Страница:
В прошлый понедельник отец появился на пороге ее магазина, сияя, как начищенный пятак, и потирая руки с таким довольным видом, словно преступность наконец была искоренена окончательно и бесповоротно.
– Я нашел, – воскликнул он.
Роза, привыкшая к отцовским причудам, едва взглянула в его сторону, увлеченная составлением букета из нарциссов.
– Кого нашел?
– Твоего идеального мужа.
Роза чуть не сломала нарцисс.
– Кого?
– Кого слышала. И это действительно так. Он не похож на остальных. Он просто чудо. – Отец взглянул на нее, ожидая поздравлений.
Роза выдавила слабую улыбку, сжимая в руке ножницы. Сейчас ей хотелось задушить отца и «идеального мужа» за компанию, тем более, что папины представления об идеале несомненно расходятся с ее собственными.
– Дж. Р.Филлипс, – объявил отец. – Он юрист. Окончил Гарвард. Родился и вырос в Монтане. Его папаша владеет большим участком земли у Великих Водопадов. Дж. Р. когда-то пас для него скот. Он образованный человек и работяга в одно и то же время. Темные волосы. Зеленые глаза. Рост – метр восемьдесят с небольшим. Красавец. Ты его полюбишь.
Как будто, – подумала Роза, – этого хватит, чтобы влюбиться.
Но отец был уверен, что хватит.
– Он приезжает в пятницу. Ты можешь вернуться домой и приготовить для него ужин.
Похоже, папа считает, что она должна запрыгать от радости, получив возможность похвастаться своими кулинарными способностями.
– Прости, но я не могу.
Он сдвинул брови.
– Почему?
– В пятницу Милли репетирует свою свадьбу.
Отец тяжело вздохнул.
– Прекрасно. Ужин готовить не надо. Просто приезжай и познакомься с ним после репетиции.
– Не могу. Мы вместе занимаемся цветами, Милли и я. Она ведь сейчас работает на меня, разве я не говорила? В любом случае, после ужина нам надо отвезти букеты в церковь и расставить их.
– Раз Милли на тебя работает, поручи ей. Пускай сама делает.
– Это ее свадьба, папа. У нее и других забот полно. Кроме того, у нее мало опыта.
– Ты так просто не отвертишься, Роза, – строго сказал отец. – Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Я привезу его на свадьбу. У меня есть приглашение на двух человек, – добавил он, не давая ей вставить слово. – Мы обязательно будем. Уж свадьбу ты не пропустишь.
И Роза не пропустила бы свадьбу… если бы Шейн Николс не возник из снежного бурана, и не украл ее.
Господи, благослови его непутевую душу.
Шейн даже не представляет, какую огромную услугу он ей оказал.
Бедняжка, – подумала Роза, натягивая одеяло до самого подбородка. Тяжко ему пришлось. Он жутко расстроился, узнав, что она – не Милли. А известие о том, что он похитил дочку «твердозадого» Гамильтона, добило его окончательно.
Роза тихонечко хихикнула, вспомнив выражение ужаса на его лице. И густой румянец.
Она была тронута. Ей еще не попадались мужчины, умеющие краснеть.
Чед точно не умел.
Естественно, ведь у Чеда не было ни стыда, ни совести. Хотя, наверное, умение краснеть не делает чести мужчине. Но что касается похитителей, – решила Роза, – это явно свидетельствует в их пользу.
Тем более, у Шейна имеются и другие достоинства. Например, таких прекрасных голубых глаз, как у него, она еще не встречала. И такого мужественного, красивого лица. Чед был просто писаным красавцем, но Шейн принадлежал к тому типу мужчин, которых Роза находила куда более привлекательными. Кроме того, он вел себя с такой непринужденной уверенностью, которая явно свидетельствовала об его недюжинном успехе у женского пола.
Розу это не удивляло.
Она бы тоже была не прочь… если бы относилась к таким девушкам.
А теперь у нее не нет ни малейшего шанса оказаться с ним в одной постели!
Как только она сказала: «Это мой отец», Шейн чуть ли не силой затолкнул ее в спальню и захлопнул за ней дверь.
Это было крайнее проявление обычной реакции, к которой привыкла Роза. Чед вел себя совершенно по-другому. Кажется, ей даже это понравилось.
Понравился Шейн.
Она прекрасно понимала, что такие парни, как Шейн, с его любовью к неоправданному риску, с его способностью ради друга пойти на что угодно – даже на похищение невесты, не признают авторитетов. Интересно, из-за какой такой «шалости» ему пришлось предстать перед судьей. Небось, какое-нибудь мелкое хулиганство. Многие ученики, защищая честь своей школы, просто писали краской ее название на стенах.
Должно быть, отец заставил Шейна счистить эту надпись. На него это похоже. Отец верил в такие наказания, которые заглаживают вину.
Что сделал бы отец, если б узнал, что Шейн ее похитил?
Эта мысль вызвала у Розы улыбку.
Не этого ли так боится Шейн?
Надо бы сказать ему, что отец не узнает.
Завтра.
Роза сомневалась, что осмелится вернуться на кухню среди ночи.
Не из страха, что Шейн на нее набросится. Похоже, известие о ее родстве с судьей, полностью отбило у него охоту.
Розу беспокоили собственные желания. Сейчас она даже жалела, что не сумела удержать рот на замке и помешала Шейну соблазнить ее.
Эта мысль привела ее в замешательство. Роза Гамильтон – не из тех девушек, которые готовы улечься в постель с первым встречным. Если честно, она ни разу еще не занималась любовью с мужчиной. Даже с Чедом.
Чед говорил, что «слишком сильно ее уважает».
Роза покраснела, вспомнив о том, какой доверчивой дурочкой она была.
Но все же это правда: она никогда не стремилась к случайному сексу.
До сих пор.
Роза прижала ладони к щекам и почувствовала, что они пылают еще жарче. Только причиной ее румянца были вовсе не воспоминания о вероломстве Чеда. Скорее, это было связано с приятной мыслью о занятиях любовью с Шейном Николсом.
– И кто теперь краснеет? – упрекнула она себя.
Но ведь она не всерьез рассуждает о плотских утехах с ним, правда?
Конечно, не всерьез.
Но надо признать, что это самый соблазнительный мужчина из всех, кого она встречала в жизни.
Дело не только в голубых глазах и красивом лице. Это нечто большее. Большее, чем его обтянутая узкими джинсами задница, хотя именно она привлекла внимание Розы в тот первый вечер в «Бочке». Ей всегда нравились мужчины с красивыми попками. Вот только все остальное обычно не стоило и взгляда.
И в этот раз Роза подняла глаза, ожидая испытать разочарование, но внезапно у нее перехватило дыхание.
Не только черные, как смоль, коротко остриженные волосы под старой ковбойской шляпой заставили ее сердце забиться сильнее. Не только тонкий нос, высокие скулы и чувственный рот. Было что-то еще. Что-то в его усмешке, в морщинках на щеках, и особенно в искорках, мерцающих в глубине его ярких голубых глаз.
Это мужчина – настоящий.
Роза не могла отвести от него взгляд.
Весь вечер она на него глазела. Часто их взгляды встречались и, смущенная своим нескрываемым интересом к незнакомцу, Роза отворачивалась.
Как жаль, – подумала она тогда, – что мне не удалось найти себе такого мужчину и познакомить его с отцом. Но этого парня она не знала. И не ожидала, что когда-нибудь встретится с ним еще.
Но встретилась.
Один или два раза на следующий день она его замечала… или ей казалось, что замечает… краем глаза. Конечно, Ливингстон не такой уж большой город. Здесь можно повстречать одних и тех же людей несколько раз за день, и поэтому Роза решила не придавать значения. Но вечером за ужином она увидела его в баре.
Однажды их взгляды встретились. На этот раз надолго.
Как будто искра проскочила.
Через секунду Роза опомнилась и сбежала. К счастью… или к легкому разочарованию… когда она вернулась, его не оказалось на прежнем месте.
Но его присутствие явно не было случайным, и Роза задумалась о том, не увлечен ли он ею так же, как и она им.
Эта мысль показалась ей вполне справедливой, когда, выйдя после ужина, Роза снова заметила его в грузовике на стоянке. Но шел снег, поэтому она могла обознаться.
Забудь, – сказала она себе. И забыла… до того самого момента, когда вышла из церкви и обнаружила, что он ее ждет.
Значит, она не ошибалась.
А потом, когда он подошел к ней, и у нее душа ушла в пятки, вдруг ни с того ни с сего обнаружилось, что он принимает ее за Милли!
Розу задело, что Шейн завел разговор о Кэше. На ее взгляд, Кэш сам должен заниматься своей жизнью и своими проблемами. Если он даже не сумел отговорить Милли от замужества, что ж, значит Милли прекрасно обойдется без него.
Естественно, Розе хотелось, чтобы темноволосый ковбой заговорил о ней.
А когда он сгреб ее в охапку и запихнул в грузовик, она удивилась. И испугалась. Ну и разъярилась, естественно.
Тогда она еще не поняла, что он принимает ее за Милли.
А когда поняла, чуть не умерла со смеху.
Вот только смеяться было нельзя. Ведь Роза не хотела сорвать подружкину свадьбу.
Чтобы свадьба Милли состоялась, пришлось немного подыграть Шейну.
Ведь пока он занимается похищением не той женщины, настоящую невесту похитить он не сможет, верно?
Поэтому Роза ему подыграла.
Чтобы выручить Милли.
И все. Правда?
Не совсем.
Если бы ее не похитили, ей бы пришлось встретиться с папиным кандидатом на роль идеального мужа. Всю неделю она ломала себе голову над тем, как избежать этой «радости». Только она и подумать не могла, что кто-то ее украдет.
Но если красивому, честному, слегка заблуждающемуся ковбою вдруг стукнуло в голову это сделать, зачем противиться?
Тем более, Шейну.
Розу до сих пор поражало, какое сильное впечатление он на нее произвел. После Чеда она запретила себе даже смотреть на парней. Удивительно, что она вообще смогла его заметить.
Но ей ведь не хочется с ним переспать, правда?
Господи, почему все мысли об одном и том же!
А почему? – спросила себя Роза. Потому что, если быть честной, она не прочь.
В конце концов, как она узнает, подходит ли ей папин кандидат в мужья, если ей не с кем его сравнивать? Как она может принимать ответственные решения, если не способна хотя бы раз в жизни поступить безответственно?
Не так уж безответственно. Придумали ведь люди безопасный секс.
Только обнять, приласкать, прикоснуться. Узнать парня поближе. Ничего большего она не ждет. С таким мужчиной, как Шейн Николс, невозможно поддерживать длительные отношения. Да и зачем? Они едва знают друг друга…
И как только она поняла, что действительно не против…
К своим двадцати пять годам Роза не испытала ни одного приключения. Вообще никакого, а о сексуальных приключениях и говорить нечего! В ее жизни не было ни одной недели, или даже дня, когда она не чувствовала бы себя ответственной, решительной, благоразумной Розой, дочерью судьи Гамильтона.
Она то пыталась жить по отцовским правилам, то отчаянно боролась за свою независимость, то слишком сильно переживала неудачу с Чедом.
Насколько ей помнилось, она еще не разу не позволила себе расслабиться.
И, видит Бог, как же ей этого хочется!
Роза хотела улыбнуться, рассмеяться, раскинуть руки и вдохнуть полной грудью, зная, что отец не стоит у нее над душой. Она хотела петь, танцевать, играть в снежки и может даже кататься по снегу или по этой кровати вместе с сексуальным ковбоем, умеющим краснеть. И забыть об идеальном мужчине, который должен сделаться ее спутником на всю оставшуюся жизнь.
Хотя бы на денек-другой.
Она не просит у судьбы большего. А потом, когда они выкопают грузовик, она сможет снова стать собой.
Розе вполне нравилось быть собой. И против отца она ничего не имела. Просто ей нужен отдых. Передышка. Перерыв.
А затем, обновленная, она вернется к своей обычной жизни.
А затем она попытается найти подходящего мужчину и нарожать детишек, о которых так мечтает ее отец. Она отыщет себе действительно хорошего парня – чтобы отцу понравился.
Сколько бы Роза с ним не ссорилась, все равно в глубине души она остается папиной дочкой. Она ценит то же, что и он – честность, верность, стремление к справедливости и умение отвечать за свои поступки.
Ее муж, в отличие от Чеда, тоже должен это ценить.
В конце концов она сделает все, чтобы отец ею гордился.
Но тем временем может ведь она позволить себе небольшую шалость.
Она насладится этими короткими днями вместе с совершенно неподходящим для нее ковбоем, которого неизвестно каким ветром занесло в ее жизнь.
Естественно, не мог!
Да как он вообще может уснуть, узнав, что женщина, которую он похитил, – дочка твердозадого Гамильтона?
Шейн лежал на бугорчатой кушетке, пружина впивалась ему в спину, а он все думал, когда же она проткнет его насквозь и положит конец его беспутной жизни.
Судя по тому, как не везет ему в последнее время, это вполне может случиться.
Когда уже он научится держать язык за зубами? Когда научится жить нормальной, спокойной жизнью, как все люди?
Какого черта ему понадобилось похищать дочку судьи?
Шейн застонал. Перевернулся с боку на бок. Пружина впилась снова. Как будто, он лежал на гвоздях.
Мэйс наверняка назвал бы это божьей карой.
Шейн не хотел и думать о том, как бы это назвал твердозадый Гамильтон.
Его утешало только то, что он не вывез Розу за пределы штата. По крайней мере, старик не сможет дать ему «вышку».
Хотя, наверное, это было бы к лучшему.
Гамильтон, как никто другой, умел найти у человека самое уязвимое место. Казалось, он прекрасно знает, как больнее всего ударить. Боже, ему ли не знать! Твердозадый Гамильтон, жестокий и неумолимый, однажды сделал Шейна таким несчастным, как никогда в жизни.
Но в то время Шейн был пацаном. Глупым и безответственным, к тому же залившимся пивом под завязку. Как ни печально, сейчас у него не осталось ни одного оправдания. Благодаря своему больному пальцу и предписанию врача, Шейн ухитрился попасть в самую дурацкую переделку в возрасте тридцати двух лет и, к тому же, в совершенно трезвом состоянии.
Он похитил не ту девушку.
И, что еще хуже, пытался ее соблазнить!
Шейн подумывал о том, чтобы встать, подойти к двери спальни, постучаться и, извинившись, сказать, что он ошибся, что ничего предосудительно в виду не имел, и что речь шла о совсем другом судье Гамильтоне.
Только зачем добавлять ложь в растущий, как на дрожжах, список прегрешений?
Кроме того, Роза поймет, что он делает это из страха перед ее отцом.
Он и вправду боится ее отца.
Закрывая глаза, Шейн видел, как судья испепеляет его взглядом с высоты своего судейского кресла.
– Что вам необходимо, – говорил он своим тягучим, раскатистым голосом, – так это задуматься о последствиях своих поступков. – Пауза. – Разве не так, мистер Николс?
– Да, сэр.
– Когда вы делали это, вы ожидали, что вам это сойдет с рук, не правда ли, мистер Николс?
– Да, сэр.
Как только судья узнает о моей последней выходке, – с дрожью размышлял Шейн, – он заставит меня пожалеть о том, что я на свет родился.
Пятая глава
– Я нашел, – воскликнул он.
Роза, привыкшая к отцовским причудам, едва взглянула в его сторону, увлеченная составлением букета из нарциссов.
– Кого нашел?
– Твоего идеального мужа.
Роза чуть не сломала нарцисс.
– Кого?
– Кого слышала. И это действительно так. Он не похож на остальных. Он просто чудо. – Отец взглянул на нее, ожидая поздравлений.
Роза выдавила слабую улыбку, сжимая в руке ножницы. Сейчас ей хотелось задушить отца и «идеального мужа» за компанию, тем более, что папины представления об идеале несомненно расходятся с ее собственными.
– Дж. Р.Филлипс, – объявил отец. – Он юрист. Окончил Гарвард. Родился и вырос в Монтане. Его папаша владеет большим участком земли у Великих Водопадов. Дж. Р. когда-то пас для него скот. Он образованный человек и работяга в одно и то же время. Темные волосы. Зеленые глаза. Рост – метр восемьдесят с небольшим. Красавец. Ты его полюбишь.
Как будто, – подумала Роза, – этого хватит, чтобы влюбиться.
Но отец был уверен, что хватит.
– Он приезжает в пятницу. Ты можешь вернуться домой и приготовить для него ужин.
Похоже, папа считает, что она должна запрыгать от радости, получив возможность похвастаться своими кулинарными способностями.
– Прости, но я не могу.
Он сдвинул брови.
– Почему?
– В пятницу Милли репетирует свою свадьбу.
Отец тяжело вздохнул.
– Прекрасно. Ужин готовить не надо. Просто приезжай и познакомься с ним после репетиции.
– Не могу. Мы вместе занимаемся цветами, Милли и я. Она ведь сейчас работает на меня, разве я не говорила? В любом случае, после ужина нам надо отвезти букеты в церковь и расставить их.
– Раз Милли на тебя работает, поручи ей. Пускай сама делает.
– Это ее свадьба, папа. У нее и других забот полно. Кроме того, у нее мало опыта.
– Ты так просто не отвертишься, Роза, – строго сказал отец. – Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Я привезу его на свадьбу. У меня есть приглашение на двух человек, – добавил он, не давая ей вставить слово. – Мы обязательно будем. Уж свадьбу ты не пропустишь.
И Роза не пропустила бы свадьбу… если бы Шейн Николс не возник из снежного бурана, и не украл ее.
Господи, благослови его непутевую душу.
Шейн даже не представляет, какую огромную услугу он ей оказал.
Бедняжка, – подумала Роза, натягивая одеяло до самого подбородка. Тяжко ему пришлось. Он жутко расстроился, узнав, что она – не Милли. А известие о том, что он похитил дочку «твердозадого» Гамильтона, добило его окончательно.
Роза тихонечко хихикнула, вспомнив выражение ужаса на его лице. И густой румянец.
Она была тронута. Ей еще не попадались мужчины, умеющие краснеть.
Чед точно не умел.
Естественно, ведь у Чеда не было ни стыда, ни совести. Хотя, наверное, умение краснеть не делает чести мужчине. Но что касается похитителей, – решила Роза, – это явно свидетельствует в их пользу.
Тем более, у Шейна имеются и другие достоинства. Например, таких прекрасных голубых глаз, как у него, она еще не встречала. И такого мужественного, красивого лица. Чед был просто писаным красавцем, но Шейн принадлежал к тому типу мужчин, которых Роза находила куда более привлекательными. Кроме того, он вел себя с такой непринужденной уверенностью, которая явно свидетельствовала об его недюжинном успехе у женского пола.
Розу это не удивляло.
Она бы тоже была не прочь… если бы относилась к таким девушкам.
А теперь у нее не нет ни малейшего шанса оказаться с ним в одной постели!
Как только она сказала: «Это мой отец», Шейн чуть ли не силой затолкнул ее в спальню и захлопнул за ней дверь.
Это было крайнее проявление обычной реакции, к которой привыкла Роза. Чед вел себя совершенно по-другому. Кажется, ей даже это понравилось.
Понравился Шейн.
Она прекрасно понимала, что такие парни, как Шейн, с его любовью к неоправданному риску, с его способностью ради друга пойти на что угодно – даже на похищение невесты, не признают авторитетов. Интересно, из-за какой такой «шалости» ему пришлось предстать перед судьей. Небось, какое-нибудь мелкое хулиганство. Многие ученики, защищая честь своей школы, просто писали краской ее название на стенах.
Должно быть, отец заставил Шейна счистить эту надпись. На него это похоже. Отец верил в такие наказания, которые заглаживают вину.
Что сделал бы отец, если б узнал, что Шейн ее похитил?
Эта мысль вызвала у Розы улыбку.
Не этого ли так боится Шейн?
Надо бы сказать ему, что отец не узнает.
Завтра.
Роза сомневалась, что осмелится вернуться на кухню среди ночи.
Не из страха, что Шейн на нее набросится. Похоже, известие о ее родстве с судьей, полностью отбило у него охоту.
Розу беспокоили собственные желания. Сейчас она даже жалела, что не сумела удержать рот на замке и помешала Шейну соблазнить ее.
Эта мысль привела ее в замешательство. Роза Гамильтон – не из тех девушек, которые готовы улечься в постель с первым встречным. Если честно, она ни разу еще не занималась любовью с мужчиной. Даже с Чедом.
Чед говорил, что «слишком сильно ее уважает».
Роза покраснела, вспомнив о том, какой доверчивой дурочкой она была.
Но все же это правда: она никогда не стремилась к случайному сексу.
До сих пор.
Роза прижала ладони к щекам и почувствовала, что они пылают еще жарче. Только причиной ее румянца были вовсе не воспоминания о вероломстве Чеда. Скорее, это было связано с приятной мыслью о занятиях любовью с Шейном Николсом.
– И кто теперь краснеет? – упрекнула она себя.
Но ведь она не всерьез рассуждает о плотских утехах с ним, правда?
Конечно, не всерьез.
Но надо признать, что это самый соблазнительный мужчина из всех, кого она встречала в жизни.
Дело не только в голубых глазах и красивом лице. Это нечто большее. Большее, чем его обтянутая узкими джинсами задница, хотя именно она привлекла внимание Розы в тот первый вечер в «Бочке». Ей всегда нравились мужчины с красивыми попками. Вот только все остальное обычно не стоило и взгляда.
И в этот раз Роза подняла глаза, ожидая испытать разочарование, но внезапно у нее перехватило дыхание.
Не только черные, как смоль, коротко остриженные волосы под старой ковбойской шляпой заставили ее сердце забиться сильнее. Не только тонкий нос, высокие скулы и чувственный рот. Было что-то еще. Что-то в его усмешке, в морщинках на щеках, и особенно в искорках, мерцающих в глубине его ярких голубых глаз.
Это мужчина – настоящий.
Роза не могла отвести от него взгляд.
Весь вечер она на него глазела. Часто их взгляды встречались и, смущенная своим нескрываемым интересом к незнакомцу, Роза отворачивалась.
Как жаль, – подумала она тогда, – что мне не удалось найти себе такого мужчину и познакомить его с отцом. Но этого парня она не знала. И не ожидала, что когда-нибудь встретится с ним еще.
Но встретилась.
Один или два раза на следующий день она его замечала… или ей казалось, что замечает… краем глаза. Конечно, Ливингстон не такой уж большой город. Здесь можно повстречать одних и тех же людей несколько раз за день, и поэтому Роза решила не придавать значения. Но вечером за ужином она увидела его в баре.
Однажды их взгляды встретились. На этот раз надолго.
Как будто искра проскочила.
Через секунду Роза опомнилась и сбежала. К счастью… или к легкому разочарованию… когда она вернулась, его не оказалось на прежнем месте.
Но его присутствие явно не было случайным, и Роза задумалась о том, не увлечен ли он ею так же, как и она им.
Эта мысль показалась ей вполне справедливой, когда, выйдя после ужина, Роза снова заметила его в грузовике на стоянке. Но шел снег, поэтому она могла обознаться.
Забудь, – сказала она себе. И забыла… до того самого момента, когда вышла из церкви и обнаружила, что он ее ждет.
Значит, она не ошибалась.
А потом, когда он подошел к ней, и у нее душа ушла в пятки, вдруг ни с того ни с сего обнаружилось, что он принимает ее за Милли!
Розу задело, что Шейн завел разговор о Кэше. На ее взгляд, Кэш сам должен заниматься своей жизнью и своими проблемами. Если он даже не сумел отговорить Милли от замужества, что ж, значит Милли прекрасно обойдется без него.
Естественно, Розе хотелось, чтобы темноволосый ковбой заговорил о ней.
А когда он сгреб ее в охапку и запихнул в грузовик, она удивилась. И испугалась. Ну и разъярилась, естественно.
Тогда она еще не поняла, что он принимает ее за Милли.
А когда поняла, чуть не умерла со смеху.
Вот только смеяться было нельзя. Ведь Роза не хотела сорвать подружкину свадьбу.
Чтобы свадьба Милли состоялась, пришлось немного подыграть Шейну.
Ведь пока он занимается похищением не той женщины, настоящую невесту похитить он не сможет, верно?
Поэтому Роза ему подыграла.
Чтобы выручить Милли.
И все. Правда?
Не совсем.
Если бы ее не похитили, ей бы пришлось встретиться с папиным кандидатом на роль идеального мужа. Всю неделю она ломала себе голову над тем, как избежать этой «радости». Только она и подумать не могла, что кто-то ее украдет.
Но если красивому, честному, слегка заблуждающемуся ковбою вдруг стукнуло в голову это сделать, зачем противиться?
Тем более, Шейну.
Розу до сих пор поражало, какое сильное впечатление он на нее произвел. После Чеда она запретила себе даже смотреть на парней. Удивительно, что она вообще смогла его заметить.
Но ей ведь не хочется с ним переспать, правда?
Господи, почему все мысли об одном и том же!
А почему? – спросила себя Роза. Потому что, если быть честной, она не прочь.
В конце концов, как она узнает, подходит ли ей папин кандидат в мужья, если ей не с кем его сравнивать? Как она может принимать ответственные решения, если не способна хотя бы раз в жизни поступить безответственно?
Не так уж безответственно. Придумали ведь люди безопасный секс.
Только обнять, приласкать, прикоснуться. Узнать парня поближе. Ничего большего она не ждет. С таким мужчиной, как Шейн Николс, невозможно поддерживать длительные отношения. Да и зачем? Они едва знают друг друга…
И как только она поняла, что действительно не против…
К своим двадцати пять годам Роза не испытала ни одного приключения. Вообще никакого, а о сексуальных приключениях и говорить нечего! В ее жизни не было ни одной недели, или даже дня, когда она не чувствовала бы себя ответственной, решительной, благоразумной Розой, дочерью судьи Гамильтона.
Она то пыталась жить по отцовским правилам, то отчаянно боролась за свою независимость, то слишком сильно переживала неудачу с Чедом.
Насколько ей помнилось, она еще не разу не позволила себе расслабиться.
И, видит Бог, как же ей этого хочется!
Роза хотела улыбнуться, рассмеяться, раскинуть руки и вдохнуть полной грудью, зная, что отец не стоит у нее над душой. Она хотела петь, танцевать, играть в снежки и может даже кататься по снегу или по этой кровати вместе с сексуальным ковбоем, умеющим краснеть. И забыть об идеальном мужчине, который должен сделаться ее спутником на всю оставшуюся жизнь.
Хотя бы на денек-другой.
Она не просит у судьбы большего. А потом, когда они выкопают грузовик, она сможет снова стать собой.
Розе вполне нравилось быть собой. И против отца она ничего не имела. Просто ей нужен отдых. Передышка. Перерыв.
А затем, обновленная, она вернется к своей обычной жизни.
А затем она попытается найти подходящего мужчину и нарожать детишек, о которых так мечтает ее отец. Она отыщет себе действительно хорошего парня – чтобы отцу понравился.
Сколько бы Роза с ним не ссорилась, все равно в глубине души она остается папиной дочкой. Она ценит то же, что и он – честность, верность, стремление к справедливости и умение отвечать за свои поступки.
Ее муж, в отличие от Чеда, тоже должен это ценить.
В конце концов она сделает все, чтобы отец ею гордился.
Но тем временем может ведь она позволить себе небольшую шалость.
Она насладится этими короткими днями вместе с совершенно неподходящим для нее ковбоем, которого неизвестно каким ветром занесло в ее жизнь.
* * *
Шейн не мог уснуть.Естественно, не мог!
Да как он вообще может уснуть, узнав, что женщина, которую он похитил, – дочка твердозадого Гамильтона?
Шейн лежал на бугорчатой кушетке, пружина впивалась ему в спину, а он все думал, когда же она проткнет его насквозь и положит конец его беспутной жизни.
Судя по тому, как не везет ему в последнее время, это вполне может случиться.
Когда уже он научится держать язык за зубами? Когда научится жить нормальной, спокойной жизнью, как все люди?
Какого черта ему понадобилось похищать дочку судьи?
Шейн застонал. Перевернулся с боку на бок. Пружина впилась снова. Как будто, он лежал на гвоздях.
Мэйс наверняка назвал бы это божьей карой.
Шейн не хотел и думать о том, как бы это назвал твердозадый Гамильтон.
Его утешало только то, что он не вывез Розу за пределы штата. По крайней мере, старик не сможет дать ему «вышку».
Хотя, наверное, это было бы к лучшему.
Гамильтон, как никто другой, умел найти у человека самое уязвимое место. Казалось, он прекрасно знает, как больнее всего ударить. Боже, ему ли не знать! Твердозадый Гамильтон, жестокий и неумолимый, однажды сделал Шейна таким несчастным, как никогда в жизни.
Но в то время Шейн был пацаном. Глупым и безответственным, к тому же залившимся пивом под завязку. Как ни печально, сейчас у него не осталось ни одного оправдания. Благодаря своему больному пальцу и предписанию врача, Шейн ухитрился попасть в самую дурацкую переделку в возрасте тридцати двух лет и, к тому же, в совершенно трезвом состоянии.
Он похитил не ту девушку.
И, что еще хуже, пытался ее соблазнить!
Шейн подумывал о том, чтобы встать, подойти к двери спальни, постучаться и, извинившись, сказать, что он ошибся, что ничего предосудительно в виду не имел, и что речь шла о совсем другом судье Гамильтоне.
Только зачем добавлять ложь в растущий, как на дрожжах, список прегрешений?
Кроме того, Роза поймет, что он делает это из страха перед ее отцом.
Он и вправду боится ее отца.
Закрывая глаза, Шейн видел, как судья испепеляет его взглядом с высоты своего судейского кресла.
– Что вам необходимо, – говорил он своим тягучим, раскатистым голосом, – так это задуматься о последствиях своих поступков. – Пауза. – Разве не так, мистер Николс?
– Да, сэр.
– Когда вы делали это, вы ожидали, что вам это сойдет с рук, не правда ли, мистер Николс?
– Да, сэр.
Как только судья узнает о моей последней выходке, – с дрожью размышлял Шейн, – он заставит меня пожалеть о том, что я на свет родился.
Пятая глава
Это было помрачение рассудка. В результате сильного потрясения.
В ярком свете дня, разгуливая по крошечной спаленке после прекрасно проведенной ночи, Роза поняла всю глупость своих ночных переживаний.
Она не собирается так по-дурацки улечься в постель с почти незнакомым мужчиной.
Как бы сильно ей ни хотелось, переспать с Шейном Николсом ради поиска «новых ощущений» означало совершить ошибку.
Любовь должна быть только тем, что она есть – любовью. Роза знала это. И понимала.
Но это не помешает ей насладиться неожиданным маленьким приключением. Это не помешает ей лучше узнать Шейна, исследовать упоительное влечение, которое она к нему испытывает.
Когда еще ей так повезет, и ее похитит сексуальный ковбой?
– Самое огромное счастье, – говорила мама незадолго до смерти, – это жить полной жизнью. Радоваться каждому мгновению.
Хороший совет. Но большую часть жизни Розе не хватало на это времени.
Большую часть жизни Роза потратила на борьбу с собственным отцом, на отстаивание своей независимости, на защиту от мужчин, которых отец пытался с ней познакомить. У нее никаких сил не оставалось на то, чтобы радоваться каждому мгновению. Ей постоянно приходилось быть начеку и просчитывать свои действия на шаг вперед.
Роза полагала, что и сейчас разумно будет оставаться начеку. Она была почти уверена, что не наткнулась на второго Чеда. Но в мире существуют и другие мужчины, в которых не стоит влюбляться.
Например, бродяги. Перекати-поле.
Такие, как Шейн.
Ладно. Она будет осторожной. Она защитит свое сердце. Она ничего не будет от него ждать. Кроме сегодняшнего дня.
Почему бы не насладиться сегодняшним днем?
Ее отец далеко. Он и понятия не имеет о том, где она. Он даже не станет беспокоиться. Не сразу, по крайней мере. Решит, что она просто испугалась встречи с «идеальным мужчиной» и сбежала.
Пускай так и считает. В этом есть доля правды.
Лучшего объяснения Роза не смогла бы придумать.
Ну а пока, – решила она, – можно насладиться этим мгновением… и этим мужчиной.
Приветливый женский голос вырвал Шейна из дремоты. Прищурившись от утреннего света, Шейн увидел перед собой улыбающееся лицо Розы Гамильтон и застонал.
Он несколько часов провалялся без сна, а когда наконец уснул, его сны были наполнены разгневанными судьями, большеглазыми, темноволосыми, убийственно красивыми женщинами. И цыплятами.
Шейн сказал себе, что наверное что-то не то съел.
Теперь он вспомнил, что что-то не то сделал.
Он снова зажмурился.
– И что в нем доброго?
– Ну, хотя бы то, – жизнерадостно ответила Роза, – что снег все еще идет.
Ее голос казался таким счастливым, что Шейн даже глаза открыл, чтобы убедиться, что это не сон. Он поверить не мог, что она действительно радуется. Но, очевидно, это правда, если судить по тому, с какой довольной улыбкой она отдернула занавеску на окне, впустив в кухню серебристый утренний свет.
Шейн с трудом приподнялся и, прищурившись, попытался разглядеть, что происходит за замерзшим стеклом. Увидел он только белизну. Много-много белого снега.
Интересно, что хорошего находит в этом Роза.
Шейн подозрительно взглянул на нее. Может, пока он спал, приехал ее отец? Неужели судья собирается разделаться с ним без суда и следствия прямо здесь… где никто не найдет до весны его бренных останков?
– Чего это ты напеваешь?
– Просто я счастлива.
– Почему?
– Тебя смущает, что я могу быть счастливой несмотря на то, что оказалась запертой наедине с тобой в крохотном домике? – улыбнулась Роза.
Лучше бы она не этого делала. От ее улыбки у Шейна ум за разум заходил.
– Вроде того, – буркнул он.
Она добродушно пожала плечами, продолжая улыбаться.
– Мне нравится снег. И я обнаружила, что мне нравится быть отрезанной от мира. Это очень… необычный опыт.
– С ума сошла.
– Наверное, – ответила Роза все тем же счастливым голосом. Она отвернулась и начала рыться в буфете, вынимая пакетики и складывая их на кухонном столе. – Чего ты хочешь, омлет из яичного порошка или беф-строганов из остатков чили?
Оба варианта показались Шейну одинаково непривлекательными.
– Мне все равно, – сказал он с тоской.
– Ах, так ты «сова». Ну, извини. – Роза повернулась к пакетикам с концентратами и выбрала один из них. – Остановимся на омлете. – И, мурлыча себе под нос, она принялась за стряпню. – Ага, тут есть смесь для печенья. Славненько.
Шейн остался сидеть на кушетке. Он попытался собраться с мыслями. Он попытался убедить себя, что все не так уж плохо, что в любую минуту может потеплеть, и снег начнет таять, и он сможет вернуть домой дочку судьи, которую похитил и которая сейчас напевает, улыбается и готовит ему завтрак.
Непосильная задача для его бедных мозгов.
Он не мог сосредоточиться, когда Роза Гамильтон маячила у него перед глазами. Кем бы ни был ее отец, она все равно оставалась для Шейна самой привлекательной женщиной.
Шейну нравились фигуристые женщины, и когда она нагнулась, доставая из буфета сковородку, у него просто руки зачесались погладить ее бедро.
Ага, давай, греши дальше, – сказал он себе. – Посмотрим, как это понравится судье.
Шейн сжал руки в кулаки, чтобы не тянулись, куда не следует, и попытался выбросить эти мысли из головы. Не получилось. Он все равно видел ее. Он слышал, как она напевает.
– Ты всегда такая веселая? – спросил он мрачно.
– Не всегда. Но я прекрасно отдохнула.
– Везет тебе. – Шейн не знал, что было причиной его бессонницы – кушетка или воспоминания о судье.
– А ты, как я поняла, не выспался?
Шейн повел плечом, пытаясь ослабить боль в затекших мышцах.
– Нет. Как говорится, и глаз не сомкнул.
Роза выгнула бровь.
– Совесть мучила?
– Наверное, и это тоже. – Шейн умолк, а потом добавил, – А ты, гм… так легко все воспринимаешь.
Роза высыпала в миску яичный порошок.
– Я же говорила, мне понравилось.
– Почему? Потому что это… необычно?
Она кивнула, отмеряя нужное количество воды и добавляя ее к смеси.
– Никакой ответственности. Никаких претензий. Только здесь и сейчас. И ты.
Шейн судорожно сглотнул. Он нащупал свою рубашку и натянул ее, словно она могла защитить его от пристального взгляда Розы.
– У тебя не будет неприятностей из-за того, что ты пропустишь свадьбу?
– Было бы хуже, если бы Милли ее пропустила, – радостно ответила Роза.
Чертовски верно.
Шейн застегнул пуговицы на рубашке одной рукой.
– Я не хочу яичницу, – сказал он. – Лучше выйду и снова попробую копать.
– Ничего не получится. Слишком сильный снег. Почему бы просто не расслабиться и не отдохнуть?
Шейн взглянул на Розу. Неужели она не понимает?
– Ну же, – сказала она, – садись и ешь. А потом, когда я вымою посуду, а ты вытрешь, если тебе так уж сильно захочется копать, я пойду с тобой.
Роза и печенья напекла, пока Шейн мылся под душем. Они съели яичницу, и Роза отыскала банку с вареньем к печенью. Но снять крышку ей не удалось.
Шейн тоже не думал, что сможет ее открыть, тем более, что одна рука у него не действовала. Но в конце концов у него получилось. Он зажал банку между коленями и здоровой рукой открутил крышку.
– Ура! – воскликнула Роза.
Обрадованный собственным достижением, Шейн усмехнулся в ответ и снова почувствовал электрическую искру, проскочившую между ними.
– Я возьму печенье с собой, – сказал он. – Пора идти копать.
Снег валил почти так же густо, как в прошлую ночь. Роза не отпустила Шейна одного. Они вышли вместе, печенье Шейн положил в пакет и засунул в карман.
Им понадобилось почти полчаса, чтобы добраться до грузовика. Подойдя ближе, Шейн обнаружил, что вся вчерашняя работа пошла насмарку. Снега намело еще больше, и теперь грузовик был засыпан почти по самую крышу кабины.
– Это невозможно, – сказала Роза. – Правда.
Но Шейн попытался. Он должен был попытаться. Все лучше, чем торчать в крохотной хижине наедине с Розой. Слушая ее пение. Глядя на ее походку. Видя ее улыбку.
Умирая от желания.
Сейчас Шейн был снаружи. На холоде.
Здесь ничего не могло произойти.
И не происходило до тех пор, пока он не остановился передохнуть. Обернувшись, он увидел, что Роза ему помогает.
Она снова очистила капот грузовика и теперь разгребала снег руками вокруг двери. Она честно пыталась помочь, и сейчас на ее волосах и ресницах снега было больше, чем где бы то ни было.
Встретившись взглядом с Шейном, Роза рассмеялась. Такой же смех Шейн слышал в памятный вечер в «Бочке», и от этого смеха по его телу прошла волна желания.
– Это безумие! – воскликнула Роза, когда ветер швырнул ей в лицо пригоршню снега. – Почему мы этим занимаемся? – Она рассмеялась снова и покачала головой. Прядь ее волос задела щеку Шейна.
– Потому что… – слова застряли у него в горле.
– Почему?
– Потому что иначе я сделал бы это. – Шейн отбросил лопату, сжал Розу в объятиях и поцеловал.
Он не мог удержаться. Искушение было слишком сильным. Желание было слишком сильным. А его воля – слишком слабой. Он окончательно потерял голову.
Все остальное не имело значения… кроме Розиного поцелуя.
Она была нежной.
Она была сладкой.
Она походила на один из своих цветков – хрупкая и податливая – и постепенно ее губы становились все более мягкими и зовущими.
Она не была требовательной и жадной, как другие девушки, стремящиеся продемонстрировать свою доступность.
Она не настаивала.
Но и не сопротивлялась.
И слава Богу, потому что Шейн желал этого поцелуя больше всего на свете.
Он пытался убедиться себя, что у него слишком давно не было женщины, что губы любой другой девушки доставили бы ему такое же удовольствие, как губы Розы, что в испытанном им ощущении близости не было ничего необычного.
Но все разумные мысли благополучно развеялись, когда его кровь вскипела, а тело устремилось к ней.
Шейну нравилось целоваться с Розой. Он забыл о своем былом отчаянии, отдавшись на милость инстинктов. И, когда это произошло, ее рот приоткрылся и ее дыхание смешалось с дыханием Шейна. Шейн не мог удержаться, чтобы не попробовать ее на вкус, чтобы не коснуться ее языка своим.
В ярком свете дня, разгуливая по крошечной спаленке после прекрасно проведенной ночи, Роза поняла всю глупость своих ночных переживаний.
Она не собирается так по-дурацки улечься в постель с почти незнакомым мужчиной.
Как бы сильно ей ни хотелось, переспать с Шейном Николсом ради поиска «новых ощущений» означало совершить ошибку.
Любовь должна быть только тем, что она есть – любовью. Роза знала это. И понимала.
Но это не помешает ей насладиться неожиданным маленьким приключением. Это не помешает ей лучше узнать Шейна, исследовать упоительное влечение, которое она к нему испытывает.
Когда еще ей так повезет, и ее похитит сексуальный ковбой?
– Самое огромное счастье, – говорила мама незадолго до смерти, – это жить полной жизнью. Радоваться каждому мгновению.
Хороший совет. Но большую часть жизни Розе не хватало на это времени.
Большую часть жизни Роза потратила на борьбу с собственным отцом, на отстаивание своей независимости, на защиту от мужчин, которых отец пытался с ней познакомить. У нее никаких сил не оставалось на то, чтобы радоваться каждому мгновению. Ей постоянно приходилось быть начеку и просчитывать свои действия на шаг вперед.
Роза полагала, что и сейчас разумно будет оставаться начеку. Она была почти уверена, что не наткнулась на второго Чеда. Но в мире существуют и другие мужчины, в которых не стоит влюбляться.
Например, бродяги. Перекати-поле.
Такие, как Шейн.
Ладно. Она будет осторожной. Она защитит свое сердце. Она ничего не будет от него ждать. Кроме сегодняшнего дня.
Почему бы не насладиться сегодняшним днем?
Ее отец далеко. Он и понятия не имеет о том, где она. Он даже не станет беспокоиться. Не сразу, по крайней мере. Решит, что она просто испугалась встречи с «идеальным мужчиной» и сбежала.
Пускай так и считает. В этом есть доля правды.
Лучшего объяснения Роза не смогла бы придумать.
Ну а пока, – решила она, – можно насладиться этим мгновением… и этим мужчиной.
* * *
– Доброе утро!Приветливый женский голос вырвал Шейна из дремоты. Прищурившись от утреннего света, Шейн увидел перед собой улыбающееся лицо Розы Гамильтон и застонал.
Он несколько часов провалялся без сна, а когда наконец уснул, его сны были наполнены разгневанными судьями, большеглазыми, темноволосыми, убийственно красивыми женщинами. И цыплятами.
Шейн сказал себе, что наверное что-то не то съел.
Теперь он вспомнил, что что-то не то сделал.
Он снова зажмурился.
– И что в нем доброго?
– Ну, хотя бы то, – жизнерадостно ответила Роза, – что снег все еще идет.
Ее голос казался таким счастливым, что Шейн даже глаза открыл, чтобы убедиться, что это не сон. Он поверить не мог, что она действительно радуется. Но, очевидно, это правда, если судить по тому, с какой довольной улыбкой она отдернула занавеску на окне, впустив в кухню серебристый утренний свет.
Шейн с трудом приподнялся и, прищурившись, попытался разглядеть, что происходит за замерзшим стеклом. Увидел он только белизну. Много-много белого снега.
Интересно, что хорошего находит в этом Роза.
Шейн подозрительно взглянул на нее. Может, пока он спал, приехал ее отец? Неужели судья собирается разделаться с ним без суда и следствия прямо здесь… где никто не найдет до весны его бренных останков?
– Чего это ты напеваешь?
– Просто я счастлива.
– Почему?
– Тебя смущает, что я могу быть счастливой несмотря на то, что оказалась запертой наедине с тобой в крохотном домике? – улыбнулась Роза.
Лучше бы она не этого делала. От ее улыбки у Шейна ум за разум заходил.
– Вроде того, – буркнул он.
Она добродушно пожала плечами, продолжая улыбаться.
– Мне нравится снег. И я обнаружила, что мне нравится быть отрезанной от мира. Это очень… необычный опыт.
– С ума сошла.
– Наверное, – ответила Роза все тем же счастливым голосом. Она отвернулась и начала рыться в буфете, вынимая пакетики и складывая их на кухонном столе. – Чего ты хочешь, омлет из яичного порошка или беф-строганов из остатков чили?
Оба варианта показались Шейну одинаково непривлекательными.
– Мне все равно, – сказал он с тоской.
– Ах, так ты «сова». Ну, извини. – Роза повернулась к пакетикам с концентратами и выбрала один из них. – Остановимся на омлете. – И, мурлыча себе под нос, она принялась за стряпню. – Ага, тут есть смесь для печенья. Славненько.
Шейн остался сидеть на кушетке. Он попытался собраться с мыслями. Он попытался убедить себя, что все не так уж плохо, что в любую минуту может потеплеть, и снег начнет таять, и он сможет вернуть домой дочку судьи, которую похитил и которая сейчас напевает, улыбается и готовит ему завтрак.
Непосильная задача для его бедных мозгов.
Он не мог сосредоточиться, когда Роза Гамильтон маячила у него перед глазами. Кем бы ни был ее отец, она все равно оставалась для Шейна самой привлекательной женщиной.
Шейну нравились фигуристые женщины, и когда она нагнулась, доставая из буфета сковородку, у него просто руки зачесались погладить ее бедро.
Ага, давай, греши дальше, – сказал он себе. – Посмотрим, как это понравится судье.
Шейн сжал руки в кулаки, чтобы не тянулись, куда не следует, и попытался выбросить эти мысли из головы. Не получилось. Он все равно видел ее. Он слышал, как она напевает.
– Ты всегда такая веселая? – спросил он мрачно.
– Не всегда. Но я прекрасно отдохнула.
– Везет тебе. – Шейн не знал, что было причиной его бессонницы – кушетка или воспоминания о судье.
– А ты, как я поняла, не выспался?
Шейн повел плечом, пытаясь ослабить боль в затекших мышцах.
– Нет. Как говорится, и глаз не сомкнул.
Роза выгнула бровь.
– Совесть мучила?
– Наверное, и это тоже. – Шейн умолк, а потом добавил, – А ты, гм… так легко все воспринимаешь.
Роза высыпала в миску яичный порошок.
– Я же говорила, мне понравилось.
– Почему? Потому что это… необычно?
Она кивнула, отмеряя нужное количество воды и добавляя ее к смеси.
– Никакой ответственности. Никаких претензий. Только здесь и сейчас. И ты.
Шейн судорожно сглотнул. Он нащупал свою рубашку и натянул ее, словно она могла защитить его от пристального взгляда Розы.
– У тебя не будет неприятностей из-за того, что ты пропустишь свадьбу?
– Было бы хуже, если бы Милли ее пропустила, – радостно ответила Роза.
Чертовски верно.
Шейн застегнул пуговицы на рубашке одной рукой.
– Я не хочу яичницу, – сказал он. – Лучше выйду и снова попробую копать.
– Ничего не получится. Слишком сильный снег. Почему бы просто не расслабиться и не отдохнуть?
Шейн взглянул на Розу. Неужели она не понимает?
– Ну же, – сказала она, – садись и ешь. А потом, когда я вымою посуду, а ты вытрешь, если тебе так уж сильно захочется копать, я пойду с тобой.
Роза и печенья напекла, пока Шейн мылся под душем. Они съели яичницу, и Роза отыскала банку с вареньем к печенью. Но снять крышку ей не удалось.
Шейн тоже не думал, что сможет ее открыть, тем более, что одна рука у него не действовала. Но в конце концов у него получилось. Он зажал банку между коленями и здоровой рукой открутил крышку.
– Ура! – воскликнула Роза.
Обрадованный собственным достижением, Шейн усмехнулся в ответ и снова почувствовал электрическую искру, проскочившую между ними.
– Я возьму печенье с собой, – сказал он. – Пора идти копать.
Снег валил почти так же густо, как в прошлую ночь. Роза не отпустила Шейна одного. Они вышли вместе, печенье Шейн положил в пакет и засунул в карман.
Им понадобилось почти полчаса, чтобы добраться до грузовика. Подойдя ближе, Шейн обнаружил, что вся вчерашняя работа пошла насмарку. Снега намело еще больше, и теперь грузовик был засыпан почти по самую крышу кабины.
– Это невозможно, – сказала Роза. – Правда.
Но Шейн попытался. Он должен был попытаться. Все лучше, чем торчать в крохотной хижине наедине с Розой. Слушая ее пение. Глядя на ее походку. Видя ее улыбку.
Умирая от желания.
Сейчас Шейн был снаружи. На холоде.
Здесь ничего не могло произойти.
И не происходило до тех пор, пока он не остановился передохнуть. Обернувшись, он увидел, что Роза ему помогает.
Она снова очистила капот грузовика и теперь разгребала снег руками вокруг двери. Она честно пыталась помочь, и сейчас на ее волосах и ресницах снега было больше, чем где бы то ни было.
Встретившись взглядом с Шейном, Роза рассмеялась. Такой же смех Шейн слышал в памятный вечер в «Бочке», и от этого смеха по его телу прошла волна желания.
– Это безумие! – воскликнула Роза, когда ветер швырнул ей в лицо пригоршню снега. – Почему мы этим занимаемся? – Она рассмеялась снова и покачала головой. Прядь ее волос задела щеку Шейна.
– Потому что… – слова застряли у него в горле.
– Почему?
– Потому что иначе я сделал бы это. – Шейн отбросил лопату, сжал Розу в объятиях и поцеловал.
Он не мог удержаться. Искушение было слишком сильным. Желание было слишком сильным. А его воля – слишком слабой. Он окончательно потерял голову.
Все остальное не имело значения… кроме Розиного поцелуя.
Она была нежной.
Она была сладкой.
Она походила на один из своих цветков – хрупкая и податливая – и постепенно ее губы становились все более мягкими и зовущими.
Она не была требовательной и жадной, как другие девушки, стремящиеся продемонстрировать свою доступность.
Она не настаивала.
Но и не сопротивлялась.
И слава Богу, потому что Шейн желал этого поцелуя больше всего на свете.
Он пытался убедиться себя, что у него слишком давно не было женщины, что губы любой другой девушки доставили бы ему такое же удовольствие, как губы Розы, что в испытанном им ощущении близости не было ничего необычного.
Но все разумные мысли благополучно развеялись, когда его кровь вскипела, а тело устремилось к ней.
Шейну нравилось целоваться с Розой. Он забыл о своем былом отчаянии, отдавшись на милость инстинктов. И, когда это произошло, ее рот приоткрылся и ее дыхание смешалось с дыханием Шейна. Шейн не мог удержаться, чтобы не попробовать ее на вкус, чтобы не коснуться ее языка своим.