Страница:
Но Сестры не было в передней комнате. Она стояла у подножия ступенек, вместе с Глорией и Полом.
Джош и Анна стояли с двух сторон от Аарона, примерно в тридцати пяти футах от двери и почти на самой середине дороги.
Аарон был в центре восхищенного внимания.
– Видишь? – ликовал он. – Я говорил тебе, что это чудо! Нужно только знать, как его держать!
Две маленькие веточки, выступающие на противоположных сторонах Плаксы, колебались на кончиках пальцев Аарона. Другой край лозы поднимался и опускался, вверх и вниз как насос. Аарон гордо ухмылялся своему волшебному трюку, блестя глазами и зубами по мере того как вокруг собиралось все больше народа.
– Я думаю, что ты мог бы и нас найти,– удивленно сказал Джош.
– А? – спросил Аарон, пока Плакса продолжала указывать направление на свежую воду.
Стоя на ступеньках, Сестра почувствовала, как чья–то рука схватила ее за плечо. Она повернулась и увидела стоящего там Робина. Он пытался говорить, но был так взволнован, что не мог ничего произнести. Она увидела у него на щеке отпечаток руки и, чуть не оттолкнув его, вбежала в хижину, когда Свон вышла в дверной проем, завернув высокое худое тело в одеяло, на неуверенных как у олененка ногах. Она щурилась и моргала от тусклого серого света.
Сестру сейчас можно было бы сбить даже снежинкой, а потом она услышала шепот Робина.
– О–о,– как будто его что–то ударило физически, и она все поняла.
Анна взглянула, оторвавшись от качающейся лозы, потом Джош повернулся и увидел то, что другие уже увидели. Он сделал шаг, другой, третий, а потом бросился бежать, как будто ставя рекорд.
Он запрыгал по ступенькам, а Свон уже почти подошла к нему и была готова упасть. Он схватил ее прежде, чем она успела упасть, прижал к груди и подумал: Слава Богу, слава Богу, что моя дочь вернулась!
Он опустил свою деформированную голову ей на плечо и заплакал – и Свон на этот раз услышала не звук боли, а песню обретенной радости.
Часть двенадцатая
Глава 70. Сын мистера Кейдина
Джош и Анна стояли с двух сторон от Аарона, примерно в тридцати пяти футах от двери и почти на самой середине дороги.
Аарон был в центре восхищенного внимания.
– Видишь? – ликовал он. – Я говорил тебе, что это чудо! Нужно только знать, как его держать!
Две маленькие веточки, выступающие на противоположных сторонах Плаксы, колебались на кончиках пальцев Аарона. Другой край лозы поднимался и опускался, вверх и вниз как насос. Аарон гордо ухмылялся своему волшебному трюку, блестя глазами и зубами по мере того как вокруг собиралось все больше народа.
– Я думаю, что ты мог бы и нас найти,– удивленно сказал Джош.
– А? – спросил Аарон, пока Плакса продолжала указывать направление на свежую воду.
Стоя на ступеньках, Сестра почувствовала, как чья–то рука схватила ее за плечо. Она повернулась и увидела стоящего там Робина. Он пытался говорить, но был так взволнован, что не мог ничего произнести. Она увидела у него на щеке отпечаток руки и, чуть не оттолкнув его, вбежала в хижину, когда Свон вышла в дверной проем, завернув высокое худое тело в одеяло, на неуверенных как у олененка ногах. Она щурилась и моргала от тусклого серого света.
Сестру сейчас можно было бы сбить даже снежинкой, а потом она услышала шепот Робина.
– О–о,– как будто его что–то ударило физически, и она все поняла.
Анна взглянула, оторвавшись от качающейся лозы, потом Джош повернулся и увидел то, что другие уже увидели. Он сделал шаг, другой, третий, а потом бросился бежать, как будто ставя рекорд.
Он запрыгал по ступенькам, а Свон уже почти подошла к нему и была готова упасть. Он схватил ее прежде, чем она успела упасть, прижал к груди и подумал: Слава Богу, слава Богу, что моя дочь вернулась!
Он опустил свою деформированную голову ей на плечо и заплакал – и Свон на этот раз услышала не звук боли, а песню обретенной радости.
Часть двенадцатая
Истинные лица
Глава 70. Сын мистера Кейдина
Свон шла вдоль ряда зеленых и растущих кукурузных стеблей, а в это время над кострами свистел снежный шквал. По обеим сторонам около нее шли Джош и Сестра, а рядом с ними еще по мужчине с винтовкой, которые острыми глазами следили за появлением рыси или любого другого хищника.
Прошло три дня с тех пор, как проснулась Свон. Пальто с заплатками разных цветов, которое сшила для нее Глория, согревало ее стройное тело, а голову защищала белая вязаная шапка, которая была одним из дюжины подарков, которые принесли благодарные люди Мериз Рест для нее ко входной двери хижины Глории. Она не могла надеть все: пальто, перчатки, носки и шапочки, которые ей были предложены, и остальная одежда попала в ящики буфета, чтобы потом ее перераспределили среди тех, чья одежда уже совсем износилась.
Ее внимательные темно–синие глаза с отблесками красного и золотого вбирали в себя свежие стебельки, которые высотой были уже примерно четыре фута и начинали темнеть. За краем шапочки волосы Свон развевались, как язычки огня. Кожа ее была все еще очень бледной, а щеки покраснели от холодного ветра. Лицо было костлявым, нуждалось в питании и полноте, но это могло бы прийти потом. Все, что занимало сейчас ее внимание,– это была кукуруза.
Костры горели по всему полю, и добровольцы из Мериз Рест круглые сутки сторожили и охраняли от рысей, ворон, всего остального, что могло уничтожить стебельки. Довольно часто приходила еще одна группа добровольцев, с ведрами и черпаками со свежей водой из нового колодца, который вырыли два дня назад лопатами и мотыгами. Вкус воды будил воспоминания всех, кто ее пробовал, напоминая им о почти забытых вещах: о вкусе чистого, холодного горного воздуха, о сладости рождественских гостинцев, о тонком вине, которое стояло в бутылке полсотни лет, ожидая пока его оценят, и о дюжине других, каждая из которых неповторима и является частью счастливой жизни. Воду больше не получали из радиоактивного снега, и люди уже стали чувствовать себя сильнее, а их болезни, головные боли и ангины начали слабеть.
Джин Скалли и Зэхиэл Эпштейн так и не вернулись. Тела их не нашли, и Сестра была уверена, что они погибли. И так же была уверена, что человек с алым глазом все еще был где–то в Мериз Рест. Сестра держала свою кожаный футляр еще крепче, чем прежде, но теперь она задавала себе вопрос, не потеряла ли она интерес к стеклянному кольцу и не перенесла ли свое внимание на Свон.
Сестра и Джош толковали о том, что за существо это может быть – человек с алым глазом. Она не знала, верит ли она в Дьявола с рогами и раздвоенным хвостом, но она очень хорошо знала, что Зло существует. Если он искал их в течение семи лет, то это означает, что он не всеведущ. Он мог быть коварным, мог иметь интуицию, острую как лезвие бритвы, мог уметь менять свое лицо по желанию, и поджигать людей как факел, но он был туп и имел промахи. И может самая большая его слабость была в том, что он считал себя чертовски умнее людей.
Свон замедлила осмотр, потом приблизилась к одному из более мелких стебельков. Его листочки еще были покрыты темно–красными точками от крови, текшей из ее рук. Она сняла одну из перчаток и коснулась тонкого стебелька, почувствовала покалывание, начинающееся где–то у нее в ногах, поднимающееся выше к позвоночнику, потом через руки и пальцы проникающее в растение, как слабый электрический ток.
Она с детства считала это чувство нормальным; но теперь она спрашивала себя, не было ли ее тело целиком подобно Плаксе – она принимала и проводила энергию Земли и могла направить ее через свои пальцы в семена, деревья, растения. Может, все было гораздо больше, может, она никогда на самом деле не могла понять, что это такое, но она могла закрыть глаза и видеть снова те чудесные сцены, которые ей показывало стеклянное кольцо, и она знала, что должна посвятить остаток жизни их воплощению.
По предложению Свон, основания стеблей были обвязаны тряпками и старой бумагой, чтобы предохранить насколько возможно молодые корешки от холода. Твердую почву разбивали лопатами и мотыгами, и каждые четыре–пять футов между рядами была вырыта ямка, в эти ямки наливали чистой воды, и если прислушаться при затихающем ветре, то можно было услышать, как жадно пьет земля.
Свон шла дальше, часто останавливаясь, чтобы коснуться стебля или наклониться и растереть между пальцами землю. Было похоже, как будто из ее пальцев выпрыгивают искорки. Но она чувствовала себя неловко от того, что вокруг нее все время столько людей – особенно мужчин с винтовками. Такова уж судьба, чтобы вокруг были люди, наблюдавшие за тобой, желающие дотронуться до тебя и дать тебе одежду прямо со своего плеча. Она никогда раньше не чувствовала себя особенной, и сейчас не чувствовала тоже. Ее способность заставлять злаки расти – это всего лишь то, что она умеет делать, так же как Глория может сшить из лоскутков пальто, а Пол может заставить снова заработать маленький печатный пресс. У каждого есть какой–то талант, и Свон знала, какой талант есть у нее.
Она прошла несколько футов вперед, и почувствовала, что кто–то не нее смотрит.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на Мериз Рест, и увидела, что он стоит на краю поля, его шатеновые волосы длиной до плеч развевались по ветру.
Сестра проследила взгляд Свон и тоже его увидела. Она знала, что Робин Оукс все утро следует за ними, но не подходит. За прошедшие три дня он отклонял все приглашения зайти в хижину Глории; он довольствовался сном у костра, и Сестра с интересом отметила, что он вынул из волос все перья и косточки животных.
Сестра взглянула на Свон и увидела, что та покраснела и быстро отвернулась. Джош был занят тем, что наблюдал за лесом, чтобы не вышли рыси, и не заметил этой маленькой драмы. Как каждый мужчина, подумала Сестра, он за деревьями не видит леса.
– Они хорошо растут,– сказала Свон Сестре, чтобы отвлечься от Робина Оукса.
Голос у нее был неровным и слегка писклявый, и Сестра улыбнулась под маской Иова.
– От костров воздух здесь теплее. Я чувствую, что кукуруза растет хорошо.
– Рада слышать это,– ответила Сестра.
Свон была удовлетворена. Она подходила к каждому костру, разговаривая с добровольцами, спрашивала, не надо ли кого–нибудь заменить, не нужно ли им воды или супа, который готовили Глория, Анна или кто–нибудь из женщин. Она обязательно благодарила их за то, что они сторожат поле и отгоняют кружащихся ворон. Воронам, конечно, тоже нужно есть, но пусть ищут себе еду где–нибудь в другом месте. Свон заметила девочку–подростка, у которой не было перчаток, и отдала ей свою пару. Омертвевшая кожа еще шелушилась на ладонях Свон, но все остальное на руках уже зажило.
Она остановилась у деревянной доски, отмечавшей могилу Расти. Она совсем ничего не помнила из событий той ночи, кроме видения человека с алым глазом. Не было возможности сказать Расти, что он для нее значил и как она его любила. Она вспомнила, как Расти делал красные шарики, которые появлялись и исчезали во время представления в программе чудес “Странствующего шоу”, тем самым зарабатывая старую банку бобов или фруктовый коктейль. Теперь он принадлежал земле, сложив свои крепкие руки, и мог спать долго и спокойно. А чудеса его еще жили – в ней, в Джоше, в зеленых стебельках, трепетавших на ветру и обещавших продолжение жизни.
Свон, Джош и Сестра пошли полем обратно, сопровождаемые двумя вооруженными охранниками. И Свон и Сестра заметили, что Робин Оукс уже исчез. И Свон почувствовала укол разочарования.
Пока они шли по переулкам к хижине Глории, дети прыгали вокруг Свон. Сердце у Сестры сильно билось, когда она всматривалась в переулки, которыми они проходили, стараясь заметить змеиное движение – и ей показалось, что она слышит скрип колес красной коляски где–то поблизости, но звук затих, и она не была уверена, был ли он вообще.
Их ждал, стоя у подножия ступенек и разговаривая с Полом Торсоном, высокий худой мужчина с бледно–голубым шрамом, диагональю проходящим по лицу. Руки Пола были измазаны дочерна грязью и красками, которые смешивали он и Глория, чтобы получить чернила для печатания бюллетеня. На улице и около хижины были десятки людей, пришедших взглянуть на Свон. Они расступились, когда она приблизилась к этому человеку.
Сестра встала между ними, напряженная и готовая ко всему. Но она не ощутила промозглой отталкивающей волны холода, идущей от него,– а только запах тела. Глаза его были почти того же цвета, что и рубцы. На нем было пальто из тонкой ткани, голова была голая, пучки черных волос торчали на обожженном черепе.
– Мистер Кейдин ждет, чтобы повидаться со Свон,– сказал Пол. – С ним все в порядке.
Сестра сразу же расслабилась, доверяя интуиции Пола.
– Я думаю, что тебе нужно послушать, что он скажет.
Кейдин обратил свое внимание на Свон.
– Мы с семьей живем вон там. – Он указал в направлении сгоревшей церкви. У него был скучный акцент жителя Среднего Запада, и голос дрожащий, но четкий. – У нас с женой трое мальчиков. Старшему шестнадцать, и до сегодняшнего дня у него на лице было то же, что, я полагаю, было и у вас. – Он кивнул в сторону Джоша. – Вот такое. Эти наросты.
– Это “маска Иова”,– сказала Сестра. – Но что вы имеете в виду, говоря до сегодняшнего утра?
– У Бена начался сильный жар. Он был так слаб, что едва двигался. А потом… рано утром сегодня… она просто треснула и открылась.
Сестра и Свон посмотрели друг на друга.
– Я слышал, что у вас было то же самое,– продолжал Кейдин. – Вот почему я и пришел. Я знаю, что многие хотели бы увидеться с вами, но… не могли бы вы прийти к нам и взглянуть на Бена?
– Не думаю, что Свон могла бы что–то сделать для вашего сына,– сказал Джош. – Она не врач.
– Не в этом дело. Бен чувствует себя хорошо. Я благодарю Бога за то, что эта штука треснула, потому что он едва мог дышать. Дело в том,– он снова посмотрел на Свон. – Он стал другой,– тихо сказал Кейдин. – Пожалуйста, зайдите на него посмотреть. Это не отнимет много времени.
Выражение сильной потребности на его лице тронуло ее. Она кивнула, и они пошли за ним по улице в переулок мимо сгоревших развалин церкви Джексона Боуэна и опять через лабиринт лачуг, маленьких хибарок, куч человеческих отбросов, обломков и даже картонных коробок, которые некоторые сколачивали, чтобы туда втиснуться. Они перешли через грязную лужу глубиной до лодыжки и поднялись на пару деревянных ступеней, войдя в хижину, которая была даже меньше и хилее, чем у Глории. В ней была только одна комната, а на стенах были прибиты для уплотнения старые газеты и журналы, так что совсем не оставалось места, не покрытого пожелтевшими заголовками, статьями и картинками из ушедшего мира.
Жена Кейдина с болезненным, в свете единственного фонаря, лицом держала на тонких руках спящего ребенка. Мальчик лет девяти–десяти, хрупкий и испуганный, хватался за ноги матери и пытался спрятаться, когда пришли чужие. В комнате была кушетка со сломанными пружинами и старая стиральная машина с ручкой, электрическая печка – ископаемая, подумал Джош,– в которой горели обломки дерева, угольки и мусор, давая слабый огонь и немного тепла. Рядом с кучей матрасов на полу стоял деревянный стул, на котором под грубым коричневым одеялом лежал старший сын Кейдина.
Свон подошла к матрасам и взглянула на лицо мальчика. Вокруг его головы лежали куски маски Иова, похожие на серые глиняные обломки, и она видела липкую желеобразную массу, прилипшую к этим кускам изнутри.
Мальчик, у которого было совсем белое лицо, а голубые глаза блестели от лихорадки, пытался встать, но был слишком слаб. Он отбросил от лба темные сальные волосы.
– Это вы ОНА, да? – спросил он. – Девушка, которая стала сажать кукурузу?
– Да.
– Это действительно великая вещь. Из кукурузы можно столько всего сделать.
– Я тоже так думаю.
Свон вглядывалась в черты его лица; кожа его была безупречно гладкая, почти светилась в свете фонаря. У него была сильная челюсть и нос с тонкой переносицей, который на конце слегка заострялся. В целом, он был красивый мальчик, и Свон знала, что он вырастет красивым мужчиной, если выживет. Она не могла понять, почему Кейдин хотел, чтобы она на него посмотрела.
– Конечно! – на этот раз мальчик сел, возбужденный и с блестящими глазами. – Ее можно жарить и варить, делать оладьи и пироги, даже выжимать из нее масло. Еще из нее можно делать виски. Я все о ней знаю, потому что в начальной школе в Айове делал реферат о кукурузе.
Он замолчал, потом попытался дотронуться дрожащей рукой до левой стороны лица.
– Что со мной случилось?
Она посмотрела на Кейдина, который делал ей, Джошу и Сестре знак выйти за ним.
Когда Свон отвернулась от матрасов, ей в глаза бросился заголовок газеты, приклеенной к стене: “Со звездными войнами – все хорошо”. Там была еще фотография важно выглядевших мужчин в костюмах и галстуках, улыбающихся и поднимающих руки в знак победы. Она не знала о чем это, потому что никто из этих мужчин не был ей знаком. Они выглядели очень довольными, одежда на них смотрелась чистой и новой, волосы были в замечательном порядке. Все они были чисто выбриты, и Свон подумала, приходилось ли им когда–нибудь приседать около ведра, чтобы умыться.
Потом она вышла к остальным.
– Ваш сын прекрасно выглядит,– говорила Свон Кейдину. – Вам следует быть довольным.
– Я рад. Я благодарен Богу, что эта штука сошла с его лица. Но дело не в этом.
– Ладно. А в чем?
– Это лицо не моего сына. По крайней мере… это не то, что мы видели до того, как на нем появилась эта корка.
– У Свон лицо сгорело, когда упали бомбы,– сказал Джош. – Она тоже выглядит не так, как раньше.
– Моего сына не изуродовало семнадцатого июля,– спокойно ответил Кейдин. – Он вообще вряд ли пострадал. Он всегда был хорошим мальчиком, и мы с матерью его очень любим, но… Бен родился с врожденными недостатками. У него было красное родимое пятно, покрывавшее всю левую сторону лица, врачи называют это “винное пятно”. И челюсть у него была деформирована. В Седар Рэпидсе его оперировал специалист, но положение было таким тяжелым, что… большой надежды не было. Но у Бена всегда была сила воли. Он хотел ходить в обычную школу, чтобы с ним обращались как со всеми, не лучше и не хуже. – Он посмотрел на Свон. – Цвет волос и глаза у него такие же, как и раньше, но исчезло родимое пятно, и челюсть у него больше не деформирована, и… – он замялся, качая головой.
– И что?
Он колебался, стараясь найти слова, а потом поднял на нее взгляд.
– Я всегда говорил ему, что истинная красота глубже, чем кожа. Я всегда говорил ему, что истинная красота это то, что внутри, в сердце и в душе. – Слезы покатились по правой щеке Кейдина. – А теперь Бен выглядит так, каким он всегда для меня был глубоко внутри. Я думаю, что теперь… наружу проступает лицо его души. – Его собственное лицо было натянуто то ли от улыбки, то ли от плача. – Это не безумие – думать так?
– Нет,– ответила Сестра,– я думаю, что это чудесно. Он красивый мальчик.
– И всегда был,– сказал Кейдин и на этот раз позволил себе улыбнуться.
Он вернулся к своей семье, а другие отправились через грязную лужу на улицу. Все затихли, каждый был занят своими мыслями: Джош и Сестра размышляли о рассказе Кейдина, задаваясь вопросом, отпадут ли когда–нибудь их собственные маски Иова – и что может обнаружиться под ними; а Свон припомнила кое–что, что ей давно сказала Леона Скелтон: “Каждый имеет два лица, детка – внешнее и внутреннее. Внешнее – такое, каким его видит мир, а внутреннее – то, как ты действительно выглядишь. Если можно было бы стряхнуть внешнее лицо, то мир бы увидел, каков человек на самом деле”.
– Стряхнуть? – переспросила тогда Свон. – А как?
И Леона улыбнулась.
– Ну, Господь пока не придумал способ сделать это. Но еще придумает.
Проступает лицо его души, сказал мистер Кейдин.
Но еще придумает…
лицо его души…
Но еще придумает…
– Грузовик едет!
– Грузовик!
По дороге приближался грузовик–пикап, бока и капот которого были обляпаны грязью. Он полз еле–еле, вокруг него волновалась толпа людей, крича и смеясь. Джош подумал, что прошло очень много времени с тех пор, как большинство из них видели движущийся автомобиль. Он положил руку на плечо Свон, а Сестра стояла позади них, пока грузовик громыхал к ним.
– Вот она, мистер! – закричал мальчик, залезший на крыло и капот. – Вот она здесь!
Грузовик подъехал и остановился, а за ним и поток людей. Мотор его фыркал и чихал, но для людей, потирающих его ржавый металл, он казался новым сверкающим “Кадиллаком”. Водитель, мужчина с багровым лицом, в красной бейсбольной шапочке, зажавший в зубах окурок настоящей сигары, осторожно поглядывал из окна на возбужденную толпу, как будто не был вполне уверен, в какой дурдом он приехал.
– Свон вот здесь, мистер! – сказал мальчик на капоте, указывая на нее.
Он разговаривал с мужчиной, сидящим на сиденье для пассажиров.
Дверь со стороны пассажира открылась, и мужчина с вьющимися белыми волосами и неухоженной длинной бородой высунулся из нее, вытягивая голову, чтобы увидеть, на кого показывает мальчик. Его темно–карие глаза, сидящие на грубом морщинистом старом лице, осматривали толпу.
– Где? – спросил он. – Я ее не вижу!
Но Джош уже узнал, что за мужчина приехал. Он поднял руку и сказал:
– Свон здесь, Слай!
Сильвестр Мууди узнал огромного борца из Странствующего Шоу – и понял, почему он носит черную лыжную маску. Взгляд его переместился на девушку, которая стояла около Джоша, и какое–то время он не мог говорить.
– Боже милосердный! – наконец воскликнул он, и шагнул из грузовичка.
Он колебался, еще не уверенный, что это она, глядя на Джоша, и увидел, что тот ему кивает.
– Твое лицо,– сказал Слай. – Оно совсем исцелилось!
– Это произошло несколько дней назад,– сказала ему Свон. – И я думаю, что другие люди тоже начинают исцеляться.
Если бы ветер был сильнее, он мог бы упасть.
– Ты прекрасна,– сказал он. – О, Боже… ты прекрасна!
Он повернулся к грузовику и голос его задрожал.
– Билл! Девушка здесь! Это Свон!
Билл Мак–Генри, ближайший сосед Слая и владелец фургона, осторожно открыл дверцу и вышел.
– Мы на эту дорогу потратили черт знает сколько времени! – пожаловался Слай. – Еще один ухаб – и моя задница совсем бы не выдержала! К счастью, мы взяли с собой запас горючего, а то нам пришлось бы идти пешком последние двадцать миль!
Он оглянулся, ища кого–то.
– А где ковбой?
– Мы похоронили Расти несколько дней назад,– сказал Джош. – Это на поле не очень далеко отсюда.
– Ох,– Слай нахмурился. – Мне тяжело это слышать. Ужасно жаль. Он, похоже, был приличным парнем.
– Он и был им. – Джош наклонил голову, вглядываясь в грузовик. – Что вы здесь делаете?
– Я знал, что вы собираетесь в Мериз Рест. Когда вы от меня уезжали, вы сказали, что направляетесь туда. Я решил приехать с визитом.
– Почему? Между твоим домом и этим местом по меньшей мере пятьдесят миль по плохой дороге!
– А то моя бедная задница этого не знает! Боже Милостивый, я бы предпочел сидеть на мягкой подушке.
Он потер больной крестец.
– Это не самая приятная поездка, наверняка,– согласился Джош. – Но ты это наверняка знал, прежде чем выехал. Ты не сказал, почему ты приехал.
– Нет. – Глаза его сверкали. – Но надеюсь, что вы догадаетесь.
Он пристально смотрел на хижины Мериз Рест.
– Боже, это город или сортир? Что это за ужасный запах?
– Ты здесь достаточно давно, чтобы привыкнуть к нему.
– Ну, я здесь ровно один день. Один день – это то, что мне нужно, чтобы вернуть долг.
– Долг? Какой долг?
– Который я должен Свон и тебе, за то, что ты привел ко мне Свон. – Брось это, Билл!
И Билл Мак–Генри, который обошел грузовик и был сзади, потянул полотняный брезент, который покрывал дно грузовика.
Он был полон небольших красных яблок, возможно, сотни две.
При виде яблок послышался коллективный вдох, который как волна прокатился среди наблюдателей. Запах свежих яблок напоил воздух. Слай засмеялся, смеялся до изнеможения, а потом залез в грузовик и взял лопату, которая там лежала.
– Я привез тебе яблок со своего дерева, Свон! – закричал он, и лицо его расплылось в улыбке. – Куда их тебе положить?
Она не знала, что сказать. Она раньше никогда не видела такого количества яблок, разве что в супермаркете. Они были ярко–красные, каждое размером с кулак ребенка. Она стояла просто уставившись на них, и ей казалось, что она должна выглядеть полнейшей дурой, но потом сообразила, куда она может их деть.
– Туда,– сказала она, и указала на людей, толпившихся вокруг.
Слай кивнул.
– Да, мэм,– сказал он и лопатой стал кидать яблоки через головы.
Яблоки как дождь падали с неба, и голодные жители Мериз Рест протягивали руки, чтобы их поймать. Яблоки отскакивали от их голов, плеч и спин, но никто не сожалел; послышался рев голосов, когда из переулков и лачуг побежали другие, чтобы схватить хотя бы одно яблочко. Они плясали под дождем из яблок, подпрыгивая, крича и хлопая в ладоши. Лопата Слая Мууди продолжала работать, и все больше людей выбегало из переулков, но драки из–за драгоценного лакомства не было. Все очень стремились получить по яблоку, и по мере того как Слай Мууди бросал их в воздух, груда, казалось, почти не убывала.
Слай улыбался как в бреду, он хотел сказать Свон, что два дня назад он проснулся и обнаружил, что его яблоня нагружена сотнями яблок, ветки склонились до земли. И как только их сорвали, сразу же раскрылись новые почки, и повторился весь неправдоподобно короткий цикл. Это было самое удивительное, самое чудесное, что он видел в жизни, и это единственное дерево выглядело достаточно здоровым, чтобы дать сотни яблок – а может тысячи. У него и у Карлы уже были заполнены все корзины.
Каждый раз, когда Слай подбрасывал яблоки, следовали возгласы и смех. Толпа рассыпалась во всех направлениях, когда на них сыпались яблоки и раскатывались по земле. Толпа потеснила и разделила Свон, Сестру и Джоша. И вдруг Свон почувствовала, что ее несет с потоком толпы, как тростинку по течению реки. Она услышала, как Сестра кричит “Свон!”, но была уже футах в тридцати от Сестры, а Джош изо всех сил пытался пробиться сквозь толпу, стараясь никого не потревожив.
В плечо Свон попало яблоко, упало на землю и откатилось на несколько футов. Прежде чем ее унесло снова, она наклонилась поднять его, и когда она взяла яблоко, то в трех футах от себя увидела ноги в стоптанных коричневых ботинках.
Она ощутила холод. Пронизывающий до костей холод.
И она уже знала, кто это…
Сердце у нее забилось. Паника прошла волной по спине. Человек в коричневых ботинках не двигался, и люди его не толкали; они избегали его, как будто отпугиваемые холодом. Яблоки продолжали падать на землю, толпа волновалась, но никто не поднимал яблоки, которые лежали между Свон и этим человеком, который следил за ней.
Ее первым, почти подавляющим желанием, было закричать, позвать на помощь Джоша или Сестру – но она чувствовала, что именно этого он и ждет. Как только она выпрямится и откроет рот, горящая рука окажется у нее на шее.
Она точно не знала, что делать, была так напугана, что чуть не плакала. Но потом сжала зубы и медленно, осторожно встала с яблоком, зажатым в руке. Она посмотрела на него, потому что ей хотелось видеть лицо человека с алым глазом.
Прошло три дня с тех пор, как проснулась Свон. Пальто с заплатками разных цветов, которое сшила для нее Глория, согревало ее стройное тело, а голову защищала белая вязаная шапка, которая была одним из дюжины подарков, которые принесли благодарные люди Мериз Рест для нее ко входной двери хижины Глории. Она не могла надеть все: пальто, перчатки, носки и шапочки, которые ей были предложены, и остальная одежда попала в ящики буфета, чтобы потом ее перераспределили среди тех, чья одежда уже совсем износилась.
Ее внимательные темно–синие глаза с отблесками красного и золотого вбирали в себя свежие стебельки, которые высотой были уже примерно четыре фута и начинали темнеть. За краем шапочки волосы Свон развевались, как язычки огня. Кожа ее была все еще очень бледной, а щеки покраснели от холодного ветра. Лицо было костлявым, нуждалось в питании и полноте, но это могло бы прийти потом. Все, что занимало сейчас ее внимание,– это была кукуруза.
Костры горели по всему полю, и добровольцы из Мериз Рест круглые сутки сторожили и охраняли от рысей, ворон, всего остального, что могло уничтожить стебельки. Довольно часто приходила еще одна группа добровольцев, с ведрами и черпаками со свежей водой из нового колодца, который вырыли два дня назад лопатами и мотыгами. Вкус воды будил воспоминания всех, кто ее пробовал, напоминая им о почти забытых вещах: о вкусе чистого, холодного горного воздуха, о сладости рождественских гостинцев, о тонком вине, которое стояло в бутылке полсотни лет, ожидая пока его оценят, и о дюжине других, каждая из которых неповторима и является частью счастливой жизни. Воду больше не получали из радиоактивного снега, и люди уже стали чувствовать себя сильнее, а их болезни, головные боли и ангины начали слабеть.
Джин Скалли и Зэхиэл Эпштейн так и не вернулись. Тела их не нашли, и Сестра была уверена, что они погибли. И так же была уверена, что человек с алым глазом все еще был где–то в Мериз Рест. Сестра держала свою кожаный футляр еще крепче, чем прежде, но теперь она задавала себе вопрос, не потеряла ли она интерес к стеклянному кольцу и не перенесла ли свое внимание на Свон.
Сестра и Джош толковали о том, что за существо это может быть – человек с алым глазом. Она не знала, верит ли она в Дьявола с рогами и раздвоенным хвостом, но она очень хорошо знала, что Зло существует. Если он искал их в течение семи лет, то это означает, что он не всеведущ. Он мог быть коварным, мог иметь интуицию, острую как лезвие бритвы, мог уметь менять свое лицо по желанию, и поджигать людей как факел, но он был туп и имел промахи. И может самая большая его слабость была в том, что он считал себя чертовски умнее людей.
Свон замедлила осмотр, потом приблизилась к одному из более мелких стебельков. Его листочки еще были покрыты темно–красными точками от крови, текшей из ее рук. Она сняла одну из перчаток и коснулась тонкого стебелька, почувствовала покалывание, начинающееся где–то у нее в ногах, поднимающееся выше к позвоночнику, потом через руки и пальцы проникающее в растение, как слабый электрический ток.
Она с детства считала это чувство нормальным; но теперь она спрашивала себя, не было ли ее тело целиком подобно Плаксе – она принимала и проводила энергию Земли и могла направить ее через свои пальцы в семена, деревья, растения. Может, все было гораздо больше, может, она никогда на самом деле не могла понять, что это такое, но она могла закрыть глаза и видеть снова те чудесные сцены, которые ей показывало стеклянное кольцо, и она знала, что должна посвятить остаток жизни их воплощению.
По предложению Свон, основания стеблей были обвязаны тряпками и старой бумагой, чтобы предохранить насколько возможно молодые корешки от холода. Твердую почву разбивали лопатами и мотыгами, и каждые четыре–пять футов между рядами была вырыта ямка, в эти ямки наливали чистой воды, и если прислушаться при затихающем ветре, то можно было услышать, как жадно пьет земля.
Свон шла дальше, часто останавливаясь, чтобы коснуться стебля или наклониться и растереть между пальцами землю. Было похоже, как будто из ее пальцев выпрыгивают искорки. Но она чувствовала себя неловко от того, что вокруг нее все время столько людей – особенно мужчин с винтовками. Такова уж судьба, чтобы вокруг были люди, наблюдавшие за тобой, желающие дотронуться до тебя и дать тебе одежду прямо со своего плеча. Она никогда раньше не чувствовала себя особенной, и сейчас не чувствовала тоже. Ее способность заставлять злаки расти – это всего лишь то, что она умеет делать, так же как Глория может сшить из лоскутков пальто, а Пол может заставить снова заработать маленький печатный пресс. У каждого есть какой–то талант, и Свон знала, какой талант есть у нее.
Она прошла несколько футов вперед, и почувствовала, что кто–то не нее смотрит.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на Мериз Рест, и увидела, что он стоит на краю поля, его шатеновые волосы длиной до плеч развевались по ветру.
Сестра проследила взгляд Свон и тоже его увидела. Она знала, что Робин Оукс все утро следует за ними, но не подходит. За прошедшие три дня он отклонял все приглашения зайти в хижину Глории; он довольствовался сном у костра, и Сестра с интересом отметила, что он вынул из волос все перья и косточки животных.
Сестра взглянула на Свон и увидела, что та покраснела и быстро отвернулась. Джош был занят тем, что наблюдал за лесом, чтобы не вышли рыси, и не заметил этой маленькой драмы. Как каждый мужчина, подумала Сестра, он за деревьями не видит леса.
– Они хорошо растут,– сказала Свон Сестре, чтобы отвлечься от Робина Оукса.
Голос у нее был неровным и слегка писклявый, и Сестра улыбнулась под маской Иова.
– От костров воздух здесь теплее. Я чувствую, что кукуруза растет хорошо.
– Рада слышать это,– ответила Сестра.
Свон была удовлетворена. Она подходила к каждому костру, разговаривая с добровольцами, спрашивала, не надо ли кого–нибудь заменить, не нужно ли им воды или супа, который готовили Глория, Анна или кто–нибудь из женщин. Она обязательно благодарила их за то, что они сторожат поле и отгоняют кружащихся ворон. Воронам, конечно, тоже нужно есть, но пусть ищут себе еду где–нибудь в другом месте. Свон заметила девочку–подростка, у которой не было перчаток, и отдала ей свою пару. Омертвевшая кожа еще шелушилась на ладонях Свон, но все остальное на руках уже зажило.
Она остановилась у деревянной доски, отмечавшей могилу Расти. Она совсем ничего не помнила из событий той ночи, кроме видения человека с алым глазом. Не было возможности сказать Расти, что он для нее значил и как она его любила. Она вспомнила, как Расти делал красные шарики, которые появлялись и исчезали во время представления в программе чудес “Странствующего шоу”, тем самым зарабатывая старую банку бобов или фруктовый коктейль. Теперь он принадлежал земле, сложив свои крепкие руки, и мог спать долго и спокойно. А чудеса его еще жили – в ней, в Джоше, в зеленых стебельках, трепетавших на ветру и обещавших продолжение жизни.
Свон, Джош и Сестра пошли полем обратно, сопровождаемые двумя вооруженными охранниками. И Свон и Сестра заметили, что Робин Оукс уже исчез. И Свон почувствовала укол разочарования.
Пока они шли по переулкам к хижине Глории, дети прыгали вокруг Свон. Сердце у Сестры сильно билось, когда она всматривалась в переулки, которыми они проходили, стараясь заметить змеиное движение – и ей показалось, что она слышит скрип колес красной коляски где–то поблизости, но звук затих, и она не была уверена, был ли он вообще.
Их ждал, стоя у подножия ступенек и разговаривая с Полом Торсоном, высокий худой мужчина с бледно–голубым шрамом, диагональю проходящим по лицу. Руки Пола были измазаны дочерна грязью и красками, которые смешивали он и Глория, чтобы получить чернила для печатания бюллетеня. На улице и около хижины были десятки людей, пришедших взглянуть на Свон. Они расступились, когда она приблизилась к этому человеку.
Сестра встала между ними, напряженная и готовая ко всему. Но она не ощутила промозглой отталкивающей волны холода, идущей от него,– а только запах тела. Глаза его были почти того же цвета, что и рубцы. На нем было пальто из тонкой ткани, голова была голая, пучки черных волос торчали на обожженном черепе.
– Мистер Кейдин ждет, чтобы повидаться со Свон,– сказал Пол. – С ним все в порядке.
Сестра сразу же расслабилась, доверяя интуиции Пола.
– Я думаю, что тебе нужно послушать, что он скажет.
Кейдин обратил свое внимание на Свон.
– Мы с семьей живем вон там. – Он указал в направлении сгоревшей церкви. У него был скучный акцент жителя Среднего Запада, и голос дрожащий, но четкий. – У нас с женой трое мальчиков. Старшему шестнадцать, и до сегодняшнего дня у него на лице было то же, что, я полагаю, было и у вас. – Он кивнул в сторону Джоша. – Вот такое. Эти наросты.
– Это “маска Иова”,– сказала Сестра. – Но что вы имеете в виду, говоря до сегодняшнего утра?
– У Бена начался сильный жар. Он был так слаб, что едва двигался. А потом… рано утром сегодня… она просто треснула и открылась.
Сестра и Свон посмотрели друг на друга.
– Я слышал, что у вас было то же самое,– продолжал Кейдин. – Вот почему я и пришел. Я знаю, что многие хотели бы увидеться с вами, но… не могли бы вы прийти к нам и взглянуть на Бена?
– Не думаю, что Свон могла бы что–то сделать для вашего сына,– сказал Джош. – Она не врач.
– Не в этом дело. Бен чувствует себя хорошо. Я благодарю Бога за то, что эта штука треснула, потому что он едва мог дышать. Дело в том,– он снова посмотрел на Свон. – Он стал другой,– тихо сказал Кейдин. – Пожалуйста, зайдите на него посмотреть. Это не отнимет много времени.
Выражение сильной потребности на его лице тронуло ее. Она кивнула, и они пошли за ним по улице в переулок мимо сгоревших развалин церкви Джексона Боуэна и опять через лабиринт лачуг, маленьких хибарок, куч человеческих отбросов, обломков и даже картонных коробок, которые некоторые сколачивали, чтобы туда втиснуться. Они перешли через грязную лужу глубиной до лодыжки и поднялись на пару деревянных ступеней, войдя в хижину, которая была даже меньше и хилее, чем у Глории. В ней была только одна комната, а на стенах были прибиты для уплотнения старые газеты и журналы, так что совсем не оставалось места, не покрытого пожелтевшими заголовками, статьями и картинками из ушедшего мира.
Жена Кейдина с болезненным, в свете единственного фонаря, лицом держала на тонких руках спящего ребенка. Мальчик лет девяти–десяти, хрупкий и испуганный, хватался за ноги матери и пытался спрятаться, когда пришли чужие. В комнате была кушетка со сломанными пружинами и старая стиральная машина с ручкой, электрическая печка – ископаемая, подумал Джош,– в которой горели обломки дерева, угольки и мусор, давая слабый огонь и немного тепла. Рядом с кучей матрасов на полу стоял деревянный стул, на котором под грубым коричневым одеялом лежал старший сын Кейдина.
Свон подошла к матрасам и взглянула на лицо мальчика. Вокруг его головы лежали куски маски Иова, похожие на серые глиняные обломки, и она видела липкую желеобразную массу, прилипшую к этим кускам изнутри.
Мальчик, у которого было совсем белое лицо, а голубые глаза блестели от лихорадки, пытался встать, но был слишком слаб. Он отбросил от лба темные сальные волосы.
– Это вы ОНА, да? – спросил он. – Девушка, которая стала сажать кукурузу?
– Да.
– Это действительно великая вещь. Из кукурузы можно столько всего сделать.
– Я тоже так думаю.
Свон вглядывалась в черты его лица; кожа его была безупречно гладкая, почти светилась в свете фонаря. У него была сильная челюсть и нос с тонкой переносицей, который на конце слегка заострялся. В целом, он был красивый мальчик, и Свон знала, что он вырастет красивым мужчиной, если выживет. Она не могла понять, почему Кейдин хотел, чтобы она на него посмотрела.
– Конечно! – на этот раз мальчик сел, возбужденный и с блестящими глазами. – Ее можно жарить и варить, делать оладьи и пироги, даже выжимать из нее масло. Еще из нее можно делать виски. Я все о ней знаю, потому что в начальной школе в Айове делал реферат о кукурузе.
Он замолчал, потом попытался дотронуться дрожащей рукой до левой стороны лица.
– Что со мной случилось?
Она посмотрела на Кейдина, который делал ей, Джошу и Сестре знак выйти за ним.
Когда Свон отвернулась от матрасов, ей в глаза бросился заголовок газеты, приклеенной к стене: “Со звездными войнами – все хорошо”. Там была еще фотография важно выглядевших мужчин в костюмах и галстуках, улыбающихся и поднимающих руки в знак победы. Она не знала о чем это, потому что никто из этих мужчин не был ей знаком. Они выглядели очень довольными, одежда на них смотрелась чистой и новой, волосы были в замечательном порядке. Все они были чисто выбриты, и Свон подумала, приходилось ли им когда–нибудь приседать около ведра, чтобы умыться.
Потом она вышла к остальным.
– Ваш сын прекрасно выглядит,– говорила Свон Кейдину. – Вам следует быть довольным.
– Я рад. Я благодарен Богу, что эта штука сошла с его лица. Но дело не в этом.
– Ладно. А в чем?
– Это лицо не моего сына. По крайней мере… это не то, что мы видели до того, как на нем появилась эта корка.
– У Свон лицо сгорело, когда упали бомбы,– сказал Джош. – Она тоже выглядит не так, как раньше.
– Моего сына не изуродовало семнадцатого июля,– спокойно ответил Кейдин. – Он вообще вряд ли пострадал. Он всегда был хорошим мальчиком, и мы с матерью его очень любим, но… Бен родился с врожденными недостатками. У него было красное родимое пятно, покрывавшее всю левую сторону лица, врачи называют это “винное пятно”. И челюсть у него была деформирована. В Седар Рэпидсе его оперировал специалист, но положение было таким тяжелым, что… большой надежды не было. Но у Бена всегда была сила воли. Он хотел ходить в обычную школу, чтобы с ним обращались как со всеми, не лучше и не хуже. – Он посмотрел на Свон. – Цвет волос и глаза у него такие же, как и раньше, но исчезло родимое пятно, и челюсть у него больше не деформирована, и… – он замялся, качая головой.
– И что?
Он колебался, стараясь найти слова, а потом поднял на нее взгляд.
– Я всегда говорил ему, что истинная красота глубже, чем кожа. Я всегда говорил ему, что истинная красота это то, что внутри, в сердце и в душе. – Слезы покатились по правой щеке Кейдина. – А теперь Бен выглядит так, каким он всегда для меня был глубоко внутри. Я думаю, что теперь… наружу проступает лицо его души. – Его собственное лицо было натянуто то ли от улыбки, то ли от плача. – Это не безумие – думать так?
– Нет,– ответила Сестра,– я думаю, что это чудесно. Он красивый мальчик.
– И всегда был,– сказал Кейдин и на этот раз позволил себе улыбнуться.
Он вернулся к своей семье, а другие отправились через грязную лужу на улицу. Все затихли, каждый был занят своими мыслями: Джош и Сестра размышляли о рассказе Кейдина, задаваясь вопросом, отпадут ли когда–нибудь их собственные маски Иова – и что может обнаружиться под ними; а Свон припомнила кое–что, что ей давно сказала Леона Скелтон: “Каждый имеет два лица, детка – внешнее и внутреннее. Внешнее – такое, каким его видит мир, а внутреннее – то, как ты действительно выглядишь. Если можно было бы стряхнуть внешнее лицо, то мир бы увидел, каков человек на самом деле”.
– Стряхнуть? – переспросила тогда Свон. – А как?
И Леона улыбнулась.
– Ну, Господь пока не придумал способ сделать это. Но еще придумает.
Проступает лицо его души, сказал мистер Кейдин.
Но еще придумает…
лицо его души…
Но еще придумает…
– Грузовик едет!
– Грузовик!
По дороге приближался грузовик–пикап, бока и капот которого были обляпаны грязью. Он полз еле–еле, вокруг него волновалась толпа людей, крича и смеясь. Джош подумал, что прошло очень много времени с тех пор, как большинство из них видели движущийся автомобиль. Он положил руку на плечо Свон, а Сестра стояла позади них, пока грузовик громыхал к ним.
– Вот она, мистер! – закричал мальчик, залезший на крыло и капот. – Вот она здесь!
Грузовик подъехал и остановился, а за ним и поток людей. Мотор его фыркал и чихал, но для людей, потирающих его ржавый металл, он казался новым сверкающим “Кадиллаком”. Водитель, мужчина с багровым лицом, в красной бейсбольной шапочке, зажавший в зубах окурок настоящей сигары, осторожно поглядывал из окна на возбужденную толпу, как будто не был вполне уверен, в какой дурдом он приехал.
– Свон вот здесь, мистер! – сказал мальчик на капоте, указывая на нее.
Он разговаривал с мужчиной, сидящим на сиденье для пассажиров.
Дверь со стороны пассажира открылась, и мужчина с вьющимися белыми волосами и неухоженной длинной бородой высунулся из нее, вытягивая голову, чтобы увидеть, на кого показывает мальчик. Его темно–карие глаза, сидящие на грубом морщинистом старом лице, осматривали толпу.
– Где? – спросил он. – Я ее не вижу!
Но Джош уже узнал, что за мужчина приехал. Он поднял руку и сказал:
– Свон здесь, Слай!
Сильвестр Мууди узнал огромного борца из Странствующего Шоу – и понял, почему он носит черную лыжную маску. Взгляд его переместился на девушку, которая стояла около Джоша, и какое–то время он не мог говорить.
– Боже милосердный! – наконец воскликнул он, и шагнул из грузовичка.
Он колебался, еще не уверенный, что это она, глядя на Джоша, и увидел, что тот ему кивает.
– Твое лицо,– сказал Слай. – Оно совсем исцелилось!
– Это произошло несколько дней назад,– сказала ему Свон. – И я думаю, что другие люди тоже начинают исцеляться.
Если бы ветер был сильнее, он мог бы упасть.
– Ты прекрасна,– сказал он. – О, Боже… ты прекрасна!
Он повернулся к грузовику и голос его задрожал.
– Билл! Девушка здесь! Это Свон!
Билл Мак–Генри, ближайший сосед Слая и владелец фургона, осторожно открыл дверцу и вышел.
– Мы на эту дорогу потратили черт знает сколько времени! – пожаловался Слай. – Еще один ухаб – и моя задница совсем бы не выдержала! К счастью, мы взяли с собой запас горючего, а то нам пришлось бы идти пешком последние двадцать миль!
Он оглянулся, ища кого–то.
– А где ковбой?
– Мы похоронили Расти несколько дней назад,– сказал Джош. – Это на поле не очень далеко отсюда.
– Ох,– Слай нахмурился. – Мне тяжело это слышать. Ужасно жаль. Он, похоже, был приличным парнем.
– Он и был им. – Джош наклонил голову, вглядываясь в грузовик. – Что вы здесь делаете?
– Я знал, что вы собираетесь в Мериз Рест. Когда вы от меня уезжали, вы сказали, что направляетесь туда. Я решил приехать с визитом.
– Почему? Между твоим домом и этим местом по меньшей мере пятьдесят миль по плохой дороге!
– А то моя бедная задница этого не знает! Боже Милостивый, я бы предпочел сидеть на мягкой подушке.
Он потер больной крестец.
– Это не самая приятная поездка, наверняка,– согласился Джош. – Но ты это наверняка знал, прежде чем выехал. Ты не сказал, почему ты приехал.
– Нет. – Глаза его сверкали. – Но надеюсь, что вы догадаетесь.
Он пристально смотрел на хижины Мериз Рест.
– Боже, это город или сортир? Что это за ужасный запах?
– Ты здесь достаточно давно, чтобы привыкнуть к нему.
– Ну, я здесь ровно один день. Один день – это то, что мне нужно, чтобы вернуть долг.
– Долг? Какой долг?
– Который я должен Свон и тебе, за то, что ты привел ко мне Свон. – Брось это, Билл!
И Билл Мак–Генри, который обошел грузовик и был сзади, потянул полотняный брезент, который покрывал дно грузовика.
Он был полон небольших красных яблок, возможно, сотни две.
При виде яблок послышался коллективный вдох, который как волна прокатился среди наблюдателей. Запах свежих яблок напоил воздух. Слай засмеялся, смеялся до изнеможения, а потом залез в грузовик и взял лопату, которая там лежала.
– Я привез тебе яблок со своего дерева, Свон! – закричал он, и лицо его расплылось в улыбке. – Куда их тебе положить?
Она не знала, что сказать. Она раньше никогда не видела такого количества яблок, разве что в супермаркете. Они были ярко–красные, каждое размером с кулак ребенка. Она стояла просто уставившись на них, и ей казалось, что она должна выглядеть полнейшей дурой, но потом сообразила, куда она может их деть.
– Туда,– сказала она, и указала на людей, толпившихся вокруг.
Слай кивнул.
– Да, мэм,– сказал он и лопатой стал кидать яблоки через головы.
Яблоки как дождь падали с неба, и голодные жители Мериз Рест протягивали руки, чтобы их поймать. Яблоки отскакивали от их голов, плеч и спин, но никто не сожалел; послышался рев голосов, когда из переулков и лачуг побежали другие, чтобы схватить хотя бы одно яблочко. Они плясали под дождем из яблок, подпрыгивая, крича и хлопая в ладоши. Лопата Слая Мууди продолжала работать, и все больше людей выбегало из переулков, но драки из–за драгоценного лакомства не было. Все очень стремились получить по яблоку, и по мере того как Слай Мууди бросал их в воздух, груда, казалось, почти не убывала.
Слай улыбался как в бреду, он хотел сказать Свон, что два дня назад он проснулся и обнаружил, что его яблоня нагружена сотнями яблок, ветки склонились до земли. И как только их сорвали, сразу же раскрылись новые почки, и повторился весь неправдоподобно короткий цикл. Это было самое удивительное, самое чудесное, что он видел в жизни, и это единственное дерево выглядело достаточно здоровым, чтобы дать сотни яблок – а может тысячи. У него и у Карлы уже были заполнены все корзины.
Каждый раз, когда Слай подбрасывал яблоки, следовали возгласы и смех. Толпа рассыпалась во всех направлениях, когда на них сыпались яблоки и раскатывались по земле. Толпа потеснила и разделила Свон, Сестру и Джоша. И вдруг Свон почувствовала, что ее несет с потоком толпы, как тростинку по течению реки. Она услышала, как Сестра кричит “Свон!”, но была уже футах в тридцати от Сестры, а Джош изо всех сил пытался пробиться сквозь толпу, стараясь никого не потревожив.
В плечо Свон попало яблоко, упало на землю и откатилось на несколько футов. Прежде чем ее унесло снова, она наклонилась поднять его, и когда она взяла яблоко, то в трех футах от себя увидела ноги в стоптанных коричневых ботинках.
Она ощутила холод. Пронизывающий до костей холод.
И она уже знала, кто это…
Сердце у нее забилось. Паника прошла волной по спине. Человек в коричневых ботинках не двигался, и люди его не толкали; они избегали его, как будто отпугиваемые холодом. Яблоки продолжали падать на землю, толпа волновалась, но никто не поднимал яблоки, которые лежали между Свон и этим человеком, который следил за ней.
Ее первым, почти подавляющим желанием, было закричать, позвать на помощь Джоша или Сестру – но она чувствовала, что именно этого он и ждет. Как только она выпрямится и откроет рот, горящая рука окажется у нее на шее.
Она точно не знала, что делать, была так напугана, что чуть не плакала. Но потом сжала зубы и медленно, осторожно встала с яблоком, зажатым в руке. Она посмотрела на него, потому что ей хотелось видеть лицо человека с алым глазом.