— Между прочим, мистер Флетчер, я прочел вашу статью о несправедливости судебных решений по бракоразводным процессам, в особенности по выплате алиментов.
   — Благодарю вас.
   — Вынужден сказать, что это глупая и необъективная статья.
   — Необъективная?
   — Абсолютно необъективная.
   — Я вас понимаю. Вы же адвокат по разводам. Почему бы вам не подняться на следующую ступень вашей карьеры и не стать сутенером?
   — Считаю, что любой адвокат по разводам, в том числе и я, может подать на вас в суд за эту статью и выиграть дело.
   — Я цитировал ваших коллег.
   — Я не знаком с ними.
   — Мне разрешено ссылаться лишь на официальные документы.
   Джиллет попытался на прощание придать лицу надменное выражение. У Флетча же сложилось впечатление, что тому хочется чихнуть.
   — Коллинз Авиэйшн. Доброе утро.
   — Доброе утро. Я хотел бы поговорить с секретаршей мистера Стэнвика.
   — Одну минуту, пожалуйста.
   Флетч скинул под столом теннисные туфли. Линолеум приятно холодил голые ноги.
   — Кабинет мистера Стэнвика.
   — Доброе утро. Я Боб Олсон из «Кроникл газетт». — представился Флетч. — Мы готовим материал для женской страницы и нуждаемся в вашей помощи.
   — Да, пожалуйста.
   — Это будет легкая статейка, ничего особенного.
   — Я понимаю.
   — Мы хотим написать о частных врачах знаменитостей нашего города. Нам кажется, что читательниц это развлечет.
   — Несомненно.
   — Не смогли бы вы назвать нам имя личного врача мистера Стэнвика?
   — О, я не уверена, что мистер Стэнвик разрешил бы назвать его вам.
   — Мистер Стэнвик у себя?
   — Да, только что прошел в кабинет.
   — Вам не затруднит рассказать ему о нашей просьбе? Если мы напечатаем фамилию доктора, мистер Стэнвик, возможно, больше не получит от него ни одного счета. Напомните мистеру Стэнвику, что докторам у нас не разрешается рекламировать свои успехи.
   — Я знаю, — хохотнула секретарша. — Подождите минутку.
   Ожидая, Флетч взял со стола конверт с десятью стодолларовыми банкнотами и бросил его в ящик.
   — Мистер Олсон? Мистер Стэнвик посмеялся и разрешил сказать вам, что его личный врач — доктор Джозеф Делвин из Медицинского центра.
   — Отлично.
   В четверг вечером человек готовит собственное убийство, а в пятницу утром смеется над тем, что кто-то хочет узнать фамилию его личного врача. Да, мистер Стэнвик не мог жаловаться на слабую нервную систему.
   — Когда ваш материал появится в газете, мистер Олсон?
   — Ну, если мы сможем достать фотографию доктора Делвина…
   — Хотя бы приблизительно.
   — В следующую пятницу. — ответил Флетч.
   — Прекрасно. Я скажу мистеру Стэнвику, чтобы он обязательно купил «Кроникл газетт» в пятницу.
   — Конечно. Пусть непременно купит.
   И Флетч положил трубку.

 

 
   Медицинский Центр… Медицинский Центр… Алан Стэнвик рассчитывает, что его убьют в следующий четверг вечером. При этом в пятницу он собирается купить утренний выпуск «Кроникл газетт», чтобы прочитать статью о своем враче. Ну и жизнь! Значит, все было враньем… 553—9696.
   — Медицинский Центр. Доброе утро.
   — Пожалуйста, кабинет доктора Джозефа Делвина.
   — Одну минуту.
   — Кабинет доктора Делвина. Доброе утро.
   — Доброе утро. Доктора Делвина, пожалуйста.
   — Доктор ведет прием. Не ммогу ли я чем нибудь вам помочь?
   — К сожалению, мне необходимо поговорить с ним лично.
   — О…
   — Это страховая компания. Мистер Алан Стэнвик застраховался у нас…
   — Понятно.
   — Возникли некоторые сложности со страховкой…
   — Одну минуту. Я посмотрю, свободен ли доктор Делвин.
   Из трубки до Флетча донесся голос то ли секретарши, то ли медсестры: «Звонят из страховой компании мистера Стэнвика. Они хотят что-то узнать».
   Другую трубку сняли немедленно.
   — Да?
   — Доброе утро, доктор. Как вы уже знаете, Алан Стэнвик застраховал у нас жизнь…
   — Да.
   — Он ваш пациент?
   — В общем, да.
   — Что значит в общем?
   — Видите ли, я семейный врач Коллинзов. Джон Коллинз и я жили в одной комнате, когда учились в колледже. Стэнвик женился на его дочери Джоан, поэтому можно сказать, что я и его врач. Но встречаюсь я с ним только в обществе.
   — С какого времени мистер Стэнвик стал вашим пациентом, доктор?
   — С тех пор, как переехал сюда. Примерно шесть лет назад. Если хотите, я могу уточнить.
   — Нет, этого достаточно, доктор. Мы лишь просматриваем страховые контракты некоторых клиентов. Как вам известно, мистер Стэнвик застрахован на большую сумму.
   — Да, я знаю об этом.
   — Кстати, почему? Что заставило его так дорого оценить свою жизнь?
   — О, это идея Джона. Алан обожает летать на экспериментальных самолетах. Видите ли, он служил в авиации, прежде чем поступил в Уортон. Он продолжает летать и не упускает случая поднять в воздух что-то непонятное. Я думаю, его полеты имеют какое-то отношение к корпорации, где он работает.
   — Eсли мистер Стэнвик погибнет, его семья действительно потеряет три миллиона?
   — Не знаю. Наверное. Стоимость акций наверняка упадет, а основной пакет принадлежит Коллинзам. Алан — сказочный принц корпорации, а замены ему нет. С его смертью нарушится управление, возникнут кадровые проблемы. Да, полагаю, что смерть Алана принесет семье очень большие убытки.
   — Понятно.
   — Но, честно говоря, я не думаю, что именно в этом состоит причина столь значительной страховки.
   — Да?
   — Джон заставил Алана застраховаться на три миллиона после рождения Джулии, надеясь, что этим заставит его отказаться от рискованных полетов. Он думал, что большие выплаты остановят Алана. Как-то за коктейлем Джон сам сказал мне об этом. Я, помнится, ответил, что в этом случае кое у кого может возникнуть желание убить человека, застрахованного на такую огромную сумму. Намек на его дочь не показался Джону забавным.
   — Кто такая Джулия?
   — Внучка. То есть дочь Джоан. Джоан и Алана. Очаровательная малышка.
   — Мистер Стэнвик по-прежнему летает?
   — Да. Как только где-то что-то построят, он тут как тут. И платит за страховку.
   — Когда вы в последний раз осматривали мистера Стэнвика, доктор?
   — Ни разу после того, как он подписал страховой полис. Вы же каждые полгода досконально проверяете его здоровье. Сколько раз человек может проходить медицинский осмотр?
   — Значит, он к вам не обращается?
   — Нет. Я же сказал, мы видимся только в гостях. На коктейле у Джона или на обеде в клубе.
   — И как его состояние здоровья?
   — Точный ответ можно дать лишь по результатам осмотра. Если исходить из того, что я видел в бассейне или раздевалке, Алан стройный, мускулистый, хорошо сложенный и абсолютно здоровый молодой человек. Пьет он мало, практически не курит. У него фигура двадцатилетнего боксера. Я думаю он без труда выдержит все пятнадцать раундов.
   — Он мог обращаться к какому-нибудь врачу, помимо вас?
   — Конечно.
   — Узкому специалисту?
   — Если кто и мог направить его к узкому специалисту, так это врач вашей компании. В случае каких-либо осложнений он известил бы меня, а уж я направил бы Алана к кому следует. Пока такой необходимости не возникало.
   — Благодарю вас, доктор. Извините, что отнял у вас время.
   — Можно поинтересоваться причиной ваших расспросов?
   — Мы периодически проводим проверку наиболее крупных страховых полисов.
   — Три миллиона долларов — огромная сумма. Думаю, что при такой страховке человек должен полностью изменить образ жизни.
   — Или смерти, доктор.


Глава 4


   — Библиотека.
   — Сегодня утром в четверть девятого я заказывал подборку по Алану Стэнвику. Уже без четверти одиннадцать. Что у вас там происходит?
   — Это мистер Флетчер?
   — Он самый.
   — Старший библиотекарь хочет поговорить с вами.
   Флетч успел получить фотографии Стэнвика до девяти часов, пока старший библиотекарь еще не прибыл на работу.
   — Флетчер?
   — Да.
   — Мы подобрали вырезки по Алану Стэнвику. Можешь взять их в любое время.
   — Потрясающе. Образец сотрудничества. Я жду два часа, а вы затеяли какие-то странные игры.
   — В архиве играть некогда, Флетчер. Курьеров у нас нет. За подборкой тебе придется прийти самому.
   — И поблагодарить вас.
   — А также расписаться в получении. Мне надоели твои истории о таинственных исчезновениях переданных тебе материалов.
   — Уже иду. Только не вздумайте вывесить к моему приходу табличку «Перерыв на обед».
   Только на полпути в библиотеку Флетч обнаружил, что забыл надеть теннисные туфли.
   — Я бы принесла вам подборку, мистер Флетчер, но мистер Осборн запретил мне. — В больших круглых очках девушка выглядела весьма привлекательно.
   — Вечно он во все лезет, этот Осборн.
   — Подборка у него.
   Когда-то Осборн слыл недурным репортером.
   — Распишись вот здесь, Флетч. Премного тебе благодарен. Вот подборка. Напрасно ты разбомбил букмейстеров на прошлой недели.
   — Извини.
   — Мой закрылся на неделю. Я нигде не смог сделать ставку.
   — Ничего, деньги целее будут.
   — Я следил за результатами скачек. Из-за тебя я потерял пятьсот долларов.
   — Пришлю тебе чек. Я же так хорошо зарабатываю.
   — Я просто хочу сказать: спасибо тебе большое. Если могу оказать услугу..
   — Можешь. Сгинь отсюда.
   — Верни подборку, прежде чем уйдешь домой, милый, а не то я напишу на тебя докладную.
   — Так и напиши. И. М. Флетчер. Журналист.
   — Счастливого пути.
   Девушка в круглых очках взглянула на босые ноги Флетча и улыбнулась.
   — Флетчер! — В коридоре стояла Клара Сноу. — О господи, Флетчер!
   Бежевый костюм, туфли и сумочка из крокодиловой кожи — деловой костюм деловой женщины, готовой начать рабочий день.
   — Ты только что пришла, Клара?
   — Ради бога, Флетчер, я еще могу стерпеть джинсы и тенниску, но почему ты ходишь по редакции босиком?
   — Я здесь с половины восьмого.
   — Тебя тут вообще не должно быть! Твое место на пляже.
   — Вчера вечером я сказал тебе, что приеду.
   — А я не разрешила тебе приезжать.
   — Мне нужны кое-какие материалы.
   — А мне плевать. Я запретила тебе являться в редакцию без законченной статьи. Статья готова?
   — Нет.
   — Флетчер. — В полумраке коридора лицо Клары стало лиловым. — Я поговорю с тобой позже. Я давно никого не увольняла. Чувствую, это время пришло.
   — Что? Вы с Фрэнком сегодня слишком долго спали?
   — Неостроумно. Я вообще не вижу повода для веселья.
   — Это твои трудности.
   Флетч разложил вырезки на столе. Алан Стэнвик упоминался в различных разделах газеты, чаще в светской хронике и финансовом. На каждой вырезке фамилия Стэнвик, впервые появившаяся в статье, обводилась красным кружком.
   Флетчер включил диктофон, который принес из машины, положил босые ноги на стол и откинулся в кресле.
   — Одиннадцать утра, пятница. Тема — загадочное убийство. На текущий момент нам удалось выяснить следующее.
   Первое, по фотографиям картотеки «Ньюс — Трибюн» я установил, что мужчина, обратившийся ко мне вчера днем и привезший меня в дом Стэнвика, не кто иной, как Алан Стэнвик.
   Второе, он исполнительный вице-президент «Коллинз Авиэйшн», женат на Джоан Коллинз, их единственной дочери, Джулии, еще нет шести лет.
   Его личный врач и друг семьи доктор Джозеф Делвин из Медицинского Центра подтверждает, что Стэнвик застрахован на три миллиона долларов. Причину столь высокой страховки Делвин видит в желании тестя Стэнвика, президента корпорации и председателя совета директоров, отвадить зятя от полетов на экспериментальных самолетах. До сих пор, несмотря на большие ежемесячные выплаты, Коллинзу не удалось добиться желаемого. Стэнвик по-прежнему летает.
   Пока мы не смогли получить точных сведений о состоянии здоровья Стэнвика. Думаю, не добыть нам их и в будущем.
   Делвин уверял меня, что не знает, болен Стэнвик или нет. Довольно странное поведение для семейного врача, если только он не лжет.
   При этом доктор Делвин признал, и это весьма существенно, что акции «Коллинз Авиэйшн» упадут в цене, если пройдет слух, что Стэнвик неизлечимо болен. Можно не сомневаться, что добрый доктор, друг семьи, вложил в «Коллинз Авиэйшн» немалую толику своих сбережений.
   Поэтому ему выгодно лгать, чтобы выгадать Стэнвику максимум времени для перестройки корпорации. Таким образом, нельзя однозначно ответить на вопрос, болен ли Стэнвик раком, или нет.
   Мне показалось, что он вполне здоров, но я не силен в медицинских диагнозах.
   Флетч убрал ноги со стола и наклонился над разложенными вырезками.
   — Давайте посмотрим, что мы узнали об Алане Стэнвике из подборки «Ньюс-Трибюн».
   Oб обручении Джоан Коллинз и Алана Стэнвика объявлено больше шести лет назад в «Рэкетс-клабе» при большом стечении народа.
   Невеста-дочь Джона и Марион Коллинз. Единственный ребенок. Окончила Хиллз Хай Скул. Годард Джуньер колледж, год училась в Сорбонне. В пятнадцать и шестнадцоть лет выигрывала чемпионаты среди девушек по теннису. После учебы во Франции работала в международном отделе «Коллинз Авиэйшн».
   Похоже, довольно занудная дама.
   Алан Стэнвик, сын Марвина и Элен Стэнвик, Нонхигэн, Пенсильвания. Колгейт колледж, диплом бакалавра искусств. Капитан военно-воздушных сил США. Двадцать четыре боевых вылета. Награжден «Пурпурным сердцем». Выпускник Уортон Бизнес Скул.
   К моменту обручения — помощник вице-президента коммерческого отдела.
   Первого января в экономическом разделе отмечено, что Алан Стэнвик назначен ответственным вице-президентом «Коллинз Авиэйшн». Старик Коллинз сначала хотел увидеть, получится ли из парня дельный руководитель, а уж потом решать, брать ли его в зятья.
   В апреле Алан Стенвик объявил o получении «Коллинз Авиэйшн» многомиллионного правительственного контракта.
   Свадьба состоялась в июне в особняке Коллинзов. Биографии молодоженов повторены, но нет упоминания о родителях Стэнвика. Шафером был Берт Эберхарт, окончивший Колгейт вместе со Стэнвиком.
   Стэнвик… Стэнвик… Джоан Стэнвик… Общество поклонников классической музыки… Благотворительный вечер в «Рэкетс-клабе» в пользу Общества ежегодно в октябре. Джулия Стэнвик родилась в марте через год после свадьбы. Все очень пристойно.
   И вот что любопытно. Миссис Стэнвик тут, миссис Стэнвик там, миссис Стэнвик везде: на ленчах, обедах, вернисажах, коктейлях. А затем то ли ее активность пошла на убыль, то ли журналисты потеряли к ней интерес. Последнее мало вероятно, учитывая, что она урожденная Коллинз и обладает фотогеничной внешностью.
   Скорее всего в последние шесть месяцев она редко появлялась в обществе.
   Ну, миссис Стэнвик… Почему вы покинули нас в тридцать лет?
   Джон Коллинз на яхте «Коллетт» ежегодно участвует в океанских гонках. Стэнвик у него штурманом. Яхта никогда не выигрывала, никогда не занимала призовых мест. Да, в семье Джона Коллинза любят не только теннис, но и плавание под парусом. Очень богатая семья.
   Алан Стэнвик становится членом исплнительного комитета «Рэкетс-клаба». Последние три года является его казначеем.
   Алана Стэнвика принимают в Городской клуб. Он произносит речь с призывом к полиции вернуться к пешему патрулированию. Ключевая фраза: «Лишившись машин, полицейские станут ближе к народу». Ему отвечают начальник полиции, мэр. Люди слушают Алана Стэнвика.
   В следующем году в своей речи в Городском клубе Стэнвик защищает шум реактивных двигателей на заводах «Коллинз Авиэйшн».
   Стэнвик хвалит «Г—111». Он — за них. Летает на «Г—111». Стэнвик испытывает специальное оборудование, разработанное для частных самолетов, летающих в условиях Крайнего Севера, на Аляске.
   Стэнвик с ведущими американскими журналистами, пишущими об авиации.
   Стэнвик, Стэнвик, Стэнвик… все одно к одному. Я понимаю, почему Джон Коллинз взял его в зятья. На нем нет ни единого пятнышка. А если бы и были, за исключением убийства, я сомневаюсь, что наш стерильный журнал поведал бы о них…
   Зазвонил телефон.
   — Я так рад, что ты позвонила, — буркнул Флетч в трубку.
   — Флетч, ну когда я услышу от тебя что-либо приятное. Например, что ты повзрослел?
   — Клара, дорогая, у тебя такой умиротворенный голос. Ты уже кого-то увалила?
   — Честно говоря, да.
   — Кого же?
   — Одного малого из городской хроники. Он названивал кому попадя, задавал глупые вопросы и представлялся сотрудником «Ассошиэйтед Пресс».
   — Неужели? Это ужасно. Я всегда говорю, что работаю в «Кроникл газетт».
   — Меня это не удивляет.
   — Как ты его поймала?
   — Он позвонил в посольство Франции в Вашингтоне и попросил произнести по буквам слово elan. Мы получили счет.
   — Ты, оказывается, скряга.
   — Он признался.
   — И ты все же уволила его.
   — Мы не потерпим такого поведения. В АП возмущаются.
   — О боже. Больше я никогда ни в чем не сознаюсь.
   — Флетчер, нам надо поговорить.
   — Ты готова?
   — Предлагаю встретиться за ленчем. В кафетерии. Не забудь обуться.
   — Ты не хочешь пригласить меня куда-нибудь?
   — Я не могу показываться с тобой в обществе. Ты так одет, что нас не пустят даже в забегаловку.
   — Если бы я получал, как Фрэнк…
   — В кафетерии, во всяком случае, все поймут, что я сижу рядом с тобой ради интересов дела.
   — Никто тебя не вынуждает. У меня полно работы.
   — Нет, нам надо кое-что обговорить, Флетчер. В том числе твою «Бронзовую звезду».
   — Мою «Бронзовую звезду»?
   — Увидимся наверху. Обуйся.


Глава 5


   — Клара Сноу заказала сэндвич из ветчины, салата и помидоров на поджаренном хлебце. Когда она впилась в него зубами, Флетч подался назад, словно опасался, что сейчас она проглотит и его.
   — Просвети меня, Клара, я всегда хотел узнать об этом, на все не удосуживался спросить: каков наш главный редактор, Фрэнк Джефф, в постели?
   — Флетч, почему ты меня не любишь?
   — Потому что ты не знаешь, что творишь, и ни черта не смыслишь в журналистике.
   — Я начала работать в газете куда раньше тебя.
   — Ну да, спец по кулинарным рецептам. Ты не понимаешь, что такое горячие новости, не отличаешь сенсационного материала от обычной текучки, не представляешь, как создаются сенсации и что их движет.
   — Не скрыта ли причина твоей нетерпимости в том, что я женщина? — кротко спросила Клара.
   — Я не могу сказать, что не терплю женщин. Скорее, наоборот.
   — Тебе с ними не очень-то везет.
   — Моя главная ошибка в том, что я продолжаю жениться на них.
   — А они продолжают разводиться с тобой.
   — Мне наплевать, что ты спишь с главным редактором. Но я не могу смириться с тем, что ты стала редактором, моим редактором только потому, что спишь с ним, хотя ты совершенно не годишься для этой работы и, могу добавить, абсолютно в ней не компетентна. Спи с Фрэнком, если тебе этого хочется. Все средства хороши, лишь бы этот мерзавец был в меру трезв и спокоен. Но ты поступила бесчестно, приняв в постели должность редактора, не имея на то никаких оснований.
   Скулы Клары пошли пятнами румянца. Она вгрызлась в сэндвич.
   — Какой принципиальный, — наконец ответила она, посасывая через соломинку кока-колу. — Можно подумать, что пропустил хоть одну девушку на пляже.
   — Это другое дело. Я готовлю статью. Ради нее я готов на все. Поэтому я внес пенициллин в мой расходный счет.
   — Неужели?
   — В графу «Телефонные переговоры».
   — Наши отношения с Фрэнком касаются только нас, и тебе не должно быть до них никакого дела, Флетчер.
   — Прекрасно. Я не возражаю. Только не трогай меня и, главное, не лезь в мои материалы, подготовленные к публикации. Ты обкорнала мою статью о разводах и выставила меня полным идиотом.
   — Я сочла нужным внести изменения, а тебя не было в редакции. Я не смогла связаться с тобой.
   — Благодаря тебе статья стала однобокой. Будь я адвокатом по разводам, я подал бы на автора в суд. Ты подставила меня и газету под судебный иск. Если исходить из напечатанного, я выгляжу профаном, не способным разобраться в сути проблем.
   — Я пыталась связаться с тобой.
   — Не касайся моих рукописей. Ты понятия не имеешь, что творишь.
   — Хочешь кофе?
   — Не употребляю стимуляторов.
   — Но тем не менее, Флетч, нам работать вместе.
   — До тех пор, пока ты не сочтешь, что накопленных против меня фактов достаточно для моего увольнения?
   — Возможно. А теперь скажи мне, как обстоят дела со статьей о наркотиках на пляже?
   — Можно сказать, что наркотики там есть.
   — Много?
   — Если взять конкретную полоску пляжа, то много.
   — Сильные наркотики?
   — Очень.
   — Кто эти люди?
   — Их можно разделить на две группы. Первая — бродяги, бездомные странники, которые не могут обосноваться на одном месте. Некоторые из них просто любят солнце, но они не задерживаются на этом пляже. Те, кто остается, наркоманы. Они знают, что могут получить там хороший, качественный товар. Кое-кому из них под сорок лет. Другие, вроде Бобби, гораздо моложе.
   — Расскажи мне о Бобби.
   — Боже, ты, оказывается, слушаешь. Бобби пятнадцать лет, блондинка с прекрасной фигурой.
   — Ты с ней живешь?
   — Ей же надо на кого-то опереться.
   — Пятнадцать лет! И ты еще смеешь упрекать меня!
   — Она пришла с парнем старше меня. Из Иллинойса. Отец у нее — дантист. Влюбилась в этого парня, увидев его в уличном кафетерии, собрала рюкзак и ушла с ним. Когда она окончательно пристрастилась к наркотикам, он смылся. Она стала наркоманкой еще до нашей встречи.
   — Kaк ты за нее платишь?
   — Из расходного счета. Графы «Завтрак» и «Ленч».
   — Ты не боишься закона, Флетч? Ей же только пятнадцать.
   — Если нет жалоб, закон спит, как праведник.
   — Правило Флетчера, да?
   — Вторая группа — местные подростки. Они приезжают после школы в размалеванных «фольксвагенах» с досками для серфинга и покупают товар на папашкины трудовые денежки. Как и следовало ожидать, полиции далеко не безразлично их увлечение наркотиками. Во всяком случае, одного из этих ребят, Монтгомери, забирают каждую неделю и увозят с пляжа. Его отец большая шишка в городе. Но он появляется снова, побитый и улыбающийся.
   — Почему подростки приезжают именно на этот пляж?
   — Потому что там продают наркотики.
   — Кто их продает?
   — Старый бродяга, которого зовут Ватсаяна. Думаю, ему никак не меньше тридцати пяти. Как ни странно, у него добрые глаза. Худой, как скелет. Местные подростки прозвали его Толстяк Сэм.
   — Почему ты не сдаешь статью, если тебе так много известно?
   — Потому что я не знаю, каким образом попадают наркотики к Толстяку Сэму. Не сходятся у меня концы с концами. Вроде бы он постоянно сидит в своей лачуге. Я следил за ним десять дней, но он лишь продавал, продавал, продавал. Я знаю, где он хранит товар. У него тайник в выбоине пляжной стены. Когда прошел слух, что запасы Толстяка Сэма подходят к концу, я тридцать шесть часов не спускал глаз с тайника. Толстяк Сэм не покидал пляжа. Никто не подходил к тайнику. Но через тридцать шесть часов у него вновь появились наркотики. И торговля пошла без всяких ограничений. Я ничего не могу понять.
   — Ты проглядел курьера, вот и вся загадка.
   — Благодарю.
   — Ты занят этим делом уже три недели.
   — Не так уж и долго.
   — Почему бы не использовать то, что есть? Закрыть торговое предприятие Толстяка Сэма?
   — При чем тут Толстяк Сэм? Через месяц все начнется сначала. Будь ты настоящим журналистом, Клара, поняла бы, что нельзя давать статью, не установив, кто снабжает наркотиками Толстяка Сэма.
   — Mы должны где-то остановиться. То есть тот, кто передает наркотики Толстяку, сам где-то их получает. Или ты хочешь проследить всю цепочку до Таиланда или Пакистана?
   — Возможно.
   — У тебя есть фотографии Толстяка Сэма, продающего наркотики?
   — Да.
   — Давай их опубликуем.
   — Ни за что. Ты получишь статью, когда она будет готова. По моему убеждению, цель журналиста состоит совсем не в том, чтобы засадить за решетку мелкую сошку, вроде Толстяка Сэма. Тем более что он будет на свободе через двенадцать часов.
   — Френк волнуется.
   — Успокоить его — твоя забота.
   — Жаль, что не могу заказать себе сладкое.
   Флетч ел клубничное пирожное с кремом.
   — Ты не выполнил моего указания, — продолжала Клара. Флетч спокойно дожевывал пирожное. — Я не разрешала тебе приезжать сюда. Во-первых, мы хотим, чтобы ты оставался на пляже, пока не закончишь статью. Во-вторых, тебя могли раскрыть. Тот, кто снабжает наркотиками Толстяка Сэма, мог следить за тобой. Если он видел, как ты садился в «альфа-ромео» или… как там называется твоя машина, чтобы поехать в «Ньюс-трибюн», можно считать тебя мертвым.
   — Хорошее пирожное. У меня «МG».
   — Что?
   — «МG».
   — Я не понимаю тебя.
   — Моя машина марка «МG».
   — Ясно. Тебя могут убить.
   — Сначала я привезу тебе статью.
   — Ты полагаешь, что можешь вернуться на пляж?
   — Безусловно.
   — С тобой ничего не случится?
   — Поедем вместе, и ты все узнаешь сама.
   — Нет уж, спасибо. Но вот о чем я подумала, Флетч. Надо связаться с местной полицией и сообщить, кто ты, чем занимаешься на пляже.
   Флетч положил вилку не стол и бросил на Клару испепеляющий взгляд.
   — Если ты это сделаешь, Клара, то умрешь раньше меня. Это я тебе гарантирую.