Страница:
Она последовала за ним. Маркерные огоньки сияли в темной воде – красные и зеленые, янтарные и голубые. Они включили ручные фонари.
– Храмы и Башни служат одной религии?
– Да. В том смысле, что они оба признавали единого Бога.
– Здесь нет пантеона.
– Да. Но не забывайте, что мы не знаем, с чего начинали эти люди. Культуры, которые мы смогли исследовать, уже успели понять единство всего сущего. Никакой пантеон богов не устоит перед этим.
– Если я правильно поняла Фрэнка, где-то здесь существует электростанция.
– Правильно, именно где-то здесь. Но им не известно, где именно. Генри удалось обнаружить остатки генераторов и пультов управления. Вам, возможно, известно, что здесь на протяжении веков были важные перекрестки дорог. Одна дорога вела из внутренней части страны и сходилась с большой прибрежной дорогой прямо на том месте, где мы сейчас находимся.
– Да, – сказала она. – Я видела ее.
– Сначала здесь была только река, потом проложили дорогу. Судя по всему, это место находилось тогда гораздо ниже, чем сейчас. Как бы то ни было, река несла свои воды в море, и электростанция, видимо, была построена где-то на берегу. Но это было очень давно. Возможно, двадцать пять тысяч лет назад. А может, и больше. – Голос его слегка изменился. Она знала, как работает мышление Ричарда, знала, что он ощущает присутствие духов и прослеживает путь, которым они пришли. Что он видит, как тут раньше текла река и представляет город у моря, освещенный яркими электрическими огнями. Они остановились у ниши.
– Вот, – сказал он, – посмотри. – Он осветил стену электрическим фонарем.
Каменное лицо уставилось на нее. Оно было огромным. Длина от крокодильей макушки до подбородка равнялась росту Хатч. Оно смотрело куда-то за ее спиной, как будто следило взглядом за кем-то уходящим.
Глаза глубоко посажены под нависающими бровями. Широкие лицо и рот; череп приплюснутый, тоже широкий и гладкий. Подбородок покрыт торчащими волосами. В облике – печаль, раздумье и, возможно, сожаление.
– Оно хорошо вписывается сюда, – сказала Хатч. – И действует достаточно гнетуще.
– Хатч, это впечатление туриста.
– Вы знаете, кто это?
Он кивнул.
– Бог.
– Но не тот, что в Нижнем Храме.
– Не тот. Это мужской вариант. Этот появился тысячу лет спустя.
– Обычно богини…
– Что?
– …никогда не улыбаются. Это не присуще ни одной культуре. Зачем могущество, если нет радости?
Он положил руку ей на плечо.
– Ты действительно видишь мир по-своему.
Они опустились на самое дно и поплыли, ориентируясь на зеленые огни.
– Что случилось с индустриальным обществом? – спросила она. – С теми, кто построил электростанцию?
– У них кончился газ. В буквальном смысле. Истощились природные ресурсы горючего, а замены не нашли.
– И атомной энергии не открыли.
– Нет. Вероятно, они и не пытались. Может быть, лишь очень узкий путь ведет к атому: с одной стороны, двигатели нельзя запустить, а с другой стороны, необходимы гигантские сконцентрированные усилия. Возможно, в нужный момент необходима большая война. – Он задумался. – У жителей Нока это тоже не получилось.
Они все еще находились в центральном нефе. Крыша не пропускала света и, несмотря на маркерные огни, там было темно. Иногда их касались морские создания.
– Ужасно, – сказал Ричард, – потерять все это.
То здесь, то там они задерживались перед барельефами. Целые стены исписаны строками символов.
– Мы думаем, что это предания, – сказал он. – Хорошо, что с них сделаны голограммы. В конце концов мы сумеем разобраться. А вот то, что мы искали.
Прямо перед ними открывалась шахта. Зеленые огоньки ныряли вниз вместе с парой толстостенных труб.
– Это для откачивания песка, – сказал Ричард.
Он сделал шаг вперед. Вес увлек его вниз. Хатч немного подождала, потом последовала за ним.
– Мы опускаемся в Нижний Храм, – сообщил он. – Добро пожаловать в девятитысячный год до нашей эры.
Туннель проходил через серые скалы.
– Ричард, – спросила она, – ты правда веришь, что здесь можно найти Розеттский камень? Мне все это кажется рискованным предприятием.
– Не совсем. Как ты помнишь, это место – перекресток дорог. Вполне возможно, что они выгравировали на стене молитву, эпиграмму или трогательную историю на нескольких языках. Генри уверен, что они так и сделали. Вопрос лишь в том, сохранились ли эти надписи до наших дней и будет ли у нас достаточно времени, чтобы обнаружить их.
Хатч все еще не видела дна шахты.
– Каменная стена позади тебя, – продолжал Ричард, – часть внешнего палисада. Мы находимся за пределами крепости. – В стволе шахты открылся боковой туннель. Зеленые огни и трубы нырнули туда. – Как раз здесь находился уровень земли в эпоху военных действий. – Он поплыл в туннель. – Сейчас мы выкачиваем осадочные породы. Это постоянная борьба. Осадки заполняют место раскопок с той же скоростью, с какой их откачивают.
Хатч последовала за ним. За плывшим впереди Ричардом виднелись белые огни, и что-то двигалось.
– Джордж? – Ричард говорил теперь по общему каналу. – Это ты?
Огромная фигура зашевелилась за черным ящиком и взглянула вверх.
– Черт, – выругался он. – Я думал, ты в подсобной шахте. Как дела, Ричард?
Хатч услышала легкое жужжание двигателей и плеск воды.
– Хатч, – сказал Ричард, – это Джордж Хакет. Инженер проекта.
Хакет был примерно семи футов роста. Он занимался каким-то прибором, возможно, насосом, и поприветствовал ее, не отвлекаясь от дела. Трудно было рассмотреть его в мутном свете, но голос звучал дружелюбно.
– Где твой напарник? – спросил Ричард.
Хакет указал на трубы, уходившие в боковой коридор.
– На другом конце, – ответил он.
– Мы находимся прямо над часовней военной крепости, – сообщил Ричард Хатч. – Там пытаются освободить нижние помещения.
– Что в них? – поинтересовалась она.
– Пока не знаем, – ответил Джордж. – Мы ничего не знаем, кроме того, что они находятся в западной части крепости. Может, это казармы. Но вполне возможно, что и часовня.
– Я думала, вы уже раскопали, – сказала Хатч. – Там находилось панно с Таллом, так ведь?
– Мы исследовали часть помещений, – ответил Джордж. – Где-то есть другие. Не исключено, что именно здесь.
Они по колено утопали в иле вокруг переплетения электрических кабелей, стойки и груды камней. Там же сложены сумки для артефактов и кирки.
– Почему эта часовня настолько важна? Если не учитывать вероятность обнаружения образцов письма серии Казумеля?
Джордж разговаривал с кем-то по личному каналу. Как поняла Хатч, этот кто-то находился по ту сторону труб. Потом он, явно довольный разговором, повернулся к Хатч. Давление в трубах упало.
– Это был форпост передовой цивилизации, Хатч. Но мы ничего не знаем об этом народе. Мы не знаем, что для них было важным, что они думали о себе самих и что бы они подумали о нас. По-видимому, часовни и храмы – именно те места, где проявляются высшие ценности цивилизаций.
– Вы это серьезно? – удивилась Хатч.
– Не надо это понимать столь буквально. Но действительно, если хочешь узнать людей, почитай их мифологию. Как они отвечают на вечные вопросы? – Он внезапно смутился, поняв, что слишком увлекся и перешел на менторский тон. Ей показалось, что взгляд его задержался на ней, но, может быть, только показалось.
– Хатч, – сказал Ричард. – Генри впереди, в одной из комнат. Там, где были найдены серии Талла. Хочешь посмотреть?
– Наверно, придется пропустить. У меня не осталось времени.
– Ладно. Ты найдешь путь назад?
– Конечно. – Она видела, как Ричард поплыл по туннелю, разминувшись с Джорджем. Через минуту он скрылся за поворотом.
Хатч прислушалась к слабому шипению в снаряжении.
– Как дела? – спросила она.
Джордж улыбнулся.
– Неважно.
– Я думала, что найду всю команду здесь внизу. Где они?
– Фрэнк и Линда находятся вмести с Генри. Остальные на «Морской точке». Мы не сможем ничего сделать, пока не очистим все внизу. Потом мы снова будем искать образцы письменности Казумеля. Когда Мэгги – ты знаешь Мэгги?
– Нет.
– Мэгги Туфу наш экзофилолог. Мы отыскали здесь несколько сотен образцов линейного письма «С» Казумеля. Но почти все они очень короткие, всего несколько слов. Когда Мэгги решит, что мы набрали достаточно для расшифровки, мы начнем эвакуацию. – Голос его звучал устало.
– С тобой все в порядке?
– Все нормально. – Он взглянул вниз на трубы. Они были черно-голубые, гибкие, с серебристыми полосками, отражающими свет.
Кажется, он только и делал, что сидел перед прибором.
– Я контролирую данные с монитора Трифа, – пояснил он. – Триф поддерживает вакуум, а я сижу здесь и слежу, чтобы Храм не обрушился на него. Вот и все наши дела на данный момент. – Джордж повернулся к ней, и она первый раз посмотрела на него повнимательнее.
У Джорджа были хорошие глаза – темные, с искоркой. Она видела, что ему было приятно то, что она рядом. Он оказался моложе, чем ей показалось сначала. У него был открытый взгляд, а в манерах проскальзывало что-то детски наивное. Красивый, как и большинство молодых мужчин, но глаза и улыбка придают ему особое обаяние. Она решила, что на Джорджа стоит обратить внимание.
– Здесь очень опасно? – спросила она.
Проход был для него слишком тесным. Он переменил позу, пытаясь устроиться поудобнее.
– В нормальной обстановке мы бы поставили опоры, а сейчас гоним скорее. Нарушаются все существующие инструкции. Если что-нибудь сдвинется с места, могут погибнуть люди. – Он нахмурился. – И я буду за это отвечать.
– Ты?
– Да.
– Тогда останови раскопки.
– Все не так просто, Хатч. Возможно, я обязан сделать это. Но Генри будет просто в отчаянии.
Эдди Джулиану некогда было терять время.
– Сначала красные ярлыки, – скомандовал он.
Хатч посмотрела на лежавшие вокруг ящики. Большинство из них – пустые. Потом перевела взгляд на горы археологических находок: глиняные сосуды, инструменты, приспособления, куски камней с выгравированными рисунками. Некоторые ящики запечатаны. На них бирки – красные, желтые и голубые.
– О’кей, – согласилась она, хотя не имела представления, что ей делать с красными ярлыками.
Эдди бегал по складу со скоростью удирающего кролика. Он нырял за стенды, быстро давал кому-то указания по комму, перебегал от предмета к предмету, сверяя наличие по инвентарной книге.
Он на секунду остановился и посмотрел на Хатч.
– Вы ведь планировали помогать нам?
Хатч вздохнула.
– Скажите, что надо делать.
Он был худой и узкоплечий, с рыжими волосами и тонким голосом. И казался заезженным больше, чем все остальные. Хатч ни разу не видела его улыбающимся, не видела, чтобы он расслаблялся. Он относился к той категории несчастных людей, которым достается лишь оборотная сторона жизни. Эдди молод, а она не могла даже представить, чтобы он потратил хоть секунду на собственные развлечения.
– Подлодка ждет, – сказал он. – Кар около двери, можно увозить. Забирайте, Карсон встретит вас и разгрузит. И возвращайтесь. Вы нужны здесь.
– Хорошо.
– Вы действительно прилетели на «Уинке»?
– Да.
– Это хорошо. Я подозревал, что они там изменят мнение, и чтобы сэкономить несколько баксов, пришлют для эвакуации обычный почтовый транспорт.
Она смотрела на залежи артефактов.
– Это все?
– Есть еще три склада, и все забиты.
– О’кей, – сказала она. – Места у нас много, а вот времени – мало.
– Вы думаете, я этого не знаю? – Он угрюмо уставился на ржавую глыбу цилиндрической формы. – Вы знаете, что это?
– Нет.
– Это радиоприемник десятитысячелетней давности. – Он провел вокруг него рукой, но пальцами не прикоснулся.
– Вот корпус. А здесь динамик. Мы считаем, что сзади находились вакуумные лампы. А вот это – лицевая панель. – Он повернулся к ней, и взгляд усталых карих глаз стал суровым. – Этому цены нет. – Грудь его вздымалась, и он был очень похож на человека, которому постоянно приходится сталкиваться с тупостью окружающих. – В этих ящиках находки, подобные этой. Они хорошо упакованы. Пожалуйста, обращайтесь с ними осторожно.
Хатч не стала на него обижаться. Она подкатила кар к субмарине и передала его в руки Карсона и мускулистого аспиранта по имени Томми Лафери, узнала от Карсона, что Эдди – вылитая баскетбольная корзина, и вернулась.
– На лодке осталось место еще для двух рейсов, – сказала она.
– Сколько может увезти ваш шаттл?
– Примерно в два с половиной раза больше, чем ваша субмарина.
– И в наш поместится еще половина того. – Он приуныл. – Придется слетать несколько раз. Я надеялся, что в ваш шаттл поместится больше.
– Мне очень жаль.
Ее заинтересовали горы табличек, сложенных на столе. Они были заполнены символами, выведенными с художественным вкусом.
– Их прочитали? – спросила она.
– Нет, – ответил Эдди.
– Сколько им лет?
– Шесть тысяч. Когда-то они были талисманами на счастье. Их делали из смеси животного жира с глиной и обжигали. Как видите, изделия оказались стойкими.
Хатч хотелось попросить что-нибудь в качестве сувенира. Но правилами это запрещалось, а Эдди производил впечатление человека, серьезно относящегося к букве закона.
– А это? – Она указала на серую керамическую фигурку, изображающую двуногое сухопутное животное с бочкообразным туловищем. Животное напоминало Будду с клыками. У него были большие круглые глаза и плоские уши, прижатые к черепу, какие бывают у слонов. Туловище было в очень плохом состоянии.
Эдди сверкнул на нее глазами, разозленный тем, что она не понимала, как надо спешить. Но дело было в том, что Эдди любил поговорить о своих находках.
– Ему примерно восемь сотен лет. – Предмет тонкой работы. Он дал ей его подержать. Тяжелый. – Владелец, возможно, один из последних священников. – По лицу его пробежала тень. – Только подумайте. Храм или одна из его форм были здесь с незапамятных времен. Но к концу четырнадцатого века его закрыли. Заперли двери и погасили светильники. Вы можете себе представить, что это было для последних священников? – Где-то позади шумели вентиляторы. Эдди смотрел на фигурку. – Это не предмет культа. Он сам по себе что-то значил. Мы нашли несколько таких статуэток в одной из комнат. Эта была найдена около главного алтаря.
– Из свиты, сопровождавшей в последний путь умирающего Бога, – предположила Хатч.
Он кивнул, и в этот момент она поняла, что несмотря ни на что, Эдди Джулиан – неисправимый романтик.
Через два часа она уже была в воздухе и летела к «Уинку».
– Жанет, ты на связи? Это Хатч.
– Нет, Хатч. Жанет спит. Это Арт Гибс.
– Рада слышать вас, Арт.
– Чем могу помочь?
– Да так, ничего особенного. Я просто устала.
– Где вы?
– Лечу к своему кораблю, но догоню его не раньше, чем через несколько часов. – Она помолчала. – А чем вы занимались, Арт?
– Да в основном раскопками. Жаль, что не встретил вас сегодня. Я слышал, что вы сногсшибательны.
Хатч улыбнулась и переключилась на видео.
– Разрушу ваши иллюзии, – сказала она. – Но все равно приятно слышать.
С экрана на нее с довольной улыбкой смотрел Арт.
– Слухи не далеки от истины, – галантно произнес он. Арту Гибсу было за пятьдесят, от волос остался лишь венчик, окружавший большую лысину. Он спросил, была ли она раньше на Куракуа и что она сделала такого особенного, чтобы произвести столь сильное впечатление на доктора Вальда, и понравился ли ей Храм. Как и все остальные, он был потрясен перспективой эвакуации.
– Может быть, Храм выстоит, – предположила она. – Он все-таки под водой. И Нотические Башни выглядят довольно крепкими.
– Нет ни малейшего шанса. Через несколько часов после того, как они сшибут полярную шапку в океан, здесь поднимутся огромные волны…
Солнце скрылось, и она теперь скользила в темноте. Окно с левой стороны смотрело на Пустоту. Она смогла разглядеть орбитальную станцию Космика, похожую на яркую одинокую звезду.
– Другие, – продолжал Арт, – прилетят через несколько тысяч лет. Это будет для них, как мне кажется, интересной загадкой: обломки развитой цивилизации, находящиеся в технически отсталом мире.
– Арт, вы были в Оз?
– Да.
– Что вы об этом думаете?
– Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что это такое.
– Вам не кажется странным, что город сожгли в то же самое время, когда разрушили военный пост?
– Он был сожжен в ту же самую эпоху, – мягко поправил он. – Не забывайте, что форт прекратил существование в период разрушений планетарного масштаба.
– Это моя точка зрения. Разве не похоже, что между этими событиями есть связь?
– Я не понимаю, каким образом они могли быть связаны. – Он нахмурился. – Правда, не понимаю.
– Фрэнк Карсон упоминал о связи между событиями в Оз и крупномасштабными разрушениями на Куракуа.
– Что это могло быть? Связь существует только в самом общем смысле, Хатч. Были длительные разрывы в истории. Все, что мы знаем, это то, что тогда же были нанесены повреждения в Оз. Но они совсем не обязательно происходили в одно и то же время. Только в одну и ту же эпоху. Это разные вещи. И я думаю, что мы попадаем в ловушку, смешивая эти два понятия. – Он помолчал. – Вас интересуют разрывы в истории?
– Да.
– Тогда я расскажу вам кое-что. Это, конечно же, совпадение.
– Что именно?
– У нас есть поэма, которую удалось перевести. Подождите минутку, я найду ее.
Арт отошел от экрана.
– Вы когда-нибудь слышали о писцах?
– Нет.
– Они составляли основное население в этой местности во времена, начиная приблизительно 1400 годом до нашей эры и кончая гибелью Восточной Империи четырьмя сотнями лет спустя.
– Писцы?
– Их так называли, потому что они всегда вели записи. Подробные финансовые отчеты, инвентарные книги, медицинские карты, наиболее важные статистические данные. Они были очень развитыми. – Он ухмыльнулся. – В смысле бюрократии. Очень похожи на нас в этом отношении. У них, кажется, были даже страховые полисы. Их гибель, падение Восточной Империи и Второй Разрыв в истории произошли, видимо, около 1000 года до нашей эры.
– О’кей. – На мониторе Хатч появились десять строк текста.
– Судя по коммерческому происхождению оставшихся после них бумаг, писцы не были ни философами, ни людьми верующими. Во времена их государственности Храм был причислен к историческим памятникам. Но нам все-таки удалось найти книгу молитв в одном из их городов. Вальдипа. Недалеко отсюда. Следующая остановка на торговом пути, ведущем на запад. Стихотворение на вашем экране взято из этой книги.
Она дважды прочитала его.
– Что такое двигатели Бога?
Арт пожал плечами.
– Тогда в чем тут смысл?
– В Билате. Он был героем. Его имя символизировало начало эпохи писцов. Он захватил власть где-то около 1350 года до нашей эры. Хау-Кай, между прочим, – это место вроде нашего Иерусалима – священный город, символ всего самого лучшего, на что в этом мире могут надеяться верующие.
Хатч еще раз прочитала стихотворение.
– Через триста лет они окажутся у начала Второго Разрыва истории. – Она убрала с экрана стихотворение и снова переключилась на Арта. – Вы хотите сказать, что кто-то предсказал будущее?
– Нам удалось датировать книгу. Она одна из самых старых среди тех, что у нас имеются. Удалось прочесть не очень много. В основном молитвы.
– Кто делал переводы?
– Мэгги Туфу. Вы ее знаете? Между прочим, это она переработала временные ссылки. Термин «люди» в данном случае относится к разумным жителям планеты – живым и мертвым. А глагол «судить» относится как к судье, так и к палачу. – Арта это, видимо, забавляло и озадачивало. – И еще – предсказание касается также и денег.
– Пророчество – хитрая игра, – сказала Хатч. – В разных религиях часто предсказываются катастрофы. Достаточно иметь нужное число предсказаний – и кто-нибудь обязательно воспользуется ими в своих целях.
Арт кивнул.
– Мне тоже так кажется. Но у некоторых возникал вопрос, не является ли лунное сооружение знаком, что мир будет подвергаться периодическим разрушениям?
К 19:00 шаттл, принадлежавший Храму, был загружен и готов следовать за «Альфой». Карсон тщательно проверил, чтобы контейнеры не опрокинулись дорогой, и теперь смотрел вслед уплывающей подлодке. Эдди, сложив на груди руки, неподвижно сидел в воздушной капсуле и смотрел прямо перед собой.
Карсон завел двигатели, проинформировал дежурного об отправлении и поднялся вверх.
Солнце скрылось за пики гор, и холодный ветер гулял в подступающей тьме. Было время отлива, и широкая полоса песка слабо мерцала в угасающем свете. Волны бились о Башни. Карсону очень хотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, например в округе Колумбия, и побродить под ярким солнцем безо всякого поля Фликингера.
Он все еще был рассержен. Когда он первый раз прибыл сюда шесть лет назад. Храм с его каменными стенами казался ему вечным. Он стоял бы здесь долго после того, как Карсон отойдет в лучший мир, и должен был остаться на том же месте еще тысячелетия. Для всех них он был символом неизменности. Символом того, ради чего стоит жить.
Он потянул на себя штурвал. Шаттл плыл сквозь облака.
Внизу Нотические башни уже утонули в сумерках.
Снег падал на ветровое стекло «Альфы». Хатч (которая ждала Карсона в «Уинке», а потом отправилась вслед за ним вниз) видела с высоты причаленные к плавучему пирсу подводную лодку и окруженный ореолом огней храмовый шаттл. Дверь грузового отсека шаттла была открыта. Карсон и Лафери грузили стоявшие на пирсе контейнеры на борт космического челнока.
Жанет Аллегри появилась на дисплее.
– Привет, Хатч, – сказала она. Волосы у нее были прижаты энергетическим полем. Она говорила с борта подлодки. – Кажется, мы начинаем немного отставать от Плана А. – Они собирались временно складировать контейнеры на плавучем пирсе и хотели совершить еще два рейса до прибытия шаттлов. Но, видимо, эти грузы не подготовлены.
– Была плохая погода?
– Шел дождь. Но дело не в нем, а в людях. Все ушли на поиски артефактов.
Где-то далеко на юге над морем ударила молния.
Хатч поняла. Генри пошел на риск потерять те предметы, которые у него уже были (они были, в конце концов, зафиксированы на голограммах), чтобы получить шанс найти то, что он так хотел найти.
– Иду на посадку, – передала Хатч.
Она мягко опустилась на море и подплыла к магнитным захватам, которые удерживали шаттл у пирса. Карсон загрузил последний контейнер, а трюм шаттла все еще был наполовину пуст.
Лафери застенчиво улыбался. Он как раз завозил кар в подводную лодку. Снег соскальзывал с энергетической оболочки.
– Я могу вам помочь? – спросила она.
Жанет вышла из подводной лодки.
– Очень вовремя, – весело сказала она. – Нам как раз не хватает рабочих рук.
Море было спокойно, горные вершины вдоль моря и Башни тонули во мраке. Карсон, у которого все было написано на лице, выглядел совершенно несчастным.
– Рад видеть вас, – сказал он, оживляясь. – Закатывайте рукава.
Через несколько секунд они погрузились на борт подлодки и на большой скорости направились к «Морской точке».
Если бы небо было более ясным, а они отправились на шесть минут позже, то смогли бы увидеть на северо-востоке плавно скользящий в тишине огненный шар. Они увидели бы, как он дугой пронесся над морем и скрылся за линией горизонта. И всякий стоявший в этот момент на пирсе заметил бы, как внезапно посветлела южная часть неба.
– Храмы и Башни служат одной религии?
– Да. В том смысле, что они оба признавали единого Бога.
– Здесь нет пантеона.
– Да. Но не забывайте, что мы не знаем, с чего начинали эти люди. Культуры, которые мы смогли исследовать, уже успели понять единство всего сущего. Никакой пантеон богов не устоит перед этим.
– Если я правильно поняла Фрэнка, где-то здесь существует электростанция.
– Правильно, именно где-то здесь. Но им не известно, где именно. Генри удалось обнаружить остатки генераторов и пультов управления. Вам, возможно, известно, что здесь на протяжении веков были важные перекрестки дорог. Одна дорога вела из внутренней части страны и сходилась с большой прибрежной дорогой прямо на том месте, где мы сейчас находимся.
– Да, – сказала она. – Я видела ее.
– Сначала здесь была только река, потом проложили дорогу. Судя по всему, это место находилось тогда гораздо ниже, чем сейчас. Как бы то ни было, река несла свои воды в море, и электростанция, видимо, была построена где-то на берегу. Но это было очень давно. Возможно, двадцать пять тысяч лет назад. А может, и больше. – Голос его слегка изменился. Она знала, как работает мышление Ричарда, знала, что он ощущает присутствие духов и прослеживает путь, которым они пришли. Что он видит, как тут раньше текла река и представляет город у моря, освещенный яркими электрическими огнями. Они остановились у ниши.
– Вот, – сказал он, – посмотри. – Он осветил стену электрическим фонарем.
Каменное лицо уставилось на нее. Оно было огромным. Длина от крокодильей макушки до подбородка равнялась росту Хатч. Оно смотрело куда-то за ее спиной, как будто следило взглядом за кем-то уходящим.
Глаза глубоко посажены под нависающими бровями. Широкие лицо и рот; череп приплюснутый, тоже широкий и гладкий. Подбородок покрыт торчащими волосами. В облике – печаль, раздумье и, возможно, сожаление.
– Оно хорошо вписывается сюда, – сказала Хатч. – И действует достаточно гнетуще.
– Хатч, это впечатление туриста.
– Вы знаете, кто это?
Он кивнул.
– Бог.
– Но не тот, что в Нижнем Храме.
– Не тот. Это мужской вариант. Этот появился тысячу лет спустя.
– Обычно богини…
– Что?
– …никогда не улыбаются. Это не присуще ни одной культуре. Зачем могущество, если нет радости?
Он положил руку ей на плечо.
– Ты действительно видишь мир по-своему.
Они опустились на самое дно и поплыли, ориентируясь на зеленые огни.
– Что случилось с индустриальным обществом? – спросила она. – С теми, кто построил электростанцию?
– У них кончился газ. В буквальном смысле. Истощились природные ресурсы горючего, а замены не нашли.
– И атомной энергии не открыли.
– Нет. Вероятно, они и не пытались. Может быть, лишь очень узкий путь ведет к атому: с одной стороны, двигатели нельзя запустить, а с другой стороны, необходимы гигантские сконцентрированные усилия. Возможно, в нужный момент необходима большая война. – Он задумался. – У жителей Нока это тоже не получилось.
Они все еще находились в центральном нефе. Крыша не пропускала света и, несмотря на маркерные огни, там было темно. Иногда их касались морские создания.
– Ужасно, – сказал Ричард, – потерять все это.
То здесь, то там они задерживались перед барельефами. Целые стены исписаны строками символов.
– Мы думаем, что это предания, – сказал он. – Хорошо, что с них сделаны голограммы. В конце концов мы сумеем разобраться. А вот то, что мы искали.
Прямо перед ними открывалась шахта. Зеленые огоньки ныряли вниз вместе с парой толстостенных труб.
– Это для откачивания песка, – сказал Ричард.
Он сделал шаг вперед. Вес увлек его вниз. Хатч немного подождала, потом последовала за ним.
– Мы опускаемся в Нижний Храм, – сообщил он. – Добро пожаловать в девятитысячный год до нашей эры.
Туннель проходил через серые скалы.
– Ричард, – спросила она, – ты правда веришь, что здесь можно найти Розеттский камень? Мне все это кажется рискованным предприятием.
– Не совсем. Как ты помнишь, это место – перекресток дорог. Вполне возможно, что они выгравировали на стене молитву, эпиграмму или трогательную историю на нескольких языках. Генри уверен, что они так и сделали. Вопрос лишь в том, сохранились ли эти надписи до наших дней и будет ли у нас достаточно времени, чтобы обнаружить их.
Хатч все еще не видела дна шахты.
– Каменная стена позади тебя, – продолжал Ричард, – часть внешнего палисада. Мы находимся за пределами крепости. – В стволе шахты открылся боковой туннель. Зеленые огни и трубы нырнули туда. – Как раз здесь находился уровень земли в эпоху военных действий. – Он поплыл в туннель. – Сейчас мы выкачиваем осадочные породы. Это постоянная борьба. Осадки заполняют место раскопок с той же скоростью, с какой их откачивают.
Хатч последовала за ним. За плывшим впереди Ричардом виднелись белые огни, и что-то двигалось.
– Джордж? – Ричард говорил теперь по общему каналу. – Это ты?
Огромная фигура зашевелилась за черным ящиком и взглянула вверх.
– Черт, – выругался он. – Я думал, ты в подсобной шахте. Как дела, Ричард?
Хатч услышала легкое жужжание двигателей и плеск воды.
– Хатч, – сказал Ричард, – это Джордж Хакет. Инженер проекта.
Хакет был примерно семи футов роста. Он занимался каким-то прибором, возможно, насосом, и поприветствовал ее, не отвлекаясь от дела. Трудно было рассмотреть его в мутном свете, но голос звучал дружелюбно.
– Где твой напарник? – спросил Ричард.
Хакет указал на трубы, уходившие в боковой коридор.
– На другом конце, – ответил он.
– Мы находимся прямо над часовней военной крепости, – сообщил Ричард Хатч. – Там пытаются освободить нижние помещения.
– Что в них? – поинтересовалась она.
– Пока не знаем, – ответил Джордж. – Мы ничего не знаем, кроме того, что они находятся в западной части крепости. Может, это казармы. Но вполне возможно, что и часовня.
– Я думала, вы уже раскопали, – сказала Хатч. – Там находилось панно с Таллом, так ведь?
– Мы исследовали часть помещений, – ответил Джордж. – Где-то есть другие. Не исключено, что именно здесь.
Они по колено утопали в иле вокруг переплетения электрических кабелей, стойки и груды камней. Там же сложены сумки для артефактов и кирки.
– Почему эта часовня настолько важна? Если не учитывать вероятность обнаружения образцов письма серии Казумеля?
Джордж разговаривал с кем-то по личному каналу. Как поняла Хатч, этот кто-то находился по ту сторону труб. Потом он, явно довольный разговором, повернулся к Хатч. Давление в трубах упало.
– Это был форпост передовой цивилизации, Хатч. Но мы ничего не знаем об этом народе. Мы не знаем, что для них было важным, что они думали о себе самих и что бы они подумали о нас. По-видимому, часовни и храмы – именно те места, где проявляются высшие ценности цивилизаций.
– Вы это серьезно? – удивилась Хатч.
– Не надо это понимать столь буквально. Но действительно, если хочешь узнать людей, почитай их мифологию. Как они отвечают на вечные вопросы? – Он внезапно смутился, поняв, что слишком увлекся и перешел на менторский тон. Ей показалось, что взгляд его задержался на ней, но, может быть, только показалось.
– Хатч, – сказал Ричард. – Генри впереди, в одной из комнат. Там, где были найдены серии Талла. Хочешь посмотреть?
– Наверно, придется пропустить. У меня не осталось времени.
– Ладно. Ты найдешь путь назад?
– Конечно. – Она видела, как Ричард поплыл по туннелю, разминувшись с Джорджем. Через минуту он скрылся за поворотом.
Хатч прислушалась к слабому шипению в снаряжении.
– Как дела? – спросила она.
Джордж улыбнулся.
– Неважно.
– Я думала, что найду всю команду здесь внизу. Где они?
– Фрэнк и Линда находятся вмести с Генри. Остальные на «Морской точке». Мы не сможем ничего сделать, пока не очистим все внизу. Потом мы снова будем искать образцы письменности Казумеля. Когда Мэгги – ты знаешь Мэгги?
– Нет.
– Мэгги Туфу наш экзофилолог. Мы отыскали здесь несколько сотен образцов линейного письма «С» Казумеля. Но почти все они очень короткие, всего несколько слов. Когда Мэгги решит, что мы набрали достаточно для расшифровки, мы начнем эвакуацию. – Голос его звучал устало.
– С тобой все в порядке?
– Все нормально. – Он взглянул вниз на трубы. Они были черно-голубые, гибкие, с серебристыми полосками, отражающими свет.
Кажется, он только и делал, что сидел перед прибором.
– Я контролирую данные с монитора Трифа, – пояснил он. – Триф поддерживает вакуум, а я сижу здесь и слежу, чтобы Храм не обрушился на него. Вот и все наши дела на данный момент. – Джордж повернулся к ней, и она первый раз посмотрела на него повнимательнее.
У Джорджа были хорошие глаза – темные, с искоркой. Она видела, что ему было приятно то, что она рядом. Он оказался моложе, чем ей показалось сначала. У него был открытый взгляд, а в манерах проскальзывало что-то детски наивное. Красивый, как и большинство молодых мужчин, но глаза и улыбка придают ему особое обаяние. Она решила, что на Джорджа стоит обратить внимание.
– Здесь очень опасно? – спросила она.
Проход был для него слишком тесным. Он переменил позу, пытаясь устроиться поудобнее.
– В нормальной обстановке мы бы поставили опоры, а сейчас гоним скорее. Нарушаются все существующие инструкции. Если что-нибудь сдвинется с места, могут погибнуть люди. – Он нахмурился. – И я буду за это отвечать.
– Ты?
– Да.
– Тогда останови раскопки.
– Все не так просто, Хатч. Возможно, я обязан сделать это. Но Генри будет просто в отчаянии.
Эдди Джулиану некогда было терять время.
– Сначала красные ярлыки, – скомандовал он.
Хатч посмотрела на лежавшие вокруг ящики. Большинство из них – пустые. Потом перевела взгляд на горы археологических находок: глиняные сосуды, инструменты, приспособления, куски камней с выгравированными рисунками. Некоторые ящики запечатаны. На них бирки – красные, желтые и голубые.
– О’кей, – согласилась она, хотя не имела представления, что ей делать с красными ярлыками.
Эдди бегал по складу со скоростью удирающего кролика. Он нырял за стенды, быстро давал кому-то указания по комму, перебегал от предмета к предмету, сверяя наличие по инвентарной книге.
Он на секунду остановился и посмотрел на Хатч.
– Вы ведь планировали помогать нам?
Хатч вздохнула.
– Скажите, что надо делать.
Он был худой и узкоплечий, с рыжими волосами и тонким голосом. И казался заезженным больше, чем все остальные. Хатч ни разу не видела его улыбающимся, не видела, чтобы он расслаблялся. Он относился к той категории несчастных людей, которым достается лишь оборотная сторона жизни. Эдди молод, а она не могла даже представить, чтобы он потратил хоть секунду на собственные развлечения.
– Подлодка ждет, – сказал он. – Кар около двери, можно увозить. Забирайте, Карсон встретит вас и разгрузит. И возвращайтесь. Вы нужны здесь.
– Хорошо.
– Вы действительно прилетели на «Уинке»?
– Да.
– Это хорошо. Я подозревал, что они там изменят мнение, и чтобы сэкономить несколько баксов, пришлют для эвакуации обычный почтовый транспорт.
Она смотрела на залежи артефактов.
– Это все?
– Есть еще три склада, и все забиты.
– О’кей, – сказала она. – Места у нас много, а вот времени – мало.
– Вы думаете, я этого не знаю? – Он угрюмо уставился на ржавую глыбу цилиндрической формы. – Вы знаете, что это?
– Нет.
– Это радиоприемник десятитысячелетней давности. – Он провел вокруг него рукой, но пальцами не прикоснулся.
– Вот корпус. А здесь динамик. Мы считаем, что сзади находились вакуумные лампы. А вот это – лицевая панель. – Он повернулся к ней, и взгляд усталых карих глаз стал суровым. – Этому цены нет. – Грудь его вздымалась, и он был очень похож на человека, которому постоянно приходится сталкиваться с тупостью окружающих. – В этих ящиках находки, подобные этой. Они хорошо упакованы. Пожалуйста, обращайтесь с ними осторожно.
Хатч не стала на него обижаться. Она подкатила кар к субмарине и передала его в руки Карсона и мускулистого аспиранта по имени Томми Лафери, узнала от Карсона, что Эдди – вылитая баскетбольная корзина, и вернулась.
– На лодке осталось место еще для двух рейсов, – сказала она.
– Сколько может увезти ваш шаттл?
– Примерно в два с половиной раза больше, чем ваша субмарина.
– И в наш поместится еще половина того. – Он приуныл. – Придется слетать несколько раз. Я надеялся, что в ваш шаттл поместится больше.
– Мне очень жаль.
Ее заинтересовали горы табличек, сложенных на столе. Они были заполнены символами, выведенными с художественным вкусом.
– Их прочитали? – спросила она.
– Нет, – ответил Эдди.
– Сколько им лет?
– Шесть тысяч. Когда-то они были талисманами на счастье. Их делали из смеси животного жира с глиной и обжигали. Как видите, изделия оказались стойкими.
Хатч хотелось попросить что-нибудь в качестве сувенира. Но правилами это запрещалось, а Эдди производил впечатление человека, серьезно относящегося к букве закона.
– А это? – Она указала на серую керамическую фигурку, изображающую двуногое сухопутное животное с бочкообразным туловищем. Животное напоминало Будду с клыками. У него были большие круглые глаза и плоские уши, прижатые к черепу, какие бывают у слонов. Туловище было в очень плохом состоянии.
Эдди сверкнул на нее глазами, разозленный тем, что она не понимала, как надо спешить. Но дело было в том, что Эдди любил поговорить о своих находках.
– Ему примерно восемь сотен лет. – Предмет тонкой работы. Он дал ей его подержать. Тяжелый. – Владелец, возможно, один из последних священников. – По лицу его пробежала тень. – Только подумайте. Храм или одна из его форм были здесь с незапамятных времен. Но к концу четырнадцатого века его закрыли. Заперли двери и погасили светильники. Вы можете себе представить, что это было для последних священников? – Где-то позади шумели вентиляторы. Эдди смотрел на фигурку. – Это не предмет культа. Он сам по себе что-то значил. Мы нашли несколько таких статуэток в одной из комнат. Эта была найдена около главного алтаря.
– Из свиты, сопровождавшей в последний путь умирающего Бога, – предположила Хатч.
Он кивнул, и в этот момент она поняла, что несмотря ни на что, Эдди Джулиан – неисправимый романтик.
Через два часа она уже была в воздухе и летела к «Уинку».
– Жанет, ты на связи? Это Хатч.
– Нет, Хатч. Жанет спит. Это Арт Гибс.
– Рада слышать вас, Арт.
– Чем могу помочь?
– Да так, ничего особенного. Я просто устала.
– Где вы?
– Лечу к своему кораблю, но догоню его не раньше, чем через несколько часов. – Она помолчала. – А чем вы занимались, Арт?
– Да в основном раскопками. Жаль, что не встретил вас сегодня. Я слышал, что вы сногсшибательны.
Хатч улыбнулась и переключилась на видео.
– Разрушу ваши иллюзии, – сказала она. – Но все равно приятно слышать.
С экрана на нее с довольной улыбкой смотрел Арт.
– Слухи не далеки от истины, – галантно произнес он. Арту Гибсу было за пятьдесят, от волос остался лишь венчик, окружавший большую лысину. Он спросил, была ли она раньше на Куракуа и что она сделала такого особенного, чтобы произвести столь сильное впечатление на доктора Вальда, и понравился ли ей Храм. Как и все остальные, он был потрясен перспективой эвакуации.
– Может быть, Храм выстоит, – предположила она. – Он все-таки под водой. И Нотические Башни выглядят довольно крепкими.
– Нет ни малейшего шанса. Через несколько часов после того, как они сшибут полярную шапку в океан, здесь поднимутся огромные волны…
Солнце скрылось, и она теперь скользила в темноте. Окно с левой стороны смотрело на Пустоту. Она смогла разглядеть орбитальную станцию Космика, похожую на яркую одинокую звезду.
– Другие, – продолжал Арт, – прилетят через несколько тысяч лет. Это будет для них, как мне кажется, интересной загадкой: обломки развитой цивилизации, находящиеся в технически отсталом мире.
– Арт, вы были в Оз?
– Да.
– Что вы об этом думаете?
– Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что это такое.
– Вам не кажется странным, что город сожгли в то же самое время, когда разрушили военный пост?
– Он был сожжен в ту же самую эпоху, – мягко поправил он. – Не забывайте, что форт прекратил существование в период разрушений планетарного масштаба.
– Это моя точка зрения. Разве не похоже, что между этими событиями есть связь?
– Я не понимаю, каким образом они могли быть связаны. – Он нахмурился. – Правда, не понимаю.
– Фрэнк Карсон упоминал о связи между событиями в Оз и крупномасштабными разрушениями на Куракуа.
– Что это могло быть? Связь существует только в самом общем смысле, Хатч. Были длительные разрывы в истории. Все, что мы знаем, это то, что тогда же были нанесены повреждения в Оз. Но они совсем не обязательно происходили в одно и то же время. Только в одну и ту же эпоху. Это разные вещи. И я думаю, что мы попадаем в ловушку, смешивая эти два понятия. – Он помолчал. – Вас интересуют разрывы в истории?
– Да.
– Тогда я расскажу вам кое-что. Это, конечно же, совпадение.
– Что именно?
– У нас есть поэма, которую удалось перевести. Подождите минутку, я найду ее.
Арт отошел от экрана.
– Вы когда-нибудь слышали о писцах?
– Нет.
– Они составляли основное население в этой местности во времена, начиная приблизительно 1400 годом до нашей эры и кончая гибелью Восточной Империи четырьмя сотнями лет спустя.
– Писцы?
– Их так называли, потому что они всегда вели записи. Подробные финансовые отчеты, инвентарные книги, медицинские карты, наиболее важные статистические данные. Они были очень развитыми. – Он ухмыльнулся. – В смысле бюрократии. Очень похожи на нас в этом отношении. У них, кажется, были даже страховые полисы. Их гибель, падение Восточной Империи и Второй Разрыв в истории произошли, видимо, около 1000 года до нашей эры.
– О’кей. – На мониторе Хатч появились десять строк текста.
– Судя по коммерческому происхождению оставшихся после них бумаг, писцы не были ни философами, ни людьми верующими. Во времена их государственности Храм был причислен к историческим памятникам. Но нам все-таки удалось найти книгу молитв в одном из их городов. Вальдипа. Недалеко отсюда. Следующая остановка на торговом пути, ведущем на запад. Стихотворение на вашем экране взято из этой книги.
Мы ждем на улицах Хау-Кай.
Опустится ночь и подступит зима,
Огни мира станут холодными.
И в тот трехсотый год
Со дня пришествия Билата
Он явится – идущий по заре,
Попирающий ногами солнце,
Тот, кто судит души людей.
Он пройдет по крышам домов
И запустит двигатели Бога.
Она дважды прочитала его.
– Что такое двигатели Бога?
Арт пожал плечами.
– Тогда в чем тут смысл?
– В Билате. Он был героем. Его имя символизировало начало эпохи писцов. Он захватил власть где-то около 1350 года до нашей эры. Хау-Кай, между прочим, – это место вроде нашего Иерусалима – священный город, символ всего самого лучшего, на что в этом мире могут надеяться верующие.
Хатч еще раз прочитала стихотворение.
– Через триста лет они окажутся у начала Второго Разрыва истории. – Она убрала с экрана стихотворение и снова переключилась на Арта. – Вы хотите сказать, что кто-то предсказал будущее?
– Нам удалось датировать книгу. Она одна из самых старых среди тех, что у нас имеются. Удалось прочесть не очень много. В основном молитвы.
– Кто делал переводы?
– Мэгги Туфу. Вы ее знаете? Между прочим, это она переработала временные ссылки. Термин «люди» в данном случае относится к разумным жителям планеты – живым и мертвым. А глагол «судить» относится как к судье, так и к палачу. – Арта это, видимо, забавляло и озадачивало. – И еще – предсказание касается также и денег.
– Пророчество – хитрая игра, – сказала Хатч. – В разных религиях часто предсказываются катастрофы. Достаточно иметь нужное число предсказаний – и кто-нибудь обязательно воспользуется ими в своих целях.
Арт кивнул.
– Мне тоже так кажется. Но у некоторых возникал вопрос, не является ли лунное сооружение знаком, что мир будет подвергаться периодическим разрушениям?
К 19:00 шаттл, принадлежавший Храму, был загружен и готов следовать за «Альфой». Карсон тщательно проверил, чтобы контейнеры не опрокинулись дорогой, и теперь смотрел вслед уплывающей подлодке. Эдди, сложив на груди руки, неподвижно сидел в воздушной капсуле и смотрел прямо перед собой.
Карсон завел двигатели, проинформировал дежурного об отправлении и поднялся вверх.
Солнце скрылось за пики гор, и холодный ветер гулял в подступающей тьме. Было время отлива, и широкая полоса песка слабо мерцала в угасающем свете. Волны бились о Башни. Карсону очень хотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, например в округе Колумбия, и побродить под ярким солнцем безо всякого поля Фликингера.
Он все еще был рассержен. Когда он первый раз прибыл сюда шесть лет назад. Храм с его каменными стенами казался ему вечным. Он стоял бы здесь долго после того, как Карсон отойдет в лучший мир, и должен был остаться на том же месте еще тысячелетия. Для всех них он был символом неизменности. Символом того, ради чего стоит жить.
Он потянул на себя штурвал. Шаттл плыл сквозь облака.
Внизу Нотические башни уже утонули в сумерках.
* * *
ИЗ БИБЛИОТЕЧНОГО АРХИВА
Когда весной 2187 года Александр Лаплант закончил первую фазу раскопок Содома, он пришел к выводу, что город был сожжен (знакомая библейская тема). Но он выдвинул две точки зрения, которые вызвали бурю противоречивых мнений. А именно:
(1) что город значительно старше, чем предполагалось ранее, и датировался примерно 5000 годом до нашей эры, а также, что
(2) изучение разрушений с помощью компьютеров позволило установить, что город был разрушен оружием, напоминающим современное.
Экспедиция Лапланта закончилась в 2189 году. Вторая экспедиция, возглавляемая Оливером Кастлом и Арианом Аджани, проверила оба предположения. Они подтвердили первое предположение, но не нашли необходимых доказательств второго, ставшего известным, как тезис о бомбардировке.
Лаплант оставил свой пост в Пенсильванском университете в 2195 году и в настоящее время является преподавателем Рэдинсовского университета в Лондоне.Мэрджори Голд, «Раскопки в районе Мертвого моря». Нью-Йорк, 2199
9
Куракуа.
Вторник, 21:48. (Двадцать восемь минут до полуночи.)
Оба корабля оставили свой груз на борту «Уинкельмана» и возвращались назад в тот момент, когда одиннадцатитонный блок льда, зарегистрированный под номером 171 в инвентарной книге Космика, пересек экватор, направляясь к Южному полушарию. С негромким шипением он пересек залитую лунным светом тундру и сочные леса. Сверкающие осколки отлетали от него, освещая на мгновения окружающую местность.Снег падал на ветровое стекло «Альфы». Хатч (которая ждала Карсона в «Уинке», а потом отправилась вслед за ним вниз) видела с высоты причаленные к плавучему пирсу подводную лодку и окруженный ореолом огней храмовый шаттл. Дверь грузового отсека шаттла была открыта. Карсон и Лафери грузили стоявшие на пирсе контейнеры на борт космического челнока.
Жанет Аллегри появилась на дисплее.
– Привет, Хатч, – сказала она. Волосы у нее были прижаты энергетическим полем. Она говорила с борта подлодки. – Кажется, мы начинаем немного отставать от Плана А. – Они собирались временно складировать контейнеры на плавучем пирсе и хотели совершить еще два рейса до прибытия шаттлов. Но, видимо, эти грузы не подготовлены.
– Была плохая погода?
– Шел дождь. Но дело не в нем, а в людях. Все ушли на поиски артефактов.
Где-то далеко на юге над морем ударила молния.
Хатч поняла. Генри пошел на риск потерять те предметы, которые у него уже были (они были, в конце концов, зафиксированы на голограммах), чтобы получить шанс найти то, что он так хотел найти.
– Иду на посадку, – передала Хатч.
Она мягко опустилась на море и подплыла к магнитным захватам, которые удерживали шаттл у пирса. Карсон загрузил последний контейнер, а трюм шаттла все еще был наполовину пуст.
Лафери застенчиво улыбался. Он как раз завозил кар в подводную лодку. Снег соскальзывал с энергетической оболочки.
– Я могу вам помочь? – спросила она.
Жанет вышла из подводной лодки.
– Очень вовремя, – весело сказала она. – Нам как раз не хватает рабочих рук.
Море было спокойно, горные вершины вдоль моря и Башни тонули во мраке. Карсон, у которого все было написано на лице, выглядел совершенно несчастным.
– Рад видеть вас, – сказал он, оживляясь. – Закатывайте рукава.
Через несколько секунд они погрузились на борт подлодки и на большой скорости направились к «Морской точке».
Если бы небо было более ясным, а они отправились на шесть минут позже, то смогли бы увидеть на северо-востоке плавно скользящий в тишине огненный шар. Они увидели бы, как он дугой пронесся над морем и скрылся за линией горизонта. И всякий стоявший в этот момент на пирсе заметил бы, как внезапно посветлела южная часть неба.