МакБейн Эд. Тот, который колеблется

   – Мне нужен адвокат, – заявил Ди Паоло.
   – Зачем адвокат? Мы же ещё и бумаг на вас не завели.
   – А у вас и оснований для этого нет.
   – Я обнаружил на чердачной двери следы отмычки, – спокойно сообщил патрульный.
   – Это наверняка осталось с другого раза, кто-то другой пытался, – возразил Ди Паоло. – Вы нашли при нас какой-нибудь инструмент для взлома?
   – Ишь ты, всё про инструмент знает, – заметил сержант коллеге, а затем вновь повернулся к Ди Паоло и спросил его: – Ты ведь действительно всё знаешь про инструментарий взломщика?
   – Поживешь в этом паршивом районе – всё про всё узнаешь, – ответил Ди Паоло.
   – Включая и то, как вскрыть склад на чердаке и увести оттуда кое-какую одежонку? И об этом всё знаете?
   – Мы искали голубей, – заявил Манкьюзо.
   – Каких голубей?
   – Своих голубей.
   – На складе?
   – Нет, на крыше.
   – Вы держите голубей на крыше этого дома?
   – Да нет, мы держим их на крыше дома два-три-три-пять по Двенадцатой улице, вот где мы их держим.
   – А причем тут чердак?
   – Ни при чем, – ответил Манкьюзо.
   – Мы не имеем никакого отношения к этому складу, – поддержал его Ди Паоло. – Мы оказались в этом здании только потому, что наши голуби залетели не его крышу.
   – Мы только хотели поймать их там, вот и поднялись туда, – гнул свое Манкьюзо.
   – А в чем дело? – спросил сержант. – Ваши голуби летать, что ли, не умеют?
   Патрульный засмеялся. Это поощрило сержанта на развитие темы.
   – Надо же, у них голуби, которые не умеют летать!
   Патрульный полицейский опять засмеялся.
   – Летать-то они умеют, но иногда их зовешь, зовешь, а они и не думают возвращаться. С нашей крыши мы увидели, что два голубя сидят на крыше этого дома , где склад...
   – А-а, вы знали, что на чердаке этого дома находится склад?
   – Нет, мы не знали этого, пока не попали туда. Когда мы поднимались на крышу, то и увидели надпись, что там склад.
   – И раз уж вы там очутились, то решили заодно и взломать дверь склада.
   – Что – «взломать»? Мы шли на крышу за голубями!
   – А где они?
   – Кто?
   – Те голуби?
   – Когда мы поднялись на крышу, они улетели.
   – А я-то думал, что они не умеют летать.
   – Кто вам сказал? Это вы всё, мы так не говорили.
   По металлическим ступенькам со второго этажа к столу дежурного спустился человек, и оба полицейских разом повернули головы в его сторону. Он был хорошо одет и гладко выбрит, разрез глаз придавал его лицу что-то азиатское. Это был коротко стриженый, но не совсем под «ежик», светлый шатен, без головного убора. На ходу он что-то читал – похоже, какой-то бланк, – потом сложил и убрал его во внутренний карман пиджака. Остановившись возле стола, он обратился к сержанту:
   – Дэйв, я пойду перекушу. Если кто спросит, буду в половине второго – в два.
   – Хорошо, Стив, – сказал сержант. – Ты этих двух не знаешь? – спросил он.
   Человек по имени Стив посмотрел на Манкьюзо и Ди Паоло и отрицательно покачал головой.
   – Нет. А кто они?
   – Большие любители голубей, – пояснил сержант, и при этом хитро глянул на патрульного. Тот засмеялся. – Значит, ты их не знаешь, да, Стив?
   – Не знаю.
   Сержант посмотрел на Ди Паоло и сказал ему, показывая на Стива:
   – Вот видишь этого человека? Это один из самых бравых ребят нашего участка. Я правильно говорю, Стив?
   Человек, который явно был детективом, только в штатском, улыбнулся и пробормотал:
   – А как же, конечно.
   – Я что хочу тебе сказать: тебе сильно повезло, что ты рассказываешь свои байки мне, а не у него там на верху. – На «у него» сержант сделал ударение. – У него там для таких, как ты, есть специальные резиновые штаны, правильно, Стив?
   – Не одни, а двое, – поправил детектив. – И кусок свинцовой трубы.
   – А нам и нечего рассказывать, – сказал Манкьюзо.
   – Мы пошли на крышу за голубями, – вступил и Ди Паоло, – это чистая...
   – Пока, Дэйв, – сказал детектив.
   – ...Правда. Мы увидели их ещё с крыши нашего дома, где гоняли голубей...
   – Пока, Стив. Надо ж, в феврале...
   – Что «в феврале»? – не понял Ди Паоло.
   – В феврале, в такой день, гонять голубей? А зад себе не боишься отморозить?
   – А какое это имеет отношение...
   Роджер резко встал. Детектив направился к выходу. Когда и Роджер подошел к дверям, сержант посмотрел на него с спросил – так, будто только что заметил его:
   – Вам что-то нужно, мистер?
   – Нет, всё нормально, – ответил Роджер.
   Роджер рывком отворил дверь. В последний раз он услышал, как Ди Паоло опять начал рассказывать про голубей. Дверь закрылась. Спустившись по ступенькам, Роджер посмотрел сначала налево, затем направо и увидел того детектива по имени Стив. Тот шагал по Лесной авеню, спрятав руки в карманы серого твидового пальто и пряча лицо от ветра. Роджер быстро пошел за ним. Он не смог бы объяснить, что его так неожиданно подняло со скамейки. Может, он ушел из-за того, что они так некрасиво отнеслись к тем двум парням: вначале задержали их, а теперь стараются приписать им попытку ограбления склада на чердаке, хотя было очевидно, что эти ребята залезли на крышу за своими голубями. Может, из-за этого, а может, и из-за того, как улыбнулся тот детектив, когда сержант сказал, что он – один из самых бравых сотрудников участка. А он улыбнулся и сказал: «А как же, конечно» – так, как если бы на самом деле он не был никаким бравым детективом, а простым парнем, который делает свою работу, а по работе чисто случайно связан с такими вот людьми, которые то ли пытались, то ли не пытались ограбить склад дамского платья.
   Этот детектив был чем-то приятен Роджеру с лица. Чем – Роджер не мог сказать. Он только знал, что в этом мире есть люди никчемные, а есть – приличные, и этот детектив сразу показался Роджеру приличным человеком, точно так же как Паркер, тот, что появился в забегаловке, сразу почему-то показался ему человеком никчемным.
   Надо же, как быстро вышагивает этот парень, подумал Роджер.
   Роджер прибавил шагу, стараясь не упустить из виду серое пальто. Детектив был высоким – не таким, как сам Роджер, но, по меньшей мере, его рост составлял шесть футов и один-два дюйма. Он отличался широкими плечами и узкой талией, шел уверенным шагом, каким ходят хорошие спортсмены, хотя от падающего снега тротуар стал мокрый и скользкий. Снег продолжал падать, мокрый и тяжелый, и снежинки были крупными, как на рождественских открытках. Вокруг царило два цвета – серый и белый, и лишь некоторые здания выделялись своим ржаво-красным цветом. Все обычно представляют себе город в черно-белых тонах, но во время сильного снегопада внезапно начинаешь обращать внимание на многоцветность зданий: красный кирпич, зеленые рамы окон, желтый или голубой цвет, который исходит из окон, от штор и занавесок.
   Следуя за детективом, Роджер почувствовал, что у него снова начало подниматься настроение. Он всегда любил снег, а сейчас снегопад всё усиливался, мостовые и тротуары становились белыми, снег весело поскрипывал под ногами. В Дик-Трэйси, когда шел снег, художник местной газеты разрисовывал всю первую полосу снежными вихрями. Он умел рисовать снег, который шел там три-четыре раза за зиму.
   Детектив свернул за угол, и Роджер ускорил шаг. Он поскользнулся, но не упал. Завернув за угол, Роджер увидел, что детектив остановился перед рестораном, примерно посредине квартала. Он стоял, держа руки в карманах, несколько втянув голову. Снег падал на непокрытую голову, отчего волосы с такого расстояния казались седыми. Он явно кого-то ждал, и Роджер оглядывался вокруг, присматриваясь, где бы можно было постоять, не привлекая чужого внимания. Все-таки тот человек – детектив, напомнил себе Роджер. Он все знает про слежку, поэтому надо действовать быстро, надо на что-то решаться: либо идти за ним, либо повернуть в другую сторону, либо найти укрытие, либо притвориться, что и ты кого-то ждешь. Нет, подойду-ка я прямо к нему, подумал Роджер. Подойду прямо к нему и расскажу все, что собирался сказать. Какой смысл темнить?
   Он уже направлялся к детективу, когда к ресторану подъехало такси и из него вышла женщина.
   Красивая это была женщина.
   Роджер находился в восьми-десяти футах от нее, когда она выходила из машины. В момент, когда женщина слезала с сиденья, юбка поползла вверх и на мгновение открыла колени, но женщина одернула её быстрым движением руки и потом расплатилась с водителем. Детектив протянул ей руку, она взялась за нее, подняла на него глаза, и очаровательная улыбка озарила её лицо. Господи, до чего она была красива! У неё были черные волосы, и темно-карие глаза. Женщина улыбнулась детективу глазами, губами, всем лицом, затем подошла к нему поближе и быстро поцеловала его в губы. Не в щеку или в подбородок, а в губы, быстро и как-то неожиданно. Потом она немного отстранилась от него, взяла его за руку, пальцы их рук переплелись в замысловатом узоре, и они двинулись к входной двери ресторана. Снег упал ей на лицо, она помотала головой, подергала личиком, широко улыбнулась, и Роджер подумал, что она из тех женщин, которые расцветают в присутствии мужчины. Но было что-то еще, чего он не распознал с первого взгляда. Потом, когда они уже открыли дверь и вошли в ресторан, он понял: эта женщина чувствует себя очень-очень счастливой оттого, что находится рядом именно с этим мужчиной.
   Роджера так никогда не любили.
   Он открыл ресторанную дверь и последовал за ними.
   И внезапно вспомнил о Молли.

Глава 7

   Роджер тогда пересек помещение бара и подошел к её столику. Она на мгновение вскинула на него глаза и вновь занялась своим напитком. Перед ней стоял маленький бокал, а в нем было виски с чем-то, а может, что-то еще, предположил тогда Роджер. И взглянула она на него без интереса, и к напитку своему вернулась тоже без всякого интереса, будто устала от всех и вся в этом мире.
   – Мне очень жаль, что я захватил ваш столик, – с виноватой улыбкой произнес Роджер.
   – Забудьте об этом, – ответила она.
   Он потоптался возле столика в ожидании приглашения сесть, но женщина продолжала смотреть на свой бокал, сосредоточившись на пене, цепляющейся за внутренние стенки. Выражение недовольства и досады на её лице делало её ещё большей простушкой, чем она была на самом деле.
   – Что ж, – добавил Роджер, – я просто хотел извиниться.
   Он повернулся и уже пошел было прочь, решив, что ей не интересно и не хочется, чтобы он присел за её столик. Но потом вдруг до него дошло, что эта женщина, возможно, не привыкла к ухаживаниям со стороны мужчин и не знала, как вести себя с человеком, который подошел и заигрывает с ней. Он замер на месте, снова повернулся к ней и спросил:
   – Я могу сесть?
   – Располагайтесь, – просто ответила она.
   – Спасибо, – сказал Роджер и сел.
   За столом воцарилось молчание.
   – Не знаю, зачем вы спрашиваете, – первой нарушила молчание женщина. – По-моему, вы садитесь, где вам нравится. – Она снова опустила глаза и стала пальцами играть черешком вишни в своем бокале.
   – Но я же нечаянно, – стал оправдываться Роджер. – Я ведь не знал, что там кто-то сидит.
   – Ну ладно, проехали, – успокоила она его.
   – Выпьете чего-нибудь? – предложил Роджер.
   – А у вас самих что-нибудь есть?
   – Пиво. Я не любитель крепких напитков.
   – Я тоже, – сказала женщина. – Разве что чего-то сладенького, вроде этого.
   – А что это, кстати?
   – Виски с лимоном.
   – Я так и подумал. – Помолчав, Роджер спросил: – Разве виски с лимоном – это сладкий напиток?
   – Я попросила поменьше лимона.
   – А-а.
   – Да.
   – Так вы выпьете ещё бокальчик?
   Женщина пожал плечами.
   – Можно. Почему бы и нет?
   Роджер сделал знак официанту и, когда тот подошел, заказал:
   – Мне – пиво, а леди – ещё виски с лимоном.
   – Поменьше лимона, – подсказала женщина – Роджеру, а не официанту.
   – Поменьше лимона, – передал Роджер её слова официанту.
   – Хорошо, – бросил официант и удалился.
   – Меня зовут Роджер Брум, – представился Роджер. – А вас?
   – Молли Ноулен.
   – Ирландская фамилия, – отметил Роджер, почти что про себя.
   – Да. А Брум?
   – Думаю, английская. Или шотландская. А может, и то и другое, – ответил Роджер.
   На некоторое время за столом установилось молчание.
   – Вы часто сюда заходите? – поинтересовался Роджер.
   – Я здесь впервые, – ответила Молли.
   – И я тоже.
   – Вы где-то здесь живете?
   – Нет, – ответил Роджер. – Я живу на окраине штата.
   – А я из Сакраменто, – сообщила Молли. – Это Калифорния.
   – Вы серьезно?
   – Серьезно, – подтвердила Молли с улыбкой.
   Даже улыбка не делает её хорошенькой, подумал Роджер. У неё были слишком длинные зубы, и из-за этого на нижней губе оставались отметины.
   – Далеко вы от дома отъехали, – удивился Роджер.
   – Да, неблизко, – согласилась Молли.
   Подошел официант. Пока он ставил на столик напитки, оба молчали. Потом Роджер подал Молли её бокал.
   – Что ж, – предложил Роджер тост, – выпьем за иногородних.
   – Я тут уже целую неделю, – сообщила Молли, сделав глоток из бокала в ответ на тост Роджера.
   – А что привело вас сюда? – полюбопытствовал Роджер.
   – Не знаю, – ответила Молли. – Так вышло. Ищу работу.
   – Нашли?
   – Пока нет. Никак не найду.
   – А какого рода работу вы ищете?
   – Секретарскую. Я в Калифорнии окончила специальные курсы. Я очень хорошо стенографирую.
   И печатаю со скоростью шестьдесят слов в минуту.
   – Тогда вы легко должны найти работу, – предположил Роджер.
   – Вы думаете? – неуверенно спросила Молли.
   – Не сомневаюсь.
   – Я неинтересная, – просто сказала она.
   – Что?
   – Неинтересная я, – повторила Молли. Она остановила взгляд на своем бокале и вновь стала играть вишенкой из коктейля. – Мужчины хотят, чтобы у них были красивые секретарши. Понимание этого – единственное, что я приобрела за время поисков, – сказала Молли, пожав плечами.
   – Не пойму, какое это имеет значение, – произнес Роджер.
   – Еще какое.
   – Ну, я думаю, всё зависит от того, как на это посмотреть. У меня нет секретарши, но я точно не отказался бы взять себе такую, как вы. Я не вижу изъянов в вашей внешности, Молли.
   – И на этом спасибо, – поблагодарила она и смущенно засмеялась, не веря, тем не менее, в искренность его слов.
   – А как ваши предки смотрят на то, что вы забрались так далеко на восток? – поинтересовался Роджер.
   – У меня нет родителей.
   – О, простите, я не хотел...
   – Оба умерли, когда мне было девятнадцать. Отец умер от рака, а через полгода скончалась и мама. Все говорили, что из-за того, что очень переживала смерть отца. Как вы думаете, можно умереть от этого?
   – Не знаю, – растерянно ответил Роджер. – Думаю, так может случиться.
   – Все бывает. – Молли пожал плечами. – Но как бы там ни было, я осталась одна на целом свете.
   – Но у вас должны же быть родственники, – предположил Роджер.
   – Кажется, у мамы есть брат в Аризоне, но он даже не знает о моем существовании.
   – Как это так?
   – А, ещё задолго до моего появления на свет отец повздорил с дядей насчет какого-то имущества, которое, как говорил отец, принадлежало моей маме. Точно не скажу, но кажется, какая-то земля в Аризоне. Ну и вот, дядя потащил отца в суд, они долго судились, и отец проиграл дело. С тех пор отношения между ними прервались, я даже не знаю, как его зовут – этого дядю. А он не знает, как меня.
   – Да, неприятно, – сказал Роджер.
   – Ой, да кому это нужно? Разные там родственники...
   – Нет, родственники – дело хорошее.
   – М-м, наверное, – нехотя согласилась Молли.
   Помолчали. Роджер сделал пару глотков пива.
   – Да, вот так. И с девятнадцати лет я одна.
   – А сейчас вам сколько? – не удержался от вопроса Роджер.
   – Тридцать три, – прямо ответила она. – И я решила, что надо что-то менять. Дай, думаю, поеду на восток и поищу там работу получше. Но пока что ничего не нашла.
   – Найдете, – с уверенностью произнес Роджер.
   – Надеюсь. У меня кончаются деньги. Когда я приехала сюда – неделю назад, – то остановилась в центре, и это обходилось мне в двадцать долларов в день. Поэтому в пятницу я перебралась подальше от центра, но и там это стоило мне двенадцать долларов в день. Так что вчера я переехала в самый настоящий подвал, но зато я продержусь так чуть подольше, понимаете? В этом городе пропадешь, если не будешь шевелиться и смотреть по сторонам. Надо же, когда я уезжала из Калифорнии, у меня было две с половиной сотни долларов и полный чемодан одежды. Я надеялась, что быстро где-нибудь пристроюсь, но пока что... – Молли пожал плечами. – Может, завтра.
   – А где, вы говорите, вы остановились теперь? – поинтересовался Роджер.
   – В «Орхидее». Это отель на Эйнсли. Там полно латиносов, но мне теперь не до этого. Зато там очень недорого.
   – И сколько вы там платите? – спросил Роджер.
   – Семь долларов. Очень недорого.
   – Да, это конечно.
   – И комната хорошая. Я всегда сужу об отеле по тому, насколько быстро они обслуживают в номерах и не забывают ли о телефонных звонках в твой адрес. Нет, мне-то никто не звонит, а вот когда я вчера заказала в номер стакан молока и сэндвич, то они тут же принесли. Обслуживание там хорошее, даже очень.
   – Да, хорошее обслуживание – великое дело, – согласился Роджер.
   – Еще какое! – Молли помолчала немного, а потом спросила в свою очередь: – А вы где остановились?
   – А, в меблированных комнатах на... м-м... Двенадцатой улице, в Южном округе, кажется.
   – Хорошо там?
   – Да нет, скверное местечко. Но это всего на несколько дней. И мне не хочется тратить на это лишние деньги.
   – А когда вы уезжаете? – спросила Молли.
   – Завтра, я думаю. Завтра утром.
   – А-а. – Молли вяло улыбнулась.
   – Ну да, завтра утром, – произнес он.
   – А-а.
   – Как ваш коктейль? – спросил Роджер.
   – Отличный, спасибо.
   – Как, не кисловат?
   – Нет, в самый раз. – Молли снова улыбнулась, подняла бокал и сделала глоток. На губах осталась пена, и она слизнула её. – Вам нравится этот город? – спросила она.
   – Мне – нет, – ответил Роджер.
   – И мне. – Молли сделала паузу. – Я здесь ни души не знаю.
   – И я, – сказал Роджер.
   – И я, – машинально произнесла Молли и, поняв это, рассмеялась. – Вы, наверно, смотрите на меня, как на бедную сироту, да? Ни родителей, ни родственников, ни друзей. Жуть!
   – Ну, я уверен, у вас есть друзья в этом – как его, Сакраменто?
   – Да, Сакраменто. У меня там жила очень хорошая подруга. Ее зовут Дорис Пайзер, она еврейка. Замечательный человек однако. Фактически, одна из причин, почему я уехала и очутилась здесь, – это Дорис, из-за нее. Она уехала на Гавайи.
   – Да-а?
   – Ага. – Молли кивнула. Она взяла бокал, быстро отпила и поставила его на место. – В прошлом месяце уехала. Она звала меня с собой, но, честно говоря, меня никогда не тянуло в жаркие места. Однажды на уикэнд я съездила в Палм-Спрингс и, клянусь, чуть не умерла там от жарищи.
   – А на Гавайях очень жарко?
   – О, конечно. – Молли энергично закивала головой. – Она получила работу в компании, которая торгует ананасами. Это большая фирма. Я тоже могла бы получить там работу. Но жара – нет, спасибо. – Молли покачала головой. – Уж лучше здесь, я думаю. Зимой тут жутко холодно, но это все равно лучше жары. Потом, в этом городе есть что-то возбуждающее, волнующее.
   – Да-а.
   – Вы действительно так считаете?
   – Да.
   – Никогда не знаешь наперед, что тут с тобой случится – вот с таким ощущением я живу здесь. Ну, например, кто бы мог сказать, что сегодня вечером я встречу вас? А вы знали?
   – Нет, не знал.
   – Вот и я нет. Я про то и говорю.
   – Понятно.
   – Да, вы знаете, – повела она рассказ, взяв при этом бокал и осушив его до дна. – Когда Дорис уехала, в Сакраменто не осталось ничего, что меня удерживало бы там. Сакраменто – хороший город, он мне нравится, но когда бы я там подружилась ещё с кем-нибудь! И, когда Дорис уехала, я подумала, что настало самое время собрать вещи и отправиться изучать страну, понимаете? В конце концов, живем в такой огромной стране. Я родилась в Такоме, штат Вашингтон, и, когда мне было восемнадцать лет, мои родители переехали в Сакраменто. В девятнадцать я осталась без родителей, да так и застряла в Сакраменто. Так что в некотором смысле это и хорошо, что Дорис уехала на Гавайи – вы понимаете, о чем я говорю? – это подтолкнуло меня к действию. – Она усмехнулась. – Не то чтобы так уж и подтолкнуло, но, как бы это объяснить...
   – Я вас вполне понимаю, – помог ей Роджер. – Еще один коктейль не хотите?
   – О, да я тогда на ногах не удержусь.
   – Ну смотрите, как знаете.
   – Нет, пожалуй, не надо. А вы как?
   – Я выпью ещё пива, если вы будете.
   – О, вы пытаетесь напоить меня, – произнесла Молли, подмигнув Роджеру.
   – Нет, мне не нравится спаивать женщину, – возразил Роджер.
   – Я так, шучу.
   – Нет, это не по мне.
   – Да я так и не думаю, – сказала Молли с серьезным выражением лица.
   – Нет, ни в коем случае.
   – Я думаю, вам и не нужно.
   Роджер не придал значения сказанному.
   – Так что если хотите еще...
   – Хорошо, спасибо. Еще так еще.
   Роджер подозвал официанта, и, когда тот подошел, попросил:
   – Еще одно пиво и ещё одно виски с лимоном.
   – Лимона поменьше, – опять подсказала Молли.
   – Лимона поменьше, – повторил Роджер официанту.
   Роджеру понравилось, что Молли говорит именно ему, Роджеру, а не официанту, словно официанта при этом и не было. Это льстило ему. Он понаблюдал, как официант подошел к стойке и сделал заказ. Потом Роджер повернул голову к Молли и спросил:
   – И как она там, Дорис?
   – О, отлично. Последнюю весточку от неё я получила на прошлой неделе. Я ей ещё не ответила. Она даже не знает, что я здесь.
   – То есть как?
   – Ну, я приняла решение совсем внезапно, а её письмо пришло за день до моего отъезда, так что у меня не было возможности ответить ей. А здесь я была по горло занята беготней – поисками работы...
   – А она, наверно, думает: почему вы ей не ответили?
   – Прошла только неделя. Я здесь как раз неделю...
   – Все же, если она хорошая подруга...
   – Да, очень.
   – ...Вы должны дать ей знать, где вы.
   – Я напишу ей. Вернусь сегодня в отель – и напишу. – Молли улыбнулась. – Вы заставили меня прочувствовать свою вину.
   – Я вовсе не хотел, чтобы вы чувствовали вину, – возразил Роджер. – Я просто подумал, что раз Дорис так много значит для вас...
   – Да я всё поняла, всё нормально, – с улыбкой остановила его Молли.
   Официант принес заказ и снова оставил их вдвоем. Народу в баре поуменьшилось. Никто не обращал на них ни малейшего внимания. В этом большом городе было полно приезжих.
   – А сколько вы платите за номер? – спросила Молли.
   – Что? А-а... Четыре доллара в сутки.
   – Вот это действительно недорого.
   – Да, – кивнул он. – Да, действительно.
   – И хорошая комната?
   – Нормальная.
   – А удобства где? В коридоре?
   – Что?
   – Туалет, – пояснила Молли.
   – А, да, в коридоре.
   – Ну ничего. А размеры приличные?
   – Вполне. И хозяйка очень приятная женщина. Должен, однако, сказать...
   – Да?
   – Я видел там крысу.
   – Вот без крыс я вполне обошлась бы.
   – Да и я тоже.
   – И что вы сделали?
   – Взял и убил, – спокойно ответил Роджер.
   – Я мышей – и то боюсь, – сказала Молли. – У меня никогда не хватило бы духу убить крысу.
   – Ой, она была такая противная. В том районе, знаете, полно крыс. Я бы не удивился, если в узнал, что крыс там больше, чем людей.
   – Ой, теперь я не засну сегодня.
   – Они очень редко попадаются на глаза, – успокаивал Роджер Молли. – Услышать их можно, а увидеть – редко увидишь. Мне попалась какая-то старуха, очень уж нерасторопная тварь была. Когда я припер её в углу, она встала на задние лапы и...
   – Пожалуйста, не надо, – взмолилась Молли, вздрогнув.
   – Извините, я не думал...
   – Ничего. – Она взяла бокал и сделала глоток. – Я сегодня не засну, – произнесла Молли и добавила: – Одна, в пустой комнате.
   Роджер никак не отреагировал на это.
   – Я могу напугаться до смерти, – промолвила Молли и снова вздрогнула, и снова отпила виски. – А вам не стыдно пугать женщину до смерти?
   – О, извините.
   – Ладно, ничего, – сказала Молли и покончила с содержимым своего бокала. Потом, усмехнувшись, поинтересовалась у Роджера: – Так каких размеров ваша комната?
   – Приличных.
   – Ну а каких?
   – Я действительно не знаю. У меня глаз не наметан на размеры.
   – А у меня очень наметан. – Молли замолчала и улыбнулась, словно смущенная тем, что она собирается сказать или сделать. Она подняла свой бокал и попыталась отыскать в нем ещё несколько капель, потом поставила его на стол и сказала небрежно: – Я хотела бы взглянуть на вашу комнату. Это действительно очень недорого. Если она не совсем маленькая, я могла бы переехать в этот дом из своего отеля. Но только если это действительно стоит столько, сколько вы говорите.
   – Да, только четыре доллара.
   – Я хотела бы одним глазком взглянуть на эту комнату, – произнесла она и на мгновение подняла глаза от бокала, потом снова опустила.
   – Я могу сводить вас туда.
   – Правда?
   – Конечно.
   – Мне только на минутку, только взглянуть, на что это похоже.
   – О чем речь!
   – Я была бы благодарна вам, – промолвила Молли.