Страница:
– Скажите, какого рода задание ваша фирма выполняла по заказу Джетта?
Вот этого я совершенно не хотела обсуждать с инспектором Джексоном, по крайней мере до того, как переговорю с шефом. Так что я набрала в грудь побольше воздуху и смело ответила:
– Мы держим в тайне все задания, которые получаем. Простите, но мы гарантируем клиентам полную конфиденциальность.
Джексон снова надвинул поглубже очки и почесал кончик носа. У него, должно быть, болела голова, и я невольно начала ему сочувствовать бедняге, по всей видимости, предстоит провеет на ногах еще пару суток, если только убийцу каким-нибудь чудом не обнаружат раньше. Тем не менее мое сочувствие не мешало мне соблюдать профессиональную этику.
– Вы утаиваете информацию, могущую послужить материалом для расследования, – изрек инспектор, вздыхая.
Я с нетерпением ждала, что он что-нибудь прибавит, – что угодно, но не очередное юридическое клише. Но инспектор моих ожиданий не оправдал.
– Вы, надеюсь, понимаете, что намеренное создание препятствий в работе следствия является серьезным нарушением закона? Откровенно говоря, мне бы не хотелось предъявлять вам обвинение, но, боюсь, придется это сделать, мисс Брэнниган.
– И мне бы не хотелось, чтобы вы предъявляли мне обвинение. Но ответ будет один и тот же, независимо от того, арестуете вы меня или нет.
Я говорила уверенно, но на самом деле мною владел страх. Мне отнюдь не хотелось отправляться на ночь в камеру! И не только потому, что камера сама по себе малоприятна, но и потому, что это сильно помешало бы моим занятиям.
Инспектор встал и направился к двери со словами:
– Сержант Брэдли, уведите ее отсюда. Погодите, пусть сначала подпишет свои показания.
Сержант подал мне листы бумаги с протоколом, я просмотрела их и подписала. Всю жизнь пытаюсь понять, почему, что бы ты ни сказал, на бумаге все твои слова превращаются в картонные фразы официального языка. Однако на сей раз, ели не обращать внимания на этот канцелярско-полицейский жаргон, мой рассказ был изложен действительно верно. Меня препроводили в холл, где Джексон что-то говорил вытянувшемуся перед ним молодому сержанту.
– Сержант, мисс Брэнниган уезжает, – сказал инспектор, едва завидев меня. – Пошлите кого-нибудь из людей проводить ее. Немедленно.
Обернувшись ко мне, Джексон добавил:
– Настоятельно прошу вас не обсуждать ни с кем обстоятельства этого дела. Я имею в виду не только журналистов, но и всех остальных. Вы не должны разглашать ни время совершения убийства, ни его деталей. Ясно? – Я кивнула. – Когда вы нам снова понадобитесь, мы вам сообщим. А сейчас прекратите совать нос куда не следует! Занимайтесь своими делами, а расследование предоставьте профессионалам.
Вообще-то я ничего не имела против такой перспективы, но почему-то мне казалось, что Джетт не даст мне возможности последовать благому совету инспектора.
Был четвертый час утра, когда я наконец выехала на улицу, помахав на прощание патрульной машине, выехавшей меня проводить. За Колкатт-вилледж я сбавила скорость и порылась в «бардачке», отыскивая что-нибудь более спокойное чем Тина Тернер. Перебирая кассеты, я вдруг заметила впереди машины неожиданно возникшую темную фигуру, которая тут нее метнулась в сторону. Я резко затормозила, выскочила наружу и пробежала несколько ярдов назад, но на дороге уже никого не было. В тишине раздавалось лишь урчание двигателя в моей машине. Впрочем, я и так знала, кто это был. Хотя я видела Мэгги Росситер только один раз, я узнала бы ее в любой момент и в любом месте.
Когда меня спрашивают, насколько опасна и трудна работа частного сыщика, я всегда честно отвечаю, что самое тяжелое – это постоянное недосыпание. Я зверею, когда не высыпаюсь как следует. Так и сейчас, мне удалось заснуть после стычки с Джексоном, но буквально через пару часов зазвонил телефон.
– Алло, кто это? – прорычала я в трубку.
– И тебе тоже доброе утро, – отозвался голос Шелли. – С тобой хочет поговорить Билл. Ты приедешь или поговоришь с ним сейчас?
– Поговорю с ним сейчас и приеду, – ответила я. Билл не станет звонить просто так, чтобы меня разбудить. Он знает, что если в девять часов меня нет на месте, значит, для этого есть веские причины; так что если уж он велел Шелли позвонить, то, значит, дело действительно важное.
– Кейт! – раздался в трубке раскатистый бас Билла. – Что это ты творишь, а?
– А ты как узнал? – сонно спросила я, вылезая из кровати и направляясь в кухню.
– В новостях по радио передали, что Мойру убили. Автоответчик в офисе забит истерическим сообщениями Джетта и суровыми вызовами от этого напыщенного кретина Джексона. В общем, ясно.
– А Джетту что нужно?
– В основном ты. Он там на все лады стонет, что ты его покинула в беде, что без тебя он не знает, что делать. Слушай, ты можешь сейчас приехать и быстренько рассказать мне обо всем, что произошло у него в доме? Тогда и решим, как нам действовать дальше. – Билл никогда не приказывал, но эта просьба была тверже всякого приказа.
И уже через двадцать минут я сидела перед ним в офисе и вводила его в курс дела. Когда я дошла до легенды, придуманной для Джетта, Билл обеспокоенно заерзал в кресле.
– Честно говоря, Кейт, это не лучший ход.
– Сама понимаю. Но иначе Джетта немедленно заподозрили бы в убийстве!
– Да, но откуда ты знаешь, что он не убийца? – поинтересовался Билл.
– Так я же видела, в каком он был состоянии! Если б он сам убил свою так называемую подругу сердца, то он бы вел себя иначе. Знаешь, казалось, он не мог поверить в ее смерть и хотел, чтобы кто-нибудь проверил, правда ли это. И потом, если бы я сказала всем правду, Джетта засадили бы в кутузку и всю ночь бы допрашивали.
Да, конечно, мои аргументы были слабоваты. Но уж очень сильна была во мне уверенность, что Джетт никого не убивал.
– Кейт, я полностью доверяю твоей интуиции. Но копы тебе доверять точно не станут, поэтому нужно хорошенько позаботиться о том, чтобы они не докопались до правды. Значит, тебе придется все время крутиться рядом с ними и не упускать ничего из виду.
Билл кусал губу, что означало крайнюю степень беспокойства и тревоги.
– Ведь вот и Джетт хочет, чтобы я там занялась расследованием. – Я старалась ободрить Билла.
– Он-то хочет, а вот я, откровенно говоря, совершенно не хочу тебя туда пускать. Убийства – не наша область, мы занимаемся чистой работой. Соревноваться с полицией в раскрытии убийства – дело не такое простое. И вдобавок мне не очень-то улыбается отпускать тебя в дом, по которому разгуливает убийца!
– Ну что ты, я со всем справлюсь! – запротестовала я.
– Ты-то справишься, – криво улыбнулся Билл. – А вот кое-кто, боюсь, и не сумеет. Ладно, если серьезно – мне, конечно, не по душе все это дело, но раз уж мы оказались в такой ситуации, лучше мне обо всем узнать в подробностях.
Я рассказала все подробности, какие знала сама, умолчав только о встрече с Мэгги. Сама не знаю почему, но я испугалась, что она станет для Билла главной подозреваемой.
– … И еще Джексон спросил, какого рода задание мы выполняли для Джетта, – закончила я. – А я сослалась на гарантию конфиденциальности.
– Это правильно. Джексона оставь мне. А сейчас пойди и послушай, что тебе наговорил Джетт на автоответчик, и езжай в Колкатт.
В одиннадцать с чем-то я въехала в ворота Колкатт-Мэнор. У дома были припаркованы шесть автомобилей, и среди их водителей я узнала нескольких репортеров из крупных национальных газет. О смерти Мойры сообщили слишком поздно для утренних изданий, но остальные не собирались упустить своего шанса узнать все что только возможно. Тут же оказалось, что у Джетта хватило соображения попросить полицейских впустить меня в дом, когда я приеду. Секретный код для открывания ворот он оставил мне на автоответчике. Когда я въезжала, меня попытался атаковать какой-то журналист, но я газанула, и неудачливого интервьюера обдало грязью из-под колес – моросил мелкий дождик, и дорожку развезло.
У дверей дома дежурил полицейский, который пропустил меня внутрь. Констебль в холле (кроме него, никого видно не было) сообщил, что Джетт в кухне. Туда я и направилась и увидела Джетта, сидевшего, ссутулившись, за большим сосновым столом перед кружкой чая. Джетт был в одиночестве. Я поставила греться чайник и взяла его кружку. Она была полна, но чай совершенно остыл. Вскипел чайник, и я налила ему и себе свежего чаю.
– Зачем ты ушла? – спросил Джетт вместо приветствия. – Ты была мне нужна.
– У меня не было выбора, – терпеливо объяснила я, как стала бы объяснять пятилетнему Дэйви, сыну Ричарда. – Копы меня выпроводили, как только узнали, кто я такая.
Джетт поднес кружку ко рту, но пить не стал и медленно опустил ее обратно на стол. Он выглядел довольно странно: землисто-серое лицо, глаза налитые кровью, но без слез.
– Ты ей симпатизировала, правда? – спросил он.
– Мойре? Я ее очень мало знала, но она мне нравилась. Она была смелая и с хорошим чувством юмора.
Он кивнул, будто этого ответа от меня и ожидал.
– Вот поэтому я хочу, чтобы ты нашла ее убийцу. Кто-то из тех, кто живет в этом доме, отнял у нее жизнь. Кто-то из тех, кому я доверяю. И ты выяснишь, кто.
Мне показалось, что я перенеслась в сериал «Она написала убийство». Я глубоко вздохнула.
– Разве ты не доверяешь полицейским? У них, в отличие от меня, есть все, что нужно для раскрытия убийства!
Джетт обхватил кружку ладонями, пытаясь согреть руки.
– Ты не понимаешь, Кейт. Для того чтобы раскрыть это убийство, нужны не всякие там алиби и отпечатки пальцев; тут требуется умение разбираться в людях. Полицейские не знали Мойру, и уж, конечно, они не способны понять никого из нас. Мы просто говорим на разных языках, они на одном, а мы на другом, и даже Кевин! Но ты – другое дело, ты живешь с Ричардом, и ты знаешь всю эту жизнь. Ты знаешь, как с ними общаться. Тебе они станут рассказывать правду, а полиции – нет!
Для человека, находящегося на грани нервного срыва, это была очень длинная речь. Джетт устало откинулся на спинку стула и полуприкрыл глаза.
– Не знаю, что тебе ответить, Джетт. Я ведь никогда прежде не расследовала убийств.
Глаза его распахнулись, и он пристально взглянул прямо на меня:
– Послушай, Кейт. Для этих копов я просто кусок черного дерьма, очень богатый и все такое, но все равно кусок дерьма, а Мойра – шлюха и наркоманка. Они с радостью пришьют мне это дело, и все. Я вырос в Моссе и знаю, как они обычно работают и что думают. Я не доверяю им, а они точно так же не доверяют мне, и сейчас между мной и тюрьмой – одна ты! Если кто и может спасти меня, так только ты. – Нижняя губа у него предательски дрогнула.
Я отставила чашку и дотронулась до его руки.
– Хорошо, Джетт. Я ничего не обещаю, но сделаю все, что только в моих силах.
Джетт горячо схватил меня за руку, и я заметила, что в его глазах поблескивают слезы.
– Этого достаточно. – Слезинка скатилась вниз, и он дернул щекой, словно сгоняя муху.
– Что было, когда я уехала? – спросила я.
– Нас всех продержали до четырех часов. Никого не выпускали ни на минуту, а потом этот самый Джексон велел мне никому не рассказывать, как нашли тело, и вообще ни с кем ничего не обсуждать. Только все всё равно приставали с расспросами, – грустно прибавил он.
– Полицейские надеются таким образом вычислить убийцу, – объяснила я. – Кто-то в доме знает больше, чем говорит, и на допросе может себя выдать.
Вообще удивительно, что полиция до сих пор придерживается этого способа, – после трех лет охоты на йоркширского Потрошителя, когда на фальшивой пленке была записана речь с такими подробностями, которые мог знать только убийца.
– Который час? – вдруг спросил Джетт.
Я взглянула на часы:
– Без пяти двенадцать.
Джетт встал и залпом влил в себя весь чай.
– Я велел всем собраться в гостиной в двенадцать. Я знал, что ты придешь, я предчувствовал, и твоя душа откликнулась на зов моей. Ты знала, что нужна мне, и пришла.
Мне очень захотелось ответить, что я услышала не столько зов души, сколько сообщения на автоответчике, но я промолчала и вместо этого сказала вслух:
– Я должна расспросить твоих домашних о том, что творилось у них в последние полтора месяца.
Джетт был уже на пороге. Он обернулся.
– Да. Ты должна расспросить моих домашних, о том, что творилось в последние полтора месяца. – Мы вместе вышли, и Джетт продолжил – Я скажу всем, чтобы оказывали тебе всяческое содействие. Могут плести перед копами все что угодно, а тебе пусть говорят правду. В конце концов я их всех кормлю, я и распоряжаюсь в этом доме.
Забавно, что к Джетту так быстро вернулись его обычные властные манеры. Неужели только потому, что я согласилась вести расследование? Вообще-то, если он способен на такие резкие перепады настроения, может быть, я не права, считая его абсолютно невиновным?
Часы пробили двенадцать раз, и с последним ударом Джетт распахнул дверь гостиной. Все домашние были в сборе, за исключением Нила. И все, во-первых, выглядели здорово невыспавшимися, а во-вторых, ни у кого на лице не было написано особенной скорби.
Увидев позади Джетта меня, Кевин тихо застонал:
– Боже мой, Джетт, я же просил не впутывать ее в эту историю. Нам вовсе не нужен тут лишний любопытный нос. Копы и так перевернули тут все вверх дном!
– Джетт, он совершенно прав, – вмешалась Глория. – Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но ты должен держать себя в руках. Она тебе никак не поможет!
Джетт с размаху плюхнулся в кресло на тонких изогнутых ножках, которые, к моему вящему удивлению, не подломились под его тяжестью.
– Мне будет тяжело до тех пор, пока здесь, в этом доме, ходит убийца, пока он ест со мной мой хлеб и делит со мной кров! Кейт выяснит, кто из нас мой враг. Кто не хочет больше быть со мной в одной команде, может сейчас уйти, но те, кто останется, должны отныне оказывать Кейт всяческое содействие. Она будет докладывать мне обо всем. Я не желаю, чтобы ей мешали работать. Все ясно?
Кевин завел глаза кверху и прошептал: «Господи! Дай мне сил!»
Я понимала его чувства, но такая мелодрама порядком раздражала. Впрочем, это было еще ничего по сравнению с реакцией Тамар. Она пересекла комнату, подошла к Джетту, положила ему руку на плечо и громко сказала:
– Джетт, какое бы решение ты ни принял, я буду поддерживать тебя!
Мне стоило больших усилий сдержать рвотный позыв. Но никто больше не успел ничего сказать, потому что вошел Нил.
– Прости, что опоздал, Джетт! Я давал объяснения журналистам, они меня задержали.
– Местная знаменитость, – пробурчал себе под нос Мики.
– Ну, кто-то же должен с ними говорить, – ничуть не разозлившись, ответил Нил. – Кто-то, кто в состоянии связать два слова.
– Ты что это имеешь в виду? – вскинулся Мики, но их прервала Тамар:
– Боже мой, боже мой! Неужели вы не можете хоть ненадолго прекратить грызню? Имейте же хоть каплю почтения к покойной!
Я от такого бесстыдного лицемерия аж икнула, но никто не заметил. Мики пробормотал извинение и отошел к окну, по которому стекали капли дождя.
– А, и ты здесь при деле? – вполголоса спросил меня Нил. – Значит, я не один зарабатываю деньги на смерти Мойры? Приятно.
Я пробыла в этом доме всего час, но уже так ненавидела всех его обитателей, что мне просто становилось плохо. Некоторые профессии должны нести особый ярлык Министерства здраво охранения: «Опасно для здоровья».
Как раз сейчас было бы хорошо позадавать всем вопросы, но моему благому намерению помешало прибытие инспектора Джексона и его веселых ребят. Джексон ходил по дому так, как будто приобрел его в собственность. Я заметила, что он успел переодеться в другой костюм и свежую рубашку, но галстук был тот же самый. Не знаю, может, это какой-нибудь тайный масонский символ. Вместе с ним вошел пожилой мужчина, которого здесь еще не видели.
– Доброе утро, леди и джентльмены, – объявил незнакомец. – Я детектив Рон Арбетнот. Я назначен ответственным за проведение расследования по делу об убийстве. Мне известно, что со многими из вас уже беседовали наши офицеры, но сегодня вам всем придется еще раз давать показания. Будьте любезны позаботиться о том, чтобы вас было легко найти.
Отдав это распоряжение, детектив Арбетнот повернулся на каблуках и удалился. Джексон повернулся ко мне.
– Брэнниган, вам что, жизнь не дорога? – прошипел он, схватывая меня за локоть и отводя к двери. – Один раз вас отсюда выпроводили, но вы снова решили навязывать нам свое общество?
– Еще чего. Меня сюда пригласили, – отвечала я сквозь стиснутые зубы. – Уберите руки сейчас же.
Джексон нехотя отпустил меня, открыл дверь и хотел было вышвырнуть меня из комнаты, но я стояла твердо.
– Кейт! Все в порядке? – крикнул Джетт. – Инспектор, эта леди – мой друг, это я позвал ее сюда!
Джексон мгновенно обернулся к Джетту и довольно неудачно изобразил улыбку.
– Боюсь, что ей нельзя здесь находиться, мистер Франклин. Мы бы хотели задать мисс Брэнниган несколько вопросов, а потом снова поговорить с вами. Не могла бы она приехать завтра?
Джетт метнул на инспектора свирепый взгляд. Зачем, интересно, Джексон назвал Джетта его настоящим именем? Только потому, что я была рядом? Джетт не любит, когда ему напоминают о его корнях.
– Ничего страшного, Джетт, – сказала я пытаясь его ободрить. – Я приеду завтра утром хорошо?
У меня еще были дела. В частности, мне хотелось переговорить с Мэгги Росситер.
«Несколько вопросов» Джексона свелись к выяснению, что я делала в Колкатт-Мэнор, когда вернулась сегодня утром, а также, что за дела у меня были с Джеттом в прошлом. Все эти намеки мне не понравились, и я начала подозревать, что от меня добиваются какого-то признания. Разумеется, никаких признаний я делать не собиралась. К счастью, инспектор хотя бы не касался моих показаний о том, как было обнаружено тело.
В половине первого меня отпустили, и я направилась в местный паб, надеясь накопать там каких-нибудь полезных сведений.
Бар был заполнен, а барменша, особа лет за сорок с пышными светлыми волосами, казалось, сама была удивлена, что в ее заведении собралась на ланч такая куча народу.
– Много работы? – сочувственно спросила я, пока она смешивала мне коктейль.
– Не то слово, – ответила она. – Лед положить? – Я кивнула. – Последний раз у нас было подобное нашествие в «День подарков».
– В соседнем доме нехорошие дела творятся, – заметила я, потягивая коктейль. Мне хотелось втянуть ее в разговор и незаметно расспросить о Мойре.
– Ах да! Бедняжка, бедняжка! – воскликнула барменша. – Вы знаете, еще вчера вечером она приходила сюда, да не одна! Вот прямо здесь и сидели, напротив меня. А потом вдруг сообщили, что ее убили в ее же доме. В наше время нигде не чувствуешь себя в безопасности! Вот они наняли охранников, поставили сигнализацию и думали, что теперь им ничто не грозит. А я говорю моему Джеффу: «Смотри, мол, вот какую они неприступную крепость построили, и что же?»
Из всей этой прочувствованной речи я выхватила только сообщение о том, что Мойра приходила в бар не одна. Но спрашивать прямо, с кем, мне не хотелось.
– Я вот иногда думаю, – начала я, – что влезают именно в те дома, где есть охрана. Бандитов именно то и привлекает, что дом охраняется. Они рассматривают это как вызов.
– Возможно, возможно – ответила барменша. – Только я вам скажу, что у нас здесь отродясь не было никаких историй, пока здесь не по селились эти самые рок-звезды. – Она изогнула губы в усмешке, причем на лице у нее тут же образовались морщины: сразу видно, что она никогда не видела себя в зеркале с таким выражением лица.
– А что, здесь их много?
– Один или двое. И еще здесь живет журналист, который пишет книжку про Джетта. Он целыми днями просиживает у меня в баре, не знаю когда успевает писать. Между прочим, он за раз выпивает не меньше дюжины пинт. Нет, я вовсе не против, зимой-то у нас посетителей маловато. Порой засомневаешься, стоит ли днем открывать бар, ведь прибыли не хватает даже на оплату электричества!
– Ну, у вас очень уютное заведение. Вы давно здесь работаете?
– Пять лет. Муж был раньше горным инженером, но нам надоело жить за границей, так мы переехали и купили этот паб. Только тяжело нам приходится, и особенно тяжело содержать гостиницу. Но все равно лучше, чем жить среди иностранцев.
Я хотела задать вопрос, но тут из зала позвонили, призывая ее.
– Вы подаете закуски? – быстро спросила я, чтобы она поскорее вернулась.
– Только сандвичи.
Я заказала сандвич с ростбифом и, когда хозяйка подошла ко мне, сказала:
– Вас, я думаю, сильно потрясло, что вашу постоянную посетительницу убили?
– Да она, знаете, не была моей постоянной посетительницей. Заходила пару раз за последние дни, когда здесь жила ее подруга, и еще один раз до этого, с большой компанией. Я ее и узнала-то только потому, что она была черная. Нет-нет, я не расистка, просто здесь практически не бывает черных.
Хозяйку можно было понять. Я помню случай с одним полицейским инспектором в чеширском пригороде, которого обвиняли в расизме, потому что он задерживал на улицах всех черных. Он оправдывался так: «Они же здесь не живут. Значит, раз сюда приходят, то наверняка задумали недоброе».
– Ее подруга, наверное, была в ужасе, когда узнала об убийстве? – спросила я. В том, что слова «приходила не одна» означали «приходила с Мэгги», я почти не сомневалась. Я откусила кусочек сандвича и решила, что, даже если бы не удалось втянуть хозяйку в разговор, визит в паб не пропал бы даром – таким вкусным оказался сандвич. Хлеб был свежий и хрустящий, мясо – нежно-розовое, нарезанное тоненькими ломтиками, изумительно приправленное. Но, услышав ответ на свой вопрос, я едва не поперхнулась.
– Нет, не думаю, что она знает. Утром, когда я встала, ее уже здесь не было. Она оставила мне конверт с деньгами и запиской. Написала, что вынуждена уехать рано утром; собственно, она и собиралась сегодня уехать, но я не думала, что так рано, до рассвета.
Судя по ее голосу, хозяйка была здорово огорчена тем, что не увидела драматической реакция своей клиентки на трагическое известие.
– Значит, она просто взяла и уехала среди ночи? – уточнила я, стараясь не выдать заинтересованности частного детектива, сумевшего на один шаг опередить полицию.
– Да нет, не среди ночи. Около половины шестого. Спальня-то наша в заднем крыле, а меня разбудил шум машины, и я встала, думала, вдруг она сбежала, не заплатив. Тогда-то я еще ничего нe знала про убийство.
Итак, хозяйка не усматривала в поведении Мэгги ничего подозрительного. И сейчас у меня был шанс переговорить с ней раньше полицейских.
– Может, ей кто-нибудь позвонил, – предположила я.
– Нет, ей сюда никто не звонил. Иначе я бы знала, – уверенно ответила хозяйка. – Видно, она проснулась утром пораньше и решила уехать. Но я, правду сказать, не понимаю, с чего это она остановилась здесь, а не в особняке. Обычно все их друзья живут там.
Я, разумеется, могла бы предложить объяснения тому загадочному факту, что Мэгги не воспользовалась гостеприимством Джетта, но делать этого не стала. Я доела сандвич, на прощание обменялась с хозяйкой парой реплик о погоде и уехала.
Я направлялась в Лидс, к Мэгги.
Все еще накрапывал дождик; сквозь серую пелену домик Мэгги казался совсем неказистым и грустным. В окнах не было света. Оно и понятно, – если бы мой любимый человек лежал мертвым в морге, мне тоже не хотелось бы устраивать иллюминацию.
Мэгги долго не открывала, и я уже решила, что ее нет дома. Но вот дверь открылась. Мэгги увидела меня и, ничего не говоря, попыталась захлопнуть дверь, но я успела прислониться плечом к косяку.
– Какого черта вы сюда явились? – зло спросила Мэгги. Ее голос дрожал.
– Мэгги, нам нужно поговорить. Я понимаю, что сейчас вам не хочется со мной общаться, но может быть, я смогла бы вам помочь.
– Помочь? Вы занимаетесь воскрешением мертвых? – горько поинтересовалась Мэгги, и по ее щеке сползла слеза. Глаза у нее были красными и опухшими.
Профессиональная реакция: я с удовлетворением отметила про себя, что горе Мэгги испытывает неподдельно.
– Я ищу убийцу Мойры, – объяснила я.
– А что толку? Это ведь не вернет ее! – Мэгги вытерла слезы рукой, видимо, стесняясь проявлять свои чувства при мне.
– Нет, конечно. Но ведь для того, чтобы по-настоящему оплакать ее, нужно найти того, кто ее убил. Мэгги, пожалуйста, впустите меня и разрешите с вами поговорить.
Мэгги еще сильнее ссутулилась, но отступила и дала мне пройти. Сразу за дверью была гостиная. Я села, пока Мэгги не передумала. Она тем временем прошла в кухню, и я услышала, как она ставит чайник. Я же стала осматривать комнату. Она была просторной, занимала, очевидно, почти этаж и имела несколько альковов. В одном из них находились книжные полки с книгами самых разных жанров, от научной фантастики до соционических исследований. В другом – небольшой телевизор с видеоприставкой, видеокассеты, компакт-диски и аудиокассеты. Единственным украшением комнаты была репродукция «Юдифи» Климта на стене. Обстановку составляли два дивана и небольшой обеденный стол с четырьмя стульями.
Мэгги вошла с подносом, на котором стояли две чашки, чайник, бутылка молока и сахарница.
Вот этого я совершенно не хотела обсуждать с инспектором Джексоном, по крайней мере до того, как переговорю с шефом. Так что я набрала в грудь побольше воздуху и смело ответила:
– Мы держим в тайне все задания, которые получаем. Простите, но мы гарантируем клиентам полную конфиденциальность.
Джексон снова надвинул поглубже очки и почесал кончик носа. У него, должно быть, болела голова, и я невольно начала ему сочувствовать бедняге, по всей видимости, предстоит провеет на ногах еще пару суток, если только убийцу каким-нибудь чудом не обнаружат раньше. Тем не менее мое сочувствие не мешало мне соблюдать профессиональную этику.
– Вы утаиваете информацию, могущую послужить материалом для расследования, – изрек инспектор, вздыхая.
Я с нетерпением ждала, что он что-нибудь прибавит, – что угодно, но не очередное юридическое клише. Но инспектор моих ожиданий не оправдал.
– Вы, надеюсь, понимаете, что намеренное создание препятствий в работе следствия является серьезным нарушением закона? Откровенно говоря, мне бы не хотелось предъявлять вам обвинение, но, боюсь, придется это сделать, мисс Брэнниган.
– И мне бы не хотелось, чтобы вы предъявляли мне обвинение. Но ответ будет один и тот же, независимо от того, арестуете вы меня или нет.
Я говорила уверенно, но на самом деле мною владел страх. Мне отнюдь не хотелось отправляться на ночь в камеру! И не только потому, что камера сама по себе малоприятна, но и потому, что это сильно помешало бы моим занятиям.
Инспектор встал и направился к двери со словами:
– Сержант Брэдли, уведите ее отсюда. Погодите, пусть сначала подпишет свои показания.
Сержант подал мне листы бумаги с протоколом, я просмотрела их и подписала. Всю жизнь пытаюсь понять, почему, что бы ты ни сказал, на бумаге все твои слова превращаются в картонные фразы официального языка. Однако на сей раз, ели не обращать внимания на этот канцелярско-полицейский жаргон, мой рассказ был изложен действительно верно. Меня препроводили в холл, где Джексон что-то говорил вытянувшемуся перед ним молодому сержанту.
– Сержант, мисс Брэнниган уезжает, – сказал инспектор, едва завидев меня. – Пошлите кого-нибудь из людей проводить ее. Немедленно.
Обернувшись ко мне, Джексон добавил:
– Настоятельно прошу вас не обсуждать ни с кем обстоятельства этого дела. Я имею в виду не только журналистов, но и всех остальных. Вы не должны разглашать ни время совершения убийства, ни его деталей. Ясно? – Я кивнула. – Когда вы нам снова понадобитесь, мы вам сообщим. А сейчас прекратите совать нос куда не следует! Занимайтесь своими делами, а расследование предоставьте профессионалам.
Вообще-то я ничего не имела против такой перспективы, но почему-то мне казалось, что Джетт не даст мне возможности последовать благому совету инспектора.
Был четвертый час утра, когда я наконец выехала на улицу, помахав на прощание патрульной машине, выехавшей меня проводить. За Колкатт-вилледж я сбавила скорость и порылась в «бардачке», отыскивая что-нибудь более спокойное чем Тина Тернер. Перебирая кассеты, я вдруг заметила впереди машины неожиданно возникшую темную фигуру, которая тут нее метнулась в сторону. Я резко затормозила, выскочила наружу и пробежала несколько ярдов назад, но на дороге уже никого не было. В тишине раздавалось лишь урчание двигателя в моей машине. Впрочем, я и так знала, кто это был. Хотя я видела Мэгги Росситер только один раз, я узнала бы ее в любой момент и в любом месте.
Когда меня спрашивают, насколько опасна и трудна работа частного сыщика, я всегда честно отвечаю, что самое тяжелое – это постоянное недосыпание. Я зверею, когда не высыпаюсь как следует. Так и сейчас, мне удалось заснуть после стычки с Джексоном, но буквально через пару часов зазвонил телефон.
– Алло, кто это? – прорычала я в трубку.
– И тебе тоже доброе утро, – отозвался голос Шелли. – С тобой хочет поговорить Билл. Ты приедешь или поговоришь с ним сейчас?
– Поговорю с ним сейчас и приеду, – ответила я. Билл не станет звонить просто так, чтобы меня разбудить. Он знает, что если в девять часов меня нет на месте, значит, для этого есть веские причины; так что если уж он велел Шелли позвонить, то, значит, дело действительно важное.
– Кейт! – раздался в трубке раскатистый бас Билла. – Что это ты творишь, а?
– А ты как узнал? – сонно спросила я, вылезая из кровати и направляясь в кухню.
– В новостях по радио передали, что Мойру убили. Автоответчик в офисе забит истерическим сообщениями Джетта и суровыми вызовами от этого напыщенного кретина Джексона. В общем, ясно.
– А Джетту что нужно?
– В основном ты. Он там на все лады стонет, что ты его покинула в беде, что без тебя он не знает, что делать. Слушай, ты можешь сейчас приехать и быстренько рассказать мне обо всем, что произошло у него в доме? Тогда и решим, как нам действовать дальше. – Билл никогда не приказывал, но эта просьба была тверже всякого приказа.
И уже через двадцать минут я сидела перед ним в офисе и вводила его в курс дела. Когда я дошла до легенды, придуманной для Джетта, Билл обеспокоенно заерзал в кресле.
– Честно говоря, Кейт, это не лучший ход.
– Сама понимаю. Но иначе Джетта немедленно заподозрили бы в убийстве!
– Да, но откуда ты знаешь, что он не убийца? – поинтересовался Билл.
– Так я же видела, в каком он был состоянии! Если б он сам убил свою так называемую подругу сердца, то он бы вел себя иначе. Знаешь, казалось, он не мог поверить в ее смерть и хотел, чтобы кто-нибудь проверил, правда ли это. И потом, если бы я сказала всем правду, Джетта засадили бы в кутузку и всю ночь бы допрашивали.
Да, конечно, мои аргументы были слабоваты. Но уж очень сильна была во мне уверенность, что Джетт никого не убивал.
– Кейт, я полностью доверяю твоей интуиции. Но копы тебе доверять точно не станут, поэтому нужно хорошенько позаботиться о том, чтобы они не докопались до правды. Значит, тебе придется все время крутиться рядом с ними и не упускать ничего из виду.
Билл кусал губу, что означало крайнюю степень беспокойства и тревоги.
– Ведь вот и Джетт хочет, чтобы я там занялась расследованием. – Я старалась ободрить Билла.
– Он-то хочет, а вот я, откровенно говоря, совершенно не хочу тебя туда пускать. Убийства – не наша область, мы занимаемся чистой работой. Соревноваться с полицией в раскрытии убийства – дело не такое простое. И вдобавок мне не очень-то улыбается отпускать тебя в дом, по которому разгуливает убийца!
– Ну что ты, я со всем справлюсь! – запротестовала я.
– Ты-то справишься, – криво улыбнулся Билл. – А вот кое-кто, боюсь, и не сумеет. Ладно, если серьезно – мне, конечно, не по душе все это дело, но раз уж мы оказались в такой ситуации, лучше мне обо всем узнать в подробностях.
Я рассказала все подробности, какие знала сама, умолчав только о встрече с Мэгги. Сама не знаю почему, но я испугалась, что она станет для Билла главной подозреваемой.
– … И еще Джексон спросил, какого рода задание мы выполняли для Джетта, – закончила я. – А я сослалась на гарантию конфиденциальности.
– Это правильно. Джексона оставь мне. А сейчас пойди и послушай, что тебе наговорил Джетт на автоответчик, и езжай в Колкатт.
В одиннадцать с чем-то я въехала в ворота Колкатт-Мэнор. У дома были припаркованы шесть автомобилей, и среди их водителей я узнала нескольких репортеров из крупных национальных газет. О смерти Мойры сообщили слишком поздно для утренних изданий, но остальные не собирались упустить своего шанса узнать все что только возможно. Тут же оказалось, что у Джетта хватило соображения попросить полицейских впустить меня в дом, когда я приеду. Секретный код для открывания ворот он оставил мне на автоответчике. Когда я въезжала, меня попытался атаковать какой-то журналист, но я газанула, и неудачливого интервьюера обдало грязью из-под колес – моросил мелкий дождик, и дорожку развезло.
У дверей дома дежурил полицейский, который пропустил меня внутрь. Констебль в холле (кроме него, никого видно не было) сообщил, что Джетт в кухне. Туда я и направилась и увидела Джетта, сидевшего, ссутулившись, за большим сосновым столом перед кружкой чая. Джетт был в одиночестве. Я поставила греться чайник и взяла его кружку. Она была полна, но чай совершенно остыл. Вскипел чайник, и я налила ему и себе свежего чаю.
– Зачем ты ушла? – спросил Джетт вместо приветствия. – Ты была мне нужна.
– У меня не было выбора, – терпеливо объяснила я, как стала бы объяснять пятилетнему Дэйви, сыну Ричарда. – Копы меня выпроводили, как только узнали, кто я такая.
Джетт поднес кружку ко рту, но пить не стал и медленно опустил ее обратно на стол. Он выглядел довольно странно: землисто-серое лицо, глаза налитые кровью, но без слез.
– Ты ей симпатизировала, правда? – спросил он.
– Мойре? Я ее очень мало знала, но она мне нравилась. Она была смелая и с хорошим чувством юмора.
Он кивнул, будто этого ответа от меня и ожидал.
– Вот поэтому я хочу, чтобы ты нашла ее убийцу. Кто-то из тех, кто живет в этом доме, отнял у нее жизнь. Кто-то из тех, кому я доверяю. И ты выяснишь, кто.
Мне показалось, что я перенеслась в сериал «Она написала убийство». Я глубоко вздохнула.
– Разве ты не доверяешь полицейским? У них, в отличие от меня, есть все, что нужно для раскрытия убийства!
Джетт обхватил кружку ладонями, пытаясь согреть руки.
– Ты не понимаешь, Кейт. Для того чтобы раскрыть это убийство, нужны не всякие там алиби и отпечатки пальцев; тут требуется умение разбираться в людях. Полицейские не знали Мойру, и уж, конечно, они не способны понять никого из нас. Мы просто говорим на разных языках, они на одном, а мы на другом, и даже Кевин! Но ты – другое дело, ты живешь с Ричардом, и ты знаешь всю эту жизнь. Ты знаешь, как с ними общаться. Тебе они станут рассказывать правду, а полиции – нет!
Для человека, находящегося на грани нервного срыва, это была очень длинная речь. Джетт устало откинулся на спинку стула и полуприкрыл глаза.
– Не знаю, что тебе ответить, Джетт. Я ведь никогда прежде не расследовала убийств.
Глаза его распахнулись, и он пристально взглянул прямо на меня:
– Послушай, Кейт. Для этих копов я просто кусок черного дерьма, очень богатый и все такое, но все равно кусок дерьма, а Мойра – шлюха и наркоманка. Они с радостью пришьют мне это дело, и все. Я вырос в Моссе и знаю, как они обычно работают и что думают. Я не доверяю им, а они точно так же не доверяют мне, и сейчас между мной и тюрьмой – одна ты! Если кто и может спасти меня, так только ты. – Нижняя губа у него предательски дрогнула.
Я отставила чашку и дотронулась до его руки.
– Хорошо, Джетт. Я ничего не обещаю, но сделаю все, что только в моих силах.
Джетт горячо схватил меня за руку, и я заметила, что в его глазах поблескивают слезы.
– Этого достаточно. – Слезинка скатилась вниз, и он дернул щекой, словно сгоняя муху.
– Что было, когда я уехала? – спросила я.
– Нас всех продержали до четырех часов. Никого не выпускали ни на минуту, а потом этот самый Джексон велел мне никому не рассказывать, как нашли тело, и вообще ни с кем ничего не обсуждать. Только все всё равно приставали с расспросами, – грустно прибавил он.
– Полицейские надеются таким образом вычислить убийцу, – объяснила я. – Кто-то в доме знает больше, чем говорит, и на допросе может себя выдать.
Вообще удивительно, что полиция до сих пор придерживается этого способа, – после трех лет охоты на йоркширского Потрошителя, когда на фальшивой пленке была записана речь с такими подробностями, которые мог знать только убийца.
– Который час? – вдруг спросил Джетт.
Я взглянула на часы:
– Без пяти двенадцать.
Джетт встал и залпом влил в себя весь чай.
– Я велел всем собраться в гостиной в двенадцать. Я знал, что ты придешь, я предчувствовал, и твоя душа откликнулась на зов моей. Ты знала, что нужна мне, и пришла.
Мне очень захотелось ответить, что я услышала не столько зов души, сколько сообщения на автоответчике, но я промолчала и вместо этого сказала вслух:
– Я должна расспросить твоих домашних о том, что творилось у них в последние полтора месяца.
Джетт был уже на пороге. Он обернулся.
– Да. Ты должна расспросить моих домашних, о том, что творилось в последние полтора месяца. – Мы вместе вышли, и Джетт продолжил – Я скажу всем, чтобы оказывали тебе всяческое содействие. Могут плести перед копами все что угодно, а тебе пусть говорят правду. В конце концов я их всех кормлю, я и распоряжаюсь в этом доме.
Забавно, что к Джетту так быстро вернулись его обычные властные манеры. Неужели только потому, что я согласилась вести расследование? Вообще-то, если он способен на такие резкие перепады настроения, может быть, я не права, считая его абсолютно невиновным?
Часы пробили двенадцать раз, и с последним ударом Джетт распахнул дверь гостиной. Все домашние были в сборе, за исключением Нила. И все, во-первых, выглядели здорово невыспавшимися, а во-вторых, ни у кого на лице не было написано особенной скорби.
Увидев позади Джетта меня, Кевин тихо застонал:
– Боже мой, Джетт, я же просил не впутывать ее в эту историю. Нам вовсе не нужен тут лишний любопытный нос. Копы и так перевернули тут все вверх дном!
– Джетт, он совершенно прав, – вмешалась Глория. – Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но ты должен держать себя в руках. Она тебе никак не поможет!
Джетт с размаху плюхнулся в кресло на тонких изогнутых ножках, которые, к моему вящему удивлению, не подломились под его тяжестью.
– Мне будет тяжело до тех пор, пока здесь, в этом доме, ходит убийца, пока он ест со мной мой хлеб и делит со мной кров! Кейт выяснит, кто из нас мой враг. Кто не хочет больше быть со мной в одной команде, может сейчас уйти, но те, кто останется, должны отныне оказывать Кейт всяческое содействие. Она будет докладывать мне обо всем. Я не желаю, чтобы ей мешали работать. Все ясно?
Кевин завел глаза кверху и прошептал: «Господи! Дай мне сил!»
Я понимала его чувства, но такая мелодрама порядком раздражала. Впрочем, это было еще ничего по сравнению с реакцией Тамар. Она пересекла комнату, подошла к Джетту, положила ему руку на плечо и громко сказала:
– Джетт, какое бы решение ты ни принял, я буду поддерживать тебя!
Мне стоило больших усилий сдержать рвотный позыв. Но никто больше не успел ничего сказать, потому что вошел Нил.
– Прости, что опоздал, Джетт! Я давал объяснения журналистам, они меня задержали.
– Местная знаменитость, – пробурчал себе под нос Мики.
– Ну, кто-то же должен с ними говорить, – ничуть не разозлившись, ответил Нил. – Кто-то, кто в состоянии связать два слова.
– Ты что это имеешь в виду? – вскинулся Мики, но их прервала Тамар:
– Боже мой, боже мой! Неужели вы не можете хоть ненадолго прекратить грызню? Имейте же хоть каплю почтения к покойной!
Я от такого бесстыдного лицемерия аж икнула, но никто не заметил. Мики пробормотал извинение и отошел к окну, по которому стекали капли дождя.
– А, и ты здесь при деле? – вполголоса спросил меня Нил. – Значит, я не один зарабатываю деньги на смерти Мойры? Приятно.
Я пробыла в этом доме всего час, но уже так ненавидела всех его обитателей, что мне просто становилось плохо. Некоторые профессии должны нести особый ярлык Министерства здраво охранения: «Опасно для здоровья».
Как раз сейчас было бы хорошо позадавать всем вопросы, но моему благому намерению помешало прибытие инспектора Джексона и его веселых ребят. Джексон ходил по дому так, как будто приобрел его в собственность. Я заметила, что он успел переодеться в другой костюм и свежую рубашку, но галстук был тот же самый. Не знаю, может, это какой-нибудь тайный масонский символ. Вместе с ним вошел пожилой мужчина, которого здесь еще не видели.
– Доброе утро, леди и джентльмены, – объявил незнакомец. – Я детектив Рон Арбетнот. Я назначен ответственным за проведение расследования по делу об убийстве. Мне известно, что со многими из вас уже беседовали наши офицеры, но сегодня вам всем придется еще раз давать показания. Будьте любезны позаботиться о том, чтобы вас было легко найти.
Отдав это распоряжение, детектив Арбетнот повернулся на каблуках и удалился. Джексон повернулся ко мне.
– Брэнниган, вам что, жизнь не дорога? – прошипел он, схватывая меня за локоть и отводя к двери. – Один раз вас отсюда выпроводили, но вы снова решили навязывать нам свое общество?
– Еще чего. Меня сюда пригласили, – отвечала я сквозь стиснутые зубы. – Уберите руки сейчас же.
Джексон нехотя отпустил меня, открыл дверь и хотел было вышвырнуть меня из комнаты, но я стояла твердо.
– Кейт! Все в порядке? – крикнул Джетт. – Инспектор, эта леди – мой друг, это я позвал ее сюда!
Джексон мгновенно обернулся к Джетту и довольно неудачно изобразил улыбку.
– Боюсь, что ей нельзя здесь находиться, мистер Франклин. Мы бы хотели задать мисс Брэнниган несколько вопросов, а потом снова поговорить с вами. Не могла бы она приехать завтра?
Джетт метнул на инспектора свирепый взгляд. Зачем, интересно, Джексон назвал Джетта его настоящим именем? Только потому, что я была рядом? Джетт не любит, когда ему напоминают о его корнях.
– Ничего страшного, Джетт, – сказала я пытаясь его ободрить. – Я приеду завтра утром хорошо?
У меня еще были дела. В частности, мне хотелось переговорить с Мэгги Росситер.
«Несколько вопросов» Джексона свелись к выяснению, что я делала в Колкатт-Мэнор, когда вернулась сегодня утром, а также, что за дела у меня были с Джеттом в прошлом. Все эти намеки мне не понравились, и я начала подозревать, что от меня добиваются какого-то признания. Разумеется, никаких признаний я делать не собиралась. К счастью, инспектор хотя бы не касался моих показаний о том, как было обнаружено тело.
В половине первого меня отпустили, и я направилась в местный паб, надеясь накопать там каких-нибудь полезных сведений.
Бар был заполнен, а барменша, особа лет за сорок с пышными светлыми волосами, казалось, сама была удивлена, что в ее заведении собралась на ланч такая куча народу.
– Много работы? – сочувственно спросила я, пока она смешивала мне коктейль.
– Не то слово, – ответила она. – Лед положить? – Я кивнула. – Последний раз у нас было подобное нашествие в «День подарков».
– В соседнем доме нехорошие дела творятся, – заметила я, потягивая коктейль. Мне хотелось втянуть ее в разговор и незаметно расспросить о Мойре.
– Ах да! Бедняжка, бедняжка! – воскликнула барменша. – Вы знаете, еще вчера вечером она приходила сюда, да не одна! Вот прямо здесь и сидели, напротив меня. А потом вдруг сообщили, что ее убили в ее же доме. В наше время нигде не чувствуешь себя в безопасности! Вот они наняли охранников, поставили сигнализацию и думали, что теперь им ничто не грозит. А я говорю моему Джеффу: «Смотри, мол, вот какую они неприступную крепость построили, и что же?»
Из всей этой прочувствованной речи я выхватила только сообщение о том, что Мойра приходила в бар не одна. Но спрашивать прямо, с кем, мне не хотелось.
– Я вот иногда думаю, – начала я, – что влезают именно в те дома, где есть охрана. Бандитов именно то и привлекает, что дом охраняется. Они рассматривают это как вызов.
– Возможно, возможно – ответила барменша. – Только я вам скажу, что у нас здесь отродясь не было никаких историй, пока здесь не по селились эти самые рок-звезды. – Она изогнула губы в усмешке, причем на лице у нее тут же образовались морщины: сразу видно, что она никогда не видела себя в зеркале с таким выражением лица.
– А что, здесь их много?
– Один или двое. И еще здесь живет журналист, который пишет книжку про Джетта. Он целыми днями просиживает у меня в баре, не знаю когда успевает писать. Между прочим, он за раз выпивает не меньше дюжины пинт. Нет, я вовсе не против, зимой-то у нас посетителей маловато. Порой засомневаешься, стоит ли днем открывать бар, ведь прибыли не хватает даже на оплату электричества!
– Ну, у вас очень уютное заведение. Вы давно здесь работаете?
– Пять лет. Муж был раньше горным инженером, но нам надоело жить за границей, так мы переехали и купили этот паб. Только тяжело нам приходится, и особенно тяжело содержать гостиницу. Но все равно лучше, чем жить среди иностранцев.
Я хотела задать вопрос, но тут из зала позвонили, призывая ее.
– Вы подаете закуски? – быстро спросила я, чтобы она поскорее вернулась.
– Только сандвичи.
Я заказала сандвич с ростбифом и, когда хозяйка подошла ко мне, сказала:
– Вас, я думаю, сильно потрясло, что вашу постоянную посетительницу убили?
– Да она, знаете, не была моей постоянной посетительницей. Заходила пару раз за последние дни, когда здесь жила ее подруга, и еще один раз до этого, с большой компанией. Я ее и узнала-то только потому, что она была черная. Нет-нет, я не расистка, просто здесь практически не бывает черных.
Хозяйку можно было понять. Я помню случай с одним полицейским инспектором в чеширском пригороде, которого обвиняли в расизме, потому что он задерживал на улицах всех черных. Он оправдывался так: «Они же здесь не живут. Значит, раз сюда приходят, то наверняка задумали недоброе».
– Ее подруга, наверное, была в ужасе, когда узнала об убийстве? – спросила я. В том, что слова «приходила не одна» означали «приходила с Мэгги», я почти не сомневалась. Я откусила кусочек сандвича и решила, что, даже если бы не удалось втянуть хозяйку в разговор, визит в паб не пропал бы даром – таким вкусным оказался сандвич. Хлеб был свежий и хрустящий, мясо – нежно-розовое, нарезанное тоненькими ломтиками, изумительно приправленное. Но, услышав ответ на свой вопрос, я едва не поперхнулась.
– Нет, не думаю, что она знает. Утром, когда я встала, ее уже здесь не было. Она оставила мне конверт с деньгами и запиской. Написала, что вынуждена уехать рано утром; собственно, она и собиралась сегодня уехать, но я не думала, что так рано, до рассвета.
Судя по ее голосу, хозяйка была здорово огорчена тем, что не увидела драматической реакция своей клиентки на трагическое известие.
– Значит, она просто взяла и уехала среди ночи? – уточнила я, стараясь не выдать заинтересованности частного детектива, сумевшего на один шаг опередить полицию.
– Да нет, не среди ночи. Около половины шестого. Спальня-то наша в заднем крыле, а меня разбудил шум машины, и я встала, думала, вдруг она сбежала, не заплатив. Тогда-то я еще ничего нe знала про убийство.
Итак, хозяйка не усматривала в поведении Мэгги ничего подозрительного. И сейчас у меня был шанс переговорить с ней раньше полицейских.
– Может, ей кто-нибудь позвонил, – предположила я.
– Нет, ей сюда никто не звонил. Иначе я бы знала, – уверенно ответила хозяйка. – Видно, она проснулась утром пораньше и решила уехать. Но я, правду сказать, не понимаю, с чего это она остановилась здесь, а не в особняке. Обычно все их друзья живут там.
Я, разумеется, могла бы предложить объяснения тому загадочному факту, что Мэгги не воспользовалась гостеприимством Джетта, но делать этого не стала. Я доела сандвич, на прощание обменялась с хозяйкой парой реплик о погоде и уехала.
Я направлялась в Лидс, к Мэгги.
Все еще накрапывал дождик; сквозь серую пелену домик Мэгги казался совсем неказистым и грустным. В окнах не было света. Оно и понятно, – если бы мой любимый человек лежал мертвым в морге, мне тоже не хотелось бы устраивать иллюминацию.
Мэгги долго не открывала, и я уже решила, что ее нет дома. Но вот дверь открылась. Мэгги увидела меня и, ничего не говоря, попыталась захлопнуть дверь, но я успела прислониться плечом к косяку.
– Какого черта вы сюда явились? – зло спросила Мэгги. Ее голос дрожал.
– Мэгги, нам нужно поговорить. Я понимаю, что сейчас вам не хочется со мной общаться, но может быть, я смогла бы вам помочь.
– Помочь? Вы занимаетесь воскрешением мертвых? – горько поинтересовалась Мэгги, и по ее щеке сползла слеза. Глаза у нее были красными и опухшими.
Профессиональная реакция: я с удовлетворением отметила про себя, что горе Мэгги испытывает неподдельно.
– Я ищу убийцу Мойры, – объяснила я.
– А что толку? Это ведь не вернет ее! – Мэгги вытерла слезы рукой, видимо, стесняясь проявлять свои чувства при мне.
– Нет, конечно. Но ведь для того, чтобы по-настоящему оплакать ее, нужно найти того, кто ее убил. Мэгги, пожалуйста, впустите меня и разрешите с вами поговорить.
Мэгги еще сильнее ссутулилась, но отступила и дала мне пройти. Сразу за дверью была гостиная. Я села, пока Мэгги не передумала. Она тем временем прошла в кухню, и я услышала, как она ставит чайник. Я же стала осматривать комнату. Она была просторной, занимала, очевидно, почти этаж и имела несколько альковов. В одном из них находились книжные полки с книгами самых разных жанров, от научной фантастики до соционических исследований. В другом – небольшой телевизор с видеоприставкой, видеокассеты, компакт-диски и аудиокассеты. Единственным украшением комнаты была репродукция «Юдифи» Климта на стене. Обстановку составляли два дивана и небольшой обеденный стол с четырьмя стульями.
Мэгги вошла с подносом, на котором стояли две чашки, чайник, бутылка молока и сахарница.