Страница:
Затем очень прошу, товарищи, в самую глубину вашей души смотрю с просьбой, - не нужно меня хвалить, потому что это может меня испортить, как лишние похвалы портят многих детей. Всегда в похвале нужно быть особенно осторожным. (Б у р н ы е а п л о д и с м е н т ы.)
Мне было подано много записок. Большинство записок касается одного вопроса - просят рассказать о моей жизни. Мне легко это сделать, потому что жизнь моя очень проста.
Я учитель, сын рабочего - маляра-железнодорожника. Учительствую с семнадцати лет. Батька у меня был очень строгий и противник образования. Поэтому я получил образование только низшее и начал учительствовать в 1905 г. в железнодорожной рабочей школе того самого вагонного завода, где работал мой отец.
Только в 1914 г., через 9 лет, уже после смерти отца, я смог поступить в педагогический институт и окончил его в 1917 г.
С 1917 г. я опять учительствовал в той же школе, что и раньше, но я был уже директором школы. Это вагонный завод в Крюкове. Меня привлекло туда то, что там была очень знакомая мне среда, так как бувально все рабочее общество, до одной семьи, было мне известно.
Сейчас я руковожу 5-й киевской колонией, если кому нужно будет пожайлуста. (С м е х ).
Собираюсь ли я написать книгу? Мне писать книгу очень трудно. В колонии нужно работать как? Вставать в шесть часов и освобождаться от работы в час ночи. Поэтому приходится писать рядом с ребятами. Слово написал и 20 слов поговори. Собираюсь все-таки книжку о взрослых написать. Меня интересуют взрослы с той же воспитательной позиции.
У нас в жизни есть много чудаков, таких как будто странных людей, иногда и дураки есть. (С м е х ). Есть люди с мошенническими наклонностями, халтурщиик, марафетчики, портачи. Очень интересно, как их воспитывает общество уже не в колонии, а в самой работе. Эта тема меня страшно увлекает...
Как я связан с педагогическим миром? Раньше я был очень связан, как вы знаете по книге. Были у меня противники, но большинство, в особенности члены партии, стояли на моей стороне, или, вернее, я стоял на их стороне. Я считаю, что советская педагогика носится в воздухе. Тут не может быть двух мнений. Совершенно ясно и определенно, что нужно делать...
Насчет кустарности метода. Это чрезвычайно сложный вопрос. Я сторонник педагогической науки, но только новой науки. Как меня не обливали холодной и горячей водой, не могу я понять, что я могу взять у Руссо. Я его читаю миллион раз, и все-таки нет, отвращение у меня к Руссо. Ну хорошо. Песталоцци был хорошим человеком. Он был добрым, любил детей - это мы у него давно взяли. Что же касается метода, то у него тоже ничего нельзя взять#8.
Когда мне говорят - а Маркса читали, Ленина читали? Я отвечаю: извините, пожайлуста, Маркс и Ленин не педагоги, это больше, чем педагоги. Если я беру что-то у Маркса, Ленина, то это не значит, что я должен благодарить педагогов. (А п л о д и с м е н т ы.)
Я выписал из Ленина от первой до последней строчки все места, имеющие отношение к вопросам воспитания, такие, которые сначала, казалось бы, даже никакого отношения не имеют к воспитанию.
Когда Ленин говорит о дисциплине среди рабочих, эти места являются для меня основанием для дисциплины среди воспитанников.
Из этого, конечного, можно создать большую, настоящую педагогическую книгу, но я не решаюсь, считаю себя еще малоподкованным, чтобы заняться такой работой. Когда-нибудь обязательно сделаю это. Я считаю, что можно не читать больше ничего, кроме Маркса и Ленина, чтобы создать новую педагогику. (А п л о д и с м ен т ы).
Будет ли продолжена "Поэма"? Хватит, не могу больше "Поэму"
продолжать...
Вот интересная записка, видно, что писал педагог: В последней части своей книги вы сравниваете процесс воспитания детей с технологическим процессом. Не перегнули ли вы в своих суждениях? Никак нельзя согласиться с вашим сравнением обработки металла и живого человека. Не механический ли это подход?"
Но понимаете, никак я не могу добиться, чтобы меня поняли. Все-таки люди верят, что есть душа, какой-то пар, который нужно особо обрабатывать.
Какая, собственно, принципиальная разница? Когда вы берете кусок металла, вы имеет цель, средства и технологический процесс. Почему невозможен технологический процесс по отношению к человеку? Пока мы не придем к необхгодимому уважению своей технологической науки, мы не сможем хорошо воспитывать детей#9.
Я в своей книге говорю, что некоторые детали человеческой личности можно штамповать на штампах. На меня педагоги страшно кричат за это место - как можно человека штамповать? Я же не предлагаю взять живого человека и засунуть его в пресс. (С м е х ).
Возьмем, например, привычку к чистоте, к точности. Это буквально штампуется в коллективе. Не нужно никакого индивидуального подхода к этому вопросу. Вы создаете общие условия, создаете ежедневный опыт. Они изо дня в день умываются, чистят зубы, моют ноги, и, когда они выходят из коммуны, они уже не могут не умываться ежедневно.
Какая особая хитрость для этого нужна? Никакой, это пустяковая задача, и это действительно можно сранвить со штампом. Но как и в штамповальном деле требуется тонкая работа самих штампов, так и здесь...
О моей переписке с Горьким. С Горьким я сначала переписывался как заведующий колонией им. Горького, а потом, когда я оттуда ушел, переписывался с ним лично как автор.
Алексей Максимович очень настаивал все время на том, чтобы я писал книгу, а я сопротивлялся. Хотя книга у меня была написана, но, по совести, считал ее такой плохой и неинтересной, что думал - не стоит ее показывать Горькому#10. По этому вопросу была переписка. Она потом пошла уже в порядке нашей литературной дружбы и, главным образом, в порядке его опеки над моим литературным трудом...
О девушках. Мне был сделан правильный упрек насчет Раисы, что в книге не показано ее перерождени.
Вообще я должен признаться, что с девушками я работал слабее, чем с мальчиками. С мальчиками у меня как-то лучше выходило, а с девушками, в особенности когда они достигают 15-16 лет и начинают влюбляться, - дело совсем плохо. (С м е х ).
Мальчик, если влюбится, я могу подозвать его и сказать - подожди. И, конечно, он подождет. (С м е х ).
Девушке этого не скажешь.
Хлопца спросишь - влюблен? Он скажет - влюблен! А если девушку спросишь, она говорит - ничего подобного, что вы выдумали! (С м е х).
Не за что взять, и потом там какая-то особенная нежность требуется, особенная паутинка, за которую надо повести, а я для этого дела немножко грубоват, что ли. Мне с девушками трудно было работать; или я боялся разбить эти нежные организмы - они, знаете, умеют казаться нежными, - или, может быть, там нужна женщина для специальных разговоров.
Все-таки колонию без девушек я себе не представляю. Считаю, что правильное воспитание может быть только совместным. Как в жизни люди живут вместе, так и воспитываться они должны вместе, и тогда нормально будет идти жизнь девушек и мальчиков. Такова наша советская установка.
В некотором отношении с девушками легче, но зато внутренность их души так не ковырнешь, как у хлопца. С внешней стороны они причиняют меньше затруднений. Они почти никогда не крадут, никогда не убегают, не дерутся, но, правда, ссорятся гораздо больше. (С м е х ). Как мирить их в этих ссорах - это даже для меня, с таким опытом, в значительной мере еще секрет. Так трудно добиться того, чтобы они не обиделись на тебя же и чтобы не усилить еще эту ссору.
Вообще с девушками очень трудно работать. Поэтому и книга у меня дана, может быть, без такой прямой любви к делу отражения работы с девушками...
Как реагировали сами ребята на мою книгу? Сказать, что они пришли в большой восторг, - нельзя. Они просто считают, что описана правда. Так было, говорят, так и написано. Никаких особенных вопросов у них не возникало...
Спрашивают о будущей книге - будет ли там сказано об отношениях между школой и семьей? Конечно, без этого никак не обойдешься, но о школе нужно говорить отдельно, и говорить нужно очень много. Там очень много интересных вопросов.
В записке пишут, что нужно подчеркнуть в этой книге, что должно быть созвучие отношений между отцом и матерью. Можно не подчеркивать. Само собой понятно, что если отец и мать находятся в постоянной вражде и драке, то какое же там может быть воспитание.
Хотелось бы прочесть о похвале и наказании. Об этом нужно говорить в книге. Если воспитание ведется правильно с первого года рождения, не приходится. Наказание - это уже метод перевоспитания, а не воспитания. Товарищам родителям это нужно очень хорошо знать. В нашем советском воспитании не должно быть никакого наказания.
Если вы настолько плохо воспитали своего ребенка, что он начинает вас крыть, ругать и не слушаться вас, то вы хватаетесь за наказание, причем хватаетесь за него неумеючи. Наказание - хитрая штука, и наказывать нужно умеючи. Наказывая неумеючи, можно испортить все дело. О том, как наказывать умеючи, я в своей книге думаю кое-что написать.
Но главная задача моя и ваша должна состоять в том, чтоб воспитывать так, чтобы не нужно было наказывать#11. Это очень нетрудно, если вы к делу воспитания относитесь не как к забаве или игре, а как к серьезному делу, порученному на на вашу ответственность, как к такому делу, за которое вы отвечаете перед всей Советской страной.
Вы должны понять, что плохо воспитанный ребенок - это брак, который вы сдаете государству. В нашем семейном производстве вы являетесь бракоделами (с м е х ), пользуясь тем, что нет специального браковщика, который стоял бы возле вас. Вы подсунете обществу либо лентяя, либо шкурника, либо портача, либо лакея, либо мошенника, воспользовавшись тем, что его сразу не разобрали, а потом будут браковать, но у вас уже не найдут. Если вы серьезно, с первого дня рождения сына подумаете над вопросом воспитания, то наказывать никогда не придется.
Уж на что босяки приходят в коммуну им. Дзержинского, а ведь наказание там - очень редкое явление.
Чем наше советское наказание должно отличаться от наказания буржуазного? В буржуазном наказании такая логика: ты согрешил - теперь ты страдай, обязательно страдай, сиди без пищи, либо сиди за решеткой, либо палкой тебя треснут, страдай.
У нас такой советской логики быть не может. Наше наказание должно быть таким способом воздействия, когда конфликт разрешается до конца и нового конфликта не получается. Такое наказание вполне возможно и уместно, в особенности в семье.
Вопросы все.
Теперь несколько заключительных слов.
Многие товарищи совершенно правильно указывали на недостатки моей книги, в частности тут говорили, что воспитатели плохо изображены - как-то мельком. Не думайте, что это нарочно вышло, это чисто художественный недостаток. Работа девушек отражена слабо - это тоже большой недостаток чисто художественного порядка.
Таких недостатков, конечно, много, и я считаю, что всех недостатков художественного порядка вы даже не назвали. Есть очень растянутые места, есть неправильные, неточные выражения, которые дают возможность толковать и так и этак. Возьмите хотя бы разговор о механическом воспитании. Значит, плохо изложил, не так, как следует.
Но я считаю, что так как главное мое дело все-таки педагогическое, то особенно придираться ко мне никто не имеет права. Я не давал никогда и никому никакого обязательства написать художественную книгу#12.
Я лично убежден в том, что каждый из нас, работающий на таком большом и интересном деле, как наше, скажет: можно писать. Я вчера был у вас на заводе. Ведь у вас прямо какая-то музыка, а не завод. Если бы вы захотели подробно, искренне и честно описать вашу работу с первого дня прихода на завод до сегодняшнего дня - ваши разговоры, ваше участие в производстве, в борьбе, - получилась бы увлекательная книжка.
Я являюсь сторонником именно такой литературы. Я не могу представить себе, как это можно в Советском Союзе писать вымышленные книжки, когда не нужно ничего выдумывать. Зачем тут выдумывать и что выдумывать? Выдумать завод "Шарикоподшипник", когда он существует, когда это реальный завод и тут есть реальные люди, реальная борьба и реальные столкновения?
Я считаю, что теперь нет никакой особенной заслуги в том, чтобы написать приличную и интересную книжку.
Если у вас есть такие люди, которые захотят такую книгу о своей работе написать, то нужно внимательно, до мельчайших подробностей знать свое дело, следить за ним и кое-что записывать... Есть много подробностей, которые могут выскочить из памяти. Их нужно записывать. Через 3-4 года вы сможете написать интересную книжку.
Еще раз благодарю вас за внимание ко мне, к моей работе и книге, желаю вам от души в дальнейшей вашей работе добиваться больших успехов и о вашей работе рассказать другим людям так, чтобы она была реальна, интересна и памятна. (Б у р н ы е а п л о д и с м е н т ы.)
РАЗГОВОР О ВОСПИТАНИИ
Вступительное слово У нас нет еще полноценной методики воспитания, и мы должны ее создать. Критики, разбиравшие "Педагогическую поэму", больше всего меня ругали за недооценку теории педагогики. Но когда я писал свою книгу, то меня занимала не классная жизнь, а проблема воспитания и перевоспитания правонарушителей. Мой опыт воспитательной работы привел меня к тому выводу, что нам нужно создать методику воспитания. Я получил высшее педагогическое образование#1, перечитал все, что есть в литературе по вопросам воспитания, и все это меня нисколько не удовлетворило. Я не получил метода работы. Я полагаю, что в интересах дела нужно отличать школьную методику учебной классной работы от методики воспитания. Желательно у вас в институте создать специальную кафедру воспитания, которой у вас до сих пор нет.
В начале моей "Педагогической поэмы" я показал свою техническую беспомощность. В 20-м г., когда я приступал к перевоспитанию правонарушителей, я не имел ни инструмента, ни метода. Я оказался в лесу с пятилинейной лампочкой и стаей бандитов. Я оказался педагогически беспомощен, и тогда, при тех условиях, я назвал педагогику шарлатанством... Тогда я сделал большую ошибку, что ударил своего воспитанника Задорова#2. В этом было не только преступление, но и крушение моей педагогической личности. Я тяжело переживал эти минуты и как человек и как педагог.
Всегда я считал подобные факты большим педагогическим преступлением и за это сам отдаю своих подчиненных под суд. Года через два после столкновения с Задоровым я понял и открыто сказал, что нужна педагогическая наука, но не оторванная от жизни, а связанная с ней и помогающая воспитателю в практической работе. Я уверен, что она будет, в этом меня убедил мой шестнадцатилетний опыт. Мне пришлось быть руководителем в трех колониях НКВД#3.
В нашей прекрасной действительности, способной породить такое величественное движение, как стахановское, в этой действительности есть все, чтобы создать новую науку - педагогику. Мы сейчас крепко бьемся за новую воспитательную технику. И можно быть уверенным, что новая, социалистическая педагогика будет создана сегодня или завтра.
В журнале "Коммунистическое просвещение" (август, 1936 г.) дается совет, как бороться с недисциплинированностью учеников, с хулиганством и т.д. Этот вопрос задавался еще в 20-м г., затем повторялся в 23, 25, 27, 29 гг. и сохранился до 36-го г. Когда же наконец будет разрешен этот деловой и простой вопрос?
Чистая теория педагогики показала свою полную беспомощность, если до сих пор не смогла разрешить этого вопроса. В консультации журнала "Коммунистическое просвещение" дается совет учителям самим быть дисциплинированными, сплоченными, самим не опаздывать в школу и т.д. Это отписка, а не совет. Такой "консультацией" ничего не сделаешь для воспитателя. Здесь хотели и советь дать, и ничего "страшного" не насоветовать. В седьмом пункте рекомендуется учителю вести беседу с учеником, нарушающим правила внутреннего распорядка, занимающимися воровством и хулиганством, вести беседу спокойным, ровным голосом!.. Наша печать ежедневно сообщает о героических людях, о страстной работе, а учителям этот авторитетный журнал Наркомпроса рекомендует спокойный, ровный голос!#4
Со своими воспитанниками я могу говорить ласково и нежно, но могу и повысить голос, твердо сказать: "Брось!" Без этого нет воспитания.
Я не хочу сказать, что нужно кричать на воспитанников. Нет! Но нужны страсть, любовь, увлечение своим собственным делом в той мере, как это мы наблюдаем у стахановцев. Если я не умею волноваться, то я обязан этому научиться! При совершении воспитанником я не умею волноваться, то я обязан этому научиться! При совершении воспитанником преступления воспитатель как представитель общества должен показать свое негодование.
Неудивительно, что в указанной консультации ничего не говорится о коллективе как воспитательном факторе. Учителю Позднякову рекомендуется только лично побеседовать с учеником, который занимался мелкими кражами и дошел до квартирных краж. Рекомендуется взять с ученика слово, что он больше не будет заниматься подобными делами. И только. Не рекомендуют выносить этот поступок на обсуждение коллектива, так как это нанесет ребенку "тяжелую внутреннюю рану", отчего пострадает учеба, а коллектив ничего не выигрывает. Это вредная установка.
Затем в данной консультации ничего не говорится о наказании. Боятся этого слова. А в постановлении ЦК#5 нашей партии это слово называется с большевистской прямотой и наказание не вуалируется словами "мера воздействия". Я стою за наказание. Только надо уметь его применять, а этому нужно учиться.
Весь отдел консультации журнала "Коммунистическое просвещение" отдает установками левака Шульгина. Консультанты стремятся удивить мир фокусом#7.
Они подобны покойным педологам, которые любили такие вопросы изучать, изучать; изучать и записывать, чем и путали учителя в вопросе, как ему быть с наказанием. У нас еще не освоена система наказания. Из старой школы мы не можем взять систему наказаний, чуждую нам, с ее слежкой, кондуитами, привязываниями к каждому пустяку и т.д. Применению наказания я долго учился.
Сами коммунары боролись с нарушениями правил внутреннего распорядка и сами управляли всей жизнью коммуны. В коммуне им. Дзержинского наказания принципиально признаны, но именно поэтому на практике они почти не применяются. Такого положения мне удалось добиться при помощи использования всей воспитательной силы коллектива. Воспитание, а следовательно, и наказание должны проходить через крепкий коллектив.
Сознательный крепкий коллектив крайне необходимо создать в каждой школе как живой организм с действующими органами и общими интересами. Снимать ответственность преступника перед коллективом, как советуют в журнале "Коммунистическое просвещение", - значит отказываться от новой педагогики.
Я настаиваю, что и в педагогике нужно изобретать. До последнего времени не занимались изобретением в педагогике, так как боялись педологии, которая отнимала это законное право у педагогики. Пусть вновь созданная кафедра воспитания разработает вопросы воспитательного значения коллектива, проблему наказания, стиля, тона и т.д.
Я уверен, что в ближайшие десять лет мы создадим методику коммунистического воспитания.
З а к л ю ч и т е л ь н о е с л о в о Я не отрицаю науку педагогику. Прежнее суждение о педагогике у меня сложилось в ее рабочем понимании. Послезавтра я опять еду в Киев и буду руководить новой колонией НКВД, где придется столкнуться с множеством практических вопросов. Придется опираться не на старую педагогическую систему, а на новую систему завтрашнего дня. Приходится ругаться из-за отсутствия не педагогических идей, а педагогической техники, которой не хватает. И сейчас остается спорным вопрос механизации#8 воспитательной работы. Воспитать умение чувствовать себя в рядах с другими, ощущать товарища локтем. Нужна обработка не только индивидуальная, но и при помощи коллектива, через организацию. Такие "детали" личности, как привычка к чистоте, к точности, как способность к быстрой ориентировке, нельзя воспитать при помощи индивидуальной обработки, не хватает сил и времени, а исключительно методом накопления коллективного опыта. Я выработал для себя рабочую схему, в которой разбираю четыре типа влияния (чистое и практическое, собственное и постороннее)#9. Надо уметь организовать и подчинить себе эти влияния, чтобы создать технику и полезный пучок влияний. В социалистическом обществе владеть ими будет легче - без применения наказания. И наконец самое главное. Наша коммунистическая работа не может быть бесстрастной. Надо уметь работать с верой в человека, с сердцем, с настоящим гуманизмом.
Без любви к человеку не было бы и Октябрьской революции. Мирюсь с вами и по вопросу о наследстве. Глубоко уважаю старых педагогов. Много их читал и многому научился у них. Но нам нужно продолжать дело создания воспитательной методики. Это ответственная задача лежит на нас. Многому в воспитательной работе учился у чекистов, имеющих доброе сердце и сильно любящих детей. Они ежеминутно чувствуют ответственность за свою работу. Они не проявляют ни лени, ни самоанализа, ни интеллигенщины в подходе к детям, они работают уверенно, хорошо, эффективно. Я учюсь у них. Я соглашаюсь, что педагогика должна быть единой наукой#10, но продолжаю настаивать, что необходимо разработать методику воспитания и уметь ее подчинить воспитательным целям школы.
Прекрасна работа по созданию нового человека! В ней много наслаждения! Я приветствую партию, давшую нам это счастье и радость!..
БЕСЕДА С РАБОЧИМ АКТИВОМ НА ЗАВОДЕ "ШАРИКОПОДШИПНИК"
Беседа т. Макаренко с активом состоялась в парткабинете. Писатель-педагог рассказал об очень интересных методах воспитания, переубеждения людей, которые применяются в детских колониях НКВД и основаны на опыте большой долголетней работы.
В коммуне им. Дзержинского, сказал т. Макаренко, мы организовали учет поведения. Каждый воспитанник знал (и это самое главное), что его поведение ежедневно фотографируется. То или иное уклонение от нормы в поведении всегда отмечалось особым значком. Прогул, например, обозначался кружочком, опоздание - треугольником, грубость с мастером - вертикальной черточкой и т.д. причем, говорит т. Макаренко, мы этот учет поведения ввели не для организации выводов. Мы использовали его для соревнования по вопросам поведения. С 1930 г. все 28 бригад ведут это соревнование.
Не репрессия, а коллективное осуждение
Мы по-иному относимся к репрессиям.
Допустим, какой-нибудь великовозрастный воспитанник нагрубил мастеру. Его проступок обсуждается на собрании. Собрание постановляет: "Поручить Мише Вареннику (пионеру десяти лет) разьяснить Зубатову (виновнику), в чем заключается неправильность его поведения". Или другой случай. Собрание, состоявшееся 1 октября, выносит следущее решение: "6 октября в 2 часа дня Иванову обязательно подумать над тем, почему он совершил свой проступок".
Ясно, что Иванов будет думать об этом не только 6 октября в 2 часа дня, но и во все дни, предшествующие этой дате.
Прогульщик - "гость"
Прогульщика мы усаживали в столовой за стол гостей, а не рядом с товарищами. Причем кормили не хуже, а даже несколько лучше, чем остальных коммунаров. Несколько дней прогульщик в роли гостя чувствовал себя неплохо, но потом ему это надоедало и он возвращался к товарищам на работу.
Практикуем также и обьявление выговора в особой обстановке. Например, в а п р е л е выносится такое постановление: "Обьявить Петрову выговор в день 1 М а я". Я не помню случая, чтобы выносили кому-нибудь выговор в этот праздничный день, ибо за время, предшествующее празднику, парень настолько исправлялся, что отпадала всякая необходимость вообще выносить ему выговор.
Как беседовать
Ваэнейшим методом воздействия считаю беседу. Причем эту беседу должен проводить человек высокоавторитетный. В с я н а ш а с и с т е м а в о с п и т а н и я - э т о р е а л и з а ц и я л о з у н г а о в н и м а н и и к ч е л о в е к у . О в н и м а н и и н е т о л ь к о к е г о и н т е р е с а м , е г о н у ж д а м , н о и к е г о д о л г у .
На борьбу с ворами призвали коллектив. Попавшийся вор вызывался на собрание. Оно происходило в большой комнате. С центра потолка свисает большая яркая люстра. Виновнику предлагают выйти на середину. Если он вышел и стал в небрежную позу, все собравшиеся предлагают: "Стань смирно!" Ослушаться всего собрания никто никогда не осмеливался. Затем выступал наш воспитанник Землянский, которого мы звали Робеспьером. Робеспьер произносит гневную стремительную речь и в заключение предлагает выгнать виновника из коммуны. Затем выступают еще несколько таких же энергичных ораторов. Вор все это время бледнеет и краснеет. После (этого) говорит кто-нибудь из комсомольцев:
- Мы ведь исправляем таких. Если его выгоним, он опять станет беспризорным. Нужно дать ему возможность исправиться. Я думаю, что его исправить можно. Предлагаю его зачислить в нашу бригаду. Мы за него поручимся. Выгнать всегда успеем.
Излишне отрицать, что этот вор может украсть еще раз, еще два выступавшие ребята об этом говорили), но больше воровать он не будет. И спустя сравнительно короткий срок он "входит в норму".
Товарищеский "чай" Часто мы практиковали такой способ сближения людей. Раз в пятидневку вечером я накрываю у себя в кабинете стол для чая, приглашаю бригаду. В этой бригаде есть, конечно, и плохие воспитанники. Во время чая происходит задушевная беседа. Выступающие воспитанники обрушиваются на недисциплинированных, а я беру их под защиту, говорю приблизительно следущее:
Мне было подано много записок. Большинство записок касается одного вопроса - просят рассказать о моей жизни. Мне легко это сделать, потому что жизнь моя очень проста.
Я учитель, сын рабочего - маляра-железнодорожника. Учительствую с семнадцати лет. Батька у меня был очень строгий и противник образования. Поэтому я получил образование только низшее и начал учительствовать в 1905 г. в железнодорожной рабочей школе того самого вагонного завода, где работал мой отец.
Только в 1914 г., через 9 лет, уже после смерти отца, я смог поступить в педагогический институт и окончил его в 1917 г.
С 1917 г. я опять учительствовал в той же школе, что и раньше, но я был уже директором школы. Это вагонный завод в Крюкове. Меня привлекло туда то, что там была очень знакомая мне среда, так как бувально все рабочее общество, до одной семьи, было мне известно.
Сейчас я руковожу 5-й киевской колонией, если кому нужно будет пожайлуста. (С м е х ).
Собираюсь ли я написать книгу? Мне писать книгу очень трудно. В колонии нужно работать как? Вставать в шесть часов и освобождаться от работы в час ночи. Поэтому приходится писать рядом с ребятами. Слово написал и 20 слов поговори. Собираюсь все-таки книжку о взрослых написать. Меня интересуют взрослы с той же воспитательной позиции.
У нас в жизни есть много чудаков, таких как будто странных людей, иногда и дураки есть. (С м е х ). Есть люди с мошенническими наклонностями, халтурщиик, марафетчики, портачи. Очень интересно, как их воспитывает общество уже не в колонии, а в самой работе. Эта тема меня страшно увлекает...
Как я связан с педагогическим миром? Раньше я был очень связан, как вы знаете по книге. Были у меня противники, но большинство, в особенности члены партии, стояли на моей стороне, или, вернее, я стоял на их стороне. Я считаю, что советская педагогика носится в воздухе. Тут не может быть двух мнений. Совершенно ясно и определенно, что нужно делать...
Насчет кустарности метода. Это чрезвычайно сложный вопрос. Я сторонник педагогической науки, но только новой науки. Как меня не обливали холодной и горячей водой, не могу я понять, что я могу взять у Руссо. Я его читаю миллион раз, и все-таки нет, отвращение у меня к Руссо. Ну хорошо. Песталоцци был хорошим человеком. Он был добрым, любил детей - это мы у него давно взяли. Что же касается метода, то у него тоже ничего нельзя взять#8.
Когда мне говорят - а Маркса читали, Ленина читали? Я отвечаю: извините, пожайлуста, Маркс и Ленин не педагоги, это больше, чем педагоги. Если я беру что-то у Маркса, Ленина, то это не значит, что я должен благодарить педагогов. (А п л о д и с м е н т ы.)
Я выписал из Ленина от первой до последней строчки все места, имеющие отношение к вопросам воспитания, такие, которые сначала, казалось бы, даже никакого отношения не имеют к воспитанию.
Когда Ленин говорит о дисциплине среди рабочих, эти места являются для меня основанием для дисциплины среди воспитанников.
Из этого, конечного, можно создать большую, настоящую педагогическую книгу, но я не решаюсь, считаю себя еще малоподкованным, чтобы заняться такой работой. Когда-нибудь обязательно сделаю это. Я считаю, что можно не читать больше ничего, кроме Маркса и Ленина, чтобы создать новую педагогику. (А п л о д и с м ен т ы).
Будет ли продолжена "Поэма"? Хватит, не могу больше "Поэму"
продолжать...
Вот интересная записка, видно, что писал педагог: В последней части своей книги вы сравниваете процесс воспитания детей с технологическим процессом. Не перегнули ли вы в своих суждениях? Никак нельзя согласиться с вашим сравнением обработки металла и живого человека. Не механический ли это подход?"
Но понимаете, никак я не могу добиться, чтобы меня поняли. Все-таки люди верят, что есть душа, какой-то пар, который нужно особо обрабатывать.
Какая, собственно, принципиальная разница? Когда вы берете кусок металла, вы имеет цель, средства и технологический процесс. Почему невозможен технологический процесс по отношению к человеку? Пока мы не придем к необхгодимому уважению своей технологической науки, мы не сможем хорошо воспитывать детей#9.
Я в своей книге говорю, что некоторые детали человеческой личности можно штамповать на штампах. На меня педагоги страшно кричат за это место - как можно человека штамповать? Я же не предлагаю взять живого человека и засунуть его в пресс. (С м е х ).
Возьмем, например, привычку к чистоте, к точности. Это буквально штампуется в коллективе. Не нужно никакого индивидуального подхода к этому вопросу. Вы создаете общие условия, создаете ежедневный опыт. Они изо дня в день умываются, чистят зубы, моют ноги, и, когда они выходят из коммуны, они уже не могут не умываться ежедневно.
Какая особая хитрость для этого нужна? Никакой, это пустяковая задача, и это действительно можно сранвить со штампом. Но как и в штамповальном деле требуется тонкая работа самих штампов, так и здесь...
О моей переписке с Горьким. С Горьким я сначала переписывался как заведующий колонией им. Горького, а потом, когда я оттуда ушел, переписывался с ним лично как автор.
Алексей Максимович очень настаивал все время на том, чтобы я писал книгу, а я сопротивлялся. Хотя книга у меня была написана, но, по совести, считал ее такой плохой и неинтересной, что думал - не стоит ее показывать Горькому#10. По этому вопросу была переписка. Она потом пошла уже в порядке нашей литературной дружбы и, главным образом, в порядке его опеки над моим литературным трудом...
О девушках. Мне был сделан правильный упрек насчет Раисы, что в книге не показано ее перерождени.
Вообще я должен признаться, что с девушками я работал слабее, чем с мальчиками. С мальчиками у меня как-то лучше выходило, а с девушками, в особенности когда они достигают 15-16 лет и начинают влюбляться, - дело совсем плохо. (С м е х ).
Мальчик, если влюбится, я могу подозвать его и сказать - подожди. И, конечно, он подождет. (С м е х ).
Девушке этого не скажешь.
Хлопца спросишь - влюблен? Он скажет - влюблен! А если девушку спросишь, она говорит - ничего подобного, что вы выдумали! (С м е х).
Не за что взять, и потом там какая-то особенная нежность требуется, особенная паутинка, за которую надо повести, а я для этого дела немножко грубоват, что ли. Мне с девушками трудно было работать; или я боялся разбить эти нежные организмы - они, знаете, умеют казаться нежными, - или, может быть, там нужна женщина для специальных разговоров.
Все-таки колонию без девушек я себе не представляю. Считаю, что правильное воспитание может быть только совместным. Как в жизни люди живут вместе, так и воспитываться они должны вместе, и тогда нормально будет идти жизнь девушек и мальчиков. Такова наша советская установка.
В некотором отношении с девушками легче, но зато внутренность их души так не ковырнешь, как у хлопца. С внешней стороны они причиняют меньше затруднений. Они почти никогда не крадут, никогда не убегают, не дерутся, но, правда, ссорятся гораздо больше. (С м е х ). Как мирить их в этих ссорах - это даже для меня, с таким опытом, в значительной мере еще секрет. Так трудно добиться того, чтобы они не обиделись на тебя же и чтобы не усилить еще эту ссору.
Вообще с девушками очень трудно работать. Поэтому и книга у меня дана, может быть, без такой прямой любви к делу отражения работы с девушками...
Как реагировали сами ребята на мою книгу? Сказать, что они пришли в большой восторг, - нельзя. Они просто считают, что описана правда. Так было, говорят, так и написано. Никаких особенных вопросов у них не возникало...
Спрашивают о будущей книге - будет ли там сказано об отношениях между школой и семьей? Конечно, без этого никак не обойдешься, но о школе нужно говорить отдельно, и говорить нужно очень много. Там очень много интересных вопросов.
В записке пишут, что нужно подчеркнуть в этой книге, что должно быть созвучие отношений между отцом и матерью. Можно не подчеркивать. Само собой понятно, что если отец и мать находятся в постоянной вражде и драке, то какое же там может быть воспитание.
Хотелось бы прочесть о похвале и наказании. Об этом нужно говорить в книге. Если воспитание ведется правильно с первого года рождения, не приходится. Наказание - это уже метод перевоспитания, а не воспитания. Товарищам родителям это нужно очень хорошо знать. В нашем советском воспитании не должно быть никакого наказания.
Если вы настолько плохо воспитали своего ребенка, что он начинает вас крыть, ругать и не слушаться вас, то вы хватаетесь за наказание, причем хватаетесь за него неумеючи. Наказание - хитрая штука, и наказывать нужно умеючи. Наказывая неумеючи, можно испортить все дело. О том, как наказывать умеючи, я в своей книге думаю кое-что написать.
Но главная задача моя и ваша должна состоять в том, чтоб воспитывать так, чтобы не нужно было наказывать#11. Это очень нетрудно, если вы к делу воспитания относитесь не как к забаве или игре, а как к серьезному делу, порученному на на вашу ответственность, как к такому делу, за которое вы отвечаете перед всей Советской страной.
Вы должны понять, что плохо воспитанный ребенок - это брак, который вы сдаете государству. В нашем семейном производстве вы являетесь бракоделами (с м е х ), пользуясь тем, что нет специального браковщика, который стоял бы возле вас. Вы подсунете обществу либо лентяя, либо шкурника, либо портача, либо лакея, либо мошенника, воспользовавшись тем, что его сразу не разобрали, а потом будут браковать, но у вас уже не найдут. Если вы серьезно, с первого дня рождения сына подумаете над вопросом воспитания, то наказывать никогда не придется.
Уж на что босяки приходят в коммуну им. Дзержинского, а ведь наказание там - очень редкое явление.
Чем наше советское наказание должно отличаться от наказания буржуазного? В буржуазном наказании такая логика: ты согрешил - теперь ты страдай, обязательно страдай, сиди без пищи, либо сиди за решеткой, либо палкой тебя треснут, страдай.
У нас такой советской логики быть не может. Наше наказание должно быть таким способом воздействия, когда конфликт разрешается до конца и нового конфликта не получается. Такое наказание вполне возможно и уместно, в особенности в семье.
Вопросы все.
Теперь несколько заключительных слов.
Многие товарищи совершенно правильно указывали на недостатки моей книги, в частности тут говорили, что воспитатели плохо изображены - как-то мельком. Не думайте, что это нарочно вышло, это чисто художественный недостаток. Работа девушек отражена слабо - это тоже большой недостаток чисто художественного порядка.
Таких недостатков, конечно, много, и я считаю, что всех недостатков художественного порядка вы даже не назвали. Есть очень растянутые места, есть неправильные, неточные выражения, которые дают возможность толковать и так и этак. Возьмите хотя бы разговор о механическом воспитании. Значит, плохо изложил, не так, как следует.
Но я считаю, что так как главное мое дело все-таки педагогическое, то особенно придираться ко мне никто не имеет права. Я не давал никогда и никому никакого обязательства написать художественную книгу#12.
Я лично убежден в том, что каждый из нас, работающий на таком большом и интересном деле, как наше, скажет: можно писать. Я вчера был у вас на заводе. Ведь у вас прямо какая-то музыка, а не завод. Если бы вы захотели подробно, искренне и честно описать вашу работу с первого дня прихода на завод до сегодняшнего дня - ваши разговоры, ваше участие в производстве, в борьбе, - получилась бы увлекательная книжка.
Я являюсь сторонником именно такой литературы. Я не могу представить себе, как это можно в Советском Союзе писать вымышленные книжки, когда не нужно ничего выдумывать. Зачем тут выдумывать и что выдумывать? Выдумать завод "Шарикоподшипник", когда он существует, когда это реальный завод и тут есть реальные люди, реальная борьба и реальные столкновения?
Я считаю, что теперь нет никакой особенной заслуги в том, чтобы написать приличную и интересную книжку.
Если у вас есть такие люди, которые захотят такую книгу о своей работе написать, то нужно внимательно, до мельчайших подробностей знать свое дело, следить за ним и кое-что записывать... Есть много подробностей, которые могут выскочить из памяти. Их нужно записывать. Через 3-4 года вы сможете написать интересную книжку.
Еще раз благодарю вас за внимание ко мне, к моей работе и книге, желаю вам от души в дальнейшей вашей работе добиваться больших успехов и о вашей работе рассказать другим людям так, чтобы она была реальна, интересна и памятна. (Б у р н ы е а п л о д и с м е н т ы.)
РАЗГОВОР О ВОСПИТАНИИ
Вступительное слово У нас нет еще полноценной методики воспитания, и мы должны ее создать. Критики, разбиравшие "Педагогическую поэму", больше всего меня ругали за недооценку теории педагогики. Но когда я писал свою книгу, то меня занимала не классная жизнь, а проблема воспитания и перевоспитания правонарушителей. Мой опыт воспитательной работы привел меня к тому выводу, что нам нужно создать методику воспитания. Я получил высшее педагогическое образование#1, перечитал все, что есть в литературе по вопросам воспитания, и все это меня нисколько не удовлетворило. Я не получил метода работы. Я полагаю, что в интересах дела нужно отличать школьную методику учебной классной работы от методики воспитания. Желательно у вас в институте создать специальную кафедру воспитания, которой у вас до сих пор нет.
В начале моей "Педагогической поэмы" я показал свою техническую беспомощность. В 20-м г., когда я приступал к перевоспитанию правонарушителей, я не имел ни инструмента, ни метода. Я оказался в лесу с пятилинейной лампочкой и стаей бандитов. Я оказался педагогически беспомощен, и тогда, при тех условиях, я назвал педагогику шарлатанством... Тогда я сделал большую ошибку, что ударил своего воспитанника Задорова#2. В этом было не только преступление, но и крушение моей педагогической личности. Я тяжело переживал эти минуты и как человек и как педагог.
Всегда я считал подобные факты большим педагогическим преступлением и за это сам отдаю своих подчиненных под суд. Года через два после столкновения с Задоровым я понял и открыто сказал, что нужна педагогическая наука, но не оторванная от жизни, а связанная с ней и помогающая воспитателю в практической работе. Я уверен, что она будет, в этом меня убедил мой шестнадцатилетний опыт. Мне пришлось быть руководителем в трех колониях НКВД#3.
В нашей прекрасной действительности, способной породить такое величественное движение, как стахановское, в этой действительности есть все, чтобы создать новую науку - педагогику. Мы сейчас крепко бьемся за новую воспитательную технику. И можно быть уверенным, что новая, социалистическая педагогика будет создана сегодня или завтра.
В журнале "Коммунистическое просвещение" (август, 1936 г.) дается совет, как бороться с недисциплинированностью учеников, с хулиганством и т.д. Этот вопрос задавался еще в 20-м г., затем повторялся в 23, 25, 27, 29 гг. и сохранился до 36-го г. Когда же наконец будет разрешен этот деловой и простой вопрос?
Чистая теория педагогики показала свою полную беспомощность, если до сих пор не смогла разрешить этого вопроса. В консультации журнала "Коммунистическое просвещение" дается совет учителям самим быть дисциплинированными, сплоченными, самим не опаздывать в школу и т.д. Это отписка, а не совет. Такой "консультацией" ничего не сделаешь для воспитателя. Здесь хотели и советь дать, и ничего "страшного" не насоветовать. В седьмом пункте рекомендуется учителю вести беседу с учеником, нарушающим правила внутреннего распорядка, занимающимися воровством и хулиганством, вести беседу спокойным, ровным голосом!.. Наша печать ежедневно сообщает о героических людях, о страстной работе, а учителям этот авторитетный журнал Наркомпроса рекомендует спокойный, ровный голос!#4
Со своими воспитанниками я могу говорить ласково и нежно, но могу и повысить голос, твердо сказать: "Брось!" Без этого нет воспитания.
Я не хочу сказать, что нужно кричать на воспитанников. Нет! Но нужны страсть, любовь, увлечение своим собственным делом в той мере, как это мы наблюдаем у стахановцев. Если я не умею волноваться, то я обязан этому научиться! При совершении воспитанником я не умею волноваться, то я обязан этому научиться! При совершении воспитанником преступления воспитатель как представитель общества должен показать свое негодование.
Неудивительно, что в указанной консультации ничего не говорится о коллективе как воспитательном факторе. Учителю Позднякову рекомендуется только лично побеседовать с учеником, который занимался мелкими кражами и дошел до квартирных краж. Рекомендуется взять с ученика слово, что он больше не будет заниматься подобными делами. И только. Не рекомендуют выносить этот поступок на обсуждение коллектива, так как это нанесет ребенку "тяжелую внутреннюю рану", отчего пострадает учеба, а коллектив ничего не выигрывает. Это вредная установка.
Затем в данной консультации ничего не говорится о наказании. Боятся этого слова. А в постановлении ЦК#5 нашей партии это слово называется с большевистской прямотой и наказание не вуалируется словами "мера воздействия". Я стою за наказание. Только надо уметь его применять, а этому нужно учиться.
Весь отдел консультации журнала "Коммунистическое просвещение" отдает установками левака Шульгина. Консультанты стремятся удивить мир фокусом#7.
Они подобны покойным педологам, которые любили такие вопросы изучать, изучать; изучать и записывать, чем и путали учителя в вопросе, как ему быть с наказанием. У нас еще не освоена система наказания. Из старой школы мы не можем взять систему наказаний, чуждую нам, с ее слежкой, кондуитами, привязываниями к каждому пустяку и т.д. Применению наказания я долго учился.
Сами коммунары боролись с нарушениями правил внутреннего распорядка и сами управляли всей жизнью коммуны. В коммуне им. Дзержинского наказания принципиально признаны, но именно поэтому на практике они почти не применяются. Такого положения мне удалось добиться при помощи использования всей воспитательной силы коллектива. Воспитание, а следовательно, и наказание должны проходить через крепкий коллектив.
Сознательный крепкий коллектив крайне необходимо создать в каждой школе как живой организм с действующими органами и общими интересами. Снимать ответственность преступника перед коллективом, как советуют в журнале "Коммунистическое просвещение", - значит отказываться от новой педагогики.
Я настаиваю, что и в педагогике нужно изобретать. До последнего времени не занимались изобретением в педагогике, так как боялись педологии, которая отнимала это законное право у педагогики. Пусть вновь созданная кафедра воспитания разработает вопросы воспитательного значения коллектива, проблему наказания, стиля, тона и т.д.
Я уверен, что в ближайшие десять лет мы создадим методику коммунистического воспитания.
З а к л ю ч и т е л ь н о е с л о в о Я не отрицаю науку педагогику. Прежнее суждение о педагогике у меня сложилось в ее рабочем понимании. Послезавтра я опять еду в Киев и буду руководить новой колонией НКВД, где придется столкнуться с множеством практических вопросов. Придется опираться не на старую педагогическую систему, а на новую систему завтрашнего дня. Приходится ругаться из-за отсутствия не педагогических идей, а педагогической техники, которой не хватает. И сейчас остается спорным вопрос механизации#8 воспитательной работы. Воспитать умение чувствовать себя в рядах с другими, ощущать товарища локтем. Нужна обработка не только индивидуальная, но и при помощи коллектива, через организацию. Такие "детали" личности, как привычка к чистоте, к точности, как способность к быстрой ориентировке, нельзя воспитать при помощи индивидуальной обработки, не хватает сил и времени, а исключительно методом накопления коллективного опыта. Я выработал для себя рабочую схему, в которой разбираю четыре типа влияния (чистое и практическое, собственное и постороннее)#9. Надо уметь организовать и подчинить себе эти влияния, чтобы создать технику и полезный пучок влияний. В социалистическом обществе владеть ими будет легче - без применения наказания. И наконец самое главное. Наша коммунистическая работа не может быть бесстрастной. Надо уметь работать с верой в человека, с сердцем, с настоящим гуманизмом.
Без любви к человеку не было бы и Октябрьской революции. Мирюсь с вами и по вопросу о наследстве. Глубоко уважаю старых педагогов. Много их читал и многому научился у них. Но нам нужно продолжать дело создания воспитательной методики. Это ответственная задача лежит на нас. Многому в воспитательной работе учился у чекистов, имеющих доброе сердце и сильно любящих детей. Они ежеминутно чувствуют ответственность за свою работу. Они не проявляют ни лени, ни самоанализа, ни интеллигенщины в подходе к детям, они работают уверенно, хорошо, эффективно. Я учюсь у них. Я соглашаюсь, что педагогика должна быть единой наукой#10, но продолжаю настаивать, что необходимо разработать методику воспитания и уметь ее подчинить воспитательным целям школы.
Прекрасна работа по созданию нового человека! В ней много наслаждения! Я приветствую партию, давшую нам это счастье и радость!..
БЕСЕДА С РАБОЧИМ АКТИВОМ НА ЗАВОДЕ "ШАРИКОПОДШИПНИК"
Беседа т. Макаренко с активом состоялась в парткабинете. Писатель-педагог рассказал об очень интересных методах воспитания, переубеждения людей, которые применяются в детских колониях НКВД и основаны на опыте большой долголетней работы.
В коммуне им. Дзержинского, сказал т. Макаренко, мы организовали учет поведения. Каждый воспитанник знал (и это самое главное), что его поведение ежедневно фотографируется. То или иное уклонение от нормы в поведении всегда отмечалось особым значком. Прогул, например, обозначался кружочком, опоздание - треугольником, грубость с мастером - вертикальной черточкой и т.д. причем, говорит т. Макаренко, мы этот учет поведения ввели не для организации выводов. Мы использовали его для соревнования по вопросам поведения. С 1930 г. все 28 бригад ведут это соревнование.
Не репрессия, а коллективное осуждение
Мы по-иному относимся к репрессиям.
Допустим, какой-нибудь великовозрастный воспитанник нагрубил мастеру. Его проступок обсуждается на собрании. Собрание постановляет: "Поручить Мише Вареннику (пионеру десяти лет) разьяснить Зубатову (виновнику), в чем заключается неправильность его поведения". Или другой случай. Собрание, состоявшееся 1 октября, выносит следущее решение: "6 октября в 2 часа дня Иванову обязательно подумать над тем, почему он совершил свой проступок".
Ясно, что Иванов будет думать об этом не только 6 октября в 2 часа дня, но и во все дни, предшествующие этой дате.
Прогульщик - "гость"
Прогульщика мы усаживали в столовой за стол гостей, а не рядом с товарищами. Причем кормили не хуже, а даже несколько лучше, чем остальных коммунаров. Несколько дней прогульщик в роли гостя чувствовал себя неплохо, но потом ему это надоедало и он возвращался к товарищам на работу.
Практикуем также и обьявление выговора в особой обстановке. Например, в а п р е л е выносится такое постановление: "Обьявить Петрову выговор в день 1 М а я". Я не помню случая, чтобы выносили кому-нибудь выговор в этот праздничный день, ибо за время, предшествующее празднику, парень настолько исправлялся, что отпадала всякая необходимость вообще выносить ему выговор.
Как беседовать
Ваэнейшим методом воздействия считаю беседу. Причем эту беседу должен проводить человек высокоавторитетный. В с я н а ш а с и с т е м а в о с п и т а н и я - э т о р е а л и з а ц и я л о з у н г а о в н и м а н и и к ч е л о в е к у . О в н и м а н и и н е т о л ь к о к е г о и н т е р е с а м , е г о н у ж д а м , н о и к е г о д о л г у .
На борьбу с ворами призвали коллектив. Попавшийся вор вызывался на собрание. Оно происходило в большой комнате. С центра потолка свисает большая яркая люстра. Виновнику предлагают выйти на середину. Если он вышел и стал в небрежную позу, все собравшиеся предлагают: "Стань смирно!" Ослушаться всего собрания никто никогда не осмеливался. Затем выступал наш воспитанник Землянский, которого мы звали Робеспьером. Робеспьер произносит гневную стремительную речь и в заключение предлагает выгнать виновника из коммуны. Затем выступают еще несколько таких же энергичных ораторов. Вор все это время бледнеет и краснеет. После (этого) говорит кто-нибудь из комсомольцев:
- Мы ведь исправляем таких. Если его выгоним, он опять станет беспризорным. Нужно дать ему возможность исправиться. Я думаю, что его исправить можно. Предлагаю его зачислить в нашу бригаду. Мы за него поручимся. Выгнать всегда успеем.
Излишне отрицать, что этот вор может украсть еще раз, еще два выступавшие ребята об этом говорили), но больше воровать он не будет. И спустя сравнительно короткий срок он "входит в норму".
Товарищеский "чай" Часто мы практиковали такой способ сближения людей. Раз в пятидневку вечером я накрываю у себя в кабинете стол для чая, приглашаю бригаду. В этой бригаде есть, конечно, и плохие воспитанники. Во время чая происходит задушевная беседа. Выступающие воспитанники обрушиваются на недисциплинированных, а я беру их под защиту, говорю приблизительно следущее: