Страница:
Раст отметил наблюдательность Грэхема:
— Мы учтем это, Майк, хотя пока я не представляю себе, что делать. Правда, если бармен заявит об исчезновении Тойсгена, Шредер об этом не узнает.
Зазвонил телефон.
Сабрина сняла трубку.
После некоторой паузы раздался голос:
— Сабрина?
— Слушаю.
— Это Питер де Йонг. Жак у вас?
— Минутку.
Сабрина, прикрыв трубку рукой, назвала Расту имя звонившего.
Раст подъехал к телефона и взял трубку. Лицо его нахмурилось, затем он поблагодарил де Йонга за звонок и положил трубку.
— Ван Дехн мертв.
— Мертв? — воскликнула Сабрина. — Каким образом?
— Самоубийство. Повесился в ванной. Конечно, мы проведем расследование, как он протащил туда веревку, но из разговоров с охранниками понятно, почему он пошел на самоубийство. Он говорил им, как его страшит перспектива оказаться в тюрьме, что вообще он теперь ходячая мишень. И все-таки, что его подтолкнуло к петле?
— Он был не так уж потрясен домашним арестом, правда, я ему сказал, что, если он не будет сотрудничать с нами, он превратится в ходячую мишень. — Грэхем встал и подошел к окну. — Я его просто припугнул.
— Очевидно, это и было причиной, — коротко резюмировал Раст.
— У нас не было другого выхода, Жак, — вскинулся Витлок, посчитавший слова своего бывшего партнера по группе несправедливыми. — Раздел Четыре "в" Устава гласит: «Оперативник ударной группы вправе произвести домашний арест подозреваемого, если он чувствует, что подозреваемый может каким-то образом поставить под вопрос успешное выполнение операции». Юридически у нас нет права держать подозреваемого под арестом в его же собственном доме, однако в данном случае мы должны были это сделать. И не надо нас за это упрекать. Конечно, всегда находится ретивый адвокат, который кричит о неправомерности действий ЮНАКО и угрозе обществу, которую она представляет.
— Да я никого не упрекаю, К. В. И прекрасно знаю раздел Четвертый "в". Я когда-то тоже был оперативником, забыл? Меня больше беспокоит реакция полковника на доклад, который я ему должен буду послать. Ты же понимаешь, что методы Майка он может принять в штыки.
— А зачем ему об этом знать? — спросила Сабрина, глядя на Раста. — Ван Дехн покончил с собой, откуда нам знать, что он вкладывал в свои слова, называя себя ходячей мишенью?
— Незачем меня прикрывать, — рассердился Грэхем. — Докладывай все как есть. Я ничего не хочу скрывать.
— Не упрямься, Майк.
Раст кивнул, обдумывая идею Сабрины:
— Я тебя понимаю. Я учту твои соображения, когда буду писать доклад.
— Что тебе еще удалось раскопать о Шредере и Драго? — спросил Витлок.
Прежде чем ответить, Раст сделал глоток пепси:
— Майк совершенно прав, утверждая, что Шредер вынужден был продать «Xext». Я приготовил для вас по этому поводу более подробный отчет. Почитаете в самолете. А Драго мы прогнали через компьютеры и получили чистый нуль, будто его вовсе не существует. Тогда мы отправились в Лэнгли, надеясь найти что-нибудь у них. Выяснилось, что он был шифровальщиком и работал на чешскую разведку, а пять лет назад дезертировал на Запад. По данным ЦРУ, он отправился в Рио и последние четыре года работал у Шредера. В Рио вы встретитесь с человеком, который вам о нем расскажет подробнее. Она — личный друг Шредера.
— Она? — спросил Грэхем с подозрением.
— Ее зовут Сиобан Санто Жак.
— Весьма экзотично, — усмехнулся Витлок.
— Она вне всяких подозрений. Хотя одна заковырка есть — в наше распоряжение ее предоставило ЦРУ.
— Прекрасно! — в бешенстве воскликнул Грэхем. — У нас что, нет своего человека в Рио?
— Был, но его убили в той катастрофе, на катере, помнишь — в прошлом году.
— Рамирес. Да, припоминаю. Но почему полковник не заменил его?
— Не нашел подходящей замены, Майк. Нужен человек, который вращался бы в тех же кругах, что и Рамирес, и имел тех же друзей. Такого не нашлось. Тогда он навел справки о Сиобан. ЦРУ, естественно, не удивило его предложение. Они просто отказались обсуждать этот вопрос, который при сложившихся обстоятельствах напрашивался сам собой. Помимо всего прочего, она один из лучших агентов в Южной Америке. Ну, как ты можешь себе представить, полковник им это не спустил, пошел прямо к генеральному секретарю и изложил ему ситуацию. Генеральный секретарь связался с президентом, тот вызвал директора ЦРУ в Белый дом. Короче, Сиобан, оставаясь на службе ЦРУ, в случае необходимости будет работать на ЮНАКО. Это несколько подпортило наши отношения с Лэнгли, но в конце концов все образовалось, главное, полковник добился того, чего хотел.
— Ты когда-нибудь встречался с ней?
— Когда это у меня было время съездить в Рио, Майк? Нет, я никогда не встречался с ней, но она красавица и блестящий специалист своего дела.
— Насколько же она должна быть хороша, если полковник решился привлечь ее к работе, — сказала Сабрина.
— На нее можно положиться? — спросил Витлок.
— Она в курсе дела, но это не значит, что вы должны обсуждать с ней все детали. Ее задача представить вас Шредеру и все.
— Из того, что ты сказал, следует, что она в первую очередь работает на ЦРУ и ее можно использовать с максимальной осторожностью, — заметил Грэхем.
Раст улыбнулся:
— С осторожностью, Майк, но не враждебностью. Она на нашей стороне.
— Когда мы выезжаем? — спросил Витлок.
— Сегодня в шесть?
Раст вновь открыл свой кейс и вытащил три запечатанных конверта.
— Рейс KLM-730 через Дакар. Вы будете в Рио завтра рано утром. Помните, бразильское время на четыре часа отстает от европейского. Остановитесь в гостинице «Меридиан». Номера забронированы. Не знаю, как это полковнику удалось, ведь сейчас разгар карнавала.
— Почему в такой роскошной гостинице? — спросил Грэхем.
— Вы богатые бизнесмены из Нью-Йорка и, натурально, должны остановиться в самой фешенебельной гостинице города.
Раст сделал глубокий вдох, пытаясь не задерживаться мыслью на том, что ему предстояло сказать.
— По легенде Сабрина — твоя жена. У вас, так сказать, медовый месяц. Извини, Майк, но это необходимо. Я понимаю, после Керри это ужасно...
— Какого черта ты извиняешься, Жак? — взорвался Грэхем, когда тот упомянул имя его жены. Он взглянул на Сабрину. — Работа есть работа.
Сабрина кивнула.
— Сиобан твоя подруга, которую ты давно потеряла из вида, — сказал Раст Сабрине. — Для вас достаточно попасть в клуб «Ривьера». Клуб принадлежит Шредеру. Вход строго по приглашениям. В разговоре с Сергеем Сиобан назвала также карнавальную вечеринку, которую Шредер устраивает каждый год, но более подробно она вам объяснит сама, когда вы приедете в Рио.
— А какова моя роль? — спросил Витлок.
— Будешь прикрывать, mon ami[18]! — Улыбка Раста погасла, когда в глазах Витлока вспыхнула ярость.
— Вечно одно и то же, да? Старый добрый К.В. будет в прикрытии. Он не обидится. Нет, я обижусь, Жак. Обижусь, потому что это уже становится в порядке вещей.
Витлок поднялся и вышел из комнаты.
Раст уставился на дверь:
— А что в этом такого? Он всегда был в прикрытии. У него это отлично получается.
— Возможно, именно поэтому, — сказал Грэхем. — До того как он перейдет на канцелярскую работу в Центре управления, осталось четыре года. Тебе никогда не приходило в голову, что он, вероятно, хочет успеть что-то себе доказать?
— Но у К.В. никогда не было никаких амбиций!
— Это на твой взгляд, Жак. Амбиции у каждого проявляются по-своему.
Раст обдумывал слова Грэхема, выкладывая на кофейный столик три конверта из папиросной бумаги. Затем порылся в кейсе, вытащил маленькую коробочку и протянул её Сабрине.
Она открыла ее. Внутри лежало завернутое в хлопчатобумажную ткань золотое 18-каратное обручальное кольцо.
— Какое красивое! — тихо сказала она.
— Думаю, ты имеешь в виду его качество, — резко ответил Раст.
Она могла понять его раздражение. Как и Грэхем, он потерял единственную женщину, которую любил. Он встретился с Терезой Марден, когда еще работал во французской контрразведке. Она выступала свидетелем в деле о наркотиках, и ему поручили охранять ее во время судебного процесса. Они сразу начали встречаться, и в течение шести месяцев она приходила к нему домой. Она даже оставила работу в одном из магазинов «Лафайетт Галери» в Париже и переехала с ним в Нью-Йорк, когда его пригласили в ЮНАКО. Никто из них не хотел официального брака, и восемь лет они жили, не оформив своих отношений. Однако после его ранения между ними стала быстро расти пропасть, она не смогла смириться с тем, что он на всю жизнь останется калекой. Он еще не вышел из больницы, когда она вернулась во Францию, он слышал, что она жила со швейцарским лыжником в Люцерне.
Неожиданно Сабрина осознала, что Раст в упор смотрит на нее. Он хмуро улыбался:
— Ты думала о Терезе, n'est-ce pas?[19]
— Кольцо напомнило мне о ней.
— Мне тоже.
Раст стиснул руки.
— Ну хватит об этом. Вам надо готовиться в дорогу, а мне нужно как можно скорее обратно в Цюрих. Вторая ударная, должно быть, сейчас в Алжире...
— Выпустили наконец? — взволнованно воскликнула Сабрина.
— Я думал, что Сергей рассказал вам.
— Когда К.В. позвонил в Нью-Йорк, дежурил ночной офицер. Со вчерашнего дня мы с Сергеем не разговаривали.
— Они вылетели прошлой ночью. По плану должны быть на территории Ливии ночью, а приступят к делу завтра или послезавтра.
Раст нажал кнопку на подлокотнике инвалидного кресла.
— Ну все, желаю удачи, сейчас вы нуждаетесь в ней более, чем когда-либо.
— Ничего, справимся, — сказала Сабрина и чмокнула Раста в щеку.
Раст пожал руку Грэхему:
— Извини, что Сабрине придется играть роль твоей жены, Майк.
— Не волнуйся, Жак. Все о'кей.
Сабрина открыла дверь, и Раст притормозил около нее.
— Кланяйся К.В. Если он обиделся, он знает, как меня найти. Я готов поговорить с ним.
Он пожал плечами и уехал к лифту.
Сабрина вернулась в комнату и увидела, что Грэхем в упор смотрит на нее. Она почувствовала себя неловко и бессознательно сделала шаг назад. Потом заморгала, пытаясь не поддаваться его гипнотическому взгляду.
— Что-нибудь не так, Майк? — нерешительно спросила она.
— Я все думаю, как бы к этому отнеслась Керри?
— И что? — спросила она по-прежнему неуверенно.
— Она ревновала бы страшно. — Он вышел из комнаты и обернулся на пороге. — Но в душе она одобрила бы.
Сабрина еще некоторое время стояла в дверях, после того как Грэхем ушел к себе в комнату. Одобрила что? Ее? Или то, что она будет играть роль его жены?
Она закрыла дверь, пошла в ванную, разделась, долго стояла под горячим душем. Только протерев запотевшее зеркало на стене, она увидела, что бессознательно улыбается своим мыслям.
Глава 7
— Мы учтем это, Майк, хотя пока я не представляю себе, что делать. Правда, если бармен заявит об исчезновении Тойсгена, Шредер об этом не узнает.
Зазвонил телефон.
Сабрина сняла трубку.
После некоторой паузы раздался голос:
— Сабрина?
— Слушаю.
— Это Питер де Йонг. Жак у вас?
— Минутку.
Сабрина, прикрыв трубку рукой, назвала Расту имя звонившего.
Раст подъехал к телефона и взял трубку. Лицо его нахмурилось, затем он поблагодарил де Йонга за звонок и положил трубку.
— Ван Дехн мертв.
— Мертв? — воскликнула Сабрина. — Каким образом?
— Самоубийство. Повесился в ванной. Конечно, мы проведем расследование, как он протащил туда веревку, но из разговоров с охранниками понятно, почему он пошел на самоубийство. Он говорил им, как его страшит перспектива оказаться в тюрьме, что вообще он теперь ходячая мишень. И все-таки, что его подтолкнуло к петле?
— Он был не так уж потрясен домашним арестом, правда, я ему сказал, что, если он не будет сотрудничать с нами, он превратится в ходячую мишень. — Грэхем встал и подошел к окну. — Я его просто припугнул.
— Очевидно, это и было причиной, — коротко резюмировал Раст.
— У нас не было другого выхода, Жак, — вскинулся Витлок, посчитавший слова своего бывшего партнера по группе несправедливыми. — Раздел Четыре "в" Устава гласит: «Оперативник ударной группы вправе произвести домашний арест подозреваемого, если он чувствует, что подозреваемый может каким-то образом поставить под вопрос успешное выполнение операции». Юридически у нас нет права держать подозреваемого под арестом в его же собственном доме, однако в данном случае мы должны были это сделать. И не надо нас за это упрекать. Конечно, всегда находится ретивый адвокат, который кричит о неправомерности действий ЮНАКО и угрозе обществу, которую она представляет.
— Да я никого не упрекаю, К. В. И прекрасно знаю раздел Четвертый "в". Я когда-то тоже был оперативником, забыл? Меня больше беспокоит реакция полковника на доклад, который я ему должен буду послать. Ты же понимаешь, что методы Майка он может принять в штыки.
— А зачем ему об этом знать? — спросила Сабрина, глядя на Раста. — Ван Дехн покончил с собой, откуда нам знать, что он вкладывал в свои слова, называя себя ходячей мишенью?
— Незачем меня прикрывать, — рассердился Грэхем. — Докладывай все как есть. Я ничего не хочу скрывать.
— Не упрямься, Майк.
Раст кивнул, обдумывая идею Сабрины:
— Я тебя понимаю. Я учту твои соображения, когда буду писать доклад.
— Что тебе еще удалось раскопать о Шредере и Драго? — спросил Витлок.
Прежде чем ответить, Раст сделал глоток пепси:
— Майк совершенно прав, утверждая, что Шредер вынужден был продать «Xext». Я приготовил для вас по этому поводу более подробный отчет. Почитаете в самолете. А Драго мы прогнали через компьютеры и получили чистый нуль, будто его вовсе не существует. Тогда мы отправились в Лэнгли, надеясь найти что-нибудь у них. Выяснилось, что он был шифровальщиком и работал на чешскую разведку, а пять лет назад дезертировал на Запад. По данным ЦРУ, он отправился в Рио и последние четыре года работал у Шредера. В Рио вы встретитесь с человеком, который вам о нем расскажет подробнее. Она — личный друг Шредера.
— Она? — спросил Грэхем с подозрением.
— Ее зовут Сиобан Санто Жак.
— Весьма экзотично, — усмехнулся Витлок.
— Она вне всяких подозрений. Хотя одна заковырка есть — в наше распоряжение ее предоставило ЦРУ.
— Прекрасно! — в бешенстве воскликнул Грэхем. — У нас что, нет своего человека в Рио?
— Был, но его убили в той катастрофе, на катере, помнишь — в прошлом году.
— Рамирес. Да, припоминаю. Но почему полковник не заменил его?
— Не нашел подходящей замены, Майк. Нужен человек, который вращался бы в тех же кругах, что и Рамирес, и имел тех же друзей. Такого не нашлось. Тогда он навел справки о Сиобан. ЦРУ, естественно, не удивило его предложение. Они просто отказались обсуждать этот вопрос, который при сложившихся обстоятельствах напрашивался сам собой. Помимо всего прочего, она один из лучших агентов в Южной Америке. Ну, как ты можешь себе представить, полковник им это не спустил, пошел прямо к генеральному секретарю и изложил ему ситуацию. Генеральный секретарь связался с президентом, тот вызвал директора ЦРУ в Белый дом. Короче, Сиобан, оставаясь на службе ЦРУ, в случае необходимости будет работать на ЮНАКО. Это несколько подпортило наши отношения с Лэнгли, но в конце концов все образовалось, главное, полковник добился того, чего хотел.
— Ты когда-нибудь встречался с ней?
— Когда это у меня было время съездить в Рио, Майк? Нет, я никогда не встречался с ней, но она красавица и блестящий специалист своего дела.
— Насколько же она должна быть хороша, если полковник решился привлечь ее к работе, — сказала Сабрина.
— На нее можно положиться? — спросил Витлок.
— Она в курсе дела, но это не значит, что вы должны обсуждать с ней все детали. Ее задача представить вас Шредеру и все.
— Из того, что ты сказал, следует, что она в первую очередь работает на ЦРУ и ее можно использовать с максимальной осторожностью, — заметил Грэхем.
Раст улыбнулся:
— С осторожностью, Майк, но не враждебностью. Она на нашей стороне.
— Когда мы выезжаем? — спросил Витлок.
— Сегодня в шесть?
Раст вновь открыл свой кейс и вытащил три запечатанных конверта.
— Рейс KLM-730 через Дакар. Вы будете в Рио завтра рано утром. Помните, бразильское время на четыре часа отстает от европейского. Остановитесь в гостинице «Меридиан». Номера забронированы. Не знаю, как это полковнику удалось, ведь сейчас разгар карнавала.
— Почему в такой роскошной гостинице? — спросил Грэхем.
— Вы богатые бизнесмены из Нью-Йорка и, натурально, должны остановиться в самой фешенебельной гостинице города.
Раст сделал глубокий вдох, пытаясь не задерживаться мыслью на том, что ему предстояло сказать.
— По легенде Сабрина — твоя жена. У вас, так сказать, медовый месяц. Извини, Майк, но это необходимо. Я понимаю, после Керри это ужасно...
— Какого черта ты извиняешься, Жак? — взорвался Грэхем, когда тот упомянул имя его жены. Он взглянул на Сабрину. — Работа есть работа.
Сабрина кивнула.
— Сиобан твоя подруга, которую ты давно потеряла из вида, — сказал Раст Сабрине. — Для вас достаточно попасть в клуб «Ривьера». Клуб принадлежит Шредеру. Вход строго по приглашениям. В разговоре с Сергеем Сиобан назвала также карнавальную вечеринку, которую Шредер устраивает каждый год, но более подробно она вам объяснит сама, когда вы приедете в Рио.
— А какова моя роль? — спросил Витлок.
— Будешь прикрывать, mon ami[18]! — Улыбка Раста погасла, когда в глазах Витлока вспыхнула ярость.
— Вечно одно и то же, да? Старый добрый К.В. будет в прикрытии. Он не обидится. Нет, я обижусь, Жак. Обижусь, потому что это уже становится в порядке вещей.
Витлок поднялся и вышел из комнаты.
Раст уставился на дверь:
— А что в этом такого? Он всегда был в прикрытии. У него это отлично получается.
— Возможно, именно поэтому, — сказал Грэхем. — До того как он перейдет на канцелярскую работу в Центре управления, осталось четыре года. Тебе никогда не приходило в голову, что он, вероятно, хочет успеть что-то себе доказать?
— Но у К.В. никогда не было никаких амбиций!
— Это на твой взгляд, Жак. Амбиции у каждого проявляются по-своему.
Раст обдумывал слова Грэхема, выкладывая на кофейный столик три конверта из папиросной бумаги. Затем порылся в кейсе, вытащил маленькую коробочку и протянул её Сабрине.
Она открыла ее. Внутри лежало завернутое в хлопчатобумажную ткань золотое 18-каратное обручальное кольцо.
— Какое красивое! — тихо сказала она.
— Думаю, ты имеешь в виду его качество, — резко ответил Раст.
Она могла понять его раздражение. Как и Грэхем, он потерял единственную женщину, которую любил. Он встретился с Терезой Марден, когда еще работал во французской контрразведке. Она выступала свидетелем в деле о наркотиках, и ему поручили охранять ее во время судебного процесса. Они сразу начали встречаться, и в течение шести месяцев она приходила к нему домой. Она даже оставила работу в одном из магазинов «Лафайетт Галери» в Париже и переехала с ним в Нью-Йорк, когда его пригласили в ЮНАКО. Никто из них не хотел официального брака, и восемь лет они жили, не оформив своих отношений. Однако после его ранения между ними стала быстро расти пропасть, она не смогла смириться с тем, что он на всю жизнь останется калекой. Он еще не вышел из больницы, когда она вернулась во Францию, он слышал, что она жила со швейцарским лыжником в Люцерне.
Неожиданно Сабрина осознала, что Раст в упор смотрит на нее. Он хмуро улыбался:
— Ты думала о Терезе, n'est-ce pas?[19]
— Кольцо напомнило мне о ней.
— Мне тоже.
Раст стиснул руки.
— Ну хватит об этом. Вам надо готовиться в дорогу, а мне нужно как можно скорее обратно в Цюрих. Вторая ударная, должно быть, сейчас в Алжире...
— Выпустили наконец? — взволнованно воскликнула Сабрина.
— Я думал, что Сергей рассказал вам.
— Когда К.В. позвонил в Нью-Йорк, дежурил ночной офицер. Со вчерашнего дня мы с Сергеем не разговаривали.
— Они вылетели прошлой ночью. По плану должны быть на территории Ливии ночью, а приступят к делу завтра или послезавтра.
Раст нажал кнопку на подлокотнике инвалидного кресла.
— Ну все, желаю удачи, сейчас вы нуждаетесь в ней более, чем когда-либо.
— Ничего, справимся, — сказала Сабрина и чмокнула Раста в щеку.
Раст пожал руку Грэхему:
— Извини, что Сабрине придется играть роль твоей жены, Майк.
— Не волнуйся, Жак. Все о'кей.
Сабрина открыла дверь, и Раст притормозил около нее.
— Кланяйся К.В. Если он обиделся, он знает, как меня найти. Я готов поговорить с ним.
Он пожал плечами и уехал к лифту.
Сабрина вернулась в комнату и увидела, что Грэхем в упор смотрит на нее. Она почувствовала себя неловко и бессознательно сделала шаг назад. Потом заморгала, пытаясь не поддаваться его гипнотическому взгляду.
— Что-нибудь не так, Майк? — нерешительно спросила она.
— Я все думаю, как бы к этому отнеслась Керри?
— И что? — спросила она по-прежнему неуверенно.
— Она ревновала бы страшно. — Он вышел из комнаты и обернулся на пороге. — Но в душе она одобрила бы.
Сабрина еще некоторое время стояла в дверях, после того как Грэхем ушел к себе в комнату. Одобрила что? Ее? Или то, что она будет играть роль его жены?
Она закрыла дверь, пошла в ванную, разделась, долго стояла под горячим душем. Только протерев запотевшее зеркало на стене, она увидела, что бессознательно улыбается своим мыслям.
Глава 7
Они прибыли в Галеан, международный аэропорт Рио-де-Жанейро, в половине третьего утра, взяли такси и доехали до тридцатидевятиэтажной гостиницы «Меридиан», которая находилась у подножия Сахарной головы. Из гостиницы открывался вид на набережную и пляж Копакабана. Грэхем заплатил таксисту, тот помог перенести чемоданы в вестибюль, затем подошел к регистратуре.
Администратор набрал его имя на компьютере.
— Мистер и миссис Грэхем. Из Нью-Йорка?
— Да, все правильно.
— Примите мои поздравления, сэр.
— Спасибо, — пробормотал Грэхем без особого энтузиазма.
Администратор дал Грэхему регистрационный бланк.
— Разрешите взглянуть на ваши паспорта.
Грэхем вытащил из кармана документы и положил их на стол. Он заполнил бланк и пододвинул его администратору.
— Когда вчера пришел ваш заказ, мы могли предложить вам только маленький домик на пляже. А сегодня как раз освободился один из номеров для молодоженов. Мы вас там и поселим, причем за ту же цену, которую вы платили бы за домик.
Грэхем утомленно потер глаза и отчаянно покачал головой.
— Что-нибудь не так, сэр?
— Нет, все в порядке. — Грэхем выдавил улыбку. — С вашей стороны очень любезно предоставить нам номер для молодоженов по той же цене, что и домик.
— Скажите спасибо главному менеджеру, сэр.
— Пожалуйста, передайте ему мою благодарность. — Грэхем кивнул Сабрине, когда администратор пошел за ключом. — Нас хотели поселить в маленьком домике. А теперь предоставляют роскошный номер для молодоженов.
Сабрина натянуто рассмеялась и с вымученной улыбкой сказала:
— Извини, Майк, но ты должен признать, что все это довольно забавно.
— Рад, что ты так думаешь.
Вернулся администратор. В руках у него был ключ и запечатанный конверт.
— Письмо для вас, сэр. Его принесли вчера днем.
Грэхем вскрыл конверт и вытащил открытку. Он протянул открытку Сабрине, которая, прочитав, передала ее Витлоку.
Надеюсь, что перелет из Амстердама прошел хорошо. Я приду завтра в десять утра, чтобы сразу повидаться с вами.
Сиобан.
* * *
Грэхем легонько положил руку на плечо Витлока:
— Увидимся утром. Самое время лечь спать.
— Я тоже так думаю. Приятных сновидений! Ночной портье подхватил чемоданы и отнес их к лифту.
Номер для молодоженов на восьмом этаже состоял из гостиной и спальни.
Грэхем велел портье оставить чемоданы в гостиной и, когда тот ушел, повернулся к Сабрине.
— Ты расположишься в спальне, а я лягу здесь, на одном из диванов.
Она кивнула, взяла свой изящный чемоданчик и скрылась в спальне.
— Ты первым пойдешь в ванную? — спросила она оттуда.
— А где она?
— Здесь.
Через мгновение он вошел в спальню, держа в руках сумку с принадлежностями для душа.
— Давай сперва я, а то ты там всю ночь просидишь.
— Спасибо.
Ее лицо неожиданно стало серьезным.
— Я волнуюсь за К.В. Он на себя не похож. Я думала, почему он был такой тихий, когда мы летели в Амстердам, но это не идет ни в какое сравнение с его совершенно пришибленным видом этой ночью. Он сказал, что вообще предпочел бы лететь на другом самолете. А он в самолете обычно бывал таким разговорчивым и общительным. Что ты думаешь об этой стычке с Жаком? В жизни не видела К.В. таким разъяренным. В чем дело?
— Кармен, — немедленно последовал ответ.
— Вы разговаривали с ним об этом?
— Нет.
— Тогда почему ты так решил? — спросила она.
— Все признаки налицо. У меня с Керри были те же проблемы.
Она села на краешке кровати:
— Ну так поговори с ним, Майк.
— Нет! — Он отмахнулся. — Это личное дело каждого. Они сами должны договориться.
— А если их отношения зайдут в тупик?
— Господь поможет им, — ответил он и резко захлопнул за собой дверь в ванную.
Она вздрогнула, затем вдруг вспомнила слова Мартина Кохена: «Его что-то тревожит. Приглядывай за ним, Сабрина, он меня очень беспокоит, для его же блага приглядывай!»
Тогда она пообещала себе, что будет приглядывать, для его же блага будет.
Утром Грэхем поднялся первым и после двадцатиминутной зарядки с полотенцем на шее вышел на балкон. День был неплохой, кое-где по синему небу лениво ползли перистые облака, свежий бриз делал жару не такой палящей. Он вытер пот с лица, вернулся в гостиную и, чтобы поддержать видимость медового месяца, заказал завтрак в номер на половину десятого. По дороге в ванную он разбудил Сабрину и удивился, обнаружив, что буквально через несколько минут она уже была готова.
Завтрак принесли, когда он еще был в ванной. Намазав маслом теплую булочку, он взялся за «Лэтин Америкэн дейли пост», которую попросил принести вместе с завтраком.
В десять часов зазвонил телефон, но после третьего звонка замолк — Сиобан давала им знать, что ждет их на улице. Сабрина позвонила Витлоку и сказала, что они выходят, затем они с Грэхемом спустились в вестибюль. Витлока они встретили у регистратуры, сдали ключи и направились к выходу.
— Сабрина? — раздался нерешительный зов спустя несколько секунд после того, как они вышли на улицу. — Сабрина Карвер?
Сабрина обернулась, на ее лице появилось искусно разыгранное удивление. Но удивление тут же сменилось радостью, она улыбнулась и, потрясенная, покачала головой:
— Я не верю своим глазам! Сиобан!
Они обнялись, затем, чуть отстранившись друг от друга, обменялись рукопожатием, все еще не в силах поверить в такую нежданную встречу.
Сиобан была очаровательной тридцатипятилетней женщиной с роскошной фигурой, которую подчеркивала белая облегающая водолазка, заправленная в обтягивающие джинсы «Ливайс». Даже в Сабрине проснулась легкая зависть. В длинные черные, зачесанные назад волосы — они доходили до середины спины — были вплетены золотые и серебряные бусы. Ее взгляд переходил от Грэхема к Витлоку, и Сабрина поспешила представить их.
— Ты замужем? — удивилась Сиобан и легонько коснулась ее груди.
— У нас медовый месяц, — ответила с улыбкой Сабрина и взяла Грэхема под руку.
— Потрясающе! Я так рада за тебя! Знаешь, я все еще не могу в себя прийти, столько всего произошло за эти годы.
— Нам нужно многое рассказать друг другу. Пойдем выпьем где-нибудь кофе.
— Я знаю одно подходящее местечко. Это недалеко.
Грэхем взял Сиобан под руку, когда их уже нельзя было увидеть из гостиницы.
— Ну все, спектакль окончен. У тебя есть план? — спросил он, даже не пытаясь скрыть неприязненные нотки в голосе.
Сиобан повела их на пустынную улицу.
— Я понимаю твою неприязнь, Майк. Уверена, что К.В. и Сабрина в глубине души испытывают то же чувство, только они не столь откровенно его выражают. Я не знаю, что вам порассказали о моей деятельности в Рио, но дело в том, что я работаю на ЦРУ. Лэнгли договорилось с ЮНАКО, что я помогу вам. Задание у меня простое: ввести вас в круг Шредера и все. Остальное меня не касается. Так что давайте действовать сообща, даже если это дается нам нелегко.
Витлок и Сабрина переглянулись, пожали плечами, но кивнули, выразив таким образом готовность к сотрудничеству..
Грэхем поборол себя с огромным трудом.
— Ладно, там поглядим, — выдавил он сквозь зубы. — Но ты не ответила на мой вопрос.
— Сейчас мы поднимемся на Сахарную голову, откуда вы сможете увидеть часть владений Шредера. Ближе к вечеру я проведу тебя и Сабрину в клуб «Ривьера» в качестве моих личных гостей. Там будет и Шредер, он всегда там бывает перед карнавалом. Недалеко отсюда остановка автобуса, который идет на Сахарную голову. Это гораздо дешевле, чем брать такси.
Они пропустили несколько автобусов, пока не подошел тот, на котором была надпись «Урка». Сиобан объяснила, что он подвезет их непосредственно к канатной дороге.
Они забрались в автобус, протиснулись сквозь плотную толпу у входа, и Сиобан провела их в переднюю часть автобуса, где им удалось сесть.
Заплатив за проезд, Сиобан повернулась так, чтобы видеть Грэхема и Сабрину, которые сидели сзади.
— Что вам рассказали обо мне?
— Ничего, — ответил сидевший рядом с ней Витлок. — Может, ты сама восполнишь недостаток информации?
— Ну хорошо. Как вы, вероятно, уже догадались, Сиобан Санто Жак не настоящее мое имя. На самом деле меня зовут Мери Сметхаст. Моя мать была кариокой, отец работал в американском консульстве. Он погиб в авиакатастрофе, когда мне было двадцать лет.
— Кто такие кариоки? — спросил Грэхем.
— Так зовут людей, которые родились и выросли в Рио, — ответила Сиобан. — В восемнадцать дет я пошла работать в дом моделей, и мне тактично намекнули, чтобы я изменила имя. Сиобан — имя моей бабушки, а Раймонд Санто Жак — мой любимый актер. Год спустя я уже демонстрировала модели в Париже в домах «Vogue» и «Cosmopolitan», и, хотя все шло хорошо, мой загар поблек, И я вернулась в Рио. Работала в Бразильской национальной авиакомпании «Вариг» и внезапно обнаружила, что мое лицо знакомо буквально всем. Еще я снялась в нескольких фильмах, но меня больше запомнили по гражданской авиации. Большинство людей не знают моего имени, для них я навсегда осталась «Вариг-девушка».
— Как тебя завербовали в ЦРУ? — спросил Грэхем.
— Они привлекли меня к работе после того, как я получила известность в авиационных кругах, и меня стали приглашать на все большие приемы, на которых, как вы, вероятно, знаете, бывают крупные чины КГБ. ЦРУ удалось убедить меня, что в смерти отца виноват КГБ, я должна была вылавливать всякого рода сведения, которые могут проскользнуть в разговорах русских после того, как те немного выпьют. Я согласилась при условии, что не буду спать с этими ублюдками для получения информации. Они приняли мое условие. Это было пять лет назад. Считается, что я стойко верю в социализм. Это неплохое прикрытие.
Сиобан встала и позвонила в колокольчик.
— Выходим, наша остановка.
Они вышли через передние двери автобуса, и Сиобан забежала в антикварный магазинчик и купила себе соломенную шляпу и дешевенькие солнцезащитные очки, чтобы не привлекать к себе внимания на станции канатной дороги Эстракано ди Телеферику на авениде Пастера, иначе несколько человек наверняка ее узнали бы. Хотя в основном их окружали туристы, которые никогда ее не видели.
Фуникулеры обычно ходили с интервалами в двадцать минут, но сейчас их пустили с десятиминутными интервалами, чтобы уменьшить нагрузку на городской транспорт. Они встали в очередь и через двадцать пять минут подошли к турникету. Витлок вытащил свой бумажник, но, как всегда, запутался в иностранных купюрах, и в конце концов Сиобан, улыбаясь, пришла ему на выручку, помогла отсчитать нужную сумму и положила деньги в окошечко в стеклянной будке, кассирша бросила на Витлока недовольный взгляд, пересчитала деньги и протянула четыре билета.
— Здесь есть две горы, — объяснила Сиобан, когда они сели в фуникулер. — Первая называется Морру да Урка, она приблизительно вполовину меньше Сахарной головы, или, если называть ее более точно, Рао de Acucar. На Морру да Урка есть ресторан, где мы сможем поговорить, после того как вы взглянете на владения Шредера.
Сабрина смотрела на Рио-де-Жанейро из окошка фуникулера. Город лежал как на ладони, и открывающийся вид был прекрасен. Справа находился центр города. Он напоминал замысловатую игрушку из папье-маше, сделанную по прихоти богатого папаши для избалованного чада. Яхты, эти символы процветания, испещрили спокойные воды залива Ботафогу — они были словно нарисованы на гладком стекле ультрамаринового цвета. Слева высилась изломанная горная гряда, укрытая, казалось, зеленым вельветом, края которого спускались в Атлантический океан. А сам океан! Было такое впечатление, что достаточно бросить маленький камешек, чтобы бесконечная водная гладь разбилась вдребезги. На горизонте тонкие кучевые облака окутывали далекие горные вершины, которые вырисовывались на фоне чистого лазурного неба. Она почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной, и повернулась. Это был Грэхем. Он стоял, сунув руки в карманы своих белых мешковатых брюк.
— Чудесный вид, да? — сказала она.
— Да, — пробормотал он. — Пошли, К.В. взял на время подзорную трубу у компании немцев. Ему трудно заставить их бесконечно любоваться заливом, не придумав нового аргумента.
Она засмеялась и взяла его под руку. Он взглянул на ее руку, но не сделал попытки высвободиться.
Витлок оторвался от окуляра и поманил Сабрину:
— Мы тебя ждем, иди скорее!
Сабрина улыбнулась четырем супружеским парам среднего возраста, которые терпеливо стояли за спиной Сиобан, по-немецки извинилась за причиненное неудобство и обещала через минуту вернуть им подзорную трубу. Услышав родную речь, немцы расплылись в улыбке, и один из мужчин сказал, что она может не торопиться и смотреть сколько пожелает. Она поблагодарила и прильнула к окуляру, подстраивая его к своим глазам и сосредотачиваясь на открывшихся деталях, простым глазом не различимых. Перед ней была гора, нависшая над океаном. Вдруг она заметила, как что-то блеснуло на склоне горы в лучах солнца. Приглядевшись, она поняла, что это окно. Огромное окно. Должно быть, футов сто в ширину. Нет, это два окна, расположенные на расстоянии двадцати футов одно от другого. Она уловила какое-то движение — ей показалось, что прямо из толщи горы выехал катер! Она моргнула, посмотрела внимательнее и внезапно поняла: там же пещера! Больше ничего рассмотреть не удавалось, она изменила фокус окуляра, сделав вид, что случайно сдвинула настройку, чтобы немцы не догадались, куда она смотрела, и вернула трубу.
Возвращаясь к фуникулеру, она упомянула о виденном.
— Я не видел никакой пещеры, — сказал Грэхем.
— И я тоже, — поддержал Витлок и повернулся к Сиобан: — А она есть?
Сиобан кивнула:
— Там естественное образование в горе. И в нем устроен причал. Шредер как-то говорил мне, что пещера достаточно большая, чтобы в ней могла стоять «Голконда», его личная яхта. Правда, там я ее никогда не видела, обычно ее швартуют в порту залива Ботафогу.
Фуникулер остановился внизу, прервав их дальнейший разговор. Спускаясь, Сиобан высматривала в заливе «Голконду», но безуспешно — в Ботафогу ее не было. Больше она об этом не думала. На станции Морру да Урка из фуникулера вышло больше половины пассажиров, и все направились в ресторан.
— Можно даже не пытаться, — сказал Витлок, указывая на очередь. — Никакой надежды!
Администратор набрал его имя на компьютере.
— Мистер и миссис Грэхем. Из Нью-Йорка?
— Да, все правильно.
— Примите мои поздравления, сэр.
— Спасибо, — пробормотал Грэхем без особого энтузиазма.
Администратор дал Грэхему регистрационный бланк.
— Разрешите взглянуть на ваши паспорта.
Грэхем вытащил из кармана документы и положил их на стол. Он заполнил бланк и пододвинул его администратору.
— Когда вчера пришел ваш заказ, мы могли предложить вам только маленький домик на пляже. А сегодня как раз освободился один из номеров для молодоженов. Мы вас там и поселим, причем за ту же цену, которую вы платили бы за домик.
Грэхем утомленно потер глаза и отчаянно покачал головой.
— Что-нибудь не так, сэр?
— Нет, все в порядке. — Грэхем выдавил улыбку. — С вашей стороны очень любезно предоставить нам номер для молодоженов по той же цене, что и домик.
— Скажите спасибо главному менеджеру, сэр.
— Пожалуйста, передайте ему мою благодарность. — Грэхем кивнул Сабрине, когда администратор пошел за ключом. — Нас хотели поселить в маленьком домике. А теперь предоставляют роскошный номер для молодоженов.
Сабрина натянуто рассмеялась и с вымученной улыбкой сказала:
— Извини, Майк, но ты должен признать, что все это довольно забавно.
— Рад, что ты так думаешь.
Вернулся администратор. В руках у него был ключ и запечатанный конверт.
— Письмо для вас, сэр. Его принесли вчера днем.
Грэхем вскрыл конверт и вытащил открытку. Он протянул открытку Сабрине, которая, прочитав, передала ее Витлоку.
* * *
Майк, К.В., Сабрина.Надеюсь, что перелет из Амстердама прошел хорошо. Я приду завтра в десять утра, чтобы сразу повидаться с вами.
Сиобан.
* * *
Грэхем легонько положил руку на плечо Витлока:
— Увидимся утром. Самое время лечь спать.
— Я тоже так думаю. Приятных сновидений! Ночной портье подхватил чемоданы и отнес их к лифту.
Номер для молодоженов на восьмом этаже состоял из гостиной и спальни.
Грэхем велел портье оставить чемоданы в гостиной и, когда тот ушел, повернулся к Сабрине.
— Ты расположишься в спальне, а я лягу здесь, на одном из диванов.
Она кивнула, взяла свой изящный чемоданчик и скрылась в спальне.
— Ты первым пойдешь в ванную? — спросила она оттуда.
— А где она?
— Здесь.
Через мгновение он вошел в спальню, держа в руках сумку с принадлежностями для душа.
— Давай сперва я, а то ты там всю ночь просидишь.
— Спасибо.
Ее лицо неожиданно стало серьезным.
— Я волнуюсь за К.В. Он на себя не похож. Я думала, почему он был такой тихий, когда мы летели в Амстердам, но это не идет ни в какое сравнение с его совершенно пришибленным видом этой ночью. Он сказал, что вообще предпочел бы лететь на другом самолете. А он в самолете обычно бывал таким разговорчивым и общительным. Что ты думаешь об этой стычке с Жаком? В жизни не видела К.В. таким разъяренным. В чем дело?
— Кармен, — немедленно последовал ответ.
— Вы разговаривали с ним об этом?
— Нет.
— Тогда почему ты так решил? — спросила она.
— Все признаки налицо. У меня с Керри были те же проблемы.
Она села на краешке кровати:
— Ну так поговори с ним, Майк.
— Нет! — Он отмахнулся. — Это личное дело каждого. Они сами должны договориться.
— А если их отношения зайдут в тупик?
— Господь поможет им, — ответил он и резко захлопнул за собой дверь в ванную.
Она вздрогнула, затем вдруг вспомнила слова Мартина Кохена: «Его что-то тревожит. Приглядывай за ним, Сабрина, он меня очень беспокоит, для его же блага приглядывай!»
Тогда она пообещала себе, что будет приглядывать, для его же блага будет.
Утром Грэхем поднялся первым и после двадцатиминутной зарядки с полотенцем на шее вышел на балкон. День был неплохой, кое-где по синему небу лениво ползли перистые облака, свежий бриз делал жару не такой палящей. Он вытер пот с лица, вернулся в гостиную и, чтобы поддержать видимость медового месяца, заказал завтрак в номер на половину десятого. По дороге в ванную он разбудил Сабрину и удивился, обнаружив, что буквально через несколько минут она уже была готова.
Завтрак принесли, когда он еще был в ванной. Намазав маслом теплую булочку, он взялся за «Лэтин Америкэн дейли пост», которую попросил принести вместе с завтраком.
В десять часов зазвонил телефон, но после третьего звонка замолк — Сиобан давала им знать, что ждет их на улице. Сабрина позвонила Витлоку и сказала, что они выходят, затем они с Грэхемом спустились в вестибюль. Витлока они встретили у регистратуры, сдали ключи и направились к выходу.
— Сабрина? — раздался нерешительный зов спустя несколько секунд после того, как они вышли на улицу. — Сабрина Карвер?
Сабрина обернулась, на ее лице появилось искусно разыгранное удивление. Но удивление тут же сменилось радостью, она улыбнулась и, потрясенная, покачала головой:
— Я не верю своим глазам! Сиобан!
Они обнялись, затем, чуть отстранившись друг от друга, обменялись рукопожатием, все еще не в силах поверить в такую нежданную встречу.
Сиобан была очаровательной тридцатипятилетней женщиной с роскошной фигурой, которую подчеркивала белая облегающая водолазка, заправленная в обтягивающие джинсы «Ливайс». Даже в Сабрине проснулась легкая зависть. В длинные черные, зачесанные назад волосы — они доходили до середины спины — были вплетены золотые и серебряные бусы. Ее взгляд переходил от Грэхема к Витлоку, и Сабрина поспешила представить их.
— Ты замужем? — удивилась Сиобан и легонько коснулась ее груди.
— У нас медовый месяц, — ответила с улыбкой Сабрина и взяла Грэхема под руку.
— Потрясающе! Я так рада за тебя! Знаешь, я все еще не могу в себя прийти, столько всего произошло за эти годы.
— Нам нужно многое рассказать друг другу. Пойдем выпьем где-нибудь кофе.
— Я знаю одно подходящее местечко. Это недалеко.
Грэхем взял Сиобан под руку, когда их уже нельзя было увидеть из гостиницы.
— Ну все, спектакль окончен. У тебя есть план? — спросил он, даже не пытаясь скрыть неприязненные нотки в голосе.
Сиобан повела их на пустынную улицу.
— Я понимаю твою неприязнь, Майк. Уверена, что К.В. и Сабрина в глубине души испытывают то же чувство, только они не столь откровенно его выражают. Я не знаю, что вам порассказали о моей деятельности в Рио, но дело в том, что я работаю на ЦРУ. Лэнгли договорилось с ЮНАКО, что я помогу вам. Задание у меня простое: ввести вас в круг Шредера и все. Остальное меня не касается. Так что давайте действовать сообща, даже если это дается нам нелегко.
Витлок и Сабрина переглянулись, пожали плечами, но кивнули, выразив таким образом готовность к сотрудничеству..
Грэхем поборол себя с огромным трудом.
— Ладно, там поглядим, — выдавил он сквозь зубы. — Но ты не ответила на мой вопрос.
— Сейчас мы поднимемся на Сахарную голову, откуда вы сможете увидеть часть владений Шредера. Ближе к вечеру я проведу тебя и Сабрину в клуб «Ривьера» в качестве моих личных гостей. Там будет и Шредер, он всегда там бывает перед карнавалом. Недалеко отсюда остановка автобуса, который идет на Сахарную голову. Это гораздо дешевле, чем брать такси.
Они пропустили несколько автобусов, пока не подошел тот, на котором была надпись «Урка». Сиобан объяснила, что он подвезет их непосредственно к канатной дороге.
Они забрались в автобус, протиснулись сквозь плотную толпу у входа, и Сиобан провела их в переднюю часть автобуса, где им удалось сесть.
Заплатив за проезд, Сиобан повернулась так, чтобы видеть Грэхема и Сабрину, которые сидели сзади.
— Что вам рассказали обо мне?
— Ничего, — ответил сидевший рядом с ней Витлок. — Может, ты сама восполнишь недостаток информации?
— Ну хорошо. Как вы, вероятно, уже догадались, Сиобан Санто Жак не настоящее мое имя. На самом деле меня зовут Мери Сметхаст. Моя мать была кариокой, отец работал в американском консульстве. Он погиб в авиакатастрофе, когда мне было двадцать лет.
— Кто такие кариоки? — спросил Грэхем.
— Так зовут людей, которые родились и выросли в Рио, — ответила Сиобан. — В восемнадцать дет я пошла работать в дом моделей, и мне тактично намекнули, чтобы я изменила имя. Сиобан — имя моей бабушки, а Раймонд Санто Жак — мой любимый актер. Год спустя я уже демонстрировала модели в Париже в домах «Vogue» и «Cosmopolitan», и, хотя все шло хорошо, мой загар поблек, И я вернулась в Рио. Работала в Бразильской национальной авиакомпании «Вариг» и внезапно обнаружила, что мое лицо знакомо буквально всем. Еще я снялась в нескольких фильмах, но меня больше запомнили по гражданской авиации. Большинство людей не знают моего имени, для них я навсегда осталась «Вариг-девушка».
— Как тебя завербовали в ЦРУ? — спросил Грэхем.
— Они привлекли меня к работе после того, как я получила известность в авиационных кругах, и меня стали приглашать на все большие приемы, на которых, как вы, вероятно, знаете, бывают крупные чины КГБ. ЦРУ удалось убедить меня, что в смерти отца виноват КГБ, я должна была вылавливать всякого рода сведения, которые могут проскользнуть в разговорах русских после того, как те немного выпьют. Я согласилась при условии, что не буду спать с этими ублюдками для получения информации. Они приняли мое условие. Это было пять лет назад. Считается, что я стойко верю в социализм. Это неплохое прикрытие.
Сиобан встала и позвонила в колокольчик.
— Выходим, наша остановка.
Они вышли через передние двери автобуса, и Сиобан забежала в антикварный магазинчик и купила себе соломенную шляпу и дешевенькие солнцезащитные очки, чтобы не привлекать к себе внимания на станции канатной дороги Эстракано ди Телеферику на авениде Пастера, иначе несколько человек наверняка ее узнали бы. Хотя в основном их окружали туристы, которые никогда ее не видели.
Фуникулеры обычно ходили с интервалами в двадцать минут, но сейчас их пустили с десятиминутными интервалами, чтобы уменьшить нагрузку на городской транспорт. Они встали в очередь и через двадцать пять минут подошли к турникету. Витлок вытащил свой бумажник, но, как всегда, запутался в иностранных купюрах, и в конце концов Сиобан, улыбаясь, пришла ему на выручку, помогла отсчитать нужную сумму и положила деньги в окошечко в стеклянной будке, кассирша бросила на Витлока недовольный взгляд, пересчитала деньги и протянула четыре билета.
— Здесь есть две горы, — объяснила Сиобан, когда они сели в фуникулер. — Первая называется Морру да Урка, она приблизительно вполовину меньше Сахарной головы, или, если называть ее более точно, Рао de Acucar. На Морру да Урка есть ресторан, где мы сможем поговорить, после того как вы взглянете на владения Шредера.
Сабрина смотрела на Рио-де-Жанейро из окошка фуникулера. Город лежал как на ладони, и открывающийся вид был прекрасен. Справа находился центр города. Он напоминал замысловатую игрушку из папье-маше, сделанную по прихоти богатого папаши для избалованного чада. Яхты, эти символы процветания, испещрили спокойные воды залива Ботафогу — они были словно нарисованы на гладком стекле ультрамаринового цвета. Слева высилась изломанная горная гряда, укрытая, казалось, зеленым вельветом, края которого спускались в Атлантический океан. А сам океан! Было такое впечатление, что достаточно бросить маленький камешек, чтобы бесконечная водная гладь разбилась вдребезги. На горизонте тонкие кучевые облака окутывали далекие горные вершины, которые вырисовывались на фоне чистого лазурного неба. Она почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной, и повернулась. Это был Грэхем. Он стоял, сунув руки в карманы своих белых мешковатых брюк.
— Чудесный вид, да? — сказала она.
— Да, — пробормотал он. — Пошли, К.В. взял на время подзорную трубу у компании немцев. Ему трудно заставить их бесконечно любоваться заливом, не придумав нового аргумента.
Она засмеялась и взяла его под руку. Он взглянул на ее руку, но не сделал попытки высвободиться.
Витлок оторвался от окуляра и поманил Сабрину:
— Мы тебя ждем, иди скорее!
Сабрина улыбнулась четырем супружеским парам среднего возраста, которые терпеливо стояли за спиной Сиобан, по-немецки извинилась за причиненное неудобство и обещала через минуту вернуть им подзорную трубу. Услышав родную речь, немцы расплылись в улыбке, и один из мужчин сказал, что она может не торопиться и смотреть сколько пожелает. Она поблагодарила и прильнула к окуляру, подстраивая его к своим глазам и сосредотачиваясь на открывшихся деталях, простым глазом не различимых. Перед ней была гора, нависшая над океаном. Вдруг она заметила, как что-то блеснуло на склоне горы в лучах солнца. Приглядевшись, она поняла, что это окно. Огромное окно. Должно быть, футов сто в ширину. Нет, это два окна, расположенные на расстоянии двадцати футов одно от другого. Она уловила какое-то движение — ей показалось, что прямо из толщи горы выехал катер! Она моргнула, посмотрела внимательнее и внезапно поняла: там же пещера! Больше ничего рассмотреть не удавалось, она изменила фокус окуляра, сделав вид, что случайно сдвинула настройку, чтобы немцы не догадались, куда она смотрела, и вернула трубу.
Возвращаясь к фуникулеру, она упомянула о виденном.
— Я не видел никакой пещеры, — сказал Грэхем.
— И я тоже, — поддержал Витлок и повернулся к Сиобан: — А она есть?
Сиобан кивнула:
— Там естественное образование в горе. И в нем устроен причал. Шредер как-то говорил мне, что пещера достаточно большая, чтобы в ней могла стоять «Голконда», его личная яхта. Правда, там я ее никогда не видела, обычно ее швартуют в порту залива Ботафогу.
Фуникулер остановился внизу, прервав их дальнейший разговор. Спускаясь, Сиобан высматривала в заливе «Голконду», но безуспешно — в Ботафогу ее не было. Больше она об этом не думала. На станции Морру да Урка из фуникулера вышло больше половины пассажиров, и все направились в ресторан.
— Можно даже не пытаться, — сказал Витлок, указывая на очередь. — Никакой надежды!