- Куда?
- Подымемся в квартиру, - тот кивнул в сторону подъезда.
Гаркавый, ссутулясь, пошел к двери.
В квартире уже хлопотали криминалисты: что-то измеряли, осматривали запоры на двери, вещи на полу... Стараясь не глядеть на все это, Гаркавый прошел вслед за следователем на кухню.
- Курите? - предложил сыщик сигарету.
- Нет. - Гаркавый устало присел.
- Что ж, начнем... - Капитан достал из папки чистый лист бумаги и, положив перед собой, приготовился записывать.
Глава шестая
- Как, и Лену?! - Глаза Скитовича налились кровью. - Да я их порву, как бумагу! Я их поубиваю, бля, на хрен! - перешел он на не свойственную ему "феню". - Кто они? - В тихой заводи его души, повидимому, все же водились черти.
- Я ничего не понимаю... - Гаркавый, понурив голову, рассматривал опухшие кулаки. - На меня наехала "братва", а потом все это...
Друзья сидели в квартире у Скитовича.
Было семь часов вечера. От утренних событий их отделяло немногим более десяти часов, но обоим казалось, что минула целая вечность.
- Голова идет кругом, - Скитович закурил, - столько крови.. Из-за чего? Не пойму.
- Вот из-за чего - Гаркавый достал фотографию и положил перед другом. Вот она - виновница.
Скитович поднес снимок к глазам.
- Откуда это? - удивился он, присмотревшись.
- Подобрал утром у трупа Новикова.
- А почему сразу не показал?
- Не хотел пугать.
- Кого? Меня? - Скитович даже привстал. - Да я такого в жизни насмотрелся! - его передернуло. - Короче, зря ты это, - добавил он с сожалением.
- Не обижайся, - Гаркавый махнул рукой - Теперь это не имеет значения .
Теперь вообще ничто не имеет значения, - он замотал головой, мучимый душевной болью.
- Почему ничто не имеет значения?
Лена жива - и это имеет значение, мы живы - и это тоже имеет значение. Или этого, по-твоему, мало?
- Как я смогу посмотреть ей в глаза?
Ее из-за меня чуть не убили и... - Гаркавый осекся - всего он не мог рассказать даже другу.
- Всякое в жизни случается, - Скитович затушил сигарету, - хотя я предупреждал: большой кусок...
- Да при чем тут это? Какая разница, какой кусок? - Гаркавый злобно выругался. - Это был наш кусок, и кому какое дело, какой он величины! Мы же не заглядывали в карман этим... на "мерсах". Почему они должны мешать нам жить, как хочется?
- Все вокруг хотят жить, как хочется.
- Все так не могут жить.
- Пусть будет по-твоему, - не стал спорить друг. - Выходит, эта книга на самом деле очень ценная, раз из-за нее такое творится?
- Похоже, будь она трижды неладна.
Докоробейничались на свою голову!
- Кто знал, что так случится, - теперь Скитович стал на защиту их детища. - Может, она заговоренная какая? Я слышал, есть вещи, которые приносят несчастье людям, к которым попадают в руки.
- Мистика тут не при чем.
- Может, Бог наказывает нас за то, что мы иконами торговали?
- Не неси чушь - и так муторно.
- Что теперь будем делать?
- Мстить! - твердо сказал Гаркавый. - Я из-под земли достану эту сволочь или сволочей, сколько бы их ни оказалось. Вот тогда они у меня попляшут! - Он покраснел от гнева.
- А что ты говорил следователю? - Скитович посерьезнел.
- В общем все, что знал. Кроме, естественно, того, что касалось книги.
- А насчет твоей раны он интересовался?
- Пока врачи и милиция поднимались по лестнице, я успел накинуть на себя джемпер Лениного брата, - Гаркавый утомленно закрыл глаза.
- Я помогу тебе, - решительно сказал Скитович, - вместе заварили кашу, вместе будем и расхлебывать.
- Ты уверен, что тебе это нужно? - Гаркавый пристально посмотрел на друга.
- Не маленький. - Тон, которым это было сказано, не оставлял никаких сомнений.
- О'кей.
- С чего начнем? - Скитович вновь закурил.
- Я думаю, сначала нужно выйти на того, кто следит за городским "общаком".
Он должен быть в курсе, чьих это рук дело. - Гаркавый возбужденно прошелся по комнате. - В городе этим занимается Тихий - вор в законе. Крутой, говорят, тип, но справедливый. Хотя о какой справедливости может идти речь? - Он с досадой махнул рукой. - В лицо я его знаю - несколько раз со своими "шестерками" приезжал в клуб, адрес тоже - ребята както показывали его дом. Так что нужно нанести ему визит и...
- Что "и"?
- Если это его рук дело - он мертвец, - с непоколебимой уверенностью в голосе сказал Гаркавый.
- Да у него, видать, охраны... - засомневался Скитович.
- Не думаю. А если даже и так: нет более уязвимых людей, чем эти "авторитеты", - они всегда на виду.
- Предположим, но на такого с нунчаками не попрешь.
- Вот это верно, - Гаркавый задумался. - "Палки" для таких разборок детские игрушки.
- Может, скакнем в Леонполье? - осторожно подсказал Скитович.
- Точно! - Гаркавый хлопнул себя ладонью по лбу. - Совсем из головы выскочило - там же целый арсенал...
- А что я тебе тогда говорил?
- Твой бы язык, да кое-куда засунуть, - пытаясь улыбнуться, пошутил Гаркавый. Но лицо его исказилось в совсем не веселой гримасе. - Переночую у тебя, а завтра утром рванем...
На следующий день к обеду они вернулись в город. В большой спортивной сумке на плече Скитовича лежал бесшумный снайперский "винторез", а у Гаркавого за поясом притаился новенький "ПМ". Друзья устало ввалились в квартиру и, еще раз убедившись, что за ними никто не следит, тщательно заперли за собой дверь. Они немного нервничали - оружия в доме они еще никогда не держали.
- Да, не мужик, а кремень. - Скитович бережно поставил сумку на диван, - хорошо, что ты сообразил нырнуть в чулан.
- А что оставалось делать?
Действительно, продавец на этот раз был абсолютно трезв и до последнего отнекивался от предложения продать пару "стволов". При этом он призывал в свидетели Всевышнего, дабы тот подтвердил, что в доме никогда даже и не пахло оружием. И только решительный прорыв Гаркавого в чулан решил судьбу торга.
- Красавец! - Скитович аккуратно вынул автомат и любовно провел по короткому вороненому стволу, магазину, прикладу... - Одного не пойму: откуда он вообще мог там оказаться? Ведь это автомат для войск специального назначения.
- Может, та воинская часть в ведомстве ФСК или ФСБ?
- Ага, думаешь, там такие "лохи", что не могут отследить утечку оружия? - скептически отнесся к предположению Скитович.
- Тогда не знаю.
- Ну и черт с ним. главное - мы теперь не с голыми руками. - Скитович передернул затвор и проверил предохранитель. - Отлично! - остался он доволен проверкой. - Я в училище как-то стрелял из его "папаши". Только тот назывался "вал". "Винторез"- это его модификация, но в принципе они схожи: снайперские, бесшумные, под специальные патроны "СП-5", "СП-6"... если не ошибаюсь.
- И в чем же их специальность?
- В дозвуковой скорости вылета пули. - Скитович высыпал на стол жменю коротких тупоносых патронов. - У обычного патрона она где-то метров семьсот в секунду, а у этих порядка двухсот семидесяти.
- Ну и что из этого?
- Да ты, я смотрю, в стрелковом деле совсем никакой, - улыбнулся Скитович.
- Я в десантном училище не обучался, - бросил в свою защиту Гаркавый, а в армии, ты знаешь, чем занимаются...
- Тогда объясняю для дилетантов, - снисходительно улыбнулся друг, скорость звука - триста сорок метров в секунду. Верно?
- Ну да... вроде бы, - чтобы не ударить лицом в грязь, согласился Гаркавый.
- Bот и получается, семьсот метров в секунду - сверхзвуковая скорость, а двести семьдесят - дозвуковая. Пуля при стрельбе звуковой барьер не преодолевает, а значит, и не издает что?
- Что? - переспросил Гаркавый.
- Характерный звук, который мы и называем выстрелом, деревня, усмехнулся Скитович. - На то он и патрон для бесшумной стрельбы.
- Да он, наверное, совсем слабенький?
- Не бойся - с двухсот метров 6-миллиметровый стальной лист пробивает.
- Класс! - Гаркавый уважительно посмотрел на автомат. - Мой тоже ничего, - он прицелился из пистолета в стену, - новенький, тяжелый...
- Пойдет, - согласился Скитович. - Только не для дальних целей.
- А я далеко стрелять и не собираюсь - на это ты есть. Верно?
- Верно, - кивнул Скитович и посмотрел в окуляр прицела. - Оптика блеск! Глаз у меня что надо, чего еще не хватает, чтобы встретить зрелость? - перефразировал он высказывание одного из известных киногероев.
- Ясной головы.
- С этим тоже порядок, - Скитович уже как-то буднично поставил автомат на пол рядом с диваном, - каждая пуля ляжет туда, куда ей положено лечь.
- Если бы знать, куда положено.
- Узнаем. Будут они еще кровью харкать.
- Да, рож уголовных развелось - руки порой чешутся... - резкие складки у рта Гаркавого, явственно обозначившиеся за последние сутки, стали еще глубже.
- Это точно, - задумчиво согласился Скитович. По лицу его пробежала еле заметная тень. - Чешутся. . - повторил он и потянулся за сигаретами. - Я тебе раньше не рассказывал... Думал, зачем? - он прикурил. - Но теперь, кажется, ты меня поймешь, - он глубоко затянулся. - Ты же знаешь, что меня из училища комиссовали по "сумасшедшей" статье?
- Да, кто-то рассказывал. Правда, не помню кто.
- Дело, в общем, не в статье и не в причинах. Я о другом тебе хочу рассказать. - Голос Скитовича стал каким-то хрипловатым, осевшим. - Когда я портрет Ильича использовал, мягко говоря, не по назначению, меня, чтобы как-то замять это дело, живенько упекли в психиатрическую больницу. Гражданскую почемуто. Почти полгода я там прокантовался. - Он нервно провел пальцем по выколотой на запястье букве "В". - Чего я там только не насмотрелся за это время, но, самое главное, - он посмотрел ожидающе-настороженно, - я там убил человека.
- Как убил? - не понял Гаркавый.
- Вот так. Взял и задушил. - Скитович ткнул окурок в пепельницу и тут же закурил по-новой.
- За что? - Гаркавый по тону понял, что друг не шутит.
- Было за что, - тот на несколько секунд зажмурил глаза и, проведя ладонью по лицу, тихо заговорил: - Я по порядку.
Как меня там лечили и что я при этом испытывал, рассказывать не буду не это главное. Скажу одно: для человека, попавшего туда случайно, - это ад. Но ближе к сути... Там, в лечебнице, был цех по пошиву разной дребедени. Люди, знаешь ли, годами в таких заведениях лечатся. Чтобы как-то их занять, да и средства какие-то сверх бюджета получить, в каждой психушке подобное производство организовано. Меня за месяц до выписки начали выпускать на работу туда: посчитали, что вполне благонадежен. Швеями там женщины из больных работали, ну а мужчины за оборудованием присматривали и разное прочее: поднести, отнести. Народ, конечно, не совсем здоровый, но и не окончательно дебильный. Вот... - он на мгновение задумался, - и была там среди швей девушка - ровесница мне, - продолжил, Викой звали. Викторией то есть.
Хоть и в больнице была, но чистенькая такая, хорошенькая. Ну и я молодой, до женщин голодный... Влюбился я в нее, одним словом, - он посмотрел Гаркавому в глаза.
- Судьба, видно... - только и нашел что сказать тот.
- А среди больных есть такие, кто преступление когда-то по своему слабоумию совершил, - продолжил Скитович после небольшой паузы. - Срок они отбывают в специальных тюрьмах, а потом, после отсидки, попадают в такие психушки. И вот, представь, узнаю я, что один из таких уродов насилует мою Вику чуть ли не каждый день, - Скитович прикурил потухшую сигарету. Дурак-дурак, а ебливый оказался до ужаса - даже уколы его не брали. Меня как обухом по голове огрели - "подсаживаюсь на коня" и лечу в каморку, где дебил ее... - он отвернул лицо к окну. - Зверюга набрасывал ей на шею удавку и имел, как хотел. Этой удавкой я его и задушил.
Потом подвесил на штыре - мол, повесился. Так-то...
В воздухе повисла тишина.
- На следующий день после того, как я выписался, Вика перерезала себе вены, - закончил рассказ Скитович.
- Вот это да... - Гаркавый с уважением посмотрел на друга. - Крутануло тебя, однако.
- По-моему, в наших историях есть что-то общее. Не находишь?
- Только моя война еще впереди, - тихо сказал Гаркавый, - в отличие от твоей.
- Это наша общая война, - поправил Скитович.
- Если честно, я рад, что ты так peшил, - признался Гаркавый и потрогал ноющую рану. - Мне одному, по-видимому, не справиться...
Тихий озадаченно слушал одного из своих приближенных и не переставал удивляться: для провинциального города событий за вчерашний день было многовато. Убитых: Кабан, антиквар, женщинаинвалид; трое из его людей пострадали в стычке с Гаркавым. Вор силился соединить эти события в единое целое, но не хватало одного звена, и притом самого главного - он не знал, кто в них стрелял.
Мотив происшедшего ему был понятен - охотились за книгой, о которой так хлопотал антиквар. О том, что в милицию с квартиры убитой звонил именно Гаркавый, ему сообщили свои люди из "органов", но обстоятельства происшедшего мог прояснить только сам парень.
- И что, этот Гаркавый так и не появился дома? - перебил Тихий говорящего. - Ты же, Серафим, обещал мне достать его из-под земли.
- Как в воду канул, - виновато ответил тот.
- Появится, никуда не денется, - уверенно сказал вор и посмотрел в окно: на балконе в доме напротив, фривольно развалившись в шезлонге, загорала обнаженная девица. Он прищурил глаза: "Ничего краля!" - Фото его достали? - вновь переключился он на разговор.
- Вот, - Серафим подал Тихому фотографию, содранную со стенда в фойе спортивной школы. - Панкрат и Черный вместе с ним занимались карате. Говорят, отличный боец, но...
- ...Сам себе на уме? - перебил Тихий.
- Что-то в этом роде. Бабаха - президент клуба, хотел его припахать клиентов прессовать: денежки, мол, нужно отрабатывать... Так тот вообще от него ушел. Не по пути, сказал.
- А что, может, он и прав? У каждого своя дорожка...
- Зачем тогда было тренироваться? - хмыкнул Серафим. - Не пойму. В общем, из клуба он ушел полгода назад.
- Ну и чем он занимается теперь?
- В последнее время его часто видели со школьным дружком. Скитович фамилия. Если у себя сегодня не объявится, будем искать через того.
- Я думаю, он появится не у себя, а у меня. - Тихий вновь посмотрел в окно: девушки, к огорчению, на балконе уже не было.
- Зачем? - опешил Серафим.
- Чтобы узнать, что к чему, - уверенно сказал вор и пояснил: - Судя по тому, как он себя вел - в этом парне есть стержень. О том, что на него "наехали" мы, он уже догадался. И, насколько я разбираюсь в людях, он этого так не оставит - ранена его подружка. Это серьезный повод. Ну а мой адрес ни для кого не секрет, - он сделал резкий выпад рукой в сторону собеседника. Тот испуганно шарахнулся. - Все пути ведут в Рим...
- Сами виноваты, Петр Сергеевич, - могли бы и несколько квартир иметь.
- А я никого и не виню. - Тихий встал. - Мне некого и нечего бояться я свое уже отбоялся. А в том, что он сюда пожалует, можешь не сомневаться. Одно меня беспокоит: не наломал бы он при этом дров, - вор посмотрел на часы. - Проследи, чтобы его встретили как положено: не искалечили, да и сами береглись.
- Не волнуйтесь - я встречу его сам.
- Вот смотри, - друзья сидели на крыше дома, стоящего напротив кирпичной пятиэтажки, в которой жил Тихий, - эти три окна на четвертом этаже - его. - Гаркавый по очереди указал на каждое. - Еще одно окно выходит на ту сторону, но, насколько мне удалось узнать, там спальня, и днем он практически в ней не бывает. (Эти подробности Гаркавому удалось выведать накануне у хорошего знакомого, не раз бывавшего у вора в гостях.)
- Понятно, - Скитович в оптический прицел посмотрел в их сторону, сейчас... Ага, вижу! - Он оторвался от окуляра и посмотрел на Гаркавого. Два мужика сидят, разговаривают.
- Отлично. Дай я гляну... - Гаркавый нетерпеливо прильнул к прицелу. Да, это он. Тот, что в кресле. Второго не знаю - скорее всего кто-то из "братвы".
- И что ты будешь делать дальше?
Гаркавый вернул автомат хозяину и задумался.
- Зайду... ну и спрошу все, как есть... - размышления его были совсем не долгими.
- Так он тебе все и выложит. - Скитович подышал на оптику и ваткой убрал принесенную порывами ветра пыль.
- Я найду, как его заставить, - уверенно сказал Гаркавый.
- Слишком рискованно.
- А как иначе? Короче: смотри в оба.
Второго я попробую угомонить сразу, ну а если увидишь, что я сделал рукой вот так, - он сомкнул большой и указательный пальцы в широко известном жесте "о'кей", - стреляй в Тихого.
Скитович оперся на локоть и вопросительно посмотрел на Гаркавого:
- Может, хлопнем его сразу, да и все тут?
- А если это не его работа?
- Все равно - одной сволочью меньше станет.
- Пока на это нет веской причины.
Презумпция невиновности, слыхал о такой? - Гаркавый поправил пистолет под джинсовкой. - Смотри в оба - я пошел.
- Ни пуха...
- К черту.
Он быстро спустился вниз и, перейдя дорогу, вошел в подъезд Тихого.
Дверь в квартиру вора была металлической. Гаркавый внимательно осмотрел площадку в поисках глазка видеокамеры.
Ничего похожего не обнаружив, он крепко зажал в руке пистолет и длинно позвонил.
- Кто? - почти тотчас послышалось из-за двери.
- Член в пальто! - Гаркавый сознательно лез на рожон, чтобы вывести из душевного равновесия охрану.
- Стань под "глазок"! - скомандовал голос.
"Могли бы и домофон поставить", - подумал Гаркавый и с вызывающим видом подставил лицо "глазку".
С минуту его рассматривали.
- Гаркавый, не лезь в бутылку, - наконец послышалось из-за двери.
"Ничего себе! - удивился он. - Я тут, оказывается, известная личность!"
- Открывай, сука! - Гаркавый решил идти напролом до конца. - Разговор есть...
- Не горячись, - голос за дверью оставался спокойным. - Петр Сергеевич тебя примет, но с условием: войдешь без оружия. И вот что еще: он просил передать, что к неприятностям твоей подружки отношения не имеет.
"Да у него тут настоящий аналитический центр!"
- Хорошо, - недолго думая, согласился Гаркавый. - Только где гарантия, что это не западня?
- Здесь одна гарантия - воровское слово, - послышалось в ответ, - а верить ему или нет - решай сам. Мы тебя сюда не звали.
"Была не была!"
- Открывай. - Гаркавый одновременно с раздавшимся лязгом засова опустил пистолет.
- Входи. Стоп! - впустивший его Серафим протянул руку. - Пистолет!
Гаркавый, не колеблясь, протянул "ПМ" и окинул взглядом прихожую, обстановка ее была на удивление скромной.
- Куда теперь?
- Прямо. - Серафим слегка подтолкнул гостя в спину.
Гаркавый сделал несколько шагов и очутился в небольшой, уютной комнате.
- Можно? - напряженно спросил он, напоровшись на взгляд сидящего в кресле вора.
- К чему уж спрашивать? - Тот смотрел на Гаркавого изучающе-колко. Глаза его были холодны и насмешливо прищурены. - Присаживайся, коль пожаловал, - он указал на кресло напротив.
Гаркавый, стараясь не суетиться, сел и уголком глаз покосился на крышу соседнего дома: разглядеть, где притаился друг, ему, однако, не удалось.
- С чем пришел? - голос у Тихого был осипше-хрипловатым.
- У меня проблема, - как можно спокойнее начал Гаркавый, - ранена моя девушка и убита ее мать. Я хотел бы узнать, кто это сделал.
Вор негромко рассмеялся:
- Я даже прокурору на такие вопросы не отвечаю...
- А как мужчина мужчине? - Гаркавый краем глаз успел заметить, что Серафим бесшумно проскользнул на кухню.
- Кстати, у меня тоже проблема, - опять ушел от ответа вор, голос его стал жестче, - у одного из моих парней сломана рука, у другого - ключица, третьему кто-то чуть не проломил лоб...
- Я защищался, - твердо сказал Гаркавый.
- А если бы тебя так отделали?
- Тогда бы я не сидел здесь. Как говорится, побеждает сильнейший.
"Желторотый пытается меня учить, - усмехнулся про себя Тихий, - но где-то он прав, нужно своих силой загонять в зал, а то только и знают - с девочками развлекаться".
- Мои люди к этому не имеют никакого отношения, - сухо ответил он.
- А почему тогда они требовали у меня книгу?
- Был заказ, но он уже снят ввиду... охлаждения заказчика к проблеме, вор с трудом подыскал нужное слово - "охлаждение".
- Этим заказчиком был Новиков? - догадался Гаркавый.
- Не имеет значения.
Гаркавый вновь посмотрел в окно и незаметно подмигнул, в надежде, что Скитович его видит.
- И все-таки, - напористо настаивал он на своем.
- Слушай, щенок! - ожесточился вор. - Твое счастье, что я уважаю храбрых людей, но... - он пронзил гостя рентгеновским взглядом, - если, конечно, эта храбрость не имеет ничего общего с алчностью. Что это за история с книгой? Ведь вся стрельба - из-за нее?
- Да, из-за нее, - согласился Гаркавый.
- Тогда откровенность за откровенность.
- Хорошо. Я не знаю, что вам наплел насчет ее Новиков, но как бы там ни было - она моя. Была.
- Допустим. И где же она теперь?
- Я об этом хотел спросить у вас...
- Не по адресу. Где ты ее хранил? У подружки?
- Откуда вы знаете?
- На это есть голова, - Тихий выразительно постучал себя пальцем по лбу. - И кто-то ее оттуда?..
- Да.
- Повторяю, ты пришел не по адресу.
- А "восьмерка" с латвийскими номерами?
- Какая "восьмерка"? - насторожился вор.
- Когда я выходил из подъезда девушки, невдалеке стояла бежевая "восьмерка".
Тихий задумался.
- Нет, такой у моих нет, - однозначно ответил он. - Это какая-то залетная.
- Значит, о книге знал кто-то еще?
- Это - ваши дела.
- И эту фотографию вы никогда не видели? - Гаркавый протянул снимок.
Тихий мельком глянул в него.
- Нет.
- Тогда извините, - Гаркавый встал, - надеюсь, ваши орлы оставят меня в покое?
- Оставят, - твердо пообещал вор, удивляясь самому себе: парня требовалось наказать, и крепко, но делать этого почему-то не хотелось. "Старость", - без малейшей жалости к себе подумал он.
- Пистолет отдадите?
- Да. - Тихий нарушал все правила поведения в подобных ситуациях и почему-то совсем не колебался при этом. Хотя впоследствии многим рисковал. "Я был таким же..." - подумал он в свое оправдание.
...Через пятнадцать минут друзья сидели в машине.
- Это сделал тот, кто оставил фотографию у тела Новикова, - убежденно сказал Гаркавый.
- А если это просто снимок на память? - Скитович завел "жигуль".
- И антиквар перед смертью любовался им?
- Да кто теперь разберет! Куда?
- Ко мне.
Чтобы открыть квартиру, ключи не понадобились - замок был взломан. Гаркавый осмотрел дверной косяк и в сердцах сплюнул.
- Проходи, - кивнул он другу.
Прикрыв дверь, они вошли внутрь. По всему было видно, что в вещах рылись, но все было в относительном порядке.
- Подожди, я сейчас.
Гаркавый спустился этажом ниже к Трофимычу с просьбой починить дверь.
Через пять минут слегка подвыпивший мастер уже стучал молотком.
Друзья вновь принялись изучать фотографию.
- ...Это не обычная фотография, - говорил Гаркавый, - эта фотография сделана электронным способом. Посмотри, на какой она бумаге, действительно, та была тоньше обычной фотобумаги, - похоже, она сделана на струйном принтере. - Гаркавый смочил слюной палец и провел по уголку снимка: изображение "поплыло". - Видишь? Это обыкновенная краска с картриджа.
- Ты что, увлекался электронной фотографией? - поинтересовался Скитович.
- Один знакомый показывал. Так вот, судя по довольно значительной смазанности кадра, можно предположить, что это - фрагмент не очень качественной видеосъемки, воспроизведенный на бумаге с помощью компьютера.
- И такое возможно?
- Да. Но только я не слышал, чтобы кто-то занимался этим в нашем городе. - Гаркавый посмотрел фотографию на свет. - Если мне не изменяет память, такая бумага называется "глосси". Довольно редкий сорт.
- Значит, она сделана где-то еще?
- Ты помнишь, Новиков говорил, что возил книгу в Москву? Может, снимок сделан там?
- Вполне. Только в таком случае ищисвищи... - Скитович безнадежно махнул рукой.
- Почему "ищи-свищи"? Думаю, перед тем как туда ехать, он должен был предварительно позвонить...
- И что из этого?
- А то. Если нам удастся заполучить распечатку счета по его междугородним звонкам, то мы сможем узнать номер московского телефона. Ты помнишь, какого числа мы оставили у него книгу?
- По-моему, был четверг.
Минут пять они по кусочкам восстанавливали хронологию последних событий, пока единодушно не решили: книга была оставлена у антиквара десятого числа.
- Не сомневаюсь, с десятого по пятнадцатое этот звонок был, - уверенно сказал Гаркавый. - Узнаем номер - потянем весь клубок.
- Принимается как рабочая версия, - согласился Скитович. - Только как раздобыть эту распечатку?
- Сейчас мы съездим к Лене в больницу, а на обратном пути заскочим на узел связи - я схожу в расчетный отдел, - сказал Гаркавый и встал. - Если повезет, мы ее заполучим уже сегодня.
Реанимационное отделение хирургического корпуса городской больницы находилось на первом этаже. Серое трехэтажное здание было довольно старым, но с виду ухоженным. Друзья оставили машину на служебной стоянке и, обойдя строение с торца, зашли в покой для посетителей.
В помещении было немноголюдно.
Гаркавый прошел к небольшому окошку в стене и протянул пакет с фруктами.
Пожилая медсестра долго листала журнал, шевеля при этом губами, пока не нашла нужную фамилию.
- Кокориной передачи еще не разрешены. Придет в сознание, тогда носите сколько угодно, - тусклым голосом сообщила она и захлопнула журнал.
Гаркавый обвел глазами покой - нести обратно пакет не хотелось. Взгляд его остановился на худеньком, нахохлившемся, как воробушек, мальчугане лет десяти. Тот стоял у окна и потихоньку, тыльной стороной ладошки, растирал по щекам слезы.
Гаркавый шагнул к нему.
- Что, братишка, пригорюнился? - он успокаивающе погладил вздрагивавшую в такт всхлипываниям белобрысую головку с оттопыренными ушами. - По дому соскучился?
- Подымемся в квартиру, - тот кивнул в сторону подъезда.
Гаркавый, ссутулясь, пошел к двери.
В квартире уже хлопотали криминалисты: что-то измеряли, осматривали запоры на двери, вещи на полу... Стараясь не глядеть на все это, Гаркавый прошел вслед за следователем на кухню.
- Курите? - предложил сыщик сигарету.
- Нет. - Гаркавый устало присел.
- Что ж, начнем... - Капитан достал из папки чистый лист бумаги и, положив перед собой, приготовился записывать.
Глава шестая
- Как, и Лену?! - Глаза Скитовича налились кровью. - Да я их порву, как бумагу! Я их поубиваю, бля, на хрен! - перешел он на не свойственную ему "феню". - Кто они? - В тихой заводи его души, повидимому, все же водились черти.
- Я ничего не понимаю... - Гаркавый, понурив голову, рассматривал опухшие кулаки. - На меня наехала "братва", а потом все это...
Друзья сидели в квартире у Скитовича.
Было семь часов вечера. От утренних событий их отделяло немногим более десяти часов, но обоим казалось, что минула целая вечность.
- Голова идет кругом, - Скитович закурил, - столько крови.. Из-за чего? Не пойму.
- Вот из-за чего - Гаркавый достал фотографию и положил перед другом. Вот она - виновница.
Скитович поднес снимок к глазам.
- Откуда это? - удивился он, присмотревшись.
- Подобрал утром у трупа Новикова.
- А почему сразу не показал?
- Не хотел пугать.
- Кого? Меня? - Скитович даже привстал. - Да я такого в жизни насмотрелся! - его передернуло. - Короче, зря ты это, - добавил он с сожалением.
- Не обижайся, - Гаркавый махнул рукой - Теперь это не имеет значения .
Теперь вообще ничто не имеет значения, - он замотал головой, мучимый душевной болью.
- Почему ничто не имеет значения?
Лена жива - и это имеет значение, мы живы - и это тоже имеет значение. Или этого, по-твоему, мало?
- Как я смогу посмотреть ей в глаза?
Ее из-за меня чуть не убили и... - Гаркавый осекся - всего он не мог рассказать даже другу.
- Всякое в жизни случается, - Скитович затушил сигарету, - хотя я предупреждал: большой кусок...
- Да при чем тут это? Какая разница, какой кусок? - Гаркавый злобно выругался. - Это был наш кусок, и кому какое дело, какой он величины! Мы же не заглядывали в карман этим... на "мерсах". Почему они должны мешать нам жить, как хочется?
- Все вокруг хотят жить, как хочется.
- Все так не могут жить.
- Пусть будет по-твоему, - не стал спорить друг. - Выходит, эта книга на самом деле очень ценная, раз из-за нее такое творится?
- Похоже, будь она трижды неладна.
Докоробейничались на свою голову!
- Кто знал, что так случится, - теперь Скитович стал на защиту их детища. - Может, она заговоренная какая? Я слышал, есть вещи, которые приносят несчастье людям, к которым попадают в руки.
- Мистика тут не при чем.
- Может, Бог наказывает нас за то, что мы иконами торговали?
- Не неси чушь - и так муторно.
- Что теперь будем делать?
- Мстить! - твердо сказал Гаркавый. - Я из-под земли достану эту сволочь или сволочей, сколько бы их ни оказалось. Вот тогда они у меня попляшут! - Он покраснел от гнева.
- А что ты говорил следователю? - Скитович посерьезнел.
- В общем все, что знал. Кроме, естественно, того, что касалось книги.
- А насчет твоей раны он интересовался?
- Пока врачи и милиция поднимались по лестнице, я успел накинуть на себя джемпер Лениного брата, - Гаркавый утомленно закрыл глаза.
- Я помогу тебе, - решительно сказал Скитович, - вместе заварили кашу, вместе будем и расхлебывать.
- Ты уверен, что тебе это нужно? - Гаркавый пристально посмотрел на друга.
- Не маленький. - Тон, которым это было сказано, не оставлял никаких сомнений.
- О'кей.
- С чего начнем? - Скитович вновь закурил.
- Я думаю, сначала нужно выйти на того, кто следит за городским "общаком".
Он должен быть в курсе, чьих это рук дело. - Гаркавый возбужденно прошелся по комнате. - В городе этим занимается Тихий - вор в законе. Крутой, говорят, тип, но справедливый. Хотя о какой справедливости может идти речь? - Он с досадой махнул рукой. - В лицо я его знаю - несколько раз со своими "шестерками" приезжал в клуб, адрес тоже - ребята както показывали его дом. Так что нужно нанести ему визит и...
- Что "и"?
- Если это его рук дело - он мертвец, - с непоколебимой уверенностью в голосе сказал Гаркавый.
- Да у него, видать, охраны... - засомневался Скитович.
- Не думаю. А если даже и так: нет более уязвимых людей, чем эти "авторитеты", - они всегда на виду.
- Предположим, но на такого с нунчаками не попрешь.
- Вот это верно, - Гаркавый задумался. - "Палки" для таких разборок детские игрушки.
- Может, скакнем в Леонполье? - осторожно подсказал Скитович.
- Точно! - Гаркавый хлопнул себя ладонью по лбу. - Совсем из головы выскочило - там же целый арсенал...
- А что я тебе тогда говорил?
- Твой бы язык, да кое-куда засунуть, - пытаясь улыбнуться, пошутил Гаркавый. Но лицо его исказилось в совсем не веселой гримасе. - Переночую у тебя, а завтра утром рванем...
На следующий день к обеду они вернулись в город. В большой спортивной сумке на плече Скитовича лежал бесшумный снайперский "винторез", а у Гаркавого за поясом притаился новенький "ПМ". Друзья устало ввалились в квартиру и, еще раз убедившись, что за ними никто не следит, тщательно заперли за собой дверь. Они немного нервничали - оружия в доме они еще никогда не держали.
- Да, не мужик, а кремень. - Скитович бережно поставил сумку на диван, - хорошо, что ты сообразил нырнуть в чулан.
- А что оставалось делать?
Действительно, продавец на этот раз был абсолютно трезв и до последнего отнекивался от предложения продать пару "стволов". При этом он призывал в свидетели Всевышнего, дабы тот подтвердил, что в доме никогда даже и не пахло оружием. И только решительный прорыв Гаркавого в чулан решил судьбу торга.
- Красавец! - Скитович аккуратно вынул автомат и любовно провел по короткому вороненому стволу, магазину, прикладу... - Одного не пойму: откуда он вообще мог там оказаться? Ведь это автомат для войск специального назначения.
- Может, та воинская часть в ведомстве ФСК или ФСБ?
- Ага, думаешь, там такие "лохи", что не могут отследить утечку оружия? - скептически отнесся к предположению Скитович.
- Тогда не знаю.
- Ну и черт с ним. главное - мы теперь не с голыми руками. - Скитович передернул затвор и проверил предохранитель. - Отлично! - остался он доволен проверкой. - Я в училище как-то стрелял из его "папаши". Только тот назывался "вал". "Винторез"- это его модификация, но в принципе они схожи: снайперские, бесшумные, под специальные патроны "СП-5", "СП-6"... если не ошибаюсь.
- И в чем же их специальность?
- В дозвуковой скорости вылета пули. - Скитович высыпал на стол жменю коротких тупоносых патронов. - У обычного патрона она где-то метров семьсот в секунду, а у этих порядка двухсот семидесяти.
- Ну и что из этого?
- Да ты, я смотрю, в стрелковом деле совсем никакой, - улыбнулся Скитович.
- Я в десантном училище не обучался, - бросил в свою защиту Гаркавый, а в армии, ты знаешь, чем занимаются...
- Тогда объясняю для дилетантов, - снисходительно улыбнулся друг, скорость звука - триста сорок метров в секунду. Верно?
- Ну да... вроде бы, - чтобы не ударить лицом в грязь, согласился Гаркавый.
- Bот и получается, семьсот метров в секунду - сверхзвуковая скорость, а двести семьдесят - дозвуковая. Пуля при стрельбе звуковой барьер не преодолевает, а значит, и не издает что?
- Что? - переспросил Гаркавый.
- Характерный звук, который мы и называем выстрелом, деревня, усмехнулся Скитович. - На то он и патрон для бесшумной стрельбы.
- Да он, наверное, совсем слабенький?
- Не бойся - с двухсот метров 6-миллиметровый стальной лист пробивает.
- Класс! - Гаркавый уважительно посмотрел на автомат. - Мой тоже ничего, - он прицелился из пистолета в стену, - новенький, тяжелый...
- Пойдет, - согласился Скитович. - Только не для дальних целей.
- А я далеко стрелять и не собираюсь - на это ты есть. Верно?
- Верно, - кивнул Скитович и посмотрел в окуляр прицела. - Оптика блеск! Глаз у меня что надо, чего еще не хватает, чтобы встретить зрелость? - перефразировал он высказывание одного из известных киногероев.
- Ясной головы.
- С этим тоже порядок, - Скитович уже как-то буднично поставил автомат на пол рядом с диваном, - каждая пуля ляжет туда, куда ей положено лечь.
- Если бы знать, куда положено.
- Узнаем. Будут они еще кровью харкать.
- Да, рож уголовных развелось - руки порой чешутся... - резкие складки у рта Гаркавого, явственно обозначившиеся за последние сутки, стали еще глубже.
- Это точно, - задумчиво согласился Скитович. По лицу его пробежала еле заметная тень. - Чешутся. . - повторил он и потянулся за сигаретами. - Я тебе раньше не рассказывал... Думал, зачем? - он прикурил. - Но теперь, кажется, ты меня поймешь, - он глубоко затянулся. - Ты же знаешь, что меня из училища комиссовали по "сумасшедшей" статье?
- Да, кто-то рассказывал. Правда, не помню кто.
- Дело, в общем, не в статье и не в причинах. Я о другом тебе хочу рассказать. - Голос Скитовича стал каким-то хрипловатым, осевшим. - Когда я портрет Ильича использовал, мягко говоря, не по назначению, меня, чтобы как-то замять это дело, живенько упекли в психиатрическую больницу. Гражданскую почемуто. Почти полгода я там прокантовался. - Он нервно провел пальцем по выколотой на запястье букве "В". - Чего я там только не насмотрелся за это время, но, самое главное, - он посмотрел ожидающе-настороженно, - я там убил человека.
- Как убил? - не понял Гаркавый.
- Вот так. Взял и задушил. - Скитович ткнул окурок в пепельницу и тут же закурил по-новой.
- За что? - Гаркавый по тону понял, что друг не шутит.
- Было за что, - тот на несколько секунд зажмурил глаза и, проведя ладонью по лицу, тихо заговорил: - Я по порядку.
Как меня там лечили и что я при этом испытывал, рассказывать не буду не это главное. Скажу одно: для человека, попавшего туда случайно, - это ад. Но ближе к сути... Там, в лечебнице, был цех по пошиву разной дребедени. Люди, знаешь ли, годами в таких заведениях лечатся. Чтобы как-то их занять, да и средства какие-то сверх бюджета получить, в каждой психушке подобное производство организовано. Меня за месяц до выписки начали выпускать на работу туда: посчитали, что вполне благонадежен. Швеями там женщины из больных работали, ну а мужчины за оборудованием присматривали и разное прочее: поднести, отнести. Народ, конечно, не совсем здоровый, но и не окончательно дебильный. Вот... - он на мгновение задумался, - и была там среди швей девушка - ровесница мне, - продолжил, Викой звали. Викторией то есть.
Хоть и в больнице была, но чистенькая такая, хорошенькая. Ну и я молодой, до женщин голодный... Влюбился я в нее, одним словом, - он посмотрел Гаркавому в глаза.
- Судьба, видно... - только и нашел что сказать тот.
- А среди больных есть такие, кто преступление когда-то по своему слабоумию совершил, - продолжил Скитович после небольшой паузы. - Срок они отбывают в специальных тюрьмах, а потом, после отсидки, попадают в такие психушки. И вот, представь, узнаю я, что один из таких уродов насилует мою Вику чуть ли не каждый день, - Скитович прикурил потухшую сигарету. Дурак-дурак, а ебливый оказался до ужаса - даже уколы его не брали. Меня как обухом по голове огрели - "подсаживаюсь на коня" и лечу в каморку, где дебил ее... - он отвернул лицо к окну. - Зверюга набрасывал ей на шею удавку и имел, как хотел. Этой удавкой я его и задушил.
Потом подвесил на штыре - мол, повесился. Так-то...
В воздухе повисла тишина.
- На следующий день после того, как я выписался, Вика перерезала себе вены, - закончил рассказ Скитович.
- Вот это да... - Гаркавый с уважением посмотрел на друга. - Крутануло тебя, однако.
- По-моему, в наших историях есть что-то общее. Не находишь?
- Только моя война еще впереди, - тихо сказал Гаркавый, - в отличие от твоей.
- Это наша общая война, - поправил Скитович.
- Если честно, я рад, что ты так peшил, - признался Гаркавый и потрогал ноющую рану. - Мне одному, по-видимому, не справиться...
Тихий озадаченно слушал одного из своих приближенных и не переставал удивляться: для провинциального города событий за вчерашний день было многовато. Убитых: Кабан, антиквар, женщинаинвалид; трое из его людей пострадали в стычке с Гаркавым. Вор силился соединить эти события в единое целое, но не хватало одного звена, и притом самого главного - он не знал, кто в них стрелял.
Мотив происшедшего ему был понятен - охотились за книгой, о которой так хлопотал антиквар. О том, что в милицию с квартиры убитой звонил именно Гаркавый, ему сообщили свои люди из "органов", но обстоятельства происшедшего мог прояснить только сам парень.
- И что, этот Гаркавый так и не появился дома? - перебил Тихий говорящего. - Ты же, Серафим, обещал мне достать его из-под земли.
- Как в воду канул, - виновато ответил тот.
- Появится, никуда не денется, - уверенно сказал вор и посмотрел в окно: на балконе в доме напротив, фривольно развалившись в шезлонге, загорала обнаженная девица. Он прищурил глаза: "Ничего краля!" - Фото его достали? - вновь переключился он на разговор.
- Вот, - Серафим подал Тихому фотографию, содранную со стенда в фойе спортивной школы. - Панкрат и Черный вместе с ним занимались карате. Говорят, отличный боец, но...
- ...Сам себе на уме? - перебил Тихий.
- Что-то в этом роде. Бабаха - президент клуба, хотел его припахать клиентов прессовать: денежки, мол, нужно отрабатывать... Так тот вообще от него ушел. Не по пути, сказал.
- А что, может, он и прав? У каждого своя дорожка...
- Зачем тогда было тренироваться? - хмыкнул Серафим. - Не пойму. В общем, из клуба он ушел полгода назад.
- Ну и чем он занимается теперь?
- В последнее время его часто видели со школьным дружком. Скитович фамилия. Если у себя сегодня не объявится, будем искать через того.
- Я думаю, он появится не у себя, а у меня. - Тихий вновь посмотрел в окно: девушки, к огорчению, на балконе уже не было.
- Зачем? - опешил Серафим.
- Чтобы узнать, что к чему, - уверенно сказал вор и пояснил: - Судя по тому, как он себя вел - в этом парне есть стержень. О том, что на него "наехали" мы, он уже догадался. И, насколько я разбираюсь в людях, он этого так не оставит - ранена его подружка. Это серьезный повод. Ну а мой адрес ни для кого не секрет, - он сделал резкий выпад рукой в сторону собеседника. Тот испуганно шарахнулся. - Все пути ведут в Рим...
- Сами виноваты, Петр Сергеевич, - могли бы и несколько квартир иметь.
- А я никого и не виню. - Тихий встал. - Мне некого и нечего бояться я свое уже отбоялся. А в том, что он сюда пожалует, можешь не сомневаться. Одно меня беспокоит: не наломал бы он при этом дров, - вор посмотрел на часы. - Проследи, чтобы его встретили как положено: не искалечили, да и сами береглись.
- Не волнуйтесь - я встречу его сам.
- Вот смотри, - друзья сидели на крыше дома, стоящего напротив кирпичной пятиэтажки, в которой жил Тихий, - эти три окна на четвертом этаже - его. - Гаркавый по очереди указал на каждое. - Еще одно окно выходит на ту сторону, но, насколько мне удалось узнать, там спальня, и днем он практически в ней не бывает. (Эти подробности Гаркавому удалось выведать накануне у хорошего знакомого, не раз бывавшего у вора в гостях.)
- Понятно, - Скитович в оптический прицел посмотрел в их сторону, сейчас... Ага, вижу! - Он оторвался от окуляра и посмотрел на Гаркавого. Два мужика сидят, разговаривают.
- Отлично. Дай я гляну... - Гаркавый нетерпеливо прильнул к прицелу. Да, это он. Тот, что в кресле. Второго не знаю - скорее всего кто-то из "братвы".
- И что ты будешь делать дальше?
Гаркавый вернул автомат хозяину и задумался.
- Зайду... ну и спрошу все, как есть... - размышления его были совсем не долгими.
- Так он тебе все и выложит. - Скитович подышал на оптику и ваткой убрал принесенную порывами ветра пыль.
- Я найду, как его заставить, - уверенно сказал Гаркавый.
- Слишком рискованно.
- А как иначе? Короче: смотри в оба.
Второго я попробую угомонить сразу, ну а если увидишь, что я сделал рукой вот так, - он сомкнул большой и указательный пальцы в широко известном жесте "о'кей", - стреляй в Тихого.
Скитович оперся на локоть и вопросительно посмотрел на Гаркавого:
- Может, хлопнем его сразу, да и все тут?
- А если это не его работа?
- Все равно - одной сволочью меньше станет.
- Пока на это нет веской причины.
Презумпция невиновности, слыхал о такой? - Гаркавый поправил пистолет под джинсовкой. - Смотри в оба - я пошел.
- Ни пуха...
- К черту.
Он быстро спустился вниз и, перейдя дорогу, вошел в подъезд Тихого.
Дверь в квартиру вора была металлической. Гаркавый внимательно осмотрел площадку в поисках глазка видеокамеры.
Ничего похожего не обнаружив, он крепко зажал в руке пистолет и длинно позвонил.
- Кто? - почти тотчас послышалось из-за двери.
- Член в пальто! - Гаркавый сознательно лез на рожон, чтобы вывести из душевного равновесия охрану.
- Стань под "глазок"! - скомандовал голос.
"Могли бы и домофон поставить", - подумал Гаркавый и с вызывающим видом подставил лицо "глазку".
С минуту его рассматривали.
- Гаркавый, не лезь в бутылку, - наконец послышалось из-за двери.
"Ничего себе! - удивился он. - Я тут, оказывается, известная личность!"
- Открывай, сука! - Гаркавый решил идти напролом до конца. - Разговор есть...
- Не горячись, - голос за дверью оставался спокойным. - Петр Сергеевич тебя примет, но с условием: войдешь без оружия. И вот что еще: он просил передать, что к неприятностям твоей подружки отношения не имеет.
"Да у него тут настоящий аналитический центр!"
- Хорошо, - недолго думая, согласился Гаркавый. - Только где гарантия, что это не западня?
- Здесь одна гарантия - воровское слово, - послышалось в ответ, - а верить ему или нет - решай сам. Мы тебя сюда не звали.
"Была не была!"
- Открывай. - Гаркавый одновременно с раздавшимся лязгом засова опустил пистолет.
- Входи. Стоп! - впустивший его Серафим протянул руку. - Пистолет!
Гаркавый, не колеблясь, протянул "ПМ" и окинул взглядом прихожую, обстановка ее была на удивление скромной.
- Куда теперь?
- Прямо. - Серафим слегка подтолкнул гостя в спину.
Гаркавый сделал несколько шагов и очутился в небольшой, уютной комнате.
- Можно? - напряженно спросил он, напоровшись на взгляд сидящего в кресле вора.
- К чему уж спрашивать? - Тот смотрел на Гаркавого изучающе-колко. Глаза его были холодны и насмешливо прищурены. - Присаживайся, коль пожаловал, - он указал на кресло напротив.
Гаркавый, стараясь не суетиться, сел и уголком глаз покосился на крышу соседнего дома: разглядеть, где притаился друг, ему, однако, не удалось.
- С чем пришел? - голос у Тихого был осипше-хрипловатым.
- У меня проблема, - как можно спокойнее начал Гаркавый, - ранена моя девушка и убита ее мать. Я хотел бы узнать, кто это сделал.
Вор негромко рассмеялся:
- Я даже прокурору на такие вопросы не отвечаю...
- А как мужчина мужчине? - Гаркавый краем глаз успел заметить, что Серафим бесшумно проскользнул на кухню.
- Кстати, у меня тоже проблема, - опять ушел от ответа вор, голос его стал жестче, - у одного из моих парней сломана рука, у другого - ключица, третьему кто-то чуть не проломил лоб...
- Я защищался, - твердо сказал Гаркавый.
- А если бы тебя так отделали?
- Тогда бы я не сидел здесь. Как говорится, побеждает сильнейший.
"Желторотый пытается меня учить, - усмехнулся про себя Тихий, - но где-то он прав, нужно своих силой загонять в зал, а то только и знают - с девочками развлекаться".
- Мои люди к этому не имеют никакого отношения, - сухо ответил он.
- А почему тогда они требовали у меня книгу?
- Был заказ, но он уже снят ввиду... охлаждения заказчика к проблеме, вор с трудом подыскал нужное слово - "охлаждение".
- Этим заказчиком был Новиков? - догадался Гаркавый.
- Не имеет значения.
Гаркавый вновь посмотрел в окно и незаметно подмигнул, в надежде, что Скитович его видит.
- И все-таки, - напористо настаивал он на своем.
- Слушай, щенок! - ожесточился вор. - Твое счастье, что я уважаю храбрых людей, но... - он пронзил гостя рентгеновским взглядом, - если, конечно, эта храбрость не имеет ничего общего с алчностью. Что это за история с книгой? Ведь вся стрельба - из-за нее?
- Да, из-за нее, - согласился Гаркавый.
- Тогда откровенность за откровенность.
- Хорошо. Я не знаю, что вам наплел насчет ее Новиков, но как бы там ни было - она моя. Была.
- Допустим. И где же она теперь?
- Я об этом хотел спросить у вас...
- Не по адресу. Где ты ее хранил? У подружки?
- Откуда вы знаете?
- На это есть голова, - Тихий выразительно постучал себя пальцем по лбу. - И кто-то ее оттуда?..
- Да.
- Повторяю, ты пришел не по адресу.
- А "восьмерка" с латвийскими номерами?
- Какая "восьмерка"? - насторожился вор.
- Когда я выходил из подъезда девушки, невдалеке стояла бежевая "восьмерка".
Тихий задумался.
- Нет, такой у моих нет, - однозначно ответил он. - Это какая-то залетная.
- Значит, о книге знал кто-то еще?
- Это - ваши дела.
- И эту фотографию вы никогда не видели? - Гаркавый протянул снимок.
Тихий мельком глянул в него.
- Нет.
- Тогда извините, - Гаркавый встал, - надеюсь, ваши орлы оставят меня в покое?
- Оставят, - твердо пообещал вор, удивляясь самому себе: парня требовалось наказать, и крепко, но делать этого почему-то не хотелось. "Старость", - без малейшей жалости к себе подумал он.
- Пистолет отдадите?
- Да. - Тихий нарушал все правила поведения в подобных ситуациях и почему-то совсем не колебался при этом. Хотя впоследствии многим рисковал. "Я был таким же..." - подумал он в свое оправдание.
...Через пятнадцать минут друзья сидели в машине.
- Это сделал тот, кто оставил фотографию у тела Новикова, - убежденно сказал Гаркавый.
- А если это просто снимок на память? - Скитович завел "жигуль".
- И антиквар перед смертью любовался им?
- Да кто теперь разберет! Куда?
- Ко мне.
Чтобы открыть квартиру, ключи не понадобились - замок был взломан. Гаркавый осмотрел дверной косяк и в сердцах сплюнул.
- Проходи, - кивнул он другу.
Прикрыв дверь, они вошли внутрь. По всему было видно, что в вещах рылись, но все было в относительном порядке.
- Подожди, я сейчас.
Гаркавый спустился этажом ниже к Трофимычу с просьбой починить дверь.
Через пять минут слегка подвыпивший мастер уже стучал молотком.
Друзья вновь принялись изучать фотографию.
- ...Это не обычная фотография, - говорил Гаркавый, - эта фотография сделана электронным способом. Посмотри, на какой она бумаге, действительно, та была тоньше обычной фотобумаги, - похоже, она сделана на струйном принтере. - Гаркавый смочил слюной палец и провел по уголку снимка: изображение "поплыло". - Видишь? Это обыкновенная краска с картриджа.
- Ты что, увлекался электронной фотографией? - поинтересовался Скитович.
- Один знакомый показывал. Так вот, судя по довольно значительной смазанности кадра, можно предположить, что это - фрагмент не очень качественной видеосъемки, воспроизведенный на бумаге с помощью компьютера.
- И такое возможно?
- Да. Но только я не слышал, чтобы кто-то занимался этим в нашем городе. - Гаркавый посмотрел фотографию на свет. - Если мне не изменяет память, такая бумага называется "глосси". Довольно редкий сорт.
- Значит, она сделана где-то еще?
- Ты помнишь, Новиков говорил, что возил книгу в Москву? Может, снимок сделан там?
- Вполне. Только в таком случае ищисвищи... - Скитович безнадежно махнул рукой.
- Почему "ищи-свищи"? Думаю, перед тем как туда ехать, он должен был предварительно позвонить...
- И что из этого?
- А то. Если нам удастся заполучить распечатку счета по его междугородним звонкам, то мы сможем узнать номер московского телефона. Ты помнишь, какого числа мы оставили у него книгу?
- По-моему, был четверг.
Минут пять они по кусочкам восстанавливали хронологию последних событий, пока единодушно не решили: книга была оставлена у антиквара десятого числа.
- Не сомневаюсь, с десятого по пятнадцатое этот звонок был, - уверенно сказал Гаркавый. - Узнаем номер - потянем весь клубок.
- Принимается как рабочая версия, - согласился Скитович. - Только как раздобыть эту распечатку?
- Сейчас мы съездим к Лене в больницу, а на обратном пути заскочим на узел связи - я схожу в расчетный отдел, - сказал Гаркавый и встал. - Если повезет, мы ее заполучим уже сегодня.
Реанимационное отделение хирургического корпуса городской больницы находилось на первом этаже. Серое трехэтажное здание было довольно старым, но с виду ухоженным. Друзья оставили машину на служебной стоянке и, обойдя строение с торца, зашли в покой для посетителей.
В помещении было немноголюдно.
Гаркавый прошел к небольшому окошку в стене и протянул пакет с фруктами.
Пожилая медсестра долго листала журнал, шевеля при этом губами, пока не нашла нужную фамилию.
- Кокориной передачи еще не разрешены. Придет в сознание, тогда носите сколько угодно, - тусклым голосом сообщила она и захлопнула журнал.
Гаркавый обвел глазами покой - нести обратно пакет не хотелось. Взгляд его остановился на худеньком, нахохлившемся, как воробушек, мальчугане лет десяти. Тот стоял у окна и потихоньку, тыльной стороной ладошки, растирал по щекам слезы.
Гаркавый шагнул к нему.
- Что, братишка, пригорюнился? - он успокаивающе погладил вздрагивавшую в такт всхлипываниям белобрысую головку с оттопыренными ушами. - По дому соскучился?