Страница:
– Привет. – Потом он повернулся к своему товарищу и продолжил с ним ранее начатый разговор.
Роджер смотрел вслед им, пока они не скрылись из вида.
Затем он снова повернулся лицом к зданию полиции и стал не отрываясь смотреть на него.
Он подумал, что надо бы поговорить с детективом. Да, это было бы наилучшим решением. Наверно, войдешь к ним, скажешь, что хочешь побеседовать с детективом, а они спросят тебя, по какому вопросу – о банке, скажем, или каком-нибудь офисе, размышлял он.
Такой вариант ему не подходил – прежде чем говорить с детективом, обращаться ещё к кому-то. Мысль об этом раздражала его. Ему хотелось напрямую выйти на детектива, безо всяких посредников. Поговорил – и всё. С полицейским, одетым в форму, говорить ему совершенно не хотелось.
– Во, будь здоров, сколько их там, – услышал Роджер голос.
Он обернулся на голос, вздрогнув от неожиданности. Оказывается, он был настолько поглощен созерцанием здания, что даже не услышал шагов на гравийной дорожке, и теперь с изумлением увидел, что на скамейке напротив сидит человек. Времени сейчас было что-нибудь без четверти девять, а может, и меньше, и температура на улице, брр, градусов за двадцать[1] или под двадцать, и на весь парк они были единственные, сидевшие тут и глазевшие друг на друга.
– Что? – спросил Роджер.
– Да говорю, вон сколько их там, – произнес человек напротив.
– Кого – «сколько»? Где – «там»? – не понял Роджер.
– Этих, ищеек, – ответил человек.
Это был невысокий хорошо одетый мужчина лет пятидесяти. На нем было черное пальто с вельветовыми воротником и обшлагами рукавов. На голове он носил мягкую фетровую шляпу серого цвета, щегольски сдвинутую на один глаз. Между отворотами пальто виднелся черный галстук-бабочка в желтый горошек, вызывавший ассоциацию с раскрашенным в веселые цвета пропеллером самолета. Лицо украшала тонкая линия усов. Мужчина многозначительно и с презрительным выражением лица еле заметно кивнул в сторону полицейского участка и произнес:
– Ищеек.
– Да, верно, – решил согласиться Роджер.
– Еще бы не верно, – не унимался незнакомец.
Роджер взглянул на него и кивнул, а потом, желая показать, что не намерен продолжать разговор, пожал плечами и отвернулся к зданию.
– Что, загребли кого-нибудь? – спросил мужчина.
– Что? – не понял Роджер, снова повернувшись к незнакомцу.
– Загребли, говорю?
– Вы про что?
– Взяли кого?
– Чего-то я не пойму никак, о чем вы?
– Я про ваших спрашиваю.
– Про моих?
– Ну да.
– А что про моих?
– Замели, что ли, говорю, кого-нибудь из ваших туда?
Незнакомец начинал терять терпение.
– А-а, не-ет. Нет-нет.
– А что ж вы тогда так смотрите на этот дом?
Роджер пожал плечами, не зная, что ответить.
– Зря вы тут передо мной щеки надуваете, – продолжал незнакомец. – Я столько побывал в этом заведеньице и ещё кое-где – у вас на руках и ногах пальцев не хватит сосчитать.
– А-а.
Роджер собрался было встать и пойти к выходу из парка, но тут мужчина встал, пересек дорожку и сел на скамейку рядом с ним.
– Они брали меня по мелочам, и много раз, – продолжил разговор мужчина и представился:
– Меня зовут Клайд.
– Очень приятно, – буркнул Роджер.
– Клайд Уоррен. А вас?
– Роджер. Роджер Брум.
– Новая метла метет по-новому, да? – пошутил Клайд и разразился смехом.
Его зубы отличались исключительной белизной. Смех его был настолько мощным, что Роджер прямо-таки ощутил, как он выбрасывает воздух их легких. Клайд рукой вытер слезу в уголке глаза, выступившую от смеха. Роджер заметил, что пальцы Клайда желтые от никотина.
– Да, сэр Новая-метла-метет-по-новому, – сказал Клайд, продолжая посмеиваться. – Да, много я побывал там. По мелочам, но много, Роджер. По мелочам всё...
– Ну ладно, мне кажется, мне пора идти, – прервал его Роджер и вновь сделал попытку встать, но Клайд на мгновение осторожно положил ему руку на плечо и тут же убрал, почти отдернул, словно только что вдруг оценил рост и силу Роджера и решил не дразнить великана. Последнее движение не осталось незамеченным со стороны Роджера, он даже был слегка польщен этим. Но он заколебался и решил ещё немного посидеть на лавочке. В конце концов, поразмыслил он, этот человек побывал там и он знает, что там и как.
– А что они делают, когда приходишь к ним? – задал вопрос Роджер.
– Когда ты приходишь, – Клайд подчеркнул это слово, – к ним? Когда ты сам приходишь к ним? Вы имеете в виду, когда тебя заметут туда?
– Ну, пусть будет так.
– Они заводят на тебя бумаги – если, конечно, есть что писать, – потом запихивают тебя в камеру предварительного заключения, это на первом этаже, и ты сидишь там, пока тебя не повезут в их главное управление, это в центре города, на всеобщее обозрение, опознание, а там и суд, если то, что ты сделал, является уголовным преступлением.
– А что это значит? – спросил Роджер.
– Смертная казнь или тюрьма, – ответил Клайд.
– В каком смысле? – не понял Роджер.
– Я имею в виду наказание.
– А-а.
– А как же!
– И за какие это преступления?
– Скажем, кража со взломом, убийство, вооруженное ограбление и другие. Это крупные преступления, ясно?
– Да, – ответил Роджер, кивнув.
А, скажем, оскорбление общественной нравственности, – продолжал Клайд, – это только мелкое правонарушение.
– Ага, понятно.
– Да, это только мелкое правонарушение, – повторил Клад и улыбнулся. Да, зубы у него были изумительно белые. – Искусственные, – пояснил он, заметив восхищенный взгляд Роджера, и для пущей убедительности поклацал ими во рту. Роджер кивнул. – Но, с другой стороны, содомия – это серьезное преступление, – не умолкал Клайд. – За это дело можешь схватить все двадцать.
– Что, правда? – изобразил удивление Роджер.
– Абсолютно точно. Но за содомию я никогда не попадал, – пояснил Клайд.
– А-а, это хорошо, – сказал Роджер.
Он и слова-то такого никогда не слышал, да и не горел желанием знать, за что сидел Клайд. Ему было интересно узнать, как там у них и что, когда попадешь туда.
– Содомией они считают, – продолжал Клайд развивать тему, – это когда против воли другого лица или силой, или с несовершеннолетними – понимаете, о чем я говорю? Не-ет, за это дело я ни разу не гремел туда.
– А отпечатки пальцев снимают?
– Я же сказал вам, что ни разу не был за содомию.
– Да нет, я вообще.
– А, ну конечно снимают. Такая работа. Снимать отпечатки пальцев – это их работа. И чтобы у тебя на всю жизнь остались руки запачканными – это тоже их работа. И любым путем искалечить человеку жизнь – тоже. Вот этим они и занимаются.
– А-а, – понял Роджер.
Некоторое время оба молчали. Роджер обернулся и посмотрел на серое здание.
– Я здесь рядом живу.
– А-а.
– Несколько кварталов пройти.
– А-а.
– И хорошая квартирка, – добавил Клайд.
– А позвонить от себя они разрешают? – спросил Роджер.
– Кто?
– Полиция.
– А-а, конечно. Слушайте, а вы не хотели бы пойти со мной?
– Куда? – поинтересовался Роджер.
– Ко мне домой.
– Зачем?
Клайд развел руками.
– Я подумал, а вдруг вам захочется.
– Нет, спасибо, – поблагодарил Роджер. – У меня ещё кое-какие дела тут есть.
– Ну, тогда, может быть, попозже...
– Спасибо, но...
– У меня такая квартирка – загляденье, – произнес Клайд и недоуменно пожал плечами.
– Понимаете, дело в том...
– Да вы не бойтесь, по серьезным делам я никогда не привлекался.
– Да при чем тут?..
– За мной водились исключительно мелкие правонарушения.
– Понятно, однако...
– А этим – их хлебом не корми, только дай лишний раз схватить человека и продержать у себя. – На его лице отразилось глубочайшее презрение. – Чего с них взять? Ищейки они и есть ищейки.
– Что ж, спасибо вам большое, – начал было Роджер и встал. – и все-таки...
– А попозже не придете?
– Нет, вряд ли.
– А у меня такой пудель, – сообщил Клайд.
– Да мне это...
– Шатци его зовут. Ну такая милая собачонка, вам понравится.
– Нет, извините.
– Ну пожалуйста, – произнес Клайд и просительно заглянул Роджеру в глаза.
Роджер замотал головой.
– Нет, – твердо сказал он, продолжая мотать головой. – Нет, – повторил он и решительным шагом направился к выходу из парка.
– До завтра дойдет? – осведомился Роджер.
Служащий взглянул на конверт.
– Должен дойти, – ответил он. – Когда вы сдаете письмо до пяти, то оно должно успеть туда к следующему дню. Но что будет там – за это я поручиться не могу. Там его могут продержать и два, и три дня.
– Да нет, у нас там все нормально с этим, – сказал Роджер.
– Тогда, значит, завтра будет.
– Спасибо вам.
Роджер вышел на улицу и посмотрел на небо. Тут ему пришло в голову, что надо бы сделать ещё одно дело, прежде чем идти в полицию – позвонить матери в Кэри и сказать ей, чтобы она не волновалась из-за того, что он не приедет сегодня вечером, как обещал. Часы в витрине ювелирного магазина показывали, что ещё нет и девяти, но это ничего, мать уже давно на ногах, как он и говорил миссис Дауэрти. А интересно, что подумает миссис Дауэрти, когда получит его поздравление? Хорошо бы увидеть выражение её лица в момент, когда она откроет конверт. Он с улыбкой пошел вдоль улицы, высматривая телефонную будку. Перед одним из зданий он увидел стайку подростков. Ребята и девчата стояли, смеялись, дымили сигаретами. При всех были школьные учебники. Девочки держали их у груди, ребята – опустив к бедру или на ремне. Вот-вот они скроются в здании – это была, очевидно, школа. Роджер вспомнил, как он ходил в школу в своем городке, но тут же прогнал от себя эти воспоминания. У кондитерского магазина футах в пятнадцати впереди крутились детишки, шумя и хохоча. Роджер вошел в магазин и в глубине его увидел телефонную будку. Он разменял у прилавка доллар и стал ждать, пока полная женщина испанского типа не окончит разговор. Выйдя из будки, она улыбнулась ему. Он вошел в будку, сел на стул и, вдыхая запах духов и разгоряченного тела, принялся набирать номер Кэри. Он набрал код города, потом номер – Кэри 7-3341 – и стал ждать, пока ему ответят на другом конце провода.
– Алло? – раздался голос матери.
– Мам, ты?
– Роджер?
– Да, мама.
– Ты где?
– В городе.
– Продал вещи?
– Да, мама.
– И сколько выручил?
– Сто двадцать два доллара.
– Это больше чем мы думали, да? – спросила мать.
– Да, на сорок семь долларов больше, мам.
– Ну да, ну да. Здорово, сынок, правда?
– Да. Это потому, что я поехал в другой район, я говорил тебе о нем. Я заприметил это место в декабре, когда был тут перед Рождеством. Помнишь?
– Это в самом центре?
– Да, именно там. Ты знаешь, сколько мне дали за салатницы, мам?
– За которые? За большие?
– И те, и другие.
– И сколько же, Рог?
– Я сдал их тому покупателю по полтора доллара за штуку. Это большие салатницы, всю дюжину, мам. Это куда больше, чем мы продавали их у себя.
– Я знаю. А он в здравом уме был, тот человек?
– Конечно. А знаешь, сколько он заломит за них, когда будет продавать, мам? Я не удивлюсь, если он за каждую получит по три, а то и по четыре доллара. Это за большие салатницы.
– А маленькие как пошли? Сколько он дал тебе за маленькие?
– Маленьких он взял только полдюжины.
– И почем?
– По доллару. – Роджер сделал паузу. – А у себя в мастерской мы продаем их по семьдесят пять центов, мам.
– Да, я знаю, – сказала мать и рассмеялась. – Я о чем подумала – не дешевим ли мы здесь?
– Ну, у нас в городке не так много покупателей, сама знаешь.
– Это верно, – согласилась мать. – А когда домой приедешь, сынок?
– Деньги я послал тебе по почте, мам. Сто долларов. Загляни завтра на почту, хорошо?
– Ладно. Так когда ты будешь дома?
– Точно не скажу пока.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Да есть тут дела...
– Так ты хочешь этим сказать – что точно пока не знаешь, когда приедешь?
– Когда же я буду дома... – неуверенно произнес Роджер, потом линия затихла. – Мам! – подал он голос.
– Я здесь, здесь.
– А как... э-э... как там братишка?
– Отлично.
– Мама.
– Да?
– Так вот... насчет когда приеду...
– Так что?
– Я не знаю, когда.
– Я в первый раз от тебя такое слышу.
– Понимаешь, у меня тут есть ещё кое-какие дела.
– Что это у тебя там за дела такие? – забеспокоилась мать.
– Ну... – начал бы Роджер и замолчал.
– Да, я слушаю.
– Но брат же с тобой.
– Брат ещё мальчик.
– Мама, мальчику двадцать два года.
– Все равно мальчик.
– Да я сам не намного старше, мам. – Роджер сделал паузу. – Мне только двадцать семь, даже ещё не исполнилось.
– Это возраст мужчины, – сказала мать.
– Поэтому я не понимаю...
– Это возраст мужчины, – словно не расслышав его, повторила мать.
– Во всяком случае, я не уверен, как у меня получится. Поэтому я и послал тебе перевод.
– Спасибо, – сдержанно отреагировала она.
– Мама!
– Что?
– Ты обиделась?
– Нет.
– А по голосу – обиделась.
– Ничего я не обиделась. Старший сын бросает меня одну среди холодной зимы...
– Мама, но брат же с тобой.
– Он ещё мальчик! Кто будет заниматься мастерской, пока тебя нет? Ты же знаешь, что я плохо себя чувствую, что у меня...
– Мама, я ничего не могу поделать, надо.
– Как это «ничего не могу поделать»? Что это там за дела такие у тебя?
– Так... Надо...
– Что «надо»?
– Мам, если бы я хотел сказать тебе, то уж давно сказал бы.
– Как ты разговариваешь с матерью?! Думаешь, раз ты вымахал такой, то я не спущу тебе штаны и не высеку?!
– Прости, – смутился он.
– Теперь говори, что у тебя там случилось.
– Ничего.
– Роджер!
– Ничего! – резко ответил он. – Прости, мам, но ничего не случилось.
На том конце провода снова воцарилось молчание.
– Я тебе позвоню, – сказал он и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
Глава 3
Роджер смотрел вслед им, пока они не скрылись из вида.
Затем он снова повернулся лицом к зданию полиции и стал не отрываясь смотреть на него.
Он подумал, что надо бы поговорить с детективом. Да, это было бы наилучшим решением. Наверно, войдешь к ним, скажешь, что хочешь побеседовать с детективом, а они спросят тебя, по какому вопросу – о банке, скажем, или каком-нибудь офисе, размышлял он.
Такой вариант ему не подходил – прежде чем говорить с детективом, обращаться ещё к кому-то. Мысль об этом раздражала его. Ему хотелось напрямую выйти на детектива, безо всяких посредников. Поговорил – и всё. С полицейским, одетым в форму, говорить ему совершенно не хотелось.
– Во, будь здоров, сколько их там, – услышал Роджер голос.
Он обернулся на голос, вздрогнув от неожиданности. Оказывается, он был настолько поглощен созерцанием здания, что даже не услышал шагов на гравийной дорожке, и теперь с изумлением увидел, что на скамейке напротив сидит человек. Времени сейчас было что-нибудь без четверти девять, а может, и меньше, и температура на улице, брр, градусов за двадцать[1] или под двадцать, и на весь парк они были единственные, сидевшие тут и глазевшие друг на друга.
– Что? – спросил Роджер.
– Да говорю, вон сколько их там, – произнес человек напротив.
– Кого – «сколько»? Где – «там»? – не понял Роджер.
– Этих, ищеек, – ответил человек.
Это был невысокий хорошо одетый мужчина лет пятидесяти. На нем было черное пальто с вельветовыми воротником и обшлагами рукавов. На голове он носил мягкую фетровую шляпу серого цвета, щегольски сдвинутую на один глаз. Между отворотами пальто виднелся черный галстук-бабочка в желтый горошек, вызывавший ассоциацию с раскрашенным в веселые цвета пропеллером самолета. Лицо украшала тонкая линия усов. Мужчина многозначительно и с презрительным выражением лица еле заметно кивнул в сторону полицейского участка и произнес:
– Ищеек.
– Да, верно, – решил согласиться Роджер.
– Еще бы не верно, – не унимался незнакомец.
Роджер взглянул на него и кивнул, а потом, желая показать, что не намерен продолжать разговор, пожал плечами и отвернулся к зданию.
– Что, загребли кого-нибудь? – спросил мужчина.
– Что? – не понял Роджер, снова повернувшись к незнакомцу.
– Загребли, говорю?
– Вы про что?
– Взяли кого?
– Чего-то я не пойму никак, о чем вы?
– Я про ваших спрашиваю.
– Про моих?
– Ну да.
– А что про моих?
– Замели, что ли, говорю, кого-нибудь из ваших туда?
Незнакомец начинал терять терпение.
– А-а, не-ет. Нет-нет.
– А что ж вы тогда так смотрите на этот дом?
Роджер пожал плечами, не зная, что ответить.
– Зря вы тут передо мной щеки надуваете, – продолжал незнакомец. – Я столько побывал в этом заведеньице и ещё кое-где – у вас на руках и ногах пальцев не хватит сосчитать.
– А-а.
Роджер собрался было встать и пойти к выходу из парка, но тут мужчина встал, пересек дорожку и сел на скамейку рядом с ним.
– Они брали меня по мелочам, и много раз, – продолжил разговор мужчина и представился:
– Меня зовут Клайд.
– Очень приятно, – буркнул Роджер.
– Клайд Уоррен. А вас?
– Роджер. Роджер Брум.
– Новая метла метет по-новому, да? – пошутил Клайд и разразился смехом.
Его зубы отличались исключительной белизной. Смех его был настолько мощным, что Роджер прямо-таки ощутил, как он выбрасывает воздух их легких. Клайд рукой вытер слезу в уголке глаза, выступившую от смеха. Роджер заметил, что пальцы Клайда желтые от никотина.
– Да, сэр Новая-метла-метет-по-новому, – сказал Клайд, продолжая посмеиваться. – Да, много я побывал там. По мелочам, но много, Роджер. По мелочам всё...
– Ну ладно, мне кажется, мне пора идти, – прервал его Роджер и вновь сделал попытку встать, но Клайд на мгновение осторожно положил ему руку на плечо и тут же убрал, почти отдернул, словно только что вдруг оценил рост и силу Роджера и решил не дразнить великана. Последнее движение не осталось незамеченным со стороны Роджера, он даже был слегка польщен этим. Но он заколебался и решил ещё немного посидеть на лавочке. В конце концов, поразмыслил он, этот человек побывал там и он знает, что там и как.
– А что они делают, когда приходишь к ним? – задал вопрос Роджер.
– Когда ты приходишь, – Клайд подчеркнул это слово, – к ним? Когда ты сам приходишь к ним? Вы имеете в виду, когда тебя заметут туда?
– Ну, пусть будет так.
– Они заводят на тебя бумаги – если, конечно, есть что писать, – потом запихивают тебя в камеру предварительного заключения, это на первом этаже, и ты сидишь там, пока тебя не повезут в их главное управление, это в центре города, на всеобщее обозрение, опознание, а там и суд, если то, что ты сделал, является уголовным преступлением.
– А что это значит? – спросил Роджер.
– Смертная казнь или тюрьма, – ответил Клайд.
– В каком смысле? – не понял Роджер.
– Я имею в виду наказание.
– А-а.
– А как же!
– И за какие это преступления?
– Скажем, кража со взломом, убийство, вооруженное ограбление и другие. Это крупные преступления, ясно?
– Да, – ответил Роджер, кивнув.
А, скажем, оскорбление общественной нравственности, – продолжал Клайд, – это только мелкое правонарушение.
– Ага, понятно.
– Да, это только мелкое правонарушение, – повторил Клад и улыбнулся. Да, зубы у него были изумительно белые. – Искусственные, – пояснил он, заметив восхищенный взгляд Роджера, и для пущей убедительности поклацал ими во рту. Роджер кивнул. – Но, с другой стороны, содомия – это серьезное преступление, – не умолкал Клайд. – За это дело можешь схватить все двадцать.
– Что, правда? – изобразил удивление Роджер.
– Абсолютно точно. Но за содомию я никогда не попадал, – пояснил Клайд.
– А-а, это хорошо, – сказал Роджер.
Он и слова-то такого никогда не слышал, да и не горел желанием знать, за что сидел Клайд. Ему было интересно узнать, как там у них и что, когда попадешь туда.
– Содомией они считают, – продолжал Клайд развивать тему, – это когда против воли другого лица или силой, или с несовершеннолетними – понимаете, о чем я говорю? Не-ет, за это дело я ни разу не гремел туда.
– А отпечатки пальцев снимают?
– Я же сказал вам, что ни разу не был за содомию.
– Да нет, я вообще.
– А, ну конечно снимают. Такая работа. Снимать отпечатки пальцев – это их работа. И чтобы у тебя на всю жизнь остались руки запачканными – это тоже их работа. И любым путем искалечить человеку жизнь – тоже. Вот этим они и занимаются.
– А-а, – понял Роджер.
Некоторое время оба молчали. Роджер обернулся и посмотрел на серое здание.
– Я здесь рядом живу.
– А-а.
– Несколько кварталов пройти.
– А-а.
– И хорошая квартирка, – добавил Клайд.
– А позвонить от себя они разрешают? – спросил Роджер.
– Кто?
– Полиция.
– А-а, конечно. Слушайте, а вы не хотели бы пойти со мной?
– Куда? – поинтересовался Роджер.
– Ко мне домой.
– Зачем?
Клайд развел руками.
– Я подумал, а вдруг вам захочется.
– Нет, спасибо, – поблагодарил Роджер. – У меня ещё кое-какие дела тут есть.
– Ну, тогда, может быть, попозже...
– Спасибо, но...
– У меня такая квартирка – загляденье, – произнес Клайд и недоуменно пожал плечами.
– Понимаете, дело в том...
– Да вы не бойтесь, по серьезным делам я никогда не привлекался.
– Да при чем тут?..
– За мной водились исключительно мелкие правонарушения.
– Понятно, однако...
– А этим – их хлебом не корми, только дай лишний раз схватить человека и продержать у себя. – На его лице отразилось глубочайшее презрение. – Чего с них взять? Ищейки они и есть ищейки.
– Что ж, спасибо вам большое, – начал было Роджер и встал. – и все-таки...
– А попозже не придете?
– Нет, вряд ли.
– А у меня такой пудель, – сообщил Клайд.
– Да мне это...
– Шатци его зовут. Ну такая милая собачонка, вам понравится.
– Нет, извините.
– Ну пожалуйста, – произнес Клайд и просительно заглянул Роджеру в глаза.
Роджер замотал головой.
– Нет, – твердо сказал он, продолжая мотать головой. – Нет, – повторил он и решительным шагом направился к выходу из парка.
* * *
На Калвер-авеню Роджеру попалось на глаза почтовое отделение. Он зашел туда и занялся оформлением почтового перевода на сумму сто долларов на имя Дороти Брум. Расходы по переводу составили тридцать пять центов, и ещё он заплатил шесть центов за письмо матери – в Кэри, на Терминал-стрит. Бланк перевода он запечатал в конверт, отнес конверт к окошечку и передал почтовому служащему.– До завтра дойдет? – осведомился Роджер.
Служащий взглянул на конверт.
– Должен дойти, – ответил он. – Когда вы сдаете письмо до пяти, то оно должно успеть туда к следующему дню. Но что будет там – за это я поручиться не могу. Там его могут продержать и два, и три дня.
– Да нет, у нас там все нормально с этим, – сказал Роджер.
– Тогда, значит, завтра будет.
– Спасибо вам.
Роджер вышел на улицу и посмотрел на небо. Тут ему пришло в голову, что надо бы сделать ещё одно дело, прежде чем идти в полицию – позвонить матери в Кэри и сказать ей, чтобы она не волновалась из-за того, что он не приедет сегодня вечером, как обещал. Часы в витрине ювелирного магазина показывали, что ещё нет и девяти, но это ничего, мать уже давно на ногах, как он и говорил миссис Дауэрти. А интересно, что подумает миссис Дауэрти, когда получит его поздравление? Хорошо бы увидеть выражение её лица в момент, когда она откроет конверт. Он с улыбкой пошел вдоль улицы, высматривая телефонную будку. Перед одним из зданий он увидел стайку подростков. Ребята и девчата стояли, смеялись, дымили сигаретами. При всех были школьные учебники. Девочки держали их у груди, ребята – опустив к бедру или на ремне. Вот-вот они скроются в здании – это была, очевидно, школа. Роджер вспомнил, как он ходил в школу в своем городке, но тут же прогнал от себя эти воспоминания. У кондитерского магазина футах в пятнадцати впереди крутились детишки, шумя и хохоча. Роджер вошел в магазин и в глубине его увидел телефонную будку. Он разменял у прилавка доллар и стал ждать, пока полная женщина испанского типа не окончит разговор. Выйдя из будки, она улыбнулась ему. Он вошел в будку, сел на стул и, вдыхая запах духов и разгоряченного тела, принялся набирать номер Кэри. Он набрал код города, потом номер – Кэри 7-3341 – и стал ждать, пока ему ответят на другом конце провода.
– Алло? – раздался голос матери.
– Мам, ты?
– Роджер?
– Да, мама.
– Ты где?
– В городе.
– Продал вещи?
– Да, мама.
– И сколько выручил?
– Сто двадцать два доллара.
– Это больше чем мы думали, да? – спросила мать.
– Да, на сорок семь долларов больше, мам.
– Ну да, ну да. Здорово, сынок, правда?
– Да. Это потому, что я поехал в другой район, я говорил тебе о нем. Я заприметил это место в декабре, когда был тут перед Рождеством. Помнишь?
– Это в самом центре?
– Да, именно там. Ты знаешь, сколько мне дали за салатницы, мам?
– За которые? За большие?
– И те, и другие.
– И сколько же, Рог?
– Я сдал их тому покупателю по полтора доллара за штуку. Это большие салатницы, всю дюжину, мам. Это куда больше, чем мы продавали их у себя.
– Я знаю. А он в здравом уме был, тот человек?
– Конечно. А знаешь, сколько он заломит за них, когда будет продавать, мам? Я не удивлюсь, если он за каждую получит по три, а то и по четыре доллара. Это за большие салатницы.
– А маленькие как пошли? Сколько он дал тебе за маленькие?
– Маленьких он взял только полдюжины.
– И почем?
– По доллару. – Роджер сделал паузу. – А у себя в мастерской мы продаем их по семьдесят пять центов, мам.
– Да, я знаю, – сказала мать и рассмеялась. – Я о чем подумала – не дешевим ли мы здесь?
– Ну, у нас в городке не так много покупателей, сама знаешь.
– Это верно, – согласилась мать. – А когда домой приедешь, сынок?
– Деньги я послал тебе по почте, мам. Сто долларов. Загляни завтра на почту, хорошо?
– Ладно. Так когда ты будешь дома?
– Точно не скажу пока.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Да есть тут дела...
– Так ты хочешь этим сказать – что точно пока не знаешь, когда приедешь?
– Когда же я буду дома... – неуверенно произнес Роджер, потом линия затихла. – Мам! – подал он голос.
– Я здесь, здесь.
– А как... э-э... как там братишка?
– Отлично.
– Мама.
– Да?
– Так вот... насчет когда приеду...
– Так что?
– Я не знаю, когда.
– Я в первый раз от тебя такое слышу.
– Понимаешь, у меня тут есть ещё кое-какие дела.
– Что это у тебя там за дела такие? – забеспокоилась мать.
– Ну... – начал бы Роджер и замолчал.
– Да, я слушаю.
– Но брат же с тобой.
– Брат ещё мальчик.
– Мама, мальчику двадцать два года.
– Все равно мальчик.
– Да я сам не намного старше, мам. – Роджер сделал паузу. – Мне только двадцать семь, даже ещё не исполнилось.
– Это возраст мужчины, – сказала мать.
– Поэтому я не понимаю...
– Это возраст мужчины, – словно не расслышав его, повторила мать.
– Во всяком случае, я не уверен, как у меня получится. Поэтому я и послал тебе перевод.
– Спасибо, – сдержанно отреагировала она.
– Мама!
– Что?
– Ты обиделась?
– Нет.
– А по голосу – обиделась.
– Ничего я не обиделась. Старший сын бросает меня одну среди холодной зимы...
– Мама, но брат же с тобой.
– Он ещё мальчик! Кто будет заниматься мастерской, пока тебя нет? Ты же знаешь, что я плохо себя чувствую, что у меня...
– Мама, я ничего не могу поделать, надо.
– Как это «ничего не могу поделать»? Что это там за дела такие у тебя?
– Так... Надо...
– Что «надо»?
– Мам, если бы я хотел сказать тебе, то уж давно сказал бы.
– Как ты разговариваешь с матерью?! Думаешь, раз ты вымахал такой, то я не спущу тебе штаны и не высеку?!
– Прости, – смутился он.
– Теперь говори, что у тебя там случилось.
– Ничего.
– Роджер!
– Ничего! – резко ответил он. – Прости, мам, но ничего не случилось.
На том конце провода снова воцарилось молчание.
– Я тебе позвоню, – сказал он и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
Глава 3
Человек, который жался к дверям здания, соседствовавшего с кондитерским магазином, – высокий, худощавый, с рыжеватой щетиной на подбородке, – выглядел одного с Роджером возраста. На нем было серое пальто с поднятым воротником, который он одной рукой прижимал к шее. Он не носил ни шляпы, ни перчаток. Рука, которой он держал воротник, побелела от холода, другую руку он грел в кармане. Его внимание привлекли проходившие мимо старшеклассницы, но тут перед ним появился Роджер, который вышел из кондитерской, и внимание человека моментально переключилось на него. Человек вышел из-за своего укрытия и пристроился за Роджером.
– Эй, – окликнул он Роджера.
Роджер остановился и подождал, пока незнакомец догонит его. Тот подходил неторопливо, ничего угрожающего в его виде Роджер не увидел, а на лице появилась приятная улыбка.
– Ищешь что-нибудь? – спросил незнакомец.
– Нет, – ответил Роджер.
– По-моему, ты не из этого района, да?
– Да, не из этого.
– Я подумал, что, может, тебя кто послал сюда.
– За чем? – удивился Роджер.
– Да мало ли за чем. – Роджер пошел, незнакомец двинулся следом. – Только скажи, у нас всё есть.
– Мне ничего не надо.
– Женщина нужна?
– Нет, я...
– Только скажи, какую. Белую, черную, коричневую, просто смуглую. Даже желтую, только скажи. У нас их тут полна улица.
– Не нужно мне никаких женщин, – отрезал Роджер.
– Может, ты предпочел бы девочку, совсем молоденькую? Скольких лет? Девяти, десяти, одиннадцати? Ты говори, не стесняйся.
– Нет, – так же твердо произнес Роджер.
– А чего тогда? Травки? Порошочков?
– Ты про что это?
– Ну, героин, кокаин, морфий, опиум, кодеин, демерол, бензедрин, марихуана, фенобарбитап, сигареты с приправой, амфетамин? Только скажи.
– Да нет, спасибо.
– Тогда чего тебе надо? Пушку? Хату? Алиби? Припрятать что? Ну чего молчишь?
– Чего мне надо – так это чашку кофе, – ответил Роджер и улыбнулся.
– Ну, это совсем просто, – сказал незнакомец и развел руками. – К тебе подкатывает джинн из бутылки и говорит, что исполнит три любых твоих желания, а ты просишь его чашку кофе. – Незнакомец пожал плечами. – Вон там, за углом – кофе и прочее. Самое приличное место здесь.
– Хорошо, – с благодарностью произнес Роджер.
– И я с тобой, – предложил незнакомец.
– Что это сегодня с утра все ко мне так и липнут? – вслух подумал Роджер.
– А кто его знает? – ответил незнакомец, пожав плечами. – Может, началась неделя братства в стране, кто его знает? А как тебя зовут?
– Роджер Брум.
– Рад познакомиться, Роджер, – сказал спутник Роджера, отнял от воротника руку, подал её Роджеру и коротко пожал ему руку. После этого рука сразу же вернулась на свое место, к вороту пальто, потому что он распахнулся. – Рад познакомиться. Меня зовут Ральф Стаффорд.
– Очень приятно, Ральф, – произнес Роджер.
Они уже обогнули угол и находились на подступах к небольшой забегаловке. Вентилятор гнал оттуда клубы белого пара и неприятный запах кухни. Роджер заколебался, входить или не надо, но Ральф подбодрил его:
– Давай, давай, тут хорошо.
– Ну что ж, пойдем, – согласился Роджер, и они вошли.
Заведение оказалось маленьким и теплым. Здесь стояло восемь-девять вращающихся стульев, покрытых кожзаменителем. Они сели за стойку с пластиковым верхом. По ту сторону стойки сидел абсолютно лысый человек в рубашке с закатанными рукавами, которые открывали мускулистые руки.
– Да? – произнес человек за стойкой.
– Моему другу кофе, – заказал Ральф, – а мне – горячий шоколад. – Он обернулся к Роджеру и, доверительно понизив голос, поведал ему: – От шоколада у меня прыщи на спине появляются, ну и плевать, подумаешь. А что ты тут делаешь? Ты не бык случайно?
– Кто?
– Ну, не коп?
– А-а, нет.
– Точно?
– Точно.
– А то тут два-три месяца назад заявился один такой... Нет, погоди, это случилось как раз перед Рождеством... Ну да, перед Рождеством. Крутился тут один из ФБР по наркотикам, было дело. – Ральф помолчал. – Ты мне не то чтобы показался таким же, но риск есть.
– А в чем риск?
– Как это в чем? А вдруг и ты из федеральной службы по наркотикам? Что тогда?
– А что тогда?
– Представь, что я весь упакован.
– Как «упакован»?
– Ну, порошочки там разные...
– А-а.
– Плохо мне пришлось бы.
– Конечно, – согласился Роджер.
– Так что моя доброта к тебе могла бы выйти мне боком, да ещё как.
– Да, понятно, – с улыбкой сказал Роджер.
– Но ты не из тех, значит?
– Не из тех.
– В смысле – не из всяких там служб.
– Это уж точно.
– Ну, хорошо.
Некоторое время помолчали. Им принесли кофе и шоколад. Ральф отпил шоколада и снова обратился к Роджеру:
– Значит, не из ФБР. А чем ты занимаешься?
– Обычный человек, вот и всё.
– А чего ты тут ошиваешься?
– Да снимал тут комнату на пару дней.
– Зачем?
– Приехал в город по делам.
– А что у тебя за дела?
– Надо было кое-что продать.
– Может, фальшивые доллары?
– Не-ет.
– А может, ты толкач?
– А что это такое?
– Впрочем, не думаю. – Ральф покачал головой. – А что ж ты приехал продавать?
– Деревянные вазы, ложки, скамеечки. Всё в таком духе.
– Да-а? – недоверчиво протянул Ральф.
– Нет, правда. У нас с братом небольшая столярная мастерская.
– А-а, – несколько разочарованно протянул Ральф.
– Вот я и привез свой товар, чтобы продать.
– А как привез?
– На машине. У нас есть маленький грузовичок, пикап. У нас с братом.
– Какой?
– "Шеви" пятьдесят девятого года.
– А он много вмещает?
– Да немало. А что?
– Просто мне интересно, какой груз он может перевезти.
– Точно не скажу, не знаю. Он не очень большой, но всё же, думаю...
– Ну, пианино перевезет?
– Думаю, перевезет? А что, тебе нужно перевезти пианино?
– Нет, просто у меня есть кое-какие идеи. Иногда ребятам, моим хорошим знакомым, требуется грузовик. Улавливаешь мысль?
– А для чего им?
– Перевезти кое-что.
– А что именно?
– Краденое, – поведал Ральф как бы между прочим и снова вернулся к своему шоколаду.
– А-а, – отреагировал Роджер.
– И что ты скажешь насчет этого?
– Не думаю, что я мог бы дать вам грузовик для перевозки краденого.
– М-м, – задумчиво произнес Ральф, посмотрел на Роджера изучающим взглядом и нагнулся к чашке с шоколадом.
Открылась входная дверь, и в помещение вошел высокий грузный человек в коричневом пальто. Он хлопнул дверью, снял пальто и повесил его на вешалку на стене, потом энергично потер руки и подошел к стойке.
– Кофе и французскую булочку, – заказал он человеку за стойкой, потом окинул взглядом Роджера и заметил Ральфа, сидящего в конце стойки. – Так-так, – произнес он, – ты посмотри, что повыползало из-под камней!
Ральф поднял глаза от чашки, коротко кивнул и вежливо промолвил:
– Доброе утро.
– А я думал, ты от Рождества до Пасхи впадаешь в спячку, Ральфи.
– Нет, это медведи спят, – ответил Ральф.
– Я считал, ты так загрузил героином свою квартирку, что на всю зиму хватит, и залег в этой своей берлоге.
– Не знаю, про какой героин вы говорите, – изобразил удивление Ральф.
– А что это у тебя за друг? – спросил здоровяк. – Тоже по этому делу?
– Ни он, ни я этим не занимаемся, – отвечал Ральф. – Вы же знаете, что я завязал, чего ж зря говорить?
– Ну да, конечно, – с сарказмом заметил новый собеседник. Потом повернулся к человеку за стойкой. – Видишь того малого, Чип? – спросил он его. – Это первый наркоман в округе. За дозу этой гадости он у родной бабки стеклянный глаз украдет и заложит. Или, может, я неправ, Ральфи?
– Абсолютно, – заявил Ральф. – Причем, как всегда.
– Еще бы. Интересно, сколько раз в день ты переступаешь через закон? При этом я оставляю в стороне такое обычное для тебя уголовное преступление, как хранение наркотиков.
– Не занимаюсь я никакой преступной деятельностью! – с возмущением в голосе заявил Ральф. – И если бы вам так захотелось тут же потрясти меня, я был бы счастлив и согласился – раз вы думаете, что я держу наркотики.
– Чип, ты слышишь, что он говорит? – обратился здоровяк в слушателю по ту сторону стойки. – Когда такой человек изъявляет желание, чтобы его обыскали, у него наверняка есть что прятать.
– Да оставь ты его в покое, Энди, – посоветовал Чип.
– Да конечно, оставьте его, Энди, – присоединился к Чипу и Роджер.
– А для тебя, приятель, я не Энди, а детектив Паркер. И заруби это себе на носу.
– Извините, детектив Паркер. А это ничего, что я живу? Вы не против?
– Ничего, – ответил Паркер. – Спасибо, – поблагодарил он Чипа, который принес ему кофе и булочку. Вначале Паркер откусил булочку, после чего от неё почти ничего не осталось, потом отпил кофе, торопливо и шумно, поставил чашку на блюдце и часть кофе при этом расплескал, икнул, бегло взглянул на Ральфа и потом обратился к Роджеру: – А он что, ваш друг?
– Да мы только что познакомились, – ответил вместо Роджера Ральф.
– А тебя кто спрашивает? – осадил его Паркер.
– Да, мы с ним друзья, – с вызовом ответил Роджер.
– Как вас зовут? – спросил Роджера Паркер. Тем временем он взял чашечку и, не глядя на Роджера, сделал глоток. Не услышав ответа, он уже обернулся к нему и произнес свой вопрос: – Как вас зовут?
– А для чего вам это?
– А для того, что вы водите дружбу с известным уголовником. И я имею право задавать вам вопросы.
– Вы полисмен?
– Я детектив и работаю в восемьдесят седьмом участке, могу вам подтвердить, – строго произнес Паркер и в доказательство своих слов достал личный знак и положил её на стойку перед Роджером. – Так как вас звать, скажите теперь?
– Эй, – окликнул он Роджера.
Роджер остановился и подождал, пока незнакомец догонит его. Тот подходил неторопливо, ничего угрожающего в его виде Роджер не увидел, а на лице появилась приятная улыбка.
– Ищешь что-нибудь? – спросил незнакомец.
– Нет, – ответил Роджер.
– По-моему, ты не из этого района, да?
– Да, не из этого.
– Я подумал, что, может, тебя кто послал сюда.
– За чем? – удивился Роджер.
– Да мало ли за чем. – Роджер пошел, незнакомец двинулся следом. – Только скажи, у нас всё есть.
– Мне ничего не надо.
– Женщина нужна?
– Нет, я...
– Только скажи, какую. Белую, черную, коричневую, просто смуглую. Даже желтую, только скажи. У нас их тут полна улица.
– Не нужно мне никаких женщин, – отрезал Роджер.
– Может, ты предпочел бы девочку, совсем молоденькую? Скольких лет? Девяти, десяти, одиннадцати? Ты говори, не стесняйся.
– Нет, – так же твердо произнес Роджер.
– А чего тогда? Травки? Порошочков?
– Ты про что это?
– Ну, героин, кокаин, морфий, опиум, кодеин, демерол, бензедрин, марихуана, фенобарбитап, сигареты с приправой, амфетамин? Только скажи.
– Да нет, спасибо.
– Тогда чего тебе надо? Пушку? Хату? Алиби? Припрятать что? Ну чего молчишь?
– Чего мне надо – так это чашку кофе, – ответил Роджер и улыбнулся.
– Ну, это совсем просто, – сказал незнакомец и развел руками. – К тебе подкатывает джинн из бутылки и говорит, что исполнит три любых твоих желания, а ты просишь его чашку кофе. – Незнакомец пожал плечами. – Вон там, за углом – кофе и прочее. Самое приличное место здесь.
– Хорошо, – с благодарностью произнес Роджер.
– И я с тобой, – предложил незнакомец.
– Что это сегодня с утра все ко мне так и липнут? – вслух подумал Роджер.
– А кто его знает? – ответил незнакомец, пожав плечами. – Может, началась неделя братства в стране, кто его знает? А как тебя зовут?
– Роджер Брум.
– Рад познакомиться, Роджер, – сказал спутник Роджера, отнял от воротника руку, подал её Роджеру и коротко пожал ему руку. После этого рука сразу же вернулась на свое место, к вороту пальто, потому что он распахнулся. – Рад познакомиться. Меня зовут Ральф Стаффорд.
– Очень приятно, Ральф, – произнес Роджер.
Они уже обогнули угол и находились на подступах к небольшой забегаловке. Вентилятор гнал оттуда клубы белого пара и неприятный запах кухни. Роджер заколебался, входить или не надо, но Ральф подбодрил его:
– Давай, давай, тут хорошо.
– Ну что ж, пойдем, – согласился Роджер, и они вошли.
Заведение оказалось маленьким и теплым. Здесь стояло восемь-девять вращающихся стульев, покрытых кожзаменителем. Они сели за стойку с пластиковым верхом. По ту сторону стойки сидел абсолютно лысый человек в рубашке с закатанными рукавами, которые открывали мускулистые руки.
– Да? – произнес человек за стойкой.
– Моему другу кофе, – заказал Ральф, – а мне – горячий шоколад. – Он обернулся к Роджеру и, доверительно понизив голос, поведал ему: – От шоколада у меня прыщи на спине появляются, ну и плевать, подумаешь. А что ты тут делаешь? Ты не бык случайно?
– Кто?
– Ну, не коп?
– А-а, нет.
– Точно?
– Точно.
– А то тут два-три месяца назад заявился один такой... Нет, погоди, это случилось как раз перед Рождеством... Ну да, перед Рождеством. Крутился тут один из ФБР по наркотикам, было дело. – Ральф помолчал. – Ты мне не то чтобы показался таким же, но риск есть.
– А в чем риск?
– Как это в чем? А вдруг и ты из федеральной службы по наркотикам? Что тогда?
– А что тогда?
– Представь, что я весь упакован.
– Как «упакован»?
– Ну, порошочки там разные...
– А-а.
– Плохо мне пришлось бы.
– Конечно, – согласился Роджер.
– Так что моя доброта к тебе могла бы выйти мне боком, да ещё как.
– Да, понятно, – с улыбкой сказал Роджер.
– Но ты не из тех, значит?
– Не из тех.
– В смысле – не из всяких там служб.
– Это уж точно.
– Ну, хорошо.
Некоторое время помолчали. Им принесли кофе и шоколад. Ральф отпил шоколада и снова обратился к Роджеру:
– Значит, не из ФБР. А чем ты занимаешься?
– Обычный человек, вот и всё.
– А чего ты тут ошиваешься?
– Да снимал тут комнату на пару дней.
– Зачем?
– Приехал в город по делам.
– А что у тебя за дела?
– Надо было кое-что продать.
– Может, фальшивые доллары?
– Не-ет.
– А может, ты толкач?
– А что это такое?
– Впрочем, не думаю. – Ральф покачал головой. – А что ж ты приехал продавать?
– Деревянные вазы, ложки, скамеечки. Всё в таком духе.
– Да-а? – недоверчиво протянул Ральф.
– Нет, правда. У нас с братом небольшая столярная мастерская.
– А-а, – несколько разочарованно протянул Ральф.
– Вот я и привез свой товар, чтобы продать.
– А как привез?
– На машине. У нас есть маленький грузовичок, пикап. У нас с братом.
– Какой?
– "Шеви" пятьдесят девятого года.
– А он много вмещает?
– Да немало. А что?
– Просто мне интересно, какой груз он может перевезти.
– Точно не скажу, не знаю. Он не очень большой, но всё же, думаю...
– Ну, пианино перевезет?
– Думаю, перевезет? А что, тебе нужно перевезти пианино?
– Нет, просто у меня есть кое-какие идеи. Иногда ребятам, моим хорошим знакомым, требуется грузовик. Улавливаешь мысль?
– А для чего им?
– Перевезти кое-что.
– А что именно?
– Краденое, – поведал Ральф как бы между прочим и снова вернулся к своему шоколаду.
– А-а, – отреагировал Роджер.
– И что ты скажешь насчет этого?
– Не думаю, что я мог бы дать вам грузовик для перевозки краденого.
– М-м, – задумчиво произнес Ральф, посмотрел на Роджера изучающим взглядом и нагнулся к чашке с шоколадом.
Открылась входная дверь, и в помещение вошел высокий грузный человек в коричневом пальто. Он хлопнул дверью, снял пальто и повесил его на вешалку на стене, потом энергично потер руки и подошел к стойке.
– Кофе и французскую булочку, – заказал он человеку за стойкой, потом окинул взглядом Роджера и заметил Ральфа, сидящего в конце стойки. – Так-так, – произнес он, – ты посмотри, что повыползало из-под камней!
Ральф поднял глаза от чашки, коротко кивнул и вежливо промолвил:
– Доброе утро.
– А я думал, ты от Рождества до Пасхи впадаешь в спячку, Ральфи.
– Нет, это медведи спят, – ответил Ральф.
– Я считал, ты так загрузил героином свою квартирку, что на всю зиму хватит, и залег в этой своей берлоге.
– Не знаю, про какой героин вы говорите, – изобразил удивление Ральф.
– А что это у тебя за друг? – спросил здоровяк. – Тоже по этому делу?
– Ни он, ни я этим не занимаемся, – отвечал Ральф. – Вы же знаете, что я завязал, чего ж зря говорить?
– Ну да, конечно, – с сарказмом заметил новый собеседник. Потом повернулся к человеку за стойкой. – Видишь того малого, Чип? – спросил он его. – Это первый наркоман в округе. За дозу этой гадости он у родной бабки стеклянный глаз украдет и заложит. Или, может, я неправ, Ральфи?
– Абсолютно, – заявил Ральф. – Причем, как всегда.
– Еще бы. Интересно, сколько раз в день ты переступаешь через закон? При этом я оставляю в стороне такое обычное для тебя уголовное преступление, как хранение наркотиков.
– Не занимаюсь я никакой преступной деятельностью! – с возмущением в голосе заявил Ральф. – И если бы вам так захотелось тут же потрясти меня, я был бы счастлив и согласился – раз вы думаете, что я держу наркотики.
– Чип, ты слышишь, что он говорит? – обратился здоровяк в слушателю по ту сторону стойки. – Когда такой человек изъявляет желание, чтобы его обыскали, у него наверняка есть что прятать.
– Да оставь ты его в покое, Энди, – посоветовал Чип.
– Да конечно, оставьте его, Энди, – присоединился к Чипу и Роджер.
– А для тебя, приятель, я не Энди, а детектив Паркер. И заруби это себе на носу.
– Извините, детектив Паркер. А это ничего, что я живу? Вы не против?
– Ничего, – ответил Паркер. – Спасибо, – поблагодарил он Чипа, который принес ему кофе и булочку. Вначале Паркер откусил булочку, после чего от неё почти ничего не осталось, потом отпил кофе, торопливо и шумно, поставил чашку на блюдце и часть кофе при этом расплескал, икнул, бегло взглянул на Ральфа и потом обратился к Роджеру: – А он что, ваш друг?
– Да мы только что познакомились, – ответил вместо Роджера Ральф.
– А тебя кто спрашивает? – осадил его Паркер.
– Да, мы с ним друзья, – с вызовом ответил Роджер.
– Как вас зовут? – спросил Роджера Паркер. Тем временем он взял чашечку и, не глядя на Роджера, сделал глоток. Не услышав ответа, он уже обернулся к нему и произнес свой вопрос: – Как вас зовут?
– А для чего вам это?
– А для того, что вы водите дружбу с известным уголовником. И я имею право задавать вам вопросы.
– Вы полисмен?
– Я детектив и работаю в восемьдесят седьмом участке, могу вам подтвердить, – строго произнес Паркер и в доказательство своих слов достал личный знак и положил её на стойку перед Роджером. – Так как вас звать, скажите теперь?