– Есть только одно отличие, мистер Редфилд: на этот раз мы уверены.
– Где вы были в пятницу четвертого мая? – спросил Карелла.
– Дома, – ответил Редфилд.
– Вы ходили на работу?
– Нет, я был простужен. – Он замолчал. – Спросите у жены, она подтвердит. Весь день я провел дома.
– Мы обязательно спросим, – сказал Карелла, – уж поверьте. Как только она будет в состоянии разговаривать.
– Она вам скажет!
– Она скажет, что вы не были в Миннеаполисе, не так ли?
– Я там никогда не был. Я здесь ни при чем. Вы совершаете ужасную ошибку.
В этот момент в дежурку вошел полицейский. Может быть, Редфилд признался бы и так, все они этим кончают. Полицейский направился прямо к Карелле и положил на стол длинный кожаный чехол.
– Мы нашли это в шкафу, в его спальне.
Карелла открыл чехол. Это был автоматический карабин “Винчестер-70”.
– Это ваше, мистер Редфилд? – спросил Карелла.
Редфилд замолчал. Он пристально смотрел на карабин.
– И еще вот это лежало на полке за шляпами, – продолжал полицейский.
Рядом с карабином он положил на стол коробку патронов “Ремингтон-308”. Карелла посмотрел на патроны, потом повернулся к Редфилду.
– Мистер Редфилд, – сказал он, – через десять минут баллистическая экспертиза даст ответ на все наши вопросы. Вы не хотите избавить нас от лишней работы?
Редфилд вздохнул.
– Ну?
Еще один вздох.
– Позвони баллистам, Мейер, – сказал Карелла. – Пусть пришлют кого-нибудь за карабином. Надо сравнить пули...
– Не надо, – произнес Редфилд.
– Стенограф! – крикнул Карелла.
– Я не хотел их убивать. Я никого не хотел убивать, – сказал Редфилд. – Вначале...
– Минутку, – прервал Мейер. – Мисколо, ты позвал стенографа?
– Понимаете, – продолжал Редфилд, – когда доктор Фидио объяснил мне, что произошло с Маргарет, я... это было шоком для меня, конечно. Я подумал... я не знаю, о чем я подумал...
– Мисколо! Да скоро ты там, черт возьми?
– Бегу! Бегу! – кричал Мисколо. Он почти вбежал в дежурку, приладил блокнот на колено и сам стал стенографировать признания Редфилда.
– Разочарование, – конечно, – сказал Редфилд. – Я хотел иметь детей, пока еще не совсем поздно. – Он пожал плечами. – И потом... когда... когда я стал обо всем этом размышлять, мне кажется, я... Гнев меня охватил. Понимаете, моя жена не могла иметь детей. И никогда не сможет из-за операции. А это по их вине, понимаете? Тех, кто с ней это сотворил. Тех, кто был на вечеринке, о которой мне рассказал Фидио. Только я... я не знал, кто они.
– Продолжайте, мистер Редфилд.
– Я случайно нашел программку. Искал что-то в шкафу и наткнулся на пыльный чемоданчик... совсем запыленный... Программка была внутри. Вот так я... так вот... узнал их имена. Я знал, что именно эти люди сотворили с ней такое, те, кто был на вечеринке, и я... я стал их искать. Сначала не для того, чтобы убить. Я хотел только их увидеть, посмотреть на людей, из-за которых у моей жены не могло быть детей. А потом... не знаю когда, кажется, в тот день, когда я разыскал Бланш Леттиджер... Я шел за ней до самого ее грязного логова, и она... она остановила меня на улице и стала приставать. Думаю, именно в этот день... Когда я увидел, каким дерьмом она стала, вспомнил, какие гадости они творили с Маргарет, наверное, именно тогда я решил убить их всех. – Редфилд на минуту умолк, Мисколо поднял голову. – Я совсем не специально убил Энтони Форреста первым. Я просто решил убить его сначала, и все. Наверное, подсознательно я знал, что не должен убивать их в том порядке, в каком они указаны в программке. Надо просто наудачу... видите ли... Чтобы не заметили связи между ними... Просто убить их как будто... как будто они не имели друг к другу никакого отношения.
– Когда вы решили убить свою жену, мистер Редфилд?
– Не знаю... Не сразу. Ведь она же была их жертвой, не так ли? Но потом... Я мало-помалу понял, в какой опасной ситуации очутился. А что, если установят связь между убитыми? Что, если заметят, что все они были в одной университетской труппе? Понимаете, если бы, убив всех, я оставил Маргарет в живых, вы подумали бы, что это странно. Подумали бы: почему пощадили только ее? Единственную из всей труппы? Положение мое было крайне опасным.
– Итак, вы решили и ее убить. Чтобы обезопасить себя?
– Да... нет... не только. – Глаза Редфилда загорелись злобой. – Откуда мне знать, что она ни в чем не виновата? Что в тот вечер она действительно была их жертвой? Или она пошла за остальными добровольно... в эту грязь. Я не знал, вы понимаете... Тогда я решил и ее убить. С десятью остальными. Поэтому я и пришел к вам. Чтобы меня не заподозрили. Я подумал, что, если сам первый сообщу вам об опасности, грозящей Маргарет, меня не заподозрят.
– Значит, вы были четвертого мая в Миннеаполисе, мистер Редфилд?
– Да. Это я убил Питера Келби.
– А Коэн?
– Что вы хотите знать?
– Как вы рассчитали свой удар?
– Да, это было опасно. Я не должен был рисковать. Но раз уж получилось...
– Как вы это сделали, мистер Редфилд?
– Вчера я ушел отсюда в час дня и приехал в контору в половине второго. Продиктовал несколько писем секретарше и без четверти три пошел на совещание. Я сказал, что оно началось в три, а закончилось в четверть четвертого. Я ушел по служебной лестнице. В моем офисе есть маленькая дверь в коридор, и я спустился...
– Вы никого не встретили?
– Нет.
– Вы кого-нибудь предупредили, что уходите?
– Нет. Я хотел было сказать секретарше, чтобы меня не беспокоили в течение часа, но передумал. Я подумал, что потом, когда начнут задавать вопросы, пусть лучше думают, что я был где-то в здании.
– Вы готовились всерьез, не так ли, мистер Редфилд?
– Я собирался убить, – просто ответил Редфилд.
– Вы отдавали себе отчет в том, что совершаете убийство?
– Конечно, отдавал.
– Что вы сделали, когда ушли из конторы?
– Поймал такси и поехал домой за карабином.
– Вы все время хранили его дома?
– Да, в шкафу. Где его нашел ваш человек.
– Ваша жена видела его?
– Да, один раз.
– Она не спросила, зачем вам ружье?
– Она не знала, что это карабин. Оружие было в чехле. Я сказал ей, что это спиннинг.
– И она поверила?
– Думаю, она никогда в жизни не видела ни карабина, ни спиннинга. Она не могла знать, что это такое.
– Итак, вы поехали за карабином...
– Да. Я поймал такси. Через двадцать минут приехал к дому, а еще через десять был в парке напротив комиссариата. Коэн вышел в четыре часа, и я его убил. Потом бегом пересек парк и снова сел в такси, но уже на другой стороне парка.
– Вы увезли карабин с собой?
– Нет, оставил в автоматической камере хранения на Центральном вокзале.
– И забрали, когда вчера вечером возвращались домой?
– Да. Видите ли, я решил убить Маргарет вчера вечером. Я промахнулся из-за дождя.
– Где вы взяли карабин, мистер Редфилд?
– Купил. В тот день, когда решил их всех убить.
– А глушитель?
– Сделал из куска медной трубы. Я боялся, что дуло разнесет первым же выстрелом. Но мне повезло. А вообще-то глушители портят оружие, да.
– Мистер Редфилд, вы знаете, что убили восемь человек?
– Знаю.
– А почему вы не усыновили какого-нибудь ребенка? Вы сумели совершить все эти убийства, но не сообразили, что можно прийти в службу социального призрения! Черт возьми, почему?
– Мне как-то в голову не пришло, – сказал Редфилд.
Карелла взял телефон и позвонил ди Паскуале, чтобы сказать ему, что он может спать спокойно.
– Спасибо, – ответил ди Паскуале. – Черт, который теперь час?
– Пять утра, – сказал Карелла.
– Вы что, никогда не спите? – спросил ди Паскуале, вешая трубку.
Карелла улыбнулся и отодвинул телефон. Потом, днем, он позвонил Хелен Вейль, чтобы сообщить ей хорошую новость.
– Просто здорово, – сказала она. – Теперь я могу спокойно уехать.
– Куда вы едете, миссис Вейль?
– В летнее турне. В следующем месяце начинается театральный сезон. Вы не знали?
– Конечно! – воскликнул Карелла. – Где была моя голова?
– Я еще раз хочу вас поблагодарить, – сказала Хелен.
– За что, миссис Вейль?
– За вашего полицейского, – произнесла она. – Совершенно очаровательный мальчик.
– Мисс Форрест, – сказал он, – я хочу извиниться перед вами...
– Идите вы к черту! – сказала Синди. Она спустилась по металлической лестнице и вышла на улицу.
Детектива остались одни в пустой дежурке. Это был один из последних майских дней, начиналось долгое лето. С улицы доносился задыхающийся шум города: миллионы спешащих людей.
Зазвонил телефон.
– Ну, поехали! – сказал Клинг, снимая трубку.
* * *
Было два часа ночи, когда они вернулись в комиссариат. Сначала Редфилд пытался хорохориться, но он не знал, что, пока его допрашивали, полицейские обыскивали его квартиру. Он все отрицал. Он упрямо повторял, что был в душе, когда ранили его жену, что ничего не знал, что ему обо всем рассказал Мейер. Как он мог оказаться на крыше? Когда застрелили Коэна, он был на работе. Да, никто не видел его после совещания в половине четвертого. Конечно, он мог уйти из конторы по служебной лестнице, добраться до комиссариата и дождаться Коэна, но разве это не бредовое предположение? В таком случае в убийстве можно обвинить первого встречного. Нет, он не имеет никакого отношения к этому делу.– Где вы были в пятницу четвертого мая? – спросил Карелла.
– Дома, – ответил Редфилд.
– Вы ходили на работу?
– Нет, я был простужен. – Он замолчал. – Спросите у жены, она подтвердит. Весь день я провел дома.
– Мы обязательно спросим, – сказал Карелла, – уж поверьте. Как только она будет в состоянии разговаривать.
– Она вам скажет!
– Она скажет, что вы не были в Миннеаполисе, не так ли?
– Я там никогда не был. Я здесь ни при чем. Вы совершаете ужасную ошибку.
В этот момент в дежурку вошел полицейский. Может быть, Редфилд признался бы и так, все они этим кончают. Полицейский направился прямо к Карелле и положил на стол длинный кожаный чехол.
– Мы нашли это в шкафу, в его спальне.
Карелла открыл чехол. Это был автоматический карабин “Винчестер-70”.
– Это ваше, мистер Редфилд? – спросил Карелла.
Редфилд замолчал. Он пристально смотрел на карабин.
– И еще вот это лежало на полке за шляпами, – продолжал полицейский.
Рядом с карабином он положил на стол коробку патронов “Ремингтон-308”. Карелла посмотрел на патроны, потом повернулся к Редфилду.
– Мистер Редфилд, – сказал он, – через десять минут баллистическая экспертиза даст ответ на все наши вопросы. Вы не хотите избавить нас от лишней работы?
Редфилд вздохнул.
– Ну?
Еще один вздох.
– Позвони баллистам, Мейер, – сказал Карелла. – Пусть пришлют кого-нибудь за карабином. Надо сравнить пули...
– Не надо, – произнес Редфилд.
– Стенограф! – крикнул Карелла.
– Я не хотел их убивать. Я никого не хотел убивать, – сказал Редфилд. – Вначале...
– Минутку, – прервал Мейер. – Мисколо, ты позвал стенографа?
– Понимаете, – продолжал Редфилд, – когда доктор Фидио объяснил мне, что произошло с Маргарет, я... это было шоком для меня, конечно. Я подумал... я не знаю, о чем я подумал...
– Мисколо! Да скоро ты там, черт возьми?
– Бегу! Бегу! – кричал Мисколо. Он почти вбежал в дежурку, приладил блокнот на колено и сам стал стенографировать признания Редфилда.
– Разочарование, – конечно, – сказал Редфилд. – Я хотел иметь детей, пока еще не совсем поздно. – Он пожал плечами. – И потом... когда... когда я стал обо всем этом размышлять, мне кажется, я... Гнев меня охватил. Понимаете, моя жена не могла иметь детей. И никогда не сможет из-за операции. А это по их вине, понимаете? Тех, кто с ней это сотворил. Тех, кто был на вечеринке, о которой мне рассказал Фидио. Только я... я не знал, кто они.
– Продолжайте, мистер Редфилд.
– Я случайно нашел программку. Искал что-то в шкафу и наткнулся на пыльный чемоданчик... совсем запыленный... Программка была внутри. Вот так я... так вот... узнал их имена. Я знал, что именно эти люди сотворили с ней такое, те, кто был на вечеринке, и я... я стал их искать. Сначала не для того, чтобы убить. Я хотел только их увидеть, посмотреть на людей, из-за которых у моей жены не могло быть детей. А потом... не знаю когда, кажется, в тот день, когда я разыскал Бланш Леттиджер... Я шел за ней до самого ее грязного логова, и она... она остановила меня на улице и стала приставать. Думаю, именно в этот день... Когда я увидел, каким дерьмом она стала, вспомнил, какие гадости они творили с Маргарет, наверное, именно тогда я решил убить их всех. – Редфилд на минуту умолк, Мисколо поднял голову. – Я совсем не специально убил Энтони Форреста первым. Я просто решил убить его сначала, и все. Наверное, подсознательно я знал, что не должен убивать их в том порядке, в каком они указаны в программке. Надо просто наудачу... видите ли... Чтобы не заметили связи между ними... Просто убить их как будто... как будто они не имели друг к другу никакого отношения.
– Когда вы решили убить свою жену, мистер Редфилд?
– Не знаю... Не сразу. Ведь она же была их жертвой, не так ли? Но потом... Я мало-помалу понял, в какой опасной ситуации очутился. А что, если установят связь между убитыми? Что, если заметят, что все они были в одной университетской труппе? Понимаете, если бы, убив всех, я оставил Маргарет в живых, вы подумали бы, что это странно. Подумали бы: почему пощадили только ее? Единственную из всей труппы? Положение мое было крайне опасным.
– Итак, вы решили и ее убить. Чтобы обезопасить себя?
– Да... нет... не только. – Глаза Редфилда загорелись злобой. – Откуда мне знать, что она ни в чем не виновата? Что в тот вечер она действительно была их жертвой? Или она пошла за остальными добровольно... в эту грязь. Я не знал, вы понимаете... Тогда я решил и ее убить. С десятью остальными. Поэтому я и пришел к вам. Чтобы меня не заподозрили. Я подумал, что, если сам первый сообщу вам об опасности, грозящей Маргарет, меня не заподозрят.
– Значит, вы были четвертого мая в Миннеаполисе, мистер Редфилд?
– Да. Это я убил Питера Келби.
– А Коэн?
– Что вы хотите знать?
– Как вы рассчитали свой удар?
– Да, это было опасно. Я не должен был рисковать. Но раз уж получилось...
– Как вы это сделали, мистер Редфилд?
– Вчера я ушел отсюда в час дня и приехал в контору в половине второго. Продиктовал несколько писем секретарше и без четверти три пошел на совещание. Я сказал, что оно началось в три, а закончилось в четверть четвертого. Я ушел по служебной лестнице. В моем офисе есть маленькая дверь в коридор, и я спустился...
– Вы никого не встретили?
– Нет.
– Вы кого-нибудь предупредили, что уходите?
– Нет. Я хотел было сказать секретарше, чтобы меня не беспокоили в течение часа, но передумал. Я подумал, что потом, когда начнут задавать вопросы, пусть лучше думают, что я был где-то в здании.
– Вы готовились всерьез, не так ли, мистер Редфилд?
– Я собирался убить, – просто ответил Редфилд.
– Вы отдавали себе отчет в том, что совершаете убийство?
– Конечно, отдавал.
– Что вы сделали, когда ушли из конторы?
– Поймал такси и поехал домой за карабином.
– Вы все время хранили его дома?
– Да, в шкафу. Где его нашел ваш человек.
– Ваша жена видела его?
– Да, один раз.
– Она не спросила, зачем вам ружье?
– Она не знала, что это карабин. Оружие было в чехле. Я сказал ей, что это спиннинг.
– И она поверила?
– Думаю, она никогда в жизни не видела ни карабина, ни спиннинга. Она не могла знать, что это такое.
– Итак, вы поехали за карабином...
– Да. Я поймал такси. Через двадцать минут приехал к дому, а еще через десять был в парке напротив комиссариата. Коэн вышел в четыре часа, и я его убил. Потом бегом пересек парк и снова сел в такси, но уже на другой стороне парка.
– Вы увезли карабин с собой?
– Нет, оставил в автоматической камере хранения на Центральном вокзале.
– И забрали, когда вчера вечером возвращались домой?
– Да. Видите ли, я решил убить Маргарет вчера вечером. Я промахнулся из-за дождя.
– Где вы взяли карабин, мистер Редфилд?
– Купил. В тот день, когда решил их всех убить.
– А глушитель?
– Сделал из куска медной трубы. Я боялся, что дуло разнесет первым же выстрелом. Но мне повезло. А вообще-то глушители портят оружие, да.
– Мистер Редфилд, вы знаете, что убили восемь человек?
– Знаю.
– А почему вы не усыновили какого-нибудь ребенка? Вы сумели совершить все эти убийства, но не сообразили, что можно прийти в службу социального призрения! Черт возьми, почему?
– Мне как-то в голову не пришло, – сказал Редфилд.
* * *
Признание было отпечатано и подписано. Редфилда заперли в камере на первом этаже. Потом, утром, его переведут в центральную тюрьму.Карелла взял телефон и позвонил ди Паскуале, чтобы сказать ему, что он может спать спокойно.
– Спасибо, – ответил ди Паскуале. – Черт, который теперь час?
– Пять утра, – сказал Карелла.
– Вы что, никогда не спите? – спросил ди Паскуале, вешая трубку.
Карелла улыбнулся и отодвинул телефон. Потом, днем, он позвонил Хелен Вейль, чтобы сообщить ей хорошую новость.
– Просто здорово, – сказала она. – Теперь я могу спокойно уехать.
– Куда вы едете, миссис Вейль?
– В летнее турне. В следующем месяце начинается театральный сезон. Вы не знали?
– Конечно! – воскликнул Карелла. – Где была моя голова?
– Я еще раз хочу вас поблагодарить, – сказала Хелен.
– За что, миссис Вейль?
– За вашего полицейского, – произнесла она. – Совершенно очаровательный мальчик.
* * *
Синтия Форрест зашла в комиссариат во второй половине дня, чтобы забрать бумаги, которые приносила: старые вырезки из журналов, записные книжки, театральную программку. Когда она уходила, в коридоре ей встретился Берт Клинг.– Мисс Форрест, – сказал он, – я хочу извиниться перед вами...
– Идите вы к черту! – сказала Синди. Она спустилась по металлической лестнице и вышла на улицу.
Детектива остались одни в пустой дежурке. Это был один из последних майских дней, начиналось долгое лето. С улицы доносился задыхающийся шум города: миллионы спешащих людей.
Зазвонил телефон.
– Ну, поехали! – сказал Клинг, снимая трубку.