Я знал, что завтра должны заливать бетоном опоры, фундамент и пол гаражей следующих десяти домов. Все для этого было уже готово. Я несколько минут погулял по строительной площадке, пока мои глаза не привыкли к темноте. На стройку, кроме мальчишек, могла забрести какая-нибудь влюбленная парочка, но все было тихо. Только где-то в четверти мили отсюда, у ближайших населенных домов противными голосам перекликались кошки, а над головой пролетел, заходя на посадку, воздушный лайнер с мигающими огнями. Все спокойно.
С лопатой в руках я перешагнул натянутую веревку и выбрал место посередине будущего фундамента, засыпанное грунтом. Грунт был довольно рыхлым, поэтому копать было сравнительно легко. Но я очень торопился, Быстро устав, я остановился на глубине примерно четырех футов.
Я подогнал машину с потушенными огнями как можно ближе к яме. Потом вытащил труп за ноги и взвалил на плечи. Ее тело еле-еле уместилось в яме, и я трясущимися руками стал забрасывать могилу землей. Изо всех сил я старался отогнать прочь мысли о том, что я делаю, но безуспешно. Она стояла у меня перед глазами как живая – на солнце у бассейна, в вечернем платье с обнаженными плечами, бегущая мне навстречу и смеющаяся. А я еще должен был заставлять себя утрамбовывать могилу ногами.
Лишнего грунта осталось меньше, чем я ожидал – она заняла совсем немного места. Я раскидал оставшуюся землю по площадке и загладил могилу армейским одеялом, уничтожив свои следы.
Одиннадцать часов. Время пролетело незаметно. Я поехал домой, бросил лопату в подвал, достал из шкафа в прихожей два больших чемодана и набил их ее вещами. Я старался класть то, что она, на мой взгляд, могла бы выбрать сама. Самое лучшее и новое. Костюмы, юбки, блузки, туфли, нижнее белье, драгоценности, духи, косметику. Я старался делать все так, как делала бы она, уезжая в страшной спешке, оставив шкаф открытым и разбросав остальную одежду по полу.
Я уже почти все закончил, когда раздался телефонный звонок. Я не подходил. Телефон прозвонил одиннадцать раз и умолк. С чемоданами в руках я спустился вниз и положил их в багажник ее спортивного “порше”. Между чемоданами я засунул норковое манто и поднял откидывающийся верх автомобиля. Ключ был, как обычно, в замке зажигания. Подумав, я вернулся в дом, переоделся в старые охотничьи штаны, кроссовки и темный шерстяной свитер, а в карман сунул спортивный пистолет двадцать второго калибра, к которому не прикасался по меньшей мере три года. Девятизарядная обойма была полностью заряжена.
Как и в прошлый раз с Винсом, я кружным путем выехал на 167 шоссе, ведущее в сторону Морнинг-Лейк. Маленькая, но увы, очень приметная спортивная машина уверенно мчалась по горной дороге, ловко вписываясь в крутые повороты. Проезжая через местечко Бринделл, я волновался, что меня заметят и запомнят роскошный “порше”. Но опасения мои были напрасны. Улицы с редкими огнями были пустынны. Миновав деревню, я свернул на узкую проселочную дорогу. Стояла такая тишина, что я побоялся подъехать к самому коттеджу. Не доезжая четверть мили, я выключил мотор. Машина еще несколько метров прокатилась по инерции и остановилась на крутом травянистом склоне в тени деревьев.
Не верилось, что я был здесь сегодня, всего несколько часов назад. Мне казалось, что с тех пор, как я привез сюда Винса, минуло уже много дней. Столько изменилось за это время – практически все. Я передернул затвор. Зажимая в кармане пистолет, убрал палец со спускового крючка, боясь нажать на него, если вдруг поскользнусь по дороге.
Яркий лунный свет, пробиваясь сквозь густую крону деревьев, освещал каждый камешек, каждую сухую ветку у меня под ногами, когда я пробирался по лужайке к дому. Этот отрезок я преодолел быстро и бесшумно. Но дальше лежала густая черная тень от деревьев. Я замедлил шаги осторожно нащупывая землю перед собой. Под ногой хрустнула ветка. Я замер, затаив дыхание, и слушал. Меня начали одолевать комары. Со стороны озера доносился плеск волн, бьющихся о скалистый берег. Где-то далеко лаяла собака, и в горах заунывно ухала сова.
Я делал сейчас то, чему отлично выучился много лет назад, во время наших ночных вылазок. И выучился на всю жизнь. Опустившись на одно колено, я принялся внимательно разглядывать дом, чернеющий приземистым силуэтом на фоне серебристого озера и мерцающего звездного неба. Я мысленно представил себе план расположения комнат и решил, что он должен был выбрать спальню в юго-восточном углу коттеджа. Она находилась рядом с кухней и в ней была удобная двуспальная кровать. Левой рукой я набрал горсть мелких камушков и вынул из кармана пистолет.
Одним рывком я пересек залитое лунным светом пространство перед домом и прижался к каменной стене. Если бы Винс следил за мной, то подстрелить меня на этом участке не составляло никакого труда. От этой мысли у меня перехватило дыхание. Выждав несколько секунд, я продолжил свой путь, обошел угол дома и очутился под окном вычисленной мной спальни. Я услышал его дыхание, медленное и тяжелое. Похоже, он спал. Я отступил на шаг и бросил камешком в листву ближайшего дерева. Послышалось шуршание, камешек стукнулся о ветку и упал. После второго камешка я прислушался и не услышал звука его дыхания. Я бросил третий и стал ждать. Вот скрипнула кровать. Хрустнула половица. Я положил палец на спусковой крючок.
Отсчитав про себя три секунды, я отступил на один шаг и вскинул руку с пистолетом. В черном проеме окна появился бледный овал его лица, едва различимый сквозь щели жалюзи.
Я выстрелил три раза в центр этого белого пятна, упал на землю и откатился к стене. Послышался глухой удар падающего тела, металлический стук пистолета о деревянный пол и хриплый тяжелый вздох. Я выждал минут десять. Потом, используя ствол пистолета в качестве рычага, раздвинул медную сетку, просунул палец и отодвинул щеколду. Потом снял раму с петель и поставил ее, прислонив к стене дома, стараясь держать голову ниже оконного проема. Из комнаты не доносилось ни звука. Тогда, держа пистолет наизготове, я быстро заглянул внутрь. Разглядев лежащее на полу тело, я подтянулся и влез в комнату. Задернул шторы и включил свет.
Винс в нижнем белье лежал на боку, лицом в пол, согнув больную ногу.
Я подцепил его носком ботинка за плечо и перевернул на спину. Одна пуля пробила ему верхнюю губу, вторая попала чуть левее носа и третья – в уголок глаза. Мозговое вещество под действием давления заполнило образовавшиеся пустоты и придало его голове нелепую форму, раздув ее в висках. Крови было совсем мало. Если бы пистолет был заряжен не целевыми, а настоящими боевыми патронами, пули разнесли бы ему затылок.
Оставив свет включенным, я собрал его вещи в чемодан, отнес в машину и положил в багажник рядом с вещами Лоррейн. Я решил не тратить времени на одевание и, взяв Винса за руки, стащил с темного крыльца к машине. Пришлось повозиться, прежде чем удалось усадить его на перед. нее сиденье. После этого я вернулся в дом проверить, не осталось ли там вещей Винса. В ванной я обнаружил его станок для бритья. Черный чемодан стоял под кроватью. Деньги были на месте. Бритву и японский пистолет я бросил в озеро, а чемодан поставил на место.
Я уже говорил, что хорошо знаю эти места, поэтому прекрасно ориентировался в темноте. Проселочная дорога шла вдоль озера, спускаясь в полумиле отсюда к самому берегу. В этом месте мы с Э. Дж. прошлым летом ловили окуней. Там было так глубоко, что нельзя бросить якорь, и мы привязывали лодку к дереву. Чудная была ловля! На высоте в пятнадцать футов над вашей головой проносятся машины, а на семидесятифутовой глубине лениво плавают в теплой голубой толще воды серебристые рыбы.
На берегу я включил фары и огляделся. Вокруг – ни огонька. И тут я вдруг увидел, что дорогу отделяют от обрыва бетонные столбы с натянутым между ними металлическим тросом. Я совсем забыл про ограждение. Меня охватила паника. Что, если осуществить задуманное не удастся? Но, пройдя вдоль ограждения, я нашел небольшой промежуток, на вид достаточный для въезда небольшой машины. Можно попытаться протиснуть “порше” между ограждением и нависавшим краем обрыва. Этот коридор над самой водой становился все уже и уже, почти сходя на нет. Я подъехал к самому краю. Дальше ехать было опасно. Выключив фары, я оставил двигатель включенным и еле-еле сумел вылезти из машины – дверца упиралась в заграждение и открывалась всего на несколько дюймов. Держась рукой за ограду, я ребром ладони включил первую скорость, а ногой медленно отпустил сцепление. Машина потихоньку покатилась. Я захлопнул дверцу. “Порше” со скрежетом двигался к краю. Дальше и дальше. Переднее колесо зависло над обрывом, вниз посыпалась земля и мелкие камешки. Мне показалось, что машина застряла. Нет, двинулась дальше, качнулась, накренилась и полетела вниз. Перевернувшись в воздухе, она коснулась воды, подняв фонтан брызг, прозрачно-белых на фоне темного озера. Несколько мгновений машина задержалась на поверхности, затем вода медленно поглотила ее. По поверхности озера пробежали волны и разбились о каменистый берег. Вода на глубине вскипела крупными пузырями. И озеро успокоилось.
Перелезая через ограждение, я услышал звук приближающейся машины. Я перебежал через дорогу, вскарабкался на четвереньках по крутому склону и приник к земле. Мимо на бешеной скорости промчался грузовик и скрылся в темноте.
Я спустился вниз и подошел к коттеджу. Там тщательно протер пол от кровавых пятен, поправил жалюзи, стараясь сделать незаметными следы от пуль. Потом отнес ящик с продуктами подальше в лес, ругая себя за то, что забыл положить его в машину. Было уже двадцать минут третьего, когда я залез под дом и задвинул чемодан в дальний угол.
Заправив постель Винса и закрыв все окна, выключил свет. После этого я запер дверь и спрятал ключ на прежнее место. Я зашагал прочь до дороге, стараясь поскорее миновать деревню. Начав задыхаться, пошел медленнее, потом снова ускорил шаг. Меня провожали лаем собаки. Каждый раз, когда я слышал шум приближающейся машины, я разворачивался и бежал ей наперерез, отчаянно размахивая руками в надежде, что кто-нибудь меня подвезет. Примерно в половине четвертого возле меня остановился грузовик. Я залез в кабину. За рулем сидел маленький, тщедушный водитель.
– Поздновато для прогулки, приятель.
– Большое спасибо, что остановились. Подбросите до Вернона?
– Ладно. Это мне как раз по пути, – кивнул он. – Я говорю, поздновато гуляете.
– Да, действительно. Понимаете, в чем дело. Я должен быть в Верноне завтра, рано утром. У меня сломалась машина. Здесь, в деревне, взялись ее починить. Мы с ними вместе провозились два часа, потом они плюнули и ушли. А я еще пытался сам что-то сделать. Потом бросил эту затею и решил добраться на попутной. Моя жена приезжает завтра утренним поездом. Мне обязательно надо ее встретить... Она будет волноваться, а когда я спохватился, было уже слишком поздно просить кого-нибудь подвезти, а взять машину напрокат я тоже не мог, потому что раньше уже разбил пару машин. Последний автобус уже ушел. Поэтому я вышел на дорогу и стал голосовать, но все неслись мимо как сумасшедшие, пока вы не остановились, и вы не можете себе представить, как я вам благодарен, и теперь я доберусь до Вернона, посплю пару часов на вокзале и встречу жену... – Все это я выпалил одним духом.
– Ох-хо-хо, – только и смог он ответить на мою тираду. В начале пятого он высадил меня в полутора милях от Тэйлер-драйв. Через четверть часа я был уже дома. Я вымылся и переоделся в ту самую одежду, которая была на мне, когда я заходил в бар отеля “Верной”. Я чувствовал себя совершенно разбитым, голова гудела, ноги отказывались повиноваться. Я налил полный стакан виски и заставил себя залпом проглотить его. Потом взял бутылку и вылил остатки себе на рубашку.
В двадцать минут пятого я уже стоял перед дверью Малтона с запиской Лоррейн в руках. Нажав большим пальцем кнопку звонка, я звонил, не отрываясь, барабанил в дверь ногами и кричал во все горло.
Глава 9
С лопатой в руках я перешагнул натянутую веревку и выбрал место посередине будущего фундамента, засыпанное грунтом. Грунт был довольно рыхлым, поэтому копать было сравнительно легко. Но я очень торопился, Быстро устав, я остановился на глубине примерно четырех футов.
Я подогнал машину с потушенными огнями как можно ближе к яме. Потом вытащил труп за ноги и взвалил на плечи. Ее тело еле-еле уместилось в яме, и я трясущимися руками стал забрасывать могилу землей. Изо всех сил я старался отогнать прочь мысли о том, что я делаю, но безуспешно. Она стояла у меня перед глазами как живая – на солнце у бассейна, в вечернем платье с обнаженными плечами, бегущая мне навстречу и смеющаяся. А я еще должен был заставлять себя утрамбовывать могилу ногами.
Лишнего грунта осталось меньше, чем я ожидал – она заняла совсем немного места. Я раскидал оставшуюся землю по площадке и загладил могилу армейским одеялом, уничтожив свои следы.
Одиннадцать часов. Время пролетело незаметно. Я поехал домой, бросил лопату в подвал, достал из шкафа в прихожей два больших чемодана и набил их ее вещами. Я старался класть то, что она, на мой взгляд, могла бы выбрать сама. Самое лучшее и новое. Костюмы, юбки, блузки, туфли, нижнее белье, драгоценности, духи, косметику. Я старался делать все так, как делала бы она, уезжая в страшной спешке, оставив шкаф открытым и разбросав остальную одежду по полу.
Я уже почти все закончил, когда раздался телефонный звонок. Я не подходил. Телефон прозвонил одиннадцать раз и умолк. С чемоданами в руках я спустился вниз и положил их в багажник ее спортивного “порше”. Между чемоданами я засунул норковое манто и поднял откидывающийся верх автомобиля. Ключ был, как обычно, в замке зажигания. Подумав, я вернулся в дом, переоделся в старые охотничьи штаны, кроссовки и темный шерстяной свитер, а в карман сунул спортивный пистолет двадцать второго калибра, к которому не прикасался по меньшей мере три года. Девятизарядная обойма была полностью заряжена.
Как и в прошлый раз с Винсом, я кружным путем выехал на 167 шоссе, ведущее в сторону Морнинг-Лейк. Маленькая, но увы, очень приметная спортивная машина уверенно мчалась по горной дороге, ловко вписываясь в крутые повороты. Проезжая через местечко Бринделл, я волновался, что меня заметят и запомнят роскошный “порше”. Но опасения мои были напрасны. Улицы с редкими огнями были пустынны. Миновав деревню, я свернул на узкую проселочную дорогу. Стояла такая тишина, что я побоялся подъехать к самому коттеджу. Не доезжая четверть мили, я выключил мотор. Машина еще несколько метров прокатилась по инерции и остановилась на крутом травянистом склоне в тени деревьев.
Не верилось, что я был здесь сегодня, всего несколько часов назад. Мне казалось, что с тех пор, как я привез сюда Винса, минуло уже много дней. Столько изменилось за это время – практически все. Я передернул затвор. Зажимая в кармане пистолет, убрал палец со спускового крючка, боясь нажать на него, если вдруг поскользнусь по дороге.
Яркий лунный свет, пробиваясь сквозь густую крону деревьев, освещал каждый камешек, каждую сухую ветку у меня под ногами, когда я пробирался по лужайке к дому. Этот отрезок я преодолел быстро и бесшумно. Но дальше лежала густая черная тень от деревьев. Я замедлил шаги осторожно нащупывая землю перед собой. Под ногой хрустнула ветка. Я замер, затаив дыхание, и слушал. Меня начали одолевать комары. Со стороны озера доносился плеск волн, бьющихся о скалистый берег. Где-то далеко лаяла собака, и в горах заунывно ухала сова.
Я делал сейчас то, чему отлично выучился много лет назад, во время наших ночных вылазок. И выучился на всю жизнь. Опустившись на одно колено, я принялся внимательно разглядывать дом, чернеющий приземистым силуэтом на фоне серебристого озера и мерцающего звездного неба. Я мысленно представил себе план расположения комнат и решил, что он должен был выбрать спальню в юго-восточном углу коттеджа. Она находилась рядом с кухней и в ней была удобная двуспальная кровать. Левой рукой я набрал горсть мелких камушков и вынул из кармана пистолет.
Одним рывком я пересек залитое лунным светом пространство перед домом и прижался к каменной стене. Если бы Винс следил за мной, то подстрелить меня на этом участке не составляло никакого труда. От этой мысли у меня перехватило дыхание. Выждав несколько секунд, я продолжил свой путь, обошел угол дома и очутился под окном вычисленной мной спальни. Я услышал его дыхание, медленное и тяжелое. Похоже, он спал. Я отступил на шаг и бросил камешком в листву ближайшего дерева. Послышалось шуршание, камешек стукнулся о ветку и упал. После второго камешка я прислушался и не услышал звука его дыхания. Я бросил третий и стал ждать. Вот скрипнула кровать. Хрустнула половица. Я положил палец на спусковой крючок.
Отсчитав про себя три секунды, я отступил на один шаг и вскинул руку с пистолетом. В черном проеме окна появился бледный овал его лица, едва различимый сквозь щели жалюзи.
Я выстрелил три раза в центр этого белого пятна, упал на землю и откатился к стене. Послышался глухой удар падающего тела, металлический стук пистолета о деревянный пол и хриплый тяжелый вздох. Я выждал минут десять. Потом, используя ствол пистолета в качестве рычага, раздвинул медную сетку, просунул палец и отодвинул щеколду. Потом снял раму с петель и поставил ее, прислонив к стене дома, стараясь держать голову ниже оконного проема. Из комнаты не доносилось ни звука. Тогда, держа пистолет наизготове, я быстро заглянул внутрь. Разглядев лежащее на полу тело, я подтянулся и влез в комнату. Задернул шторы и включил свет.
Винс в нижнем белье лежал на боку, лицом в пол, согнув больную ногу.
Я подцепил его носком ботинка за плечо и перевернул на спину. Одна пуля пробила ему верхнюю губу, вторая попала чуть левее носа и третья – в уголок глаза. Мозговое вещество под действием давления заполнило образовавшиеся пустоты и придало его голове нелепую форму, раздув ее в висках. Крови было совсем мало. Если бы пистолет был заряжен не целевыми, а настоящими боевыми патронами, пули разнесли бы ему затылок.
Оставив свет включенным, я собрал его вещи в чемодан, отнес в машину и положил в багажник рядом с вещами Лоррейн. Я решил не тратить времени на одевание и, взяв Винса за руки, стащил с темного крыльца к машине. Пришлось повозиться, прежде чем удалось усадить его на перед. нее сиденье. После этого я вернулся в дом проверить, не осталось ли там вещей Винса. В ванной я обнаружил его станок для бритья. Черный чемодан стоял под кроватью. Деньги были на месте. Бритву и японский пистолет я бросил в озеро, а чемодан поставил на место.
Я уже говорил, что хорошо знаю эти места, поэтому прекрасно ориентировался в темноте. Проселочная дорога шла вдоль озера, спускаясь в полумиле отсюда к самому берегу. В этом месте мы с Э. Дж. прошлым летом ловили окуней. Там было так глубоко, что нельзя бросить якорь, и мы привязывали лодку к дереву. Чудная была ловля! На высоте в пятнадцать футов над вашей головой проносятся машины, а на семидесятифутовой глубине лениво плавают в теплой голубой толще воды серебристые рыбы.
На берегу я включил фары и огляделся. Вокруг – ни огонька. И тут я вдруг увидел, что дорогу отделяют от обрыва бетонные столбы с натянутым между ними металлическим тросом. Я совсем забыл про ограждение. Меня охватила паника. Что, если осуществить задуманное не удастся? Но, пройдя вдоль ограждения, я нашел небольшой промежуток, на вид достаточный для въезда небольшой машины. Можно попытаться протиснуть “порше” между ограждением и нависавшим краем обрыва. Этот коридор над самой водой становился все уже и уже, почти сходя на нет. Я подъехал к самому краю. Дальше ехать было опасно. Выключив фары, я оставил двигатель включенным и еле-еле сумел вылезти из машины – дверца упиралась в заграждение и открывалась всего на несколько дюймов. Держась рукой за ограду, я ребром ладони включил первую скорость, а ногой медленно отпустил сцепление. Машина потихоньку покатилась. Я захлопнул дверцу. “Порше” со скрежетом двигался к краю. Дальше и дальше. Переднее колесо зависло над обрывом, вниз посыпалась земля и мелкие камешки. Мне показалось, что машина застряла. Нет, двинулась дальше, качнулась, накренилась и полетела вниз. Перевернувшись в воздухе, она коснулась воды, подняв фонтан брызг, прозрачно-белых на фоне темного озера. Несколько мгновений машина задержалась на поверхности, затем вода медленно поглотила ее. По поверхности озера пробежали волны и разбились о каменистый берег. Вода на глубине вскипела крупными пузырями. И озеро успокоилось.
Перелезая через ограждение, я услышал звук приближающейся машины. Я перебежал через дорогу, вскарабкался на четвереньках по крутому склону и приник к земле. Мимо на бешеной скорости промчался грузовик и скрылся в темноте.
Я спустился вниз и подошел к коттеджу. Там тщательно протер пол от кровавых пятен, поправил жалюзи, стараясь сделать незаметными следы от пуль. Потом отнес ящик с продуктами подальше в лес, ругая себя за то, что забыл положить его в машину. Было уже двадцать минут третьего, когда я залез под дом и задвинул чемодан в дальний угол.
Заправив постель Винса и закрыв все окна, выключил свет. После этого я запер дверь и спрятал ключ на прежнее место. Я зашагал прочь до дороге, стараясь поскорее миновать деревню. Начав задыхаться, пошел медленнее, потом снова ускорил шаг. Меня провожали лаем собаки. Каждый раз, когда я слышал шум приближающейся машины, я разворачивался и бежал ей наперерез, отчаянно размахивая руками в надежде, что кто-нибудь меня подвезет. Примерно в половине четвертого возле меня остановился грузовик. Я залез в кабину. За рулем сидел маленький, тщедушный водитель.
– Поздновато для прогулки, приятель.
– Большое спасибо, что остановились. Подбросите до Вернона?
– Ладно. Это мне как раз по пути, – кивнул он. – Я говорю, поздновато гуляете.
– Да, действительно. Понимаете, в чем дело. Я должен быть в Верноне завтра, рано утром. У меня сломалась машина. Здесь, в деревне, взялись ее починить. Мы с ними вместе провозились два часа, потом они плюнули и ушли. А я еще пытался сам что-то сделать. Потом бросил эту затею и решил добраться на попутной. Моя жена приезжает завтра утренним поездом. Мне обязательно надо ее встретить... Она будет волноваться, а когда я спохватился, было уже слишком поздно просить кого-нибудь подвезти, а взять машину напрокат я тоже не мог, потому что раньше уже разбил пару машин. Последний автобус уже ушел. Поэтому я вышел на дорогу и стал голосовать, но все неслись мимо как сумасшедшие, пока вы не остановились, и вы не можете себе представить, как я вам благодарен, и теперь я доберусь до Вернона, посплю пару часов на вокзале и встречу жену... – Все это я выпалил одним духом.
– Ох-хо-хо, – только и смог он ответить на мою тираду. В начале пятого он высадил меня в полутора милях от Тэйлер-драйв. Через четверть часа я был уже дома. Я вымылся и переоделся в ту самую одежду, которая была на мне, когда я заходил в бар отеля “Верной”. Я чувствовал себя совершенно разбитым, голова гудела, ноги отказывались повиноваться. Я налил полный стакан виски и заставил себя залпом проглотить его. Потом взял бутылку и вылил остатки себе на рубашку.
В двадцать минут пятого я уже стоял перед дверью Малтона с запиской Лоррейн в руках. Нажав большим пальцем кнопку звонка, я звонил, не отрываясь, барабанил в дверь ногами и кричал во все горло.
Глава 9
Дверь, наконец, распахнулась, и на пороге появился заспанный Э. Дж. Его седые волосы были всклокочены, лицо покрыто красными пятнами от негодования, а маленькие голубые глазки метали молнии. За его спиной спускалась по лестнице моя сердитая и встревоженная теща, кутаясь в блестящий алый халат.
– Прекрати немедленно! – закричал на меня Э. Дж. – Слышишь меня, немедленно! Ты перебудишь полгорода, черт бы тебя побрал! Что тобой? Ты пьян!
Покачиваясь, я вперился в него взглядом, глупо улыбаясь.
– Не настолько пьян, чтобы не суметь прочесть, дурачье!
– Суметь прочесть... суметь прочесть! О чем это ты?
– Читай сам, если ты грамотный, папаша! – Я сунул ему в руки за. писку Лоррейн.
Он повернулся к свету и стал читать, шевеля губами. Украдкой взглянув на жену, он опустил записку в карман халата.
– Зайди-ка лучше в дом, Джерри. Его тон резко изменился.
– В чем дело? Что здесь происходит? – За его спиной возникла Эдит Малтон. Вцепившись в его руку, она извлекла из кармана записку и впилась в нее глазами.
– Что ты сделал с моей девочкой? – запричитала она.
Я ввалился с гостиную и рухнул в кресло, обводя их туманным взглядом.
– Свари-ка ему крепкий кофе, Эдит, – распорядился Э. Дж.
– И не подумаю. Пока не узнаю, что произошло.
– Ничего. Они просто поссорились. Бывает, – успокаивающим тоном проговорил мой тесть.
– Нет, это не ссора, – замотал я головой. – Дураку ясно, как дважды два. Там же все написано: А плюс Б равняется...
Он присел на кушетку и участливо смотрел на меня.
– Послушай, возьми себя в руки, Джерри. Лоррейн что, ушла от тебя?
– Ну, конечно. Взяла и ушла.
– Вы что, поссорились? Что это у тебя с лицом?
– Она мне разодрала лицо, Э. Дж.
– За что?
– Вы слышали о нашем госте? О моем старом боевом товарище, Винсе?
– Да, Лоррейн упоминала его, – холодно произнесла Эдит.
– Возвращаюсь я домой сегодня вечером, раньше обычного. Черт, уже вчера вечером. Сколько сейчас времени?
– Почти пять часов утра, сынок, – ответил Э. Дж.
– Так вот. Еду я вчера вечером домой, и здесь, на углу, у меня кончается бензин.
– Я видела, как ты шел с канистрой, – сказала Эдит. – Я еще подумала, что это у тебя случилось. С тобой, по-моему, была Ирена.
– Да, я ее перехватил возле нашего дома. Не хотел, чтобы она подслушивала, как мы ругаемся.
– А из-за чего вы ругались? – поинтересовался Э. Дж.
– Я не хотел вам ничего рассказывать, но теперь придется. У меня просто кончился бензин. У меня и в мыслях не было никого выслеживать. Прихожу домой и застаю Лоррейн в постели с Винсом.
У Эдит вырвался возглас недоверия. Она выпрямилась, изображая оскорбленное достоинство.
– Какая грязная ложь! Наша Лоррейн никогда бы, никогда... – Помолчи, – заткнул ей рот Э. Дж. – Что дальше? – Потом, как вы выразились, мы поссорились. Она меня поцарапала. Я готов был убить их обоих, но не стал. Лоррейн заперлась в спальне, а на Винса я не смог поднять руку. Он лежал в постели после операции.
Я пропустил пару стаканчиков и не стал возвращаться на работу.
– Да, я удивился, что ты не зашел в контору.
– Я и думать забыл о работе. Был в таком состоянии! Совершенно подавлен. Я не мог сидеть дома. Пошел выпил. Потом вернулся домой. Винс спал. Лоррейн не было дома. Заходила Мэнди Пирсон, хотела поговорить с Лоррейн. Я оставил Лоррейн записку, чтобы она ей позвонила. Во время ссоры она кричала, что уйдет от меня. Я решил, что она меня просто пугает. Я не мог найти себе места и поехал в отель, еще выпил. Потом кружил по городу, пытался собраться с мыслями. Даже не заметил, как пролетело время. Вернулся домой совсем недавно.
– Пьяным в стельку, – ядовито заметила Эдит.
– Будь добра, помолчи! – зарычал на нее Э. Дж.
– Ну так вот. Пришел домой и нашел эту записку. Она ушла. Машины ее в гараже нет. Взяла с собой свои лучшие вещи и драгоценности. Мой дружок тоже исчез, вместе со своим барахлом. Так что все понятно, как дважды два. Они сбежали вместе, на ее машине.
Э. Дж. был очень взволнован. В комнате воцарилась гнетущая тишина.
– Уф-ф! – произнесла Эдит. – Все это – вранье. Наша маленькая Лорри никогда бы, никогда не была способна...
Я вдруг почувствовал себя страшно усталым. Мне так все это надоело.
– Выслушайте меня спокойно, – тихо сказал я, – и я вам расскажу, на что была способна ваша Лорри, а на что – нет. Ваша драгоценная маленькая Лорри. Она уже пять лет пила, как извозчик. Она стала алкоголичкой. Вам, ее родителям, не хочется признаваться себе в этом, но в глубине души вы понимаете, что я прав. Да вы и сами все видели. Она проводила целый день со стаканом в руке.
– Кто в этом виноват? – вызывающе спросила Эдит.
– Наверное, все-таки вы сами. Я женился на ней слишком поспешно. Я мало знал ее и совсем не наводил о ней справок. Может быть, вы думаете что во время учебы в колледже она была пай-девочкой? Как бы не так! Один из ее школьных приятелей как-то спьяну мне такого о ней порассказал! Она ложилась под любого парня. Мисс шлюха колледжа! А сколько раз, как вы думаете, мне приходилось вытаскивать ее из разных автомобилей во время вечеринок, с размазанной по всему лицу помадой, полуодетую, напившуюся до невменяемого состояния?
– Не было такого! – упрямо твердила Эдит.
Э. Дж. устало посмотрел на нее. Он вдруг на глазах постарел на много лет.
– Джерри знает, о чем говорит, Эдит. И я всегда знал об этом. Ее лицо вытянулось. Она стала похожа на старую, загнанную лошадь
– Ты что же, не мог прибрать к рукам свою жену?
– А вы, что же, не могли нормально воспитать свою дочь? Ладно, давайте не будем друг друга обвинять. Это все равно ничего не изменит. Просто вчера так случилось, что я впервые застал ее в постели с мужчиной
– Она была... одета? – сдавленным голосом спросил Э. Дж.
– Она былая голая, как куриное яйцо.
– О!
Я поднялся. Мне хотелось поскорее поставить точку.
– В общем, она ушла. Наверное, все это могло подождать и до утра. Но я хочу, чтобы вы знали. Я не собираюсь ее искать. Пусть едет, куда хочет и с кем хочет.
– Ты никогда не любил ее, – сказала Эдит. Я задумчиво посмотрел на нее.
– Вы правы. Нет, я никогда ее не любил. Только думал, что люблю. Лоррейн казалась мне самой красивой девушкой на свете. Впрочем, она тоже себя такой считала. Любовь – забавная штука. Нельзя любить по-настоящему, если тебе не отвечают взаимностью. Поэтому я никогда не любил ее. Она была неспособна ни на какие чувства.
– Ты так странно о ней говоришь... – вдруг заметил Э. Дж., – как будто она уже умерла.
Я смешался на мгновение.
– В некотором смысле для меня... Для меня Лоррейн действительно умерла.
Эдит расплакалась. Она издавала какие-то странные звуки, больше смахивающие на гнусавое хихиканье. Даже плакать по-человечески не умела. Э. Дж. пошел провожать меня до двери. Он весь сгорбился и выглядел совсем потерянным.
– Я не знаю, что сказать, – тихо произнес он, отводя взгляд в сторону.
– Я думаю, что говорить больше не о чем.
– Не знаю, где и когда мы допустили ошибку. Когда это началось? У нее было все, чего бы она ни захотела. Мы делали все, что было в наших силах для нее и для Эдди. Джерри, я хочу, чтобы она вернулась. Я позвоню в полицию и дам им номер и описание машины. Понимаешь, Джерри, я хочу, чтобы она вернулась. Ты помнишь номер “порше”?
– И-экс-93931, – сказал я. Он повторил его за мной. Будет довольно сложно обнаружить этот номер, подумал я про себя. Для этого потребуются аквалангисты с мощным фонарем.
– Лоррейн достаточно взрослая и в состоянии сама решить, что ей делать, – заметил я. – Если она не захочет вернуться, никакая полиция не сможет ее заставить. Вряд ли они вообще станут ее искать.
– Но ведь она пропала, не так ли? А они занимаются такими людьми.
– Да, конечно.
– Ты можешь не приходить на работу завтра... сегодня. – А вы все еще хотите, чтобы я у вас работал? – А почему бы нет, Джерри? Почему бы нет?
– Мистер Малтон, вы не можете отдать мне записку?
– Зачем?
– Ну, просто мне хотелось бы сохранить ее. Вы не против? Он кивнул, пошел в гостиную и вернулся с запиской. Я положил ее в карман. Мы пожали друг другу руки. Знал бы он, кому протягивает руку! у него была маленькая и мягкая ладошка, как у девушки. – Ты так и не выпил кофе, – покачал он головой.
– Все нормально.
Я повернулся и пошел и еще некоторое время слышал за спиной завывающие рыдания Эдит. В предрассветных сумерках на востоке уже занималась робкая, бледно-розовая заря.
Мне не хотелось спать на кровати, которую мы делили с Лоррейн. Но ложиться в постель, где я застал ее с Винсом, было еще хуже. В другой комнате для гостей на кровати не было белья. Я постелил себе там и уснул, едва голова моя коснулась подушки. Уснул, как убитый.
Проснувшись в полдень, я не сразу сообразил, где нахожусь. А еще через несколько секунд кошмар последних событий всей своей тяжестью обрушился на мою голову. Нет! Я не мог это сделать! Я не мог убить ее и похоронить, потом убить Винса и утопить его тело в Морнинг-Лейк. Это сделал кто угодно, только не Джером Дэрвард Джеймисон! Только не я! Только не эти самые руки! Мои руки выглядели такими же, как обычно; и лицо в зеркале ванной выглядело как всегда. Только на лбу у самых волос виднелись следы от укусов москитов.
Все, что вчера мне казалось задуманным логично, тонко и умно, сегодня в безжалостном свете утра выглядело нелепым и опасным. Было ощущение, что весь мой план состоял из одних сплошных дыр, и сквозь эти дыры любой идиот легко сможет увидеть истинную картину происшедшего. Деньги в подвале коттеджа и в моем собственном доме совсем не грели мне душу. Теперь все изменилось. Нужно срочно найти им другое место. Надежное место. И там их придется оставить надолго... до тех пор, пока все не поверят, что Лоррейн сбежала с Винсом, и найти их не представляется возможным. И когда все успокоятся, только тогда я смогу думать о том, чтобы уехать.
Я принял душ, одел халат, побрился и спустился на кухню. Там сидела Ирена и читала Библию. Увидев меня, она закрыла ее и встала.
– Хотите сейчас позавтракать, мистер Джеймисон?
– Да, пожалуйста, Ирена. Миссис Джеймисон нет дома.
– Я заметила, что в гараже нет ее машины.
– Она больше не вернется, Ирена. Она помолчала, обдумывая мои слова.
– На все воля Господня, – кивнула она наконец.
– И мистер Бискэй тоже уехал. Они сбежали вдвоем.
В ее глазах в первый момент отразилось изумление. Впрочем, не слишком сильное.
– Это вавилонская блудница, мистер Джеймисон, – произнесла она поджав губы. – Я вижу гораздо больше, чем вы полагаете. Но говорить об этом не считаю возможным. Мне было приятно у вас работать. Вы хотите, чтобы я осталась?
– Не знаю, смогу ли я содержать такой большой дом. Пока я не решу вы можете приходить по утрам, готовить завтраки и наводить порядок Этого будет вполне достаточно. Обедать и ужинать я могу вне дома.
Она кивнула и принялась готовить завтрак. Зазвонил телефон. Это оказалась миссис Пирсон.
– Доброе утро, Мэнди.
– Боже мой, какой ты мрачный в такое прекрасное утро. Что, наша малышка вчера так напилась, что не смогла прочитать записку? Я вам звонила до полуночи.
– Не знаю уж, в каком состоянии она вернулась домой. Меня не было. Она собрала чемоданы и уехала, как она написала, навсегда. С Винсом... Мэнди? Мэнди! Ты меня слушаешь?
– Да, да, дорогой, я тебя слушаю. Просто никак не могу все это переварить. Бедный мой Джерри.
– И бедная Лоррейн.
– Ну, в каком-то смысле – да.
– Я не хочу, чтобы она возвращалась, Мэнди. Я сыт по горло.
– Знаешь, хоть она и была моей лучшей подругой, но надо признать, что временами она бывала такой несносной! У тебя просто ангельское терпение. Я даю ей две недели. Потом она, вот увидишь, вернется печальная, загадочная и станет вовсю каяться. Постарается все загладить и помириться с тобой.
– Нет, на этот раз у нее ничего не выйдет, – твердо сказал я, живо представив, как она прыгает, завернутая в брезент, и с нее во все стороны летят ошметки грунта, и внутренне содрогнулся.
– Она, наверное, скоро пришлет мне какую-нибудь веселую открытку с весточкой. Ты захочешь узнать, откуда?
– Я – нет, а вот ее родители, конечно, захотят.
– Дорогой, а что ты собираешься теперь делать? Наверное, продашь дом и переедешь в какую-нибудь мрачную меблированную комнату?
– Вряд ли мне удастся продать дом без ее подписи. Может быть, буду его сдавать. Не знаю. Поговорю с Арчи Бриллом.
– А! Я слышала, он большой специалист по разводам. Можно ведь в качестве аргумента представить тот факт, что она неизвестно куда уехала. Или лучше – что ты уличил ее в неверности?
– Не знаю. Надо с кем-то посоветоваться.
– Несчастная Лоррейн. Этот твой дружок – настоящий кобель. Ну, ничего, придет Тинкер и утешит тебя в горе. Да, дорогой?
– Как раз самое время.
– Извини меня. Я неудачно пошутила. Но вообще это уже ни для кого не секрет. И растрепала это не я. А ты хотел сохранить все в тайне? – Да мне в общем-то все равно.
– Ну, тогда не будем больше об этом говорить. Ох, меня сегодня просто замучают расспросами. Ну, пока, Джерри! Не расстраивайся.
Завтрак был уже готов. Пока Ирена накрывала на стол, я сказал ей, что миссис Джеймисон оставила в спальне ужасный беспорядок, и попросил ее там прибраться. Я также поинтересовался, не видела ли Ирена записки, которую я вчера написал для Лоррейн. Выяснились, что она уже бросила ее в мусорное ведро. Она нашла записку, аккуратно разгладила, протянула ее мне. Я положил записку рядом с прощальным посланием Лоррейн в гостиной.
– Прекрати немедленно! – закричал на меня Э. Дж. – Слышишь меня, немедленно! Ты перебудишь полгорода, черт бы тебя побрал! Что тобой? Ты пьян!
Покачиваясь, я вперился в него взглядом, глупо улыбаясь.
– Не настолько пьян, чтобы не суметь прочесть, дурачье!
– Суметь прочесть... суметь прочесть! О чем это ты?
– Читай сам, если ты грамотный, папаша! – Я сунул ему в руки за. писку Лоррейн.
Он повернулся к свету и стал читать, шевеля губами. Украдкой взглянув на жену, он опустил записку в карман халата.
– Зайди-ка лучше в дом, Джерри. Его тон резко изменился.
– В чем дело? Что здесь происходит? – За его спиной возникла Эдит Малтон. Вцепившись в его руку, она извлекла из кармана записку и впилась в нее глазами.
– Что ты сделал с моей девочкой? – запричитала она.
Я ввалился с гостиную и рухнул в кресло, обводя их туманным взглядом.
– Свари-ка ему крепкий кофе, Эдит, – распорядился Э. Дж.
– И не подумаю. Пока не узнаю, что произошло.
– Ничего. Они просто поссорились. Бывает, – успокаивающим тоном проговорил мой тесть.
– Нет, это не ссора, – замотал я головой. – Дураку ясно, как дважды два. Там же все написано: А плюс Б равняется...
Он присел на кушетку и участливо смотрел на меня.
– Послушай, возьми себя в руки, Джерри. Лоррейн что, ушла от тебя?
– Ну, конечно. Взяла и ушла.
– Вы что, поссорились? Что это у тебя с лицом?
– Она мне разодрала лицо, Э. Дж.
– За что?
– Вы слышали о нашем госте? О моем старом боевом товарище, Винсе?
– Да, Лоррейн упоминала его, – холодно произнесла Эдит.
– Возвращаюсь я домой сегодня вечером, раньше обычного. Черт, уже вчера вечером. Сколько сейчас времени?
– Почти пять часов утра, сынок, – ответил Э. Дж.
– Так вот. Еду я вчера вечером домой, и здесь, на углу, у меня кончается бензин.
– Я видела, как ты шел с канистрой, – сказала Эдит. – Я еще подумала, что это у тебя случилось. С тобой, по-моему, была Ирена.
– Да, я ее перехватил возле нашего дома. Не хотел, чтобы она подслушивала, как мы ругаемся.
– А из-за чего вы ругались? – поинтересовался Э. Дж.
– Я не хотел вам ничего рассказывать, но теперь придется. У меня просто кончился бензин. У меня и в мыслях не было никого выслеживать. Прихожу домой и застаю Лоррейн в постели с Винсом.
У Эдит вырвался возглас недоверия. Она выпрямилась, изображая оскорбленное достоинство.
– Какая грязная ложь! Наша Лоррейн никогда бы, никогда... – Помолчи, – заткнул ей рот Э. Дж. – Что дальше? – Потом, как вы выразились, мы поссорились. Она меня поцарапала. Я готов был убить их обоих, но не стал. Лоррейн заперлась в спальне, а на Винса я не смог поднять руку. Он лежал в постели после операции.
Я пропустил пару стаканчиков и не стал возвращаться на работу.
– Да, я удивился, что ты не зашел в контору.
– Я и думать забыл о работе. Был в таком состоянии! Совершенно подавлен. Я не мог сидеть дома. Пошел выпил. Потом вернулся домой. Винс спал. Лоррейн не было дома. Заходила Мэнди Пирсон, хотела поговорить с Лоррейн. Я оставил Лоррейн записку, чтобы она ей позвонила. Во время ссоры она кричала, что уйдет от меня. Я решил, что она меня просто пугает. Я не мог найти себе места и поехал в отель, еще выпил. Потом кружил по городу, пытался собраться с мыслями. Даже не заметил, как пролетело время. Вернулся домой совсем недавно.
– Пьяным в стельку, – ядовито заметила Эдит.
– Будь добра, помолчи! – зарычал на нее Э. Дж.
– Ну так вот. Пришел домой и нашел эту записку. Она ушла. Машины ее в гараже нет. Взяла с собой свои лучшие вещи и драгоценности. Мой дружок тоже исчез, вместе со своим барахлом. Так что все понятно, как дважды два. Они сбежали вместе, на ее машине.
Э. Дж. был очень взволнован. В комнате воцарилась гнетущая тишина.
– Уф-ф! – произнесла Эдит. – Все это – вранье. Наша маленькая Лорри никогда бы, никогда не была способна...
Я вдруг почувствовал себя страшно усталым. Мне так все это надоело.
– Выслушайте меня спокойно, – тихо сказал я, – и я вам расскажу, на что была способна ваша Лорри, а на что – нет. Ваша драгоценная маленькая Лорри. Она уже пять лет пила, как извозчик. Она стала алкоголичкой. Вам, ее родителям, не хочется признаваться себе в этом, но в глубине души вы понимаете, что я прав. Да вы и сами все видели. Она проводила целый день со стаканом в руке.
– Кто в этом виноват? – вызывающе спросила Эдит.
– Наверное, все-таки вы сами. Я женился на ней слишком поспешно. Я мало знал ее и совсем не наводил о ней справок. Может быть, вы думаете что во время учебы в колледже она была пай-девочкой? Как бы не так! Один из ее школьных приятелей как-то спьяну мне такого о ней порассказал! Она ложилась под любого парня. Мисс шлюха колледжа! А сколько раз, как вы думаете, мне приходилось вытаскивать ее из разных автомобилей во время вечеринок, с размазанной по всему лицу помадой, полуодетую, напившуюся до невменяемого состояния?
– Не было такого! – упрямо твердила Эдит.
Э. Дж. устало посмотрел на нее. Он вдруг на глазах постарел на много лет.
– Джерри знает, о чем говорит, Эдит. И я всегда знал об этом. Ее лицо вытянулось. Она стала похожа на старую, загнанную лошадь
– Ты что же, не мог прибрать к рукам свою жену?
– А вы, что же, не могли нормально воспитать свою дочь? Ладно, давайте не будем друг друга обвинять. Это все равно ничего не изменит. Просто вчера так случилось, что я впервые застал ее в постели с мужчиной
– Она была... одета? – сдавленным голосом спросил Э. Дж.
– Она былая голая, как куриное яйцо.
– О!
Я поднялся. Мне хотелось поскорее поставить точку.
– В общем, она ушла. Наверное, все это могло подождать и до утра. Но я хочу, чтобы вы знали. Я не собираюсь ее искать. Пусть едет, куда хочет и с кем хочет.
– Ты никогда не любил ее, – сказала Эдит. Я задумчиво посмотрел на нее.
– Вы правы. Нет, я никогда ее не любил. Только думал, что люблю. Лоррейн казалась мне самой красивой девушкой на свете. Впрочем, она тоже себя такой считала. Любовь – забавная штука. Нельзя любить по-настоящему, если тебе не отвечают взаимностью. Поэтому я никогда не любил ее. Она была неспособна ни на какие чувства.
– Ты так странно о ней говоришь... – вдруг заметил Э. Дж., – как будто она уже умерла.
Я смешался на мгновение.
– В некотором смысле для меня... Для меня Лоррейн действительно умерла.
Эдит расплакалась. Она издавала какие-то странные звуки, больше смахивающие на гнусавое хихиканье. Даже плакать по-человечески не умела. Э. Дж. пошел провожать меня до двери. Он весь сгорбился и выглядел совсем потерянным.
– Я не знаю, что сказать, – тихо произнес он, отводя взгляд в сторону.
– Я думаю, что говорить больше не о чем.
– Не знаю, где и когда мы допустили ошибку. Когда это началось? У нее было все, чего бы она ни захотела. Мы делали все, что было в наших силах для нее и для Эдди. Джерри, я хочу, чтобы она вернулась. Я позвоню в полицию и дам им номер и описание машины. Понимаешь, Джерри, я хочу, чтобы она вернулась. Ты помнишь номер “порше”?
– И-экс-93931, – сказал я. Он повторил его за мной. Будет довольно сложно обнаружить этот номер, подумал я про себя. Для этого потребуются аквалангисты с мощным фонарем.
– Лоррейн достаточно взрослая и в состоянии сама решить, что ей делать, – заметил я. – Если она не захочет вернуться, никакая полиция не сможет ее заставить. Вряд ли они вообще станут ее искать.
– Но ведь она пропала, не так ли? А они занимаются такими людьми.
– Да, конечно.
– Ты можешь не приходить на работу завтра... сегодня. – А вы все еще хотите, чтобы я у вас работал? – А почему бы нет, Джерри? Почему бы нет?
– Мистер Малтон, вы не можете отдать мне записку?
– Зачем?
– Ну, просто мне хотелось бы сохранить ее. Вы не против? Он кивнул, пошел в гостиную и вернулся с запиской. Я положил ее в карман. Мы пожали друг другу руки. Знал бы он, кому протягивает руку! у него была маленькая и мягкая ладошка, как у девушки. – Ты так и не выпил кофе, – покачал он головой.
– Все нормально.
Я повернулся и пошел и еще некоторое время слышал за спиной завывающие рыдания Эдит. В предрассветных сумерках на востоке уже занималась робкая, бледно-розовая заря.
Мне не хотелось спать на кровати, которую мы делили с Лоррейн. Но ложиться в постель, где я застал ее с Винсом, было еще хуже. В другой комнате для гостей на кровати не было белья. Я постелил себе там и уснул, едва голова моя коснулась подушки. Уснул, как убитый.
Проснувшись в полдень, я не сразу сообразил, где нахожусь. А еще через несколько секунд кошмар последних событий всей своей тяжестью обрушился на мою голову. Нет! Я не мог это сделать! Я не мог убить ее и похоронить, потом убить Винса и утопить его тело в Морнинг-Лейк. Это сделал кто угодно, только не Джером Дэрвард Джеймисон! Только не я! Только не эти самые руки! Мои руки выглядели такими же, как обычно; и лицо в зеркале ванной выглядело как всегда. Только на лбу у самых волос виднелись следы от укусов москитов.
Все, что вчера мне казалось задуманным логично, тонко и умно, сегодня в безжалостном свете утра выглядело нелепым и опасным. Было ощущение, что весь мой план состоял из одних сплошных дыр, и сквозь эти дыры любой идиот легко сможет увидеть истинную картину происшедшего. Деньги в подвале коттеджа и в моем собственном доме совсем не грели мне душу. Теперь все изменилось. Нужно срочно найти им другое место. Надежное место. И там их придется оставить надолго... до тех пор, пока все не поверят, что Лоррейн сбежала с Винсом, и найти их не представляется возможным. И когда все успокоятся, только тогда я смогу думать о том, чтобы уехать.
Я принял душ, одел халат, побрился и спустился на кухню. Там сидела Ирена и читала Библию. Увидев меня, она закрыла ее и встала.
– Хотите сейчас позавтракать, мистер Джеймисон?
– Да, пожалуйста, Ирена. Миссис Джеймисон нет дома.
– Я заметила, что в гараже нет ее машины.
– Она больше не вернется, Ирена. Она помолчала, обдумывая мои слова.
– На все воля Господня, – кивнула она наконец.
– И мистер Бискэй тоже уехал. Они сбежали вдвоем.
В ее глазах в первый момент отразилось изумление. Впрочем, не слишком сильное.
– Это вавилонская блудница, мистер Джеймисон, – произнесла она поджав губы. – Я вижу гораздо больше, чем вы полагаете. Но говорить об этом не считаю возможным. Мне было приятно у вас работать. Вы хотите, чтобы я осталась?
– Не знаю, смогу ли я содержать такой большой дом. Пока я не решу вы можете приходить по утрам, готовить завтраки и наводить порядок Этого будет вполне достаточно. Обедать и ужинать я могу вне дома.
Она кивнула и принялась готовить завтрак. Зазвонил телефон. Это оказалась миссис Пирсон.
– Доброе утро, Мэнди.
– Боже мой, какой ты мрачный в такое прекрасное утро. Что, наша малышка вчера так напилась, что не смогла прочитать записку? Я вам звонила до полуночи.
– Не знаю уж, в каком состоянии она вернулась домой. Меня не было. Она собрала чемоданы и уехала, как она написала, навсегда. С Винсом... Мэнди? Мэнди! Ты меня слушаешь?
– Да, да, дорогой, я тебя слушаю. Просто никак не могу все это переварить. Бедный мой Джерри.
– И бедная Лоррейн.
– Ну, в каком-то смысле – да.
– Я не хочу, чтобы она возвращалась, Мэнди. Я сыт по горло.
– Знаешь, хоть она и была моей лучшей подругой, но надо признать, что временами она бывала такой несносной! У тебя просто ангельское терпение. Я даю ей две недели. Потом она, вот увидишь, вернется печальная, загадочная и станет вовсю каяться. Постарается все загладить и помириться с тобой.
– Нет, на этот раз у нее ничего не выйдет, – твердо сказал я, живо представив, как она прыгает, завернутая в брезент, и с нее во все стороны летят ошметки грунта, и внутренне содрогнулся.
– Она, наверное, скоро пришлет мне какую-нибудь веселую открытку с весточкой. Ты захочешь узнать, откуда?
– Я – нет, а вот ее родители, конечно, захотят.
– Дорогой, а что ты собираешься теперь делать? Наверное, продашь дом и переедешь в какую-нибудь мрачную меблированную комнату?
– Вряд ли мне удастся продать дом без ее подписи. Может быть, буду его сдавать. Не знаю. Поговорю с Арчи Бриллом.
– А! Я слышала, он большой специалист по разводам. Можно ведь в качестве аргумента представить тот факт, что она неизвестно куда уехала. Или лучше – что ты уличил ее в неверности?
– Не знаю. Надо с кем-то посоветоваться.
– Несчастная Лоррейн. Этот твой дружок – настоящий кобель. Ну, ничего, придет Тинкер и утешит тебя в горе. Да, дорогой?
– Как раз самое время.
– Извини меня. Я неудачно пошутила. Но вообще это уже ни для кого не секрет. И растрепала это не я. А ты хотел сохранить все в тайне? – Да мне в общем-то все равно.
– Ну, тогда не будем больше об этом говорить. Ох, меня сегодня просто замучают расспросами. Ну, пока, Джерри! Не расстраивайся.
Завтрак был уже готов. Пока Ирена накрывала на стол, я сказал ей, что миссис Джеймисон оставила в спальне ужасный беспорядок, и попросил ее там прибраться. Я также поинтересовался, не видела ли Ирена записки, которую я вчера написал для Лоррейн. Выяснились, что она уже бросила ее в мусорное ведро. Она нашла записку, аккуратно разгладила, протянула ее мне. Я положил записку рядом с прощальным посланием Лоррейн в гостиной.