил он и подцепил другой камень носком, продолжая шагать по дороге.
Либби следила за ним, взволнованная больше, чем когда-либо. По мере того как они приближались к дому Алека, с видом на деревья и бирюзовый океан, ее нервы, и без того натянутые, как струны рояля, напрягались все больше и больше.
Сейчас она могла бы найти миллион причин, почему им не следовало сюда приходить. По сравнению с ними желание доказать, что она не боится больше влияния на себя Алека, казалось ничтожным.
Поздно… Дорога плавно поворачивала, и в конце за поворотом Либби увидела дом Блэншардов, выглядывающий из-за монолитного причудливого забора. На заборе сидела маленькая белокурая девочка.
В тот момент, когда девочка увидела их, она радостно замахала Сэму, потом отвернулась и стала неистово вопить:
– Идут! Папа! Папа, они идут!
Либби бессознательно замедлила шаг. Сэм без всяких колебаний помчался навстречу новой подружке. Не успел он добежать до забора, как девочка спрыгнула вниз, калитка открылась и появился Алек.
На нем были синие с белым парусиновые шорты и расстегнутая белая рубашка с короткими рукавами. Темные волосы были еще влажные после душа, а щеки более гладкие и румяные, чем обычно, как будто он только что побрился. Высокий, стройный, загорелый, он был убийственно хорош собой. Глядя прямо на Либби, он улыбался, и, что хуже всего, один только взгляд на него заставлял ее сердце неистово колотиться в груди.
Полная решимости оставаться спокойной и уверенной в себе, Либби старалась остудить свой пыл.
Алек потрепал Сэма по волосам, но при этом не сводил глаз с Либби. Когда она подошла ближе, он протянул ей руку.
– Ты пришла. – Хрипловатый голос звучал на удивление ласково.
Либби ожидала, что он будет злорадствовать, и уже готовилась дать отпор. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она позволила ему взять себя за руку и сказала с намеренно вежливой улыбкой:
– Спасибо, что ты нас пригласил. Это очень мило с твоей стороны.
– При чем тут «мило»? – сказал Алек, растягивая слова, и Либби почувствовала, что его минутная растерянность исчезла.
Калитка захлопнулась за ней со зловещим щелчком. Она в панике дернулась, готовая броситься наутек. Но вырвать руку, которую Алек продолжал крепко держать, не удалось.
Они шли по дороге к фамильному дому Алека. Мальчик удивился, когда Либби сообщила ему о своем согласии, но вид у него был чрезвычайно довольный.
Либби размышляла над тем, как доставить сынишке побольше радости и вместе с тем не поощрять дружбы между ним и Алеком. Однако ничего путного ей в голову не приходило.
– Долг вежливости, – произнесла она, стараясь говорить как можно безразличнее.
– Он тебе не нравится, правда? Я имею в виду Алека.
Либби остановилась и пристально посмотрела на сына.
– Алек мне вполне нравится.
– Не похоже. Ты ему не улыбаешься так, как Майклу. Ты даже не смотришь на него.
– Он не Майкл, Сэм.
Сэм пнул ногой камешек и стал смотреть, как он катится.
– Ты его давно знаешь?
– Да.
– Ты ему нравишься.
Либби споткнулась от неожиданности.
– Конечно, я ему нравлюсь, – сказала она раздраженно.
– Я имею в виду – так же, как ты нравишься Майклу.
Она остановилась и пристально посмотрела на него.
– Откуда ты знаешь?
Сэм был само простодушие.
– Знаю. Он задавал массу вопросов.
– Каких таких вопросов? – спросила Либби. Сэм пожал плечами.
– Ну, где мы живем, что ты делаешь, счастливы ли мы, нравится ли тебе то, чем ты занимаешься? Как будто ему все интересно, особенно «счастливы ли мы». А что, если он тоже хочет жениться на тебе?
– Я не собираюсь выходить замуж за Алека Блэншарда, Сэм. Я выхожу замуж за Майкла.
От ее горячности у Сэма округлились глаза. Но потом он снова пожал плечами, стараясь принять ее ответ как данность.
– Мне тоже нравится Майкл, – заверил он и подцепил другой камень носком, продолжая шагать по дороге.
Либби следила за ним, взволнованная больше, чем когда-либо. По мере того как они приближались к дому Алека, с видом на деревья и бирюзовый океан, ее нервы, и без того натянутые, как струны рояля, напрягались все больше и больше.
Сейчас она могла бы найти миллион причин, почему им не следовало сюда приходить. По сравнению с ними желание доказать, что она не боится больше влияния на себя Алека, казалось ничтожным.
Поздно… Дорога плавно поворачивала, и в конце за поворотом Либби увидела дом Блэншардов, выглядывающий из-за монолитного причудливого забора. На заборе сидела маленькая белокурая девочка.
В тот момент, когда девочка увидела их, она радостно замахала Сэму, потом отвернулась и стала неистово вопить:
– Идут! Папа! Папа, они идут!
Либби бессознательно замедлила шаг. Сэм без всяких колебаний помчался навстречу новой подружке. Не успел он добежать до забора, как девочка спрыгнула вниз, калитка открылась и появился Алек.
На нем были синие с белым парусиновые шорты и расстегнутая белая рубашка с короткими рукавами. Темные волосы были еще влажные после душа, а щеки более гладкие и румяные, чем обычно, как будто он только что побрился. Высокий, стройный, загорелый, он был убийственно хорош собой. Глядя прямо на Либби, он улыбался, и, что хуже всего, один только взгляд на него заставлял ее сердце неистово колотиться в груди.
Полная решимости оставаться спокойной и уверенной в себе, Либби старалась остудить свой пыл.
Алек потрепал Сэма по волосам, но при этом не сводил глаз с Либби. Когда она подошла ближе, он протянул ей руку.
– Ты пришла. – Хрипловатый голос звучал на удивление ласково.
Либби ожидала, что он будет злорадствовать, и уже готовилась дать отпор. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она позволила ему взять себя за руку и сказала с намеренно вежливой улыбкой:
– Спасибо, что ты нас пригласил. Это очень мило с твоей стороны.
– При чем тут «мило»? – сказал Алек, растягивая слова, и Либби почувствовала, что его минутная растерянность исчезла.
Калитка захлопнулась за ней со зловещим щелчком. Она в панике дернулась, готовая броситься наутек. Но вырвать руку, которую Алек продолжал крепко держать, не удалось.