Маккаммон Роберт. Песня Свон. Книга вторая.

   Он носил маску тощего черного мужчины, одетого в джинсы и тенниску под оливково–зеленой курткой. Вокруг шеи был намотан алый шарф, а его пронизывающие ужасные глаза были как бледные янтари.
   Его взгляд застыл, и когда он ухмыльнулся, она увидела у него во рту блеск серебряного зуба.
   Сестра была слишком далеко. Джош еще только пробирался сквозь толпу. Человек с алым глазом стоял в трех футах, и Свон казалось, что все кружатся вокруг них в кошмарном медленном движении, что только она и этот человек стоят неподвижно. Она знала, что должна сама решить собственную судьбу, потому что не было никого, кто бы мог помочь ей.
   И она чувствовала что–то еще в глазах этой маски, которую он носил, что–то за холодным змеиным блеском зла, что–то более глубокое… и почти человеческое. Она вспомнила, что видела то же самое в глазах Дяди Томми в тот вечер, когда он вырвал ее цветы, еще семь лет назад там, в Канзасе, на трейлерной автостоянке; это было что–то блуждающее, горячее, навеки скрытое от света и безумное, как тигр в темной клетке. Это была тупая надменность и ублюдочная гордость, глупость и ярость, разгоревшиеся до атомного пожара. Но также было что–то от маленького мальчика, потерявшегося и плачущего.
   Свон его знала. Знала, что он делал и что он сделает. И в этот момент узнавания она подняла руку, коснулась его и предложила ему яблоко.
   – Я прощаю вас,– сказала она.
   Его улыбка скривилась, как отражение во вдруг разбившемся зеркале.
   Он неуверенно моргнул, в его глазах Свон увидела огонь и жестокость, сжатую боль и человеческое страдание такое неистовое, что ее сердце чуть не разорвалось на кусочки. Он был весь как вопль, заключенный в ненадежную, слабую, дефектную вещь, скрежещущую за чудовищным фасадом. Она увидела, из чего он сделан, и поняла его очень хорошо.
   – Возьмите,– сказала она ему, ее сердце колотилось, но она знала, что он на нее набросится при первых признаках страха. – Сейчас это можно.
   Ухмылка исчезла. Глаза его перебегали с ее лица на яблоко и обратно, как метроном смерти.
   – Возьмите,– подтвердила она, и кровь так отчаянно стучала у нее в голове, что она не могла себя слышать.
   Он пристально смотрел ей в глаза – и Свон почувствовала, что он как будто замораживающим ледяным копьем прощупывает ее душу. Небольшие проколы туда и сюда, а потом темный просмотр ее воспоминаний. Как будто вторгаясь в каждый момент ее жизни, подхватывая и пачкая грязными руками, а потом отбрасывал. Но она уверенно и непоколебимо выдержала его взгляд и не отступила перед ним.
   Яблоко снова привлекло его взгляд, и холодное прокалывание ледяной иглой, пронизавшее душу Свон, прекратилось. Она увидела, что глаза его что–то заволокло, а рот открылся, из этого рта выползла зеленая муха, которая слегка покружилась вокруг ее головы и упала в грязь.
   Рука его стала подниматься, Медленно, очень медленно.
   Свон смотрела и чувствовала, что она поднимается как голова кобры. Она ждала, что сейчас рука воспламенится. Но она не воспламенилась.
   Его пальцы потянулись за яблоком.
   И Свон увидела, что рука у него дрожит.
   Он почти взял его.
    Почти.
   Другая его рука резко дернулась и схватила за запястье, отдернула назад и прижала под подбородок. Он издал задыхающийся стон, прозвучавший как ветер, прорывающийся по зубчатым стенам замка Ада, глаза его почти вылезли из орбит. Он отпрянул от Свон, зубы его заскрежетали и на мгновение он потерял контроль: один его глаз побледнел до голубого цвета, а на черной плоти проявились полосы белого пигмента. На правой щеке, как шрам, широко зиял второй рот, полный блестящих белых шишечек.
   В его глазах была и ненависть, и ярость, и страстное желание того, чего никогда быть не может.
   Он повернулся и побежал, и сразу же пропало временное оцепенение, и толпа снова закружилась вокруг Свон, подбирая остатки яблок.
   Джош был уже в нескольких шагах, стараясь пробраться, чтобы защитить ее. Но все уже было в порядке, она это знала. Ей уже не нужна была защита.
   Кто–то другой выхватил яблоко из ее рук.
   Она смотрела в лицо Робина.
   – Я надеюсь, что это для меня,– сказал он и улыбнулся, прежде чем откусить.
   Он бежал по грязным переулкам Мериз Рест, с рукой зажатой под подбородком, и сам не знал, куда направляется. Рука была напряжена и дрожала, как будто стараясь освободиться по своей воле. Собаки убегали с его дороги, а потом он запутался в развалинах, упал в грязь, встал и, шатаясь, отправился дальше.
   Если бы кто–нибудь видел его лицо, он бы был свидетелем тысячи превращений.
   – Слишком поздно! – восклицал он про себя. – Слишком поздно! Слишком поздно!
   Он предполагал зажечь ее прямо там, среди всех, и смеяться, глядя на ее пляску. Но посмотрев ей в глаза, увидел прощение и не смог этого вынести. Прощение даже для него.
   Он собирался было взять яблоко; какой–то краткий миг он его хотел, как будто бы делая первый шаг по тесному коридору, который ведет к свету. Но потом ярость и боль вспыхнули в нем, и он почувствовал, что начинают качаться сами стены вселенной и стопориться колеса времени. Слишком поздно! Слишком поздно!
   Но, он сказал себе, что ему никто не нужен, и ничто не нужно для того, чтобы выжить. Он уже многое стерпел и еще стерпит, это теперь его участь. Он всегда шел в одиночестве. Всегда один. Всегда…
   С окраины Мериз Рест эхом донесся вопль, и те, кто его слышал, подумали, что с кого–то живьем снимают кожу.
   Но большинство было занято тем, что собирали яблоки, ели их, смеясь и крича, и ничего не слышали.

Глава 71. Визит к Спасителю

   Кольцо из факелов светилось в ночи, горя по периметру вокруг площадки для парковки в пятнадцати милях к югу от развалин Линкольна, штат Небраска. В центре площадки стоял комплекс кирпичных зданий, соединенных крытыми переходами, со световыми люками и вентиляторами, установленными в плоских крышах. На одном из зданий, которое выходило на шоссе номер 77 с южной стороны, была надпись из ржавых металлических букв, название какого–то магазина, которые гласили: “Сарсапарь”.
   На западном краю площадки дважды вспыхнули фары “Джипа”. Примерно через двадцать секунд последовала ответная двойная вспышка фар пикапа–грузовика с бронированным ветровым стеклом, припаркованного у одного из входов на площадку.
   – Это сигнал,– сказал Роланд Кронингер. – Пойдем.
   Джад Лаури медленно вел “Джип” по площадке по направлению к фарам, которые становились все ближе по мере того как пикап приближался. Шины, двигаясь по кирпичам, издавали резкий звук по кускам железа, старым костям и другим обломкам, которые устилали засыпанный снегом бетон. На сиденье позади Роланда сидел солдат с автоматической винтовкой, у Лаури в кобуре на плече был пистолет калибра 9 мм, но Роланд был не вооружен. Он следил, как постепенно сокращалось расстояние между машинами. И у “Джипа”, и у грузовика на радиоантеннах развевались белые куски ткани.
   – Они никогда не выпустят вас отсюда живым,– сказал почти небрежно Лаури. Он быстро посмотрел на лицо капитана Кронингера, забинтованное и скрытое капюшоном пальто. – Для чего вы нас сюда взяли?
   Скрытое лицо медленно повернулось к Лаури. – А мне нравятся острые ощущения.
   – Да. Похоже, что это у вас будет… сэр.
   Лаури провел “Джип” мимо кузова сгоревшей машины и нажал на тормоза. Грузовик был примерно в пятидесяти футах и стал замедлять ход. Машины остановились на расстоянии тридцать футов.
   Со стороны грузовика не было никакого движения.
   – Мы ждем! – крикнул из окна Роланд, дыхание паром вырвалось с его шишковатых губ.
   Секунды проходили без всякого ответа. А потом открылась дверь со стороны пассажирского места и вышел блондин в темно–синей парке, коричневых брюках и ботинках. Он сделал несколько шагов от двери и навел на ветровое стекло “Джипа” ружье.
   – Спокойно,– предупредил Роланд, когда Лаури полез за своим 9–мм калибром.
   Из грузовика вышел еще один человек и встал рядом с первым. Он был стройный, с коротко остриженными волосами, и поднял вверх руки, чтобы показать, что он не вооружен.
   – Ладно! – сказал тот, что с ружьем, раздражаясь. – Начинайте дело!
   Роланд боялся. Но он уже давно научился тому, как подавить в себе ребенка Роланда и призвать сэра Роланда: авантюриста на службе Короля, да исполнится воля Короля, аминь. Его ладони в перчатках были влажные, но он открыл дверь и вышел.
   За ним следом вышел солдат с автоматической винтовкой и встал рядом в нескольких футах, целясь в вооруженного мужчину.
   Роланд быстро взглянул на Лаури, чтобы убедиться, что этот дурак не собирается стрелять, и пошел к грузовику. Мужчина с темными волосами пошел по направлению к “Джипу”, его нервные глаза метали молнии. Два человека шли, не глядя один на другого, и человек с ружьем схватил руку Роланда примерно в то же самое время, когда солдат АСВ толкнул пленника в сторону “Джипа”.
   Роланда заставили наклониться к “Джипу”, развести руки и ноги и подвергли обыску. Когда все было закончено, человек развернул его, и упер дуло ружья ему под подбородок.
   – Что с твоим лицом? – требовательно спросил он. – Что под этими повязками?
   – Я сильно обгорел,– ответил Роланд. – Вот и все.
   – Мне это не нравится!
   У него были гладкие, тонкие, светлые волосы, неприятные голубые глаза, как у маньяка.
   – Несовершенство – это работа Сатаны и хула Господу!
   – Сделка уже совершена,– сказал Роланд. Заложника Американской Верности уже затолкали в “Джип”. – Спаситель меня ждет.
   Человек сделал паузу, нервную и неуверенную. А потом Лаури стал двигаться задним ходом, завершая все дело. Роланд не знал, хорошо он поступает или глупо.
   – Залезай!
   Солдат Американской Верности грубо затолкал его в кабину грузовика, где Роланд сидел, зажатый между ним и громоздким водителем с черной бородой. Грузовик развернулся на площадке и поехал обратно.
   Сквозь узкую щель в бронированном ветровом стекле Роланд видел другие машины, защищающие крепость Американской Верности: бронированный грузовик, со все еще едва различимой надписью на борту, “Джип” с установленным вместо заднего сиденья пулеметом, тракторный прицеп, оборудованный для десятка гнезд для стрельбы – и из каждого выглядывало дуло винтовки или пулемета,– почтовый фургон с металлической башней с бойницами наверху, еще легковые машины и грузовики, и, наконец, машина, от которой у Роланда в горле застрял комок, как куриное яйцо – длинный противного вида танк, покрытый цветастыми надписями вроде “Любим безумца” и “Спаситель жив!”. Главное орудие танка, как заметил Роланд, было направлено на трейлер полковника Маклина, где сейчас находился его несостоятельный Король, страдая от лихорадки, поразившей его прошлой ночью.
   Грузовик прошел между танком и еще одним вооруженным автомобилем, проехал по обочине и продолжал двигаться по склону, въезжая на площадку со стороны открытого темного пространства, где раньше были стеклянные двери.
   Фары осветили широкую центральную часть площадки, где по обеим сторонам стояли лавочки, давно уже разграбленные и разрушенные. Солдаты с винтовками, пистолетами и ружьями махали грузовику рукой, в центральном коридоре и в лавочках горели сотни фонарей, отбрасывая мерцающие оранжевые блики по всему зданию, как на вечеринке в честь праздника Всех Святых. Роланд также увидел сотни палаток, втиснутых где только можно, оставивших только проезд, по которому и ехал грузовик. Роланд понял, что на этой площадке разбила палатки вся Американская Верность, а когда грузовик свернул в широкий освещенный дворик, он услышал пение и увидел огонь костра.
   В дворик было втиснуто, возможно, до тысячи человек, которые ритмично хлопали в ладоши, пели и качались вокруг большого костра, дым от которого уходил вверх через разбитое стекло. Почти у всех у них были заброшенные за плечо винтовки, и Роланд знал, что одной из причин, по которой Спаситель пригласил офицера АСВ, было желание продемонстрировать свое вооружение и войска. Но причиной, по которой Роланд принял приглашение курьера, было желание обнаружить слабое место в крепости Спасителя.
   Грузовик не стал въезжать во дворик, а продолжил движение по другому коридору, который уходил в сторону. По бокам коридора также находились разграбленные лавочки, но теперь они были заполнены палатками, железными бочками с бензином и топливом, тем, что выглядело как контейнеры с консервированной пищей и водой в бутылках, одеждой, оружием и другими запасами. Грузовик остановился у одной из лавочек. Блондин с ружьем вышел и сделал знак Роланду следовать за ним. Перед тем как войти, Роланд заметил над входом разломанные остатки вывески, которая когда–то гласила: “Книжный магазин Далтона”.
   Над стойкой кассира, где оба аппарата были разбиты вдребезги, горели три лампы. Стены у магазина были обгорелыми, и ботинки Роланда хрустели по остаткам обуглившихся книг. На полках не оставалось ни одной книги, ни одной таблицы, все было свалено в кучу и сожжено. Еще несколько фонарей горело у задней информационной стойки, и мужчина с ружьем толкнул Роланда по направлению к закрытой двери в склад, где по стойке смирно стоял еще один солдат Американской Верности с автоматом. Когда Роланд приблизился, он опустил винтовку и щелкнул предохранителем.
   – Стой,– сказал он.
   Роланд остановился.
   Солдат постучал в дверь.
   Выглянул низенький лысый человек с узкими лисьими чертами лица. Он тепло улыбнулся.
   – Привет, вы уже здесь! Он скоро будет готов увидеться с вами. Он хочет знать ваше имя.
   – Роланд Кронингер.
   Человек втянул голову обратно в комнату и закрыл зверь. Потом она вдруг открылась, и лысый спросил:
   – Вы еврей?
   – Нет.
   А потом стянул капюшон с головы Роланда.
   – Смотрите! – сказал человек с ружьем. – Передайте ему, что они послали какого–то больного!
   – Ох. Ох, милый,– и другой посмотрел раздраженно на забинтованное лицо Роланда. – Что с вами, Роланд?
   – Я обгорел, семь…
   – Да это лжец с раздвоенным языком, брат Норман! – Дуло ружья уперлось в твердые наросты на черепе Роланда. – У него Чертова Проказа!
   Брат Норман нахмурился и сочувственно почмокал губами.
   – Подождите минутку,– сказал он и снова скрылся за дверью склада.
   Потом вернулся, приблизился к Роланду и сказал:
   – Откройте, рот.
   – Что?
   Ружье толкнуло его в череп.
   – Выполнять.
   Роланд повиновался. Брат Норман улыбнулся.
   – Хорошо. Теперь высуньте язык. О, я думаю, что вам нужна новая зубная щетка!
   Он положил на язык Роланда маленькое серебряное распятие.
   – Теперь подержите это несколько секунд во рту, хорошо? Не проглотите!
   Роланд передвинул распятие по языку и закрыл рот.
   Брат Норман одобрительно улыбнулся.
   – Это распятие благословлено Спасителем,– объяснил он. – Оно особое. Если в вас есть какая–то порча, то оно потемнеет, когда вы откроете рот. А если оно потемнеет, брат Эдвард вышибет из вас мозги.
   Глаза у Роланда за очками мгновенно расширились.
   Прошло примерно секунд сорок.
   – Откройте! – объявил веселым голосом брат Норман.
   Роланд открыл рот, медленно высунул язык и стал наблюдать за реакцией на лице мужчины.
   – Догадываюсь,– сказал брат Норман.
   Он снял распятие с языка Роланда и поднял его.
   – Вы выдержали это испытание! Спаситель сейчас с вами увидится.
   Брат Эдвард в последний раз хорошенько толкнул Роланда в голову, и Роланд последовал за братом Норманом в помещение склада. Пот струйками тек по спине Роланда, но внутренне он был спокоен и беспристрастен.
   Освещенный лампой на стуле, перед столом сидел мужчина с вьющимися, зачесанными назад седыми волосами, в обществе мужчины и молодой женщины. В комнате находились еще два или три человека, все стояли за пределами освещенного участка.
   – Привет, Роланд,– тихо сказал седоволосый человек, сидящий в кресле, и в улыбке скривил левый уголок своего рта; он очень спокойно держал голову, и Роланду был виден только его левый профиль – высокий аристократический лоб, сильно крючковатый нос, прямые седые брови над ясными голубыми глазами, чисто выбритые щеки, челюсть и мощный как молоток подбородок. Роланд подумал, что ему уже под шестьдесят, но на первый взгляд у него было крепкое здоровье и неиспорченное лицо. На нем был полосатый костюм с жилетом и голубым галстуком, и выглядел он так, словно готовился к выступлению по кабельному телевидению. Но при более близком рассмотрении Роланд увидел протертые заплатки то тут, то там на трущихся местах пиджака, и кожаные кусочки, пришитые на коленях. Спаситель носил походные ботинки. На шее висели, покачиваясь спереди на жилете, примерно двенадцать или пятнадцать серебряных и золотых распятий на цепочках, некоторые усыпанные драгоценными камнями. Крепкие руки Спасителя были украшены полудюжиной сверкающих бриллиантовых колец.
   Мужчина и молодая женщина, пользующиеся его вниманием, с карандашами и аппликаторами работали над его лицом. Роланд увидел на столе открытый набор с макияжем.
   Спаситель слегка поднял голову, чтобы женщина могла попудрить шею.
   – Через пять минут я собираюсь предстать перед своими людьми, Роланд. Они сейчас поют в честь меня. У них голоса, как у ангелочков, не правда ли?
   Роланд не ответил, и Спаситель слабо улыбнулся.
   – Сколько времени прошло с тех пор, как ты слышал музыку?
   – У меня есть своя,– ответил Роланд.
   Спаситель повернул голову направо, пока мужчина подрисовывал ему бровь.
   – Я люблю выглядеть как можно лучше,– сказал он. – Для запущенного вида не может быть никаких извинений, даже в наше время, в эти дни. Мне хочется, чтобы мои люди смотрели на меня и чувствовали уверенность. А уверенность – хорошая вещь, не так ли? Она означает, что вы сильны и что вы можете справиться с ловушками, которые расставил вам Сатана. О, Роланд, Сатана сейчас очень занят – да, в эти дни! – Он сложил руки на коленях. Конечно, Сатана имеет множество лиц, множество имен,– и одним из этих имен может быть Роланд, не так ли?
   – Нет.
   – Но Сатана всегда лжет, так чего мне ждать?
   Он засмеялся, и все другие засмеялись. Когда он кончил смеяться, он позволил женщине наложить румяна на левую щеку.
   – Хорошо, Сатана,– я имею в виду, Роланд,– скажите мне, что вы хотите. И еще скажите мне, почему вы и ваша армия, состоящая из демонов, преследовали нас последние два дня, и почему вы сейчас нас окружили. Если бы я что–нибудь знал о военной тактике, я бы мог подумать, что вы собираетесь начать осаду. Мне бы не хотелось так думать. Это может меня расстроить, если думать об этих всех бедных демонах, которые умрут за своего Хозяина. Говори, Сатана!
   Голос его щелкнул как кнут, и все в комнате, кроме Роланда, подпрыгнули.
   – Я капитан Роланд Кронингер из Армии Совершенных Воинов. Полковник Маклин – мой старший офицер. Нам нужен ваш бензин, топливо, еда и оружие. Если вы дадите нам это в течение шести часов, то мы отойдем и оставим вас в покое.
   – Вы хотите сказать, что оставите нас разделанными на кусочки? – усмехнулся Спаситель, и почти повернул лицо к Роланду, но женщина пудрила ему лоб. – Армия Совершенных Воинов? Кажется, я слышал о вас. Я считал, что вы в Колорадо.
   – Мы перебазировались.
   – Да, это то, что обычно делают армии, верно? Нам уже приходилось встречаться с “армиями”,– сказал он, с отвращением выговаривая это слово. – У некоторых из них не хватало обмундирования и было мало оружия, и все они ломались, как бумажные куклы. Ни одна армия не может устоять перед Спасителем, Роланд. Возвращайтесь и скажите своему “старшему офицеру”. Скажите ему, что я буду молиться за ваши души.
   Сейчас от Роланда отделаются. Он решил испробовать другую тактику. – Кому вы собираетесь молиться? Богу на вершине горы Ворвик?
   Тишина. Двое гримеров замерли и посмотрели на Роланда. Он слышал в наступившей тишине, как дышит Спаситель.
   – Брат Гэри присоединился к нам,– спокойно продолжал Роланд. – Он все нам рассказал – куда вы собираетесь и зачем.
   Под убедительным воздействием Роланда в черном трейлере, Гэри Кейтс повторил свой рассказ о Боге, живущем на вершине горы Ворвик, в Западной Виржинии, и что–то о черном ящике и серебряном ключе, который должен решить, будет жить Земля или умрет. Даже пытка не смогла изменить его рассказ. Верный своему слову, Маклин оставил ему жизнь, и с брата Гэри содрали кожу и повесили за лодыжки на флагштоке перед почтой в Саттоне.
   Тишина затянулась. Наконец Спаситель тихо сказал:
   – Я не знаю никакого брата Гэри.
   – Но он вас знает. Он сказал нам, сколько у вас солдат. Он сказал о двух танках. Один из них я видел, и подозреваю, что другой где–то поблизости. Брат Гэри – это настоящий кладезь информации! Он сказал мне о брате Тимоти, который ведет вас к горе Ворвик, чтобы найти Бога.
   Роланд улыбнулся, показывая между складками повязок плохие зубы.
   – Но Бог ближе, чем Западная Виржиния. Гораздо ближе. Он прямо здесь, и он взорвет вас к чертям, если вы через шесть часов не дадите нам того, что нам нужно.
   Спаситель сидел очень тихо. Роланд увидел, что он дрожит. Увидел, что левая сторона его рта дергается, а левый глаз начинает выпучиваться, как будто выталкиваемый вулканическим давлением.
   Спаситель оттолкнул двух гримеров в сторону. Голова его повернулась к Роланду – и Роланд увидел обе стороны его лица.
   Левая сторона была совершенна, оживленная краской и припудренная. Правая сторона была кошмарным шрамом, плоть вываливалась из ужасной раны, глаз был белым и мертвым, как речной булыжник.
   Живой глаз Спасителя уставился на Роланда как в час Страшного Суда, он встал, схватил стул и швырнул его через комнату. Он приблизился к Роланду, маленькие распятия качались у него на шее, и поднял кулак.
   Роланд продолжал стоять на месте.
   Они пристально смотрели в глаза друг друга, и стояла глубокая, гулкая тишина, подобная той, которая бывает перед столкновением неодолимой силы и несокрушимой преграды.
   – Спаситель! – сказал голос. – Он дурак и старается поймать тебя на крючок.
   Спаситель вздрогнул. Глаза его моргнули, и Роланду почудилось, что он видит, как у того в голове вертятся колесики, снова стараясь связать все вместе и понять.
   Из мрака справа от Роланда появилась фигура. Это был высокий мужчина хрупкого вида, под тридцать, с зачесанными назад темными волосами над глубоко посаженными карими глазами. Со лба назад зигзагом, подобно молнии, шел шрам от ожога, и вдоль него волосы побелели.
   – Не трогай его, Спаситель,– сказал он тихо и настоятельно. – У них брат Кеннет.
   – Брат Кеннет? – Спаситель покачал головой в недоумении.
   – Вы послали брата Кеннета в заложники в обмен на этого человека. Брат Кеннет – хороший механик. Мы же не хотим что бы ему было плохо?
   – Брат Кеннет,– повторил Спаситель. – Хороший механик. Да. Он хороший механик.
   – Вам пора идти,– сказал человек. – Они поют для вас.
   – Да. Поют для меня. – Спаситель посмотрел на свой кулак, зависший в воздухе, разжал его и позволил руке упасть вдоль тела. Затем он уставился в пол, левый уголок его губ дергался в бегающей улыбке.
   – Боже мой, боже мой,– нервничал брат Норман,– давайте скорее закончим работу, детки! Он сейчас находится здесь, и мы хотим, чтобы он выглядел уверенным.
   Еще двое неожиданно возникли из тени, взяли руку Спасителя и повернули его кругом, как марионетку. Артистический грим был закончен.
   – Ты глупый, дурной язычник,– сказал Роланду человек в очках. – Должно быть, тебе очень хочется умереть.
   – Мы всем покажем, кто должен умереть, а кто будет жить, когда пройдет шесть часов.
   – Бог находится на горе Ворвик. Он живет около вершины, где расположены угольные рудники. Я видел его. Я его касался. Меня зовут брат Тимоти.
   – Бог для тебя.
   – Ты можешь пойти с нами, если хочешь. Ты можешь присоединиться к нам и пойти искать Бога, и узнать, как слабые умрут в последний час. Он все еще будет там, ожидая нас. Я знаю, он будет.
   – И когда намечается последний час?
   Брат Тимоти улыбнулся:
   – Это знает только Бог. Но он показал мне, как огонь польется с небес. И в этом дожде потонул бы даже Ноев Ковчег. В последний час все несовершенные и слабые будут чисто вымыты, и мир будет снова свежим и новым.
   – Правильно,– сказал Роланд.
   – Да, это правильно. Я был с Богом семь дней и семь ночей на горе Ворвик. И он научил меня молитве, которую надо произнести в последний час.
   Брат Тимоти закрыл глаза, блаженно улыбаясь, а затем продолжил:
   – Вот Беладонна, Владычица Скал, Владычица обстоятельств. Вот человек с тремя опорами, вот Колесо, а вот одноглазый купец, эта карта – пустая то, что купец несет за спиной, от меня это скрыто. Но я не вижу Повешенного. Ваша смерть от воды.
   И когда он открыл глаза, в них блестели слезы.
   – Прогоните отсюда Сатану! – закричал Спаситель. – Выгоните его.
   – Шесть часов,– произнес Роланд, но в его мозгу молитва о последнем часе звучала как память о похоронном колоколе.
   – Стань предо мной, Сатана, стань предо мной, Сатана, стань предо мной, Са… – Спаситель интонировал, и затем Роланд был выведен из этой комнаты и передан снова брату Эдварду для прогулки обратно. Роланд запечатлевал все, что он видел, в своем мозгу, чтобы доложить полковнику Маклину. Он не обнаружил явных слабых зон, но когда он сел рисовать картину того, что он увидел, то по крайней мере одна вещь стала очевидной. Сигнал фар был повторен. Роланда возвратили в “Джип”, и снова он и брат Кеннет прошли, не глядя друг на друга. Затем он был в “Джипе” и с облегчением вздохнул еще раз, когда Джад Лаури поехал в сторону огней лагеря АСВ.