Страница:
Демоны образовывали иерархию, издевательски повторяющую иерархию самой Церкви. Особый класс демонов составляли инкубы и суккубы, демоны-любовники, принимавшие человеческий облик — чаще всего мужа (жены) или любовника своей жертвы.
Портрет Дьявола был дополнен множеством подробностей как анатомического характера, так и касающихся его привычек (по большей части сексуальных), которые должны были сделать его окончательно отталкивающим. Иногда эффект получался противоположный: слишком могущественный Князь Тьмы казался некоторым людям подходящим объектом для поклонения или хорошим помощником в колдовстве.
1. «Охота на ведьм»
2. Шабаш
3. «Чёрная месса»
4. Одержимость дьяволом
Портрет Дьявола был дополнен множеством подробностей как анатомического характера, так и касающихся его привычек (по большей части сексуальных), которые должны были сделать его окончательно отталкивающим. Иногда эффект получался противоположный: слишком могущественный Князь Тьмы казался некоторым людям подходящим объектом для поклонения или хорошим помощником в колдовстве.
1. «Охота на ведьм»
Эволюция магии и дьяволизма неотделима от эволюции церковных представлений о сём жгучем вопросе.
Раннее христианство заняло по отношению к злому началу половинчатую позицию. Формально признав его существование, и введя это положение в догмат, оно категорически запретило служение Сатане — в буквальном смысле слова «противнику», врагу христианской Троицы. Всякая попытка обратиться непосредственно к Сатане, как «параллельной» силе, считалась богоотступничеством. Верить и не служить? Для языческого сознания это было непостижимо. Тем более что сама церковь ухитрилась воскресить исконные, зачастую крайне диковинные обычаи.
Альфред Леманн в «Иллюстрированной истории суеверий и волшебства» приводит характерный пример: «Священник в полном облачении кладёт на находящиеся на алтаре пылающие уголья железный болт, несколько раз перед тем окроплённый святой водой, затем поёт песнь, которую пели три отрока в огненной пади, даёт обвиняемому в рот просфору, заклинает его и молится, чтобы Бог открыл или его вину, если раскалённое железо, вложенное в его руку, сожжёт его, или же его невинность, если он останется невредим. Обвиняемый должен сделать десять шагов с железным болтом в руке, затем священник завязывает руку и запечатывает узел. Три дня спустя осматривали руку, которая должна была быть здорова и без всяких повреждений. В противном случае обвиняемый считался уличённым в своей вине».
Наряду с испытанием огнём церковь использовала и магические свойства противоположной стихии, обращаясь к обрядам язычества.
Древние кельты проверяли водой «законность» ребёнка. В сомнительных случаях они сажали голенького младенца на щит и пускали по течению. Если ребёнок ухитрялся не потонуть, его объявляли законным, в противном случае роженица рисковала прослыть шлюхой.
Похожие испытания, основанные на чистой случайности, стали особенно широко практиковаться в эпоху бурной облавы на ведьм. Заподозренным в ведовстве связывали крестом руки и ноги, после чего несчастных бросали в воду. Если человек шёл камнем на дно, его признавали оправданным, ибо освящённая вода не могла принять грешника.
Христианизируя наиболее чтимые народом языческие праздники и обычаи, церковь невольно подпадала под воздействие магической ауры, приобщая к своему арсеналу откровенно колдовские заговоры и заклинания.
Клерикальная элита решилась на христианизацию магии далеко не сразу. В постановлении падерборнского синода, созванного в 785 г., сказано на сей счёт весьма категорично: «Кто, ослеплённый диаволом, подобно язычнику, будет верить, что кто-либо может быть ведьмой и на основании этого сожжёт её, тот подлежит смертной казни».
Несмотря на то, что Карл Великий в своё время утвердил это постановление, придав ему силу закона, веру в чародейство равно разделяли и общество, и церковь.
Фома Аквинский (XIII в.) — самый авторитетный в католической церкви богослов — писал, что некоторые думают, будто не существует ни ведовства, ни демонов, что всё это создано воображением. Но «католическая вера, — пишет он, — утверждает, что демоны существуют, что они могут вредить своими кознями… Демоны по попущению Божию могут вызывать вихри в воздухе, подымать ветры и заставлять огонь падать с неба…»
В 1274 г., как раз в год смерти Фомы Аквинского, состоялся первый широковещательный процесс над ведьмами, закончившийся костром. И произошло это в том самом Лангедоке, где новоиспечённый орден доминиканцев — «псов господних» — выжигал остатки разгромлённой силой оружия катарской ереси.
«Охота за ведьмами» в прямом и переносном значении слова явилась закономерным продолжением, ожесточённой, никогда не утихавшей борьбы с ересью. Привычное клеймо «еретическая секта» всё чаще стало заменяться определением «бесовская секта». Перекрещённые в бесов еретики не могли надеяться на жалость и снисхождение.
Новое орудие — инквизиционный трибунал, новое клеймо — «дьявольский прислужник», — одинаково пригодное для простолюдинов и богатых вельмож, для мужчин и особенно женщин, ставших излюбленной дичыо «господних псов».
К моменту создания инквизиционных судилищ, опутавших паутиной доносов, истерии и лжи Европу, а затем перекинувшихся в открытый Колумбом Новый Свет, колдовство и дьявольские шабаши обрели пугающую реальность, стали неотъемлемой частью повседневности, элементами быта.
Дата возникновения инквизиции варьируется в широких пределах. Инквизитор Парамо обращается, например, к библейским временам, когда Господь обрушил гнев свой на Адама и Еву. Иисуса он считает «первым инквизитором Нового Завета», который «умертвил Ирода, заставив червей съесть его».
Историки называют разные даты, но тем не менее они укладываются в сравнительно узкий промежуток между понтификатами Иннокентия Третьего (1198—1216) и Григория Девятого (1227—1241).
Инквизиция обладала всем, что нужно для организации борьбы, да притом она с этой задачей и появилась на свете. Главной её целью была борьба с ересью. Вникая в сущность ереси, в её ухищрения и уловки, во все ходы и переходы, в которых она пряталась от преследования, инквизиция попутно и мимоходом глубоко вникла ив тайные науки. Ересь и тайная наука — две формы отступничества от господствующей религии; Ересь — это отступничество от догмата, а тайные науки — служение дьяволу. Значит, то и другое, с той точки зрения, на которой стояла инквизиция, одинаково подлежало искоренению.
Папа римский Иннокентий IV ввёл пытки при допросах инквизиции. С помощью пыток от людей добивались «признания» о связях с дьяволом.
Иннокентий VIII благословил буллой 1484 г. авторов книги «Молот ведьм» — немецких монахов Инститориса и Шпренгера. Эта книга служила инструкцией инквизиторам для преследования «ведьм» и «колдунов».
Сомнение в существовании дьявола или ведьм признавалось ересью и жестоко наказывалось. Церковь требовала, чтобы верили в дьявола и в ведовство.
В Трирском университете в конце XVI в. преподавал некий Корнелий Лоос. Это был теолог, усиленно боровшийся с протестантизмом. Он усомнился в возможности вмешательства дьявола в человеческие дела и в могуществе колдунов и имел несчастье изложить это в книге «Истинная и ложная магия». Хотя сомнения его носили весьма умеренный характер, книга была задержана в печати, рукопись конфискована, а сам Лоос брошен в тюрьму и подвергнут всевозможным унижениям. Выпущенный весной 1593 г. из тюрьмы, он вынужден был отречься на коленях перед собранием служителей церкви от своих взглядов. Всю свою остальную жизнь он оставался под бдительным надзором инквизиции и время от времени снова попадал в тюрьму. По словам самого жестокого его врага, иезуита Дельрио, «только смерть спасла его от колесования».
Из учения о существовании и активных действиях дьявола церковь делала практические выводы: всех, «одержимых» дьяволом, всех, «заключивших с дьяволом союз», нужно безжалостно уничтожать. Средневековые хроники полны сообщений о массовом сожжении ведьм в городах Германии, Франции, Австрии, Италии, Швейцарии, Испании и других государств.
Так, например, в Трирской области за шесть лет (1587—1593 гг.) в двадцати двух поселениях было сожжено 380 человек Имущество сожжённых было конфисковано. Иезуит Эльбуц не без гордости сообщал своему начальнику в 1607 г. из Трира, что он один отправил на казнь по меньшей мере двести ведьм.
Особенно свирепствовала инквизиция в Баварии. В графстве Верденфельде с 5 февраля 1590 г. по ноябрь того же года казнили 51 ведьму. В Аугсбургском епископстве с 1 августа 1590 г. по 13 мая 1592 г. было сожжено 68 ведьм «за любовную связь с дьяволом».
В Вюрцбурге при епископе Эренберге (1628—1631) было сожжено 209 ведьм. Среди казнённых были даже дети от четырёх до четырнадцати лет. В числе других были казнены: самый толстый мужчина, самая толстая женщина и самая красивая девушка, которая знала несколько языков и играла на нескольких музыкальных инструментах. И телесная полнота, и высокое духовное развитие были объявлены инквизиторами «от дьявола».
Как пишет немецкий историк Шерр в своей книге «История цивилизации Германии», «ко всем этим казням, известным нам по документам, мы должны присоединить ещё, по крайней мере, столько же казней, акты которых потеряны для истории. Тогда окажется, что каждый город, каждое прелатство, каждое дворянское имение в Германии зажигали костры, на которых погибали тысячи людей, обвиняемых в колдовстве. Мы не преувеличим, если определим число жертв в 100 000 человек».
В других странах происходило то же самое. В 1275 г. во Франции в Тулузе сожгли женщину по обвинению в сожительстве с дьяволом, в результате которого она якобы родила существо с головой волка и хвостом змеи. Вскоре после этого начались массовые сожжения ведьм: в 1320—1350 гг. в Каркассоне сожгли более 200 женщин, а к Тулузе — более 400. В Испании первое сожжение по обвинению в колдовстве было в 1507 г. В этом же году было сожжено более 30 женщин, а уже в 1609 г. — более 600 человек.
В 1520 г. папа Александр VI опубликовал буллу о ведьмах, адресованную инквизитору района Кома (в Италии). Папа писал, что в Ломбардии появилась секта, которая подчинилась дьяволу, отвергает католическое учение, топчет ногами крест, наносит вред животным и людям. Папа дал неограниченные полномочия инквизиторам в этом районе бороться с врагами веры.
В Англии массовые сожжения ведьм начались в середине XVI в. В 1576 г. в Эссексе, например, было сожжено 17 человек. Но самая крупная травля ведьм за всю историю Англии произошла там же в 1644 г. Адвокат Мэтью Хопкинс заявил, что ведьмы из Мэннингтри натравили на него демона в образе медведя. По его указанию было арестовано 29 человек: четверо были повешены, остальным удалось откупиться и с помощью взятки добиться оправдания. После этого Хопкинс заявил о своём желании возглавить борьбу с ведьмами. Для этой цели он произвёл сам себя в «генералы».
Хопкинс разъезжал по Восточной Англии, получая за каждую разоблачённую ведьму около 20 фунтов стерлингов плюс возмещение общих расходов. Большинство его жертв были бедствующие старухи и старики, у которых Хопкинс и его ищейки вытягивали все необходимые им признания. Родинки и родимые пятна на телах подозреваемых рассматривались как «насосы» — соски, через которые питаются демоны. Подозреваемых кололи иголками, и если находились нечувствительные места, то это трактовалось как «клеймо Сатаны». Обвиняемых запирали в комнате с одним выходом, и если через некоторое время там обнаруживалось, кроме них, какое угодно живое существо, например муха, оно могло быть сочтено за «личного демона», приставленного к ведьме Сатаной. Обвиняемых лишали пищи и сна, заставляли бегать до изнеможения, избивали, допрашивали, пускали «плавать» — кидали в воду со связанными руками и ногами. Если они тонули, это доказывало их невиновность, если оставались на поверхности, то вина не подлежала сомнению.
В Северной Америке самый сильный приступ ведьмофобии случился в 1689 г в небольшом городке Салем (сейчас это Денвер, пригород Бостона). Всё началось с детских фантазий. Дочка пастора Бетти Пэррис (9 лет), Абигайль Вильямс (11 лет) и другие девочки стали уверять, что их преследуют злые духи. Пастор Пэррис решил, что дети околдованы и что это дело рук ведьм. Девочки назвали имена «виновных»: Титюба, чёрная служанка пастора Пэрриса; Сара Гуд, нищенка; и Сара Осбурн, увечная старуха. Титюба на допросе призналась, что она и некоторые жители городка заключили договор с Сатаной. Вскоре было арестовано 150 жителей Салема и его окрестностей. На судебных заседаниях девочки закатывали истерику, если кто-либо из обвиняемых дотрагивался до них. Они видели каких-то «жёлтых птиц», приносивших вести от Сатаны, и клялись, что их терзают астральные тела ведьм. Многие «ведьмы» сознались. Большинство из них оставили в живых, двое обвиняемых умерло в тюрьме, девятнадцать было повешено. Но затем салемские девочки стали называть имена людей, занимающих высокое положение в обществе — президента Гарварда, например. Тогда губернатор Фипс запретил судам в их решениях опираться только лишь на «зрительную очевидность». Из 52 человек, обвинённых в 1693 г., только трое были приговорены к смерти, но и их впоследствии помиловали. «Охота на ведьм» в Северной Америке закончилась, хотя до 1736 г. обвинение в колдовстве рассматривалось как уголовное преступление.
«Как ни омерзительны подробности преследования, поднятого против колдовства до XV столетия, — пишет в „Истории инквизиции“ Г. Ч. Ли, — они были только прологом к слепым и безумным убийствам, наложившим позорное пятно на следующее столетие и на половину XVII. Казалось, что сумасшествие охватило христианский мир и что Сатана мог радоваться поклонениям, которые воздавались его могуществу, видя, как без конца возносился дым жертв, свидетельствовавших о его торжестве над Всемогущим. Протестанты и католики соперничали в смертельной ярости. Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, но десятками и сотнями».
Общее число жертв этого воистину дьявольского пира определяется в девять и даже десять миллионов человек.
Раннее христианство заняло по отношению к злому началу половинчатую позицию. Формально признав его существование, и введя это положение в догмат, оно категорически запретило служение Сатане — в буквальном смысле слова «противнику», врагу христианской Троицы. Всякая попытка обратиться непосредственно к Сатане, как «параллельной» силе, считалась богоотступничеством. Верить и не служить? Для языческого сознания это было непостижимо. Тем более что сама церковь ухитрилась воскресить исконные, зачастую крайне диковинные обычаи.
Альфред Леманн в «Иллюстрированной истории суеверий и волшебства» приводит характерный пример: «Священник в полном облачении кладёт на находящиеся на алтаре пылающие уголья железный болт, несколько раз перед тем окроплённый святой водой, затем поёт песнь, которую пели три отрока в огненной пади, даёт обвиняемому в рот просфору, заклинает его и молится, чтобы Бог открыл или его вину, если раскалённое железо, вложенное в его руку, сожжёт его, или же его невинность, если он останется невредим. Обвиняемый должен сделать десять шагов с железным болтом в руке, затем священник завязывает руку и запечатывает узел. Три дня спустя осматривали руку, которая должна была быть здорова и без всяких повреждений. В противном случае обвиняемый считался уличённым в своей вине».
Наряду с испытанием огнём церковь использовала и магические свойства противоположной стихии, обращаясь к обрядам язычества.
Древние кельты проверяли водой «законность» ребёнка. В сомнительных случаях они сажали голенького младенца на щит и пускали по течению. Если ребёнок ухитрялся не потонуть, его объявляли законным, в противном случае роженица рисковала прослыть шлюхой.
Похожие испытания, основанные на чистой случайности, стали особенно широко практиковаться в эпоху бурной облавы на ведьм. Заподозренным в ведовстве связывали крестом руки и ноги, после чего несчастных бросали в воду. Если человек шёл камнем на дно, его признавали оправданным, ибо освящённая вода не могла принять грешника.
Христианизируя наиболее чтимые народом языческие праздники и обычаи, церковь невольно подпадала под воздействие магической ауры, приобщая к своему арсеналу откровенно колдовские заговоры и заклинания.
Клерикальная элита решилась на христианизацию магии далеко не сразу. В постановлении падерборнского синода, созванного в 785 г., сказано на сей счёт весьма категорично: «Кто, ослеплённый диаволом, подобно язычнику, будет верить, что кто-либо может быть ведьмой и на основании этого сожжёт её, тот подлежит смертной казни».
Несмотря на то, что Карл Великий в своё время утвердил это постановление, придав ему силу закона, веру в чародейство равно разделяли и общество, и церковь.
Фома Аквинский (XIII в.) — самый авторитетный в католической церкви богослов — писал, что некоторые думают, будто не существует ни ведовства, ни демонов, что всё это создано воображением. Но «католическая вера, — пишет он, — утверждает, что демоны существуют, что они могут вредить своими кознями… Демоны по попущению Божию могут вызывать вихри в воздухе, подымать ветры и заставлять огонь падать с неба…»
В 1274 г., как раз в год смерти Фомы Аквинского, состоялся первый широковещательный процесс над ведьмами, закончившийся костром. И произошло это в том самом Лангедоке, где новоиспечённый орден доминиканцев — «псов господних» — выжигал остатки разгромлённой силой оружия катарской ереси.
«Охота за ведьмами» в прямом и переносном значении слова явилась закономерным продолжением, ожесточённой, никогда не утихавшей борьбы с ересью. Привычное клеймо «еретическая секта» всё чаще стало заменяться определением «бесовская секта». Перекрещённые в бесов еретики не могли надеяться на жалость и снисхождение.
Новое орудие — инквизиционный трибунал, новое клеймо — «дьявольский прислужник», — одинаково пригодное для простолюдинов и богатых вельмож, для мужчин и особенно женщин, ставших излюбленной дичыо «господних псов».
К моменту создания инквизиционных судилищ, опутавших паутиной доносов, истерии и лжи Европу, а затем перекинувшихся в открытый Колумбом Новый Свет, колдовство и дьявольские шабаши обрели пугающую реальность, стали неотъемлемой частью повседневности, элементами быта.
Дата возникновения инквизиции варьируется в широких пределах. Инквизитор Парамо обращается, например, к библейским временам, когда Господь обрушил гнев свой на Адама и Еву. Иисуса он считает «первым инквизитором Нового Завета», который «умертвил Ирода, заставив червей съесть его».
Историки называют разные даты, но тем не менее они укладываются в сравнительно узкий промежуток между понтификатами Иннокентия Третьего (1198—1216) и Григория Девятого (1227—1241).
Инквизиция обладала всем, что нужно для организации борьбы, да притом она с этой задачей и появилась на свете. Главной её целью была борьба с ересью. Вникая в сущность ереси, в её ухищрения и уловки, во все ходы и переходы, в которых она пряталась от преследования, инквизиция попутно и мимоходом глубоко вникла ив тайные науки. Ересь и тайная наука — две формы отступничества от господствующей религии; Ересь — это отступничество от догмата, а тайные науки — служение дьяволу. Значит, то и другое, с той точки зрения, на которой стояла инквизиция, одинаково подлежало искоренению.
Папа римский Иннокентий IV ввёл пытки при допросах инквизиции. С помощью пыток от людей добивались «признания» о связях с дьяволом.
Иннокентий VIII благословил буллой 1484 г. авторов книги «Молот ведьм» — немецких монахов Инститориса и Шпренгера. Эта книга служила инструкцией инквизиторам для преследования «ведьм» и «колдунов».
Сомнение в существовании дьявола или ведьм признавалось ересью и жестоко наказывалось. Церковь требовала, чтобы верили в дьявола и в ведовство.
В Трирском университете в конце XVI в. преподавал некий Корнелий Лоос. Это был теолог, усиленно боровшийся с протестантизмом. Он усомнился в возможности вмешательства дьявола в человеческие дела и в могуществе колдунов и имел несчастье изложить это в книге «Истинная и ложная магия». Хотя сомнения его носили весьма умеренный характер, книга была задержана в печати, рукопись конфискована, а сам Лоос брошен в тюрьму и подвергнут всевозможным унижениям. Выпущенный весной 1593 г. из тюрьмы, он вынужден был отречься на коленях перед собранием служителей церкви от своих взглядов. Всю свою остальную жизнь он оставался под бдительным надзором инквизиции и время от времени снова попадал в тюрьму. По словам самого жестокого его врага, иезуита Дельрио, «только смерть спасла его от колесования».
Из учения о существовании и активных действиях дьявола церковь делала практические выводы: всех, «одержимых» дьяволом, всех, «заключивших с дьяволом союз», нужно безжалостно уничтожать. Средневековые хроники полны сообщений о массовом сожжении ведьм в городах Германии, Франции, Австрии, Италии, Швейцарии, Испании и других государств.
Так, например, в Трирской области за шесть лет (1587—1593 гг.) в двадцати двух поселениях было сожжено 380 человек Имущество сожжённых было конфисковано. Иезуит Эльбуц не без гордости сообщал своему начальнику в 1607 г. из Трира, что он один отправил на казнь по меньшей мере двести ведьм.
Особенно свирепствовала инквизиция в Баварии. В графстве Верденфельде с 5 февраля 1590 г. по ноябрь того же года казнили 51 ведьму. В Аугсбургском епископстве с 1 августа 1590 г. по 13 мая 1592 г. было сожжено 68 ведьм «за любовную связь с дьяволом».
В Вюрцбурге при епископе Эренберге (1628—1631) было сожжено 209 ведьм. Среди казнённых были даже дети от четырёх до четырнадцати лет. В числе других были казнены: самый толстый мужчина, самая толстая женщина и самая красивая девушка, которая знала несколько языков и играла на нескольких музыкальных инструментах. И телесная полнота, и высокое духовное развитие были объявлены инквизиторами «от дьявола».
Как пишет немецкий историк Шерр в своей книге «История цивилизации Германии», «ко всем этим казням, известным нам по документам, мы должны присоединить ещё, по крайней мере, столько же казней, акты которых потеряны для истории. Тогда окажется, что каждый город, каждое прелатство, каждое дворянское имение в Германии зажигали костры, на которых погибали тысячи людей, обвиняемых в колдовстве. Мы не преувеличим, если определим число жертв в 100 000 человек».
В других странах происходило то же самое. В 1275 г. во Франции в Тулузе сожгли женщину по обвинению в сожительстве с дьяволом, в результате которого она якобы родила существо с головой волка и хвостом змеи. Вскоре после этого начались массовые сожжения ведьм: в 1320—1350 гг. в Каркассоне сожгли более 200 женщин, а к Тулузе — более 400. В Испании первое сожжение по обвинению в колдовстве было в 1507 г. В этом же году было сожжено более 30 женщин, а уже в 1609 г. — более 600 человек.
В 1520 г. папа Александр VI опубликовал буллу о ведьмах, адресованную инквизитору района Кома (в Италии). Папа писал, что в Ломбардии появилась секта, которая подчинилась дьяволу, отвергает католическое учение, топчет ногами крест, наносит вред животным и людям. Папа дал неограниченные полномочия инквизиторам в этом районе бороться с врагами веры.
В Англии массовые сожжения ведьм начались в середине XVI в. В 1576 г. в Эссексе, например, было сожжено 17 человек. Но самая крупная травля ведьм за всю историю Англии произошла там же в 1644 г. Адвокат Мэтью Хопкинс заявил, что ведьмы из Мэннингтри натравили на него демона в образе медведя. По его указанию было арестовано 29 человек: четверо были повешены, остальным удалось откупиться и с помощью взятки добиться оправдания. После этого Хопкинс заявил о своём желании возглавить борьбу с ведьмами. Для этой цели он произвёл сам себя в «генералы».
Хопкинс разъезжал по Восточной Англии, получая за каждую разоблачённую ведьму около 20 фунтов стерлингов плюс возмещение общих расходов. Большинство его жертв были бедствующие старухи и старики, у которых Хопкинс и его ищейки вытягивали все необходимые им признания. Родинки и родимые пятна на телах подозреваемых рассматривались как «насосы» — соски, через которые питаются демоны. Подозреваемых кололи иголками, и если находились нечувствительные места, то это трактовалось как «клеймо Сатаны». Обвиняемых запирали в комнате с одним выходом, и если через некоторое время там обнаруживалось, кроме них, какое угодно живое существо, например муха, оно могло быть сочтено за «личного демона», приставленного к ведьме Сатаной. Обвиняемых лишали пищи и сна, заставляли бегать до изнеможения, избивали, допрашивали, пускали «плавать» — кидали в воду со связанными руками и ногами. Если они тонули, это доказывало их невиновность, если оставались на поверхности, то вина не подлежала сомнению.
В Северной Америке самый сильный приступ ведьмофобии случился в 1689 г в небольшом городке Салем (сейчас это Денвер, пригород Бостона). Всё началось с детских фантазий. Дочка пастора Бетти Пэррис (9 лет), Абигайль Вильямс (11 лет) и другие девочки стали уверять, что их преследуют злые духи. Пастор Пэррис решил, что дети околдованы и что это дело рук ведьм. Девочки назвали имена «виновных»: Титюба, чёрная служанка пастора Пэрриса; Сара Гуд, нищенка; и Сара Осбурн, увечная старуха. Титюба на допросе призналась, что она и некоторые жители городка заключили договор с Сатаной. Вскоре было арестовано 150 жителей Салема и его окрестностей. На судебных заседаниях девочки закатывали истерику, если кто-либо из обвиняемых дотрагивался до них. Они видели каких-то «жёлтых птиц», приносивших вести от Сатаны, и клялись, что их терзают астральные тела ведьм. Многие «ведьмы» сознались. Большинство из них оставили в живых, двое обвиняемых умерло в тюрьме, девятнадцать было повешено. Но затем салемские девочки стали называть имена людей, занимающих высокое положение в обществе — президента Гарварда, например. Тогда губернатор Фипс запретил судам в их решениях опираться только лишь на «зрительную очевидность». Из 52 человек, обвинённых в 1693 г., только трое были приговорены к смерти, но и их впоследствии помиловали. «Охота на ведьм» в Северной Америке закончилась, хотя до 1736 г. обвинение в колдовстве рассматривалось как уголовное преступление.
«Как ни омерзительны подробности преследования, поднятого против колдовства до XV столетия, — пишет в „Истории инквизиции“ Г. Ч. Ли, — они были только прологом к слепым и безумным убийствам, наложившим позорное пятно на следующее столетие и на половину XVII. Казалось, что сумасшествие охватило христианский мир и что Сатана мог радоваться поклонениям, которые воздавались его могуществу, видя, как без конца возносился дым жертв, свидетельствовавших о его торжестве над Всемогущим. Протестанты и католики соперничали в смертельной ярости. Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, но десятками и сотнями».
Общее число жертв этого воистину дьявольского пира определяется в девять и даже десять миллионов человек.
2. Шабаш
В ходе ведовских процессов, как известно, инквизиторы пытками заставляли обвиняемых рассказывать всевозможные подробности нечестивого веселья — шабаша, в котором вместе с колдунами и ведьмами участвовали и черти.
«Охотники на ведьм» в XVII в. рассказывали о существовании «центров международных встреч» ведьм всей Европы, где по большим праздникам, вроде Вальпургиевой ночи (ночь на 1 мая, Бельтан) или кануна Дня всех святых (ночь на 1 ноября, Хэллоуин), проводятся грандиозные шабаши. Среди таких мест назывались гора Брокен в Германии, долина Блэкулла в Швеции и Ла Хендай на юго-западе Франции, где, согласно тем же источникам, собиралось до 12 тысяч ведьм.
С помощью дьявола ведьмы и колдуны в мгновение ока переносились на шабаш по воздуху. Часто они усаживались для этого на кочергу или метлу, иногда дьявол посылал им козлов и драконов.
Считалось также, что ведьмам необходимо для полётов на шабаш смазывать своё тело специальным составом, «чёртовой мазью». Вот один из рецептов такой мази, приведённый в книге М. А. Орлова «История сношений человека с дьяволом: „Они (т. е. ведьмы) кипятят младенца в медной посудине и вытопившийся жир счерпывают и хранят, тщательно спрятавши, пока в нём будет надобность. На этом жире и составляется волшебная шабашная мазь. Но для этого к жиру надо прибавить ещё много разных снадобий: водяной петрушки (цикуты), аконита, тополёвого листа, сажи“.
После традиционного поцелуя, которым колдовская рать свидетельствовала свою преданность мессиру Сатане (хозяин шабаша являл себя в образе гигантского чёрного козла), начиналась раздача адского зелья, из которого изготовлялись потом всевозможные отравы и приворотные средства. Для этого дьявол, у которого между рогами всегда играет синее пламя, сжигал самого себя, а его подданные собирали образовавшуюся золу. По свидетельству де-монологов, она считалась крайне опасной для простого человека.
Представ вновь невредимым (и даже увитым гирляндами роз), чёрный козёл — иным он казался прекраснейшим принцем — выводил в центр круга обнажённую, сияющую красотой королеву бала. Совершив обход гостей, он укладывал её на алтаре, который тут же обращался в брачное ложе.
Затем совершалась «чёрная месса» с человеческим жертвоприношением. При этом кусочки гостии, смоченные брачной кровью королевы бала, кощунственно выплёвывались в котёл, где варились зародыши. Шабаш заканчивался роскошным пиром.
Если верить «охотникам на ведьм» XVII века, английские ведьмы на шабашах питались лучше всех остальных: они ели бифштексы и запивали пивом. Немецкие ведьмы на шабашах угощались нарезанными ломтиками репы, чтобы приобрести сходство с небесным воинством; французские поедали новорождённых младенцев; испанские питались украденными трупами; шведские — тушёными летучими мышами.
В перерывах между возлияниями ведьмы и колдуны скакали, повернувшись друг к другу спинами.
Считалось, что британские ведьмы XVI—XVII вв. способны были становиться невидимыми для всех при помощи «руки Славы», т. е. засушенной руки, добытой с трупа повешенного, над которой проведён обряд сатанинского крещения. Рассказывали, что если в такую руку вложить зажжённую свечу, то все люди, находящиеся в пределах видимости свечи, погружаются в глубокий сон, продолжающийся, пока горит свеча.
В «Истории Франции» знаменитый французский историк Ж. Мишле связывал развитие ведовства с угнетённым положением женщины из народа, её попытками самозащиты и отмщения обществу, а также с преследованием обезумевшими деревенскими толпами несчастных, больных старух, подозреваемых в том, что они одержимы нечистым духом.
«Охотники на ведьм» в XVII в. рассказывали о существовании «центров международных встреч» ведьм всей Европы, где по большим праздникам, вроде Вальпургиевой ночи (ночь на 1 мая, Бельтан) или кануна Дня всех святых (ночь на 1 ноября, Хэллоуин), проводятся грандиозные шабаши. Среди таких мест назывались гора Брокен в Германии, долина Блэкулла в Швеции и Ла Хендай на юго-западе Франции, где, согласно тем же источникам, собиралось до 12 тысяч ведьм.
С помощью дьявола ведьмы и колдуны в мгновение ока переносились на шабаш по воздуху. Часто они усаживались для этого на кочергу или метлу, иногда дьявол посылал им козлов и драконов.
Считалось также, что ведьмам необходимо для полётов на шабаш смазывать своё тело специальным составом, «чёртовой мазью». Вот один из рецептов такой мази, приведённый в книге М. А. Орлова «История сношений человека с дьяволом: „Они (т. е. ведьмы) кипятят младенца в медной посудине и вытопившийся жир счерпывают и хранят, тщательно спрятавши, пока в нём будет надобность. На этом жире и составляется волшебная шабашная мазь. Но для этого к жиру надо прибавить ещё много разных снадобий: водяной петрушки (цикуты), аконита, тополёвого листа, сажи“.
После традиционного поцелуя, которым колдовская рать свидетельствовала свою преданность мессиру Сатане (хозяин шабаша являл себя в образе гигантского чёрного козла), начиналась раздача адского зелья, из которого изготовлялись потом всевозможные отравы и приворотные средства. Для этого дьявол, у которого между рогами всегда играет синее пламя, сжигал самого себя, а его подданные собирали образовавшуюся золу. По свидетельству де-монологов, она считалась крайне опасной для простого человека.
Представ вновь невредимым (и даже увитым гирляндами роз), чёрный козёл — иным он казался прекраснейшим принцем — выводил в центр круга обнажённую, сияющую красотой королеву бала. Совершив обход гостей, он укладывал её на алтаре, который тут же обращался в брачное ложе.
Затем совершалась «чёрная месса» с человеческим жертвоприношением. При этом кусочки гостии, смоченные брачной кровью королевы бала, кощунственно выплёвывались в котёл, где варились зародыши. Шабаш заканчивался роскошным пиром.
Если верить «охотникам на ведьм» XVII века, английские ведьмы на шабашах питались лучше всех остальных: они ели бифштексы и запивали пивом. Немецкие ведьмы на шабашах угощались нарезанными ломтиками репы, чтобы приобрести сходство с небесным воинством; французские поедали новорождённых младенцев; испанские питались украденными трупами; шведские — тушёными летучими мышами.
В перерывах между возлияниями ведьмы и колдуны скакали, повернувшись друг к другу спинами.
Под эту разудалую песенку каждый бес находил приглянувшуюся ему ведьму. Так плодилась и множилась на земле сатанинская сила. (Для женщин, по крайней мере, в этом было мало приятного: член у демонов был острый и вилкообразный, а семя, украденное из трупов людей, было ледяным).
«Мессир, Мессир,
Дьявол, Дьявол,
Прыгни здесь, прыгни там,
Скакни здесь, скакни там,
Играй здесь, играй там».
Считалось, что британские ведьмы XVI—XVII вв. способны были становиться невидимыми для всех при помощи «руки Славы», т. е. засушенной руки, добытой с трупа повешенного, над которой проведён обряд сатанинского крещения. Рассказывали, что если в такую руку вложить зажжённую свечу, то все люди, находящиеся в пределах видимости свечи, погружаются в глубокий сон, продолжающийся, пока горит свеча.
В «Истории Франции» знаменитый французский историк Ж. Мишле связывал развитие ведовства с угнетённым положением женщины из народа, её попытками самозащиты и отмщения обществу, а также с преследованием обезумевшими деревенскими толпами несчастных, больных старух, подозреваемых в том, что они одержимы нечистым духом.
3. «Чёрная месса»
Кого только ни обвиняли «охотники за ведьмами» в смертном грехе сатанизма! Катаров, тамплиеров, манихеев… Между тем отдельные тайные секты, практиковавшие служение дьяволу, действительно существовали, укрываясь большей частью под сенью дворцов.
Как уже говорилось, повальное увлечение сатанизмом началось с середины XVII в., а поставки младенцев для «чёрных месс» именно тогда стали в Париже доходным промыслом.
Чтобы, в этом удостовериться, достаточно познакомиться с одной тайной королевского дома Бурбонов, чьи архивы помогли пролить толику света на самую тёмную сторону колдовского действа.
Очередная сессия чрезвычайного трибунала, учреждённого ещё Генрихом Вторым (1547) для борьбы с кальвинизмом, была назначена на 10 апреля 1679 года. На сессии должно было рассматриваться дело ювелирши Катрин Монвуазен, урождённой Дезейе. Её подвиги далеко превосходили подвиги маркизы-отравительницы Жанны де Бренвье. В её саду в Сен-Жермене были найдено 2500 закопанных детских трупиков и неразвившихся эмбрионов, а изъятого при обыске крысиного яда вполне хватило бы, чтобы отправить на тот свет добрую половину мужей, наскучивших своим жёнам.
Особая деликатность процесса заключалась в том, что клиентками Монвуазен состояли особы с очень громкими именами… Её услугами пользовались, например, герцогиня Орлеанская, герцогиня Бульонская и сама маркиза де Монтеспан. Могущественная фаворитка Людовика Четырнадцатого («короля-солнца»), подарившая его величеству четверых детей, в это время переживала трудный момент «смены караула».
Королевский юрист метр Ларейни после вынесения приговора сохранил документы этого процесса, несмотря на личное указание короля Людовика их сжечь. Лишь благодаря этому мы знаем теперь во всех подробностях, как проходили так называемые «чёрные мессы».
Одна из гравюр тех времён запечатлела Франсуазу де Монтеспан лежащей на жертвенном столе, над которым склонился священнослужитель, окропивший кровью зарезанного младенца её обнажённое тело. Благодаря предусмотрительности Ларейни нам известно имя чёрного мага. Это знаменитый аббат Гибур. Двадцать лет он практиковал чёрные мессы в заброшенной церкви Сен-Марсель и с помощью восковых фигурок энвольтировал на смерть. Представшая перед «огненной камерой» супруга почтенного ювелира Монвуазена была посредницей между Гибуром и придворными дамами, которым оба они служили, не зная устали.
Услуги их были весьма разнообразны. Например, поименованные выше принцессы мечтали избавиться от опостылевших им супругов, не прибегая к мышьяку, ибо прах сожжённой после отсечения головы маркизы де Бренвье ещё носился в воздухе. То обстоятельство, что обречённые на смерть пэры Франции упорно не желали умирать, никого не смущало. Раньше ли, позже ли, но энвольтования подействуют, и ни о чём не подозревающие рогоносцы начнут усыхать.
Гибур терзал окрещённых кукол булавками, его сообщница набивала мошну, а титулованные дамы развлекались вместе с любовниками на «чёрных мессах». Словом, все они могли позволить себе не торопиться.
Обстоятельства мадам де Монтеспан были много сложнее. На озарённом «королём-солнцем» небосклоне всходила новая ослепительная звезда. Нежные чувства, проявляемые Людовиком к юной маркизе де Фонтан, ни для кого уже не были секретом, и промедление грозило Монтеспан безжалостной отставкой.
Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы лечь в чём мать родила на холодную каменную столешницу. Перерезав во славу Лемодея и Астарота горло очередному младенцу, Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу чёрной магии, ставил между ног королевской любовницы. Собранную в чаше кровь он — как то рекомендовали старинные гримуары — запекал в облатки и причащал ими, кощунственно пародируя католическую мессу, свою сиятельную клиентку. Привлекая адские силы угодным им богохульством, 67-летний пастырь изливал при этом потоки самой непристойной ругани.
Для успеха колдовских действий магу требуется женская энергия, и, пусть символически, королевская любовница и прочие высокородные аристократки должны были непременно изображать с престарелым Гибуром кульминационную сцену шабаша — брак Сатаны с юной ведьмой. И, по-видимому, шли на такое.
Короче говоря, Гибур проделывал все те чреватые костром гнусности, в которых инквизиторы в течение четырёх веков обвиняли мыслителей, реформаторов, учёных. Это был на редкость доходный промысел. «Чёрная месса» стоила 100 и более тысяч ливров, за восковую фигурку Монвуазен брала 20, за порцию мышьяка — 50 тысяч. Учитывая «оптовые» цены на новорождённых детей, которых не могли прокормить матери, а также ничтожную стоимость мышьяка, барыш выглядел поистине фантастическим.
Несмотря на занесённую над головой Ларейни карающую длань короля, фанатичный судья решил выжать из Монвуазен всё до капли. И ювелирша, которой пытка развязала язык, уже не надеясь на покровителей, подробно объяснила каждую статью бухгалтерской книги, обнаруженной в её доме. Рассказала она и о составе приворотного зелья, предназначенного для короля, куда входили высушенные и истолчённые в порошок кроты, кровь летучих мышей, шпанские мушки и смешанное с колдовскими травами вино.
Испробовав этот «любовный напиток» на венценосном партнёре, Монтеспан и тут не добилась успеха. Более того, ветреный монарх всё-таки успел обзавестись новой пассией. Прибегнув в который раз к помощи безотказной ювелирши, отчаявшаяся Франсуаза велела изготовить специальный пакет, чтобы отравить короля, когда тот соблаговолит ознакомиться с поступившими на высочайшее имя прошениями. Для новой фаворитки де Фонтан были заказаны отравленные перчатки.
Именно на этой кульминационной стадии полиция й произвела первые аресты; Число обвиняемых достигло 147 человек. В деле фигурировала даже маркиза Марзини, кузина почившего кардинала Мазарини, а также бывшая королевская любовница. Однако на костёр вместе с ювелиршей Монвуазен взошли только 35 осуждённых. Предупреждённая самим королём, Марзини скрылась в Гент; отвергнугую Монтеспан с рентой в 20 тысяч ливров отправили в её собственное поместье, а сатаниста Гибура упрятали в тюрьму.
Как уже говорилось, повальное увлечение сатанизмом началось с середины XVII в., а поставки младенцев для «чёрных месс» именно тогда стали в Париже доходным промыслом.
Чтобы, в этом удостовериться, достаточно познакомиться с одной тайной королевского дома Бурбонов, чьи архивы помогли пролить толику света на самую тёмную сторону колдовского действа.
Очередная сессия чрезвычайного трибунала, учреждённого ещё Генрихом Вторым (1547) для борьбы с кальвинизмом, была назначена на 10 апреля 1679 года. На сессии должно было рассматриваться дело ювелирши Катрин Монвуазен, урождённой Дезейе. Её подвиги далеко превосходили подвиги маркизы-отравительницы Жанны де Бренвье. В её саду в Сен-Жермене были найдено 2500 закопанных детских трупиков и неразвившихся эмбрионов, а изъятого при обыске крысиного яда вполне хватило бы, чтобы отправить на тот свет добрую половину мужей, наскучивших своим жёнам.
Особая деликатность процесса заключалась в том, что клиентками Монвуазен состояли особы с очень громкими именами… Её услугами пользовались, например, герцогиня Орлеанская, герцогиня Бульонская и сама маркиза де Монтеспан. Могущественная фаворитка Людовика Четырнадцатого («короля-солнца»), подарившая его величеству четверых детей, в это время переживала трудный момент «смены караула».
Королевский юрист метр Ларейни после вынесения приговора сохранил документы этого процесса, несмотря на личное указание короля Людовика их сжечь. Лишь благодаря этому мы знаем теперь во всех подробностях, как проходили так называемые «чёрные мессы».
Одна из гравюр тех времён запечатлела Франсуазу де Монтеспан лежащей на жертвенном столе, над которым склонился священнослужитель, окропивший кровью зарезанного младенца её обнажённое тело. Благодаря предусмотрительности Ларейни нам известно имя чёрного мага. Это знаменитый аббат Гибур. Двадцать лет он практиковал чёрные мессы в заброшенной церкви Сен-Марсель и с помощью восковых фигурок энвольтировал на смерть. Представшая перед «огненной камерой» супруга почтенного ювелира Монвуазена была посредницей между Гибуром и придворными дамами, которым оба они служили, не зная устали.
Услуги их были весьма разнообразны. Например, поименованные выше принцессы мечтали избавиться от опостылевших им супругов, не прибегая к мышьяку, ибо прах сожжённой после отсечения головы маркизы де Бренвье ещё носился в воздухе. То обстоятельство, что обречённые на смерть пэры Франции упорно не желали умирать, никого не смущало. Раньше ли, позже ли, но энвольтования подействуют, и ни о чём не подозревающие рогоносцы начнут усыхать.
Гибур терзал окрещённых кукол булавками, его сообщница набивала мошну, а титулованные дамы развлекались вместе с любовниками на «чёрных мессах». Словом, все они могли позволить себе не торопиться.
Обстоятельства мадам де Монтеспан были много сложнее. На озарённом «королём-солнцем» небосклоне всходила новая ослепительная звезда. Нежные чувства, проявляемые Людовиком к юной маркизе де Фонтан, ни для кого уже не были секретом, и промедление грозило Монтеспан безжалостной отставкой.
Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы лечь в чём мать родила на холодную каменную столешницу. Перерезав во славу Лемодея и Астарота горло очередному младенцу, Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу чёрной магии, ставил между ног королевской любовницы. Собранную в чаше кровь он — как то рекомендовали старинные гримуары — запекал в облатки и причащал ими, кощунственно пародируя католическую мессу, свою сиятельную клиентку. Привлекая адские силы угодным им богохульством, 67-летний пастырь изливал при этом потоки самой непристойной ругани.
Для успеха колдовских действий магу требуется женская энергия, и, пусть символически, королевская любовница и прочие высокородные аристократки должны были непременно изображать с престарелым Гибуром кульминационную сцену шабаша — брак Сатаны с юной ведьмой. И, по-видимому, шли на такое.
Короче говоря, Гибур проделывал все те чреватые костром гнусности, в которых инквизиторы в течение четырёх веков обвиняли мыслителей, реформаторов, учёных. Это был на редкость доходный промысел. «Чёрная месса» стоила 100 и более тысяч ливров, за восковую фигурку Монвуазен брала 20, за порцию мышьяка — 50 тысяч. Учитывая «оптовые» цены на новорождённых детей, которых не могли прокормить матери, а также ничтожную стоимость мышьяка, барыш выглядел поистине фантастическим.
Несмотря на занесённую над головой Ларейни карающую длань короля, фанатичный судья решил выжать из Монвуазен всё до капли. И ювелирша, которой пытка развязала язык, уже не надеясь на покровителей, подробно объяснила каждую статью бухгалтерской книги, обнаруженной в её доме. Рассказала она и о составе приворотного зелья, предназначенного для короля, куда входили высушенные и истолчённые в порошок кроты, кровь летучих мышей, шпанские мушки и смешанное с колдовскими травами вино.
Испробовав этот «любовный напиток» на венценосном партнёре, Монтеспан и тут не добилась успеха. Более того, ветреный монарх всё-таки успел обзавестись новой пассией. Прибегнув в который раз к помощи безотказной ювелирши, отчаявшаяся Франсуаза велела изготовить специальный пакет, чтобы отравить короля, когда тот соблаговолит ознакомиться с поступившими на высочайшее имя прошениями. Для новой фаворитки де Фонтан были заказаны отравленные перчатки.
Именно на этой кульминационной стадии полиция й произвела первые аресты; Число обвиняемых достигло 147 человек. В деле фигурировала даже маркиза Марзини, кузина почившего кардинала Мазарини, а также бывшая королевская любовница. Однако на костёр вместе с ювелиршей Монвуазен взошли только 35 осуждённых. Предупреждённая самим королём, Марзини скрылась в Гент; отвергнугую Монтеспан с рентой в 20 тысяч ливров отправили в её собственное поместье, а сатаниста Гибура упрятали в тюрьму.
4. Одержимость дьяволом
На протяжении веков (и до сего времени) церковь практиковала так называемый экзорцизм — изгнание злых духов из одержимого дьяволом человека с помощью особых обрядов и заклинаний. При этом считалось, что дьявол, вселяясь в человека, накладывал на него свою печать, отмечал свою добычу. И посему было существенно знать, по каким признакам надлежит отличать одержимого.
Искусство этого распознавания чрезвычайно старательно разрабатывалось в течение Средних веков. Так, в книге голландца Эсе, озаглавленной «Рассуждение о знаках одержимости» (издано в 1644 г.), перечислены все существенные приметы одержимости. Вот они. Человек может быть признан одержимым:
1) Когда утверждает сам, что он одержим дьяволом.
2) Когда он ведёт дурную жизнь.
3) Когда он чуждается людей и проводит жизнь в строгом одиночестве.
4) Когда он страдает продолжительной болезнью с необычайными признаками и припадками вроде непробудного сна, извержения со рвотою разных предметов, не входящих в состав пищи и т. д.
5) Когда он изрыгает хулу на Бога и часто поминает дьявола.
6) Когда он заключил договор с дьяволом.
Искусство этого распознавания чрезвычайно старательно разрабатывалось в течение Средних веков. Так, в книге голландца Эсе, озаглавленной «Рассуждение о знаках одержимости» (издано в 1644 г.), перечислены все существенные приметы одержимости. Вот они. Человек может быть признан одержимым:
1) Когда утверждает сам, что он одержим дьяволом.
2) Когда он ведёт дурную жизнь.
3) Когда он чуждается людей и проводит жизнь в строгом одиночестве.
4) Когда он страдает продолжительной болезнью с необычайными признаками и припадками вроде непробудного сна, извержения со рвотою разных предметов, не входящих в состав пищи и т. д.
5) Когда он изрыгает хулу на Бога и часто поминает дьявола.
6) Когда он заключил договор с дьяволом.