Глава 10

   — От чего она умерла? — спросил Шон.
   — Мы пока точно не знаем. Когда я уезжал с космобазы, результаты вскрытия еще не были готовы, — ответил Торкель. — Возможно, причина смерти — отдаленные последствия переохлаждения. Очевидно, они проявились в виде дыхательной недостаточности. Врачи полагают, что она могла отморозить легкие, но это никак не проявлялось, пока ее не стали переправлять на челночном корабле в управление. Старик тоже не очень хорошо перенес полет, зато у девушки, Брит, по-видимому, не обнаружилось никаких новых болезненных проявлений. Мы собираемся переправить их дальше, в госпиталь на станции “Андромеда”, для обследования и дальнейшего лечения.
   — Не делайте этого, — сказал Шон. — Верните их обратно, сюда. Если вам так нужно, оставьте их на космобазе, но если вы увезете их с планеты — они очень скоро ослабеют и умрут. Они приспособлены к жизни только на этой планете и только в таких условиях, как здесь. В любом другом месте они просто погибнут. Верните их обратно.
   — Я не уверен, что могу это сделать, — сказал Торкель с легким оттенком раздражения в голосе. Он, конечно, не сказал этого, но Яна и так прекрасно понимала, что Торкель сейчас чувствует: он так душевно отнесся к этим темным туземцам, приехал к ним рассказать, что случилось с их соотечественницей, а они, нахалы этакие, вздумали указывать ему, что он должен делать.
   — Почему это нет? — вскинулся Диего. — Или вам так нравится терзать их допросами? Торкель вздохнул.
   — Сынок, я стараюсь спокойно воспринимать твои слова, поскольку понимаю, как, наверное, ты беспокоишься о своем отце. Друг твоего отца скоро будет здесь и поддержит тебя в тяжелую минуту. Он уже едет сюда и прибудет с одним из первых военных кораблей. Но я должен тебе кое-что напомнить. Ты вырос в Интергале. И наверняка должен знать, что мы не обходимся со своими людьми неоправданно жестоко...
   Он повернулся к Яне, ища у нее поддержки, но та не сказала ни слова. Тех мятежников из Бремпорта в свое время допросили. И выяснилось, что они тоже когда-то были людьми Интергала.
   Шинид дипломатично сказала:
   — Это все потому, капитан Фиске, что все мы здесь слишком тесно связаны друг с другом. Люди будут очень беспокоиться за Сигги и Брит — и тем более после того, что случилось, с Лавиллой. Я не говорю, что в этом несчастье повинна Компания, но вы ведь сами знаете — мы, местные, привыкли здесь к совсем другому воздуху, чем тот, что у вас на кораблях и на станциях. У нас воздух чистый, свежий, хоть и холодный. Это совсем не то, чем дышат на кораблях с их бесконечной рециркуляцией.
   — Я рад, что вам так нравится здешний воздух, — сказал Торкель, иронично приподняв бровь. — Компания позаботилась обо всех удобствах этой планеты.
   — Послушайте, уважаемый! Нам нужно, чтобы наши люди вернулись обратно на планету, — сказал Шон тоном, не терпящим возражений, и Яна поняла, что он до сих пор не знает, кто такой Торкель. — Четыре поколения моей семьи занимались приспособлением животных, которые здесь обитают, к специфическим условиям этой планеты. И, между нами говоря, очень многое из того, что здесь есть, вовсе не заслуга Компании. Трудности с адаптацией у наших людей...
   — А кто вы, собственно, такой? — вежливо прервал его Торкель, но в его голосе чувствовалось раздражение — как и в голосе Шона Шонгили. Мужчины стояли в противоположных углах комнаты, друг напротив друга, в одинаковых позах — расставив ноги и опустив напряженные руки, словно два дуэлянта в боевых стойках.
   И тут кошка, которая лежала на середине стола и вылизывалась, внезапно соскочила на пол, подбежала к двери и требовательно мяукнула. Яна пошла открывать дверь. Она прошла между мужчинами и, когда возвращалась обратно, увидела, что оба они как-то вдруг расслабились и даже не смотрят один на другого, и позы их больше не напоминают боевые стойки. Яна быстро встала между ними и сделала обоим знак подойти поближе.
   — Капитан Торкель Фиске, из рода инженеров-терраформистов Фиске, это — Шон Шонгили, из рода генных инженеров Шонгили, — быстро представила она их друг другу, немного официально, как на вечере знакомств, которые обычно устраивают для новых офицеров. — Может, вы, ребята, лучше разойдетесь по разным углам и представите свои блестящие рекомендации?
   Сперва они ее, кажется, даже не услышали, потом Торкель вдруг мягко улыбнулся Яне и нежно пожал ее плечо.
   — Ты, Яна, наверное, стараешься разрядить обстановку... Господи, как я мог упустить это из виду! Шонгили, я искренне рад, что встретил вас здесь. Прошу меня простить, если я держался немного грубовато, но все мы были просто потрясены внезапной смертью той бедной женщины, которая проявила столько находчивости и выносливости, спасая Диего и его отца.
   — Наверное, я смогу помочь, Торкель, — снова вмешалась Яна. — Дай мне просмотреть результаты вскрытия, когда вы его получите. И, пожалуйста, поверь — я тоже считаю, что в настоящее время накопилось уже достаточно доказательств тому, что Сурс — это не совсем то, что собиралась сделать из нее Компания. И, возможно, Шон прав насчет неудачной адаптации.
   Торкель покачал головой.
   — Его объяснение мало похоже на правду, Яна. Чуть ли не половина солдат Интергала завербованы в армию на Сурсе.
   Яна пожала плечами и протянула Торкелю чашечку с кофе, сожалея, что не приобрела в магазине компании побольше таких чашек. Торкель взял чашку и задержал Янину ладонь в своей руке.
   — Новобранцы молоды, капитан, — сказал Шон. — Когда юноши улетают с планеты, чтобы вступить в армию Интергала, их тела еще не полностью сформированы и адаптационные изменения в организме еще не закончены.
   — Возможно, вы и правы, Шонгили. Яна, мы обсудим это позже. Как мне кажется, сейчас все слишком расстроены, чтобы прислушиваться к доводам разума.
   — Я могу отвезти вас и Диего на космобазу, сэр, — предложила Банни. Яна заметила, что ее юная подружка очень благоразумно держала рот на замке в течение всего разговора и с завидным самообладанием соблюдала нейтралитет — по крайней мере, по отношению к Торкелю.
   — Благодарю вас, девушка, но у меня свой транспорт. — Торкель повернулся к Диего и как будто хотел что-то сказать, но у юноши был такой сердитый и мрачный вид, что Торкель передумал и решил промолчать.
   Они уже надели свои теплые куртки, как вдруг раздался стук в дверь. Яна открыла. На пороге обнаружилась кошка, которая сидела точно на середине крыльца, а за спиной у кошки стояла Клодах, одетая совсем легко — в вязаную шапку с шарфом и тонкий жакет.
   — Хорошо, что я застала вас здесь! Капитан, Диего, — сказала Клодах и посмотрела на мальчика теплым, добрым взглядом. — Адак только что получил сообщение и принес его прямо на лэтчки — хотел разыскать вас. Доктор Марголис уже приехал на космобазу.
   Торкель кивком выразил Клодах свою признательность и начал поворачиваться к Диего, но Клодах его задержала.
   — Капитан, я вот тут подумала... Знаете, если ваши доктора решат, что господину Метаксосу не станет лучше, то, может, ему и Диего разрешат остаться здесь и жить с нами? И доктору Марголису тоже, если Компания решить направить его сюда на работу. Может быть, доктор Марголис будет лучше справляться с работой, которая нужна от него Компании, если он будет жить среди нас?
   Яна все гадала — что же задумала Клодах? Да, конечно, местные жители очень хорошо приняли выступление Диего на лэтчки, однако в большинстве небольших замкнутых людских сообществ доктора Франсиско Метаксоса непременно сочли бы ответственным за смерть Лавиллы. Даже если принять, что эти люди необычайно благородны и великодушны, все равно трудно поверить, что они могут вот так просто пригласить к себе жить человека, про которого достоверно известно, что он служит интересам Компании. Хотя, с другой стороны, считается ведь, что Шон тоже работает на Компанию и служит ее интересам.
   Торкеля предложение Клодах смутило и озадачило не меньше, чем Яну. Но он не растерялся и с приличествующей случаю милой улыбкой сказал:
   — Вы очень добры, господа, и я обязательно передам ваше предложение доктору Марголису и полковнику Джианкарло. Это в самом деле довольно удобно — поселить Марголиса здесь, в Килкуле, по крайней мере на некоторое время. А у Диего снова появится возможность общаться с ребятами своего возраста. Да, это неплохой выход — пока Компания не разберется с этой проблемой и не решит ее раз и навсегда. Клодах пожала плечами.
   — Да для нас это никакая и не проблема, капитан. Может, вы этого не понимаете, но то, что случилось с доктором Метаксосом, случалось с очень и очень многими другими людьми здесь, на Сурсе. Планета бывает жестока с людьми определенного сорта.
   — Благодарю вас за заботу, мадам. Прежде чем Торкель сделал шаг к двери, Яна быстро накинула куртку и, взяв капитана под руку, сказала:
   — Слушай, Торкель, а давай сделаем так: Банни пусть везет Диего, а я проедусь с тобой до космобазы, а обратно уеду с Баникой.
   — Я и сам не придумал бы ничего лучше, — сказал Торкель.
   Тогда Шон Шонгили сказал, несколько натянуто:
   — А нам, всем остальным, лучше всего вернуться на праздник. Банни, смотри там, пошевеливайся, чтобы вы, девушки, не пропустили ночных песнопений. Майор Мэддок наверняка захочет их послушать.

***

   Было довольно странно, что Торкель Фиске, совсем недавно такой пылкий и страстный, молчал почти два часа — пока они с Яной ехали от поселка до космобазы. Дорога шла по замерзшей реке — широкая и ровная, с темными полосами оголенного льда в тех местах, где снежный покров снесло ветром. Луны на небе сияли белым светом, который отражался от белой, заснеженной поверхности планеты. Когда снегоход Торкеля миновал заросли деревьев и выехал почти к самой космобазе, Яна увидела множество белых, голубых и красных огней, которые поднимались к небесам над базой или опускались, подобно фантастическим разноцветным снежинкам, на посадочные поля космодрома.
   — Похоже, праздник сегодня не только в Килкуле, — шутливо заметила Яна.
   Торкель ничего не сказал в ответ, только хмыкнул. В тесной и теплой кабине снегохода Яна хорошо различала резкий запах его одеколона. “Вот мужчина, у которого есть все, — думала Яна, с удовольствием разглядывая в полутьме его классический мужественный профиль. — Я определенно должна быть гораздо глубже тронута его вниманием, — мысленно говорила себе Яна. — Определенно должна!"
   — Яна? Я думал, ты ушла в отставку по состоянию здоровья. Однако я пока не заметил у тебя никаких особых признаков инвалидности. Тебе не приходило в голову, что не обязательно так рано обрывать карьеру? Я мог бы выхлопотать для тебя на какое-то время необременительную, простую службу — пока ты снова не освоишься и не будешь в курсе всех событий.
   — Интересно, какую это необременительную службу ты для меня присмотрел, Торкель? Сказать по правде, мне и так здесь совсем не плохо.
   Торкель Фиске презрительно фыркнул.
   — Ты шутишь, наверное? Честно говоря, раз уж тебе тут нравится и местные так уважительно к тебе относятся — ты вполне могла бы заменить Джианкарло. Он здорово скомпрометировал себя, позволив той женщине умереть вне планеты. Из-за таких тупоголовых идиотов и случилась резня в Бремпорте.
   — Ты, наверное, читал в моем рапорте об этом типе, — сказала Яна. — Он неисправимо прямолинеен, никакой тонкости.
   — Вот именно. Должен признать, что время от времени такой вот примитивный кирзовый сапог с тяжелой рукой, вроде этого Джианкарло, даже необходим при выполнении задания, смысла которого люди просто не в состоянии понять — иначе возникает слишком много неловких и неприятных ситуаций. Люди ненавидят перемены. Но я думаю, что человек, который уже успел сойтись с ними...
   — Понимаю, — сказала Яна. Что ж тут было не понять? Человеку, который уже сошелся с ними, гораздо проще и удобнее предать доверие и доброту этих людей.
   И все же, она помогла бы как-нибудь сгладить трудности переходного периода — в отличие от Джианкарло, который на такое заведомо не способен.
   — И мы снова могли бы работать вместе. Мне очень нужен надежный старший офицер, чтобы я не сбивался с курса — ты же знаешь, Яна, — сказал Торкель, положил руку ей на колено и легонько пожал.
   — Слушай, Торкель, ты что это, серьезно — насчет тяжелой руки и всего такого?
   Торкель Фиске достаточно поднаторел в ведении переговоров и знал, когда надо оставить обсуждение темы, чтобы дать собеседнику время все как следует обдумать — что Яна и делала, когда снегоход Торкеля въезжал на территорию космобазы. Разноцветные бортовые огни множества взлетающих и приземляющихся транспортов яркими отблесками расцвечивали снег на мили вокруг космобазы.
   И если в Килкуле царило веселое, праздничное настроение, то на космобазе все были заняты делом, и даже больше, чем обычно. По всей базе суетливо сновали солдаты, одетые в теплые форменные куртки, — в основном от посадочных площадок к ряду сборных складских помещений, которых еще не было, когда Яна в прошлый раз была на космобазе. Собственно, прямо сейчас другие солдаты собирали еще три таких же пакгауза, а в готовые склады на тяжелых грузовиках доставляли какие-то ящики.
   — К чему все это? — спросила Яна. — Похоже на вторжение.
   — Думай, что говоришь, — сказал Торкель. — Если, конечно, хочешь оказывать благотворное влияние на перемены. Это экспедиционный корпус, о котором я тебе рассказывал. Мы решили использовать космобазу как опорный пункт для размещения войск на этом континенте. Чуть позже сюда прибудет мой отец и лично рассмотрит технологические аспекты операции, а пока мы своими силами исследуем местность и заложим базовые лагеря на пути к тем зонам, в которых из космоса обнаружены самые богатые залежи необходимых нам ресурсов.
   — И такое начнется по всей планете?
   — Пока нет. Послушай, любовь моя, я не могу больше ничего тебе сказать — пока ты не вернешься к действительной службе. Нужно ведь возобновить твой допуск к секретной информации. Понимаешь? Ну, так ты подумай об этом, пожалуйста. И не забудь зайти в госпиталь. Отметься там — чтобы я мог по быстрому пропихнуть твои документы на повышение. Ты выглядишь чертовски здорово для отставного инвалида с выжженными легкими.
   — Это все чистый воздух и спокойная, простая жизнь, — весело пояснила Яна.
   — Это, конечно, чудесно, — мрачновато сказал Торкель. — Но не удивляйся, если в ближайшем будущем движение транспорта вокруг очаровательного тихого Килкула станет более оживленным.
   Он остановил снегоход возле госпиталя, на площадке для парковки. Пока Яна отстегивала страховочный ремень, Торкель вышел из кабины, обогнул машину и открыл дверцу перед Яной. Снегоход Баники был уже здесь. Банни и Диего сидели внутри и о чем-то увлеченно разговаривали.
   — Для того, чтобы увидеться с доктором Марголисом, мне не нужен секретный допуск? — мягко спросила Яна. — Я бы могла тогда заверить поселян из Килкула, что с семьей у Диего все в порядке.
   — Никаких проблем, — сказал Торкель. — Я полагаю, он сейчас навещает Метаксоса.
   Банни и Диего вышли из снегохода и выжидательно посмотрели на Торкеля с Яной.
   Торкель повернулся к юной паре и сказал с преувеличенно сердечной улыбкой:
   — Да у нас получается целая группа встречающих! Пойдемте.

***

   Диего заметил Стива Марголиса, как только они вошли в приемное отделение госпиталя. Юноша стремглав бросился к нему и крепко обнял, не обращая ни малейшего внимания на присутствие медиков, Торкеля, Банни, Яны и даже собственного отца, который лежал здесь же на госпитальной койке. Глаза Франсиско Метаксоса были открыты, а приподнятое положение в постели ему помогали сохранять несколько подоткнутых под бока подушек. В палате было всего три других пациента, а через открытые двери палаты, расположенной в противоположном конце коридора, виднелся длинный ряд заправленных, никем не занятых коек.
   Стив Марголис — лысоватый, не слишком упитанный мужчина с бородой — обрадовался встрече с парнем не меньше, чем сам Диего.
   — Я приехал, как только смог, — сказал он.
   — Я знал, Стив, что ты приедешь. Я знал! Торкель протянул Стиву руку, представился:
   — Торкель Фиске, доктор Марголис. Я позаботился, чтобы вас направили сюда, как только узнал о вас от юного Диего и этой дамы. Разрешите представить — майор Янаба Мэддок, в настоящее время в отставке, и.
   — Привет, меня зовут Банни, — сказала Баника и тоже пожала Марголису руку. — Я надеюсь, вы, и Диего, и его папа сможете переехать к нам в поселок и жить вместе с нами.
   — Спасибо за приглашение, — добродушно сказал Стив, хотя слова девочки его и удивили. — Но прямо сейчас Франсиско нужен специальный уход, который он здесь и получает.
   — Вы уже нашли место, где остановиться? — спросил Торкель.
   — Нет. Я пришел сюда сразу после таможенного досмотра.
   — Ну что ж, хорошо. Нам с полковником Джианкарло надо будет очень о многом с вами переговорить. Но с этим позже. А прямо сейчас я, наверное, пойду и позабочусь о том, чтобы вас разместили хотя бы в том же самом здании, что и Диего. Яна, Банни, по-моему, нам лучше уйти и оставить это семейство наедине.
   В переходах и коридорах госпиталя было тесно от нового персонала и нового оборудования. Даже само здание госпиталя расширилось за счет пристроенных с каждого конца дополнительных модулей. Техники скармливали в компьютеры новые данные, медики распаковывали ящики и коробки и расставляли все по соответствующим полкам. Яна мимоходом подумала — зачем, при таком количестве незанятых коек в госпитале, пристраивать дополнительные помещения и расширять персонал? Честно говоря, самый простой ответ ей совсем не понравился. Получалось, что на космобазе ожидается поступление гораздо большего количества солдат, чем сейчас, — и, соответственно, увеличение числа случаев заболеваний.
   Они распрощались, и Торкель, лишь на мгновение задержав на Яне взгляд, поспешил делать то, что он там собирался делать. И Яна сильно сомневалась, что капитана Фиске сейчас занимают исключительно заботы о том, чтобы получше устроить этих ребят, Марголиса и Метаксоса.
   Яна с Баникой забрались в кабину снегохода. Торкель обернулся и махнул им на прощание рукой, Яна махнула ему в ответ, и он скрылся за углом.
   Когда Банни запустила мотор, Яна сказала:
   — Баника, сделай вид, что у тебя что-то не ладится в машине. Я собираюсь вернуться ненадолго в госпиталь. Если кто-нибудь что-то заподозрит или остановится помочь тебе, уезжай и через несколько минут возвращайся обратно на базу. Я ненадолго.
   Банни посмотрела на нее долгим испытующим взглядом, потом пожала плечами и сказала:
   — Хорошо. Только, что бы ты ни задумала, — будь осторожна.
   Яна коротко откозыряла ей, выскользнула из снегохода и направилась прямо к клинике.
   Впервые с тех пор, как она получила инвалидность и вышла в отставку, Яна порадовалась, что так много времени провела в крупном медицинском учреждении. Она пошла к госпиталю с таким уверенным видом, будто совершенно точно знала, что собирается делать. При этом она изо всех сил гнала от себя мысли о том, что случится, если ее застукают на горячем и придется отвечать на вопросы. Тогда даже Торкель не только не сможет, но и не захочет вытаскивать ее из неприятностей, и еще она наверняка потеряет свою маленькую пенсию и проведет много дней под арестом. Однако, как бы то ни было, сейчас подворачивался слишком удобный случай заполучить копию медзаключения с результатами вскрытия тела Лавиллы прежде, чем кому-нибудь придет в голову малость подчистить рапорт в соответствии с интересами Компании.
   Яна прошла через дверь с надписью “Только для персонала”. — Здесь не было ни души — на это Яна и надеялась, учитывая гиперактивность медиков в наружных помещениях. Она сняла свое новое зеленое платье и повесила его на крючок, прикрыв сверху медицинским халатом. Затем Яна облачилась в санитарский халат, на голову водрузила бумажную шапочку, на ноги — бумажные бахилы вместо теплых зимних ботинок, а лицо скрыла под хирургической маской. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться — “И ни малейшего намека на кашель”, — пронеслось где-то в глубине сознания, — Яна быстро пошла в приемное отделение.
   В госпитале на станции “Андромеда”, как и в большинстве других клиник Интергала, выздоравливающие обычно выполняли нетрудные, не требующие специальной подготовки работы, чтобы персонал мог уделять больше времени основным обязанностям. Даже офицеры охотно брались за такую работу — это было хоть какое-то занятие, оно помогало разогнать скуку. Пока Яна выздоравливала, она довольно много часов проработала, помогая разбирать медицинские записи. Ей приходилось запрашивать файлы из центральной базы данных и передавать по назначению. Самое меньшее, что она могла сейчас сделать, — это посмотреть, сделано ли уже вскрытие тела Лавиллы и сформулировано ли в готовый файл заключение о результатах.
   Яна вошла прямиком в пустую палату, как раз напротив той, где лежал отец Диего. Стараясь не поворачиваться лицом к мальчику и его другу, Яна прошла в глубь палаты и села за компьютер, установленный на наблюдательном сестринском посту. Она набрала код доступа, который помнила еще со времен работы на станции “Андромеда” — неужели это было всего каких-то шесть недель назад? Верится с трудом, особенно если учесть, как хорошо она себя сейчас чувствует и как далеко от “Андромеды” закинула ее судьба. У Яны вырвался вздох облегчения, когда введенный код сработал. В небольших замкнутых системах вроде военного госпиталя, где большая часть людей — либо солдаты, либо гражданские сотрудники Компании, которые по роду службы имеют доступ к важной информации, нет нужды в строгом соблюдении секретности, как, например, на планетах со множеством разных военных и гражданских служб. На кораблях, на космических станциях или даже на целых второстепенных планетах, полностью подчиненных Компании, Интергал правил безраздельно.
   ЗАПРАШИВАЕМЫЙ ФАЙЛ: “МАЛОНИ, ЛАВИЛЛА, ВСКРЫТИЕ”.
   МЕДИЦИНСКИХ ЗАПИСЕЙ НЕ ИМЕЕТСЯ.
   Машина погудела немножко, и Яна сформулировала запрос иначе: “РЕЗУЛЬТАТЫ АУТОПСИИ”.
   Едва она набрала эту фразу, как на экран монитора стали поступать требуемые данные. Яна щелкнула по клавише распечатки и, пока машина печатала документ, стала просматривать записи на экране.
   Так, в легких полно застойной крови — значит, у Лавиллы в самом деле была пневмония. Но в графе “Причина смерти” указана не пневмония, а нечто совсем другое. Иммунная система Лавиллы внезапно полностью вышла из строя и не справилась с полудюжиной системных вирусных инфекций. Патологоанатом особенно подчеркивал, что такое ослабление иммунитета тем более странно, что все остальные ткани тела Лавиллы — мышцы, кровь, кожа, костный мозг — свидетельствуют, что ее общее физическое состояние перед смертью соответствовало вполовину меньшему возрасту, чем календарный возраст Лавиллы. Врач особо отметил также наличие необъяснимого утолщения нервной ткани в области продолговатого мозга. Это было необычно, это было странно. Кроме того, в организме Лавиллы обнаруживались и иные странности, как, например, необычайно обширные и развитые отложения бурого жира, общим весом целых пятьсот два грамма, что само по себе поразительно. Кровеносные сосуды в участках бурого жира были разорваны. В пояснительной сноске, сделанной врачом, производившим аутопсию, было указано, что в норме массивные отложения бурого жира весом до двухсот грамм встречаются только в организме новорожденных — они обеспечивают гиперактивную выработку тепла. Этот бурый жир постепенно атрофируется, рассасывается по мере взросления ребенка — поскольку, вырастая, детский организм может уже сам в достаточной мере обеспечивать себя теплом и нормально переносит более низкую внешнюю температуру. Обнаружение активного бурого жира в теле взрослой женщины, а тем более в таком количестве, врач находил крайне необычным фактом. Еще одной странностью организма Лавиллы был тонкий слой плотной жировой ткани под кожей — по всей поверхности тела. Врач предполагал, что это может быть своеобразная приспособительная мутация, которая защищает местных жителей от действия низких температур. Тут Яна припомнила, что у животных, с которых она и Шинид снимали шкурки после охотничьей экспедиции, у всех до единого был точно такой же своеобразный подкожный слой плотного жира.
   Дочитав до конца, Яна с огромным облегчением убедилась, что на теле и в организме Лавиллы не было обнаружено никаких следов внешних повреждений или следов медикаментов, которые были бы, если бы во время допросов Лавиллу подвергали физическим пыткам или химическому воздействию. Закончив распечатку, Яна запрятала листы во внутренний карман штанов, отключила компьютер, встала, потерла глаза, как это делают уставшие от работы с компьютером техники, и проделала обратный путь по заполненным людьми коридорам до комнаты, где оставила свое праздничное платье. Переодевшись, Яна выскользнула на улицу и села в снегоход к Банни.

Глава 11

— Откуда нам знать, что это правда? — спросила Банки, когда Яна показала результаты вскрытия Шону, Шинид и Клодах.