– Вот он и додумался до одной вещи, Эдди.
– Да? И до какой такой вещи?
– Он собирается убить этого мальчика.
– Слушай, прекрати эти глупости, ладно? Он хочет убить мальчишку! У Сая прежде всего мозги делового человека. Он не станет вешать на себя убийство. Единственное, чего он добивается – это получить свою долю.
– А ты?
– Что я?
– Чего добиваешься ты?
– Того же самого – двухсот пятидесяти тысяч долларов.
– И как далеко ты готов зайти, чтобы получить их?
– Какого черта тебе понадобилось затевать всю эту болтовню? – взорвался Эдди. Он подошел к столику, взял с него пачку сигарет и сердито смял ее, обнаружив, что она пуста.
– Насколько сильно хочется тебе заполучить эти деньги, Эдди?
– Очень сильно. У тебя есть сигареты? Кэти раскрыла сумочку и заглянула внутрь. – Нет, у меня тоже кончились. – Она защелкнула сумку. – Знаешь, Эдди, когда мы были маленькими, у нас была такая игра, мы называли ее “Предположения”. Мы задавали друг другу вопросы, которые начинались со слова “Предположим...” Мы говорили: “Предположим, что кто-нибудь дает тебе миллион долларов, что ты готов сделать ради этого? Отрежешь ли ты себе палец на ноге? Отдашь ли за это глаз? Плюнешь ли ты на крест?” Ну и прочие такие вещи. Очень интересно было слушать, как и кто отвечал на такие вопросы. Но у каждого из ребят обычно оказывалась разная цена этому миллиону.
– К чему ты ведешь? – сказал Эдди. – Сай! Эй, Сай!
– Да?
– У тебя есть сигареты? – Сай просунул голову в приоткрытую дверь ванной. – Что? – Сигареты у тебя есть? – Посмотри в пиджаке. Дашь ты мне, наконец, когда-нибудь добриться спокойно? – и он снова исчез за дверью ванной.
Эдди направился к висевшему пиджаку и осмотрел его карманы.
– Там ничего нет! – сердито сказал он. – Сай, там у тебя ничего нет!
– В машине должен быть целый блок! – крикнул Сай. – И перестань приставать ко мне.
– Где он?
– В отделении для перчаток. Господи, дадут мне наконец побриться?
Эдди направился к двери.
– А какова твоя цена, Эдди?
– Не понимаю, о чем это ты, Кэти.
– Ну, готов ли ты отдать руку, но не отдавать глаза? Ты, к примеру, готов принять участие в похищении ребенка, но остановишься ли ты перед его убийством?
В комнате воцарилась тишина.
– А какая может быть связь между детскими играми и реальной жизнью? – нашелся наконец Эдди.
– Сай намерен убить этого мальчика, – сказала Кэти.
– Ты с ума сошла.
– Он спланировал это с самого начала, Эдди. Он не пойдет на риск, оставляя в живых мальчика, который потом сможет опознать его. – Она помолчала. – И мне нужно знать, как ты сам относишься к этому.
Эдди тяжело вздохнул.
– Как я отношусь к этому, да? Слушай, неужто ты не можешь оставить меня в покое?
– Нет, Эдди. Я должна это знать!
– Хорошо. Ну, хорошо, тогда я скажу. Ты вот была ребенком и вы там играли с другими детишками и... и я тоже был когда-то ребенком, понимаешь? Хорошо. И когда я был ребенком, у меня ничего не было. Понимаешь, Кэти? Ничего. Ни-че-го. Я... я... вот ты говоришь – Мехико... тебе хочется в Мексику. Что ж, я тоже хотел бы попасть туда. Мне на самом деле очень туда хочется и... и мне хочется, чтобы там у меня было много денег и чтобы официанты бегали вокруг меня... я хочу, чтобы у меня что-то было, чтобы я был чем-то. А то – всегда ничего и ничего... Я... мне надоело быть мусором на улице, поняла?
– Я понимаю. Но...
– Так вот, дорогая, не нужно спрашивать у меня, как я отношусь там к чему-то. Не нуди. Я не хочу думать сейчас о том, что я делаю или почему я это делаю. Я делаю то, что я могу делать и ничего другого мне не остается, поверь мне. Так что лучше не думать обо всем этом. – Он на мгновение умолк, а потом, когда продолжил, то в голосе его звучало самое настоящее отчаяние. – Это – единственный путь для меня, другого я просто не знаю.
– Нет, Эдди, это неверно, – твердо сказала Кэти. – Эдди, мы можем прямо сейчас уйти отсюда. Сай бреется в ванной и ничего не услышит. Если мы поторопимся... Эдди, мы смогли бы вырваться отсюда, отпустить где-нибудь мальчика и быть потом свободными. Неужто ты думаешь, что полиция не махнула бы на нас рукой? Если мальчик будет на свободе до того, как деньги перейдут из одних рук в другие, неужто ты думаешь, что они станут особенно доискиваться и ловить нас? И тогда мы и в самом деле могли бы добраться до Мехико. А там мы с тобой были бы вместе, а главное – нам не пришлось бы потом всю жизнь скрываться.
– Я... я не знаю. Знаешь, я просто не могу сейчас без курева.
– Эдди, ты должен сказать мне.
– Кэти, оставь же ты наконец меня в покое! – выкрикнул он. – Ладно, я пока что выйду.
– Куда ты?
– В машину за сигаретами и... а потом я просто пройдусь немного.
– Я пойду с тобой.
– Не нужно. Оставь меня одного! – сказал он, отворяя дверь.
– Но ты до сих пор так и не сказал мне, что ты думаешь обо всем этом, Эдди. Я должна знать, что ты...
Дверь резко захлопнулась. В отчаянии она стояла посреди комнаты, прислушиваясь к его шагам на посыпанной гравием дорожке. Она подошла к двери и заперла ее, а потом прислонилась к ней спиной и тяжело вздохнула. Именно в этот момент Сай снова запел в ванной. Она подошла к окну и выглянула наружу, чуть отодвинув краешек занавески, потом задумчиво постояла какое-то время. Затем она отвернулась от окна и окинула взглядом комнату, запертую дверь в ванную и спящего на постели мальчика. Когда она приняла, наконец, решение, это сразу же отразилось у нее на лице, и даже вся ее фигура приняла какой-то решительный вид. В последний раз глянув на запертую дверь ванной, она решительными шагами направилась к постели и тронула Джеффа за плечо.
– Джефф! – прошептала она. – Проснись, Джефф! – Джефф почти сразу же сел на постели. – Что такое? – спросил он. – Что вам? – Ш-ш-ш, – предупредила она его. Выждав мгновение, она снова глянула на дверь ванной. – Веди себя как можно тише и делай все так, как я тебе скажу. – Она снова сделала паузу. – Я хочу забрать тебя отсюда.
– Ты отвезешь меня домой? – радостно спросил Джефф.
– Ш-ш-ш! Говори потише, ради всего святого, – она глянула на дверь ванной, а потом – на входную дверь. Сай пел во все горло. Со двора не доносилось ни звука. – Домой я не могу тебя доставить, – сказала Кэти, – но вывести тебя отсюда смогу. Я потом где-нибудь оставлю тебя. Тебя там обязательно вскоре отыщут. И тогда ты доберешься до дома. Но сначала тебе придется помочь мне – нам сейчас нужно действовать быстро и бесшумно. Ты все понял?
– Да, – Джефф теперь тоже перешел на шепот. – А они... они собираются убить меня?
– Не знаю. Но мы не предоставим им этой возможности.
– А Эдди – твой муж?
– Да.
– А ты лучше его, – сказал Джефф.
– Он мой...
– Я не думаю, что он сделал бы мне что-нибудь плохое, – поспешил заверить ее Джефф.
Пение в ванной внезапно оборвалось. Кэти снова глянула на ведущую в нее дверь. Оттуда доносился шум льющейся воды.
– А ты красивая, – сказал Джефф.
– Спасибо. Где твое пальто?
– У меня не было пальто. Я был в свитере Бобби.
– Он тебе пригодится. На улице очень холодно. А где он?
– А вон на стуле.
Тихо, но быстро ступая, Кэти направилась к стулу, взяла свитер и ловко натянула его через голову на Джеффа.
– Сейчас мы выйдем прямо на дорогу, – сказала она. – А когда доберемся до дороги, мы сразу же перейдем на бег, понимаешь?
– Я хорошо бегаю, – сказал Джефф.
– Ну вот и отлично, пошли. – Она быстро надела пальто и взяла мальчика за руку. Вдвоем они на цыпочках подошли к входной двери. Кэти отперла ее, действуя осторожно, подобно взломщику сейфов. Послышался щелчок, и она замерла. А потом с той же осторожностью она чуть приоткрыла дверь. Выглянув в образовавшуюся щель, она снова протянула руку Джеффу. – Пошли.
– Подожди! – вдруг сказал он и, вырвав у нее руку, бросился к противоположной стене комнаты.
– Что?..
– Мое ружье, настоящее ружье! – сказал он, бросаясь к столу, на котором лежало незаряженное охотничье ружье. – Он же подарил его мне на самом деле, правда?
– Да. Только скорее, – нетерпеливо шепнула она.
Джефф схватил ружье за ствол и потянул его со стола, готовый тут же броситься к двери. Однако приклад ружья зацепился за стоявшую на столе пепельницу. Пепельница от удара прокатилась по столу и, грохнувшись о пол, разлетелась вдребезги. Осколки, ее разлетелись по комнате, как осколки от гранаты. Кэти чуть было не закричала от отчаяния. Сдерживая себя, она прижала руку ко рту и зубами закусила костяшки пальцев. Перепуганный Джефф застыл на месте.
– Ты подумала?..
– Ш-ш-ш! – шикнула на него Кэти. Молча они выждали еще немного. Дверь ванной комнаты по-прежнему оставалась закрытой. Кэти вновь открыла входную дверь и выглянула наружу. – Хорошо, пошли, – сказала она, и тут дверь ванной отворилась. Она не видела, как дверь открывалась. Вглядываясь по-прежнему в темноту, она протянула руку Джеффу, не видя того, что Сай уже вошел в комнату и остановился в дверях, уперев руки в бедра. С первого же взгляда он правильно оценил обстановку. – Поторапливайся, – сказала Кэти, обращаясь к Джеффу и когда поняла, что мальчик почему-то не идя к ней, повернулась в сторону комнаты со словами: “Джефф, когда же ты наконец...”, но тут только увидела Сая и лицо ее моментально побелело как мел.
– Так, так, – сказал Сай. – И куда же это вы собрались?
– Я решила вывести мальчика погулять, – сказала Кэти.
– Ах, вот оно что? – Он торопливо оглядел комнату. – А где Эдди?
– Он вышел прогуляться.
Сай быстрыми шагами направился к выходной двери и запер ее.
– И что же – этот твой дешевый подонок решил перехитрить меня, да?
– Нет. Он... Его вообще здесь не было. Он же вышел за сигаретами.
– И ты быстренько сообразила, что сейчас самое время прикрыть лавочку, да? Да, как говорится, положись на женщину. У нее всегда найдется что-нибудь в рукаве, и она обязательно отмочит тебе какой-нибудь фокус. Снимай пальто!
Кэти продолжала стоять совершенно неподвижно.
– Снимай, тебе говорят, иначе я вытряхну тебя из него! – выкрикнул Сай. Она сняла пальто и швырнула его на постель. – И мальчишку тоже раздень. Ему теперь не понадобится этот свитер. Никуда он не пойдет. – Кэти подошла к Джеффу и помогла ему стянуть свитер. – Как быстро вы тут успели подружиться, а? Отличная парочка – ты с этим щенком. – Сай сунул руку в карман и вытащил оттуда пружинный нож с упрятанным лезвием. Он нажал на кнопку на рукоятке, и из нее выскочило лезвие. Он неторопливо подошел к Кэти и мальчику, которые стояли рядом у расстеленной постели.
– А теперь, сучка, слушай меня внимательно, – сказал он. – Еще раз попробуешь такое – и тебя потом никакие хирурги не сошьют. Усекла? И плевать мне на то, что твой дорогой Эдди скажет на это. А этому маленькому ублюдку я лично вырежу сердце! Запомни, это, учти! Не забывай, что я тебя предупредил!
– Не боюсь я тебя, Сай, – сказала она.
– Не боишься, да? – Он поднял руку с ножом, и лезвие его оказалось рядом с ее горлом. – В таком случае ты с этой минуты повнимательнее следи за тем, что ты мне говоришь. Поняла, красотка? Отныне ты будь со мной поласковей, лишь тогда я, может быть, забуду о том, что ты тут собиралась отмочить. Будь поласковей!
Продолжая по-прежнему держать нож у ее горла, он свободной рукой принялся поглаживать ее плечо. Она резко отшатнулась от него. Дверная ручка со скрипом начала двигаться вверх и вниз и Кэти бросилась к двери.
– Эй, вы там, откройте, – донесся снаружи голос Эдди.
Сай кивком головы указал на дверь. Нажав на кнопку, он надавил на лезвие и упрятал его в рукоятку, а потом сунул нож в карман. Кэти отперла дверь, и Эдди вошел в комнату.
– Вижу, ты все-таки разыскал сигареты, – сказал, улыбаясь, Сай.
– Ага, – сказал Эдди, глубоко затягиваясь. – Ох, и здорово сейчас на дворе! Ночь холодная, но ясная – все небо в звездах.
– Значит, завтра будет хороший день, – сказал Сай. – Даже погода на нашей стороне. Ничто не может помешать нашей работенке. – Он со значением покосился на Кэти и повторил. – Ничто не может.
– А почему мальчик встал? – спросил Эдди.
– А этот маленький хитрец не может спать. Он все волнуется о том, что с ним приключится завтра.
– Но ты считаешь, Сай, что все пройдет благополучно?
– Промашки быть не может, – сказал Сай. Он снова обернулся в сторону Кэти. – Ты слышишь, Кэти? Промашки быть не может. План наш сработает и ничто не сможет остановить нас. Итак, мы станем богачами. Теперь ничто на свете не загонит меня снова в метро – я теперь ни разу не поеду на нем за всю оставшуюся жизнь. Знаешь, ведь и в самом деле есть такие люди, которые ходят себе в шелковом нижнем белье? Так вот, я буду одним из таких типов, – он с восторгом хлопнул ладонью по столу. – Расскажи ей обо всем, Эдди. Расскажи ей, сколько нам пришлось поработать, и как здорово мы все спланировали.
Твоя жена, пожалуй, думает, что мы здесь заняты детскими игрушками.
– Слушай, давай мы просто выполним все, что придумали, – сказал Эдди. – Какой смысл рассусоливать сейчас на эту тему?
– Я хочу, чтобы она все знала, потому что это великолепный план, вот почему об этом стоит поговорить. И вообще, что это с тобой творится? Ты что – стыдишься нашего плана? Нет, дружок, план наш просто чертовски хорош.
– Да, я знаю, но...
– Утром мы позвоним Кингу и дадим ему точные инструкции относительно того, где он должен оставить деньги, и во всем городе не найдется ни одного полицейского, который сможет остановить нас, не говоря уж о том, чтобы поймать! – Сай сделал многозначительную паузу. – Ну, Кэти, как тебе нравится такой план?
– Звучит это очень хитро, – вяло подтвердила Кэти.
– А он и задуман хитро. Это, черт побери, очень хитроумный план. Даже сам Кинг не будет знать, где он должен положить эти деньжищи, поэтому он никак не сможет рассказать об этом полицейским, даже если ему будет очень этого хотеться. Единственное, что ему будет известно, так это то, что мы поджидаем эти денежки. Но он не будет знать, где мы их ждем. – Он явно насладился удивлением, которое отразилось на лице Кэти. – Ага, – сказал он. – В том-то и вся штука. И это обязательно сработает. И все это – благодаря Эдди и этому чудовищу, которое он притащил сюда. – Он кивком головы указал на радиодетали у стены. – Зачем, как ты думаешь, мы так долго шныряли по всем этим радиомагазинам? Только для того, чтобы Эдди было чем забавляться?
– Я думала, что вы хотите сделать приемник, чтобы можно было подслушивать переговоры между полицейскими, – сказала Кэти, явно озадаченная всем услышанным.
– И мы стали бы строить такой агрегат для этого? Только для того, чтобы подслушивать полицейских. А глянь-ка на ту здоровую штуковину, что стоит за приемником у стены. Что это, по-твоему? Так, вот это – передатчик. Правильно я говорю, Эдди?
– Ага, все верно. Видишь ли, Кэти, мы собираемся...
– Мы собираемся прежде всего, – сказал Сай, – устроить отличный сюрприз и Кингу, и этим его полицейским. Как только Кинг выйдет из дому, на всем белом свете не будет ни одной живой души кроме него самого, которая бы знала, что он будет делать. Никакие полицейские и вообще – никто. Только сам Кинг и мы. И как только он выедет из дому с этими деньгами...
– Слишком много здесь этих “если”, – сказала Кэти. – Если он выедет из дома, если он возьмет с собой деньги, если он вообще захочет их вносить.
– Тогда я посвящу тебя в один маленький секрет, красотка, – сказал Сай. – Лучше ему все-таки выехать из дома и лучше ему иметь при себе эти деньги, иначе... – Рука его скользнула в карман, и пружинный нож снова появился на белый свет. Не было слышно никакого щелчка, когда он нажал на кнопку, поэтому лезвие выскочило из рукоятки совершенно бесшумно. Сай многозначительно глянул на Джеффа, который стоял сейчас подле кровати с расширившимися от ужаса глазами. – Так что лучше ему все-таки решиться уплатить этот выкуп, – тихо сказал Сай.
Глава 9
– Да? И до какой такой вещи?
– Он собирается убить этого мальчика.
– Слушай, прекрати эти глупости, ладно? Он хочет убить мальчишку! У Сая прежде всего мозги делового человека. Он не станет вешать на себя убийство. Единственное, чего он добивается – это получить свою долю.
– А ты?
– Что я?
– Чего добиваешься ты?
– Того же самого – двухсот пятидесяти тысяч долларов.
– И как далеко ты готов зайти, чтобы получить их?
– Какого черта тебе понадобилось затевать всю эту болтовню? – взорвался Эдди. Он подошел к столику, взял с него пачку сигарет и сердито смял ее, обнаружив, что она пуста.
– Насколько сильно хочется тебе заполучить эти деньги, Эдди?
– Очень сильно. У тебя есть сигареты? Кэти раскрыла сумочку и заглянула внутрь. – Нет, у меня тоже кончились. – Она защелкнула сумку. – Знаешь, Эдди, когда мы были маленькими, у нас была такая игра, мы называли ее “Предположения”. Мы задавали друг другу вопросы, которые начинались со слова “Предположим...” Мы говорили: “Предположим, что кто-нибудь дает тебе миллион долларов, что ты готов сделать ради этого? Отрежешь ли ты себе палец на ноге? Отдашь ли за это глаз? Плюнешь ли ты на крест?” Ну и прочие такие вещи. Очень интересно было слушать, как и кто отвечал на такие вопросы. Но у каждого из ребят обычно оказывалась разная цена этому миллиону.
– К чему ты ведешь? – сказал Эдди. – Сай! Эй, Сай!
– Да?
– У тебя есть сигареты? – Сай просунул голову в приоткрытую дверь ванной. – Что? – Сигареты у тебя есть? – Посмотри в пиджаке. Дашь ты мне, наконец, когда-нибудь добриться спокойно? – и он снова исчез за дверью ванной.
Эдди направился к висевшему пиджаку и осмотрел его карманы.
– Там ничего нет! – сердито сказал он. – Сай, там у тебя ничего нет!
– В машине должен быть целый блок! – крикнул Сай. – И перестань приставать ко мне.
– Где он?
– В отделении для перчаток. Господи, дадут мне наконец побриться?
Эдди направился к двери.
– А какова твоя цена, Эдди?
– Не понимаю, о чем это ты, Кэти.
– Ну, готов ли ты отдать руку, но не отдавать глаза? Ты, к примеру, готов принять участие в похищении ребенка, но остановишься ли ты перед его убийством?
В комнате воцарилась тишина.
– А какая может быть связь между детскими играми и реальной жизнью? – нашелся наконец Эдди.
– Сай намерен убить этого мальчика, – сказала Кэти.
– Ты с ума сошла.
– Он спланировал это с самого начала, Эдди. Он не пойдет на риск, оставляя в живых мальчика, который потом сможет опознать его. – Она помолчала. – И мне нужно знать, как ты сам относишься к этому.
Эдди тяжело вздохнул.
– Как я отношусь к этому, да? Слушай, неужто ты не можешь оставить меня в покое?
– Нет, Эдди. Я должна это знать!
– Хорошо. Ну, хорошо, тогда я скажу. Ты вот была ребенком и вы там играли с другими детишками и... и я тоже был когда-то ребенком, понимаешь? Хорошо. И когда я был ребенком, у меня ничего не было. Понимаешь, Кэти? Ничего. Ни-че-го. Я... я... вот ты говоришь – Мехико... тебе хочется в Мексику. Что ж, я тоже хотел бы попасть туда. Мне на самом деле очень туда хочется и... и мне хочется, чтобы там у меня было много денег и чтобы официанты бегали вокруг меня... я хочу, чтобы у меня что-то было, чтобы я был чем-то. А то – всегда ничего и ничего... Я... мне надоело быть мусором на улице, поняла?
– Я понимаю. Но...
– Так вот, дорогая, не нужно спрашивать у меня, как я отношусь там к чему-то. Не нуди. Я не хочу думать сейчас о том, что я делаю или почему я это делаю. Я делаю то, что я могу делать и ничего другого мне не остается, поверь мне. Так что лучше не думать обо всем этом. – Он на мгновение умолк, а потом, когда продолжил, то в голосе его звучало самое настоящее отчаяние. – Это – единственный путь для меня, другого я просто не знаю.
– Нет, Эдди, это неверно, – твердо сказала Кэти. – Эдди, мы можем прямо сейчас уйти отсюда. Сай бреется в ванной и ничего не услышит. Если мы поторопимся... Эдди, мы смогли бы вырваться отсюда, отпустить где-нибудь мальчика и быть потом свободными. Неужто ты думаешь, что полиция не махнула бы на нас рукой? Если мальчик будет на свободе до того, как деньги перейдут из одних рук в другие, неужто ты думаешь, что они станут особенно доискиваться и ловить нас? И тогда мы и в самом деле могли бы добраться до Мехико. А там мы с тобой были бы вместе, а главное – нам не пришлось бы потом всю жизнь скрываться.
– Я... я не знаю. Знаешь, я просто не могу сейчас без курева.
– Эдди, ты должен сказать мне.
– Кэти, оставь же ты наконец меня в покое! – выкрикнул он. – Ладно, я пока что выйду.
– Куда ты?
– В машину за сигаретами и... а потом я просто пройдусь немного.
– Я пойду с тобой.
– Не нужно. Оставь меня одного! – сказал он, отворяя дверь.
– Но ты до сих пор так и не сказал мне, что ты думаешь обо всем этом, Эдди. Я должна знать, что ты...
Дверь резко захлопнулась. В отчаянии она стояла посреди комнаты, прислушиваясь к его шагам на посыпанной гравием дорожке. Она подошла к двери и заперла ее, а потом прислонилась к ней спиной и тяжело вздохнула. Именно в этот момент Сай снова запел в ванной. Она подошла к окну и выглянула наружу, чуть отодвинув краешек занавески, потом задумчиво постояла какое-то время. Затем она отвернулась от окна и окинула взглядом комнату, запертую дверь в ванную и спящего на постели мальчика. Когда она приняла, наконец, решение, это сразу же отразилось у нее на лице, и даже вся ее фигура приняла какой-то решительный вид. В последний раз глянув на запертую дверь ванной, она решительными шагами направилась к постели и тронула Джеффа за плечо.
– Джефф! – прошептала она. – Проснись, Джефф! – Джефф почти сразу же сел на постели. – Что такое? – спросил он. – Что вам? – Ш-ш-ш, – предупредила она его. Выждав мгновение, она снова глянула на дверь ванной. – Веди себя как можно тише и делай все так, как я тебе скажу. – Она снова сделала паузу. – Я хочу забрать тебя отсюда.
– Ты отвезешь меня домой? – радостно спросил Джефф.
– Ш-ш-ш! Говори потише, ради всего святого, – она глянула на дверь ванной, а потом – на входную дверь. Сай пел во все горло. Со двора не доносилось ни звука. – Домой я не могу тебя доставить, – сказала Кэти, – но вывести тебя отсюда смогу. Я потом где-нибудь оставлю тебя. Тебя там обязательно вскоре отыщут. И тогда ты доберешься до дома. Но сначала тебе придется помочь мне – нам сейчас нужно действовать быстро и бесшумно. Ты все понял?
– Да, – Джефф теперь тоже перешел на шепот. – А они... они собираются убить меня?
– Не знаю. Но мы не предоставим им этой возможности.
– А Эдди – твой муж?
– Да.
– А ты лучше его, – сказал Джефф.
– Он мой...
– Я не думаю, что он сделал бы мне что-нибудь плохое, – поспешил заверить ее Джефф.
Пение в ванной внезапно оборвалось. Кэти снова глянула на ведущую в нее дверь. Оттуда доносился шум льющейся воды.
– А ты красивая, – сказал Джефф.
– Спасибо. Где твое пальто?
– У меня не было пальто. Я был в свитере Бобби.
– Он тебе пригодится. На улице очень холодно. А где он?
– А вон на стуле.
Тихо, но быстро ступая, Кэти направилась к стулу, взяла свитер и ловко натянула его через голову на Джеффа.
– Сейчас мы выйдем прямо на дорогу, – сказала она. – А когда доберемся до дороги, мы сразу же перейдем на бег, понимаешь?
– Я хорошо бегаю, – сказал Джефф.
– Ну вот и отлично, пошли. – Она быстро надела пальто и взяла мальчика за руку. Вдвоем они на цыпочках подошли к входной двери. Кэти отперла ее, действуя осторожно, подобно взломщику сейфов. Послышался щелчок, и она замерла. А потом с той же осторожностью она чуть приоткрыла дверь. Выглянув в образовавшуюся щель, она снова протянула руку Джеффу. – Пошли.
– Подожди! – вдруг сказал он и, вырвав у нее руку, бросился к противоположной стене комнаты.
– Что?..
– Мое ружье, настоящее ружье! – сказал он, бросаясь к столу, на котором лежало незаряженное охотничье ружье. – Он же подарил его мне на самом деле, правда?
– Да. Только скорее, – нетерпеливо шепнула она.
Джефф схватил ружье за ствол и потянул его со стола, готовый тут же броситься к двери. Однако приклад ружья зацепился за стоявшую на столе пепельницу. Пепельница от удара прокатилась по столу и, грохнувшись о пол, разлетелась вдребезги. Осколки, ее разлетелись по комнате, как осколки от гранаты. Кэти чуть было не закричала от отчаяния. Сдерживая себя, она прижала руку ко рту и зубами закусила костяшки пальцев. Перепуганный Джефф застыл на месте.
– Ты подумала?..
– Ш-ш-ш! – шикнула на него Кэти. Молча они выждали еще немного. Дверь ванной комнаты по-прежнему оставалась закрытой. Кэти вновь открыла входную дверь и выглянула наружу. – Хорошо, пошли, – сказала она, и тут дверь ванной отворилась. Она не видела, как дверь открывалась. Вглядываясь по-прежнему в темноту, она протянула руку Джеффу, не видя того, что Сай уже вошел в комнату и остановился в дверях, уперев руки в бедра. С первого же взгляда он правильно оценил обстановку. – Поторапливайся, – сказала Кэти, обращаясь к Джеффу и когда поняла, что мальчик почему-то не идя к ней, повернулась в сторону комнаты со словами: “Джефф, когда же ты наконец...”, но тут только увидела Сая и лицо ее моментально побелело как мел.
– Так, так, – сказал Сай. – И куда же это вы собрались?
– Я решила вывести мальчика погулять, – сказала Кэти.
– Ах, вот оно что? – Он торопливо оглядел комнату. – А где Эдди?
– Он вышел прогуляться.
Сай быстрыми шагами направился к выходной двери и запер ее.
– И что же – этот твой дешевый подонок решил перехитрить меня, да?
– Нет. Он... Его вообще здесь не было. Он же вышел за сигаретами.
– И ты быстренько сообразила, что сейчас самое время прикрыть лавочку, да? Да, как говорится, положись на женщину. У нее всегда найдется что-нибудь в рукаве, и она обязательно отмочит тебе какой-нибудь фокус. Снимай пальто!
Кэти продолжала стоять совершенно неподвижно.
– Снимай, тебе говорят, иначе я вытряхну тебя из него! – выкрикнул Сай. Она сняла пальто и швырнула его на постель. – И мальчишку тоже раздень. Ему теперь не понадобится этот свитер. Никуда он не пойдет. – Кэти подошла к Джеффу и помогла ему стянуть свитер. – Как быстро вы тут успели подружиться, а? Отличная парочка – ты с этим щенком. – Сай сунул руку в карман и вытащил оттуда пружинный нож с упрятанным лезвием. Он нажал на кнопку на рукоятке, и из нее выскочило лезвие. Он неторопливо подошел к Кэти и мальчику, которые стояли рядом у расстеленной постели.
– А теперь, сучка, слушай меня внимательно, – сказал он. – Еще раз попробуешь такое – и тебя потом никакие хирурги не сошьют. Усекла? И плевать мне на то, что твой дорогой Эдди скажет на это. А этому маленькому ублюдку я лично вырежу сердце! Запомни, это, учти! Не забывай, что я тебя предупредил!
– Не боюсь я тебя, Сай, – сказала она.
– Не боишься, да? – Он поднял руку с ножом, и лезвие его оказалось рядом с ее горлом. – В таком случае ты с этой минуты повнимательнее следи за тем, что ты мне говоришь. Поняла, красотка? Отныне ты будь со мной поласковей, лишь тогда я, может быть, забуду о том, что ты тут собиралась отмочить. Будь поласковей!
Продолжая по-прежнему держать нож у ее горла, он свободной рукой принялся поглаживать ее плечо. Она резко отшатнулась от него. Дверная ручка со скрипом начала двигаться вверх и вниз и Кэти бросилась к двери.
– Эй, вы там, откройте, – донесся снаружи голос Эдди.
Сай кивком головы указал на дверь. Нажав на кнопку, он надавил на лезвие и упрятал его в рукоятку, а потом сунул нож в карман. Кэти отперла дверь, и Эдди вошел в комнату.
– Вижу, ты все-таки разыскал сигареты, – сказал, улыбаясь, Сай.
– Ага, – сказал Эдди, глубоко затягиваясь. – Ох, и здорово сейчас на дворе! Ночь холодная, но ясная – все небо в звездах.
– Значит, завтра будет хороший день, – сказал Сай. – Даже погода на нашей стороне. Ничто не может помешать нашей работенке. – Он со значением покосился на Кэти и повторил. – Ничто не может.
– А почему мальчик встал? – спросил Эдди.
– А этот маленький хитрец не может спать. Он все волнуется о том, что с ним приключится завтра.
– Но ты считаешь, Сай, что все пройдет благополучно?
– Промашки быть не может, – сказал Сай. Он снова обернулся в сторону Кэти. – Ты слышишь, Кэти? Промашки быть не может. План наш сработает и ничто не сможет остановить нас. Итак, мы станем богачами. Теперь ничто на свете не загонит меня снова в метро – я теперь ни разу не поеду на нем за всю оставшуюся жизнь. Знаешь, ведь и в самом деле есть такие люди, которые ходят себе в шелковом нижнем белье? Так вот, я буду одним из таких типов, – он с восторгом хлопнул ладонью по столу. – Расскажи ей обо всем, Эдди. Расскажи ей, сколько нам пришлось поработать, и как здорово мы все спланировали.
Твоя жена, пожалуй, думает, что мы здесь заняты детскими игрушками.
– Слушай, давай мы просто выполним все, что придумали, – сказал Эдди. – Какой смысл рассусоливать сейчас на эту тему?
– Я хочу, чтобы она все знала, потому что это великолепный план, вот почему об этом стоит поговорить. И вообще, что это с тобой творится? Ты что – стыдишься нашего плана? Нет, дружок, план наш просто чертовски хорош.
– Да, я знаю, но...
– Утром мы позвоним Кингу и дадим ему точные инструкции относительно того, где он должен оставить деньги, и во всем городе не найдется ни одного полицейского, который сможет остановить нас, не говоря уж о том, чтобы поймать! – Сай сделал многозначительную паузу. – Ну, Кэти, как тебе нравится такой план?
– Звучит это очень хитро, – вяло подтвердила Кэти.
– А он и задуман хитро. Это, черт побери, очень хитроумный план. Даже сам Кинг не будет знать, где он должен положить эти деньжищи, поэтому он никак не сможет рассказать об этом полицейским, даже если ему будет очень этого хотеться. Единственное, что ему будет известно, так это то, что мы поджидаем эти денежки. Но он не будет знать, где мы их ждем. – Он явно насладился удивлением, которое отразилось на лице Кэти. – Ага, – сказал он. – В том-то и вся штука. И это обязательно сработает. И все это – благодаря Эдди и этому чудовищу, которое он притащил сюда. – Он кивком головы указал на радиодетали у стены. – Зачем, как ты думаешь, мы так долго шныряли по всем этим радиомагазинам? Только для того, чтобы Эдди было чем забавляться?
– Я думала, что вы хотите сделать приемник, чтобы можно было подслушивать переговоры между полицейскими, – сказала Кэти, явно озадаченная всем услышанным.
– И мы стали бы строить такой агрегат для этого? Только для того, чтобы подслушивать полицейских. А глянь-ка на ту здоровую штуковину, что стоит за приемником у стены. Что это, по-твоему? Так, вот это – передатчик. Правильно я говорю, Эдди?
– Ага, все верно. Видишь ли, Кэти, мы собираемся...
– Мы собираемся прежде всего, – сказал Сай, – устроить отличный сюрприз и Кингу, и этим его полицейским. Как только Кинг выйдет из дому, на всем белом свете не будет ни одной живой души кроме него самого, которая бы знала, что он будет делать. Никакие полицейские и вообще – никто. Только сам Кинг и мы. И как только он выедет из дому с этими деньгами...
– Слишком много здесь этих “если”, – сказала Кэти. – Если он выедет из дома, если он возьмет с собой деньги, если он вообще захочет их вносить.
– Тогда я посвящу тебя в один маленький секрет, красотка, – сказал Сай. – Лучше ему все-таки выехать из дома и лучше ему иметь при себе эти деньги, иначе... – Рука его скользнула в карман, и пружинный нож снова появился на белый свет. Не было слышно никакого щелчка, когда он нажал на кнопку, поэтому лезвие выскочило из рукоятки совершенно бесшумно. Сай многозначительно глянул на Джеффа, который стоял сейчас подле кровати с расширившимися от ужаса глазами. – Так что лучше ему все-таки решиться уплатить этот выкуп, – тихо сказал Сай.
Глава 9
Во главе полицейской лаборатории стоял человек, которого звали Сэмом Гроссманом, и был он в чине лейтенанта.
В глазах любого дилетанта лаборатория казалась просто помещением, заполненным длинными белыми столами и высокими зелеными стеллажами. Одни столы были освещены флуоресцентным, другие – ультрафиолетовым светом, а на стеллажах хранились образцы бирок всех прачечных города, пистолетов всех систем и калибров, патронов к ним, гильз, пуль, рисунков покрышек, аналитические таблицы и образцы стекла, образцы растений и вообще всего на свете, что может быть использовано в случае необходимости, чтобы путем сравнения дать заключение по поводу присланного на обследование предмета, относительно которого имелись подозрения в том, что он был использован при совершении преступления. А такие подозрительные предметы поступали в лабораторию ежечасно, причем в любой день недели. На заключение могли поступать самые различные предметы – от осколков стекла передней фары автомобиля, сбившего пешехода и скрывшегося с места происшествия до отрезанной руки, завернутой в обрывок “Нью-Йорк Таймс”, на котором сквозь кровавые пятна просматривались объявления о продаже недвижимости. Далеко не всегда приятно было работать с подобными пакетами, часть из которых подбрасывалась на порог лаборатории, подобно сироткам в канун Рождества. Иногда работа эта была просто отвратительной и люди со слабыми нервами или желудками поскорее старались добиться перевода в бюро криминальной идентификации или даже в морги каких-нибудь местных больниц. Видите ли, сталкиваться с насильственной и внезапной смертью в ходе активных служебных действий – это одно дело. Но совсем другое дело встречаться с нею, когда смерть должна быть сведена к некой научной формуле, когда приходится иметь дело с отрезанными конечностями или мельчайшими капельками чьей-то спермы, исследовать тончайшие волоски и ниточки, прилипшие к тупым орудиям убийства, всесторонне исследовать пули, расплющенные или деформированные при столкновении с костью. Воображение может весьма разыграться при виде всех этих побочных продуктов и подручных средств человекоубийства и прочих преступлений. Длинный белокурый волос, прилипший к рубящей поверхности топора, способен громче и настойчивей взывать к вашей совести и чувству долга, чем вид окоченелого женского трупа, лежащего в морге. Недосказанность – могущественное оружие поэтов и писателей с самого момента возникновения литературы – давно уже превратилась здесь в тот оселок, на котором специалисты-криминологи оттачивают свои эмоции. Сэм Гроссман, человек весьма эмоциональный по своей природе, но вынужденный в силу особенностей своей профессии проявлять крайнюю сдержанность, руководил своей лабораторией с бескомпромиссной твердостью христианского миссионера, исполняющего свой долг где-нибудь в дебрях Африки. Ведь лаборатория – и Гроссман отлично знал это – могла значительно сократить срок расследования и облегчить труд оперативных работников.
Лаборатория может помочь в поимке преступника и в привлечении его к ответственности за содеянное. И когда ему удавалось реально и действенно помочь в этом, Гроссман чувствовал, что жизнь его не расходуется впустую. Иногда ему приходилось сталкиваться в работе с исключительно сложными задачами. Но иногда, как это было в случае с гипсовой отливкой, полученной Кронигом с оттиска покрышки, функция Гроссмана оказывалась весьма легкой. Он просто подошел к одной из своих полок и менее чем через пять минут отыскал нужный ему образец покрышки. По образцу он сразу же определил, что покрышка с таким узором относится к модели “Тирьюбем” и производилась она фирмой “Руббер Тайер Корпорейшн оф Америка”, чья контора в этом городе находилась в доме № 1719 по Картер-Авеню в Айсоле. Покрышки данной модели использовались всеми автомобилями “Дженерал Моторз” 1948 года выпуска. В 1949 и 1950 годах они стали использоваться на всех поточных линиях “Форда”. В 1954 году покрышками этой фирмы оснащались все автомобили фирмы “Крайслер”. Так что, на первый взгляд, выбор моделей был весьма широк.
Однако благодаря отливке удалось определить, что размеры покрышки составляли 670х15 дюймов. Это позволило сразу же исключить из поиска все машины, выпущенные до 1949 года, поскольку у машин, выпущенных до 1949 года, диаметр покрышек составлял шестнадцать дюймов. Переход на новый стандарт во всей автомобильной промышленности произошел именно в 1949 году. Обвод покрышки позволял, кроме того, исключить все более крупные модели, выпускаемые как “Фордом”, так и “Крайслером”. Так, например, “Форд-Меркурий” выпуска 1949 года имел покрышки с параметрами 710 Х15, “Линкольн” – 820Х15. Следовательно, сфера поисков сужалась до наиболее мелких моделей этих фирм.
Полученная же проба краски и вовсе устранила всяческие сомнения. Как только ребята Гроссмана подвергли образцы спектральному анализу, рассмотрели их затем под микроскопом и определили химический состав микроэлементов, они могли утверждать с полной достоверностью, за каким именно зверем им предстоит охотиться. Для этого они просто сопоставили полученные данные с данными, имеющимися в лаборатории, аккуратно собранными, систематизированными и разложенными по папкам на полках. Сопоставление это дало им следующие результаты:
1. Краска произведена компанией “Форда”.
2. Она носит название “Бирч-Грей”.
3. Использовалась она на моделях этой компании, изготовленных в 1949 году.
4. От выпуска ее отказались в 1950 году, заменив ее краской несколько иного оттенка, который кампания продолжает выпускать под названием “Доувер-Грей”.
Сэм Гроссман внимательно изучил все представленные ему данные. Он проанализировал их со всей тщательностью и объективностью настоящего ученого. Он долго и сосредоточенно осмотрел все лежащие перед ним цифры своими холодными глазами, сквозь очки, которые выглядели несколько неуместно на его грубом лице потомственного фермера из Новой Англии. Он не спешил с выводами.
Наконец он удовлетворенно кивнул. Искомая машина, вне всяких сомнений, была серым “Фордом” модели 1949 года. Теперь ему не оставалось ничего иного, как позвонить в резиденцию Кинга и ознакомить его с полученными результатами. Этим он как бы передаст эстафетную палочку работающим там полицейским, которым и предстоит понести эстафету дальше. Сэм Гроссман снял очки, прикрыл глаза и потер веки большим и указательным пальцами. Затем водрузил очки на переносицу и принялся набирать номер телефона резиденции Кинга.
– Я все записал, Сэм, – сказал Мейер. – Отличная работа. Что?.. Ну, здесь у нас вообще царило затишье, но теперь у нас есть хоть какие-то исходные данные, будем знать, хотя бы что нам искать... Да, конечно, мы их тут же разошлем. Огромное спасибо, Сэм. – Он повесил трубку и поглядел на Кинга. – Серый “Форд” модели 1949 года. Это – машина, которой они пользуются. Мне, пожалуй, нужно срочно передать полученные данные лейтенанту, чтобы тот поскорее сверился с имеющимся у него списком похищенных машин, – сказал он как бы про себя. Он некоторое время молча присматривался к Кингу. – Много я отдал бы за то, чтобы угадать ваши мысли, мистер Кинг, – добавил он наконец.
– Вот и проиграли бы, детектив Мейер, – отозвался тот. – Все мои мысли сейчас, право, не стоят ломанного гроша.
– Гм... Ну, ладно, мне сейчас все равно придется выйти на минутку и попытаться разыскать лейтенанта. Крикните мне, если зазвонит телефон.
– Обязательно, – пообещал Кинг.
Мейер надел пальто и вышел из комнаты. Когда за ним захлопнулась дверь, Кинг так и не поднял глаз. Он продолжал всматриваться в пламя камина столь сосредоточенно, как будто там горела его собственная душа, будто он мог в этом мелькании красных и желтых огоньков прочесть свою судьбу. Он не отвел взгляда от огня и тогда, когда Диана Кинг вошла в комнату. Она решительно направилась прямо к нему и остановилась, закрывая собой пламя очага.
– Ну, хорошо, – произнесла она едва слышно. – Пит все рассказал мне. – Она помолчала. – Ты не мог всерьез принять такое решение.
– Нет, Диана, это совершенно серьезно.
– Не верю.
– Я не стану платить выкупа. И лучше тебе постараться привыкнуть к этой мысли, Диана. Выкупа я платить не стану.
– Но ты же должен его уплатить.
– Ничего я никому не должен.
– Но ведь они именно у тебя потребовали деньги.
– Верно. Кучка грабителей требует у меня денег. Но почему я должен подчиняться им? Почему я должен играть в их игру, да еще и по придуманным ими правилам?
– Какая игра? Какие правила? Речь идет о мальчике.
– Речь идет здесь об очень многом и помимо этого мальчика, – сказал Кинг.
– Речь может идти только о мальчике и ни о чем ином, – возразила ему Диана. – Если ты не внесешь деньги, они его убьют.
– А может они уже давно успели его убить.
– Такую возможность ты просто и рассматривать не можешь.
– Почему это вдруг не могу? Я должен рассматривать всю эту проклятую ситуацию буквально со всех сторон. От меня требуют уплаты пятисот тысяч долларов за ребенка, который для меня лично абсолютно ничего собой не представляет. И тут уж я имею полное право взвесить все возможности. Одной из таких возможностей как раз и является то, что ребенок к настоящему времени вполне может оказаться мертвым.
В глазах любого дилетанта лаборатория казалась просто помещением, заполненным длинными белыми столами и высокими зелеными стеллажами. Одни столы были освещены флуоресцентным, другие – ультрафиолетовым светом, а на стеллажах хранились образцы бирок всех прачечных города, пистолетов всех систем и калибров, патронов к ним, гильз, пуль, рисунков покрышек, аналитические таблицы и образцы стекла, образцы растений и вообще всего на свете, что может быть использовано в случае необходимости, чтобы путем сравнения дать заключение по поводу присланного на обследование предмета, относительно которого имелись подозрения в том, что он был использован при совершении преступления. А такие подозрительные предметы поступали в лабораторию ежечасно, причем в любой день недели. На заключение могли поступать самые различные предметы – от осколков стекла передней фары автомобиля, сбившего пешехода и скрывшегося с места происшествия до отрезанной руки, завернутой в обрывок “Нью-Йорк Таймс”, на котором сквозь кровавые пятна просматривались объявления о продаже недвижимости. Далеко не всегда приятно было работать с подобными пакетами, часть из которых подбрасывалась на порог лаборатории, подобно сироткам в канун Рождества. Иногда работа эта была просто отвратительной и люди со слабыми нервами или желудками поскорее старались добиться перевода в бюро криминальной идентификации или даже в морги каких-нибудь местных больниц. Видите ли, сталкиваться с насильственной и внезапной смертью в ходе активных служебных действий – это одно дело. Но совсем другое дело встречаться с нею, когда смерть должна быть сведена к некой научной формуле, когда приходится иметь дело с отрезанными конечностями или мельчайшими капельками чьей-то спермы, исследовать тончайшие волоски и ниточки, прилипшие к тупым орудиям убийства, всесторонне исследовать пули, расплющенные или деформированные при столкновении с костью. Воображение может весьма разыграться при виде всех этих побочных продуктов и подручных средств человекоубийства и прочих преступлений. Длинный белокурый волос, прилипший к рубящей поверхности топора, способен громче и настойчивей взывать к вашей совести и чувству долга, чем вид окоченелого женского трупа, лежащего в морге. Недосказанность – могущественное оружие поэтов и писателей с самого момента возникновения литературы – давно уже превратилась здесь в тот оселок, на котором специалисты-криминологи оттачивают свои эмоции. Сэм Гроссман, человек весьма эмоциональный по своей природе, но вынужденный в силу особенностей своей профессии проявлять крайнюю сдержанность, руководил своей лабораторией с бескомпромиссной твердостью христианского миссионера, исполняющего свой долг где-нибудь в дебрях Африки. Ведь лаборатория – и Гроссман отлично знал это – могла значительно сократить срок расследования и облегчить труд оперативных работников.
Лаборатория может помочь в поимке преступника и в привлечении его к ответственности за содеянное. И когда ему удавалось реально и действенно помочь в этом, Гроссман чувствовал, что жизнь его не расходуется впустую. Иногда ему приходилось сталкиваться в работе с исключительно сложными задачами. Но иногда, как это было в случае с гипсовой отливкой, полученной Кронигом с оттиска покрышки, функция Гроссмана оказывалась весьма легкой. Он просто подошел к одной из своих полок и менее чем через пять минут отыскал нужный ему образец покрышки. По образцу он сразу же определил, что покрышка с таким узором относится к модели “Тирьюбем” и производилась она фирмой “Руббер Тайер Корпорейшн оф Америка”, чья контора в этом городе находилась в доме № 1719 по Картер-Авеню в Айсоле. Покрышки данной модели использовались всеми автомобилями “Дженерал Моторз” 1948 года выпуска. В 1949 и 1950 годах они стали использоваться на всех поточных линиях “Форда”. В 1954 году покрышками этой фирмы оснащались все автомобили фирмы “Крайслер”. Так что, на первый взгляд, выбор моделей был весьма широк.
Однако благодаря отливке удалось определить, что размеры покрышки составляли 670х15 дюймов. Это позволило сразу же исключить из поиска все машины, выпущенные до 1949 года, поскольку у машин, выпущенных до 1949 года, диаметр покрышек составлял шестнадцать дюймов. Переход на новый стандарт во всей автомобильной промышленности произошел именно в 1949 году. Обвод покрышки позволял, кроме того, исключить все более крупные модели, выпускаемые как “Фордом”, так и “Крайслером”. Так, например, “Форд-Меркурий” выпуска 1949 года имел покрышки с параметрами 710 Х15, “Линкольн” – 820Х15. Следовательно, сфера поисков сужалась до наиболее мелких моделей этих фирм.
Полученная же проба краски и вовсе устранила всяческие сомнения. Как только ребята Гроссмана подвергли образцы спектральному анализу, рассмотрели их затем под микроскопом и определили химический состав микроэлементов, они могли утверждать с полной достоверностью, за каким именно зверем им предстоит охотиться. Для этого они просто сопоставили полученные данные с данными, имеющимися в лаборатории, аккуратно собранными, систематизированными и разложенными по папкам на полках. Сопоставление это дало им следующие результаты:
1. Краска произведена компанией “Форда”.
2. Она носит название “Бирч-Грей”.
3. Использовалась она на моделях этой компании, изготовленных в 1949 году.
4. От выпуска ее отказались в 1950 году, заменив ее краской несколько иного оттенка, который кампания продолжает выпускать под названием “Доувер-Грей”.
Сэм Гроссман внимательно изучил все представленные ему данные. Он проанализировал их со всей тщательностью и объективностью настоящего ученого. Он долго и сосредоточенно осмотрел все лежащие перед ним цифры своими холодными глазами, сквозь очки, которые выглядели несколько неуместно на его грубом лице потомственного фермера из Новой Англии. Он не спешил с выводами.
Наконец он удовлетворенно кивнул. Искомая машина, вне всяких сомнений, была серым “Фордом” модели 1949 года. Теперь ему не оставалось ничего иного, как позвонить в резиденцию Кинга и ознакомить его с полученными результатами. Этим он как бы передаст эстафетную палочку работающим там полицейским, которым и предстоит понести эстафету дальше. Сэм Гроссман снял очки, прикрыл глаза и потер веки большим и указательным пальцами. Затем водрузил очки на переносицу и принялся набирать номер телефона резиденции Кинга.
* * *
Звонок Сэма Гроссмана застал Мейера в гостиной. Дуглас Кинг сидел в этот момент в кресле у камина, молча наблюдая за языками пламени, пока Мейер тщательно заносил в блокнот все полученные лабораторией данные. Казалось, что Кинг вовсе не прислушивается к тому, что говорят по телефону. Отблески огня падали на его грубо вылепленное лицо, играли в седине, покрывавшей виски.– Я все записал, Сэм, – сказал Мейер. – Отличная работа. Что?.. Ну, здесь у нас вообще царило затишье, но теперь у нас есть хоть какие-то исходные данные, будем знать, хотя бы что нам искать... Да, конечно, мы их тут же разошлем. Огромное спасибо, Сэм. – Он повесил трубку и поглядел на Кинга. – Серый “Форд” модели 1949 года. Это – машина, которой они пользуются. Мне, пожалуй, нужно срочно передать полученные данные лейтенанту, чтобы тот поскорее сверился с имеющимся у него списком похищенных машин, – сказал он как бы про себя. Он некоторое время молча присматривался к Кингу. – Много я отдал бы за то, чтобы угадать ваши мысли, мистер Кинг, – добавил он наконец.
– Вот и проиграли бы, детектив Мейер, – отозвался тот. – Все мои мысли сейчас, право, не стоят ломанного гроша.
– Гм... Ну, ладно, мне сейчас все равно придется выйти на минутку и попытаться разыскать лейтенанта. Крикните мне, если зазвонит телефон.
– Обязательно, – пообещал Кинг.
Мейер надел пальто и вышел из комнаты. Когда за ним захлопнулась дверь, Кинг так и не поднял глаз. Он продолжал всматриваться в пламя камина столь сосредоточенно, как будто там горела его собственная душа, будто он мог в этом мелькании красных и желтых огоньков прочесть свою судьбу. Он не отвел взгляда от огня и тогда, когда Диана Кинг вошла в комнату. Она решительно направилась прямо к нему и остановилась, закрывая собой пламя очага.
– Ну, хорошо, – произнесла она едва слышно. – Пит все рассказал мне. – Она помолчала. – Ты не мог всерьез принять такое решение.
– Нет, Диана, это совершенно серьезно.
– Не верю.
– Я не стану платить выкупа. И лучше тебе постараться привыкнуть к этой мысли, Диана. Выкупа я платить не стану.
– Но ты же должен его уплатить.
– Ничего я никому не должен.
– Но ведь они именно у тебя потребовали деньги.
– Верно. Кучка грабителей требует у меня денег. Но почему я должен подчиняться им? Почему я должен играть в их игру, да еще и по придуманным ими правилам?
– Какая игра? Какие правила? Речь идет о мальчике.
– Речь идет здесь об очень многом и помимо этого мальчика, – сказал Кинг.
– Речь может идти только о мальчике и ни о чем ином, – возразила ему Диана. – Если ты не внесешь деньги, они его убьют.
– А может они уже давно успели его убить.
– Такую возможность ты просто и рассматривать не можешь.
– Почему это вдруг не могу? Я должен рассматривать всю эту проклятую ситуацию буквально со всех сторон. От меня требуют уплаты пятисот тысяч долларов за ребенка, который для меня лично абсолютно ничего собой не представляет. И тут уж я имею полное право взвесить все возможности. Одной из таких возможностей как раз и является то, что ребенок к настоящему времени вполне может оказаться мертвым.