Макаров Артур. Аукцион начнется вовремя

   - Благодарю. С утра пью напитки не ниже сорока градусов. А вино - ни в коем случае, и вам не советую. Да и подъезжаем уже, слышите?
   Радио звучно объявило о прибытии. Раздалась бравурная музыка, вскоре за стеклами потянулся перрон.
   Встречающие ожидали и у начала перрона, ближе к выходу в город. Среди них, зябко нахохлившись, похаживал длинноволосый и долговязый малый в линялом джинсовом костюме, исподлобья оглядывая выходивших с поезда.
   - Сева! - В руках у любителя крепких напитков сейчас, кроме портфеля, был еще и чемодан, глаза усмешливо щурились. - Здравствуй, Сева... Этак ты меня долго встречать будешь.
   - Виктор Сергеевич, дорогой, - не вдруг, сначала еще присмотревшись, расплылся долговязый Сева, разводя руки. Но не обнял, а поспешил взять чемодан. - Как это я тебя не увидел? Идем сюда, я машину поближе подогнал... Понимаешь, собрался ехать, а она не заводится! Боялся, что опоздаю.
   - Опаздывать нехорошо. Что бы я тогда стал делать? Сел, на чемодан, заплакал, так бы и сидел в ожидании обратного поезда...
   Люся Баканова приступила к трудовой деятельности месяц назад - если считать совсем точно, то двадцать восемь дней, - и каждый день дарил ей радости и огорчения.
   Всякий раз, отправляясь на службу, она радовалась, что нашла место, о котором можно только мечтать: рядом изысканнейшие меха, демонстрации мод, навещающие ее шефа иностранные гости - и все это при самых необременительных обязанностях, плюс множество новых и очаровательных подружек. Но к вящему сожалению, человек, особенного внимания которого она добивалась, нимало не был склонен его оказывать. Нет, заместитель заведующего отделом внешних сношений Сергей Александрович Воронцов неизменно любезно и без тени начальственного высокомерия общался со своей секретаршей. И это была именно та любезность, какая служит для установления точно определенной дистанции, как между сослуживцами, так и между мужчиной и женщиной.
   В свои девятнадцать лет Люся успела кое-что узнать про жизнь в разных ее проявлениях. Хотя и без этого, уже в силу одной своей принадлежности к лучшей половине человеческого рода, была способна понять, что в ее огорчениях повинна другая представительница той же половины. А вскоре новые подружки не преминули точно назвать имя счастливой соперницы. К этому времени стены проходной комнатки секретарши перед кабинетом Воронцова были сплошь увешаны фотографиями манекенщиц, среди коих наличествовало и фото Виктории Лоховой, или Вики, как называли ее подруги. И узнав, что именно она якобы пользуется особыми симпатиями Сергея Александровича, страдающая секретарша переместила фотографии соперницы из угла у окна на стену против двери Воронцова. То ли для того, чтобы чаще видел, привык, и привычка родила неприятие, то ли для того, чтобы мог сравнить холодную красоту Лоховой с живым и пикантным очарованием близкой помощницы... Кто знает?
   Каждый день, придя на работу, Воронцов по заведенному регламенту проводил час в своем кабинете. Затем, если не был занят посетителями, покидал кабинет, оставляя точные указания, что кому отвечать и где можно его найти в случае надобности. И сегодня, ровно в десять тридцать, он вышел от себя и с неизменно радушной улыбкой попросил:
   - Люся, будьте любезны, приготовьте кофе к двенадцати. Я зайду к Харлампиеву, навещу старшего товароведа и спущусь в зал. Там и буду, если что...
   - Хорошо, Сергей Александрович, я поняла, - Баканова вспомнила, о чем просили узнать нетерпеливо ждущие новостей манекенщицы, и решилась спросить: - Простите, Сергей Александрович, а что с этой ужасной кражей? Выяснилось что-нибудь?
   - Когда выяснится - вы узнаете одной из первых, я вам обещаю, - сказал Воронцов, ничуть не выдав, насколько забавляет его изысканная поза, избранная секретаршей при разговоре на этот раз. - Пока могу сообщить только то, что знают все: милиция ищет преступника.
   А вообще из-за этой кражи все летело вверх тормашками! На международных рынках русские соболя по-прежнему ценились дороже других мехов, несмотря на стремительное вхождение в моду таких полноволосых мехов, как рысь, волк и лисица. Представители фирм и корреспонденты, прибывшие на аукцион, каким-то образом тотчас пронюхали о печальном событии, и для многих из них оно явилось скорее сенсационным, нежели огорчительным. А вот устроителям аукциона предстояло выкручиваться: соболя числились в списке распродажи, предпринимались отчаянные усилия подсобрать еще часть шкурок из разных запасов, но это все равно был уже не тот товар и не в том количестве.
   К главному своему начальнику, Евгению Николаевичу Харлампиеву, попасть не удалось. Его многолетний цербер Софья Григорьевна сообщила, что у начальства с утра засел милицейский чин и тревожить Евгения Николаевича она не может, не хочет, не будет! Все это было подано с соответствующей миной и категоричным потряхиванием седыми завитушками.
   Старшего товароведа Самохина тоже не оказалось на месте, но он вскоре появился в холле перед конференц-залом, стоял, как надгробие самому себе, в горестной задумчивости. Было, ох было от чего впасть в задумчивость Леониду Петровичу Самохину, поскольку в списке немногих доверенных лиц, имевших доступ к ключам от хранилищ, он значился одним из первых!
   Воронцов постарался выглядеть как можно безмятежней, дабы не усугублять невеселое состояние товарища, подойдя, спросил:
   - Ты что тут в одиночестве, Петрович? Я думал, тебя иностранцы на части рвут, весь в делах, а ты прохлаждаешься... Могу поделиться своими проблемами, если скучаешь.
   - Не трудись, проблем хватает... А иностранцы уже рвали: правда ли, что похищены все продажные меха и налетчики были вооружены автоматическим оружием, обоснованы ли слухи об отсрочке открытия аукциона, почему не видно Харлампиева, не сослали ли его в Сибирь за случившееся. Вон Мартенс, видишь? Полчаса мне душу мотал, теперь к кому-то еще прицепился.
   - А-а, ну конечно, Мартенс, старый лис, ловец сплетен и душ, пригляделся Воронцов. Пригляделся он и к тому, с кем разговаривал западный журналист, и стал серьезен. - А с кем это он беседует, Леонид Петрович?
   - Судя по карточке, корреспондент из АПН, - пожал плечами Самохин. - Я его впервые вижу.
   - Я тоже. Я поэтому пойду, подмогну бедняге: он Мартенса не знает, тот ему быстро мозги запудрит, выудит лишнее слово и из него в своей газетенке сенсационный подвал развернет...
   Лица, получившие доступ в аукционное святилище, наделялись пластмассовыми карточками, которые носили на груди. И на каждой, под эмблемой аукциона, красовалась фамилия владельца карточки.
   "Мальцев В.С, АПН", значилось на пластмассовой карточке у высокого мужчины, беседующего с Мартенсом. Воронцов отметил сразу, что лицо совершенно незнакомое, и встал рядом.
   - Здравствуйте, извините... Гуд морнинг! Хау ду ю ду, мистер Мартенс?
   - Оу, мистер Воронцоф! Я рад видеть опьять... Имею вопросы, отшень многоу, хочу получать ответы, да! Мистер Мальтсев, он молчит, он сфинкс, он не может помогать коллегам, это плохо, очень плохо, не-кон-так-тно, вот...
   - По-видимому, мистер Мальцев сам неосведомлен в той области, куда стремятся ваши интересы, - рассмеялся Воронцов. - А я удовлетворю любопытство в полном объеме... Кстати, может, в чем-нибудь могу помочь мистеру Маль-тсе-ву, поскольку он у нас новичок, по моему разумению?
   - Можете, - отозвался Мальцев без улыбки, из чего Воронцов заключил, что этот человек редко общался с иностранцами. - Мне надо позвонить... Откуда бы?
   - Телефон в холле, внизу. Если там очередь - выше этажом, по коридору направо наши службы. В каждой комнате телефон, а сотрудники - сама любезность.
   - Благодарю.
   Мартенс мертвой хваткой вцепился в Воронцова, зачастил возбужденно, а Мальцев спустился в холл нижнего этажа. Вокруг столика с телефоном толклось множество людей, он еще постоял, оглядывая разномастную, говорливую толпу, а затем решительно поднялся на третий этаж, в коридор, указанный Воронцовым.
   И первая и вторая двери оказались запертыми, на стук в третью никто не ответил, но она приоткрылась. Мальцев вошел и с удивлением увидел, что комната не пуста: в кресле у окна сидела женщина, а поза ее выражала такую безысходность, что стал понятным неотмеченный стук.
   - Прошу прощения... Вы не разрешите позвонить? Здравствуйте.
   - Что? - Спрашивая, женщина глядела мимо. Глаза не сразу нашли его. Простите, я не поняла...
   - Мне нужно позвонить. Правда, я могу и в другом месте.
   - Звоните, отчего же...
   Она отвернулась к окну, а Мальцев, набирая, нет-нет да и взглядывал на нее. Набирать пришлось дважды.
   - Сева, ты? Да, никак не мог раньше... Вхожу в режим, увидимся только завтра. Что слышно у тебя? Понятно... Понятно... Это обязательно! Ну хорошо, до завтра, привет.
   Положив трубку, пошел к двери, но у порога постоял, оглянулся, вернулся к креслу у окна.
   - Еще раз простите... Мне кажется, у вас что-то стряслось. Не сочтите за самонадеянность, но, может, я могу быть полезен?
   - Вы? С какой стати? - искренне удивилась она. - Впрочем, если у вас есть сигареты...
   - Прошу, - он достал, протянул и встряхнул пачку. Когда тонкие, вздрагивающие пальцы вытянули-таки сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил сам.
   - Спасибо, - женщина взглянула на разжегшийся табак и вдруг рассмеялась. - Фу, глупость какая! Теперь неловко вас выставлять отсюда, а говорить... Стряслось у нас всех: вы ведь тоже наверняка знаете о пропаже?
   - Наслышан, если вы так мягко называете ограбление... А сами работаете здесь? Я спрашиваю оттого, что не замечаю карточки.
   - Карточка бирку напоминает, а я каждый день их вижу на шкурках. - Она затянулась дважды подряд. - Понимаете, сегодня утром меня вызывали... Я впервые имею дело с милицией и очень боялась. И сейчас боюсь!
   - Ну, во-первых, говорят, что невинность не знает страха, - усмехнулся Мальцев несколько иронически. - А во-вторых, и в милиции иногда попадаются разумные люди, если судить по кино- и телепродукции.
   - Да, наверное, попадаются... Со мной тоже беседовали вежливо. А все-таки гадко ощущать себя подозреваемой! Хотя...
   Она осеклась, и, не дождавшись продолжения, Мальцев подвинул стул и уселся напротив.
   - Послушайте, мне кажется, что выговориться вам и необходимо и... некому. Гоните в шею, если я назойлив, но верьте, что ни минуты не сомневаюсь в вашей порядочности. Не берусь объяснить - почему, но это так! Хотя вы явно не договариваете...
   - Елена Андреевна, - прервала женщина вопросительную паузу. - Вы правы: я не договариваю, и правы, что надо выговориться. Что некому - опять верно! И еще, я почему-то не люблю этот термин "порядочность". Часто слышишь: "он порядочный человек". А он, оказывается, порядочная дрянь... Понимаете, получается, что я последняя видела Лохова, а в милиции об этом не сказала. Плохо, да?
   - А кто это - Лохов?
   - Да сторож, который исчез! - Елена Андреевна досадливо съежила брови. - Он без того был странный такой, а тут совсем не в себе казался... И главное, - она растерянно посмотрела на Мальцева, - я не последняя его видела, хотя получается так.
   - Попробуем разобраться, хотя у вас не вдруг поймешь, - он крепко прижал нос кулаком. - Вы хотите сказать, что кто-то еще видел его после вас? Где это было?
   - Ну на складе же... Конечно, видел! Я услышала шаги, и Лохов туда пошел, где человек был, которого услышала... Но всех спрашивали, никто в это время не приходил, и получается, словно я там оставалась одна! А я даже разговор их слышала, не слова, а как они говорили. Если бы в милиции сказала, стали бы спрашивать, кто и что, но я ведь не знаю! У них, говорят, так путают людей, мне не хочется запутаться и повредить кому-то, понимаете?
   - Понимаю, - серьезно кивнул Мальцев. - И не надо ничего говорить. И терзаться не надо.
   - Вы считаете, не надо? - посветлела Елена Андреевна, радуясь, как радуется нерешительный человек, чье намерение подкрепили со стороны.
   - Разумеется. Путать они и впрямь мастера, им за то деньги платят. Давайте лучше пойдем на пресс-конференцию, я, в общем, за этим пришел. Вам не нужно быть?
   - Нужно... Только теперь я позвоню, а вы идите. Мы все равно там увидимся. - И сразу спохватилась, удивившись себе. - Правда, это совершенно не обязательно! До чего глупо сказала...
   - Зато искренне, - рассмеялся Мальцев, пошел к двери, от нее обернулся. - Меня зовут Виктор Сергеевич. Сообщаю на всякий случай.
   Оставшись одна, Елена Андреевна пересела к телефону, набрала номер.
   - Димитрий, это я, - сказала обрадованно. - Значит, ваша вылазка не состоялась? Ну, я рада... Нет, я еще не знаю - когда, но ты и сам помнишь, что где лежит. Вот и распорядись... Конечно, приду, что за вопрос? А об этом - когда увидимся. Хорошо, хорошо, у меня дела. Чао!
   Даже те, кто прибыли специально, чтобы освещать то или иное событие, зачастую не ходят на пресс-конференции, зная, что после все равно получат все материалы. Разумеется, если у них нет заготовленных вопросов. И если, конечно, не пахнет сенсацией.
   На этот раз сенсация наличествовала, заготовленные вопросы были, и в небольшом зале, несмотря на многолюдность, царила та тишина, какая образуется при выступлении оратора, от которого ждут малейшей промашки. Но Харлампиев говорил, как обычно, спокойно.
   - ...Надо сказать, что в этом году мы уже участвовали в трех международных аукционах, где выставляли и, за малым исключением, почти полностью продали все виды пушно-меховых товаров. Но, как известно, около восьмидесяти процентов мехов мы реализуем здесь, на ленинградском аукционе, и нынешний не станет исключением из правила...
   Сидящий за столом неподалеку от выступавшего Воронцов увидел в зале Мальцева. Разглядывая его, вдруг подумал, что этот человек из тех, с кем хочется познакомиться поближе.
   - ...В заключение, - продолжал Харлампиев, - хочу объявить, что завтра в демонстрационном зале начнутся просмотры моделей готовой одежды из мехов различных наименований. А теперь прошу задавать вопросы!
   По залу разом прокатился гул, и первым поднялся красавец в седоватых кудрях.
   - Вопрос фирмы "Джакомо Ваннуци". В каком объеме будут предложены шкуры рыси?
   - В объеме, как минимум, вдвое больше против прошлогоднего.
   - Фирма "Мацуда и Мацуда". Объявленная программа торгов не претерпела изменений? Я хочу сказать...
   - Простите, я вас понял. Нет, программа торгов изменений не претерпела, - в наступившей опять тишине произнес Харлампиев.
   Тишина затянулась и была нарушена вопросом, поставленным без обиняков.
   - Гэвин Саксон, "Дельта Трейдинг Корпорейшн". Скажите, по-прежнему ли вы хотите представить на продажу соболей баргузинского кряжа?
   - Да, по-прежнему.
   - Вы хотите сказать, что они обязательно поступят в продажу и поступят именно в указанном объеме? - напористо переспросил Саксон.
   - Я хотел сказать именно это, вы меня поняли правильно, - кивнул Харлампиев. Воронцов взглянул на него с легким недоумением. - Объявленная партия соболей полностью пойдет на торгах!
   Как ни истерзала город жара, но бытующее мнение, что летом легче и выгоднее купить зимнюю одежду, заставляло комиссионный магазин меховых изделий и в эту пору работать с неизменной нагрузкой.
   Пожилая женщина протолкалась к прилавку, несмотря на протесты приглядывающихся и приценивающихся возле него, выждала, когда продавщица оказалась рядом, и обратилась просительно:
   - Девушка, милая, вы не окажете любезность...
   - Окажу, как только освобожусь, - без особой любезности в тоне отреагировала продавщица. - Вы же видите, что я товар показываю!
   - Так тут вас двое, а она уйти может. Я вам буду очень признательна! со значением пыталась настаивать женщина.
   - Кто - уйти? - недоуменно свела брови продавщица. - Я не понимаю... Вы что хотите?
   - Видите ли, мне одна гражданочка шкурки предложила, говорит, это соболь, а я сомневаюсь, - взволнованным шепотом зачастила просительница. Она здесь рядом, в подъезде стоит, у нее еще одна желающая смотрит... Вы бы поглядели: соболь это или нет, раз специалистка, а я отблагодарю! Мне дочке подарочек хочется.
   - Ну знаете! Я с рабочего места по подъездам ходить не могу... Запнувшись, продавщица еще посмотрела на уговаривающую и неожиданно радушно улыбнулась. - Хорошо, ради вашей дочки схожу. Подождите у выхода.
   - Спасибо вам, милая... Только вы не задержитесь, пожалуйста, а то вдруг уйдет.
   Быстро пройдя за прилавком в служебное помещение, продавщица оказалась у двери с надписью "Заведующий", распахнув ее, крикнула с порога:
   - Серафима Евгеньевна, звоните в милицию! Тут рядом в подъезде шкурки продают... Я туда побегу!
   Группа Бутырцева получила сигнал о продаже шкурок в 18.15. Уже в 18.36 старший лейтенант Таганцев был на месте, и очень испугавшаяся появления милиции блондинка, сбывавшая шкурки, сразу сказала, что товар дал продать знакомый, который ждет у нее дома, но домой она ни с кем не поедет, потому что убьет он ее, если милицию приведет!
   Машина проехала по мосту через Фонтанку и ходко помчалась по набережной.
   - Успокойтесь и поймите, что с нами вам ничего не грозит, - с сиденья рядом с шофером увещевал Таганцев плачущую блондинку. Та сидела сзади, между Калинниковым и Сагарадзе, опухшее лицо зачернили потеки туши. - Перестаньте плакать.
   - Не грози-ит, скажете-е! А он Нинке такой мордоворот устроил, когда она с военным танцевать пошла-а... Пять дней на работу показаться не могла.
   - А вот и Нинка, - удовлетворенно кивнул Таганцев. - Это кто такая и где они танцами занимались?
   - Так в ресторане, где же? В "Баку-у"... Только это давно было, Нинка три года как за летчика замуж вышла, в Орске живет... А он на прошлой неделе объявился и ко мне напросился, - рассказывая, блондинка всхлипывала реже. Все денег ждал, откуда с работы приехал, каждый день уходил... А тут говорит: знаешь, я зверюшек привез, для себя берег, да раз деньги нужны, ты сходи толкни кому-нибудь, только не в скупку, а так, раз тебя в скупке обманут. Я и пошла, идиотка непутевая-а-а...
   - Откуда он приехал, говорите? Да успокойтесь вы!
   - С этими... с нефтяниками на Севере работал. Там, рассказывал, этих соболей дополна, они их с собаками ловили. Да куда вы? Здесь перерыто все, ремонтируют... Направо надо.
   - Сдай назад, Костя... Или нет - объезжай тротуаром, живенько! Таганцев озабоченно взглянул на часы и снова обернулся к женщине. - Этаж у вас какой?
   - Второй... Только я ни в жизнь с вами не пойду, режьте, мучайте, а не пойду! Убивайте!
   - Перестаньте кричать, тогда не будем резать... Этот двор? Окна куда выходят?
   - Это-от... И окна сюда.
   - Стоп! Калинников, останешься с ней. Сагарадзе, пошли!
   Сзади остановилась еще одна машина, из нее выскочили трое, тоже спешили к подъезду. Но вошли в подъезд именно они и Таганцев, а Сагарадзе остался на улице.
   Женщина в машине опять всхлипнула, тихонько заскулила в платок.
   - Тише, не терзайтесь, гражданочка, - сказал шофер, напряженно вглядываясь через стекло в синеву сумерек, сгустившихся в колодце двора. Слезы жизни не в помощь.
   Стоявший под стеной Сагарадзе услышал, как наверху стукнули рамы, и почти в тот же миг на земле оказалась человеческая фигура. Человек трудно разгибался после прыжка...
   А от въездной арки вспыхнули фары двух машин, четко высветив его.
   - Стоп! - сказал успевший оказаться за спиной этого человека Сагарадзе. - Руки вверх и в дальнейшем без цирковых номеров!
   - А я и не стану, - подняв руки, ответил задерживаемый и неожиданно опустился на землю. - С ногой у меня чего-то, начальники...
   Подполковник Николай Афанасьевич Бутырцев, если бы его пришлось характеризовать кратко, был, что называется, "службист", то есть вменил себе в обиход и требовал от других неукоснительного выполнения уставных положений, соблюдения субординации и так далее. Однако при всем при том взял себе также за непреложное правило, занимаясь делом, работать так, словно не было пристального начальственного надзора, непрестанных подстегиваний, напоминаний о срочности задания, а иногда и довольно суровых упреков в медлительности. "Торопиться надо медленно!" - такое присловье стало его девизом. Но два-три раза на дню устраивал короткие оперативные совещания, и это тоже было правилом.
   Заканчивая одну такую оперативку, он разглядывал лежащие перед ним на столе фотографии, на которых одно и то же лицо было снято живым в разных ракурсах и мертвым, тоже в разных. Еще были фотографии тела убитого и увеличенные снимки отпечатков пальцев.
   - Значит, Шмелев Олег Борисович, - отложил Бутырцев одну из фотографий, - двадцать восьмого года рождения, не единожды судимый, последний раз освобожденный из колонии строгого режима месяц назад. Кличка Шмель... Ну-ка, еще раз справку экспертизы?
   - Причиной летального исхода явился удар головой о стену складского помещения. Смерть наступила практически мгновенно, чему способствовала старая черепная травма... Произошло это по времени в пределах трех-четырех часов ночи, - заглянув в свой блокнот, зачитал Сенчаков.
   - Спасибо. Что мы имеем по сторожу?
   - Пока ничего, - мрачно констатировал Таганцев. - По показаниям соседей, Лохов в конце того дня, как обычно, ушел на работу. С тех пор его больше не видели... Фотографии размножены и разосланы, поиски ведутся, дана заявка на полную проверку.
   - Как только будет готово, полученные данные немедленно ко мне... Сейчас все свободны, в том смысле, что продолжайте работать, - оглядел сотрудников подполковник. - Распорядитесь, чтобы доставили задержанного и все, что на него имеется. Как его фамилия?
   - Томилин, - назвал, вставая, Таганцев. - Мужчина ловкий, при задержании пытался бежать.
   Через полчаса напротив Бутырцева сидел человек с почти неуловимым взглядом и светлыми пятнами не то от солнечных ожогов, не то от обморожений на коже лица.
   - Значит, Томилин Борис Игнатьевич, так? - утвердительно спросил подполковник.
   - Так, - согласился Томилин. - Я считаю, что фамилия тоже значение имеет, гражданин начальник. Ведь сколько томиться в жизни пришлось, кошмар вспомнить! И вот опять, чистое недоразумение, а чувствую, будут большие неприятности мне - и вам лишние хлопоты.
   - Нам - лишние хлопоты, вам - казенный дом, дальняя дорога и пиковый интерес, - легко поддержал разговор Бутырцев. - А что это у вас за псевдоним, Архитектор?
   - За точный расчет и капитальные соображения люди наградили, - не без самодовольства сообщил Томилин. - Планы строю, так сказать, на прочной основе... Не то как щас дома ставят: его приняли досрочно с оценкой "отлично", а он через месяц на бок хилится! Сплошной обман Госплана.
   - За качество болеете душой? Это хорошо. А судимостей у вас многовато. Не находите?
   - Действительно, есть грех. Как пишут в газетах - верность избранной профессии, - Томилин сокрушенно развел руками. - Но хотел, чтобы все было в прошлом, уверяю. Прибыл с намерением переквалифицироваться, да попутала нечистая сила!
   - Ну, предварительное знакомство состоялось, так вы теперь попонятней излагайте. Где взяли шкурки, часть из которых была передана вами для продажи Зинаиде Гоголевой?
   - Украл, гражданин начальник. Бродил по городу с целью трудоустройства, за-ради любопытства зашел в Пассаж, и у солидного человека аккуратно отвернул сверточек... Я же говорю - нечистая попутала.
   - Солидный был сверточек, с тридцатью двумя шкурками, - уточнил Бутырцев. - Может быть, сразу начнем деловой разговор, Томилин?
   - А может, сразу и кончим? - впервые прямо посмотрел тот на подполковника. - Ну пораскиньте сами: инцидентик плевый, невольная, можно сказать, кража, вызванная ротозейством неизвестного лица... Мое чистосердечное признание подписываю с ходу, и дело в суде проскакивает, как намыленное. Получается роскошный довесок к вашему авторитету!
   - Получается, что кличка у вас не очень правильная, Томилин: версию вы строите ловко, да фундамент хиловат... А как провели ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа, не вспомните?
   - Очень даже помню: кошмарно! Первую половину страдал от перегрузки, а к утру маялся дрожанием всего организма с похмелья... Зинка с ночной пришла и как раз застала меня в разобранных чувствах. Она подтвердит.
   - Уже подтвердила. Так. - Бутырцев выключил магнитофон, нажал кнопку, и у дверей возник конвоир. - Вы сейчас чересчур перебираете с юмором, Томилин, расстанемся до следующей и скорой встречи. И мой вам совет: постарайтесь быть к ней готовы!
   Оставшись один, Бутырцев некоторое время сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Затем поднял трубку, когда ответили - попросил:
   - Сагарадзе? Мне нужны показания сотрудников отделения Союзпушнины, имеющих доступ в складские помещения. Да-да, Завьялова, Самохина, Русановой... Именно сейчас. Жду.
   Служащие гостиницы "Советская" никогда не могли пожаловаться на отсутствие постояльцев, а в дни, предшествующие аукциону, тем более.
   - Постойте-ка, минуточку, куда вы? - Швейцар на входе догнал быстро прошедшего человека, загородил дорогу. - Попрошу карточку. Вы у нас проживаете?
   - Обязательно. Вот - убедитесь.
   У лифта была толпа. Мальцев подошел к киоску "Союзпечать". Сзади кто-то сказал:
   - Ну как, не скучаем после столицы? Добрый вечер, - Воронцов приветливо улыбался. - Днем я не представился и мог показаться бестактным, зато хотел спасти вас от пройдохи Мартенса. Воронцов, Сергей Александрович.
   - Мальцев, Виктор Сергеевич. Я все понял и не в претензии. Вы и здесь не оставляете гостей без внимания?
   - Только некоторых, - рассмеялся Воронцов. - Как раз собрались компанией, а мужского контингента недобор. Не присоединитесь?
   - У меня рабочий режим, - покачал головой Мальцев. Но через плечо Воронцова увидел двух мужчин и Елену Андреевну рядом с тремя рослыми девицами. И добавил раздумчиво: - Хотя чем черт не шутит, когда бог спит... Надо же день прибытия отметить!