Страница:
Десдра явно пыталась развлечь больного лекаря. Обычно она не отличалась болтливостью.
– Но я же установил карантин.
– О чем я и говорю! – фыркнула Десдра. – Толокампу не следовало покидать Руат. Но когда Алессан заболел, наш почтенный лорд сумел-таки надавить на его брата, и вот он тут. И теперь он через слово рыдает о своей жене и драгоценнейших дочерях, покинутых им в охваченном смертоносной эпидемией Руате, – Десдра криво усмехнулась. – А оставил он их там вовсе не случайно. Ну, или это леди Пендра настояла, чтобы она с дочерьми осталась. Она утверждала, что им необходимо ухаживать за Алессаном!
– А как вообще обстоят дела в Руате и Форт Вейре?
– Руату здорово досталось. Фортин даже отправил туда добровольцев. Что же касается Форт Вейра, то К'лон сообщает, что Морита чувствует себя… ну, в общем, так, как того и следовало ожидать. У Берчара пневмония. Ш'гал и еще девятнадцать наездников больны. А теперь выпей суп, пока он окончательно не остыл. У меня еще много дел. Я больше не могу тут с тобой болтать.
Капайм протянул дрожащую руку к чашке.
– Не стоило тратить столько сил на подушку, – язвительно заметила Десдра.
– Что ты в него подмешала? – с подозрением спросил Капайм, отпивая глоток.
– Немного того, немного этого… Ты попробуй, если поможет, я наварю побольше.
– Вкус у него отвратительный!
– Зато этот суп очень питательный! Пей!
– Да он у меня в горло не пойдет! Я захлебнусь!
– Пей, или я позволю Нерилке, этой тощей дочери Толокампа, ухаживать за тобой, как она уже неоднократно просила.
Выругавшись, Капайм осушил чашку.
– Ну вот, – одобрительно воскликнула Десдра, – звучишь ты, во всяком случае, уже лучше!
– Как ты полагаешь, – спросил занятый своими мыслями С'перен, – сможет Айген выставить на Падение восемь полных крыльев?
– Что? – удивилась Лери и пренебрежительно фыркнула. – Вряд ли. Торента сказала Холте, что половина Вейра больна, а вторая тоже не выглядит особенно здоровой. Это все их любопытство и это проклятое солнце… Нечем заняться в свободное время, вот и жарится на солнце, пока совсем не одуреют. Разумеется, они все, как один, отправились пялиться на диковинную кошку! – она просмотрела лежащий у нее на коленях список. – Не могу сказать, что знаю хоть кого-нибудь из них… видимо, сплошная молодежь. Вот когда Л'мал был Предводителем, я знала каждого наездника во всех без исключения Вейрах.
– С'лигар интересовался здоровьем Мориты.
– Небось беспокоился о состоянии Орлиты и ее будущей кладки?
– С'лигар также предложил своих кандидатов для Запечатления, если у нас…
– Ничего другого я и не ожидала, – прервала его Лери. – Он правильно сделал, что предложил, – смягчилась она, посмотрев на выражение лица несчастного С'перена. – Особенно если учесть, что из всех королев сейчас лишь одна Орлита носит яйца. Лишь она одна, и больше никто.
С'перен кивнул. Он как-то об этом не подумал. Теперь беспокойство С'лигара о здоровье Мориты предстало перед ним несколько в другом свете.
– Не волнуйся, С'перен. Морита поправится, вот увидишь. Орлита не отходит от нее ни на шаг. Более сострадательную королеву трудно даже и сыскать. Впрочем, это общеизвестно.
– Я как-то полагал, что это относится только к раненым драконам.
– Что? И ни капли сочувствия своей собственной наезднице? Ну разумеется, Орлита помогает Морите всем, чем только возможно. Другие Вейры могли бы кое-чему поучиться у нашей старшей королевы. Между прочим, меня ничуть не удивит, если после того, как Морита поправится, у нас в Вейре произойдут некоторые весьма значительные перемены… – Лери широко улыбнулась. – А уж когда Орлита вновь поднимется в брачный полет… Порой девушка должна выказать свои желания своей королеве.
С'перен лишь с огромным трудом сдержался и не проявил своего удивления. Конечно, они с Лери друзья, и старая наездница всегда чувствовала себя легко в его обществе. Но на что это она намекает? Ему нравилась Морита. В прошлый Оборот они с Орлитой славно поработали, залечивая большой ожог Нити на боку его Клиота. А потом его бронзовый поднялся в брачный полет. По правде сказать, С'перен был тогда даже доволен, что его дракон проиграл. С'перену хотелось стать Предводителем Вейра далеко не так сильно, как Клиоту спариться с Орлитой.
– К'лон?! – спросила Лери, нарушая плавное течение его мыслей.
Клиот тут же подтвердил прилет Рогета и сообщил, что уже подвинулся, голубой всадник сможет приземлиться на площадке перед вейром Лери.
– Ему давным-давно пора было вернуться, – проворчала Лери. – Должен же в конце концов найтись еще один всадник, способный взять на себя часть обязанностей К'лона! А то он так долго не протянет. У него, видите ли, чувство вины… Скорее, пользуется случаем вылететь из Вейра и повидать этого своего друга в Айгене.
То, что голубой наездник устал, не вызывало ни малейших сомнений. Он едва волочил ноги.
– Пять капель из голубого флакона, – прошептала Лери С'перену и громко продолжила: – С'перен, дай-ка К'лону чашу моего специального кла. А ты, – продолжала она, обращаясь к голубому наезднику, – садись, пока не упал.
– Пей до дна, – сказала она, когда К'лон уже сидел в кресле с чашей горячего кла в руках. – По крайней мере согреешь свою кровь до нормальной температуры. Она у тебя небось замерзла после всех этих бесчисленных Промежутков. Ты почти такой же синий, как и твой Рогет… Ну, а теперь рассказывай, какие новости?
– Новости превосходные, – радостно объявил К'лон. – Мастер Капайм и впрямь находится на пути к полному выздоровлению. Я разговаривал с Десдрой. Он все еще очень слаб, но ругается уже на всю мастерскую. Она говорит, что скоро им придется его связать, чтобы он не вставал с постели. А Капайм требует подать ему Летописи… Но самое лучшее в том, – добрые вести, похоже, вернули К'лону утраченные силы, – что он утверждает, будто сама по себе болезнь не убивает. Смертельными оказываются вторичные инфекции типа пневмонии или бронхита. Если их удается избежать, то все хорошо. Вся беда в том, – лицо К'лона приняло печальное выражение, – что в холдах это просто невозможно. Слишком много народу согнано в слишком маленькие помещения. Не хватает места… особенно теперь, когда так резко похолодало. Где я только не был… Даже в холдах, где ничего не знают об эпидемии и полагают, что беда пришла лишь к ним одним…
– А'мурри? – тихо спросила Лери.
– У него пневмония, – не в силах больше сдерживать своего горя, заговорил К'лон со слезами на глазах. – Одна из ухаживавших за ним женщин простудилась и вот… Фортин дал мне для него лечебный эликсир и согревающую мазь. Я заставил А'мурри принять привезенное мною лекарство, и он перестал кашлять. А потом я как следует его растер. Он растерянно глядел на Лери и С'перена, которые явно не знали, чего от него можно еще ожидать.
– Я должен был повидать А'мурри, – оправдывался К'лон. – Я должен встречаться с ним. И буду встречаться при удобном случае! Я не могу заразить его тем, чем уже сам переболел! И не говорите мне, что вполне достаточно, что Рогет и Гранта могут связываться друг с другом. Это я и сам прекрасно понимаю, но мне тоже надо видеть А'мурри, – слезы покатились у него из глаз, и он поспешил скрыться за чашей кла. – Весьма вкусно, – сказал он осушив чашу до дна. – Что еще я могу вам рассказать…
Он замолк, заморгал, сглотнул… его голова начала клониться набок. Лери, пристально наблюдавшая за наездником подозвала С'перена.
– Отлично сработало, – сказала она, когда С'перен ловко подхватил сползавшего с кресла на пол К'лона. – Заверни его вот в это, – она скинула с плеч теплую шкуру, – он проспит минимум двенадцать часов. Холта, будь умницей, скажи Рогету, чтобы он переночевал в своем собственном вейре. Пусть тоже отдохнет.
– А что, если он вдруг понадобится? – спросил С'перен, показывая на неподвижное тело спавшего непробудным сном К'лона. – Вдруг он срочно потребуется какой-нибудь мастерской, или холду, или даже А'мурри?
– Ну, А'мурри, разумеется, имеет предпочтение перед какими-то там мастерскими и холдами, – задумчиво сказала Лери. – Я не могу делать вид, будто ничего не произошло. К'лон нарушил карантин. Более того, он нарушил прямой приказ. Я подберу ему потом подходящую меру наказания. А пока вот что… Место К'лона могут ведь занять и другие, не так ли? Особенно учитывая, что большей частью он перевозил медикаменты и лекарей. С этим могут справиться и ученики! Они будут чувствовать себя смелыми, но при этом им будет достаточно страшно, и они не станут попусту рисковать. Пакеты можно сбрасывать, ни с кем не вступая в контакт, а ответные сообщения подбирать на достаточном удалении от источников инфекции. Пусть-ка попрактикуются приземляться около флажков, а не на гребнях, как они, похоже, привыкли. Пойдет им только на пользу… Сейчас, однако, надо позаботиться о том, чтобы все узнали привезенные К'лоном радостные новости, и особенно то, что эпидемия сама по себе не убивает. Мы должны еще тщательнее следить за нашими выздоравливающими. Те, у кого есть хоть малейшие признаки простуды, пусть даже близко не подходят к больным!.. В общем, так, мой друг, иди-ка ты в Нижние Пещеры и расскажи всем о сообщении из мастерской лекарей, – Лери аккуратно свернула списки и положила их на полочку, – а потом объяви, какие именно крылья завтра вылетают на Падение.
Тирону везло. Безумно, сказочно везло. Из-за спора о шахтах на границе между Тиллеком и Плоскогорьем арфист не смог вовремя приехать ни на одно из проводившихся Собраний. А когда барабаны возвестили о введении карантина, он, меняя скакунов, ухитрился добраться до мастерской, каким-то чудом минуя холды, охваченные болезнью. Он здорово поругался с Толокампом, не желавшим пускать его в холд, но в конце концов красноречие арфиста и факт, что он не проехал ни через одно пораженное инфекцией место, одержали победу. А может, один из стражников рассказал украдкой мастеру арфисту, каким образом самому Толокампу удалось вернуться из Руата?
Тирон даже ухитрился уговорить Десдру позволить ему посетить больного Капайма.
– Если я не узнаю подробностей от тебя, Капайм, то мне придется полагаться на слухи, а это не самый лучший источник информации для главного мастера арфиста Перна.
– Слушай, Тирон, я пока что не собираюсь умирать. Я целиком и полностью поддерживаю твое стремление составить максимально полное и подробное описание всего, что произошло, у меня сейчас есть более важные дела! – Капайм потряс толстенным томом. – Сам я поправился, но теперь я должен найти способ остановить эту проклятую болезнь, пока она не унесла в могилы новые миллионы жертв!
– Десдра строго-настрого приказала мне не переутомлять тебя, – криво усмехнулся Тирон, – но как ни крути, я совершенно оторван от всего, что творится за стенами этого холда. Мне не удается получить достоверной информации даже от мастера барабанщика! И мне ничуть не легче от того, что я прекрасно все понимаю: да, при таком количестве проходящих через холд сообщений ни он сам, ни его помощники, ни ученики просто не в силах вести обычные журналы их учета… Толокамп не желает со мной разговаривать, хотя со времени Собрания в Руате прошло уже целых пять дней, а он все еще здоров… Надо же мне хоть на что-то опереться, кроме пустых сплетен и недостоверных слухов! Впечатления профессионала, вроде тебя, были бы для хроникера совершенно незаменимы. Насколько я понял, ты говорил в Исте с Талпаном? – Трон занес перо над листом пергамента.
– Талпан… вот с кем тебе надо было бы поговорить, а не со мной.
– Боюсь, что даже когда эпидемия кончится, это все равно будет невозможно… Ты что, ничего не знаешь?
– Все в порядке… Нет, я не знал. – Капайм на мгновение прикрыл глаза. – Наверно, они считали, что подобные новости только расстроят меня. В этом они не ошиблись. Талпан был хорошим человеком с острым, ясным умом. Со временем из него получился бы отличный главный мастер скотовод. – Капайм покосился на застывшего, словно изваяние, Тирона. – Что, и мастер Труме тоже умер?! – Тирон кивнул. – Так вот, значит, почему Десдра разрешила тебе меня повидать. Хотела чтобы я узнал… Знаешь, давай-ка ты лучше рассказывай все, как есть. Все, о чем молчали и Десдра, и Фортин. Мне теперь уже все равно.
– Видишь ли, погибло очень много народу…
– Сколько именно?
– В Керуне умерло девять человек из каждых одиннадцати. В морском холде Айген, когда туда пришла помощь из Нерата, в живых оставалось всего пятнадцать человек. Мы не знаем точного числа жертв в холдах, окружающих Айген, не знаем и того, как широко распространилась эпидемия в Керуне и Руате. Но ты можешь гордиться своими мастерами, Капайм. Они делали все, что было в их силах…
– И они тоже умерли…
– Они покрыли твою мастерскую неувядающей славой.
Горе и печаль воцарились в душе Капайма. Все погибли? Миббут, такой отзывчивый Килос, практичная Лореана и искренний Рапал, костоправ Снил, Галниш… Все они мертвы? Неужели действительно прошло всего семь дней с того момента, когда первое известие о новой болезни достигло его ушей? И те, кого он пытался лечить в Айгене и Керуне, тоже мертвы… А до окончания Прохождения оставалось так немного. Капайм почувствовал, как по его щекам катятся горячие слезы. Пусть текут, от них на душе становилось хоть немного легче. Он не должен думать эмоциями. Он должен думать беспристрастно, сугубо профессионально.
– В Морском холде Айген проживало больше тысячи человек. Когда я прилетал туда по вызову Бурдиона, больных было всего около пятидесяти.
– Бурдион – один из тех, кто выжил.
– Надеюсь, он вел для тебя дневник! – зло заметил Капайм.
– Надеюсь, что вел, – спокойно ответил Тирон, не обращая внимания на выпады лекаря. – А пока в моем распоряжении есть один весьма любопытный судовой журнал.
– Понимаю, о чем ты говоришь, – кивнул Капайм. – Но к тому времени, как я достиг морского холда Айген, капитан был уже давно мертв. – А ты видел того зверька? – небрежно спросил Тирон, но глаза его так и горели безудержным любопытством.
– Да, я его видел! – на всю оставшуюся жизнь Капайм запомнил то необычное животное. Оно фигурировало во всех его снах и нескончаемых кошмарах. Нет, не суждено ему забыть его длинных черно-белых усов, его хищного оскала, коричневых пятен на клыках, пушистых, прижатых к голове ушей и роскошных темно-коричневых полосок, деликатно обрамленных черной каймой на гладкой шелковистой шкуре. Он прекрасно помнил неукротимый нрав этого представителя семейства кошачьих и помнил, как еще тогда подумал, что, похоже, эта тварь прекрасно знает, как и когда она расквитается со своими мучителями, держащими ее в клетке и глазеющими на нее со всех сторон.
– Да, Тирон, я видел того зверька. Как и сотни людей, приехавших на Собрание в Исту. Только я, в отличие от них, выжил и теперь могу тебе об этом рассказать. По правде говоря, там-то я, скорее всего, и заразился. Не из вторых рук, а, так сказать, у источника. – Это заключение принесло Капайму некоторое облегчение. Ослабленный переутомлением, он свалился, больной, уже через какие-то двадцать четыре часа. Но это лучше, чем думать, что он не принял необходимых мер предосторожности в Исте или в Керуне. – Талпан вычислил, что источником болезни, поражающей скакунов, является именно эта тварь. Меня, кстати, тоже приглашали в Керун – там заболело довольно много народу. В общем, я искал источник болезни людской, а Талпан – конской. И мы с ним пришли к одному и тому же заключению. Между прочим, та кошечка до смерти боялась драконов. – Правда?
– Так мне говорили. Но К'дал – среди тех, кто умер в Вейре Телгар. И его голубой дракон вместе с ним.
– И как же тогда болезнь попала в Южный Болл? – спросил Тирон, быстро что-то записывая. – Я имею в виду, если вы убили животное на Собрании?
– Ты забыл о погоде.
– О погоде?
– Да. Дело в том, что было очень тепло, и холд Керун начал рассылать скакунов, не дожидаясь конца зимы. Тем более, что ветры и течения этому благоприятствовали. А в итоге лорд Рейтошиган получил оттуда не только своих племенных скакунов, но и еще один маленький подарочек. Как, впрочем, и многие другие люди, разводящие скакунов. А потом некоторые из них приехали на Собрание в Руат.
– Это уже интересно. Такое чудовищное стечение обстоятельств. – Мы еще должны благодарить судьбу, что Тиллек растит своих собственных скакунов, которых поставляет в Кром, Набол и Плоскогорье. А также то, что скакуны из Керуна, предназначенные в Бенден, Лемос и Нерат, не добрались до места назначения: часть умерла в пути, а остальных погонщики уже и не стали доставлять.
– Предводители Вейров ввели категорический запрет на любые посещения Южного континента, – сказал Тирон. – У Древних, несомненно, были весьма веские причины его покинуть. Угроза жизни на нем слишком велика.
– Не надо путать, Тирон, – возмутился Капайм. – Жизнь, как мы ее знаем, возникла и возмужала именно на Южном континенте!
– Ну, это еще надо доказать…
– Жизнь и ее поддержание – моя область знаний, – Капайм угрожающе покачал толстым томом Летописей. – Так же, как создание и развитие жизни являлось областью знаний наших предков. Во время Миграции с Южного континента Древние прихватили с собой всех животных, которых мы сейчас используем, включая и драконов, генетически созданных для своей судьбоносной цели…
– Мы потеряли умения наших предков, – продолжал Капайм, не давая своему собеседнику времени на возражения, – хотя мы и можем вывести скакунов или быков в соответствии с конкретными требованиями. И… – тут Капайму пришла в голову новая мысль. – Я только что сообразил, что нам угрожает еще одна опасность! – он подумал о талантливом молодом Талпане, о главном мастере скотоводе Труме, о погибшем капитане, о своих умерших коллегах по ремеслу – каждый и каждая со своими маленькими секретами, теперь навсегда утраченными из-за смертоносной болезни. – Вполне возможно, что мы потеряли куда больше, нежели полноту истории развития эпидемии. Кроме жизней, мы потеряли еще и знания – и это должно беспокоить тебя, Тирон, более всего. Тебе сейчас следует со всевозможной быстротой записывать знания, методы и методики, которые могут погибнуть вместе с людьми, их использующих… Мы не в состоянии восстановить по Летописям, как именно Древние осуществляли свои чудеса. Да и не чудеса это были, ведь они основывались на умениях, на повседневных привычных процедурах, которые Древним и записывать-то казалось глупым, ибо они были общеизвестны. Только со временем эти общеизвестные истины перестали быть общеизвестными. Они стали вообще не известны. Их-то нам теперь и не хватает. Мне страшно даже подумать, что мы сами могли потерять за последние несколько дней!
Без сил Капайм откинулся на подушку, толстый том Летописей тяжким грузом лежал на его груди. Этим утром, когда он более или менее пришел в себя, он с ужасающей ясностью осознал, как много фактов, методов лечения и маленьких хитростей он не внес в свои записи. Он никогда не любил вести подробных рабочих журналов. Если бы ничего не случилось, он постепенно передал бы все свои знания ученикам – по мере того, как те набирались бы опыта. Но теперь, столкнувшись лицом к лицу с возможностью безвременной кончины, этот путь передачи и сохранения информации казался на редкость ненадежным.
– Не могу с тобой не согласиться, Капайм, – откашлявшись, начал Тирон, – но люди всех рангов, всех ремесел хранят свои секреты…
– Барабаны! Новое сообщение! – вдруг воскликнул Капайм, затыкая уши.
– Не хочу ничего слышать!
Тирон прислушался, и его лицо прояснилось.
– Хорошие новости, Капайм! – закричал он, призывая лекаря вынуть пальцы из ушей. – Из Айгена. Всадники встретили Падение. Нити уничтожены. Летало сразу двенадцать крыльев. – Двенадцать? – Капайм вспомнил страшные потери, понесенные Вейром Айген и данные о количестве больных наездников. – Айген не мог поднять в воздух двенадцать крыльев!
– Когда в небе Нити, наездники должны выходить на бой! – с гордостью провозгласил Тирон.
Недоумение во взгляде Капайма сменилось пониманием. Как же он мог не осознать значения упоминания о том, что Предводители Вейров приняли совместное решение о запрещении посещений Южного континента? Вейры объединились для вылета на Падения.
– Борьба с Нитями у них в крови! Несмотря на страшные потери, они вылетели на бой, как и всегда, поднялись на защиту нашего континента… Тирона, похоже, понесло. С ним такое бывало. Не самое лучшее время он выбрал сочинять свою новую сагу! И однако, страстные слова арфиста всколыхнули у Капайма какие-то полузабытые воспоминания.
– Помолчи, Тирон! Дай мне подумать! Или скоро не останется ни одного наездника, способного вылететь на встречу Нитям! Ты лучше сейчас уйди!
"В крови" – вот что сказал Тирон. Это у них в крови! В крови! Капайм обхватил голову руками. Он уже почти слышал дрожащий голос старого мастера Галларди. Да, он как раз готовился к очередному экзамену, а Галларди все бубнил и бубнил о разных древних методах лечения. И там было что-то о крови! Да, точно, старый лекарь рассказывал о лечебных свойствах крови… нет, не совсем так… Ага! О лечебных свойствах сыворотки крови! Сыворотки крови! Теперь правильно!
Именно сыворотка крови являлась лекарством при вирусных заболеваниях.
– Капайм, – голос Десдры, – с тобой все в порядке? Тирон сказал…
– Со мной все хорошо! Хорошо! Почему ты мне ничего не говорила? То, что нельзя вылечить, следует перенести. Есть и другой путь. К тому, что нельзя вылечить, следует подготовиться. Иммунизация. И в основе всего – кровь! Не кора, не лист, не порошок – кровь, и только кровь! И спасительное средство уже сейчас находится в моих венах! Потому что я пережил эпидемию. Потому что я выздоровел!
– Капайм! – Десдра шагнула вперед, но приблизиться все-таки не решилась.
– Думаю, что я уже не заразен. Я – это исцеление. По крайней мере, я так полагаю… – возбужденный своим озарением, Капайм выбрался из постели, пытаясь дотянуться до шкафчика где хранились его записи еще ученической поры.
– Капайм! Ты сейчас упадешь!
Шатаясь, лекарь вцепился в стул, на котором еще так недавно сидел Тирон. Он сумел удержаться на ногах, но на то, чтобы добраться до шкафчика сил уже не оставалось.
– Принеси мои записи! Самые старые. Они на верхней полке слева, – он тяжело сел на стул. – Я не могу ошибаться. Просто не могу! Я точно помню: "кровь выздоровевшего больного препятствует заражению".
– Твоя кровь, друг мой, – сказала Десдра вытирая пыль с журналов перед тем, как протянуть их Капайму, – сейчас жидка и слаба. А еще ты немедленно возвращаешься в постель!
– Буквально через секундочку! – Капайм судорожно листал страницы. Он пытался точно вспомнить, когда же именно мастер Галларди читал свою лекцию о древних и устарелых методах лечения. – Весной. Это было весной. Весной, потому, что он тогда больше думал об обычных юношеских весенних развлечениях, чем о древних процедурах. Капайм почувствовал, как Десдра трясет его за плечо.
– Ты заставил меня битых два часа устанавливать светильники вокруг твоей кровати для того, чтобы потом читать в темноте? А ну-ка живо в постель! Не для того я за тобой ухаживала, чтобы ты помер от простуды. А ты наверняка простудишься, если и дальше будешь бродить по комнате полуодетый! – она подтолкнула его к кровати.
– Да со мной все в порядке!
– Тирон решил, что у тебя начался бред. Это не в твоем стиле – все время кричать: "Кровь! Кровь! Это у них в крови!".
Но Капайм ее не слушал. Он нашел в журнале ту самую лекцию, состоявшуюся более тридцати Оборотов тому назад.
– Это и правда в моей крови! – торжествующе закричал он. – Здесь так и написано! "В чистой сыворотке, поднимающейся кверху после того, как кровь свернулась, содержатся глобулины, ингибирующие развитие заболевания. Внутривенное введение подобной сыворотки дает организму защиту на срок минимум в четырнадцать дней. Обычно этого времени хватает, чтобы эпидемия завершилась". – Капайм читал не отрываясь. Мастер Галларди говорил, что у Древних существовали специальные устройства для разделения крови, но Капайм не сомневался, что эту проблему он разрешить сумеет. "Сыворотка привносит в организм инфекцию в сильно ослабленной форме, пробуждает его защитные силы и тем самым предотвращает болезнь в ее самых опасных проявлениях."
– Но я же установил карантин.
– О чем я и говорю! – фыркнула Десдра. – Толокампу не следовало покидать Руат. Но когда Алессан заболел, наш почтенный лорд сумел-таки надавить на его брата, и вот он тут. И теперь он через слово рыдает о своей жене и драгоценнейших дочерях, покинутых им в охваченном смертоносной эпидемией Руате, – Десдра криво усмехнулась. – А оставил он их там вовсе не случайно. Ну, или это леди Пендра настояла, чтобы она с дочерьми осталась. Она утверждала, что им необходимо ухаживать за Алессаном!
– А как вообще обстоят дела в Руате и Форт Вейре?
– Руату здорово досталось. Фортин даже отправил туда добровольцев. Что же касается Форт Вейра, то К'лон сообщает, что Морита чувствует себя… ну, в общем, так, как того и следовало ожидать. У Берчара пневмония. Ш'гал и еще девятнадцать наездников больны. А теперь выпей суп, пока он окончательно не остыл. У меня еще много дел. Я больше не могу тут с тобой болтать.
Капайм протянул дрожащую руку к чашке.
– Не стоило тратить столько сил на подушку, – язвительно заметила Десдра.
– Что ты в него подмешала? – с подозрением спросил Капайм, отпивая глоток.
– Немного того, немного этого… Ты попробуй, если поможет, я наварю побольше.
– Вкус у него отвратительный!
– Зато этот суп очень питательный! Пей!
– Да он у меня в горло не пойдет! Я захлебнусь!
– Пей, или я позволю Нерилке, этой тощей дочери Толокампа, ухаживать за тобой, как она уже неоднократно просила.
Выругавшись, Капайм осушил чашку.
– Ну вот, – одобрительно воскликнула Десдра, – звучишь ты, во всяком случае, уже лучше!
* * *
– Не скажу, что мне это очень нравится, – говорила Лери С'перену, но старые драконы могут парить ничуть не хуже молодых. Потому-то мы с Холтой и можем до сих пор летать на Падения с королевским крылом, – и она ласково потрепала свою королеву по плечу. – Скажи мне лучше, и с чего это так холодно? Только этого нам сейчас и не хватало. Уж лучше бы пошел дождь…– Как ты полагаешь, – спросил занятый своими мыслями С'перен, – сможет Айген выставить на Падение восемь полных крыльев?
– Что? – удивилась Лери и пренебрежительно фыркнула. – Вряд ли. Торента сказала Холте, что половина Вейра больна, а вторая тоже не выглядит особенно здоровой. Это все их любопытство и это проклятое солнце… Нечем заняться в свободное время, вот и жарится на солнце, пока совсем не одуреют. Разумеется, они все, как один, отправились пялиться на диковинную кошку! – она просмотрела лежащий у нее на коленях список. – Не могу сказать, что знаю хоть кого-нибудь из них… видимо, сплошная молодежь. Вот когда Л'мал был Предводителем, я знала каждого наездника во всех без исключения Вейрах.
– С'лигар интересовался здоровьем Мориты.
– Небось беспокоился о состоянии Орлиты и ее будущей кладки?
– С'лигар также предложил своих кандидатов для Запечатления, если у нас…
– Ничего другого я и не ожидала, – прервала его Лери. – Он правильно сделал, что предложил, – смягчилась она, посмотрев на выражение лица несчастного С'перена. – Особенно если учесть, что из всех королев сейчас лишь одна Орлита носит яйца. Лишь она одна, и больше никто.
С'перен кивнул. Он как-то об этом не подумал. Теперь беспокойство С'лигара о здоровье Мориты предстало перед ним несколько в другом свете.
– Не волнуйся, С'перен. Морита поправится, вот увидишь. Орлита не отходит от нее ни на шаг. Более сострадательную королеву трудно даже и сыскать. Впрочем, это общеизвестно.
– Я как-то полагал, что это относится только к раненым драконам.
– Что? И ни капли сочувствия своей собственной наезднице? Ну разумеется, Орлита помогает Морите всем, чем только возможно. Другие Вейры могли бы кое-чему поучиться у нашей старшей королевы. Между прочим, меня ничуть не удивит, если после того, как Морита поправится, у нас в Вейре произойдут некоторые весьма значительные перемены… – Лери широко улыбнулась. – А уж когда Орлита вновь поднимется в брачный полет… Порой девушка должна выказать свои желания своей королеве.
С'перен лишь с огромным трудом сдержался и не проявил своего удивления. Конечно, они с Лери друзья, и старая наездница всегда чувствовала себя легко в его обществе. Но на что это она намекает? Ему нравилась Морита. В прошлый Оборот они с Орлитой славно поработали, залечивая большой ожог Нити на боку его Клиота. А потом его бронзовый поднялся в брачный полет. По правде сказать, С'перен был тогда даже доволен, что его дракон проиграл. С'перену хотелось стать Предводителем Вейра далеко не так сильно, как Клиоту спариться с Орлитой.
– К'лон?! – спросила Лери, нарушая плавное течение его мыслей.
Клиот тут же подтвердил прилет Рогета и сообщил, что уже подвинулся, голубой всадник сможет приземлиться на площадке перед вейром Лери.
– Ему давным-давно пора было вернуться, – проворчала Лери. – Должен же в конце концов найтись еще один всадник, способный взять на себя часть обязанностей К'лона! А то он так долго не протянет. У него, видите ли, чувство вины… Скорее, пользуется случаем вылететь из Вейра и повидать этого своего друга в Айгене.
То, что голубой наездник устал, не вызывало ни малейших сомнений. Он едва волочил ноги.
– Пять капель из голубого флакона, – прошептала Лери С'перену и громко продолжила: – С'перен, дай-ка К'лону чашу моего специального кла. А ты, – продолжала она, обращаясь к голубому наезднику, – садись, пока не упал.
– Пей до дна, – сказала она, когда К'лон уже сидел в кресле с чашей горячего кла в руках. – По крайней мере согреешь свою кровь до нормальной температуры. Она у тебя небось замерзла после всех этих бесчисленных Промежутков. Ты почти такой же синий, как и твой Рогет… Ну, а теперь рассказывай, какие новости?
– Новости превосходные, – радостно объявил К'лон. – Мастер Капайм и впрямь находится на пути к полному выздоровлению. Я разговаривал с Десдрой. Он все еще очень слаб, но ругается уже на всю мастерскую. Она говорит, что скоро им придется его связать, чтобы он не вставал с постели. А Капайм требует подать ему Летописи… Но самое лучшее в том, – добрые вести, похоже, вернули К'лону утраченные силы, – что он утверждает, будто сама по себе болезнь не убивает. Смертельными оказываются вторичные инфекции типа пневмонии или бронхита. Если их удается избежать, то все хорошо. Вся беда в том, – лицо К'лона приняло печальное выражение, – что в холдах это просто невозможно. Слишком много народу согнано в слишком маленькие помещения. Не хватает места… особенно теперь, когда так резко похолодало. Где я только не был… Даже в холдах, где ничего не знают об эпидемии и полагают, что беда пришла лишь к ним одним…
– А'мурри? – тихо спросила Лери.
– У него пневмония, – не в силах больше сдерживать своего горя, заговорил К'лон со слезами на глазах. – Одна из ухаживавших за ним женщин простудилась и вот… Фортин дал мне для него лечебный эликсир и согревающую мазь. Я заставил А'мурри принять привезенное мною лекарство, и он перестал кашлять. А потом я как следует его растер. Он растерянно глядел на Лери и С'перена, которые явно не знали, чего от него можно еще ожидать.
– Я должен был повидать А'мурри, – оправдывался К'лон. – Я должен встречаться с ним. И буду встречаться при удобном случае! Я не могу заразить его тем, чем уже сам переболел! И не говорите мне, что вполне достаточно, что Рогет и Гранта могут связываться друг с другом. Это я и сам прекрасно понимаю, но мне тоже надо видеть А'мурри, – слезы покатились у него из глаз, и он поспешил скрыться за чашей кла. – Весьма вкусно, – сказал он осушив чашу до дна. – Что еще я могу вам рассказать…
Он замолк, заморгал, сглотнул… его голова начала клониться набок. Лери, пристально наблюдавшая за наездником подозвала С'перена.
– Отлично сработало, – сказала она, когда С'перен ловко подхватил сползавшего с кресла на пол К'лона. – Заверни его вот в это, – она скинула с плеч теплую шкуру, – он проспит минимум двенадцать часов. Холта, будь умницей, скажи Рогету, чтобы он переночевал в своем собственном вейре. Пусть тоже отдохнет.
– А что, если он вдруг понадобится? – спросил С'перен, показывая на неподвижное тело спавшего непробудным сном К'лона. – Вдруг он срочно потребуется какой-нибудь мастерской, или холду, или даже А'мурри?
– Ну, А'мурри, разумеется, имеет предпочтение перед какими-то там мастерскими и холдами, – задумчиво сказала Лери. – Я не могу делать вид, будто ничего не произошло. К'лон нарушил карантин. Более того, он нарушил прямой приказ. Я подберу ему потом подходящую меру наказания. А пока вот что… Место К'лона могут ведь занять и другие, не так ли? Особенно учитывая, что большей частью он перевозил медикаменты и лекарей. С этим могут справиться и ученики! Они будут чувствовать себя смелыми, но при этом им будет достаточно страшно, и они не станут попусту рисковать. Пакеты можно сбрасывать, ни с кем не вступая в контакт, а ответные сообщения подбирать на достаточном удалении от источников инфекции. Пусть-ка попрактикуются приземляться около флажков, а не на гребнях, как они, похоже, привыкли. Пойдет им только на пользу… Сейчас, однако, надо позаботиться о том, чтобы все узнали привезенные К'лоном радостные новости, и особенно то, что эпидемия сама по себе не убивает. Мы должны еще тщательнее следить за нашими выздоравливающими. Те, у кого есть хоть малейшие признаки простуды, пусть даже близко не подходят к больным!.. В общем, так, мой друг, иди-ка ты в Нижние Пещеры и расскажи всем о сообщении из мастерской лекарей, – Лери аккуратно свернула списки и положила их на полочку, – а потом объяви, какие именно крылья завтра вылетают на Падение.
* * *
Свет множества ламп, окружавших постель Капайма, падал на выцветшие страницы старых Летописей на столе мастера лекаря. Рядом на стуле сидел Тирон, главный мастер арфист Перна. Тирон хмурился, глядя на Капайма – весьма непривычное выражение лица для человека, известного своим добродушием и оптимизмом. Эпидемия, нет, точнее сказать, пандемия, наложила свой отпечаток на всех и каждого – даже на тех, кого она вроде бы не затронула.Тирону везло. Безумно, сказочно везло. Из-за спора о шахтах на границе между Тиллеком и Плоскогорьем арфист не смог вовремя приехать ни на одно из проводившихся Собраний. А когда барабаны возвестили о введении карантина, он, меняя скакунов, ухитрился добраться до мастерской, каким-то чудом минуя холды, охваченные болезнью. Он здорово поругался с Толокампом, не желавшим пускать его в холд, но в конце концов красноречие арфиста и факт, что он не проехал ни через одно пораженное инфекцией место, одержали победу. А может, один из стражников рассказал украдкой мастеру арфисту, каким образом самому Толокампу удалось вернуться из Руата?
Тирон даже ухитрился уговорить Десдру позволить ему посетить больного Капайма.
– Если я не узнаю подробностей от тебя, Капайм, то мне придется полагаться на слухи, а это не самый лучший источник информации для главного мастера арфиста Перна.
– Слушай, Тирон, я пока что не собираюсь умирать. Я целиком и полностью поддерживаю твое стремление составить максимально полное и подробное описание всего, что произошло, у меня сейчас есть более важные дела! – Капайм потряс толстенным томом. – Сам я поправился, но теперь я должен найти способ остановить эту проклятую болезнь, пока она не унесла в могилы новые миллионы жертв!
– Десдра строго-настрого приказала мне не переутомлять тебя, – криво усмехнулся Тирон, – но как ни крути, я совершенно оторван от всего, что творится за стенами этого холда. Мне не удается получить достоверной информации даже от мастера барабанщика! И мне ничуть не легче от того, что я прекрасно все понимаю: да, при таком количестве проходящих через холд сообщений ни он сам, ни его помощники, ни ученики просто не в силах вести обычные журналы их учета… Толокамп не желает со мной разговаривать, хотя со времени Собрания в Руате прошло уже целых пять дней, а он все еще здоров… Надо же мне хоть на что-то опереться, кроме пустых сплетен и недостоверных слухов! Впечатления профессионала, вроде тебя, были бы для хроникера совершенно незаменимы. Насколько я понял, ты говорил в Исте с Талпаном? – Трон занес перо над листом пергамента.
– Талпан… вот с кем тебе надо было бы поговорить, а не со мной.
– Боюсь, что даже когда эпидемия кончится, это все равно будет невозможно… Ты что, ничего не знаешь?
– Все в порядке… Нет, я не знал. – Капайм на мгновение прикрыл глаза. – Наверно, они считали, что подобные новости только расстроят меня. В этом они не ошиблись. Талпан был хорошим человеком с острым, ясным умом. Со временем из него получился бы отличный главный мастер скотовод. – Капайм покосился на застывшего, словно изваяние, Тирона. – Что, и мастер Труме тоже умер?! – Тирон кивнул. – Так вот, значит, почему Десдра разрешила тебе меня повидать. Хотела чтобы я узнал… Знаешь, давай-ка ты лучше рассказывай все, как есть. Все, о чем молчали и Десдра, и Фортин. Мне теперь уже все равно.
– Видишь ли, погибло очень много народу…
– Сколько именно?
– В Керуне умерло девять человек из каждых одиннадцати. В морском холде Айген, когда туда пришла помощь из Нерата, в живых оставалось всего пятнадцать человек. Мы не знаем точного числа жертв в холдах, окружающих Айген, не знаем и того, как широко распространилась эпидемия в Керуне и Руате. Но ты можешь гордиться своими мастерами, Капайм. Они делали все, что было в их силах…
– И они тоже умерли…
– Они покрыли твою мастерскую неувядающей славой.
Горе и печаль воцарились в душе Капайма. Все погибли? Миббут, такой отзывчивый Килос, практичная Лореана и искренний Рапал, костоправ Снил, Галниш… Все они мертвы? Неужели действительно прошло всего семь дней с того момента, когда первое известие о новой болезни достигло его ушей? И те, кого он пытался лечить в Айгене и Керуне, тоже мертвы… А до окончания Прохождения оставалось так немного. Капайм почувствовал, как по его щекам катятся горячие слезы. Пусть текут, от них на душе становилось хоть немного легче. Он не должен думать эмоциями. Он должен думать беспристрастно, сугубо профессионально.
– В Морском холде Айген проживало больше тысячи человек. Когда я прилетал туда по вызову Бурдиона, больных было всего около пятидесяти.
– Бурдион – один из тех, кто выжил.
– Надеюсь, он вел для тебя дневник! – зло заметил Капайм.
– Надеюсь, что вел, – спокойно ответил Тирон, не обращая внимания на выпады лекаря. – А пока в моем распоряжении есть один весьма любопытный судовой журнал.
– Понимаю, о чем ты говоришь, – кивнул Капайм. – Но к тому времени, как я достиг морского холда Айген, капитан был уже давно мертв. – А ты видел того зверька? – небрежно спросил Тирон, но глаза его так и горели безудержным любопытством.
– Да, я его видел! – на всю оставшуюся жизнь Капайм запомнил то необычное животное. Оно фигурировало во всех его снах и нескончаемых кошмарах. Нет, не суждено ему забыть его длинных черно-белых усов, его хищного оскала, коричневых пятен на клыках, пушистых, прижатых к голове ушей и роскошных темно-коричневых полосок, деликатно обрамленных черной каймой на гладкой шелковистой шкуре. Он прекрасно помнил неукротимый нрав этого представителя семейства кошачьих и помнил, как еще тогда подумал, что, похоже, эта тварь прекрасно знает, как и когда она расквитается со своими мучителями, держащими ее в клетке и глазеющими на нее со всех сторон.
– Да, Тирон, я видел того зверька. Как и сотни людей, приехавших на Собрание в Исту. Только я, в отличие от них, выжил и теперь могу тебе об этом рассказать. По правде говоря, там-то я, скорее всего, и заразился. Не из вторых рук, а, так сказать, у источника. – Это заключение принесло Капайму некоторое облегчение. Ослабленный переутомлением, он свалился, больной, уже через какие-то двадцать четыре часа. Но это лучше, чем думать, что он не принял необходимых мер предосторожности в Исте или в Керуне. – Талпан вычислил, что источником болезни, поражающей скакунов, является именно эта тварь. Меня, кстати, тоже приглашали в Керун – там заболело довольно много народу. В общем, я искал источник болезни людской, а Талпан – конской. И мы с ним пришли к одному и тому же заключению. Между прочим, та кошечка до смерти боялась драконов. – Правда?
– Так мне говорили. Но К'дал – среди тех, кто умер в Вейре Телгар. И его голубой дракон вместе с ним.
– И как же тогда болезнь попала в Южный Болл? – спросил Тирон, быстро что-то записывая. – Я имею в виду, если вы убили животное на Собрании?
– Ты забыл о погоде.
– О погоде?
– Да. Дело в том, что было очень тепло, и холд Керун начал рассылать скакунов, не дожидаясь конца зимы. Тем более, что ветры и течения этому благоприятствовали. А в итоге лорд Рейтошиган получил оттуда не только своих племенных скакунов, но и еще один маленький подарочек. Как, впрочем, и многие другие люди, разводящие скакунов. А потом некоторые из них приехали на Собрание в Руат.
– Это уже интересно. Такое чудовищное стечение обстоятельств. – Мы еще должны благодарить судьбу, что Тиллек растит своих собственных скакунов, которых поставляет в Кром, Набол и Плоскогорье. А также то, что скакуны из Керуна, предназначенные в Бенден, Лемос и Нерат, не добрались до места назначения: часть умерла в пути, а остальных погонщики уже и не стали доставлять.
– Предводители Вейров ввели категорический запрет на любые посещения Южного континента, – сказал Тирон. – У Древних, несомненно, были весьма веские причины его покинуть. Угроза жизни на нем слишком велика.
– Не надо путать, Тирон, – возмутился Капайм. – Жизнь, как мы ее знаем, возникла и возмужала именно на Южном континенте!
– Ну, это еще надо доказать…
– Жизнь и ее поддержание – моя область знаний, – Капайм угрожающе покачал толстым томом Летописей. – Так же, как создание и развитие жизни являлось областью знаний наших предков. Во время Миграции с Южного континента Древние прихватили с собой всех животных, которых мы сейчас используем, включая и драконов, генетически созданных для своей судьбоносной цели…
– Мы потеряли умения наших предков, – продолжал Капайм, не давая своему собеседнику времени на возражения, – хотя мы и можем вывести скакунов или быков в соответствии с конкретными требованиями. И… – тут Капайму пришла в голову новая мысль. – Я только что сообразил, что нам угрожает еще одна опасность! – он подумал о талантливом молодом Талпане, о главном мастере скотоводе Труме, о погибшем капитане, о своих умерших коллегах по ремеслу – каждый и каждая со своими маленькими секретами, теперь навсегда утраченными из-за смертоносной болезни. – Вполне возможно, что мы потеряли куда больше, нежели полноту истории развития эпидемии. Кроме жизней, мы потеряли еще и знания – и это должно беспокоить тебя, Тирон, более всего. Тебе сейчас следует со всевозможной быстротой записывать знания, методы и методики, которые могут погибнуть вместе с людьми, их использующих… Мы не в состоянии восстановить по Летописям, как именно Древние осуществляли свои чудеса. Да и не чудеса это были, ведь они основывались на умениях, на повседневных привычных процедурах, которые Древним и записывать-то казалось глупым, ибо они были общеизвестны. Только со временем эти общеизвестные истины перестали быть общеизвестными. Они стали вообще не известны. Их-то нам теперь и не хватает. Мне страшно даже подумать, что мы сами могли потерять за последние несколько дней!
Без сил Капайм откинулся на подушку, толстый том Летописей тяжким грузом лежал на его груди. Этим утром, когда он более или менее пришел в себя, он с ужасающей ясностью осознал, как много фактов, методов лечения и маленьких хитростей он не внес в свои записи. Он никогда не любил вести подробных рабочих журналов. Если бы ничего не случилось, он постепенно передал бы все свои знания ученикам – по мере того, как те набирались бы опыта. Но теперь, столкнувшись лицом к лицу с возможностью безвременной кончины, этот путь передачи и сохранения информации казался на редкость ненадежным.
– Не могу с тобой не согласиться, Капайм, – откашлявшись, начал Тирон, – но люди всех рангов, всех ремесел хранят свои секреты…
– Барабаны! Новое сообщение! – вдруг воскликнул Капайм, затыкая уши.
– Не хочу ничего слышать!
Тирон прислушался, и его лицо прояснилось.
– Хорошие новости, Капайм! – закричал он, призывая лекаря вынуть пальцы из ушей. – Из Айгена. Всадники встретили Падение. Нити уничтожены. Летало сразу двенадцать крыльев. – Двенадцать? – Капайм вспомнил страшные потери, понесенные Вейром Айген и данные о количестве больных наездников. – Айген не мог поднять в воздух двенадцать крыльев!
– Когда в небе Нити, наездники должны выходить на бой! – с гордостью провозгласил Тирон.
Недоумение во взгляде Капайма сменилось пониманием. Как же он мог не осознать значения упоминания о том, что Предводители Вейров приняли совместное решение о запрещении посещений Южного континента? Вейры объединились для вылета на Падения.
– Борьба с Нитями у них в крови! Несмотря на страшные потери, они вылетели на бой, как и всегда, поднялись на защиту нашего континента… Тирона, похоже, понесло. С ним такое бывало. Не самое лучшее время он выбрал сочинять свою новую сагу! И однако, страстные слова арфиста всколыхнули у Капайма какие-то полузабытые воспоминания.
– Помолчи, Тирон! Дай мне подумать! Или скоро не останется ни одного наездника, способного вылететь на встречу Нитям! Ты лучше сейчас уйди!
"В крови" – вот что сказал Тирон. Это у них в крови! В крови! Капайм обхватил голову руками. Он уже почти слышал дрожащий голос старого мастера Галларди. Да, он как раз готовился к очередному экзамену, а Галларди все бубнил и бубнил о разных древних методах лечения. И там было что-то о крови! Да, точно, старый лекарь рассказывал о лечебных свойствах крови… нет, не совсем так… Ага! О лечебных свойствах сыворотки крови! Сыворотки крови! Теперь правильно!
Именно сыворотка крови являлась лекарством при вирусных заболеваниях.
– Капайм, – голос Десдры, – с тобой все в порядке? Тирон сказал…
– Со мной все хорошо! Хорошо! Почему ты мне ничего не говорила? То, что нельзя вылечить, следует перенести. Есть и другой путь. К тому, что нельзя вылечить, следует подготовиться. Иммунизация. И в основе всего – кровь! Не кора, не лист, не порошок – кровь, и только кровь! И спасительное средство уже сейчас находится в моих венах! Потому что я пережил эпидемию. Потому что я выздоровел!
– Капайм! – Десдра шагнула вперед, но приблизиться все-таки не решилась.
– Думаю, что я уже не заразен. Я – это исцеление. По крайней мере, я так полагаю… – возбужденный своим озарением, Капайм выбрался из постели, пытаясь дотянуться до шкафчика где хранились его записи еще ученической поры.
– Капайм! Ты сейчас упадешь!
Шатаясь, лекарь вцепился в стул, на котором еще так недавно сидел Тирон. Он сумел удержаться на ногах, но на то, чтобы добраться до шкафчика сил уже не оставалось.
– Принеси мои записи! Самые старые. Они на верхней полке слева, – он тяжело сел на стул. – Я не могу ошибаться. Просто не могу! Я точно помню: "кровь выздоровевшего больного препятствует заражению".
– Твоя кровь, друг мой, – сказала Десдра вытирая пыль с журналов перед тем, как протянуть их Капайму, – сейчас жидка и слаба. А еще ты немедленно возвращаешься в постель!
– Буквально через секундочку! – Капайм судорожно листал страницы. Он пытался точно вспомнить, когда же именно мастер Галларди читал свою лекцию о древних и устарелых методах лечения. – Весной. Это было весной. Весной, потому, что он тогда больше думал об обычных юношеских весенних развлечениях, чем о древних процедурах. Капайм почувствовал, как Десдра трясет его за плечо.
– Ты заставил меня битых два часа устанавливать светильники вокруг твоей кровати для того, чтобы потом читать в темноте? А ну-ка живо в постель! Не для того я за тобой ухаживала, чтобы ты помер от простуды. А ты наверняка простудишься, если и дальше будешь бродить по комнате полуодетый! – она подтолкнула его к кровати.
– Да со мной все в порядке!
– Тирон решил, что у тебя начался бред. Это не в твоем стиле – все время кричать: "Кровь! Кровь! Это у них в крови!".
Но Капайм ее не слушал. Он нашел в журнале ту самую лекцию, состоявшуюся более тридцати Оборотов тому назад.
– Это и правда в моей крови! – торжествующе закричал он. – Здесь так и написано! "В чистой сыворотке, поднимающейся кверху после того, как кровь свернулась, содержатся глобулины, ингибирующие развитие заболевания. Внутривенное введение подобной сыворотки дает организму защиту на срок минимум в четырнадцать дней. Обычно этого времени хватает, чтобы эпидемия завершилась". – Капайм читал не отрываясь. Мастер Галларди говорил, что у Древних существовали специальные устройства для разделения крови, но Капайм не сомневался, что эту проблему он разрешить сумеет. "Сыворотка привносит в организм инфекцию в сильно ослабленной форме, пробуждает его защитные силы и тем самым предотвращает болезнь в ее самых опасных проявлениях."