Маккензи Салли. Грешный маркиз

   – Прекрасных младенцев! И у нас их будет много!
   Эмма почувствовала странную дрожь в животе. Может, и у нее начинается несварение?
   – Тетя, мне кажется, эти дамы – просто находка для нашего приема, не так ли?
   – И в самом деле. Великолепная мысль, Чарлз. – Леди Беатрис подняла чашку. – Что скажете, дамы? Кто за?
   Дамы – даже мисс Бланш – подняли полные чашки.
   – За прием! – воскликнули они. – Ура!
   – Думаю, мне следует вернуться к леди Изабелл и леди Клер, – сказала Эмма.
 
   – Ну как, нянюшка, девочки хорошо себя вели? Успокойся, Принни! Тише, глупая собака. Что это на тебе?
   Принни, наряженный в кукольную красную шляпку и пелерину, скакал вокруг юбок Эммы, весело тявкая.
   – Конечно, мы вели себя хорошо, мама Петерсон. – Клер строго посмотрела на собаку: – Идем, леди Принни. Тебе пора ехать на бал.
   – Кажется, вы сказали, что это собака вашей сестры, мисс Эмма? – Няня вытащила баранью косточку с полки из-за потрепанного экземпляра «Сказок матушки Гусыни». – Вот, ужасная собака, иди-ка погрызи.
   Принни схватил кость и потащил в угол, где Клер наряжала кукол. Изабелл с книгой в руках забралась с ногами на подоконник.
   – Да, это собака Мэг.
   – И нечего на меня так смотреть. – Няня поправила очки и заправила под чепец несколько седых прядей. – Лучше посмотрите, как он себя ведет. Как у себя дома!
   Эмма наблюдала, как Клер пытается запрячь Принни в игрушечную карету.
   – Не волнуйтесь. Уверена, он будет счастлив вернуться домой, когда приедет мисс Ходжкисс. – Эмме ужасно не хотелось отвлекать девочек от их дел. Изабелл, казалось, с головой ушла в чтение. Может, все же арифметика подождет до приезда гувернантки? – А как матушка мисс Ходжкисс? Есть ли новости?
   Няня проворчала:
   – Надеюсь, ей полегчало.
   – Хорошо бы. Вам не придется долго терпеть присутствие Принни. Простите за цветы.
   – Да нет, я не против – с тех пор, как кухарка посылает мне кости. – Няня поджала губы и взглянула на Эмму: – Просто любопытно, вы тоже чувствуете здесь себя как дома?
   – Няня! – У Эммы сердце ушло в пятки. – Что вы такое говорите?
   – Ничего плохого, мисс, и не смотрите на меня так. Вот счастье будет, если вы выйдете за его светлость. Девочки вас любят. И им нужна мать. Знаете, леди Клер только и говорила весь день, что о маме Петерсон.
   – Няня, вы ведь знаете Клер!
   Няня засмеялась:
   – Да, такой чертенок и любит всеми руководить.
   – Именно. Я ее, конечно, люблю, но не может же она распоряжаться другими людьми по своему вкусу!
   – Отчего же нет?
   – Отчего нет? – Эмма даже не знала, что ответить.
   Она беспомощно взглянула на старушку, а та пожала плечами:
   – Леди Клер знает, что так будет лучше для всех. Так почему бы и нет?
   – Лучше для всех? Няня, маркиз только что приехал – сегодня утром. Мы с ним едва знакомы!
   – Чепуха. Вы были по уши влюблены в мальчишку.
   – Неправда. – Эмма знала, что ответ вышел неубедительный – ей не нужно было даже видеть снисходительную улыбку няни. Она покраснела до ушей.
   – Я. видела, как вы за ним бегали.
   – Я была маленькой девочкой. Мне тогда было лет меньше, чем сейчас Изабелл.
   Няня ухмыльнулась:
   – А когда подсматривали за ним на балу?
   Эмма закрыла глаза. Если бы это был дурной сон! Как ей хотелось открыть глаза и оказаться в своей комнате в отцовском доме!
   – Лакей Уильям видел, как вы прятались в кустах.
   От смущения Эмма готова была упасть в обморок. Неудивительно, Что Чарлз решил: она готова выйти за него в любую минуту.
   – Нет уж, извините. Брак с лордом Найтсдейлом – об этом не может быть и речи. Он устраивает прием, и, я уверена, ему представится случай выбрать подходящую невесту.
   Няня предостерегающе кашлянула. Эмма подняла голову. На нее внимательно смотрела Изабелл.
   – Вот она тоже сильно беспокоится, – прошептала няня.
   Эмма кивнула в ответ. Затем подошла и села на подоконник рядом с Изабелл. Клер по-прежнему возилась на полу. Принни лежал, положив морду на лапы, с выражением обреченности в глазах. Девочка привязывала ему бантик на хвост.
   – Разве вы не можете стать нашей мамой, мисс Петерсон?
   – Изабелл! – Ласковым движением Эмма убрала мягкую белокурую прядь со лба девочки. Ей вспомнился разговор с Чарлзом, когда они возвращались от викария. Она сказала тогда, что ей не нужна мать. Конечно, сейчас уже не нужна. Но когда она была в возрасте Изабелл, ей отчаянно хотелось иметь маму.
   – Изабелл, я бы с радостью стала вашей мамой. Но все не так просто.
   – Почему?
   Эмма взглянула в серьезное личико девочки. Как объяснить? Когда ей самой было девять, она ничего не знала о мужчинах и женщинах. Ей вспомнились поцелуи Чарлза в коляске и как в ней загорался ответный огонь. Ей двадцать шесть, а она по-прежнему ничего не понимает!
   – Изабелл, я с радостью стала бы вашей мамой, но для этого нужно выйти замуж за вашего дядю.
   – Он вам не нравится?
   Эмма тяжело вздохнула:
   – Я слишком мало его знаю, чтобы решить, нравится он мне или нет.
   – Может быть, вы хотите замуж за кого-нибудь другого?
   – Изабелл! – Эмме стало, не по себе, когда она поняла, к чему клонит девочка. – Нет, у меня никого нет – пока. Но я, может быть, его встречу. Как же мне тогда выйти за него, если я уже буду женой вашего дяди Чарлза?
   Изабелл улыбнулась:
   – Не беспокойтесь! Молли, одна из горничных, сказала, что вы уже никого не встретите, если не встретили до сих пор. Так что смело выходите замуж за дядю Чарлза.
   Эмма с трудом удержалась от того, чтобы расспросить девочку, которая из этих горничных Молли. Ей хотелось задушить наглую девчонку собственными руками.
   – А если дядя Чарлз встретит девушку, на которой захочет жениться? Ты ведь знаешь, Изабелл, для чего затевают этот прием:
   – Нет. Я знаю, что выправитесь ему больше всех. Вы такая красивая, мисс Петерсон.
   Никто раньше не называл Эмму красавицей.
   – Спасибо, Изабелл. – Она погладила девочку по щеке. – Не суди предвзято. Я уверена, та леди, на которой женится ваш дядя, полюбит тебя и Клер.
   – Смотри, мама Петерсон!
   Эмма повернулась. Принни, наряженный в фиолетовую шляпку, тащил за собой карету с двумя куклами. Она засмеялась и обрадовалась, когда услышала мелодичный смех Изабелл.
   – Что ты сотворила с бедной собачкой?
   В дверях стоял Чарлз.
   – Папа Чарлз! – Разбросав игрушки, Клер бросилась к дяде. Он подхватил ее на руки и подбросил, и она завизжала от восторга.
   – Осторожнее с леди Клер, милорд, у нее закружится голова.
   – Нянюшка! – Чарлз хотел опустить девочку на пол, но она обхватила его шею ручонками и уткнулась лицом в галстук. Его глаза изумленно раскрылись, на губах появилась неуверенная улыбка. Он осторожно обнял племянницу.
   – Видите, – шепнула Изабелл Эмме на ухо, – дядя Чарлз будет хорошим папой.
   По голосу девочки Эмма поняла, как страстно той хочется иметь отца, отчего кольнуло в сердце, а на глазах выступили непрошеные слезы.
   Может быть, из Чарлза и вышел бы отличный отец.
   Но вот хороший муж?
 
   – Положить вам еще горошка, мисс Петерсон?
   – Нет, благодарю, милорд.
   Откинувшись на спинку стула, Чарлз наблюдал, как Эмма пробует камбалу. Происходило что-то странное. Он пришел в классную, чтобы пригласить девушку к обеду. Она отнекивалась, и вдруг на помощь дяде пришла Изабелл – подумать только, Изабелл! Эмме пришлось согласиться. Теперь она не поднимала глаз от тарелки, словно там лежало божественное угощение, достойное пиров Бальтасара.
   А угощение совсем никудышное, вздохнул Чарлз, ковыряя вилкой пересушенную рыбу. Простая английская пища. Съедобно, конечно, но гости, которые вот-вот нагрянут, наверняка ждут от маркиза блюд повкуснее. Ему не хотелось обижать кухарку, но ей определенно понадобится помощь на кухне. Возможно, Олворд или Уэстбрук, если не захотят остаться голодными, на время праздника предоставят в его распоряжение одного из своих шеф-поваров.
   – Такого я уже сто лет не ела. – Тетя Беатрис хмуро разглядывала содержимое тарелки.
   – Тебе полезна легкая пища, тетя.
   – Ба! Не стану я это есть. Плесни мне мадеры, Чарлз.
   – Нет. Мне только что пришлось погрузить в карету четырех подвыпивших дам. Вы и так набрались, куда же еще?
   – Обратно не выльется, не беспокойся.
   – Да вы уже столько выпили, что, боюсь, скоро польется через край. – Чарлз надеялся, что тетке не придет сейчас в голову любоваться своим отражением в зеркале, поскольку лично его самого подташнивало уже при взгляде на ее желто-зеленый наряд, а ведь это не он опустошил несколько бутылок бренди.
   – Тебе следовало бы поставить в карету пару ночных горшков, Чарлз. Не сомневаюсь – некоторым леди понадобится освободиться от содержимого желудка, особенно если их растрясет по дороге.
   – Да, мне тоже пришло это в голову.
   Эмма положила вилку на стол.
   – Простите, леди Беатрис, что устроила заседание Общества у вас в доме. Если бы я знала, что они станут себя неприлично вести…
   Тетя Беатрис икнула.
   – Ничего неприличного, мисс. Мы отлично провели время. Я ведь так давно не виделась с близняшками, да и с Бланш тоже. Лавиния мне понравилась. Боюсь, однако, наутро дамам придется несладко. Вряд ли они окажутся в числе ранних гостей.
   Она потянулась к бутылке. Чарлз перехватил бутылку и отодвинул подальше.
   – Когда начнут съезжаться ваши гости, леди Беатрис?
   – Не мои, а Чарлза, мисс. Понимаете, о чем я? Ему нужно подыскать жену. Обзавестись наследником! А не то титул достанется кузену Обри. Этот идиот, должно быть, завопит от ужаса, обнаружив в своей постели женщину. – Тетя Беа наклонилась к Эмме: – Хотите знать, что я думаю?
   – Тетя! Уверен, Эмме вовсе не интересно, что вы думаете по этому поводу.
   – Но я же говорю чистую правду! – Тетя Беа насадила на вилку кусок рыбы и ткнула ею в сторону Эммы. – Вы могли бы избавить нас от хлопот, мисс, согласись стать женой Чарлза прямо сейчас. Он ведь отличная добыча, как вам известно.
   – Тетя!
   – Леди Беатрис!
   Леди Беатрис попробовала рыбу.
   – Гадость! – Она швырнула вилку на тарелку и снова склонилась к Эмме: – Протри очки, девочка, и посмотри внимательно на этого человека. Это вам не кузен Обри! Уверена, он умеет делать наследников так, что дух захватывает. Я права, Чарлз?
   Чарлз подумал, что умеет краснеть не хуже, чем мисс Петерсон.
   – С вашего позволения, – пролепетала мисс Петерсон, вскакивая из-за стола. – Мне что-то нехорошо. Я должна…
   – Что, бросило в жар? – Леди Беатрис закричала ей в спину: – Правильно, девочка, есть от чего. Ты только взгляни на его плечи! Ноги. Ляжки. А еще…
   – Тетя Беа!
   Она замолчала и уставилась на племянника:
   – Не нужно кричать, Чарлз. Мне казалось, ты привык к подобным разговорам. А ты краснеешь, словно мисс Петерсон.
 
   Чарлз развязал галстук. Ему наконец удалось уложить тетку в постель – то есть передать на руки терпеливой горничной. Потом он разыскал собственную спальню.
   – Спасибо, Хендерсон. Сегодня ты мне больше не понадобишься.
   – Слушаюсь, милорд.
   Он смотрел, как за лакеем закрывается дверь. Он хотел побыть один. Ему это было просто необходимо. Примириться со всем этим, освоиться…
   Он оглядел спальню: потемневшие от времени картины, тяжелая мебель, огромная кровать. Он схватился за столбик кровати и сжал его так сильно, что резной край поранил пальцы. Ему здесь не место. Это спальня отца. Спальня Пола. Она никогда не предназначалась для него.
   Бедняга Пол, в четырнадцать лет ему пришлось переехать в эту комнату. Отец скончался в припадке ярости на постоялом дворе, раскричавшись на слугу, который, по его мнению, был слишком нерасторопен. Хозяин постоялого двора рассыпался в извинениях, но Чарлз не осуждал его, он знал своего отца. Не зря в свое время он овладел тонким искусством избегать отцовского гнева и острого языка. Отчасти поэтому он и предпочитал бродить по окрестностям Найтсдейла, нежели находиться дома.
   Чарлз был всего-навсего вторым сыном, и отцу вряд ли стоило обращать на него внимание. Основную тяжесть отцовской опеки приходилось выносить Полу.
   Пол по крайней мере был готов принять титул. Ну, может быть, не совсем готов. Какой подросток захотел бы взять на себя такую ответственность?
   Но Пола воспитывали так, что он с колыбели знал – быть ему маркизом. Это его судьба, его участь. Но не его же, Чарлза.
   Он стащил с себя рубашку и швырнул на пол.
   Ему помнился тот вечер в клубе Уайта, да так ясно, словно это было вчера. Они были с Робби, графом Уэстбруком, и праздновали маленькую победу – им удалось примирить Джеймса, герцога Олворда, с женой Сарой. Чарлз как раз смаковал превосходный портвейн, когда его разыскал посыльный.
   – Майор Чарлз Дрейсмит?
   Страх взял его за глотку. По суровому лицу посланника, его торжественному тону он сразу понял – сейчас его жизнь круто изменится раз и навсегда.
   – Да, я майор Дрейсмит, – выговорил он с трудом.
   – С прискорбием вынужден сообщить, майор, что маркиз и маркиза Найтсдейл погибли вследствие трагического происшествия.
   Черт, будь все проклято! Он вскочил с постели и бросился к окну, за которым, окутанные мраком, лежали окрестности Найтсдейла. Луны не было, над землей нависли тучи, мрачные, как и его мысли.
   В ту минуту, как посыльный сообщил о смерти Пола, Чарлз перестал быть самим собой. Конец его планам, видам на будущее. Ему словно подменили душу. Теперь он был маркиз Найтсдейл. Оставалось уладить юридические формальности.
   Чарлз задвинул занавеску. Снял носки, брюки, нижнее белье. Содрать бы еще кожу! Прочь из этой спальни, не нужны ему ни титул, ни груз ответственности.
   Но разве он мог? От него зависит судьба Найтсдейла. Он не хотел этой ответственности, но теперь речь идет о долге. Если армия его научила чему-то, так это чувству долга. Грязью и кровью впечатав в его душу. Чувство долга спасало в безумии битвы, в долгих переходах, в дни голода и жажды, в минуты полного упадка сил. Долг провел его через весь Пиренейский полуостров. Проведет и через нынешние испытания в Англии.
   Вдруг вспомнилась Клер. Ее веселый визг, когда он подхватил ее на руки в классной. Детские ручонки, обнимающие за шею, маленькое тело, легкое как перышко.
   Может быть, дело не только в долге.
   А еще была мисс Эмма Петерсон. Завлечь ее в постель будет удовольствием, а не обязанностью. Он представил себе, как она лежит в его постели нагая. Эмма украсит эту мрачную спальню и эту огромную кровать. Он засмеялся. Некая часть его тела весьма воодушевилась, стоило ему представить изгибы ее прекрасного тела.
   Чарлз забрался под одеяло, пытаясь унять воображение, Конечно, ему бы очень хотелось видеть тут эту девушку. А у нее, вероятно, подобного желания нет.
   Следовало бы отправиться к ней сразу после обеда с извинениями. Однако Эмма вряд ли захотела бы с ним разговаривать. Ей нужно было сначала прийти в себя. Если честно, ему тоже нужно было успокоиться. Прием выйдет на славу, если тетя Беа продолжит откровенничать. Нужно будет закрыть под замок весь запас бренди.
   Он поговорит с Эммой утром, до приезда гостей. Она девушка умная, и он докажет ей необходимость их брака. Сразу видно, она любит Клер и Изабелл. Ну, положим, Клер полюбит кто угодно. Такая милая девочка. До сердца сдержанной и серьезной Изабелл достучаться сложнее. Но, когда он вошел в классную, она ведь сидела рядом с Эммой, шепча что-то ей на ухо.
   Их брак выгоден самой Эмме. Чарлз улыбнулся в полог кровати. Преподобный Петерсон, конечно, не сказал ни слова на этот счет. Чарлз, однако, был уверен – он и миссис Грэм будут счастливы, если Эмма уедет.
   Ей двадцать шесть. Давно пора жить собственной семьей. А Чарлз будет просто счастлив дать ей семью. И даже более чем счастлив открыть ей, что такое любовь мужа.
   Судя по утренним поцелуям – она отвечала весьма пылко! – обучение, пойдет быстро.

Глава 4

   Чарлзу снился увлекательный сон. В его постели лежала мисс Петерсон. Золотистые, медового оттенка, волосы разметались по подушке. Он гладил ее восхитительную грудь, а ее пальцы скользили по его плечам. Он хотел бы, чтобы эти пальцы двинулись ниже – туда, где все его существо жаждало их прикосновения. Эмма хлопнула его по плечу. Это новая игра?
   – Проснись, папа Чарлз!
   Он раскрыл глаза и увидел лицо Клер в дюйме от собственного носа.
   – Ох, Клер!
   Он был совсем голый под одеялом. Нужно запирать дверь на ключ, если у малышки привычка разгуливать во сне.
   – Ты почему здесь?
   – Папа Чарлз, иди скорее! В детской привидение!
   – Клер, тебе приснился дурной сон. Ты рассказала няне?
   Девочка покачала головой, кудряшки заплясали вокруг лица.
   – Она так кричит!
   Няня? Спокойная, всегда разумная няня? С чего бы ей кричать?
   Клер сделала страшные глаза и снова ударила его по плечу:
   – Я же говорю; там привидение. Мама Петерсон послала меня за тобой. Быстрее, папа Чарлз! Ты должен поймать привидение.
   – Хорошо.
   Клер принялась тянуть его за руку. Не было времени натягивать брюки – к тому же Клер, кажется, не собиралась выходить из комнаты, чтобы дать ему одеться. Тогда он сдернул с кровати простыню и обернул ее вокруг талии. С помощью галстучной булавки закрепил импровизированную тогу, и Клер чуть не вытолкала его за дверь.
   В холле они столкнулись с тетей Беа. На ней был красно-коричневый халат, отделанный золотыми шнурками, и алый ночной чепец. Лицо выражало недовольство. В ногах у нее путалась Королева Бесс, разозленная не меньше хозяйки. Кошка яростно размахивала хвостом.
   – Боже правый, что за шум? Умереть спокойно не дадут!
   – Кажется, сегодня вообще никому в доме не уснуть, тетя. И нечего было пить столько бренди. Не умирали бы сейчас.
   – Можно подумать, тебе никогда не случалось заглянуть в бутылку.
   – Заглянуть? Вы в нее залезли! Клер снова дернула его за руку:
   – Ну, идем же, папа Чарлз. Привидение убежит.
   Чарлз пошел за Клер. Тетка и Королева Бесс двинулись следом.
   – Как это Клер тебя назвала?
   – Не обращайте внимания.
   – Какой на тебе чудной наряд.
   Чарлз скрипнул зубами. Ему трудно было идти – ноги путались в простыне. А лестница вообще казалась непреодолимым препятствием.
   – Как вы, дамы, умудряетесь ходить? – спросил он, когда в четвертый раз оступился и чуть не полетел кувырком.
   – Очевидно, у нас это выходит лучше, чем у тебя. Ох, дай пройти!
   – А что, если там в самом деле привидение?
   – Уверена, оно уже испугалось до смерти. Мне отсюда слышно, как вопит няня.
   Наконец они оказались в детской. Мисс Петерсон – в белой ночной рубашке до пола, с высоким, до самой шеи, воротом – пыталась успокоить няню. Рядом стояла Изабелл, держа на руках Принни.
   – Я привела папу Чарлза, мама Петерсон, – сказала Клер.
   Это была последняя вразумительная фраза.
   Няня увидела Чарлза и закричала. Королева Бесс увидела Принни и зашипела. Принни увидел Королеву Бесс и взвыл.
   Тетя Беа оглядела всех присутствующих и схватилась за голову.
   – Боже мой, – причитала она, – сделай так, чтобы это оказалось сном! Умоляю!
   Принни, громко лая, бросился на кошку. Она вздыбилась, отчего сделалась вдвое толще, и попыталась взобраться вверх по одеянию Чарлза. Чарлз, которому хотелось остаться джентльменом, несмотря ни на что, подтянул простыню повыше, пытаясь отгородиться от драки кошки с собакой. Множество слов и выражений рвалось с его языка, особенно когда острые кошачьи когти впились в его кожу. Судя по выражению лица Клер, некоторые фразы все-таки вырвались на свободу.
   – О-о-о, мама Петерсон! Папа Чарлз сказал плохое слово.
   Эмма нагнулась и ухватила Принни за заднюю лапу. Подол сорочки приподнялся, явив взгляду Чарлза прекрасной формы лодыжку. А затем раздался зловещий треск: рвущейся простыни и его собственная лодыжка оказалась на виду в объятиях шерстяного комка.
   – Тетя, да заберите же вы эту… эту мерзкую кошку!
   Тетя Беа приоткрыла глаза:
   – Так и знала, Чарлз, что у тебя красивые ноги. Видите, мисс Петерсон? Никакие накладки не нужны.
   Чарлз не мог сказать, от чего его бросило в жар – от досады или ярости.
   – Мадам, поймайте ваше животное!
   – Право, Чарлз, мы не на поле боя. Ну, может быть, отчасти. Но кричать совсем не обязательно. Ты напугал ее величество.
   – Иначе сейчас я эту…
   – Чарлз! Не забывай, что ты джентльмен!
   Тетя Беа подхватила Королеву Бесс и прижала к лицу.
   – Тише, кисонька, тише. Этот злой человек шутит.
   – Какие шутки? – проворчал Чарлз. Он осмотрел свое одеяние. Голые ноги, кровоточащие царапины, но самые интересные места прикрыты. Как и у мисс Петерсон, к сожалению. Кстати, она уставилась на его ноги.
   – Милорд, ваши ноги! Пойду принесу теплой воды и смою кровь, хорошо?
   Он представил, как мисс Петерсон омывает его ноги, и под простыней в определенном месте явственно обозначилась выпуклость. Тетя Беа изумленно раскрыла рот.
   Он повернулся к няне. Она единственная имела любезность не смотреть на него.
   – Может кто-нибудь вразумительно объяснить, что тут стряслось? Няня?
   Няня заломила руки:
   – Ох, милорд! За всю жизнь так не пугалась! Мне показалось, я слышу шум, вот я и встала, чтобы взглянуть на дорогих крошек. Что-то белое было в холле. Я закричала. Оно поплыло по воздуху и исчезло где-то вот тут. – Она указала на стену, на которой висели полки. – Я слышала, как гремели и клацали его цепи, да, слышала!
   – Ясно.
   Так как тетя Беа держала кошку на руках, Эмма смогла отпустить Принни. Собака принялась обнюхивать пол в том углу, куда, по словам няни, скрылось привидение.
   – Значит, привидение исчезло там, где сейчас Принц?
   – Принц, милорд? – Няня выглядела растерянной. – Вон там, – указал Чарлз. – Где сейчас Принни – собака мисс Петерсон.
   – Собака мисс Петерсон? Ох, прошу прощения, милорд. – Няня убежала в свою спальню и вернулась с очками на носу. – Вот теперь вижу. Да, кажется, именно в том месте, где сейчас наша собачка.
   Чарлз пристально посмотрел на старушку:
   – Няня, а почему ты закричала, когда я вошел?
   – Я подумала, привидение вернулось, милорд. – Она вгляделась в Чарлза. – У вас такой вид… Чудной какой наряд! Это маскарадный костюм? Вы были на маскараде в виде одного из этих римлян?
   – Нет, няня. – Он искоса взглянул на мисс Петерсон. Она изучала пол под ногами – очень красивыми ногами, отметил он, – и издавала странные звуки, словно задыхалась. Она-то не забыла надеть очки. – А вы видели привидение, мисс Петерсон?
   – Нет. – Она отчаянно пыталась не рассмеяться. – Когда я вышла из своей комнаты, его уже не было.
   Она обхватила себя за талию и согнулась пополам, давясь от хохота.
   – Счастлив, что вам весело, мисс Петерсон.
   Эмма взмахнула рукой, явно не в состоянии сказать ни слова. По ее щекам бежали слезы.
   – У тебя такой смешной вид, Чарлз, – заметила тетка, – хотя, конечно, веселье мисс Петерсон мне кажется преувеличенным.
   – Простите, леди Б-Беатрис, – сказала Эмма и снова расхохоталась. Изабелл и Клер тоже хихикали.
   Наверное, привидение было плодом няниного воображения. Тем не менее в отличие от мисс Петерсон и девочек няне было не до смеха. Она пыталась улыбнуться, но дрожащие губы ей не повиновались. Взгляд оставался тревожным.
   – Дамы, если вы полагаете, что сможете провести остаток ночи здесь, завтра мы устроим вам спальни внизу, – предложил Чарлз. – Согласны?
   Мисс Петерсон наконец успокоилась.
   – Конечно, милорд. Не волнуйтесь за нас.
   – Тетя, у нас остались свободные комнаты внизу?
   – Почти все занято – завтра прибывают гости. Но мы что-нибудь найдем.
   – Отлично, Тогда позвольте пожелать вам спокойной ночи, леди.
   Чарлз подхватил порванную простыню и поднял руку, пропуская тетю Беа с Королевой Бесс вперед на лестницу. Не успел он дойти до первой площадки, как услышал нянин голос:
   – Простите, мисс Петерсон, но у его светлости и вправду красивые ноги.
 
   Эмма повесила в шкаф последнее платье, бальное. Она сделала глупость, прихватив его с собой в Найтсдейл, однако…
   Ей не следовало покупать эту ткань. Но не смогла устоять. Просто сошла с ума, увидев этот голубой атлас в магазине мистера Эшфорда. Ей непременно захотелось купить отрез. Даже Мэг понравился цвет. Напоминает послеполуденное небо ранней осенью, сказала сестра. Это было… когда же? Четыре года назад.
   Эмма погладила шелковистую ткань, провела пальцем по узкому лифу завышенной линии талии и прямой юбке. Допустим, покупку ткани еще как-то можно оправдать. Но отдать отрез миссис Крофт, деревенской портнихе, чтобы сшить такое платье, было чистым безумием. О чем она думала? О чем думала миссис Крофт? Платье вышло слишком откровенным для дочери викария, тем более не очень юной. Ткань едва прикрывала грудь и облегала тело. Эмма была шокирована, когда впервые примерила его.
   Шокирована, но и очарована. Женщина, глядевшая на нее из зеркала, казалась незнакомкой. Опытной, соблазнительной, восхитительной незнакомкой.
   Эмма спрятала платье подальше в шкаф, чтобы никогда его не надеть. Возможно, любоваться им время от времени, мечтать о нем, но надеть? Никогда.
   Она бросила на платье последний взгляд и захлопнула дверцу шкафа. Она наденет его на бал. Печально, что оно несколько вышло из моды. Несомненно, по сравнению с нарядами лондонских щеголих оно будет смотреться совсем заурядно. Тут уж ничего не поделаешь.