Макалистер Энн. В кольце твоих рук

   – И что ты собираешься теперь делать? Бежать к нему с докладом? – Ее голос был полон презрения.
   Шейн скрипнул зубами. Его палец задергался.
   Она фыркнула и вскинула голову.
   – Ах, да. Я забыла, – высокомерно добавила она. – Ты же хотел поговорить. Так давай. Говори.
   Шейн Николс знал, что такое вызов. И не было вызова, на который он не смог бы ответить.
   – Поздно разговаривать, – сказал он. – Слишком поздно.
   Он схватил ее, взвалил себе на плечо и потащил к грузовику.

Вторая глава

   – Какого…!
   Но Шейн не слушал. Он не обращал внимания на ее негодующие вопли, на ее кулаки, стучащие по его спине, на ее яростные пинки (кроме одного, угодившего в самое чувствительное место), и просто продолжал идти.
   Поддерживая ее за задницу поврежденной рукой, он распахнул другой рукой дверь грузовика, затем втолкнул девушку вовнутрь и свалил в кузов. Он перевел дыхание, увернулся от удара по голове и навалился на дверь, пытаясь ее закрыть.
   – Выпусти меня отсюда! Эй! Ты! Выпусти меня! – Она колотила в дверь с такой силой, что та просто ходила ходуном.
   Кляня на чем свет стоит свой больной палец, Шейн дергал ручку, пытаясь запереть дверь.
   – Ты, козел! Открой дверь!
   Теперь уже ходуном ходил весь грузовик.
   Шейн через силу усмехнулся.
   – Ни за что на свете!
   Наступила тишина, как будто Милли не ожидала услышать его ответ и растерялась от неожиданности. Затем, прекратив раскачивать машину, она произнесла более спокойным голосом:
   – Выпусти меня.
   – Нет.
   – Почему нет? Чего ты добиваешься? Ты не можешь сделать это! – Спокойствие быстро ее покинуло.
   – Уже сделал.
   – Ты не можешь! Я должна работать! Я еще не закончила.
   – Ты закончила.
   – Цветы…!
   – Какое значение имеют цветы, если свадьбы не будет?
   Наступила мертвая тишина.
   Шейн улыбнулся, позволив ей осмыслить этот факт. Он ждал, все еще улыбаясь. Молчание затянулось.
   Затем:
   – Как это свадьбы не будет?
   – Разве не ясно? – ответил он жизнерадостно. – Свадьба не может состояться без невесты.
   Теперь тишина стала полной и абсолютной. Что ж, по крайней мере, удалось заткнуть ей глотку, – с удовлетворением подумал Шейн.
   – Не будет… свадьбы? – еле слышно переспросила Милли.
   Шейн на мгновение засомневался, услышав ее слабый голос, но быстро взял себя в руки, вспомнив горе Кэша и ее огорченный взгляд ему вслед.
   Черт, ведь это именно то, чего ей хочется! Просто она не может сделать это сама. Ни она, ни Кэш не способны помочь себе.
   Только у Шейна хватило духу навести порядок в этом бардаке.
   – Никакой свадьбы, – твердо сказал он. – Это ради твоего же блага.
   – Моего блага?
   Шейн был уверен, что в ее голосе слышалось недоверие… и что-то еще… волнение? испуг? Он решил не придавать значения.
   В конце концов, что она понимает? У нее же хватило дурости собраться под венец с неподходящим мужчиной!
   – Твоего блага, – подтвердил он. – А теперь посиди смирно, дорогуша. Ни о чем не беспокойся, а я выкачу эту железяку на дорогу.
   Он направился к кабине.
   – Подожди! – заорала Милли.
   Шейн остановился.
   – Что еще?
   Ее слова звучали приглушенно, доносясь сквозь пластиковые стенки кузова.
   – Ты серьезно? Ты не выпустишь меня, пока свадьба не закончится?
   В ее голосе все еще чувствовалось волнение, но сейчас к нему добавился оттенок надежды. Шейн решил, что она наконец-то образумилась.
   Пора бы. Только вот…
   – Свадьбы не будет. Помнишь?
   – Ах, да. – Ее голос слегка дрогнул. – Я забыла.
   Шейн широко раскрыл глаза. Судя по всему, умом она не блещет. Видимо, Кэшу нравились ее волосы и глаза, а вовсе не интеллект.
   Что ж, для некоторых женщин… таких как она… и этого достаточно.
   Нечего об этом думать, – одернул себя Шейн. Он глубоко вздохнул.
   – Просто сядь на одну из этих коек и отдыхай.
   – Отдыхать? Когда меня похитили?
   – Тебя не похитили. Считай, что ты… – он запнулся, подбирая верное слово, – в командировке.
   – В командировке? – Сколько сомнения можно вложить в одно единственное слово.
   – Что-то вроде. – Шейн сгорбился под ударами ветра. – Я не собираюсь торчать тут под чертовым бураном и спорить с тобой. Выкуп за тебя мне не нужен, как ты могла догадаться. Так что просто сиди и не мешай.

* * *

   И куда теперь ехать?
   Не каждый день Шейну приходилось похищать женщин. Поскольку он не собирался делать этого до того самого мгновения, когда Милли осмелилась бросить ему вызов, он понятия не имел, куда ее везти.
   Вряд ли имеет смысл тащить ее к Мэйсу и Дженни.
   Его братец – человек покладистый. Но после того, как Шейн объяснит, почему ему пришлось везти подружку Кэша в запертом кузове, вряд ли Мэйс примет его с распростертыми объятиями. И Дженни наверняка решит, что он подает детям плохой пример.
   Что из этого следует?
   Он не может отвезти ее в мотель. Стоит только отвернуться, как она тут же бросится к телефону и вызовет подмогу.
   Но и разъезжать вместе с ней по округе он не может. Только не в такую погоду.
   Шейн не знал, сколько еще он сможет просидеть за рулем. Снегопад был таким сильным, что когда Шейн выбрался на окраину Ливингстона и направился на север в долину, дорога была еле видна.
   Нужно найти место, где можно спрятать Милли до дня свадьбы, и добраться туда как можно скорее.
   Блуждая взглядом по едва различимым вдали предгорьям, он вспомнил про хижину.
   Принадлежала она Таггарту Джонсу. Но Таггарт был добрейшей души человеком. Он не обидится, если Шейн займет его хижину на время.
   Множество людей пользовались этой развалюхой на протяжении долгих лет. Мэйс и Дженни провели там медовый месяц. Мэйс возвращался туда в прошлом году, когда был в дурном настроении и пытался убедить себя, что Дженни без него будет лучше. Таггарт и сам пользовался хижиной после своей первой женитьбы. И Джед МакКолл, еще один друг Мэйса, жил в ней со своим племянником еще то того, как женился на дочке старика Джемисона и переехал на соседнее ранчо. А еще Мэйс говорил, что брат тестя Ноа жил в ней какое-то время. Следовательно, – решил Шейн, – она доступна любому, кто в ней нуждается.
   Даже похи… то есть, командированной девушке.
   Он не думал, что кто-то сейчас живет в ней. А как только они туда приедут, никто их не побеспокоит. Не сможет побеспокоить!
   Там нет телефона. Нет мощеной дороги. Оттуда невозможно будет сбежать, после того как Шейн выведет из строя грузовик. И вряд ли кому-то придет в голову искать там пропавшую невесту.
   Шейн набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, радуясь такому замечательному решению. Кэш просто не поверит, когда вернется и обнаружит дожидающуюся его Милли.
   Видите? Есть дела, которые способен провернуть даже парень с больным пальцем!

* * *

   Такого они не ожидали.
   К тому времени, когда Шейн отыскал дорогу, снега намело дальше некуда. Остановившись, чтобы открыть ворота, Шейн всерьез испугался, что не сможет сдвинуться с места. Но новые покрышки, купленные осенью, стоили потраченных на них денег, и четырехколесный привод, которым Шейн почти не пользовался в своих поездках, себя оправдал.
   Но все равно ему понадобилось больше часа, чтобы преодолеть участок, на который в хорошую погоду ушло бы не более пятнадцати минут. Однажды он чуть не свалился в кювет. Дважды пришлось отъезжать назад и взбираться на холм с разгона.
   Один раз ему удалось. Второй раз – нет. Они почти добрались до места, когда удача его покинула.
   Шейну пришлось остановится на середине склона и подняться пешком, чтоб убедиться, что он движется по дороге. Как только он вышел из машины, резкий порыв ветра швырнул ему в лицо охапку снега, словно пытаясь ослепить. Сгорбившись, Шейн засунул больную руку подмышку и полез вверх. Сзади доносился стук в окошко.
   Опустив голову и надвинув шляпу как можно ниже, Шейн, не обращая внимания на стук, побрел навстречу ветру. Поднявшись на вершину горы, он уже начал склоняться к мысли, что ему стоило выбрать в качестве убежища более доступное место. Он подумывал о том, чтобы вернуться.
   Один взгляд назад развеял эту идею. Грузовик был еле виден. Ветер почти замел проложенную им колею. Дорога позади машины различалась ничуть не лучше, чем впереди.
   Шейн отвернулся и начал рассматривать то, что можно было увидеть вокруг. Большей частью пейзаж представлял собой сплошную белизну. Различив вдали несколько деревьев, Шейн попытался прикинуть, как относительно них проходит дорога. Сообразив, он повернулся и двинулся в обратный путь.
   Милли прильнула лицом к стеклу. Она застучала снова.
   Шейн покачал головой. Сейчас не время спорить.
   Она что-то сказала, но ее голос был заглушен порывами ветра.
   Шейн снова покачал головой. Он остановился не для того, чтобы разговаривать. Через полчаса эта дорога станет непроходимой. Черт, может, она уже непроходима.
   Он влез в кабину, повернул ключ зажигания, прошептал молитву, опустил ногу на педаль газа и осторожно нажал, чтобы сдвинуться с места.
   Он сдвинулся. Настолько, что боком заехал в кювет.
   – Проклятье!
   Шейну не надо было вылезать из машины, чтобы понять: сам он на дорогу не выберется. Даже если будет рыть снег несколько часов напролет. А он не может рыть несколько часов. Потому что палец болит.
   Он шепотом выругался.
   Стук в окно позади заставил его подскочить от неожиданности. Он вздохнул. Теперь у них есть целая вечность на разговоры.
   Шейн вылез наружу и направился к кузову.
   – Что?
   – Мне нужно в туалет.
   Он мрачно улыбнулся и обвел рукой белый пейзаж.
   – Чувствуй себя как дома.
   Милли вспыхнула.
   – Ты хочешь сказать, что мы застряли?
   Шейн нахмурился.
   – Это временно.
   – Как и мое похищение?
   Шейн снова сгорбился под особенно сильным порывом ветра. Это не так, – убеждал он себя, вопреки обвиняющему взгляду ее ясных ореховых глаз.
   – Вот именно, – грубо ответил он. Черт, уже угрызения совести начинаются. Она еще спасибо ему скажет. Разве он не спас ее от самой себя? Он ведь не виноват, что снег такой сильный.
   – Идем, – сказал Шейн. – Мы сможем дойти пешком. В хижине есть ванная комната.
   Милли выпрыгнула из кузова, встала рядом с ним по колено в снегу, и осмотрелась по сторонам.
   – В какой хижине?
   – Вон там. Над дорогой, – рассеянно ответил Шейн.
   Она посмотрела на падающий снег.
   – Какой дорогой?
   Шейн скрипнул зубами.
   – Идем. Я покажу. – Он взял ее здоровой рукой за локоть и подтолкнул в нужном направлении.
   – А в этой хижине есть обогреватель?
   – Да.
   Естественно, он был сломан. А еще, как выяснил Шейн, когда они наконец доковыляли до дома, не было воды. Поэтому туалет не работал.
   Он сможет починить и то, и другое. Но пока…
   – За домом был старый туалет.
   – За домом? – Милли смотрела на Шейна широко раскрытыми глазами.
   Он раздраженно пожал плечами.
   – Я все починю. А пока привыкай к тому, что есть. Прости, что это не четырехзвездочный отель. Я не догадался приехать сюда и все подготовить. Видишь ли, я ведь не планировал это!
   В ее огромных глазах появилось неописуемое выражение простодушия и насмешки.
   – Никогда бы не подумала.

* * *

   Он не мог зажечь спичку одной только левой рукой. Видит Бог, он пытался.
   Шейн чиркал, чиркал снова и снова. Тяжело было просто достать спичку из дурацкого коробка. Затем он никак не мог царапнуть ею под нужным углом. Спички ломались, с них сдиралась сера. Наконец, одна из них загорелась, но тут же была погашена ворвавшимся в дверь сквозняком, когда Милли вернулась из туалета.
   – Черт побери! – Весь пол был засыпан спичками.
   Милли ошеломленно взглянула сначала на Шейна, сидящего на полу у камина, затем на спички, затем на его забинтованную руку.
   – Что случилось?
   Шейн знал, что спрашивает она не про спички.
   – Долго рассказывать.
   Она многозначительно взглянула в окно на бушующий за стеклом буран, и стряхнула с одежды слой снега.
   – По-моему, времени у нас более чем достаточно. Итак, я повторяю, что случилось?
   – Я оторвал себе большой палец.
   У Милли отвисла челюсть.
   – Нарочно?
   – Конечно, нет! Я помогал девушке выгрузить вещи из трейлера, а трос оборвался, и лошадь испугалась, и мне зажало палец, и… – Он пожал плечами. Такого рода ранения вряд ли способны вызвать сочувствие.
   Объяснение было принято.
   – Ты участвовал в родео вместе с Кэшем. – Затем, снова взглянув на его повязку, Милли добавила, – Это ужасно.
   – Ага. Но я подобрал его. И мне снова его пришили. – Шейн отвернулся и начал мучить очередную спичку.
   – Ты его подобрал? Твой палец?
   А что еще оставалось делать?
   – Да, а что?
   Милли пожала плечами, а затем протянула руку.
   – Дай сюда. – Она присела рядом с ним, отобрала у него коробок и решительно выхватила спичку. – Вот значит, что мы зажигаем? – Она кивнула в сторону щепок и скомканной бумаги, лежащей в камине.
   – Я думал, это поможет быстро обогреть дом. – Шейн поморщился, сообразив, что свалял дурака. – А затем я собирался выйти наружу и разобраться с топливным баком.
   Милли чиркнула спичкой, спрятав ее в ладони, поднесла к камину и подожгла бумагу. Пламя занялось, перекинулось на поленья, припасенные кем-то загодя, начало разгораться.
   Стало чуть теплее. Милли уселась на пятки и протянула руки к огню. Затем глубоко вздохнула и с улыбкой повернулась к Шейну.
   – У нас получилось.
   – Ага.
   Но Шейн и без того согрелся, и огонь был не при чем. Внутри у него разгорался настоящий пожар. И все из-за ее улыбки.
   Он понял, почему Кэш рад оказаться у нее под каблуком. Она умела так взглянуть на человека, что тому хотелось улыбнуться. Хотелось дышать полной грудью. От ее взгляда маленькие волоски на теле вставали дыбом. И много чего еще происходило.
   Кэш, – напомнил себе Шейн. – Она принадлежит Кэшу.
   Он встал.
   – Спасибо.
   – Пожалуйста, – ответила Милли, по-видимому, не заметив его чисто мужскую реакцию. Она откинула назад волосы и, все так же улыбаясь, глядела на него.
   Шейну вдруг захотелось, чтобы она не делала этого. Не трогала волосы. Не улыбалась. Не смотрела.
   Он попятился и, заплетающейся походкой, бросился к двери.
   – Пойду проверю бак с горючим.
   – Если понадобится спичка, позови меня, – откликнулась Милли.
   Ни за что на свете, милая.

* * *

   Спичка Шейну не понадобилась.
   Ни для того, чтобы отыскать топливный бак. Ни для того, чтобы согреться. Благодаря постоянной реакции своего тела на присутствие Милли, ему было достаточно тепло!
   Шейн без проблем починил вентиль подачи топлива. Но все равно остался снаружи, разговаривая сам с собой, напоминая себе, что не должен посягать на девушку, принадлежащую другому.
   Никогда. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах.
   Только когда он возьмет ситуацию под контроль, когда поймет, что сумеет относиться к Милли с полнейшим безразличием, когда будет уверен, что сможет не обращать на нее внимания, только тогда он вернется в дом.
   Шейн нагнулся, чтобы осмотреть обогреватель, и обнаружил, что нужна еще одна спичка, чтобы зажечь фитиль.
   – Черт!
   – Вот. – Он вздрогнул при звуке голоса Милли и, повернувшись, увидел, что она склонилась к нему и протягивает зажженную спичку. – Я это сделаю.
   Она была так близко, что Шейн мог чувствовать щекой ее дыхание. Его тело тут же забыло все размышления о безразличном отношении. Шейн собрался с духом и повернул переключатель.
   Милли зажгла фитиль, но отодвигаться не стала. Осталась там же, где и была. Ее волосы скользнули по плечу Шейна. Ее колено касалось его ноги. Наверное, она могла даже слышать биение его сердца.
   Убедившись, что вырабатывается достаточно напряжения, Шейн снова повернул переключатель. Фитиль продолжал гореть.
   Милли радостно улыбнулась.
   – Получилось!
   Шейн был об этом другого мнения. Он отшатнулся и буквально бросился к термостату, установив его на самый высокий уровень… хотя лично ему тепла было вполне достаточно!
   – А мы не включим водонагреватель, раз мы здесь?
   – Конечно, – выдавил Шейн. – Почему бы нет?
   Он хотел сказать: «Не дыши мне в ухо!» Он хотел сказать: «Убирайся. Я сделаю это сам.» Но он не мог сказать такое, и знал, что не может.
   Поэтому они проделали это вместе.
   Когда фитиль остался гореть, Милли наградила Шейна очередной своей улыбкой. На этот раз Шейн заранее собрался с духом.
   Помогло. Но не очень.
   Шейн надеялся, что станет полегче, когда она снимет куртку. Но нет. Шейн смотрел, не отрываясь, как она идет к камину, потягивается и запрокидывает голову, выставляя напоказ свою длинную шею. Ее глаза прикрыты. Ее волосы струятся по спине, капли растаявшего снега стекают по волосам и с шипением падают в камин. Ее соски торчат сквозь мягкую темно-зеленую шерсть свитера, словно напрашиваясь на ласку, на прикосновение.
   Ласку Кэша.
   – Я пошел, – буркнул Шейн.
   Ее глаза распахнулись.
   – Куда?
   – Не насовсем, – быстро пояснил он. – К грузовику. Чтобы… забрать вещи.
   – Хочешь, я схожу с тобой?
   – Нет! Ты останешься здесь. Грейся. – Он только сейчас заметил, что на ней не сапоги, а ботинки. – Почему ты не сказала? – спросил он, взглядом указывая на ее ноги. – Я бы тебя нес. Ты… явно одета не для…
   – Командировки? – подсказала Милли, с улыбкой изогнув бровь.
   Шейн почувствовал себя круглым идиотом.
   – Это ради твоего же блага, – промямлил он.
   – Да, – ответила она, – так и есть.
   Шейн моргнул.
   – Ты так считаешь?
   – Конечно.
   Он неуверенно улыбнулся и перевел дух.
   – Что ж, я рад, что ты наконец поняла это. И я верну тебя домой, как обещал. Сразу, как только свадьбу отменят.
   – Ты думаешь, нам удастся выбраться отсюда?
   Их взгляды встретились. Шейну показалось, что их тянет друг к другу, словно магнитом. Ему пришлось отвернуться, чтоб только не броситься к ней через всю комнату.
   – Я сделаю все возможное, – ответил Шейн. И он никогда еще не был так уверен в правдивости своих слов.

* * *

   Возьми себя в руки, – сказал он себе. – Тебе и раньше встречались красивые девушки. Так что нечего пускать слюнки при виде этой.
   Наверное, Шейну следовало взять свой спальный мешок и заночевать где-нибудь подальше от нее. С трудом пробираясь к месту, где оставил грузовик, Шейн все еще думал о женщине, способной производить такое неизгладимое впечатление на мужчин.
   Кэш, вокруг которого вьются толпы поклонниц, хочет только ее. Майк Даттон тоже хочет ее настолько, что готов жениться.
   И Шейн… что ж, ни одна девушка так его не возбуждала с тех пор, как он окончил школу!
   Но он уже не школьник. И слава Богу.
   Ему тридцать два года. Он повидал Нью-Йорк и Сан-Франциско, и тысячу городов между ними. С тринадцати лет он проехал столько миль, что и не сосчитать. Он вырос, стал взрослым. Он не совершал явных глупостей вот уже несколько лет… или, по крайней мере, несколько месяцев.
   И сейчас не собирается.
   Может, это было слегка… необдуманно… отправить девушку Кэша в командировку, но Шейн действовал из лучших побуждений.
   Он вспомнит все эти чистые побуждения, – клялся себе Шейн, вытаскивая из кузова спальный мешок и вешая на плечо дорожную сумку.
   Он вернется в хижину и будет вести себя вежливо, прилично и холодно… как истинный джентельмен.
   Но, – подумал он, открыв дверь и увидев ее, сидящую у камина, ее длинные темные волосы, ее румяное лицо, ее смеющиеся глаза и губы, – чертовски ясно, что это будет нелегко.
   Решительно сняв перчатку, он смахнул снег с сапог и протянул руку.
   – Кажется, нас не представили друг другу. А поскольку Кэш не может почтить нас такой честью, – он смущенно улыбнулся, – придется мне сделать это за него. Я Шейн Николс.
   Она встала, пересекла комнату и, улыбаясь, ответила на рукопожатие.
   – Роза Гамильтон.
   – Очень приятно… – Он умолк, вздрогнул и нахмурился. – Роза? Но… Кэш говорил, что тебя зовут Милли.
   – Нет… не совсем. – Казалось, она чувствует себя виноватой. – Я думала, как лучше тебе сказать…
   – Сказать что?
   Она беспомощно пожала плечами.
   – Ты похитил не ту девушку.

Третья глава

   Сотрясение мозга может привести к таким последствиям.
   С годами человек теряет способность мыслить, способность сложить два плюс два, забывает значения самых простых слов. Шейн слышал об этом. Но не верил до сегодняшнего дня.
   – Что ты сказала?
   Должно быть, это результат всех его сотрясений. Это не может быть…
   – Что значит, не ту девушку?
   – Я не Милли.
   – Конечно, ты Милли!
   Что за дурацкую игру она ведет? Неужели думает, что он отвезет ее назад и обменяет на кого-то другого?
   – Нет. Это ты почему-то принял меня за Милли. – Она взглянула на него с надеждой. – Ты ее хотел украсть, – подытожила она.
   Шейн тупо смотрел на нее.
   – Я знаю, кого я хотел украсть! – крикнул он. – И, черт возьми, я говорил тебе, что никого не крал!
   – Прости. Отправил в командировку.
   Шейн кивнул.
   Но затем она покачала головой и окинула его сочувственным взглядом.
   – Итак, будем считать, что я в командировке. Но я не могу изменить себя. Я Роза. А вовсе не Милли.
   Он взглянул на нее, все еще ошеломленный ее словами, и произнес единственную вещь, о которой успел подумать.
   – Докажи.
   Она со вздохом пожала плечами. Пересекла комнату, взяла свою куртку и, порывшись в карманах, вынула кошелек. Открыла его и снова подошла к Шейну.
   – Мои водительские права.
   Естественно, на снимке была она. Ее сияющие глаза, ее убийственная улыбка, ее роскошные волосы. Кто еще умудрится выглядеть так шикарно на фотографии для водительского удостоверения?
   Затем Шейн взглянул на ее имя.
   Не Милли.
   Но и не Роза, – заметил он с радостью.
   – Тут написано, Джорджия, – ткнул он пальцем. – Джорджия Уинтроп Гамильтон.
   Она поморщилась.
   – Мое настоящее имя. Меня назвали в честь отца.
   Шейн уставился на нее.
   – Насколько мама ему позволила, – пояснила она. – Я была их единственным ребенком. Они знали, что больше детей у них не будет. Наверное, отец окрестил бы меня Джорджем, если бы осмелился. Но мама настояла на Джорджии. А сама называла Розой.
   – А откуда мне знать, что она не называла тебя Милли?
   – Причины не было, – заявила девушка таким тоном, словно ее ответ был вершиной логики.
   Шейн не понял. Похоже, он слишком многое не понимает.
   – Мама говорила, что когда я была маленькой и плакала, мое лицо становилось, как алая розочка. Отсюда… мое имя. – Она смущенно пожала плечами и улыбнулась. – У мамы было своеобразное чувство юмора.
   Заметно.
   Шейну подумалось, что ему бы чувство юмора сейчас не помешало.
   Эта девушка – не Милли?
   Он попробовал восстановить в памяти вечер, проведенный с Кэшем в «Бочке». Из них двоих пил только Кэш, но не Шейн. Пожалуй, он мог бы совершить ошибку, если бы был пьян. Так ведь у него во рту и капли виски не было. Зато вкус имбирного пива вспоминается очень отчетливо.
   Шейн покачал головой.
   – Но он говорил… – Он усиленно пытался припомнить, что именно сказал ему Кэш.
   Красотка с темными волосами – вот его слова.
   Что ж, там была только одна красотка с темными волосами.
   Или только одна, которую заметил Шейн.
   Шейн застонал. Он прикрыл глаза и почесал переносицу. Перед его глазами возникла эта сцена. Две девушки были блондинками. Две другие – брюнетками. И у обеих были длинные волосы.
   Но только одна из них была красивой.
   Вторая девушка – та, что уехала в фургоне цветочницы вместе с парнем из церкви.
   Вторая девушка…
   Милли?
   – Та, что уехала в цветочном фургоне? – еле слышно сказал он, беззвучно молясь, хотя в глубине души уже знал, что его молитва услышана, и ответ на нее отрицательный.
   На фургоне была какая-то забавная вывеска. То ли «Цветы Дейзи», то ли «Розы…»
   – Это была Милли, – кивнула девушка. – Она одолжила у меня фургон.
   Шейн посмотрел на нее обвиняющим взглядом.
   – Так ты цветочница?
   – Я цветочница.
   Шейн разъярился окончательно.
   – Тогда почему она забрала твой долбаный фургон?
   – Приятели Майка собирались вечером украсить его машину. Знаешь, навешать всяких лозунгов, типа «Молодожены», и прицепить к бамперу консервные банки. Они попросили оставить машину у церкви. Милли приехала вместе со мной, чтобы заняться цветами. Она помогает мне в магазине. А потом Майк заехал за ней, и я позволила им взять на вечер мой фургон. Мне он не нужен. Я живу буквально в двух шагах от…
   – В квартире над книжным магазином, – мрачно подсказал Шейн.
   – Вот-вот. Я собиралась вернуться домой пешком. Но появился ты и…
   Шейн клацнул зубами. Он сорвал с головы шляпу и швырнул ее через всю комнату.
   Он окинул мисс Джорджию… Розу!… Гамильтон гневным взглядом.
   – Так какого черта ты не сказала мне раньше? Ты позволила мне это сделать!
   Она возмутилась.
   – Значит, это я виновата?
   Шейн горделивой поступью пересек крохотную комнатушку и остановился возле Розы, глядя на нее с еще большей яростью.
   – Конечно, ты! Ты могла меня остановить!
   – Как? Заявить, что я не Милли? И ты бы мне поверил?
   Шейн сжимал в кулак и разжимал здоровую руку. Он не знал, поверил бы ей или нет.
   Скорее всего… нет.