Макаров Артур. Аукцион начнется вовремя

   Ее страхи давно отлетели, но, помня, каково было их переживать, Елена Андреевна не сказала Бутырцеву о разговоре сторожа с невидимым и неузнанным ею человеком в тот злополучный день. А о показавшемся странным поведении Лохова все-таки упомянула.
   - В чем вы ее усмотрели? - последовал немедленный вопрос подполковника. - В какой форме выразилась эта странность?
   - Понимаете, обычно он разговаривал очень приветливо, даже чересчур, меня, например, эта ласковость иногда коробила. Но пожилой человек, таким всегда неприбранным, неухоженным выглядел, наверное, искал общения. А в этот раз я его спросила о чем-то, так он ответил, как огрызнулся!
   - О чем вы его спросили, припомните, пожалуйста, - предложил Бутырцев. - Не торопитесь, и если не вспомните, то лучше не додумывайте предположительно.
   - О чем... А-а, да: я собиралась прямо после работы ехать в гости - я уже говорила куда, - и на руке часов не было, часы-медальон лежали в сумочке, а я ее оставила в нашей комнате при складе. Я задержалась дольше, чем предполагала, и спросила у него, сколько времени. Он буркнул что-то в том смысле, что иные чересчур усердие показывают, хотя давно по домам пора. Точного выражения я не помню, но смысл был такой.
   - Спасибо... Теперь скажите откровенно; у вас нет подозрений в отношении кого-либо из работающих с вами?
   Внимательно наблюдая за женщиной, Бутырцев увидел, как побелело ее лицо и гневно сузились глаза.
   - У нас работают сотрудники с разными характерами, и наши отношения друг с другом складываются по-всякому, - тихо сказала Русанова. - Но все это, по-моему, честные люди, и вы сами выясняйте, кто и что из себя представляет!
   - Вас понял, - бесстрастно сказал подполковник и снял трубку, когда зазвонил телефон. - Бутырцев слушает. Сенчаков, ты? Так... Что? Это проверено? Понятно... Правильно: изучай, затем найди Таганцева, я немедленно выезжаю! Вот видите, Елена Андреевна, что-то все равно прояснится, а вы горячитесь... Благодарю за беседу, до свидания.
   Выходы манекенщиц сопровождала приглушенная музыка. Художник-модельер с микрофоном держался в стороне от выходивших девушек, комментируя наряды.
   Мальцев не сразу узнал Тамару, настолько изменила лицо обильно примененная косметика.
   - ...Новые, легкие и практичные материи, интересные, необычные фасоны плюс гармонирующий с ними мех делают женщину особенно привлекательной, доверительно сообщал модельер. - Важна именно гармония ткани, фасона и меха. В данном случае на Тамаре жакет простого покроя из темно-коричневой норки. В нем удобно вести машину, выйти за покупками...
   Тамарина манера поведения на площадке Мальцеву не понравилась. Девушка больше пыталась демонстрировать себя, нежели изделие, принимаемые ею позы были слишком вычурными.
   Неподалеку от демонстрационной площадки он увидел Воронцова рядом с Охырой, затем к этим двоим, пользуясь паузой перед следующим выходом, подошел Данецкий.
   - Этот ансамбль крайне прост: элегантная хлопчатобумажная блузка и юбка в складку из бежевого набивного искусственного шелка. Но пелерина из рыси позволит появиться в нем в любом собрании...
   А вот Зоя знала свое дело: для нее как бы не существовало ни зала, ни сопровождающего ее света юпитеров, ни воркования модельера. Вышла себе на прогулку красивая молодая женщина, а понадобится - так можно на званый вечер зайти между делом, раз этакая пелерина и греет и украшает!
   У площадки вспыхивали блицы, щелканье и стрекотание камер запутались аплодисментами зрителей.
   - Вечерний наряд с манто из меха серебристо-черной лисицы продемонстрирует Виктория! Пожалуйста, Вика, прошу...
   Снова сменилась музыка, лучи света сошлись к дорожке, выводящей на полуокружье площадки, но манекенщица не появлялась. С застывшей улыбкой модельер-комментатор переместился по дорожке к драпировке, закрывающей выход, протанцевав обратно, объявил:
   - Прошу прощения: эта модель будет демонстрироваться позже. А сейчас Валентин покажет полупальто из волчьего меха. Свободный покрой не стесняет движений...
   Поднимавшаяся по лестнице к демонстрационному залу Русанова увидела, как оттуда спешно вышел Мальцев, быстро взбежал по пролету на следующий этаж. Ее он не заметил. А войдя в помещение, где готовились манекенщицы, подошел к успевшей сменить наряд Зое, восторженно развел руками:
   - Недаром я хотел вас увидеть, нет слов... Выступали, будто пава.
   - Спасибо, очень рада, что пришли... Хотя в последний момент опять все переиначили, нам с Викой выступление переставили, сбили настрой. Через два номера опять выходить. Нравится этот наряд?
   - Очень, - искренне признал Мальцев. - А что за накладка с выходом Вики? Надеюсь, она здорова...
   - Здорова-то здорова, но сейчас ей выдают бенефис! - хихикнула Зоя, указав на соседнюю комнату. - Слышите? Я пошла от греха.
   Из соседней комнаты доносились взволнованные женские голоса. Мальцев не мог разобрать слов, но накал диалога ощущался и без того.
   А затем дверь в ту комнату распахнулась, и моложавая дама, остановившись на пороге, бросила назад в заключение:
   - Предполагала, что вы просто расчетливая... дрянь. Но никак не думала, что можно столь далеко зайти в беззастенчивой наглости!
   Подождав, пока дама вышла за порог, Мальцев подошел к порогу оставленной ею комнаты, и взбешенная девица, в которой трудно было узнать холодно-церемонную Вику, выкрикнула злобно:
   - Сама ты стерва старая! Подумаешь, кольцо фамильное, у вас сундуки от таких ломятся...
   А увидев Мальцева, закрыла лицо руками, разразилась злыми, сухими рыданиями.
   - Ну стоит ли расстраиваться по пустякам, - успокаивающе сказал Мальцев. - Что-нибудь с выходом перепуталось, да?
   - С выходом... замуж! - взорвалась манекенщица. - Он мне все плел, что подождать надо, я одному физику известному отставку, как дура, дала, а его мамаша из-за ерунды, словно крыса, в меня въелась. Муж дантист-миллионер, обоим в могилу пора, а паршивого кольца пожалели! Дружная семейка, а мне из всей родни одного дядьку черт поднес, да и тот оказался...
   - Да перестань ты выть! - закричал Воронцов от двери. Лицо его исказило такое бешенство, что Вика задавилась словами. - А ты-то почему здесь ошиваешься? Твоя мадонна там, внизу, глазами шарит, ищет, куда ее рыцарь делся!
   - Просто поднялся выразить Зое благодарность за удовольствие, услышал, что здесь плачет женщина, и не мог не зайти, - Мальцев смерил его взглядом. - И я предупреждал, что не выношу базарного лексикона: с этого момента можешь считать, что мы не знакомы.
   Вика, спешно пудрясь, смотрела на Воронцова, а лицо того выражало странную смесь чувств, когда он глядел в спину уходившему. Но уважение в этой смеси наличествовало.
   Старший сержант ввел в кабинет Томилина, четко повернулся через левое плечо, вышел.
   - Садитесь, Томилин, - предложил Бутырцев, и тот сел. - Приступим к общению. На этот раз прошу отнестись к нашей встрече со всей серьезностью.
   - А я вообще несерьезно только с дамочками общаюсь, - усмехнулся Томилин. - Поскольку они от серьезного подхода скучные становятся.
   - Тогда начнем, - подполковник включил магнитофон. - Откуда у вас шкурки?
   - Я же сказал: взял у одного лопуха в Пассаже.
   - Ясно. Когда?
   - За пару дней до того, как меня ваши мальчики замели.
   - Хорошо. Вопрос второй: вы давно знакомы с Лоховым Алексеем Витальевичем?
   - Не знаю такого, первый раз слышу, - отвернулся Томилин.
   - Вы не забыли, какая мера наказания предусмотрена за дачу заведомо ложных показаний?
   - Эту азбуку помним, да сейчас она ни к чему.
   - Но ведь в свое время вы отбывали с ним срок в одной колонии и даже в одном бараке. Вот его фотография, узнаете?
   - Не имею чести, - мельком глянув на фото, покачал головой Архитектор.
   - Несолидно, Томилин. Было это давно, но жили вы бок о бок, что подтвердить не составит труда. - Бутырцев встал, прошелся по кабинету и остановился за спиной сидящего. - А со Шмелем знакомы?
   - Это еще кто? У меня в знакомцах насекомых пока не числится.
   - Это Шмелев, Александр Борисович, убитый в ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа при ограблении склада Союзпушнины, - тихо сказал Бутырцев. - Могу предъявить его фотографии.
   Томилин вскочил, развернулся к нему, и некоторое время его губы шевелились беззвучно.
   - Не-ет... Не убивал я, христом-богом клянусь... Не было такого, гражданин начальник! Темно было, правда, столкнулся я с кем-то, с перепугу толкнул его и рванул оттуда. За что мне мокруху шьете? Я этим отроду не марался, поверьте!
   - Сядьте, Томилин. И расскажите все по порядку. Я буду верить вам, пока не соврете.
   Тяжело опустившись на место, очень изменившись лицом, Боря Архитектор начал хрипло:
   - Я с этим, с дедом, про которого спрашивали, случайно встретился...
   - Где?
   - В Пассаже, это точно! Чего-то не хотелось мне обратно делом заниматься, так я очереди за дефицитом желающим уступал... Не за так, конечно.
   - Понимаю, дальше.
   - Он, видно, слыхал про меня, а когда на этом занятье наколол, сперва стыдить стал, намекнул, что людям разрисует, как я дешевлюсь. А после пригласил культурно посидеть и предложил меха взять. Сулил чистую работу, себе долю малую спросил, сказал, будто все подготовит, склад откроет и без никого, - Томилин потер лоб, вздыхая. - Я порыпался, порыпался и согласился.
   - Минуточку. Как вы с ним условились встретиться после дела?
   - Договорились, что он назавтра к моей Зинке на квартиру придет. И телефончик один он мне оставил...
   Бутырцев достал из папки и показал квадратик бумаги.
   - Телефон - этот? Изъято у вас.
   - Этот, - всмотрелся Томилин. - Он, значит, сказал, чтобы я туда в три ночи заявился... Я, правда, малость задержался, но дверь была отперта, как обещано, кругом никого. Только в подсобке всего двадцать три шкурки оказалось. Гляжу, еще рядом дверца этакая открыта, и там шкурки, но тоже мало. Я и те собрал. Убираться намылился, к выходу тяну, - Томилин облизал губы, - из-за угла кто-то и вывернулся... Ну, я его вгорячах за грудь и в сторону кинул! А сам - ходу. Верьте, гражданин начальник, при мне, кроме фонарька, ничегошеньки не было, ну чем я мог заделать кого? Чистодел я, убеждения у меня такие.
   - Вы говорите: "в сторону кинул"... Сильно кинули?
   - Я же вгорячах был, и темновато еще, - лицо Томилина задрожало. - А вы думаете...
   - Я пока ничего не думаю, а суммирую факты, Томилин. Убитый Шмелев, ваш коллега по... профессии. И умер он в результате удара затылком о стену складского помещения. Допускаю: неумышленное убийство и чистосердечный рассказ вам на пользу. Но сейчас и нам, и вам, главное, встретиться с Лоховым... Он не появлялся у вашей сожительницы?
   - Звука не подал... Я ему по этому номеру звонил, а там сказали: не туда звоните, он тут не бывает никогда, - Томилин с отчаянием посмотрел на Бутырцева. - Что мне теперь будет, а?
   - Вы успокойтесь, Томилин. Вспомните еще хорошенько свою встречу с Лоховым, его как следует, вспомните и разговор с ним, все имеет значение. А припомнив что-либо существенное - проситесь ко мне, - Бутырцев нажал кнопку. - Уведите задержанного!
   На завтрак в доме Самохиных всегда собирались всей семьей.
   Появившись из кухни с фырчащим двухсекционным кофейником, Нина Георгиевна подвинула чашки, осторожно разлила кофе.
   - Тебе молока сколько? Леня... Да Леонид же! Оставь ты свои газеты, у вас политчас по понедельникам.
   - Извини, мамочка, я чтобы отвлечься, - Леонид Петрович отбросил газеты на диван. - Хватит, не лей больше... Понимаешь, не идут эти соболя из головы! И дернула шефа нелегкая заявить со всей торжественностью, будто они обязательно будут на торгах. Три с половиной дня осталось, а мы в той же луже...
   - Значит, у него имелись основания, - авторитетно рассудила жена. Олег Изотович ничего спроста не бухнет, не возьмет ответственности.
   - Это все так, - Самохин поднял чашку от блюдца, но, глядя поверх нее, забыл отхлебнуть. - Однако если что - позору не оберемся... Русанова тоже говорит, что ей не по себе, словно должно случиться что-то.
   - А ты с ней все-о разговоры говоришь, да? Хотя, - Нина Георгиевна утерлась салфеткой, - когда ехали с дачи, она мне понравилась... До того я и ее не знала почти. У нее, говорят, с мужем какая то романтическая история вышла?
   - Хорошая романтика! Ухлопали человека браконьеры, картечью из двух стволов... На Дальнем Востоке убили, она там вместе с мужем после окончания пушного института работала.
   - О-ой, бедная! - Самохина взглянула на часы и, на ходу перекалывая волосы, спешно вышла в соседнюю комнату. - А с Сережей Воронцовым у нее что было? - донеслось оттуда.
   - Ну что было, - настороженно подобрался Леонид Петрович. - Что ты, Сергея не знаешь? Он юбку не пропустит, если под ней ножки соответственные, как собачка у каждого столбика задержаться готов! Да тут и обжегся... Ты мне рубашку выстирала?
   - А ты мне вчера стиральный порошок купил?
   - Я? Да купил же, купил! - хлопнул себя по лбу Леонид Петрович. Специально заехал, купил и в багажнике оставил, сейчас принесу.
   Переодеваясь, она слышала, как хлопнула входная дверь, и, мурлыча несложный модный мотивчик, занялась лицом.
   Успела привести в порядок, полюбоваться, подправить и опять полюбоваться. Потом вышла в комнату, где завтракали, снова взглянула на часы и села, нога на ногу, покачав головой осуждающе.
   Замок в передней тихо щелкнул, но муж оттуда не появлялся.
   - Господи, где ты там? - Нина Георгиевна решительно вышла к нему.
   Самохин стоял, прислонясь к вешалке, и прижимал к груди объемистый пакет.
   - Это столько купил? - изумилась она, всплеснув руками. Его лицо показалось ей болезненным, и она встревожилась. - Да что с тобой, сердце?!
   - Посмотри, Ниночка...
   Нетвердо ступая, он вошел в комнату, развел руки, и паркет мягко устлали выпавшие шкурки. Мех заиграл под солнечными лучами, и они оба не могли отвести от него глаз.
   - Что это, Леня?! Где ты взял? Когда?
   - Се... сейчас. Открыл багажник, а они тут, - пролепетал Леонид Петрович. - Лежали завернутые.
   - Где тут? Где лежали?.. Откуда? Ты думаешь, я тебе поверю? - отбежав от него, закричала жена. - Ты угробить нас хочешь? Славику жизнь испортить? Ну нет!
   Но когда он закрыл лицо руками и осел на стул - бросилась рядом на колени, затормошила, приговаривая:
   - Прости, прости, Леня, я, не подумав, брякнула, от испуга. Я ведь знаю тебя, знаю, что ты никогда... Верю, слышишь? Откуда только... Кто мог? Знаешь что: мы это выбросим куда-нибудь, поедем за город и выбросим!
   - Как - выбросим? - отведя руки от лица, Самохин смотрел укоряюще. Что ты говоришь? Они же есть, кто-то их подложил ко мне, а значит, имел цель... И про это должны знать те, кому положено. Я сейчас поеду... Минуточку посижу и поеду. И если ты хоть одной душе скажешь - смотри, Нина!
   - Я не скажу. Я на работу не пойду, буду ждать тебя, - Нина Георгиевна заплакала. - Только ты сразу домой, если отпустят, или хотя бы позвонить попросись...
   Комиссионный магазин фото- и радиотоваров, как обычно, открывался в одиннадцать, но уже к десяти вокруг него собралась разношерстная публика.
   Мальцев пришел сюда в самом начале двенадцатого, со скучающим видом все имеющего, интересующегося лишь экстратоваром человека прошелся по отделам.
   Разнообразная музыка наслаивалась одна на другую, поскольку страждущие опробовали и кассетную, и пленочную аппаратуру, проверяли транзисторные приемники. Вскоре Мальцев выбрался из толкучки, образовавшейся вокруг новенького устройства "Акаи", а от стены отделился плотный детина в больших квадратных очках со стеклами фиолетового цвета и басовито предложил:
   - Канадский "хамелеон" нужен? Всего полтинник.
   - Это тот, что на тебе? - приостановился Мальцев. - Проснись, внучок, это формы вчерашнего дня. Носи сам на здоровье.
   И пошел дальше, но опять приостановился, потому что лохматый Сева в неизменной джинсовой униформе подсунулся близко, сказал в никуда:
   - Стерео-хром "Агфа", блоком в упаковке, интересует?
   - Пожалуй, - согласился Мальцев. - Только пойдем отсюда на воздух. Там и поговорим.
   Они порознь прошли сквозь толпившихся у магазина; завернув за угол, Мальцев закурил, опершись о стену спиной. Вскоре появился Сева.
   - Послушай, апостол сомнительных операций, меня вот что интересует, Мальцев подождал, пока их минует компания юнцов, спешащих к ближайшему подъезду. - Как бы ты поступил, став владельцем очень большой партии мехов?
   - Я бы на них спал, но спал плохо, - ответствовал Сева, не задумываясь. - Потому что если мех грязный, то деть его некуда... Будь я глупый и больной, то мог попытаться разбазарить по мелочи, через знакомых. Но я здоровый и умный, поэтому с таким делом не свяжусь, даже под угрозой произвести меня в участковые.
   - Стало быть, что мне остается после того, как я сдуру согласился этот мех заиметь?
   - Искать солидный выход на туда, - Сева неопределенно махнул рукой. - И прилежно молиться каждый вечер, чтобы все обошлось... Кое-какие гости из чужих краев рискуют вывозить ценности. Особенно если прикрыты неприкосновенностью.
   - До чего приятно советоваться с умным человеком, - усмехнулся Мальцев. - Теперь еще одно: меня интересует твоя тачка. Она где?
   - Недалеко, у кафе. Надо подбросить? Могу вообще одолжить на время.
   - Нет, только подбрось. Откуда у московского корреспондента вдруг взялась машина с ленинградским номером? - укорил Мальцев. - Подозрительно я стану выглядеть в глазах интересующихся мной людей.
   - А такие наметились? - внешне безучастно поинтересовался Сева.
   - Я не теряю иллюзии, что мной интересуются всегда, - отщелкнул окурок Мальцев. - Пойдем к твоей стоянке. Об остальном еще поразмыслим, пока совместно прокатимся.
   Б.И.Томилин, он же Харитонов, он же Любецкий, одно время Боря Нырок, а теперь Боря Архитектор, в сопровождении конвоира шел коридором управления. И не сразу можно было узнать в пожилом, покореженном жизнью человеке того балагурящего, с которым в их первую встречу беседовал подполковник Бутырцев.
   И Бутырцев почуял перемену, едва к нему ввели конвоируемого. Отодвинул бумаги, облокотился на стол.
   - Садитесь. Вы просили встречи со мной. Я слушаю.
   - Разговор будет простой: мне зазря гореть неохота, - сказал Томилин. Хоть и наше дело сидеть, где укажут, а годочки стали с весом, тяжело государственные харчи отрыгиваются.
   - Насчет годочков согласен, - отозвался Бутырцев. - Каждый, кому к пятидесяти, по-своему их вес ощущает, а нам с вами больше.
   - Оно и то-то! И получается, что столько лет берегся, а теперь чуть не под вышку пойду из-за вонючих зверушек... Я того гада давно знаю!
   - Кого? - быстро спросил Бутырцев. - Старика из Пассажа, да?
   - Его. Годочков с четвертак в Казлаге вместе отбывали, ваша правда. Только он по другим статьям числился, за военные грехи... У немцев будто служил. Сам, конечно, кричал, что это ошибка, да я и тогда на веру не брал.
   Подполковник обошел стол, пододвинув себе стул, сел близко к Томилину.
   - Слушайте, а вы не помните, под какой фамилией он тогда значился?
   - Нет, не помню начисто. А гадать да врать не хочу.
   - Врать нехорошо, - согласился Бутырцев и взял со стола из-под бумаги фотографию. - Он?
   - Его хохотальник, точно. Я еще в тот раз уличил, да по привычке в отказ вломился... Так думаю, что он сам тот складик заделал, а нас, как фрайеров, прокатил. Зря он со мной нехорошо обошелся, когда бог есть - еще встретимся!
   - Вы сказали - "нас", - сразу поймал его на слове Бутырцев. - Почему вас, если вы были один?
   - Потому что про Шмеля этому порчаку я брякнул. Он в серьезных числился, Шмель, мы с ним на пути в Питер встренулись, полялякали и разбежались. Оставил он мне наводку на себя, про всякий случай, - Томилин смотрел на подполковника, говорил медленно, как бы доразмышляя в процессе разговора. - Когда с этим гадом в кабаке сидели, я сперва не соглашался и сдуру совет дал, чтобы он лучше Шмеля на это дело агитнул. Ну, после уломал он меня, под "Сибирскую", так ведь где Шмеля найти - я обмолвился!
   Заметив, что Томилин несколько раз облизывал губы, Бутырцев встал, подойдя к столику, что стоял в углу, открыл бутылку "Нарзана", принес со стаканом.
   - Благодарю, - залпом выпил, утер рот ладонью Архитектор. - Я нынче на койке все прикидывал, кости ворочая... Он ведь как мог сделать, этот сторож подлючий? Меня навел и Шмеля, скажем, навел. Оставил шкурок с пустяк, остальное сам взял и ушел с концами. Кто-то из нас по его расчету обязательно на дело выходил! Значит, в случае чего, с нас и спрос, раз мы подучетники. Вспо-омнил я, как он все напирал, чтоб я ровно в три на дело выходил... А когда Шмеля он на позже подначил? Мы и сшиблись, как псы на кости! Вот истинный крест, - Боря Архитектор расстегнул рубаху, под которой синело выколотое распятие, перекрестился. - Не хотел я чужой жизни вредить... Сами посудите: ну зачем мне своего грабить? Да еще со Шмелем лоб в лоб стукаться! Не-ет, старик все это обтяпал, верное слово. Его, гниду, ищите.
   - А вы не предполагаете, Томилин, где он может укрыться?
   - Вот не скажу... Знал бы - не утаил, верное слово, гражданин начальник! Даже признаю: по нашим захоронкам его бесполезняк нюхать, успел я на волю крикнуть, какой он мне подарок угадал.
   - Успели, это я знаю. Та-ак... - поразмыслив, Бутырцев вернулся в кресло за столом. - Учтется вам, Томилин, ваше заявление. Сейчас в соседнем кабинете другой товарищ все запишет с ваших слов, а вы поточнее, поподробней все изложите.
   - Теперь темнить нечего, - поднимаясь, сказал Томилин. - В открытую я пошел, такое мое решение.
   Когда его выводили, в кабинет вошел Таганцев и положил перед начальником лист протокола.
   - Прямо сто пятьдесят шкурок? - прочитав, посмотрел на старшего лейтенанта Бутырцев. - Щедрее становятся наши партнеры, забеспокоились... Как он выглядит, волнуется, да?
   - Очень, Николай Афанасьевич! Я на всякий случай даже врача пригласил: вдруг давление или с сердцем что.
   - Правильно сделали. Попросите его сюда. Именно попросите, вежливо.
   Таганцев вышел и очень скоро вернулся вместе с Самохиным.
   - Здравствуйте, гражданин подполковник, - тихо сказал Самохин.
   - Здравствуйте, товарищ Самохин, - улыбнулся Бутырцев. - Ждал я вас, Леонид Петрович, и рад видеть. Усаживайтесь.
   - Ждали? Почему?.. Не понимаю.
   - Сейчас, сейчас... Вот, - протянул изъятый у Томилина листок бумажки Бутырцев. - Тут записан ваш номер телефона?
   - Да... мой. Но как он к вам попал? - изумился Самохин. - Почему?
   - Сложным путем. Шкурки-то к вам тоже непросто попали, кто-то очень надеется, что вы виноватым выявитесь! Поможем им, Леонид Петрович?
   - Если необходимо, то как сочтете нужным... В интересах дела я готов, но прошу, чтобы мое руководство знало истину.
   - Узнает обязательно, - заверил Бутырцев. - Но пока мы вас якобы арестуем.
   - Я уже сказал: поступайте как нужно для дела, - стоически отреагировал Леонид Петрович. - Но как аукцион без меня? Столько вопросов, много сложностей, вы не думайте, что у нас, как в магазине: выбросили и раскупили...
   - К началу аукциона и партия соболей, и вы будете на месте. - Будете, или мне головы не сносить!
   В небольшом номере царил беспорядок, который позволяет себе человек, живущий один.
   Завершив дневной душ, Мальцев вышел из ванны, причесал перед зеркалом шкафа мокрые волосы, надел чистую рубашку. И, на ходу накидывая пиджак, вышел из номера.
   Забирая ключ, моложавая дежурная по этажу кокетливо улыбнулась:
   - А что говорить, если вас станут спрашивать?
   - Принимаю по субботам и воскресеньям, с шести до одиннадцати. Но не станут, к сожалению.
   Войдя в кабину лифта, оказался между тремя очень высокими неграми в спортивных костюмах. Негры оживленно болтали, посмеивались.
   Вестибюль пересекал спешно и не сразу остановился, услышав:
   - Мальцев! Виктор Сергеевич... Минутку! - Воронцов, подходя, загодя протягивал руку. Заговорил раскаянно: - Слушай, прости меня, обалдуя. Ну попал в аховое положение между родными и девицей, взвинтился сгоряча! Разве приятно, когда тебя в этаком компоте застают? Пойми.
   - Я пойму, положим, а вот человечество не переживет потери закоренелого холостяка, если женишься-таки... Имею в виду слабую половину человечества, рассмеявшись, Мальцев хлопнул по протянутой руке. - Ладно, мир!
   - Мир - дружба, хинди - руси пхай, пхай... Хорошо, что ты меня не отпихнул, - Воронцов благодарно посмотрел на Мальцева. - Беда у меня, Виктор, Леню Самохина арестовали, а он честнейший человек, хотя и сухарь! Дурью там мучаются, раз хватают таких, как Самохин... Или для престижа, лишь бы лишь бы стараются.
   - Престиж тогда появится, когда меха вернут, верно? Но и дыма без огня не бывает! Я его мало видел, и не очень он мне показался, ваш Самохин.
   - Да что ты о нем знаешь? - возмутился Воронцов. - А я с ним нюх в нюх какой год...
   - Шуми тихо, на нас внимание обращают, а я этого не люблю, - потянул его к выходу Мальцев. - У тебя здесь дела, не подбросишь меня к своей конторе?
   - Дела прикончил, хотя вообще-то надо в одно место заехать, - прикинул Воронцов. - Но я по дороге заскочу. Едем!
   Закуривая в машине, Мальцев протянул пачку спутнику, но тот замотал головой.
   - Бр-р, не буду. Вчера и перебрал, и перекурил: во рту словно полк солдат ночевку произвел. Травись сам.
   - Догуливаешь перед семейной жизнью? Думаешь, она переменится после свадьбы, вето наложит на пирушки?
   - Какая там свадьба! Папахен на что кроткий человек - и тот встал, как крепость, и грозит отлучением. Вика, как баба, хороша, не скрою, но дура непроходимая. Мало что я ей без дозволения одно колечко от своих позаимствовал, так она матери такое наговорила - богородица взбесится! Видно, пора наши амуры кончать.