Макнейл Алистер. Красная опасность

   — Процесс в суде назначен на два часа, значит, выедем примерно в половине двенадцатого.
   — А что ждет Александра?
   — Погостит у нас пару деньков. Как только мы получим добро от ваших коллег, тут же возвратим его обратно в тюрьму.
   — А как относятся к этому мероприятию тюремные начальники?
   Лонсдейл усмехнулся:
   — Естественно, не в восторге. Ведь получится, что они «потеряют» арестованного, но придется им это пережить. Теперь о Янге. Вам достался неплохой сообщник: с детских лет состоял в нью-йоркской шайке, потом служил во Вьетнаме, оказался отличным солдатом, после войны вступил во французский иностранный легион, через восемь лет все бросил и поехал в Центральную Америку бороться с сандинистами. Последнее время служил в «эскадроне смерти» в Эквадоре.
   Лонсдейл передал Витлоку факс из командного центра, встал и подошел к окну. Потом спросил:
   — Вы женаты?
   — Аж шесть лет.
   — Чем занимается ваша жена?
   — Детский врач.
   — Дети есть?
   Витлок отрицательно покачал головой. Ему не хотелось говорить о своих семейных делах, и он спросил Лонсдейла:
   — Когда вы за мной приедете?
   — К десяти. У нас будет предостаточно времени, чтобы добраться до полицейского участка.

* * *

   Рим еще спал, когда Колчинский припарковал взятый напрокат «Пежо-405» у кафе «Кальцоне».
   На висевшей на двери табличке было написано «Закрыто». Колчинский подождал, пока какая-то парочка прошла мимо, и постучал. В окне приподнялся краешек красной занавески, и через минуту дверь открылась. Сергей, Майк и Сабрина вошли в дом. Кроме хозяина в комнате оказался еще один человек. Он сидел за столиком, перед ним лежала газета «Паэзе сера». Увидев гостей, человек представился:
   — Майор Фабио Палуцци, Главное управление безопасности.
   Все по очереди пожали ему руку.
   Палуцци было тридцать шесть лет. Благодаря угрюмому лицу и очень короткой стрижке он был больше похож на заключенного, чем на одного из самых уважаемых офицеров итальянского отряда «Кожаные головы», который занимался борьбой с терроризмом. Свое название отряд получил из-за кожаных шлемов, которые его члены надевали во время операций.
   Палуцци пригласил всех присесть и предложил кофе.
   Его подал тот же человек, который впустил пришедших в дом. Палуцци кивнул в его сторону и сказал:
   — Джианкарло — глухой. Он работал у нас. Однажды, во время операции под водой, неожиданно взорвалась мина, и у Джианкарло лопнули барабанные перепонки. После госпиталя он купил это кафе. Лучшего места для нашей встречи не найти. Джианкарло может читать по губам, но не беспокойтесь — по-английски он не понимает. Так что мы можем совершенно спокойно разговаривать.
   — У вас прекрасное произношение. Где вы учили английский? — поинтересовалась Сабрина.
   — У меня мать — англичанка, — ответил Палуцци, достал из кармана телекс и передал Колчинскому: — Полковник Филпотт попросил вручить вам. Я получил этот телекс всего четыре часа назад.
   Сергей прочитал текст. В нем было следующее сообщение:

* * *

   «Вопрос обсуждался с генеральным секретарем и представителем Италии в ООН. Пришли к общему мнению, что, ввиду крайней опасности, надо поставить в известность „Красные бригады“ о том, что содержится в похищенной пробирке. Я попросил майора Палуцци сделать необходимые приготовления. Филпотт».

* * *

   — Но это же им на руку, — удивился Грэхем. — Если «Красные бригады» об этом узнают, то конечно же постараются упрятать пробирку как можно дальше. И кто может предсказать, как они используют ее в будущем?
   — не будем спешить с выводами, послушаем лучше майора Палуцци, — сказал Колчинский.
   — Я уже говорил с Никола Пизани, руководителем «Красных бригад», он готов с нами сотрудничать, — начал Палуцци.
   — Вы ему верите? — перебил майора Грэхем.
   — А что вам известно о «Красных бригадах»?
   — Достаточно, чтобы не доверять этим мерзавцам.
   — За восемь лет я их прекрасно изучил и решил связаться с Пизани. Сейчас объясню почему. Дело в том, что один из руководителей «бригад» работает на нас. Он сообщил, что Пизани провел вчера экстренное совещание, на котором выяснилось, что нападение на завод не было санкционировано комитетом. Сам Пизани только по радио услышал о нападении на химический завод, а также узнал из новостей, что ответственность за случившееся взяли на себя «Красные бригады». Нет сомнения, что нападение на завод организовал Дзокки.
   — Почему вы так в этом уверены? — с вызовом спросил Грэхем.
   — Потому что в налете принимал участие Рикардо Убрино, который являлся правой рукой Дзокки последние шесть лет. Они были просто неразлучны.
   — А не мог ли Убрино сам все это затеять? — усомнился Колчинский.
   Палуцци отрицательно покачал головой.
   — Операция слишком хорошо спланирована. Убрино же — просто убийца. У него мозги не так устроены, чтобы придумать эдакое. Есть и еще одно соображение. В начале года Пизани узнал, что болен раком. Врачи говорят, что он обречен и вряд ли долго протянет. Естественно, в «бригадах» началась ожесточенная борьба за власть. На место Пизани претендуют два человека — Дзокки и Тонино Калвиери, шеф Миланской организации. Калвиери считают «умеренным», и многие другие руководители его поддерживают. Хорошо относится к нему и Пизани, но у Дзокки есть деньги, и немалые. Римская организация самая богатая, потому что за ее спиной стоят мощные силы.
   — Кто же это? — спросил Колчинский.
   — Люди, которые симпатизируют «бригадам», хотя в них и не входят. Они не участвуют в заседаниях комитета, но если его решения или действия «бригад» им не нравятся, то быстро дают об этом знать, то есть просто-напросто прекращают денежные вливания. Все это Пизани учитывал, поэтому и назначил Дзокки своим преемником. Вот я и думаю, что именно этот человек разработал операцию по захвату пробирки с химического завода. То, что он в это время был арестован за покушение на римского судью и сидит в тюрьме, значения не имеет. Он и оттуда мог руководить операцией. Кстати, многие руководители «бригад» были просто счастливы, когда Дзокки арестовали, и не очень-то стремились его освободить.
   — А почему Пизани согласился сотрудничать с нами? — спросила Сабрина.
   — Да потому, что пробирка может быть использована и против него самого, и против комитета, для того чтобы заставить их как можно скорее передать власть Римской организации.
   — Но ведь Дзокки мертв.
   — Жив Убрино, и Римская организация считает его преемником Дзокки. Вот Пизани и другие руководители «бригад» и вынуждены помогать нам, чтобы разыскать пробирку.
   — А почему бы им самим не договориться с Убрино? Получив пробирку, они смогли бы его убрать и передать власть этому Калвиери.
   — Неплохой сценарий, Сабрина, но вы не учитываете того, что никто, как сообщает наш агент, не знает, где скрывается Убрино, к тому же, если они уберут этого человека, финансовая помощь от местных и зарубежных «сочувствующих» сразу же прекратится. Совсем другое дело, если его ликвидируем мы.
   Руки у Пизани и других руководителей «бригад» останутся чистыми.
   — Мы видим, что вы прекрасно разбираетесь в делах «Красных бригад», — удовлетворенно произнес Грэхем, — и надеемся, что во всем можем на вас положиться.
   — Потому мне и поручили помогать вам. Я действительно неплохо осведомлен в этом вопросе. Хочу еще сообщить, что Пизани направил к нам самого ловкого и опытного из всех руководителей «бригад» — Калвиери, чтобы он помог разыскать пробирку.
   — Вы, кажется, назвали его «умеренным»? — спросила Сабрина.
   — Да, это так и есть, мисс Карвер, поэтому он еще более опасен. Калвиери и Дзокки совершенно не похожи друг на друга. Дзокки — экстремист и действует с позиции грубой силы. Он задирист и высокомерен. Калвиери же — вежливый интеллектуал, человек с прекрасными манерами, знающий пять иностранных языков. Неудивительно, что он пользуется большой популярностью в «бригадах». Но от Дзокки знаешь чего ждать. Калвиери же непредсказуем, невозможно угадать, что у него на уме.
   — Когда мы с ним встретимся? — спросил Колчинский.
   — В восемь, в отеле «Куринале».
   — Есть что-нибудь новое о вертолете, с которого застрелили Дзокки?
   — Пока ничего. Но это конечно же был не полицейский вертолет.
   — А что насчет раненого террориста?
   — Конте? Все еще в критическом состоянии, в больнице. Врачи удалили восемь пуль. Чудо, что он еще жив.
   Палуцци достал из кармана листок бумаги и передал Сергею. В сообщении говорилось, что все пули, извлеченные из Конте и Нарди, были выпущены из одного автомата. Из этого можно сделать вывод, что Убрино получил инструкцию ликвидировать членов своей команды, как только пробирка окажется у него. Автомат же был найден у трупа Нарди.
   — А что известно об этом Убрино? — поинтересовалась Сабрина. — В Центре управления нам почти ничего о нем не сообщили.
   — Вырос в тех же трущобах, что и Дзокки, очень рано проникся идеями «Красных бригад», куда Дзокки его и вовлек. Начинал как телохранитель Дзокки, но со временем стал старшим командиром ячейки. Подчинялся непосредственно Дзокки. Мы знаем, что Убрино замешан в четырех убийствах и бесчисленных похищениях здесь, в Риме. Но у нас никогда не было достаточно улик и доказательств вины, чтобы его задержать. И потом, Дзокки всегда вытаскивал своего дружка из любых передряг. — Палуцци взглянул на часы и поднялся. — Думаю, нам пора ехать, если мы хотим попасть в «Куринале» к восьми.
   Колчинский и оперативники попрощались с хозяином кафе и направились к машине.

* * *

   Девушка-администратор в отеле «Куринале» сказала, что Калвиери полчаса назад прошел в свой номер. Они поднялись на лифте на третий этаж, и Палуцци громко постучал в дверь. Калвиери открыл и пригласил всех войти. Это был синеглазый сорокалетний мужчина с точеными чертами лица, длинные темно-каштановые волосы завязаны сзади. Когда он взглянул на Палуцци, лицо его исказила гримаса. В первый момент оба выглядели как боксеры перед схваткой, но потом справились со своими чувствами, и Палуцци представил товарищей хозяину номера. Все расселись по креслам, и, закурив, Калвиери сказал:
   — Пизани просил меня во всем вам помогать. Мы не меньше вас озабочены этой историей и хотим как можно скорее разыскать злополучную пробирку.
   — Снявши голову, по волосам не плачут, — съязвил Грэхем. — О чем же вы думали раньше?
   — Это была несанкционированная акция, мистер Грэхем. До вчерашнего дня комитет вообще ничего не знал о случившемся.
   — И вы считаете, что это вас извиняет? Ну и порядки в вашей организации: правая рука не знает, что делает левая!
   Калвиери, глубоко затянувшись, подошел кокну. На другой стороне улицы остановился школьный автобус. Глядя на смеющихся ребятишек, он подумал: сколько же таких безвинных малышей погибнет, если вирус все-таки будет выпущен из пробирки? Не в силах смотреть на их безмятежные лица, он отвернулся и продолжил разговор:
   — Что ж, должен признать, недостатков у нас действительно много. Есть и совершенно неуправляемые люди, например, в Риме. Только во главе Римской организации и мог оказаться такой человек, как Дзокки. Где скрывается Убрино, мы тоже, к сожалению, не знаем. Но думаю, что в Риме. Здесь у него много друзей.
   — А может быть, и в Венеции, — заметил Палуцци.
   — Почему именно там? — удивился Калвиери.
   — Несколько лет назад Убрино направили в Венецию, и он пробыл там пару месяцев.
   — Надо же, а я и не знал, что Убрино когда-то был в Венеции... Поистине загадочная личность...
   — И все же я думаю, что сейчас его там нет, — продолжал Палуцци. — Организация в этом городе слабая и малочисленная, вряд ли его сумеют надежно спрятать. Думаю, он в Риме.
   — Я был здесь командиром ячейки двенадцать лет назад, — вмешался в разговор Калвиери, — и у меня остались кое-какие связи. Я уже дал поручение узнать все, что возможно. Если Убрино скрывается в Риме, мне обязательно сообщат. Но взять его будет нелегко.
   — Нам надо разбиться на группы. Сабрина пойдет вместе с вами, — предложил Колчинский. Калвиери только пожал плечами:
   — Не возражаю.
   — Она говорит по-итальянски так же свободно, как вы по-английски. Думаю, вам надо поработать вместе. — Колчинский повернулся к Грэхему: — А вы пойдете с майором Палуцци.
   — Хорошо. С чего мы начнем? — обратился к майору Грэхем.
   — С завода компании «Нео-хим». Мои люди работали там всю ночь. Посмотрим, что им удалось выяснить.

* * *

   Палуцци припарковал белый «альфа-ромео» на стоянке напротив главного входа завода. Поднявшись вместе с Грэхемом по лестнице, он направился прямо к секретарше, сидевшей рядом со стойкой дежурного вахтера, и, представившись, попросил вызвать своего заместителя. Потом подошел к Грэхему, оставшемуся ждать его в центре холла у разбитой колонны — напоминание о событиях минувшей ночи.
   — Чем ваши люди здесь занимались? — поинтересовался Грэхем.
   — Пытались узнать, кто оплатил Вайсману работу по созданию вируса. Они забрались сюда к вечеру, подождали, пока служащие ушли, и потом осмотрели все кабинеты.
   — А как им удалось избежать контроля телекамер?
   Палуцци заговорщически улыбнулся:
   — Эти системы иногда выходят из строя в самый неподходящий момент.
   — Ясно.
   — Конечно, это вызовет бурю недовольства, когда администрация узнает, но ничего, нам не привыкать.
   Двери лифта открылись, и из него вышел высокий молодой человек. Палуцци представил его Грэхему:
   — Лейтенант Анджело Марко, мой помощник.
   — Рад познакомиться. — Марко пожал Грэхему руку.
   — Выяснили что-нибудь? — спросил помощника Палуцци.
   — Коммерческий директор в прошлом году четыре раза получал чек на восемьдесят миллионов лир, и каждый раз в тот же день брал из этой суммы шестьдесят четыре миллиона наличными. При этом все чеки заверены Никки Каросом.
   — Карос?! — повторил Палуцци задумчиво. — Это интересно.
   — Кто это, Карос? — спросил Грэхем.
   — Один из самых богатых торговцев оружием. Он занимается бизнесом, в основном на Ближнем Востоке.
   — Если коммерческий директор был посредником между торговцем и Вайсманом, то можно предположить, что Карос действовал от кого-то на Ближнем Востоке... Может быть, это ливанская, иракская или иранская группировка?
   — Это нам и придется выяснить, — заметил Палуцци. — Но сначала посетим главного управляющего завода, господина Чиденко.

* * *

   Управляющий сидел за огромным дубовым столом. Вид у него был очень недовольный. Когда Палуцци, которого он давно уже ждал, вошел в кабинет, Чиденко набросился на майора:
   — Кто разрешил вашим людям обыскивать кабинеты, включая мой собственный, и копаться в сейфах?
   — Я разрешил, — холодно ответил Палуцци.
   — У вас есть разрешение на обыск?
   — Мне оно не требуется.
   — Да ну? — Чиденко побагровел от возмущения. — Вместо того чтобы искать пробирку, вы пытаетесь уличить моих людей в связи с Вайсманом! А теперь еще и нарушаете закон! Я сделаю все, чтобы вас отстранили от расследования и передали дело кому-нибудь другому — тому, кто будет правильно исполнять свои обязанности.
   — Но прежде, чем вы так поступите, я хочу, чтобы лейтенант Марко вам кое-что показал.
   Марко протянул Чиденко бумаги, обнаруженные в сейфе коммерческого директора.
   — Это всего лишь банковские счета, — фыркнул Чиденко.
   — Но они свидетельствуют о связи вашего сотрудника Витторе Драготти с Вайсманом. К тому же все эти счета подписаны известным торговцем оружием Никки Каросом.
   — Ну, значит, у Витторе были с ним какие-то дела. — Чиденко развел руками. — Что в этом плохого?
   — Деньги поступали на его личный счет, — подчеркнул Марко.
   — Значит, подарок: такое иногда случается в бизнесе.
   — А мы полагаем, плата за услуги, — нахмурил брови Палуцци.
   — Ну так арестуйте его, — с вызовом бросил Чиденко, — и я посмотрю, как суд отнесется к вашим «уликам».
   — Никто не собирается его арестовывать. Все, чего мы хотим, — поговорить с ним.
   — Прекрасно, я попрошу кого-нибудь из наших адвокатов зайти.
   — Никаких адвокатов, — отрезал Палуцци.
   Чиденко потянулся к телефону.
   — Вы, очевидно, привыкли глумиться над законами, майор. Какое вы имеете право допрашивать моих сотрудников, да еще без адвокатов?
   Палуцци подошел к столу вплотную.
   — Хорошо, приглашайте вашего адвоката. Но в этом случае все газеты выйдут сегодня с подробным рассказом о том, что коммерческий директор «Нео-хим» связан с торговцем оружием. Никки Карос — личность известная. Его махинации с отравляющим веществом типа «Сарин» или «Табун» привели к гибели сотен тысяч людей во время войны в Персидском заливе! Представляете, какое впечатление это произведет на читателей?
   Главный управляющий изменился в лице и несколько минут сидел молча. Из раздумья его вывел телефонный звонок. Чиденко схватил трубку и передал ее Грэхему:
   — Это вас.
   Мисс Карвер сообщила, что Убрино видели в Венеции. Об этом ее проинформировал Калвиери.
   — Мы с ним едем туда, Майк, встретимся в отеле, — сказала девушка.
   — Хорошо, Сабрина, но будь очень осторожна, я совершенно не доверяю этому человеку.
   Грэхем положил трубку, и тут же телефон снова зазвонил. Чиденко слушал молча, но глаза его бегали по комнате.
   — Витторе уже здесь, — сказал он тихо, прикрыв трубку рукой. — Я иду с вами. Покончим с этим как можно скорее. А потом я сделаю все, чтобы вас отстранили от расследования.
   — Вы с нами не пойдете, — отрезал Палуцци.
   — Ну уж в этом вы не сможете мне помешать. Я здесь хозяин...
   — Хорошо, — оборвал его Палуцци, — я не хотел, но, видно, придется: вы меня вынудили. — Вынув из кармана конверт, майор швырнул его на стол перед управляющим: — Читайте!
   Чиденко достал лист бумаги из конверта, прочел, взглянул в текст еще раз и уселся в кресле поудобнее.
   — Номер телефона указан. Если хотите, можете позвонить.
   Чиденко ничего не сказал и вернул конверт Палуцци.
   Выйдя в коридор следом за майором, Грэхем спросил:
   — Что было в конверте?
   — Письмо за подписью премьер-министра. Оно дает мне право использовать все методы, которые я сочту нужными, чтобы найти пробирку. В письме также сказано, что тот, кто не согласен с моими методами, может позвонить лично премьер-министру.
   — Но почему вы сразу не показали письмо управляющему?
   — Не люблю судьбу испытывать. Я решил использовать это письмо только в крайнем случае.
   Грэхем остановился посреди коридора:
   — Что значит «не люблю испытывать, судьбу»?
   — Это письмо — фальшивка. Бланк, конечно, настоящий. Несколько таких бланков наш человек взял прямо из кабинета премьер-министра. Текст составляем сами, в зависимости от обстоятельств.
   — И так вы поступаете при каждом расследовании?
   — Уточню: при каждом сложном расследовании. В самом крайнем случае, как я сказал.
   — И ни у кого никогда не возникало сомнений в подлинности этого «документа»?
   — Пока нет. Но когда-нибудь это случится, тогда мне придется подать в отставку и начать писать мемуары.
   — Риск — благородное дело, — задумчиво пробормотал Грэхем. — Как бы и мне раздобыть бланки из Белого дома?!
   Марко оглянулся:
   — Вы идете?
   Палуцци потрепал Грэхема по плечу:
   — Пошли, Майк.
   Когда Грэхем и Палуцци вошли в кабинет Драготти, они увидели, что тот стоит у открытого сейфа и просматривает бумаги.
   — Не это ли ищете? — Майор протянул ему банковские счета.
   Услышав английскую речь, Драготти оглянулся, быстро запер сейф и удивленно спросил:
   — Кто вы такой?
   Палуцци представился.
   — Где господин Чиденко?
   — Занят, — ответил майор. — А теперь присядьте. У нас есть к вам несколько вопросов.
   — Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы, пока не узнаю, на каком основании сегодня ночью был открыт мой сейф. Это грубое нарушение закона.
   — Позвоните Чиденко. Он в курсе дела.
   Драготти снял трубку и позвонил. Когда он закончил разговор, Палуцци спросил:
   — Ну, что сказал Чиденко?
   — Посоветовал мне сотрудничать с вами. Что вас интересует?
   — Скажите, почему Никки Карос ежемесячно, на протяжении последних четырех месяцев, переводил на ваш счет по восемьдесят миллионов лир? — Палуцци бросил на стол перед Драготти банковские счета. — И почему восемьдесят процентов этой суммы вы немедленно переводили в наличные?
   — У нас было деловое соглашение, — ответил Драготти, нервно перебирая счета. — Я понимал, что, возможно, придется за это отвечать, просил его платить наличными, но он об этом и слышать не хотел, настоял на оплате чеком.
   — Действительно, Карос никогда не любил расплачиваться наличными, — заметил Палуцци, обращаясь к Грэхему. — Это у него мания какая-то, и она принесла ему немало убытков. — Майор обернулся к Драготти: — Итак, двадцать процентов вы удерживали как комиссионные, остальные же передавали Вайсману наличными?
   — Вайсману? — удивленно переспросил Драготти. — Никогда у меня с ним никаких дел не было.
   — Не лгите! — нахмурил брови Палуцци.
   — Я не лгу. Вы когда-нибудь слышали о фосгене?
   — Конечно, — ответил майор. — Нервный газ, смесь хлорина и фосфора.
   Драготти кивнул:
   — Карос установил со мной связь потому, что ему потребовались большие партии хлорина для одного из клиентов, который захотел заняться производством фосгена.
   — Кто этот человек? — поинтересовался Грэхем.
   — Карос никогда не называл его имени, а я и не спрашивал.
   В дверь постучали, в кабинет Драготти вошел Марко. Он что-то тихо сказал Палуцци и встал около двери. Майор подошел к столу, взял пачку банковских обязательств и положил себе в карман.
   — Хватит врать, Витторе! Карос признался.
   — В чем? — воскликнул Драготти.
   — В том, что он оплачивал ваши услуги посредника между ним и Вайсманом.
   — Чушь какая-то, — запротестовал Драготти.
   — Его взяли сегодня утром. Целый час он упорствовал, но мы пообещали сделать так, чтобы ему скостили срок, если он во всем признается. Вот он и раскололся. И про вас рассказал такое, что тюрьма вам обеспечена на долгие годы.
   — Вы лжете. — Драготти был явно подавлен.
   — Если вы скажете правду, мы и вам поможем скостить срок.
   Вместо ответа Драготти вытащил свой револьвер из ящика стола, но Палуцци и Марко уже нацелили на него свои «беретты».
   — Брось оружие, — приказал Палуцци, держа палец на спусковом крючке.
   Витторе побледнел как полотно, его губы тряслись.
   — Все что угодно, только не тюрьма...
   — Вот ты и раскололся, — злорадно усмехнулся майор. — А торговец-то на свободе, никто его не задерживал. Мы тебя провели, чтобы заставить сознаться.
   Глаза Драготти остекленели от ужаса, рот скривился, и он выстрелил себе в висок. В этот момент Чиденко и несколько служащих управления ворвались в кабинет.
   — Что здесь произошло? — закричал он, увидев неподвижное тело Витторе.
   — Застрелился, — глухо произнес Грэхем и обратился к Палуцци: — Что дальше?
   — Свяжусь с местной полицией. Если удастся быстро передать им дело, к полудню будем на Корфе. Надо встретиться с Никки Каросом.

Глава 4

   Когда-то Мэри Робсон мечтала стать танцовщицей, даже посещала балетную школу, потом увлеклась «диско». В семнадцать лет, победив на конкурсе в своем родном городе, она приехала в Лондон, надеясь получить роль в шоу на Вест-Энде. Однако оказалось, что таких, как она, великое множество, и вместо шоу Мэри получила работу в Сохо, в клубе со стриптизом. Там она и встретилась с Венделом Джонсоном, индейцем, совершившим немало преступлений. Они стали жить вместе, и через три месяца Мэри обнаружила, что беременна. После родов она растолстела, и с карьерой танцовщицы было покончено навсегда.
   Вендел, которого приговорили к семи годам тюремного заключения за воровство, уже семь месяцев отбывал срок. Мэри ждала мужа, хотя ее родители никак не могли понять, как можно любить такого человека. Но женщина хотела, чтобы у Бернарда был отец, да и к Венделу была очень привязана. В тот день, закончив домашние дела, она сидела у окна, думая о горькой судьбе мужа, и вдруг увидела, что у ее подъезда остановилась полицейская машина. У женщины тревожно забилось сердце. Когда раздался звонок, она в ужасе бросилась к двери, мысли ее путались от волнения: наверное, с Венделом несчастье.
   — Мисс Мэри Робсон? — спросил полицейский.
   — Да, — запинаясь, ответила Мэри. — Что с моим мужем?
   — Его ранили в тюрьме во время драки, но не беспокойтесь, рана неопасная.
   — Где он?
   — В Гринвиче, в районной больнице.
   — Я могу его навестить?
   — Мы затем и приехали. — Полицейский ободряюще улыбнулся.
   — Я буду готова через минуту, только сына возьму.
   Полицейский выглянул в окно и кивнул своему коллеге, сидевшему в машине. Тот снял фуражку и провел рукой по густым черным волосам. Этот человек выглядел очень молодо, хотя ему было уже тридцать семь лет. Звали его — Виктор Янг. Он улыбнулся, увидев, как его товарищ ведет Мэри и ее сына к машине. Все шло согласно плану.

* * *

   В одиннадцать часов дня, как только Витлок и Лонсдейл приехали в полицейский участок Брикстона, их сразу же пригласили к начальнику. Главный инспектор Роджер Пугх был очень приветлив, и они почувствовали себя свободно.
   — Когда мы должны выезжать? — поинтересовался Витлок, усаживаясь.