Страница:
– Моя спальня находится прямо у лестницы, – словно защищаясь, сказала Глория.
– А разве там нет телевизора?
– Есть, но без стереозвука. В тот вечер показывали выступление одной группы, и я хотела послушать. Кстати, если вас это интересует, – я не видела вечером никого, кроме Кевина. Он немножко посмотрел телевизор вместе со мной, а потом ушел. Вот что, если это все, – можно мне наконец заняться своими делами?
– Нет, Глория, это еще далеко не все. Почему вы так ненавидели Мойру?
– Я не ненавидела ее! – выкрикнула Глория. Какая-то женщина ужасно заинтересовалась нашей беседой и подошла поближе. Глория метнула на нее испепеляющий взгляд и очень тихо, но очень внятно произнесла: «Извините, пожалуйста», – и та мгновенно ретировалась.
– Мне просто не нравилось, как она все в доме повернула, – продолжала Глория, обращаясь ко мне. – Мы все были совершенно счастливы, а как только она появилась, все сразу начали ругаться. И еще она все время доставала Джетта своими требованиями. Все кругом должно было быть по ее слову!
– Короче говоря, вы не особенно огорчены тем, что она умерла?
Глория со стуком бросила в тележку бутылку с ополаскивателем для белья.
– Этого я не говорила! – крикнула она. – Если я считала, что она не подходит Джетту, так это еще не значит, что я желала ей смерти! Вы меня не любите, мисс Брэнниган, но не воображайте, что вам удастся повесить на меня убийство!
Меня кольнула жалость. Бедная девочка заперла сама себя в четырех стенах, чтобы стать правой рукой своего кумира, и теперь, кроме своей работы, света белого не видит, сидя в этом гадючнике. Да еще и за покупками ее зачем-то посылают, Господи, как будто, кроме нее, квалифицированного секретаря, с этим никто не спра вится!
– Сколько времени вы уже работаете у Джетта? – спросила я, надеясь рассеять ее гнев.
– Три года и пять месяцев. – В голосе Глории зазвучала некоторая гордость. – Я работала в компании звукозаписи и там узнала, что он ищет секретаря. Конечно, сейчас у меня больше работы, чем раньше. Я организую все его дела!
Тут мне стало жаль Джетта, и я снова сменила тему. Мне хотелось застать ее врасплох.
– Помните, когда Мойру убили, вы сразу предположили, что дело в наркотиках. Почему?
– Все знали, что она наркоманка, – пробормотала Глория, стараясь не встречаться со мной глазами. – Потому и подумала. Всем было ясно, что, получи она хоть малейшую возможность, она бы взялась за старое.
– А ты помогала ей получить эту малейшую возможность? – сурово спросила я, подойдя вплотную к Глории. Я ощущала запах ее лимонной туалетной воды.
– Нет! – в исступлении закричала Глория. – Нет!
– Но кто-то помогал.
– Это не я, поверьте! Если она кололась, то по своей собственной воле, иначе зачем бы ей было тайком брать мои шприцы?
Я так и застыла, уставившись на Глорию.
Лицо ее выражало сложную смесь страха и злорадства.
– Что значит – брать шприцы? – наконец прошептала я.
– Последний месяц или около того кто-то постоянно воровал у меня шприцы.
– Какие шприцы? – Я чуть не взвыла. Да, таких спектаклей в колбасном отделе еще не видывали.
– У меня диабет. Я постоянно делаю себе уколы инсулина, – объяснила Глория. – Я храню комплект шприцев в комнате, но несколько раз я замечала, что двух или трех не хватает. Я всегда их пересчитываю, чтобы в один прекрасный момент не остаться без шприца.
Я вдохнула побольше воздуху:
– И почему вы считаете, что шприцы брала Мойра?
Она пожала плечами. Покупки уже давно отошли на второй план. Мы стояли в конце прохода у напитков, но ни соки, ни воды нас совершенно не интересовали.
– Ну а кому еще могут понадобиться шприцы, кроме наркомана? Никто больше в доме наркотиками не увлекался, что бы вы там ни думали про жизнь рок-музыкантов. Джетт бы этого просто не дотерпел. У него очень строгие взгляды на этот счет. Да, кое-кто из домашних иногда балуется травкой, но, во-первых, не дома, а во-вторых, ничего сильного никто никогда не употребляет, и уж тем более героина. Ну а после того, как увидели, что стало с Мойрой, и подавно.
– И больше ничего на Мойру не указывало?
– Не совсем… До ее появления шприцы не пропадали ни разу. А однажды я поднялась наверх и увидела ее перед своей дверью. Она сказала, что как раз стучалась ко мне, чтобы попросить одну книжку, но я, понятно, не поверила и сразу поняла, чего ей нужно.
– А книжку она в результате взяла?
– Да, – не очень охотно призналась Гло рия. – Это был последний роман Джудит Крэнц.
– Мойра и раньше одалживала у вас книги?
Глория передернула плечами:
– Одалживала пару раз.
– А она знала, что вы диабетик?
– Я своей болезни не скрываю. Но мы с ней никогда этого не обсуждали.
Следующий вопрос, я это предвидела, Глории не понравится. Но не задать его все равно не могла.
– Глория, кто еще заходил в вашу комнату? Регулярно или хотя бы раз?
– Да на что вы намекаете?! – в ярости взвыла Глория.
– Ни на что не намекаю, я просто задала прямой вопрос и хотела бы, если можно, услышать прямой ответ.
Глория с обиженным видом отступила на шаг
– В мою комнату не заходит никто, кроме меня, – пробормотала она. – Мойра была единственной, если не считать уборщицы.
Все-таки мне было ужасно ее жалко. Она же смертельно влюблена в Джетта, а никаких радостей от этой любви не видит, одни заботы и неприятности. И мне не хотелось лишний раз затрагивать болезненную для нее тему.
– Теперь, когда выяснилось, что Мойра умерла не от передозировки, у вас нет никаких идей, кто мог хотеть ее смерти?
– Откуда мне знать? – отрезала Глория.
– Мне казалось, у вас больше возможностей для умозаключений, чем у всех остальных. Вы же в центре всей деятельности в доме, и Джетт вам доверяет. Я так думаю, вам известно очень многое из того, что происходит за кулисами и о чем другие и не подозревают.
Когда не знаешь, что сказать, – льсти собеседнику, это беспроигрышная стратегия. Вот и Глория купилась.
– Если уж необходимо выбрать кого-то одного, – жалобно ответила Глория, – я бы назвала Тамар. Джетт удивительно добрый человек, иначе Тамар бы давно уже вытолкали из этого дома. Они все время ссорятся, а с появлением Мойры Тамар и вовсе сделалась лишней. Джетту нужна такая женщина, которая бы его понимала, ценила и отдавала себе отчет, как много сил отнимает у него работа. Но Тамар на это наплевать, она думает только об удовольствиях и развлечениях, просто использует Джетта в своих целях. Встретившись с Мойрой, Джетт наконец понял, что Тамар ему не подходит, и, конечно, стал уделять ей меньше внимания. Ну а теперь Мойры нет, и Джетт снова полностью принадлежит Тамар.
Для Глории это была довольно длинная речь. При других обстоятельствах я бы посмеялась над ее попыткой казаться объективной и придать вес своим словам. Я с глубокомысленным видом кивнула.
– Понимаю, о чем вы говорите. Но как вы думаете, способна ли Тамар на такое жестокое убийство?
– Она на все способна, – отрезала Глория. – Как только она поняла, что ее положение пошатнулось, она испугалась и под влиянием минуты совершила преступление.
– Все ясно. А как насчет остальных – Кевина, Мики?
– Кевина, понятно, приезд Мойры не особенно обрадовал. Он очень беспокоился, что теперь в прессу просочатся разные подробности из прошлого Джетта и его начнут поливать грязью. И еще Мойра все время травила его по поводу денег, как будто он у нее их украл и не отдает. Но это просто смешно, в конце концов, если бы Кевин был нечестен, Джетт бы уже сто лет назад с ним расстался. Короче, на самом деле ему было нечего бояться. И с какой стати он стал бы убивать Мойру? Ведь из-за убийства случилось как раз то, чего он хотел избежать: журналисты так и вцепились в Джетта.
– А Мики?
– Ну, будь вы продюсером, вам бы тоже, наверное, не очень понравилось, если бы вдруг вам на голову свалилась самоуверенная особа и принялась давать советы, хотя сама-то давным-давно оставила шоу-бизнес. А Мойра была на редкость назойливая и бесцеремонная. Были у нее какие-то свои идеи, а кто с ними не соглашался, тому приходилось несладко. Мики мне просто жалко было, Джетта она все время перетягивала на свою сторону, да что там, – просто держала его в узде, ведь он все боялся, что она снова бросит работу и уедет. Но Мики ее не убивал. То есть она, конечно, его доводила, и еще как, но его карьере ничего не угрожало.
Глория замолчала, на ее взгляд, сказано было достаточно.
Я сделала шаг вперед, остановилась прямо перед ней.
– Последний вопрос, – произнесла я. – Вы говорите, кое-кто в Колкатте увлекается кокаином. Кто?
– Я не могу об этом говорить, – надменно ответила Глория, глядя поверх меня на стенд с кулинарными книгами.
– Если вы мне не скажете, то скажет кто-нибудь другой. А если никто не скажет, я пойду к Джетту.
Снова – испепеляющий взгляд. Наконец последовал ответ:
– Спросите об этом у Мики.
– Спрошу обязательно, – пообещала я. – И спасибо вам за помощь. Непременно расскажу Джетту, как плодотворно мы с вами побеседовали.
Я улыбнулась на прощание и ушла. Кстати говоря, будь я работником этого магазина, ни за что бы не позволила мне выйти без обыска: очень уж подозрительно выглядела со стороны наша драматическая сцена, ни дать ни взять, репетиция театральной труппы. Только не в супермаркете же актерам репетировать, в самом-то деле!
На стоянке у магазина выяснилось, что меня хочет окончательно извести дорожный инспектор.
Отклеив штрафную квитанцию со стекла, я скатала ее в шарик и бросила на пол в машине – вот оно, тлетворное влияние Ричарда. Бормоча себе под нос, я влилась в поток машин и поехала назад в Колкатт.
Затормозив на светофоре, я вдруг заметила выходящего из банка Кевина. Я чуть было не засигналила ему, но, слава богу, от усталости рефлексы у меня несколько притупились, и я успела себя удержать – очень вовремя, потому что к Кевину немедленно подошел какой-то толстяк в кожаной куртке поверх спортивной голубой pубашки. На нем были джинсы в обтяжку, такие тесные, что сразу было заметно – толстяк надевает их прямо на голое тело. Я схватила диктофон, нажала кнопку записи и поспешно наговорила – «Мужчина, белый, на вид лет сорок пять, волосы прямые, седые, на макушке проплешина, стрижка короткая. Рот большой, щеки полные, два подбородка». В этот момент загорелся зеленый свет, и я тронулась с места, успев заметить, как сверкнул золотым бликом «Ролекс» на руке толстяка и как Кевин сунул в эту самую руку пухлый конверт. В конверте явно были деньги. В голове у меня возникла по меньшей мере дюжина объяснений, почему Кевин расплачивается наличными, и все как одно были довольно-таки тревожными.
Я быстренько свернула на боковую улицу и оттуда постаралась проследить за приятелем Кевина. Он тем временем обогнул магазин и неспешной походкой направился к автостоянке у Центра досуга. Тут позади меня возмущенно забибикали, и пришлось сворачивать влево, в сторону центра. Через пару минут мимо меня проехал красный «Ягуар», за рулем которого находился объект моего интереса. Стараясь держаться на безопасном расстоянии, я поехала за ним, а он держал курс на Манчестер.
Следить за ним было на редкость тяжело. Этот толстяк не умел ездить нормально, – нет, он выпендривался как мог, чтобы все, кому посчастливилось ехать с ним по одной дороге, увидели, какой он неописуемо крутой водитель и какой у него крутой «Ягуар». Между прочим, «Ягуару» было никак не меньше четырех лет. Чем-то мне этот толстяк напоминал самого Кевина.
Тем временем Крутой Водитель вытворял такое, что сразу становилось ясно – у него с головой не все в порядке. Он чуть не задавил нескольких пешеходов, он то набирал скорость, то сбрасывал, он мигал фарами, как прожекторами на дискотеке. Самое забавное, что и мне пришлось вести машину в аналогичной манере. Я не выпускала Крутого из виду, но в какой-то момент он сделал совершенно невообразимый вираж, пересек разом три улицы и вырулил на перекресток. Тут я выругалась так, как благовоспитанным девушкам ругаться не положено, и вырулила за ним, от всей души надеясь, что он не особенно внимательно вглядывается в зеркало заднего вида.
Свернув с шоссе, он и не подумал прекратить свои выкрутасы. Одно из двух: или он не местный, или ему вообще наплевать на то, что вдоль всей дороги на расстоянии двух-трех миль друг от друга расставлены видеокамеры, чтобы отлавливать таких вот гонщиков. Мне уже стало по-настоящему страшно. Да и остальным водителям на трассе, по-моему, тоже.
Скоро, впрочем, мой гонщик немножко пришел в себя, так как машин на дорогах становилось все больше и больше. Пока мы катили на восток по трассе М62, холодный пот с меня перестал лить, дыхание постепенно нормализовалось. Я даже поставила кассету Шинейд О'Коннор и позволила себе чуть-чуть расслабиться и поразмышлять о личности водителя «Ягуара» и загадочном конверте, который ему передал Кевин. Ясно было одно – раньше я этого гонщика не видела.
Мы свернули в сторону Хартшед-Мур. Я проверила, сколько осталось бензина, и пришла в легкий ужас. До Брэдфорда, пожалуй, хватит, и до Лидса тоже, но что, если мой приятель собирается завезти меня в Уэйкфилд или в Халл?
Очень скоро выяснилось, что не собирается и что мне повезло, – гонщик повторил уже знакомый мне вираж и выехал на дорогу к Брэдфорду. На этот раз я успела перестроиться в нужный ряд и выехала за ним без всяких эксцессов. Он обогнул центр города и свернул к Бингли. И тут я его потеряла – он проскочил на красный свет, оставив меня беспомощно стоять и глядеть ему вслед. Разумеется, когда зажегся зеленый, моего «Ягуара» уже не было видно. В расстроенных чувствах я подъехала к ближайшей заправке и там пополнила бензобак, собираясь ехать обратно.
Но на шоссе на меня вдруг накатила ярость. Какое, к чертовой матери, «обратно»? Что я, зря неслась через все Пеннины, как оголтелая? Зря я за одно утро перевыполнила недельную норму риска? Ну уж нет, теперь я никуда не уйду!
Похоже, что, покрутившись пару дней среди рок-музыкантов, я заметно поглупела и дошла до их уровня. Ну и ладно.
Я выехала на тот самый перекресток, где «Ягуар» от меня оторвался, и стала медленно объезжать окрестности. Буквально в паре ярдов от шоссе улочки начинали сплетаться в причудливый лабиринт. Здесь лепились друг к другу маленькие домики с террасами, магазинчики, гаражи, набитые чем угодно, только не автомобилями. Я заметила маленькую одежную фабричку. К счастью, в погоне за Смартами я изучила такие районы и сейчас достаточно четко себе представляла без всякой карты, как именно тут расположены улицы и куда они ведут. Я ехала медленно, высматривая красный «Ягуар».
И чуть было его не пропустила! Уголком глаза я заметила красное пятнышко. Он! Стоит в переулке. Я кое-как припарковалась и вышла наружу. «Ягуар» перегородил въезд в переулок, не оставив никакого прохода. В переулке было двухэтажное здание, к которому я подошла с угла.
В здании, судя по всему, раньше был магазин. На нем еще сохранились вывески, впрочем, облупившиеся и нечитаемые.
Я как раз обогнула угол и подходила к двери, когда из нее вышел молодой парень и побрел к стоявшему неподалеку грузовику. Парень не видел ничего перед собой, потому что нес четыре большие коробки и изо всех сил пытался их не уронить.
– Шаг налево, будет дверца фургона, – подсказала я.
Парень улыбнулся из-за коробок, сделал шаг влево и забрался на ступеньку. Тут верхняя коробка таки выскользнула, но я изловчилась и ее поймала.
– Молодец, красавица! – выдохнул парень, скидывая тяжелую ношу в грузовик.
Через минуту он вылез из фургона и встал, уткнув руки в бока.
– Что у тебя там? Кирпичи? – поинтересова лась я.
Парень смерил меня взглядом.
– Да нет, красавица. Фирменная одежда. Не эти тряпки с рынка, а самая настоящая. Ты погоди, я тебе сейчас дам образец, это будет вроде как спасибо
Он подмигнул и юркнул внутрь здания, поманив меня за собой. Я огляделась. Справа громоздились до потолка картонные коробки, а за ними у длинных столов стояли две или три женщины. Они свертывали костюмы и рубашки, заворачивали их в полиэтилен и наполняли свертками пустые коробки. Слева громыхали две машины – одна печатала картинки на майках, другая вышивала рисунки на рубашках. Я не успела их как следует рассмотреть, – парень из грузовика обратил на меня всеобщее внимание и крикнул: «Эй, Фредди!»
Из боковой дверцы появился мой ненормальный из «Ягуара».
– Тебе чего, Дазза? – Голос у него был низкий густой, и в нем слышался неистребимый акцент кокни[5].
– Футболочку для дамы, – ответил Дазза, махнув рукой в мою сторону. – Она мой товар спасла, а то бы коробка шмякнулась.
– Жаль, что она тебя не спасла, чтоб ты не шмякнулся! – фыркнул Фредди. Он оценивающе взглянул на меня, затем снял верхнюю футболку из стопки на столе, кинул ее Даззе и ушел, развернувшись на каблуках. И захлопнул за собой дверь.
– Вежливости, видать, у Майка Тайсона учился, – заметила я Даззе.
– Да ну его, не обращай внимания. Фредди-толстяк у нас просто чужих не любит, – ответил Дазза. – Ну вот, держи, красавица.
Я взяла аккуратно сложенную футболку за ворот, и она развернулась. Спереди, на ярко-синем, цвета «электрик», фоне красовался знакомый по кассетам и афишам логотип. Midnight Stranger[6]. Так назывался последний альбом Джетта.
Итак, в Брэдфорде на Джетте делают деньги.
Я села в машину и стала размышлять, каково все-таки происхождение этой футболки. Конечно, если Кевину поручено контролировать торговлю, то он имеет полное право нанять Фредди-толстяка и велеть ему совершать какие угодно операции, пусть даже этот самый Фредди и занимается помимо прочего изготовлением «фирменных» подделок.
И нужно было сообщить Мэгги, что я сама разыскала Фредди и, стало быть, больше не нуждаюсь в ее любезности. Я хотела позвонить ей, но потом передумала, – при личном разговоре есть больше шансов, что Мэгги вспомнит какие-нибудь важные детали. Да к тому же до ее дома отсюда было каких-нибудь двадцать минут.
Дом выглядел так же, как и прежде, и только у крыльца расцвели красные и розовые тюльпаны. Почему-то они напомнили мне о Мойре. На душе стало грустно. В последнее время я старалась не думать о ней, и мне это удавалось; собственно, я просто не смогла бы работать, если бы постоянно изводила себя мыслями о том, что это я виновата в ее смерти, потому что сама привезла ее к убийце. Но сейчас в ушах снова отчетливо зазвучал ее голос, певший «Танцовщицу», и мне стоило большого труда подняться на крыльцо ее несчастной подруги.
Я позвонила, но никто не открывал. Я попробовала постучать; ответа не было. Тогда я заглянула в щель для писем и увидела, что в доме не горит свет и вообще внутри нет никаких признаков жизни. Я подумала было оставить Мэгги записку, но решила этого не делать, а лучше заглянуть к соседям.
В соседнем доме явно кто-то был. Из окна сверху слышалась песня, которую пел низкий женский голос, и я даже испугалась, что из-за него в доме не услышат звонка. Но музыка резко оборвалась, и мне открыл дверь тот самый сосед Мэгги, мужчина с голубыми глазами, которого я уже видела.
– Добрый день, – поздоровалась я. – Гэвин, это вы?
Иногда я сама себе поражаюсь.
– Вы частный сыщик, – вместо ответа произнес Гэвин. Это не был вопрос. Похоже, после меня здесь все-таки побывали полицейские.
– Да. – Мне не хотелось ни спорить, ни оправдываться. – Я ищу Мэгги, вы случайно не знаете, когда она вернется?
– Вы опоздали.
– То есть?
– Два часа назад ее забрали копы. Ей разрешили зайти ко мне, и она попросила покормить кота, если ее не отпустят. С ней была женщина из полиции, и она ничего не сказала насчет того, сколько ее продержат. В общем, ваши друзья времени даром не теряют, – сердито заключил Гэвин.
Я многое могла бы на это ответить. Что копы мне вовсе не друзья. Что мне хочется знать, есть ли у Мэгги адвокат. И не только это. Но я сдержалась и только спросила:
– Вы не знаете, куда они ее повезли?
– Они звонили минут тридцать назад, – неохотно сказал он. – Ее держат в участке в Макклсфилде. Я спрашивал насчет адвоката, но они говорят, что обсудят этот вопрос с самой Мэгги.
– Спасибо, Гэвин. Я лично позабочусь о том, чтобы ее защищал хороший адвокат.
– А вам не кажется, что вы и так уже наделали достаточно? – с горечью спросил Гэвин.
Мне было нечего ответить. Я молча повернулась и вышла.
С ближайшей бензоколонки я позвонила в Макклсфилд – и тут же об этом пожалела, едва услышала в трубке голос инспектора Джексона.
– Рад вас слышать, – неискренне пророкотал Джексон. – Я как раз хотел переговорить с вами.
– Чем могу быть полезна, инспектор?
Оказывается, совсем нетрудно быть приветливой и любезной, если между нами сорок миль.
– Мисс Брэнниган, я не желаю, чтобы всякие выскочки мешали мне работать! Еще один такой с вашей стороны, и окажетесь в камере, ясно? Если вы помните законы, я имею право продержать вас тридцать шесть часов до предъявления обвинения.
Ага. Облегчил душу, называется. Может, теперь ему будет веселее жить на свете, ну а вот доле – ни капельки.
– Инспектор, вы не могли бы пояснить, что вы имеете в виду? Если бы я понимала, чем помешала вашей работе, я бы постаралась больше этого не допустить.
Он пробуждал во мне дипломатические способности.
– Я имею в виду, что вы почему-то любезно утаили от нас факт присутствия Мэгги Росситер в Колкатте в ночь убийства! И то обстоятельство, что она в интересующее нас время находилась на трассе в Чешире!
– Во-первых, я не совсем понимаю, что значит «в интересующее нас время». Меня, надо признать, мало занимает тот факт, что Мэгги находилась на соседней улице спустя час после того, как мы с Джеттом обнаружили тело.
– Перестаньте умничать, мисс Брэнниган. Я далек от мысли вам угрожать и просто предупреждаю: будете путаться у меня под ногами или утаивать информацию, я вам устрою такую веселую жизнь, что мало не покажется. Вам ясно?
– Ясно как день.
– Вот и хорошо. И еще я хотел бы вызвать вас и задать несколько вопросов по вашей версии событий. Все, что вы говорили, слишком неопределенно и туманно. Буду очень признателен, если вы приедете ко мне в кабинет завтра к девяти утра.
И прежде, чем я успела раскрыть рот, инспектор повесил трубку.
Оставалось только вернуться в Колкатт.
– Кейт! – воскликнул Нил, едва я просунула голову в дверь его кабинета. Он стоял у стола и наливал себе в кружку кофе из термоса. – Заходи, заходи. Хочешь чашечку кофе? Извини, молока нет.
– Ничего, я люблю черный. Спасибо.
Нил достал из ящика стола вторую кружку и налил мне.
– Не хочешь чего-нибудь покрепче? – предложил он. Я вежливо отказалась, а Нил достал из того же ящика бутылку виски и налил себе в кофе. Он сделал глоток, и на лице его отразилось настоящее наслаждение.
– Ну вот, так-то оно лучше, – блаженно заявил он.
Нил отошел от стола и устроился с кружкой в большом кожаном кресле.
– Ну, как идет охота? – осведомился он. – Поймали злодея?
– Пока что-то не поймали, – честно ответила я, усаживаясь на стул перед компьютером. Я не знала, рассказывать ли ему об аресте Мэгги или лучше не надо. С одной стороны, я ни в коем случае не желала подкидывать Нилу материал для его писаний, а с другой – очень уж хотелось выставить инспектора Джексона дураком, каковым он, собственно, и являлся. Неприязнь к Нилу победила, и я промолчала и соврала, что только начала наводить справки и мне еще предстоит говорить с Глорией, самой осведомленной из домочадцев Джетта.
Нил поморщился и ответил:
– Слушай, я, конечно, вовсе не ревную тебя к красотке Глории, но если тебе нужно послушать сплетни, то лучше меня тебе никого не найти. Я обладаю энциклопедическими знаниями обо всех жителях Колкатт-Мэнор! И все эти знания – в твоем распоряжении.
Должно быть, у меня на физиономии отразилось радостное изумление, так как Нил поспешил добавить:
– Что, нечасто тебе так везет? Обычно приходится вытягивать информацию клещами?
– Ну, в общем, да. Но прежде чем мы с тобой посплетничаем, я должна задать тебе пару рутинных вопросов. Ну, ты понимаешь, – о том, что ты делал в ту ночь, когда… и так далее.
Нил закурил и выпустил облако дыма, из-за которого просвечивала его снисходительная улыбка.
– Ну что ж, слушайте, мисс Марпл! Значит, вечером мы трепались с Кевином, примерно часов до десяти. Потом я пошел в паб, выпил там шербета и ушел до закрытия, стало быть, около половины первого. Вернулся домой, поработал немножко – я расшифровывал беседы, записанные диктофон, и заодно их литературно обрабатывал. Знаю, что ты сейчас спросишь: нет, я никого не видел.
Трудно было определить, говорит он правду или нет. Глаза он прикрыл, и в них нельзя было ничего прочесть. Вообще-то Нил, как настоящий журналист, умел располагать к себе слушателей, чтобы они проникались к нему доверием и при необходимости сами распускали языки. Я задала еще пару вопросов. По всему выходило, что Нил в тот вечер не встречал Мойру в пабе. Наверное они с Мэгги ушли наверх еще до того, как он появился.
Я решила зайти с другой стороны.
– А если бы ты делал ставки, на кого бы ты поставил?
Нил на несколько секунд сощурился, напряженно соображая.
– А разве там нет телевизора?
– Есть, но без стереозвука. В тот вечер показывали выступление одной группы, и я хотела послушать. Кстати, если вас это интересует, – я не видела вечером никого, кроме Кевина. Он немножко посмотрел телевизор вместе со мной, а потом ушел. Вот что, если это все, – можно мне наконец заняться своими делами?
– Нет, Глория, это еще далеко не все. Почему вы так ненавидели Мойру?
– Я не ненавидела ее! – выкрикнула Глория. Какая-то женщина ужасно заинтересовалась нашей беседой и подошла поближе. Глория метнула на нее испепеляющий взгляд и очень тихо, но очень внятно произнесла: «Извините, пожалуйста», – и та мгновенно ретировалась.
– Мне просто не нравилось, как она все в доме повернула, – продолжала Глория, обращаясь ко мне. – Мы все были совершенно счастливы, а как только она появилась, все сразу начали ругаться. И еще она все время доставала Джетта своими требованиями. Все кругом должно было быть по ее слову!
– Короче говоря, вы не особенно огорчены тем, что она умерла?
Глория со стуком бросила в тележку бутылку с ополаскивателем для белья.
– Этого я не говорила! – крикнула она. – Если я считала, что она не подходит Джетту, так это еще не значит, что я желала ей смерти! Вы меня не любите, мисс Брэнниган, но не воображайте, что вам удастся повесить на меня убийство!
Меня кольнула жалость. Бедная девочка заперла сама себя в четырех стенах, чтобы стать правой рукой своего кумира, и теперь, кроме своей работы, света белого не видит, сидя в этом гадючнике. Да еще и за покупками ее зачем-то посылают, Господи, как будто, кроме нее, квалифицированного секретаря, с этим никто не спра вится!
– Сколько времени вы уже работаете у Джетта? – спросила я, надеясь рассеять ее гнев.
– Три года и пять месяцев. – В голосе Глории зазвучала некоторая гордость. – Я работала в компании звукозаписи и там узнала, что он ищет секретаря. Конечно, сейчас у меня больше работы, чем раньше. Я организую все его дела!
Тут мне стало жаль Джетта, и я снова сменила тему. Мне хотелось застать ее врасплох.
– Помните, когда Мойру убили, вы сразу предположили, что дело в наркотиках. Почему?
– Все знали, что она наркоманка, – пробормотала Глория, стараясь не встречаться со мной глазами. – Потому и подумала. Всем было ясно, что, получи она хоть малейшую возможность, она бы взялась за старое.
– А ты помогала ей получить эту малейшую возможность? – сурово спросила я, подойдя вплотную к Глории. Я ощущала запах ее лимонной туалетной воды.
– Нет! – в исступлении закричала Глория. – Нет!
– Но кто-то помогал.
– Это не я, поверьте! Если она кололась, то по своей собственной воле, иначе зачем бы ей было тайком брать мои шприцы?
Я так и застыла, уставившись на Глорию.
Лицо ее выражало сложную смесь страха и злорадства.
– Что значит – брать шприцы? – наконец прошептала я.
– Последний месяц или около того кто-то постоянно воровал у меня шприцы.
– Какие шприцы? – Я чуть не взвыла. Да, таких спектаклей в колбасном отделе еще не видывали.
– У меня диабет. Я постоянно делаю себе уколы инсулина, – объяснила Глория. – Я храню комплект шприцев в комнате, но несколько раз я замечала, что двух или трех не хватает. Я всегда их пересчитываю, чтобы в один прекрасный момент не остаться без шприца.
Я вдохнула побольше воздуху:
– И почему вы считаете, что шприцы брала Мойра?
Она пожала плечами. Покупки уже давно отошли на второй план. Мы стояли в конце прохода у напитков, но ни соки, ни воды нас совершенно не интересовали.
– Ну а кому еще могут понадобиться шприцы, кроме наркомана? Никто больше в доме наркотиками не увлекался, что бы вы там ни думали про жизнь рок-музыкантов. Джетт бы этого просто не дотерпел. У него очень строгие взгляды на этот счет. Да, кое-кто из домашних иногда балуется травкой, но, во-первых, не дома, а во-вторых, ничего сильного никто никогда не употребляет, и уж тем более героина. Ну а после того, как увидели, что стало с Мойрой, и подавно.
– И больше ничего на Мойру не указывало?
– Не совсем… До ее появления шприцы не пропадали ни разу. А однажды я поднялась наверх и увидела ее перед своей дверью. Она сказала, что как раз стучалась ко мне, чтобы попросить одну книжку, но я, понятно, не поверила и сразу поняла, чего ей нужно.
– А книжку она в результате взяла?
– Да, – не очень охотно призналась Гло рия. – Это был последний роман Джудит Крэнц.
– Мойра и раньше одалживала у вас книги?
Глория передернула плечами:
– Одалживала пару раз.
– А она знала, что вы диабетик?
– Я своей болезни не скрываю. Но мы с ней никогда этого не обсуждали.
Следующий вопрос, я это предвидела, Глории не понравится. Но не задать его все равно не могла.
– Глория, кто еще заходил в вашу комнату? Регулярно или хотя бы раз?
– Да на что вы намекаете?! – в ярости взвыла Глория.
– Ни на что не намекаю, я просто задала прямой вопрос и хотела бы, если можно, услышать прямой ответ.
Глория с обиженным видом отступила на шаг
– В мою комнату не заходит никто, кроме меня, – пробормотала она. – Мойра была единственной, если не считать уборщицы.
Все-таки мне было ужасно ее жалко. Она же смертельно влюблена в Джетта, а никаких радостей от этой любви не видит, одни заботы и неприятности. И мне не хотелось лишний раз затрагивать болезненную для нее тему.
– Теперь, когда выяснилось, что Мойра умерла не от передозировки, у вас нет никаких идей, кто мог хотеть ее смерти?
– Откуда мне знать? – отрезала Глория.
– Мне казалось, у вас больше возможностей для умозаключений, чем у всех остальных. Вы же в центре всей деятельности в доме, и Джетт вам доверяет. Я так думаю, вам известно очень многое из того, что происходит за кулисами и о чем другие и не подозревают.
Когда не знаешь, что сказать, – льсти собеседнику, это беспроигрышная стратегия. Вот и Глория купилась.
– Если уж необходимо выбрать кого-то одного, – жалобно ответила Глория, – я бы назвала Тамар. Джетт удивительно добрый человек, иначе Тамар бы давно уже вытолкали из этого дома. Они все время ссорятся, а с появлением Мойры Тамар и вовсе сделалась лишней. Джетту нужна такая женщина, которая бы его понимала, ценила и отдавала себе отчет, как много сил отнимает у него работа. Но Тамар на это наплевать, она думает только об удовольствиях и развлечениях, просто использует Джетта в своих целях. Встретившись с Мойрой, Джетт наконец понял, что Тамар ему не подходит, и, конечно, стал уделять ей меньше внимания. Ну а теперь Мойры нет, и Джетт снова полностью принадлежит Тамар.
Для Глории это была довольно длинная речь. При других обстоятельствах я бы посмеялась над ее попыткой казаться объективной и придать вес своим словам. Я с глубокомысленным видом кивнула.
– Понимаю, о чем вы говорите. Но как вы думаете, способна ли Тамар на такое жестокое убийство?
– Она на все способна, – отрезала Глория. – Как только она поняла, что ее положение пошатнулось, она испугалась и под влиянием минуты совершила преступление.
– Все ясно. А как насчет остальных – Кевина, Мики?
– Кевина, понятно, приезд Мойры не особенно обрадовал. Он очень беспокоился, что теперь в прессу просочатся разные подробности из прошлого Джетта и его начнут поливать грязью. И еще Мойра все время травила его по поводу денег, как будто он у нее их украл и не отдает. Но это просто смешно, в конце концов, если бы Кевин был нечестен, Джетт бы уже сто лет назад с ним расстался. Короче, на самом деле ему было нечего бояться. И с какой стати он стал бы убивать Мойру? Ведь из-за убийства случилось как раз то, чего он хотел избежать: журналисты так и вцепились в Джетта.
– А Мики?
– Ну, будь вы продюсером, вам бы тоже, наверное, не очень понравилось, если бы вдруг вам на голову свалилась самоуверенная особа и принялась давать советы, хотя сама-то давным-давно оставила шоу-бизнес. А Мойра была на редкость назойливая и бесцеремонная. Были у нее какие-то свои идеи, а кто с ними не соглашался, тому приходилось несладко. Мики мне просто жалко было, Джетта она все время перетягивала на свою сторону, да что там, – просто держала его в узде, ведь он все боялся, что она снова бросит работу и уедет. Но Мики ее не убивал. То есть она, конечно, его доводила, и еще как, но его карьере ничего не угрожало.
Глория замолчала, на ее взгляд, сказано было достаточно.
Я сделала шаг вперед, остановилась прямо перед ней.
– Последний вопрос, – произнесла я. – Вы говорите, кое-кто в Колкатте увлекается кокаином. Кто?
– Я не могу об этом говорить, – надменно ответила Глория, глядя поверх меня на стенд с кулинарными книгами.
– Если вы мне не скажете, то скажет кто-нибудь другой. А если никто не скажет, я пойду к Джетту.
Снова – испепеляющий взгляд. Наконец последовал ответ:
– Спросите об этом у Мики.
– Спрошу обязательно, – пообещала я. – И спасибо вам за помощь. Непременно расскажу Джетту, как плодотворно мы с вами побеседовали.
Я улыбнулась на прощание и ушла. Кстати говоря, будь я работником этого магазина, ни за что бы не позволила мне выйти без обыска: очень уж подозрительно выглядела со стороны наша драматическая сцена, ни дать ни взять, репетиция театральной труппы. Только не в супермаркете же актерам репетировать, в самом-то деле!
На стоянке у магазина выяснилось, что меня хочет окончательно извести дорожный инспектор.
Отклеив штрафную квитанцию со стекла, я скатала ее в шарик и бросила на пол в машине – вот оно, тлетворное влияние Ричарда. Бормоча себе под нос, я влилась в поток машин и поехала назад в Колкатт.
Затормозив на светофоре, я вдруг заметила выходящего из банка Кевина. Я чуть было не засигналила ему, но, слава богу, от усталости рефлексы у меня несколько притупились, и я успела себя удержать – очень вовремя, потому что к Кевину немедленно подошел какой-то толстяк в кожаной куртке поверх спортивной голубой pубашки. На нем были джинсы в обтяжку, такие тесные, что сразу было заметно – толстяк надевает их прямо на голое тело. Я схватила диктофон, нажала кнопку записи и поспешно наговорила – «Мужчина, белый, на вид лет сорок пять, волосы прямые, седые, на макушке проплешина, стрижка короткая. Рот большой, щеки полные, два подбородка». В этот момент загорелся зеленый свет, и я тронулась с места, успев заметить, как сверкнул золотым бликом «Ролекс» на руке толстяка и как Кевин сунул в эту самую руку пухлый конверт. В конверте явно были деньги. В голове у меня возникла по меньшей мере дюжина объяснений, почему Кевин расплачивается наличными, и все как одно были довольно-таки тревожными.
Я быстренько свернула на боковую улицу и оттуда постаралась проследить за приятелем Кевина. Он тем временем обогнул магазин и неспешной походкой направился к автостоянке у Центра досуга. Тут позади меня возмущенно забибикали, и пришлось сворачивать влево, в сторону центра. Через пару минут мимо меня проехал красный «Ягуар», за рулем которого находился объект моего интереса. Стараясь держаться на безопасном расстоянии, я поехала за ним, а он держал курс на Манчестер.
Следить за ним было на редкость тяжело. Этот толстяк не умел ездить нормально, – нет, он выпендривался как мог, чтобы все, кому посчастливилось ехать с ним по одной дороге, увидели, какой он неописуемо крутой водитель и какой у него крутой «Ягуар». Между прочим, «Ягуару» было никак не меньше четырех лет. Чем-то мне этот толстяк напоминал самого Кевина.
Тем временем Крутой Водитель вытворял такое, что сразу становилось ясно – у него с головой не все в порядке. Он чуть не задавил нескольких пешеходов, он то набирал скорость, то сбрасывал, он мигал фарами, как прожекторами на дискотеке. Самое забавное, что и мне пришлось вести машину в аналогичной манере. Я не выпускала Крутого из виду, но в какой-то момент он сделал совершенно невообразимый вираж, пересек разом три улицы и вырулил на перекресток. Тут я выругалась так, как благовоспитанным девушкам ругаться не положено, и вырулила за ним, от всей души надеясь, что он не особенно внимательно вглядывается в зеркало заднего вида.
Свернув с шоссе, он и не подумал прекратить свои выкрутасы. Одно из двух: или он не местный, или ему вообще наплевать на то, что вдоль всей дороги на расстоянии двух-трех миль друг от друга расставлены видеокамеры, чтобы отлавливать таких вот гонщиков. Мне уже стало по-настоящему страшно. Да и остальным водителям на трассе, по-моему, тоже.
Скоро, впрочем, мой гонщик немножко пришел в себя, так как машин на дорогах становилось все больше и больше. Пока мы катили на восток по трассе М62, холодный пот с меня перестал лить, дыхание постепенно нормализовалось. Я даже поставила кассету Шинейд О'Коннор и позволила себе чуть-чуть расслабиться и поразмышлять о личности водителя «Ягуара» и загадочном конверте, который ему передал Кевин. Ясно было одно – раньше я этого гонщика не видела.
Мы свернули в сторону Хартшед-Мур. Я проверила, сколько осталось бензина, и пришла в легкий ужас. До Брэдфорда, пожалуй, хватит, и до Лидса тоже, но что, если мой приятель собирается завезти меня в Уэйкфилд или в Халл?
Очень скоро выяснилось, что не собирается и что мне повезло, – гонщик повторил уже знакомый мне вираж и выехал на дорогу к Брэдфорду. На этот раз я успела перестроиться в нужный ряд и выехала за ним без всяких эксцессов. Он обогнул центр города и свернул к Бингли. И тут я его потеряла – он проскочил на красный свет, оставив меня беспомощно стоять и глядеть ему вслед. Разумеется, когда зажегся зеленый, моего «Ягуара» уже не было видно. В расстроенных чувствах я подъехала к ближайшей заправке и там пополнила бензобак, собираясь ехать обратно.
Но на шоссе на меня вдруг накатила ярость. Какое, к чертовой матери, «обратно»? Что я, зря неслась через все Пеннины, как оголтелая? Зря я за одно утро перевыполнила недельную норму риска? Ну уж нет, теперь я никуда не уйду!
Похоже, что, покрутившись пару дней среди рок-музыкантов, я заметно поглупела и дошла до их уровня. Ну и ладно.
Я выехала на тот самый перекресток, где «Ягуар» от меня оторвался, и стала медленно объезжать окрестности. Буквально в паре ярдов от шоссе улочки начинали сплетаться в причудливый лабиринт. Здесь лепились друг к другу маленькие домики с террасами, магазинчики, гаражи, набитые чем угодно, только не автомобилями. Я заметила маленькую одежную фабричку. К счастью, в погоне за Смартами я изучила такие районы и сейчас достаточно четко себе представляла без всякой карты, как именно тут расположены улицы и куда они ведут. Я ехала медленно, высматривая красный «Ягуар».
И чуть было его не пропустила! Уголком глаза я заметила красное пятнышко. Он! Стоит в переулке. Я кое-как припарковалась и вышла наружу. «Ягуар» перегородил въезд в переулок, не оставив никакого прохода. В переулке было двухэтажное здание, к которому я подошла с угла.
В здании, судя по всему, раньше был магазин. На нем еще сохранились вывески, впрочем, облупившиеся и нечитаемые.
Я как раз обогнула угол и подходила к двери, когда из нее вышел молодой парень и побрел к стоявшему неподалеку грузовику. Парень не видел ничего перед собой, потому что нес четыре большие коробки и изо всех сил пытался их не уронить.
– Шаг налево, будет дверца фургона, – подсказала я.
Парень улыбнулся из-за коробок, сделал шаг влево и забрался на ступеньку. Тут верхняя коробка таки выскользнула, но я изловчилась и ее поймала.
– Молодец, красавица! – выдохнул парень, скидывая тяжелую ношу в грузовик.
Через минуту он вылез из фургона и встал, уткнув руки в бока.
– Что у тебя там? Кирпичи? – поинтересова лась я.
Парень смерил меня взглядом.
– Да нет, красавица. Фирменная одежда. Не эти тряпки с рынка, а самая настоящая. Ты погоди, я тебе сейчас дам образец, это будет вроде как спасибо
Он подмигнул и юркнул внутрь здания, поманив меня за собой. Я огляделась. Справа громоздились до потолка картонные коробки, а за ними у длинных столов стояли две или три женщины. Они свертывали костюмы и рубашки, заворачивали их в полиэтилен и наполняли свертками пустые коробки. Слева громыхали две машины – одна печатала картинки на майках, другая вышивала рисунки на рубашках. Я не успела их как следует рассмотреть, – парень из грузовика обратил на меня всеобщее внимание и крикнул: «Эй, Фредди!»
Из боковой дверцы появился мой ненормальный из «Ягуара».
– Тебе чего, Дазза? – Голос у него был низкий густой, и в нем слышался неистребимый акцент кокни[5].
– Футболочку для дамы, – ответил Дазза, махнув рукой в мою сторону. – Она мой товар спасла, а то бы коробка шмякнулась.
– Жаль, что она тебя не спасла, чтоб ты не шмякнулся! – фыркнул Фредди. Он оценивающе взглянул на меня, затем снял верхнюю футболку из стопки на столе, кинул ее Даззе и ушел, развернувшись на каблуках. И захлопнул за собой дверь.
– Вежливости, видать, у Майка Тайсона учился, – заметила я Даззе.
– Да ну его, не обращай внимания. Фредди-толстяк у нас просто чужих не любит, – ответил Дазза. – Ну вот, держи, красавица.
Я взяла аккуратно сложенную футболку за ворот, и она развернулась. Спереди, на ярко-синем, цвета «электрик», фоне красовался знакомый по кассетам и афишам логотип. Midnight Stranger[6]. Так назывался последний альбом Джетта.
Итак, в Брэдфорде на Джетте делают деньги.
Я села в машину и стала размышлять, каково все-таки происхождение этой футболки. Конечно, если Кевину поручено контролировать торговлю, то он имеет полное право нанять Фредди-толстяка и велеть ему совершать какие угодно операции, пусть даже этот самый Фредди и занимается помимо прочего изготовлением «фирменных» подделок.
И нужно было сообщить Мэгги, что я сама разыскала Фредди и, стало быть, больше не нуждаюсь в ее любезности. Я хотела позвонить ей, но потом передумала, – при личном разговоре есть больше шансов, что Мэгги вспомнит какие-нибудь важные детали. Да к тому же до ее дома отсюда было каких-нибудь двадцать минут.
Дом выглядел так же, как и прежде, и только у крыльца расцвели красные и розовые тюльпаны. Почему-то они напомнили мне о Мойре. На душе стало грустно. В последнее время я старалась не думать о ней, и мне это удавалось; собственно, я просто не смогла бы работать, если бы постоянно изводила себя мыслями о том, что это я виновата в ее смерти, потому что сама привезла ее к убийце. Но сейчас в ушах снова отчетливо зазвучал ее голос, певший «Танцовщицу», и мне стоило большого труда подняться на крыльцо ее несчастной подруги.
Я позвонила, но никто не открывал. Я попробовала постучать; ответа не было. Тогда я заглянула в щель для писем и увидела, что в доме не горит свет и вообще внутри нет никаких признаков жизни. Я подумала было оставить Мэгги записку, но решила этого не делать, а лучше заглянуть к соседям.
В соседнем доме явно кто-то был. Из окна сверху слышалась песня, которую пел низкий женский голос, и я даже испугалась, что из-за него в доме не услышат звонка. Но музыка резко оборвалась, и мне открыл дверь тот самый сосед Мэгги, мужчина с голубыми глазами, которого я уже видела.
– Добрый день, – поздоровалась я. – Гэвин, это вы?
Иногда я сама себе поражаюсь.
– Вы частный сыщик, – вместо ответа произнес Гэвин. Это не был вопрос. Похоже, после меня здесь все-таки побывали полицейские.
– Да. – Мне не хотелось ни спорить, ни оправдываться. – Я ищу Мэгги, вы случайно не знаете, когда она вернется?
– Вы опоздали.
– То есть?
– Два часа назад ее забрали копы. Ей разрешили зайти ко мне, и она попросила покормить кота, если ее не отпустят. С ней была женщина из полиции, и она ничего не сказала насчет того, сколько ее продержат. В общем, ваши друзья времени даром не теряют, – сердито заключил Гэвин.
Я многое могла бы на это ответить. Что копы мне вовсе не друзья. Что мне хочется знать, есть ли у Мэгги адвокат. И не только это. Но я сдержалась и только спросила:
– Вы не знаете, куда они ее повезли?
– Они звонили минут тридцать назад, – неохотно сказал он. – Ее держат в участке в Макклсфилде. Я спрашивал насчет адвоката, но они говорят, что обсудят этот вопрос с самой Мэгги.
– Спасибо, Гэвин. Я лично позабочусь о том, чтобы ее защищал хороший адвокат.
– А вам не кажется, что вы и так уже наделали достаточно? – с горечью спросил Гэвин.
Мне было нечего ответить. Я молча повернулась и вышла.
С ближайшей бензоколонки я позвонила в Макклсфилд – и тут же об этом пожалела, едва услышала в трубке голос инспектора Джексона.
– Рад вас слышать, – неискренне пророкотал Джексон. – Я как раз хотел переговорить с вами.
– Чем могу быть полезна, инспектор?
Оказывается, совсем нетрудно быть приветливой и любезной, если между нами сорок миль.
– Мисс Брэнниган, я не желаю, чтобы всякие выскочки мешали мне работать! Еще один такой с вашей стороны, и окажетесь в камере, ясно? Если вы помните законы, я имею право продержать вас тридцать шесть часов до предъявления обвинения.
Ага. Облегчил душу, называется. Может, теперь ему будет веселее жить на свете, ну а вот доле – ни капельки.
– Инспектор, вы не могли бы пояснить, что вы имеете в виду? Если бы я понимала, чем помешала вашей работе, я бы постаралась больше этого не допустить.
Он пробуждал во мне дипломатические способности.
– Я имею в виду, что вы почему-то любезно утаили от нас факт присутствия Мэгги Росситер в Колкатте в ночь убийства! И то обстоятельство, что она в интересующее нас время находилась на трассе в Чешире!
– Во-первых, я не совсем понимаю, что значит «в интересующее нас время». Меня, надо признать, мало занимает тот факт, что Мэгги находилась на соседней улице спустя час после того, как мы с Джеттом обнаружили тело.
– Перестаньте умничать, мисс Брэнниган. Я далек от мысли вам угрожать и просто предупреждаю: будете путаться у меня под ногами или утаивать информацию, я вам устрою такую веселую жизнь, что мало не покажется. Вам ясно?
– Ясно как день.
– Вот и хорошо. И еще я хотел бы вызвать вас и задать несколько вопросов по вашей версии событий. Все, что вы говорили, слишком неопределенно и туманно. Буду очень признателен, если вы приедете ко мне в кабинет завтра к девяти утра.
И прежде, чем я успела раскрыть рот, инспектор повесил трубку.
Оставалось только вернуться в Колкатт.
– Кейт! – воскликнул Нил, едва я просунула голову в дверь его кабинета. Он стоял у стола и наливал себе в кружку кофе из термоса. – Заходи, заходи. Хочешь чашечку кофе? Извини, молока нет.
– Ничего, я люблю черный. Спасибо.
Нил достал из ящика стола вторую кружку и налил мне.
– Не хочешь чего-нибудь покрепче? – предложил он. Я вежливо отказалась, а Нил достал из того же ящика бутылку виски и налил себе в кофе. Он сделал глоток, и на лице его отразилось настоящее наслаждение.
– Ну вот, так-то оно лучше, – блаженно заявил он.
Нил отошел от стола и устроился с кружкой в большом кожаном кресле.
– Ну, как идет охота? – осведомился он. – Поймали злодея?
– Пока что-то не поймали, – честно ответила я, усаживаясь на стул перед компьютером. Я не знала, рассказывать ли ему об аресте Мэгги или лучше не надо. С одной стороны, я ни в коем случае не желала подкидывать Нилу материал для его писаний, а с другой – очень уж хотелось выставить инспектора Джексона дураком, каковым он, собственно, и являлся. Неприязнь к Нилу победила, и я промолчала и соврала, что только начала наводить справки и мне еще предстоит говорить с Глорией, самой осведомленной из домочадцев Джетта.
Нил поморщился и ответил:
– Слушай, я, конечно, вовсе не ревную тебя к красотке Глории, но если тебе нужно послушать сплетни, то лучше меня тебе никого не найти. Я обладаю энциклопедическими знаниями обо всех жителях Колкатт-Мэнор! И все эти знания – в твоем распоряжении.
Должно быть, у меня на физиономии отразилось радостное изумление, так как Нил поспешил добавить:
– Что, нечасто тебе так везет? Обычно приходится вытягивать информацию клещами?
– Ну, в общем, да. Но прежде чем мы с тобой посплетничаем, я должна задать тебе пару рутинных вопросов. Ну, ты понимаешь, – о том, что ты делал в ту ночь, когда… и так далее.
Нил закурил и выпустил облако дыма, из-за которого просвечивала его снисходительная улыбка.
– Ну что ж, слушайте, мисс Марпл! Значит, вечером мы трепались с Кевином, примерно часов до десяти. Потом я пошел в паб, выпил там шербета и ушел до закрытия, стало быть, около половины первого. Вернулся домой, поработал немножко – я расшифровывал беседы, записанные диктофон, и заодно их литературно обрабатывал. Знаю, что ты сейчас спросишь: нет, я никого не видел.
Трудно было определить, говорит он правду или нет. Глаза он прикрыл, и в них нельзя было ничего прочесть. Вообще-то Нил, как настоящий журналист, умел располагать к себе слушателей, чтобы они проникались к нему доверием и при необходимости сами распускали языки. Я задала еще пару вопросов. По всему выходило, что Нил в тот вечер не встречал Мойру в пабе. Наверное они с Мэгги ушли наверх еще до того, как он появился.
Я решила зайти с другой стороны.
– А если бы ты делал ставки, на кого бы ты поставил?
Нил на несколько секунд сощурился, напряженно соображая.