МакБейн Эд. Часовые свободы

   — Какой же тип горючего вы имеете в виду? — как можно вежливей спросил Джейсон.
   — Шотландский, — ответил Кармоди и засмеялся. — И еще джин, — добавил он и опять рассмеялся.
   — Бурбон! — заорал один из пьяной команды.
   — Канадский, — подхватил другой.
   — Вы, ребята, должно быть, затеяли небольшую гулянку? — вежливо предположил Джейсон.
   — Да, сэр, всего лишь маленькую пирушку. Но это не твоего ума дело. Ты прямым ходом отправишься к мистеру Костигэну и скажешь ему, что мы хотели бы ящик виски, ящик бурбона, ящик джина и ящик мартини.
   Один из пьяных в доке начал хохотать, да так, что чуть не свалился в воду.
   — Мы не доставляем спиртное, сэр, — как можно мягче объявил Джейсон. Он спешно обдумывал альтернативный план действий, на случай если ему не удастся мирным путем избавиться от этого Кармоди и его компании. Можно было бы, конечно, спрыгнуть в лодку, куда он бросил оружие, достать его и затем эскортировать Кармоди и его подвыпивших дружков в малярку, держа их на мушке...
   — Вам полагается доставлять спиртное! — упорствовал Кармоди.
   — Сэр!
   — Снабжать напитками — ваша обязанность!
   — Прошу прощения, сэр, но...
   — Вон там виднеется катер береговой охраны, — заявил Кармоди, сделав неопределенный жест через плечо в сторону моря. — Я сообщу им, если ты отказываешься обслуживать нас.
   — Мистер Кармоди, я не отказываюсь обслуживать вас. Мы просто не доставляем спиртное, вот и все!
   — Вы снабжаете спиртным... должны! Каждый порт в Соединенных Штатах снабжает выпивкой. Так принято в Америке. В Америке заведено — во всех портах доставлять спиртное!
   Пьяные на борту начали аплодировать, и Кармоди, отвесив им низкий поклон, вновь повернулся к Джейсону. Это был пухлый невысокий мужчина; его спортивная рубашка с короткими рукавами пестрела рисунками флагов и вымпелов, изображающих международные коды. Потухший окурок сигары торчал во рту, плотно зажатый губами. От Кармоди несло виски, или же, возможно, запах алкоголя исходил уже и от самой яхты, которая была пропитана им насквозь и излучала его, подобно клубам ядовитого газа.
   — Ну?! — требовательно настаивал Кармоди.
   — Сэр!..
   — В порту Барбадоса было виски.
   — Да, сэр, но...
   — В порту Ямайки было виски. В Британской Вест-Индии — тоже! Там его было столько, что хоть залейся! В...
   — Мистер Кармоди!..
   — ...нашем последнем порту в Бимини, куда мы заходили, виски было навалом. Поэтому не старайся вешать мне лапшу на уши, пытаясь убедить, что в порту Костигэна нет виски, — в таком отличном порту, если судить по его приветственной вывеске, вон там, со словами «Добро пожаловать!..». Как можете вы приветствовать кого-то на своих берегах без стакана шерри, хэй? Что ты на это скажешь?
   — Мы можем дать вам бензин и провиант, если желаете, — терпеливо объяснил Джейсон. — У нас за офисом есть машинка для сбивания коктейлей и телефонная будка, если вам надо позвонить. Но мы не доставляем виски. Предлагаю вам, сэр, попытаться достать виски в более крупных портах на пути к Ки-Уэст.
   — Я не держу путь в Ки-Уэст, — возразил Кармоди. — Я следую курсом из Бимини на Майами.
   — Ну, думаю, что вы свернули сюда по ошибке, сэр, — предположил Джейсон.
   — Горас Кармоди не делает ошибочных поворотов.
   — Охотно верю вам, сэр!
   — И чертовски правильно делаешь!
   — Когда отчалите, — сказал Джейсон, — то предлагаю вам взять курс на восток и проследовать вдоль побережья до Лонг-Ки. Так вы сможете быстрее добраться до цели вашего путешествия.
   — Я нисколько не заинтересован в следовании вдоль побережья, — возразил Кармоди.
   — Мне просто показалось, что вам, возможно, захочется воспользоваться кратчайшим путем до Майами, — объяснил Джейсон.
   — Ты начинаешь действовать мне на нервы, приятель, — признался Кармоди. — Будь добр, доставь-ка сюда мистера Костигэна! Да поживее!
   Джейсон смотрел на буяна какой-то миг и тяжко вздохнул. Он бросил взгляд на горизонт, в сторону катера, смутно видневшегося там вместе с лодкой «Крис-Крафт», пришвартованной к нему.
   Ему не хотелось, чтобы Кармоди околачивался здесь, когда суда придут в движение, и он опять начал подумывать, не воспользоваться ли оружием. Но какой переполох в итоге могут вызвать эти семеро здорово подвыпивших мужчин, оказавшись в малярке! И даже если, вместо этого, он запрет их на складе, то где искать место для новых пленников, которые вскоре начнут прибывать? Джейсон не хотел закончить все дело тем, что просто-напросто взять да и пристрелить Кармоди и его дружков. Нет, это уж на худой конец, если настанет крайняя необходимость! Но он не мог, однако, и допустить, чтобы они продолжали ошиваться здесь.
   — Я доставлю мистера Костигэна сюда, — как можно мягче пообещал он.
   — И чертовски правильно сделаешь, — кивнул Кармоди. — Давно пора!
   Джейсон стиснул кулаки, повернулся на каблуках и быстро направился в сторону малярки.
   Завтра рано утром этот толстяк Кармоди будет стоять на сигнальном мостике своей пятидесятифутовой яхты со спаренными движками от «кадиллаков», как и многие другие, подобные ему, недоумевая, что же именно так радикально изменилось во всем мире. Да где им понять, как Джейсон Тренч дожидался этого дня, какое сопротивление встретил сначала со стороны остальных, включая собственную жену; никто из подобных Горасу Кармоди не может знать, скольких трудов ему стоило позднее найти людей, на которых можно было бы положиться, людей, готовых пожертвовать своей жизнью ради страны, если этого потребует обстановка!
   Как можно вербовать тайную армию?
   Ты, говорил себе Джейсон Тренч, не Горас Кармоди и не располагаешь миллионами, чтобы заполучить людей в свое распоряжение — нет! У тебя есть только немного деньжат, которыми разжился в Японии, — ну, может быть, тысяч тридцать долларов, оставшихся после стольких лет жизни в Нью-Йорке, да еще пять самых близких твоих друзей.
   К весне 1962-го они со своими единомышленниками уже обсосали и вылизали до блеска мельчайшие детали операции и точно знали, что нужно не менее пятидесяти человек, чтобы захватить и удерживать город, по-пиратски напасть и овладеть катером, — словом, все для того, чтобы воплотить этот дерзкий план в жизнь. Но где же найти остальные сорок пять волонтеров, испытывающих те же самые чувства, что и он и его сподвижники, и готовых доказать свою правду не на словах, а на деле?
   Вначале они обратились к членам многих организаций протеста, с которыми он, Джейсон, и Рэнди Гэмбол были связаны все эти годы. Сперва лица сливались в одну серую массу: профессиональные агитаторы, сбитые с панталыку, недовольные, обманутые патриоты, невротики, неприспособленные к жизни, восторженные искатели сильных ощущений, жаждущие крови анархисты и фанатики всех мастей. Но со временем они научились различать в безликой массе отдельных героев, недоумевая по поводу перебора по некоторым категориям недовольных и еще более удивляясь тому, что в конце концов все-таки смогли составить список из семидесяти пяти возможных кандидатов, сначала припоминая между собой имена тех, которых уже знали, а потом и тех, которые чувствовали так же, как они сами, готовых посещать митинги, распространять литературу, вносить деньги в фонды и участвовать в маршах и рейдах протеста. Они не гнушались даже случайными знакомыми, задавали им наводящие, порой провокационные вопросы, пытались в буквальном смысле залезть в душу. Конечно, они не могли сразу открыть этим людям слишком многого, но, однако, сообщали вполне достаточно, чтобы вызвать у тех определенный ответ. К концу текущего года им удалось завербовать таким образом в свои ряды только четырнадцать человек, которым они теперь полностью доверяли; с шестью прежними это составило уже двадцать. Прогресс налицо, но у них все еще не набиралось и половины числа добровольцев, в которых, по их общему твердому убеждению, они нуждались.
   Пришлось опять вернуться к первоначальному плану. Если не удастся сколотить отряд из пятидесяти человек, стало быть, для его выполнения нужно будет довольствоваться меньшим числом. Они урезали и так и эдак и затем со всеми мыслимыми и немыслимыми сокращениями, где только можно, обнаружили, что зашли слишком далеко, урезав до крайней степени свои собственные нужды. Однако если не обеспечить в предстоящей операции достаточную свободу маневра, их план обречен на провал. Поэтому они опять приступили к ревизии первоначального замысла, на сей раз исходя уже из явно заниженной нормы и медленно завышая ее в сторону приближения к исходной цифре в пятьдесят человек. В конце концов порешили на том, что можно будет воплотить в жизнь задуманное и с меньшим количеством людей, не превышающих число сорок два...
   На вербовку недостающих ушло еще почти семь месяцев. Временами казалось, что самая трудная часть операции в целом и состоит именно в том, чтобы пополнить списки всего-то-навсего недостающими двадцатью двумя участниками.
   Джейсон Тренч работал кропотливо и осторожно, через подставных лиц подбирая кандидатов, тщательно выявляя их взгляды и всю подноготную, всячески избегая личных контактов, пока не становилось ясным, что идеалы и цели всех остальных в группе целиком одобряются и разделяются новичками. Даже когда человек был уже принят в состав организации, истинное и полное содержание плана не доводилось до него, пока не проходило несколько месяцев и не становилось ясным, что он надежен во всех отношениях. Возможно, в самом начале все они были излишне осторожными. Со временем стало обнаруживаться, что кое-кто из завербованных ранее утрачивает прежний интерес к происходящему, настаивает на том, чтобы немедленно приступить к действиям, которые обещано было предпринять. Даже акции такого экземпляра, как Уилли, считающегося на начальном этапе формирования группы не очень-то ценным приобретением, ближе к началу операции начали котироваться за стремление парня очертя голову ринуться в бой. Гарри Варне вообще был решительно отвергнут Джейсоном, когда Алекс Уиттен в первый раз предложил его кандидатуру. И только когда из-за недостатка людей весь план оказался на грани срыва, только тогда Джейсон неохотно дал согласие на его включение в группу. Но к этому времени и Алекс уже безжалостно терзал Джейсона. «Пора начинать! — твердил он беспрестанно. — Если мы хотим сохранить уже имеющихся людей, то должны делать нечто большее, чем все время долдонить о некой операции, которая будет иметь место в весьма туманном будущем, если у нас окажется в достатке людей, которых мы даже не знаем где искать и существуют ли они вообще!»
   И вот это «туманное будущее» наконец сегодня наступило!
   Операция начала осуществляться!

* * *

   Все получили четкие инструкции и оружие и — главное — были готовы умереть за Америку.
   К часу утра по местному времени завтра — ну, может быть, чуточку позже, это зависит от погодных условий — но непременно ранним завтрашним утром — эти люди должны были изменить ход всемирной истории. Что скажут теперь все эти толстые свиньи на сигнальных мостиках?! Возможно, пролепечут что-то невнятное, вроде: «Я не понимаю. И вот сижу здесь, наверху, попыхивая толстой сигарой, с моими подвыпившими дружками и отдаю распоряжения. Но не понимаю, что произошло! Я сижу здесь, богатый и толстый, всем довольный, рядом с нежной блондинкой, которая тоже всем довольна, и подобные мне сидят внутри шикарных авто, разгуливают по залам дорогих магазинов, протирают зады в обитых бархатом креслах ресторанов, и такие, как мы, просто не понимаем, что же за чертовщина вдруг произошла?!»
   А произошло, джентльмены, то, что у вас «подобное» просто не укладывается в голове. Кстати, как и в голове самого Джейсона Тренча — вот, что произошло! Вы не оценили должным образом ни Джейсона Тренча, ни того, что он сделал на этом плавучем гробу на Тихом океане. Нет, вы предпочли вспомнить вместо этого инцидент с японской шлюхой на токийской улочке... Да, ведь это было более важно, не так ли? Это было куда как важно! Но вы забыли, что Джейсон Тренч — да тот самый! — способен менять порядок вещей в мире. Вы просто забыли, что существует такой человек, как Джейсон Тренч, который может умереть, погибнуть за свою страну, если это понадобится, чтобы заставить уважать его родину и защитить ее свободу и достоинство!
   Да! Это поистине так!
   Завтра утром ваши сигнальные мостики не будут стоить ни шиша!
   Джейсон рывком отворил дверь малярки.
   — Костигэн! — заорал он. — Люк! На выход!

* * *

   Они бок о бок молча шли к краю мола.
   Джейсон не нес с собой пушки, и никто не целился в спину Люка, пока они приближались к голубой яхте. Инструкции, данные Люку, были простыми: он должен был немедленно избавиться от этих пьяниц, не дав им возможности заподозрить, что здесь, в Охо-Пуэртос, творится нечто неладное. Джейсон ничуть не сомневался, что Люк не доставит ему лишних хлопот и в точности выполнит все его инструкции. Уверенность эта базировалась на знании того, что Саманта Уотс, его любовница, содержится под прицелом в малярке и его человек Клайд получил приказ — пристрелить ее сразу, если на молу произойдет что-нибудь непредвиденное.
   — Ну! — загремел голос с командного мостика. — Неужели мне предоставлена наконец честь лично обратиться к мистеру Костигэну?
   — Как поживаете, сэр? — поинтересовался Люк.
   — Я Горас Кармоди!
   — Да, сэр!
   — Ваш человек отказывается продать мне виски.
   — А у нас и нет виски, сэр, чтобы им торговать, — объяснил Люк.
   — Вы не продаете виски?!
   — Нет, сэр!
   — Это нецивилизованно — не продавать виски, — обернулся к своим дружкам Кармоди. — Оказывается, этот проклятый малый нецивилизованный!
   — Прошу прощения, сэр, но у нас нет лицензии на продажу виски!
   — Поэтому вам следует извиниться перед клиентами. Будь я на вашем месте, я непременно бы приобрел эту лицензию.
   На молу воцарилась долгая тишина. Кармоди, очевидно, собирался с мыслями и боролся с одышкой, чтобы вновь разразиться гневной тирадой. Люк же в этот момент просто обратил внимание на то, как одет Кармоди.
   Он не знал — намалеваны ли на рубашке толстяка флаги и вымпелы с международными кодами, но, казалось, по меньшей мере, что очень многие из них несомненно присутствуют. Во всяком случае ему удалось насчитать не менее шести флагов: «Танго», «Эхо», «Оскар», «Униформ», «Янки», «Фокстрот» — да, и вот еще: «Виктор» и «Новембер». Люк внезапно задумался: знает ли Кармоди на самом деле кодовые сигналы? И затем мысли его пошли дальше: каким образом он, Люк, если это только вообще возможно, сообщит подвыпившему морскому капитану информацию о том, что этот город оказался в руках вооруженной банды и удерживается ею?
   Затянувшееся молчание приобретало угрожающий характер. Не далее чем три минуты назад он желал только одного — побыстрее отделаться от этого Кармоди, но сейчас Люк уже боялся, что Кармоди отчалит до того, как он сможет передать ему сообщение. Мысленно он быстро перебрал в памяти значения некоторых флагов, ярко намалеванных на рубашке Кармоди. «Танго» значило «Не заплывай впереди меня», «Эхо» — «Я прокладываю курс и кладу руль на правый борт», «Оскар» читался так: «Человек за бортом», «Униформ» означает...
   «Униформ», пожалуй, подойдет?
   «Униформ» непременно должен подойти!
   «Ты находишься в опасности!»
   Но будет ли значить что-либо этот флаг для Кармоди и его основательно подвыпившей команды? И даже если Кармоди расшифрует его, то не воскликнет ли просто-напросто — под влиянием винных паров в голове и смятенных чувств: «Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я нахожусь в опасности?»
   — Ну так как насчет этого? — нарушил молчание Кармоди.
   Еще минуту терпения. Знаком ли Джейсон Тренч со значением флагов и вымпелов?
   — Он обращается к вам, мистер Костигэн, — поторопил его Джейсон, стоящий рядом.
   — Насчет чего «этого», сэр? — вопросом на вопрос ответил Люк.
   — Того самого — получу ли я виски или нет?
   — Повторяю, у нас просто нет в наличии спиртного.
   — Поэтому, полагаю, вам ничего не остается, как поскорее отчалить, мистер Кармоди, — добавил Джейсон.
   — Видите ли, — медленно произнес Люк, — «У-Н-И-Ф-О-Р-М»... ну, словом, особые требования для получения лицензии в этом штате, и...
   — Меня не колышут особые условия, которые требуются для наличия лицензии на спиртное! — прервал его Кармоди.
   — Ну, они униформенные здесь, — упорствовал Люк, все еще надеясь.
   — Какие? Какие?
   — У-ни-фор-мен-ные, — по слогам повторил Люк. — От слова «УНИФОРМ»!
   — Этот малый смахивает на заезженную пластинку, — иронично улыбнулся Кармоди своим товарищам. — А ну, ребята, по местам! Отчаливаем!
   Все произошло слишком быстро. Двое пьяниц, подручные Кармоди на причале, ловко отцепили тросы и оказались на борту яхты за миг до того, как она стала отходить от мола.
   — "Добро пожаловать в порт Костигэна!" — издевательски выкрикнул призыв на вывеске Кармоди, а кто-то из выпивох присовокупил сюда и непристойность, вызвавшую у остальных взрыв безудержного хохота.
   Длинная голубая яхта осторожно двинулась вперед, резво развернулась и затем, пока Люк беспомощно взирал на все это, резко набрала ход, чтобы поскорее покинуть негостеприимный причал, обдав мол фонтаном брызг и ревом мощных движков.
   — Прелестная попытка! — одобрил Джейсон и ударил Люка. Удар оказался неожиданным: он был нанесен наотмашь, со всей силой и пришелся ему прямо в переносицу, заставив врезаться спиной в бухту троса. Костигэн попытался закрыться руками, но Джейсон с новой силой обрушился на него, схватил за грудки, стаскивая с бухты, и затем с яростью врезал ему в зубы раз, другой и третий, повторяя при этом:
   — Ты думаешь, что играешь в детские игры, ты, козел? Думаешь, здесь с детьми играешь?
   Нос Люка сочился кровью. Вновь и вновь, давая выход охватившей его бешеной ярости, Джейсон обрушивал на него страшную и стремительную серию ударов кулаками. Люк старался увернуться от каждого очередного тычка, но кулаки без разбора молотили его в подставленные ладони, запястья, — тяжелые, страшенные удары, и, преодолевая защиту, обрушивались на горло и лицо. Он изловчился сжать левую руку в кулак и направить его в грудь Джейсона, но тот ушел от удара и вновь свирепо накинулся на Люка; его ярость вспыхнула с новой силой, а кулаки окрасились кровью Костигэна. И вдруг Джейсон остановился, замер с отведенной назад правой рукой, сжатой в кулак и дрожащей от напряжения; дыхание прерывисто, с хрипом вырывалось у него из широко раскрытого рта. Он остановился, устремив взгляд на воду. Люк повернулся следом за ним и тоже глянул в ту сторону.
   На «Меркурии» мигал свет!
   Люк облизал губы, ощутив на них соленый привкус крови, и мысленно начал расшифровывать сообщение, поступавшее короткими и длинными вспышками света с корабля береговой охраны.
   Внезапно он ощутил приступ отчаяния, и у него возникло чувство, будто Джейсон Тренч вздыбил весь мир, и теперь все скользят к самому краю ужасающей реальности, где всем предстоит сорваться в пропасть, похожую на ночной кошмар забвения. А с воды тем временем вспышками света пришло пугающее сообщение:
   "КОРАБЛЬ...
   ДА-ДА-ДА ДИТ-ДИТ-ДА ДИТ-ДА-ДИТ ДИТ-ДИТ-ДИТ
   ...НАШ
   КОРАБЛЬ НАШ!"

Глава 12

   А на молу в это время наблюдалось необычное оживление.
   Что это — своего рода морские маневры? Разве вон то судно, которое меньше чем в миле от берега, не принадлежит военному флоту?
   Роджер Каммингс залег на берегу и, приподняв над дюной голову, пытался разглядеть, что происходит на таком близком расстоянии, однако пожалел, что у него нет бинокля.
   Происходило что-то странное — в этом он был уверен, а теперь все больше убеждался, что все это каким-то образом связано с теми двумя, мужчиной и женщиной, которые подходили к дому Уэстерфилда и подергали переднюю дверь за ручку. Он и Сондра наблюдали из окна спальни на верхнем этаже, как потом, через какое-то время, мужчина направился к автомобилю со стороны водителя, а женщина — к дверце, обращенной к дому; затем машина тронулась, обогнула поворот, выехала на дорогу и скрылась из виду.
   — Что, по-твоему, за всем этим кроется? — спросил он.
   — Не знаю, — ответила Сондра.
   — Как по-твоему, тот малый — охотник?
   — Какой малый? О, ты о том, что был с ружьем?
   — Да.
   — Вполне мог быть им.
   — Тебе не кажется, будто он каким-то образом был опасен для той женщины, которая была с ним?
   — Нет. Оружие даже не было на нее направлено, и вообще, он ни в кого не целился...
   — Это верно, — согласился Каммингс. — А еще что ты заметила?
   — Судя по всему, они выглядели близкими друзьями, — сообщила Сондра.
   — Это то, что подумал и я. Возможно, они знают Уэстерфилда.
   — А кто такой этот Уэстерфилд?
   — Он владеет этим домом. Майрон Уэстерфилд! Может, они знают его и заехали повидаться с ним?
   — Все может быть. Где ты оставил нашу машину, Родж?
   — В гараже.
   — Тогда как они узнали, что здесь кто-то есть?
   — Они и не узнали, — ответил Каммингс, нахмурившись. — Странно во всем этом то, что их автомобиль был припаркован на дороге возле... в какое это было время, Сондра, ты не заметила? Ну... когда я вышел, чтобы глянуть?
   — Ох... по-моему, около девяти тридцати или десяти часов. Что-то вроде этого.
   — Так. Тогда почему же целый час ушел у них на то, чтобы подойти к двери дома? Нет, даже больше часа!
   — Ну, я не знаю, Родж. — Она поцеловала его в щеку и добавила: — Может, нашли чем заняться по дороге?
   Она взглянула на него и прекратила хихикать, заметив на его лице серьезное выражение.
   — Что меня беспокоит, так это ружье, — признался он.
   Каммингс не мог усидеть в доме и в два сорок, будучи не в состоянии больше оставаться в неведении, вышел: его распирало от любопытства. Дошел пешком до шоссе и затем посмотрел туда, где заграждение перекрывало выезд на боковую дорогу. Заграждение не выглядело здесь чем-то необычным и казалось совсем безобидным, но он связал его почему-то сразу с вооруженным мужчиной, приходившим к передней двери, и уставился на барьер с мрачным подозрением.
   «Возвращайся обратно в дом!» — подсказывала интуиция.
   «Ты, Роджер Каммингс, возвращайся-ка обратно в дом, прежде чем обнаружишь, что попал в беду большую, нежели предполагал».
   Но, не прислушавшись к внутреннему голосу, он свернул к боковой дороге, обогнул заграждение справа, углубился в чащу, проходившую позади первого дома на дороге, и, сократив таким образом путь, выбрался на берег.
   Лежа на дальнем его конце, он с пляжа видел, как от корабля к молу направляется ярко-красного цвета лодка с черными обводами. Он не мог бы сказать, сколько людей на ее борту или сколько человек в голубом — все с оружием — разгуливают по доку. Все они тут же поднялись на моторку в тот же миг, едва она коснулась бортом дока. После чего лодка отошла от причала. Каммингс наблюдал, как она вновь поплыла к кораблю. Возле него, покачиваясь на волнах, моторка оставалась не менее десяти минут, а затем вновь взяла курс на берег.
   Городок Охо-Пуэртос казался вымершим; жизнь била ключом только на молу — к нему вновь подошла моторка, и на причале стало еще больше людей в голубом.
   Остались ли в городе жители? Куда они все подевались? — недоумевал Каммингс.
   Он осторожно прокрался выше по пляжу, приблизясь к молу и, скорчившись за пустой бочкой из-под масла, незамеченным наблюдал за царящим там оживлением. Вполне возможно, предположил Роджер, что флот проводит в этой части океана какие-то маневры. Он пристальнее вгляделся туда, где на воде виднелся бледный силуэт корабля, разобрав на его носу маркировку: «W017», гадая, к какому типу кораблей ВМФ относится это судно и почему оно оказалось в этих водах. Характер маневров тоже поставил его в тупик: он не мог себе и представить, что какие-то морские учения предполагают эскортирование женщины к дверям гражданского дома, если эта женщина — возможно ли вообще такое — не медсестра. Вполне возможно, что и медсестра: она была одета в белое. Но без шапочки. Разве медсестра не носит всегда на голове медицинскую шапочку? Разве медсестра ВМФ не надевает на голову белую шапочку с золотыми нашивками, указывающими на их воинское звание?
   Окончательно сбитый с толку, Каммингс корчился за своей бочкой из-под масла, пытаясь разобраться в характере этих странных маневров. Сейчас ему был отчетливо виден мол, как и моторка, уже пришвартованная; он в состоянии был разобрать даже название на борту: «Золотое руно». На молу стоял очень толстый мужчина в хаки вместе с четырьмя другими, в брюках из грубой хлопчатобумажной ткани, рубашках защитного цвета; они были вооружены. В рубке моторки он насчитал еще шестерых мужчин. Один держал в руке пушку, а другие пятеро как-то странно жались друг к другу, заложив руки за голову. Он обратил внимание на рабочие робы военных моряков — все это представлялось Каммингсу лишенным какого-либо смысла, если, конечно, люди на борту моторки не имели на одежде особых ярлыков либо пуговиц, чтобы отличить команду «синих» от «красных» или что-то в этом роде. В противном случае зачем бы одному моряку наставлять пушку на шестерых других, заложивших руки за голову, пока в доке дожидалось людей еще больше?