Макдермид Вэл. Убийственный ритм

   – А с чего ты взял, что я ей продавал? Слушай, ты что, к копам на работу подался, а?
   Деннис отпрянул, словно кобра, готовая к прыжку, но, прежде чем он успел выбросить вперед руку и разбить Поли нос, тот закричал:
   – Постой! – Деннис замер. В зале тем временем повисла зловещая тишина. На верхней губе у Поли блестел пот. Он махнул рукой невидимому телохранителю. – Все нормально, – громко сказал он. Зал снова загудел голосами. Поли вздохнул. – Ладно. Месяц назад эта красотка подошла ко мне в «Асиенде» и сказала, что хочет купить героин, причем не могла толком сказать ни что именно ей нужно, ни сколько. Объяснила, что к ней приезжает друг, и она хочет сделать ему подарок. Мне показалось, что она задумала какую-то гадость, но в конце концов какое мое дело. С моим товаром пусть делают что хотят. Ну я и продал ей десять грамм. Вот и все.
   Я ему поверила. Поли, безусловно, был очень сильно напуган, причем не столько тем, что Деннис расквасит ему нос, сколько возможной встречей с полицией. Ведь и телохранители иногда спят…
   А вот меня обеспокоил тот факт, что кровожадные методы моего друга оставили меня совершенно равнодушной. Вот оно, растленное влияние книг, превозносящих жестокость, насилие и вседозволенность. Надо бы засесть за Агату Кристи. И начать вязать свитер из розовых ниток.
 
   Когда я дошла до тридцатой страницы «Убийства в доме викария», распахнулась дверь в оранжерею и в дом ворвался Ричард.
   – Прости, что отрываю от работы, – поддразнил он меня. Я отложила книжку, и он сел рядом, обнял меня и поцеловал восхитительным долгим поцелуем, как будто компенсируя недостаток общения за последние дни. – Не хочешь сегодня лечь пораньше? – прошептал он.
   – Это самые замечательные слова из всех, что я сегодня слышала. – Я теснее прижалась к нему. – Слушай, и как только ты умудряешься справляться со своей работой? Я бы застрелилась, если бы постоянно пришлось общаться со всеми этими придурками.
   – А я их просто не воспринимаю всерьез. Говорю себе, что это просто серия из «Династии» или «Шоу южного берега». Я себе внушаю, что это все не по-настоящему, и наблюдаю за людьми, как Дэвид Эттенборо за редкими животными, незаметно. Это очень интересно. Ну и музыка мне нравится, так что можно простить музыкантам их причуды.
   – В том числе и убийства?
   – Убийства, пожалуй, нет, – уступил Ричард. – Хотя должен сказать, что Джетт тебе обеспечивает высокий уровень жизни. Ты когда-нибудь столько зарабатывала, а?
   – Да ничего я больше у него не заработаю. Чувствую, что «миссия невыполнима». По дому ходит толпа народу, и ни у кого нет ни малейшего алиби, зато у всех полно мотивов. Один Нил ничего не выигрывал от ее смерти, потому что был за интересован в Мойре…
   – Нил?! – Ричард фыркнул. – Да с него станется убить ее просто для того, чтобы устроить скандал и описать его в книжке!
   – Ну что ты! – запротестовала я. – Помимо прочего, Нил использовал Мойру как источник информации о юношеских годах Джетта.
   – Значит, выдоил из нее все сведения и избавился от нее. Насколько я понял, у него с момента ее смерти начался настоящий звездный час. – Ричард говорил со злобой и ненавистью, каких я прежде в нем не замечала.
   Я попыталась ему объяснить, что это Кевин поручил Нилу поддерживать все контакты с прессой, а Ричард судит о нем предвзято. А «звездный час» Нила вполне объясним.
   – Ладно бы он только вещал во всех газетах, – не сдавался Ричард, – он же еще рекламирует свою книжку и всем заявляет, что в ней раскроет какие-то тайны, которые ведомы ему одному.
   Я призадумалась. Нил как-то обмолвился, что главная трудность в работе над биографией Джетта заключается в том, что в ней не будет ничего нового и неожиданного. Но ведь тогда Мойра еще не появилась на горизонте.
   – Может быть, это пустая болтовня? – предположила я.
   – Не думаю… Гораздо вероятнее, что он сделает смерть Мойры главной криминально-эротической приманкой книги. Давно прошли те времена, когда читатели платили за биографии знаменитостей, даже если в них не было никакой изюминки, ничего, щекочущего нервы. Трюк с новым платьем короля сейчас не пройдет. Портного обязательно притянут, коль скоро мантию он не снабдит кровавым подбоем. – Ричард выпутался из моих рук и встал. – Выпью-ка я пива.
   Ричард выбирал пиво из внушительной коллекции сортов в холодильнике, я же обдумывала его слова.
   Я не верила, что Ричард действительно считает Нила способным на убийство ради возможности написать десяток газетных статей. Но в то же время я была достаточно хорошо знакома с журналистским миром, чтобы понять, – на таких статьях можно заработать очень неплохие деньги. Мне стало интересно, что же такого поведала Мойра Нилу. Нужно будет задать ему еще несколько вопросов. Беда с этим расследованием, никогда не угадаешь, кого и о чем надо спрашивать. С левой торговлей все-таки легче: я, по крайней мере, точно знаю, что хочу узнать.
   Ричард вернулся из кухни с банкой «Будвайзера» и прислонился к косяку:
   – Так я заваливаюсь на диван пить пиво? Или ты все еще хочешь рано лечь?
   Час спустя я была уже совсем другим человеком. Просто удивительно, как может близость с любимым привести все в порядок! Ну, не найду я, допустим, убийцу, так ведь не случится от этого светопреставления.
   Я делала все, что в моих силах, а большего ни кто от меня требовать не мог. Ричард меня не раз любит, ну а я, понятно, не стану заниматься само бичеванием из-за того, что не оказалась яснови дящей.
   Я высвободила затекшую руку из-под плеча Ричарда, разбудив его. Он повернулся на бок и нежно поцеловал меня в нос. Мне было тепло и удивительно хорошо. И немножко жалко мисс Марпл.
   – Как, кстати, твои левые производители? – спросил Ричард.
   Очень к месту. Как всегда.
   – Ты специально выбирал время для этого разговора? – поинтересовалась я язвительным голоском. – Полиция и Департамент торговых стандартов, кажется, планируют следующую операцию через несколько дней. Вряд ли они нам сразу сообщат, что все закончилось, если вообще дадут себе труд связаться с нами. Они немножко обижаются, что мы выполняем за них их работу.
   – Ну, это естественно. Думаешь, смягчатся, когда вы преподнесете им готовый результат?
   – Да ни в коем случае. Там полно людей, которые считают, что настоящие полицейские не должны тратить время на дела с торговыми марками.
   – Не понимаю: воров они не ловят, угонщиков тоже, так пусть радуются, что благодаря вам смогут для разнообразия хоть чем-то заняться.
   Ричарда, похоже, настолько засосало в эту сумасшедшую рок-н-ролльную среду, что он полностью потерял связь с реальным миром. Зато он напомнил мне своим вопросом о том, что я сама хотела спросить.
   – Слушай, а как сейчас обстоит дело с левым товаром в околомузыкальном мире? Ну, знаешь, майки с логотипами продают порой без ведома правообладателя и прочее?
   – Еще как. Ты даже не поверишь, как много таких торговцев. – Тут Ричард ошибался, после своих недавних знакомств я уже ничему не удивлялась и во что угодно поверила бы. – Это просто эпидемия. Многие звезды теряют на этих фальшивках массу денег. Да, ты знаешь, что иногда левые товары продают, не скрываясь, на концертах? Бог знает, как им это удается!
   Я насторожилась:
   – Ты хочешь сказать, что у производителей есть ход к кому-то из окружения музыкантов?
   – Когда как. Есть два способа. Либо леваки нанимают пару ребят, чтобы стояли у стенда с товарами, а сами держат где-нибудь фабричку, где все и делают, – это если производители достаточно хорошие. Либо же с ними работает кто-то из ближайшего окружения певца или музыканта, и вся эта компания прикарманивает и делит между собой прибыль от неучтенного товара, который нигде не проходит по документам. Как именно это делается, я толком не знаю.
   – Тогда еще один вопрос. Ты случайно не слышал, чтобы что-нибудь такое творилось вокруг Джетта?
   – Было бы странно, если бы не творилось. Но точно я не знаю. Может, спросишь его самого?
   Так я и сделала, – переползла на край кровати, сняла трубку и набрала номер Джетта. Ответила Тамар и позвала своего любимого к телефону.
   – Джетт, привет. Один маленький вопрос. Помнишь, ты рассказывал о подозрениях Мойры относительно того, что тебя обжуливают на производстве кассет и вещей с твоей символикой – маек, там, свитеров и так далее. Она не поминала конкретных имен или фактов?
   – Да нет. Но я сам видел: в последнем турне действительно продавали какие-то пиратские товары, я велел Кевину вызвать копов, но те вроде бы так ничего и не нашли. А при чем тут Мойра?
   – Может быть, и ни причем, но мне кажется, у нее были какие-то доказательства того, что один человек из твоего окружения замешан в левой торговле, – осторожно ответила я. В трубке повисло молчание. Я уже подумала, что нас разъединили, как Джетт сказал:
   – Она должна была тут же рассказать мне! Она знала, что я этого не потерплю! Ты знаешь, кто этот человек?
   – Пока нет.
   – Так узнай, и как только выяснишь, скажи мне, слышишь?
   – Скажу обязательно, Джетт. Ладно, спокойной ночи.
   Джетт отключился, и тут же послышался щелчок, как будто положили вторую трубку. Интересное дело! Наш разговор подслушивали!
   Итак, все сходится. Мойра сообщила Мэгги, что видела, как один из домочадцев Джетта говорил с Фредди-толстяком; Фредди-толстяк занимался изготовлением маек с символикой Джетта; Кевин вручил Фредди-толстяку конверт на выходе из банка. Значит, за всем этим стоит Кевин.
   Тут я припомнила одну деталь, на которую в свое время не обратила должного внимания.
   Когда Кевин в ту страшную ночь вышел к полицейским, он был полностью одет – даже галстук был завязан аккуратным узлом. Что ж, я знаю, что некоторые люди ложатся в постель в костюме и галстуке, но Кевин к таким людям явно не относится.
   – Да ну их всех к дьяволу, Брэнниган, – вдруг услышала я голос Ричарда, вернувший меня к реальности. А я уже почти и забыла, что он рядом.
   Я легла и еще некоторое время раздумывала стоит ли делиться с ним возникшими мыслями. Когда наконец решила, что стоит, я услышала его ровное дыхание и поняла, что ничем с ним делиться уже невозможно. Разве что попробовать на нем гипнопедию.
   Меня разбудил телефонный звонок. Я выскользнула из объятий Ричарда и схватила трубку, заодно взглянув на часы. Пять минут восьмого. Бред какой-то!
   – Кейт Брэнниган, – буркнула я в телефон.
   – Как дела, детка? Извини, что разбудила. Это Алексис.
   Алексис могла бы и не представляться, я и так узнала бы ее низкий голос с ливерпульским выговором, своим тембром обязанный бесконечному шотландскому виски и сигаретам. Алексис – криминальный репортер в «Манчестер ивнинг кроникл». Я несколько раз ей помогала – подкидывала информацию, и она не оставалась в долгу. Но вот будить человека в семь утра, по-моему, – сомнительное одолжение.
   – Что там такого срочного, что надо было меня будить в такую рань? – спросила я, усаживаясь на кровати. Ричард забормотал во сне и пере вернулся на другой бок, – счастливый, гад.
   – Джек Смарт, по прозвищу Билли, и его брат Гэри, – ответила Алексис. – Мне прощебетала маленькая птичка, что ты в курсе их дел и могла бы дать интервью.
   – И за этим ты меня сдернула с кровати? Ни черта я про них не скажу, дело пока не предается огласке…
   – Ну, Кейт, ты же у нас почти адвокат. Тебе ли не знать, что против мертвых обвинение не выдвигают?
   – Что?!
   – Рано утром к ним на фабрику нагрянули копы. Билли и Гэри уносили ноги на «Порше» из проката, доехали до Манкуниан-вэй, там Гэри не справился с управлением, и они грохнулись с эстакады на Верхнюю Брук-стрит. Машина разбилась в лепешку. Я думала, ты уже знаешь, ну…
   – Погоди секунду, – перебила я. – Дай я это осознаю. Так они оба погибли? Ты уверена?
   – Можешь мне поверить, Кейт, я видела место происшествия. Поэтому я тебя и дергаю. «Мортенсен и Брэнниган» небось было бы полезно сейчас засветиться и рассказать о своем участии в этом деле, чтобы стало ясно, как себя вели вы и как – наша славная полиция.
   – Слушай, Алексис, я бы с удовольствием с тобой встретилась, но я еще даже кофе не пила…
   – Ладно, натяни на себя что-нибудь, и встретимся в нашем редакционном буфете минут через пятнадцать. Завтрак за мной.
   Считается, что частные сыщики все бездушные. Это вы журналистов не видели! Я вздохнула и решила смириться с неизбежным.
   Поеду к Алексис, все лучше, чем если она за явится сюда и станет обсуждать мои дела с Ричардом.
   – Давай через полчаса, ладно?
   Теперь, когда я твердо знала, что больше мне не грозят никакие придорожные закусочные, раз погоня за Смартами прекращена, – я почувствовала, что все-таки есть своя прелесть в беконе, яйцах и тостах, и даже в подвальном буфете «Кроникл». Я набросилась на завтрак, а Алексис тем временем обсуждала все детали, которые мы не обсудили по телефону. Я поражалась: как ей удается так хорошо выглядеть и, главное, так хорошо соображать в это время суток? А ведь она уже часа два на ногах и успела пообщаться с полицейскими.
   Я познакомилась с Алексис через неделю после того дня, как начала работать с Биллом. Какой-то ее знакомый рассказал, что в городе по явилась новая частная сыщица, и Алексис явилась просить меня дать интервью их газете. Я отказалась, не желая, чтобы меня опознали те, за кем я следила. Постепенно мы с Алексис подружились, то есть она стала для меня таким человеком, с которым можно вместе пройтись по магазинам и поспрашивать советов, какую косметику покупать и что мне больше идет. А ее подруга Крис – лучший в городе архитектор, это я могу доказать, предъявив нашу с Ричардом оранжерею.
   Сегодня, однако, Алексис не интересовали никакие открытые мной новые способы ухода за кожей лица. Она была на работе. Она записывала все, что я говорила, время от времени поправляя тяжелые черные волосы. Через полчаса такой беседы она знала о деле Смартов практически столько же, сколько и я.
   Тем временем у меня прошел первый шок от сообщенной новости, и мне стало жаль Билли и Гэри. Пусть они были жуликами, но в конце концов они никого не заставляли страдать, они никого не грабили и не убивали. Они не заслужили такой ужасной смерти только за то, что проделали небольшие (да и не особенно заметные) дыры в бюджете пары крупных корпораций. Так я и сказала Алексис, когда диктофон был выключен.
   – Да, понимаю. Мы хотим сделать материал о людях, погибших в результате полицейских преследований. Это в конце концов ненормально! Да, кстати, я хочу предупредить Ричарда, – добавила Алексис с улыбкой, и ее голубые глаза сверкнули. Держу пари, она специально практикуется перед зеркалом, чтобы уметь очаровывать как копов, так и тех, кто пострадал от преступников.
   – Предупредить? О чем?
   – Да вот что-то слишком много народу вокруг тебя поумирало за эти дни, – объяснила Алексис, закуривая «Силк Кат» и выпуская струю дыма через плечо. Такие у нее интересные манеры.
   – Не понимаю, – соврала я, отпивая растворимого кофе и изображая недоумение.
   – Да ладно тебе, со мной-то можешь не выпендриваться. Все знают, что ты расследуешь убийство Мойры Поллок. Честно говоря, я удивилась, когда об этом услышала, вы же вроде всегда занимались более интеллигентными преступлениями, но потом мне шепнули, что это ты обнаружила тело. Не хочешь рассказать подробнее? Я бы записала, – небрежно предложила Алексис, но взгляд ее был пронзительным.
   Я покачала головой.
   – Никак не могу, извини. Даже не могу сказать, правда ли это, – ни на диктофон, ни лично тебе.
   – Ну и ладно, – пожала плечами Алексис. – Попробовать в любом случае стоило. Обойдемся сообщением от Нила Уэбстера. Не так уж страшно, там все довольно подробно описано, потому что он прислал нечто вроде официального пресс-релиза. Представляешь, он слупил с нас деньги за эту информацию. Убедил отдел новостей, что помимо стандартного заявления для прессы он располагает информацией, исходящей прямо из дома Джетта, и он нам великодушно согласен ее поставлять.
   – Да ну? – Я не скрывала, что заинтригована, несмотря на данное себе обещание держать Алексис на расстоянии от своего расследования.
   – Если хочешь, сходи наверх и почитай. Как раз тебе будет чем заняться, пока я расшифрую нашу беседу, – ты же наверняка захочешь ее проверить. Небось думаешь, что я еще не научилась правильно писать «Брэнниган»? – весело поддразнила Алексис.
   Я поспешила наверх. Нил лучше меня умеет разговаривать с людьми, и в его сообщениях, возможно, найдется что-нибудь, что я упустила. Да и, как говорит Алексис, будет чем заняться.
 
   Как оказалось, Алексис не преувеличивала – пресс-релиз Нила был в точности таким, как она описала: драматическим, но весьма подробным. И именно это меня озадачило.
   – Алексис… – позвала я. Она набирала текст интервью и, не отрывая глаз от экрана монитора, спросила: «А-а?» – Алексис, эти сообщения лежат в том же порядке, в каком поступали?
   – Наверное. Отдел новостей сохраняет пришедшие сообщения в специальном каталоге, потом оттуда выуживают все криминальные новости и передают мне. Даты на файлах отмечают время, когда я последний раз их смотрела, но они хранятся в том порядке, в каком их сюда помещали, – объяснила Алексис, водя ручкой по экрану.
   – Когда пришло первое сообщение от Нила?
   – Точно не знаю, оно лежало тут до утра, пока в редакцию не пришли дежурные.
   – Это примерно во сколько?
   – Парень из отдела новостей приходит в полседьмого. Я в то утро появилась в редакции примерно в половине восьмого, и он мне сказал, что ночью пришло сообщение. Я его распечатала и поехала в Колкатт, разумеется, ни черта там не добилась и уехала втолковывать редактору, что если меня не впускают и не отвечают на вопросы, то я при всем желании не могу перелететь через ворота и поглядеть на место происшествия.
   – Бедняжечка, – произнесла я, думая о другом. – Слушай, а никак нельзя точно узнать, восколько пришло это сообщение от Нила?
   Алексис провела рукой по волосам:
   – Вряд ли. То есть он, может быть, и ставит дату на своих файлах, но мы не храним эти «шапки». Это все, что ты хотела спросить?
   Я кивнула, и Алексис заново принялась печатать. А я все думала, как бы добыть нужную информацию. Дело в том, что очень многие подробности, описанные Нилом, стали известны обитателям Колкатта гораздо позже, чем сообщение поступило в «Кроникл». Так откуда он их узнал? Насколько я понимаю, эти детали были известны, кроме него, только Джетту. И, разумеется, убийце. Если Нилу рассказал Джетт, то все понятно, если же кто-то другой, то этот другой и есть убийца. Если, конечно, убийца – не сам Джетт. Господи, как все запутано!
   Алексис достучала текст и развернула стул ко мне:
   – Готово. Хочешь посмотреть?
   Я бегло прочла запись беседы, и она мне понравилась. Мортенсен и Брэнниган представали в самом выгодном свете, в отличие от неуклюжих и непрофессиональных полицейских. На мой взгляд, следовало только слегка переделать текст в одном-двух местах, о чем я и сообщила Алексис. Она не стала спорить и внесла исправления, пробурчав себе под нос что-то насчет «противных буквоедов». Когда я встала, Алексис попросила:
   – Как узнаешь еще какие-нибудь подробности об убийстве, сообщи нам, ага? Ну а если будешь кого-нибудь арестовывать, помни, что номер верстается в десять утра.
   Десятью минутами позже, входя в офис, я поймала себя на том, что все еще улыбаюсь словам Алексис.
   Я пришла первой, на целых пять минут опередив Шелли. Кажется, она не поверила своим глазам, увидев меня за столом.
   – Мы никогда не спим, – пояснила я.
   – Как же, – ответила Шелли. – На выходной одолжу у тебя, пожалуй, мешки под глазами, пригодятся в магазин сходить.
   Больше всего мне хотелось немедленно отправиться в Колкатт и задать тамошним жителям несколько вопросов, но прямо сейчас ехать туда было, понятно, рановато, – эти ночные совы наверняка еще не просыпались. Так что пока я решила позвонить Тони Редферну и спросить, что все-таки нашли в тайнике у Смартов.
   Тони говорил по телефону с нескрываемым облегчением в голосе, радуясь, что хоть кто-то не мучает его расспросами о подробностях автокатастрофы. Он сообщил мне все детали, необходимые для отчета. Не успела я положить трубку, как по внутреннему телефону позвонила Шелли.
   – Тебе звонит инспектор Джексон, причем, судя по голосу, его утром оса ужалила.
   – Спасибо, что предупредила. Соедини нас, пожалуйста.
   Мне стало по-настоящему страшно. Из-за утренней катавасии у меня напрочь вылетела из головы встреча, назначенная Джексоном! Да и не вполне понятно, что ему еще надо после того, как мы вчера поговорили?
   – Доброе утро, инспектор.
   – Почему я слышу ваш голос по телефону вместо того, чтобы видеть вас у себя? – осведомился он.
   – Мне казалось, мы уже все обсудили вчера. Кроме того, утром я вела переговоры с вашими коллегами из Манчестерской полиции. Если хотите, можете спросить инспектора Тони Редферна…
   – Мисс Брэнниган, я занятой человек, и если я назначаю встречу, я рассчитываю, что на нее придут.
   – Я понимаю, инспектор. Мы могли бы встретиться в другое время? Скажем, завтра?
   – За сколько времени вы сюда доедете?
   – Простите, инспектор, к сожалению, я весь день буду занята. Может быть, завтра?
   – Завтра утром в то же время, – отрезал инспектор. Все-таки сдался. Какое счастье, что не я прохожу у него по делу в качестве подозреваемой!
   – Договорились. Я буду, – пообещала я. – Прошу прощения за сегодняшний день, – было столько неожиданных дел, что наша встреча вылетела у меня из головы. Да, кстати, вы еще не предъявляли обвинения Мэгги Росситер?
   Пауза.
   – Мисс Росситер отпустили сегодня в восемь тридцать, – сухо ответил наконец инспектор, и раздались гудки.
   Вот те раз! Они продержали Мэгги тридцать шесть часов и за это время так и не накопали ничего для предъявления обвинения. Я достала записную книжку и набрала ее номер.
   – Мэгги? Это Кейт Брэнниган. Мне сию минуту сказали, что вас выпустили. Я хотела сказать, что очень рада…
   – Я думаю, – холодно ответила Мэгги, – что обязана этим Мойре.
   – То есть?
   – Мой сосед Гэвин забирал утром почту и нашел письмо, написанное почерком Мойры. Оно было отправлено в тот вечер, когда ее убили. Должно быть, она бросила его в ящик по дороге на встречу со мной. Она ведь всегда была такой – романтической, склонной к фантазиям… И в письме не было ни намека ни на какую ссору.
   – И Гэвин отправил письмо вашему защитнику?
   – Да. У его друга есть факс, так что он просто вскрыл конверт и переслал письмо адвокату, а она тут же принесла распечатку в участок.
   … И полиция, разумеется, тут же прикрыла дело, раз у Мэгги не было мотива к убийству. Лопнули все их обвинения. Все, теперь Джексон будет искать себе какого-нибудь другого подозреваемого.
   – Слава богу, что все кончилось! – сказала я.
   – Вы так уверены? – мрачно спросила Мэгги. – У меня впечатление, что им все-таки хочется повесить это дело на меня. Давайте уж откровенно – кого им обвинять, как не чернокожего или лесбиянку? Знаете, Кейт, я бы на вашем месте немедленно удостоверилась, что вашему клиенту ничего не грозит.
   Мэгги повесила трубку, а я даже не успела рассказать ей про Фредди-толстяка. Ничего, позвоню ей вечером, а пока пускай заново освоится в опустевшем доме. Остаток утра я посвятила составлению отчета для Билла и наших заказчиков – описывала грустный конец успешного расследования.
   Запихивая в сумку чистые кассеты, я случайно зацепилась взглядом за бумагу с факсом от Джоша. В этом бардаке я про него совершенно забыла! Я разгладила бумагу и погрузилась в чтение. Факс содержал детальную информацию о финансовом положении Мойры. Первый числившийся за ней долг составлял сто семьдесят пять фунтов – спустя несколько месяцев после ухода от Джетта Мойра задолжала некоему заведению в Брэдфорде под названием «Куллен-Холдингс». Название показалось мне смутно знакомым, и я попросила Шелли посмотреть его в телефонном справочнике. «Куллен-Холдингс» в нем не оказалось, но зато в нем имелась клиника «Куллен». Точно, помню такую. Еще до создания «Мортенсен и Брэнниган» я выполняла их задание – выслеживала конкурента, который, кажется, пытался собрать на клинику компроматы. Или что-то еще в этом роде.
   Шелли тем временем нашла дискету с записями по этому делу. Я вставила ее в компьютер. Хозяином клиники был доктор Теодор Донн, – не медик, а доктор наук, инженер по специальности, выпускник Стрэчклайдского университета. Этот доктор Донн основал клинику с единственной целью: сделать деньги на абортах. Клиника приносила ему немалый доход уже почти десять лет. Он спокойно пережил ревизию Министерства здравоохранения, интересовавшегося связью между его клиникой и женской консультацией, которой руководила его родная сестра. Она-то и посылала клиенток в клинику брата. Что же получается? Значит, Мойра обратилась в «Куллен» через неделю после того, как ушла от Джетта?
   Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Невозможно поверить, что Джетт начал поиски, зная об аборте. А если узнал, когда Мойра вернулась, у него оказывался великолепный мотив для убийства. С его-то предубеждением против абортов, да с его-то темпераментом! Видела я его в гневе. Убил бы, не задумываясь. Это точно.
   Я вынула старую дискету с записями по «Куллену» и вставила другую, украденную из «Чайки». Ага, вот оно, в середине файла. Добровольно совершенный аборт. Только представить себе, что за кошмар ей пришлось пережить! Одинокая, беременная, да еще и на игле. Просто чудо, что ей удалось тогда выжить. И тем страшнее преступление того, кто ее убил.