Мальцев Сергей. Соло для 'калаша'

Мальцев Сергей
Соло для 'калаша'

   Мальцев Сергей Евгеньевич
   СОЛО ДЛЯ "КАЛАША"
   Повесть
   Пролог
   Кровавый зрачок коллиматорного оптического прицела медленно скользнул по стене здания и, дважды описав крут по периметру парадного входа, замер на середине дверного проема. В общих чертах ознакомившись с особенностями конструкции массивной двери, зрачок перескочил на блестевшую золотом нарядную вывеску - "Фирма "Сотбис", Московское представительство". Сорвавшись с вывески на кирпичную стену, зрачок слегка вздрогнул и, на мгновение застыв, вернулся на полотно обжитой двери.
   До полудня оставалось двадцать три секунды.
   Палец на спусковом крючке слегка подался к ладони, остро ощутив под собой металлическое сопротивление упора.
   Плоть и сталь слились в единое настороженное целое: окончательно, бесповоротно.
   Стрелок сделал вдох и задержал дыхание.
   Медленно выплывший из-за угла "Мерседес-600", шурша по теплому асфальту пуленепробиваемыми колесами, замедлил ход и плавно остановился в секторе обстрела.
   Дверь в офис резко отворилась, обнажив фигуру коротко остриженного парня в светлой джинсовой куртке.
   "Телохранитель!" - зафиксировал мозг Стрелка, капля пота, сбежав по его щеке, повисла на подбородке.
   Парень быстрым шагом подошел к автомобилю и, оглядевшись, широким, уверенным движением руки открыл дверцу.
   Из чрева машины вынырнул невысокий мужчина средних лет в хорошо сшитом темно-синем костюме. Чуть задержавшись у двери офиса, он обвел глазами близлежащие дома.
   На сотую долю секунды Стрелку показалось, что их взгляды встретились. "Вот и все..." - мелькнула мысль одновременно с выдохом.
   Ударный механизм молниеносно разбил капсюль специального патрона, и пуля с уменьшенной, дозвуковой, скоростью, гонимая пороховыми газами, устремилась вперед.
   Тупо прошив пиджак и сорочку от модного итальянского кутерье, пуля сломала ребро и, разорвав сумку перикарда, прошла сквозь сердечную мышцу. На выходе непрошеная гостья разворотила в спине дыру, пробила декоративную обшивку двери и, бессильно уткнувшись в толстый стальной лист, успокоилась.
   Мужчина, судорожно зевнув ртом, рухнул на асфальт.
   "Так-то будет лучше", - подумал Стрелок.
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   Глава первая
   "Правы мудрые: очиститься мутному может помочь только неподвижность", думал Сергей Гаркавый, удрученно развалившись на стареньком диване, больно упершимся пружиной в бок. Бывший адепт карате-до, а ныне гражданин без определенных занятий, пребывал в подавленном состоянии духа по самой банальной причине - не было денег и скорее всего - не предвиделось. Цепочку умозаключений, приведшую его к такому выводу, Гаркавый выстроил сегодня утром и с того малоприятного момента никак не мог заставить себя покинуть тихую заводь ложа.
   Приятное, худощавое лицо его выглядело слегка озабоченным и грустным.
   Резкий звонок в дверь цинично замахнулся на интимную близость ребра и пружины. Гаркавый слегка встрепенулся, но вставать не стал - он никого не ждал. После недолгой паузы звонок вновь пронзительно резанул слух. "Кого там еще принесло?" Движимый вялым интересом, он не спеша пошел открывать нежданному гостю, привычно нанося при каждом шаге короткие удары рукой по воздуху.
   Распахнувшаяся дверь явила его взору фрагмент красочного полотна батального жанра: на пороге в пиджаке на голое тело и с огромным синяком под левым глазом стоял, кивая, его сосед по этажу Трофимыч. Питейных дел мастер, судя по виду, находился в глубоком запое, что для хозяина квартиры обещало вылиться в отражение попытки заполучить кредит по гуманитарной линии.
   - Трофимыч... - Гаркавый театрально развел руками, хотя в душе и догадывался о бесполезности своего жеста - Трофимыч отличался непреклонностью воли и, будучи вдобавок единственным в близлежайшей округе практикующим сантехником, своего, как правило, добивался.
   - Ладно, проходи, - Гаркавый, затылком чувствуя тяжелое дыхание гостя, направился прямиком на кухню.
   - Во, бля, дал... м-м-м... - жалобно неслось за спиной, - бадун проклятый...
   - Где тебя так? - поинтересовался Гаркавый, наливая в фужер водку из родительских запасов.
   Трофимыч выпил, громко крякнул и с глубоким блаженным вздохом занюхал рукавом.
   - А-а-а... - равнодушно махнул он широкой заскорузлой пятерней, бывает...
   Гаркавый пододвинул мгновенно разомлевшему гостю корку хлеба и скромный кусочек вареной колбасы.
   Трофимыч закусывать не стал.
   - Деньги есть? - как бы так, между прочим, поинтересовался он, сверля хозяина подбитым глазом.
   Водка в бутылке еще оставалась, и это вроде бы не давало повода для преждевременных волнений, но ее количество явно не отвечало потребностям загулявшей души.
   - Откуда, Трофимыч? - для пущей убедительности Гаркавый открыл дверцу холодильника, пустота которого должна была послужить ярким свидетельством суровой действительности.
   - Совсем, что ли? - с сомнением отреагировал Трофимыч на этот демарш.
   У Гаркавого в наличности было пять долларов и пара тысяч рублей, но расставаться с ними в этот момент в его планы не входило.
   - Я не за так... - В подтверждение своих слов Трофимыч сунул руку в карман и высыпал на стол смешанные с табаком наградные знаки.
   Металл глухо стукнулся о дерево.
   - Зачем это мне? - Гаркавый протестующе замахал руками. - Я этим не интересуюсь...
   - Дядька вчера помер, - не обращая внимания на протесты, мрачно сообщил гость. - Помянуть бы надо...
   На Гаркавого все, что связывалось со смертью, действовало магически, но безнадежным альтруистом он все же не был.
   Трофимыч ушел, унося в кулаке последние пять баксов Гаркавого, а в кухне, на столе, поблескивая, осталась лежать кучка заслуг несуществующего уже человека перед несуществующей уже державой.
   Умывшись, Гаркавый разложил перед собой свое приобретение. Наград, а это, как показал детальный осмотр, были именно они, оказалось три. Он положил их в ряд, чутьем пытаясь определить место каждой в незнакомой ему иерархии. Первой он положил рубиново-красную звезду на фоне желтых лучей с надписью "Отечественная война", второй - тоже звезду, но без лучей, с фигуркой красноармейца, держащим ружье наперевес, третьей - медаль с рельефным портретным изображением и надписью "Адмирал Нахимов".
   "Ну не цеплять же мне их на грудь!" - подумал Гаркавый, одновременно удивляясь самому факту возникновения столь кощунственной мысли - видимо, уже и на уровне подсознания былые фетиши для него девальвировались настолько, что защитный механизм социальных установок перестал срабатывать даже на такие мыслительные па.
   "Деньги - товар - деньги", - вспомнилась избитая фраза из учебников. С деньгами было туго, а то, что лежало перед ним, назвать товаром язык все же не поворачивался. Хотя...
   После непродолжительного раздумья Гаркавый бодро встал и решительно направился к телефону - безденежье понуждало к действиям. Полистав затрепанную телефонную книжку, он набрал номер и вслушался. Несколько раз прогудев, трубка щелкнула, и на том конце провода Гаркавый без труда узнал голос Тенгиза: оседлого грузина, завсегдатая местного базара.
   - Тенгиз, это я, Гаркавый! Слышишь? - негромко проговорил он.
   - Да, дарагой. Гавары, гавары - рады буду! - приветливо забасила трубка.
   - Слушай, у меня тут пара орденов да медаль без дела лежат. Имеешь интерес?
   - Интэрэс, интэрэс... - трубка оживилась. - Дэти, да? Жэна, да? Как нэ имэю интэрэс?
   - Тогда запоминай: один, насколько я понимаю, орден Красной Звезды; второй, наверное, Отечественной войны и медаль "Адмирал Нахимов".
   Оживление на том конце усилилось:
   - Нахимов? Медал? Пачему медал?
   - Ну, раз на колодке и круглая, значит, думаю, это, должно быть, медаль.
   - Вай-вай-вай... - трубка огорченно заохала. - А какой стэпень у вайна? Пэрвая или втарая?
   - Да кто его разберет, - Гаркавый растерянно повертел орден в руках, тут не написано какая... "Отечественная война" и все.
   - Лучи какой? Желты или бели?
   - Желтые,
   - Харашо, дарагой, харашо. Медал - дэсять, остальное - двадцать пьять, все - сорак.
   Гаркавый дважды в уме повторил нехитрое математическое действие, но его результат никак не совпадал с названной суммой.
   - Хорошо, Тенгиз, я немного подумаю, а потом перезвоню... как-нибудь, чтобы не пороть горячку, дипломатично подвел черту под разговором Гаркавый.
   Для получения близкой к реальной названную цену можно было смело умножать на два, но, даже предложенная Тенгизом, она явно обескуражила Гаркавого. Как бы там ни было, а за наградами закреплялся статус товара, что сулило не только возврат пяти долларов, уже казавшихся безнадежно утерянными, но и определенную выгоду.
   Второй звонок был знакомой девушке.
   Поболтали, посмеялись, но дальше этого дело не клеилось: от осознания своей финансовой несостоятельности Гаркавый комплексовал и поэтому никак не мог решиться пригласить собеседницу к себе домой. Лена, так звали его знакомую, как и все женщины в подобных ситуациях, легко уловила это по ноткам в его голосе.
   "Не распинайся, дурачок, - ласково сказала она, - я сегодня занята..."
   В общем, вдоволь наговорившись и пообещав, что скоро позвонит, Гаркавый положил трубку. "Когда плохо - плохо все!" - с горечью подумал он.
   На следующее утро Гаркавый встал ни свет ни заря. По-быстрому умывшись, он натянул старенькие джинсы и, подмигнув себе в зеркало, вышел на улицу.
   Пробуждающийся город встретил его прохладой. Поежившись, Гаркавый втянул голову в плечи и зашагал в сторону вещевого рынка, находящегося в противоположном конце города.
   Энергичная ходьба быстро взбодрила тело. Вдобавок деловитая устремленность спешащих на работу людей каким-то непонятным образом оттянула от души острое чувство одиночества, мучившее его в последнее время. Гаркавого это приятно удивило...
   Некогда предаваемая анафеме барахолка встретила его шумом и многоцветьем. Голосистые хохлушки у входа наперебой расхваливали свой товар, тудасюда сновали деловитые валютчики, завлекая владельцев иноземных денежных знаков монотонными призывами: доллары, марочки... доллары, марочки...
   Немного потолкавшись, Гаркавый остановился у таблички "Куплю старые монеты и награды". Хозяин объявления - молодой парень в ковбойке вопросительно посмотрел на подошедшего. Гаркавый молча протянул награды. Бросив беглый взгляд на товар, скупщик живо поинтересовался:
   - Сколько?
   - Сто, - Гаркавый был уверен, что запросил реальную цену, и не ошибся.
   - Идет, - согласился парень и полез в карман.
   Девяносто пять долларов, заработанные ровно за сутки, вернули Гаркавого в его обычное состояние легкой самоуверенности и раскрепощенности. Мир уже не казался мрачной выдумкой Творца.
   Не спеша, с обстоятельностью, характерной для людей, чей слух обласкан шелестом купюр, он обошел все ряды.
   Поприценивался, но покупать ничего не стал - доходов в ближайшее время не предвиделось.
   Придя домой, Гаркавый первым делом заглянул на антресоли. Отец его, в советском прошлом мелкий служащий, имел в свое время обычай приносить домой книги с различными законодательными актами "нерушимого союза". Пролежав некоторое время на письменном столе, они неизменно отправлялись на верхнюю полку шкафа, встроенного в стену прихожей, ждать повышения хозяина по службе, но так и остались пылиться, невостребованными до сей поры - служебная лестница для того оказалась не более чем об одной ступеньке. Насколько Гаркавому не изменяла память, еще будучи совсем мальцом, он разглядывал в одной из них снимки боевых наград.
   Чихая от пыли, он извлек из-под книжного развала том в бордовой коленкоровой обложке. Надпись на нем гласила: "Государственные награды СССР". Гаркавый принялся внимательно перелистывать страницы, пока не прочитал на одной из них:
   "Описание ордена Отечественной войны.
   Знак ордена Отечественной войны первой степени изготавливается из золота и представляет собой изображение выпуклой пятиконечной звезды..."
   "Ого!" - новость была пикантной.
   Он лихорадочно перелистывал страницу за страницей, вчитываясь в описания, и почти повсюду натыкался: золото, платина, серебро; золото, платина, серебро...
   Кое-где был даже указан вес награды, что соответствовало содержанию в ней драгоценного металла с точностью до грамма.
   "Да это же Клондайк!"
   Знаки доблести превращались в тонны благородных металлов. У Гаркавого слегка пересохло во рту - шанс покончить с безденежьем вырисовывался вполне реально.
   Он сунул книгу под мышку и двинулся на кухню - наиболее толковые мысли, как правило, посещали его именно во время еды.
   Дмитрий Иванович Скитович терпеть не мог формулы жизни: "как все". Еще будучи курсантом Высшего десантного училища, он почувствовал в себе непреодолимую тягу быть "из ряда вон". То ли сам уклад казарменной жизни, то ли аксиома "командир всегда прав" вызвали у него сильнейшую мировоззренческую аллергию: упорную и плохопереносимую. Промучившись ею три года, он в конце концов подал рапорт об увольнении и получил отказ. Недолго думая, вечером того же дня "аллергик" содрал со стены в казарме портрет вождя мировой революции и разорвал его на куски. Затем под многочисленными изумленными взглядами курсантов с идиотской улыбкой на лице проследовал в туалет. До сей поры он не знал, почему поступил именно так, но, как бы там ни было, а отчаянный поступок чуть не подвел его под трибунал. Спасло время. Перестроечное брожение в "верхах" дезорганизовывало "низы". Покивав друг на друга, начальники в погонах не нашли ничего лучшего, чем отправить бунтаря на обследование в соответствующее поступку медицинское учреждение, после чего лучший стрелок училища был списан, как говорится, "подчистую". Плюнув на любые, теперь к тому же бесполезные попытки сделать карьеру, Скитович прибился к бригаде шабашников и заколесил по стране.
   Семь лет он строил, пил горькую и охаживал приглянувшихся молодок. В конце концов ему надоело и это. Получив расчет за очередной объект, он купил себе подержанный "жигуль" и, тепло распрощавшись с товарищами, укатил в родной город, где и осел у родителей-пенсионеров. Оставшихся деньжат хватало позднему ребенку на скромную жизнь, и он днями пролеживал на скрипучей тахте с книгой в руках.
   В один из летних вечеров его оторвал от чтения телефонный звонок. Звонил Гаркавый - его бывший одноклассник.
   - Алло, Димка? - Гаркавый не видел Скитовича уже несколько лет. Привет, старина... Узнал?
   - Какими судьбами? - Скитович до сих пор тепло относился к своему школьному товарищу, и поэтому, в отличие от других, этот звонок его совершенно не отяготил.
   - Да вот, встретил на днях Игоря Качанова. Помнишь, такой длинный из параллельного класса? - Гаркавый по голосу силился определить, насколько измелился его бывший сосед по парте. - Он говорил, что видел тебя в городе. У тебя белая "шестерка" с тонированными стеклами. Верно?
   - Похоже...
   - Давно купил?
   - Не очень.
   - Я как-то встречал твоих. Говорили, что ты там где-то строишь...
   - Отстроился. Восемь месяцев уже как. - Скитович только теперь подумал, как быстро пролетело время.
   - Чем днями занимаешься?
   - Да так... лежу, читаю. А что?
   - Есть деловое предложение, - Гаркавый внутренне напрягся. - Давай встретимся, поговорим, - ему очень хотелось, чтобы Скитович оказался психически мобилен. - Как ты на это смотришь?
   - Давай, - легко согласился тот.
   Встретились в городском парке. Рослые, спортивного телосложения, они крепко пожали друг другу руки, и оба остались довольны энергией рукопожатия. Минут десять вспоминали школьные годы, пока Гаркавый, посерьезнев, не перешел к делу.
   - Димка, что ни говори, а нам уже по двадцать пять. Ты никогда не задумывался о том, насколько бедность ограничивает личную свободу?
   - Кто ж над этим не задумывался? - Скитович улыбнулся явной наивности вопроса.
   - Логично, - Гаркавый оставил без внимания проскользнувшую в тоне собеседника иронию. Светло-карие глаза его сощурились. - Но как обрести эту самую свободу? Вот вопрос вопросов.
   - Трудиться, трудиться и еще раз трудиться, - перефразировал Скитович тезис основоположника.
   Гаркавый, нахмурив лоб, отрицательно замотал головой:
   - Это банально. Вдобавок - нудно.
   - У тебя есть особое мнение?
   - Есть! - Гаркавый многозначительно вознес в небо указательный палец. Каждому в жизни дается шанс, но вот только распознать его не всем под силу...
   - Я где-то об этом уже слышал, - Скитович тоскливо посмотрел по сторонам - разговоры на подобные темы ему порядком наскучили, но участи внимательного слушателя, по-видимому, сегодня ему было не миновать.
   - Мне кажется, что это под силу только избранным, - развивал мысль Гаркавый, - я даже уверен в этом.
   - Ты думаешь, только избранным? - вяло усомнился Скитович. - Скорее, не все этого хотят по-настоящему: истинное желание, если хочешь знать, обязательно содержит в себе и реальный механизм своего воплощения, а все остальное так - онанизм.
   - Может, ты и прав, - согласился Гаркавый - Но я, в общем, не об этом хотел поговорить. У тебя машина на ходу?
   - Бегает пока.
   - Отлично, у меня есть идея! - Гаркавый довольно потер рука об руку. Давай сообразим с тобой одно небольшое дельце... на двоих. Тебе о чем-нибудь говорит слово "антиквариат"!!
   - Старье, что ли, разное?
   - Не только, - Гаркавый оживился, - советские награды, к твоему сведению, тоже антиквариат.
   - У меня не было дедушки с фамилией Брежнев, - резонно заметил Скитович.
   - При чем здесь дедушка? - Гаркавый досадно махнул рукой. - Ты никогда не задумывался, из чего эти самые награды сделаны?
   - Из металла. Из чего же еще?
   - Правильно. А из какого?
   - Да черт его знает.
   - А все же?
   - Ну из бронзы, серебра... - Скитович задумался.
   - ...Золота, платины, - продолжил ряд Гаркавый. За последнюю неделю он прочел все, что мог достать на эту тему, и теперь сыпал фактами, как из рога изобилия. - Орден Ленина - тридцать граммов золота и три грамма платины, орден Славы первой степени - двадцать восемь граммов золота, орден Ушакова Первой степени - двадцать шесть граммов платины.
   Помножим на число награждений, а это сотни тысяч, и получим что? глаза Гаркавого азартно блеснули.
   - Что!?
   - Гору золота.
   - Ну и... - Скитович никак не мог взять в толк, куда клонит его школьный товарищ.
   - Почему бы нам с тобой не заняться этим... - Гаркавый пристально посмотрел Скитовичу в глаза, - ну... бизнесом, что ли?
   - Ну нет! - категорично отмахнулся тот. - Только не это! С душком дельце...
   - Ты знаешь, Димка, - заволновался Гаркавый, - я тоже поначалу так думал Вот, думаю, кто-то кровь проливал, а я... Но ведь хотим мы того или нет, а карусель уже вертится. И не мы ей крутящий момент придали, факт. Кто виноват, что все, на что "совки" уповали, рухнуло к чертовой матери? И дело-то не в том, что награды стали покупать - их всегда покупали... тайком, правда, но покупали. А дело в том, что их начали продавать. Разницу усекаешь? Просто нести на базар и продавать... как картошку.
   - Да ты посмотри на календарь, какой сейчас год! Второе тысячелетие на носу, а все эти награды, насколько помнится, еще в 90-м распродали. Бум еще тогда был, правда, я в суть не вникал. Теперь понимаю - золото.
   - Ну и хорошо, что бум вокруг этого давно утих - награды-то, по всей видимости, еще у многих остались. Ведь на базаре, к твоему сведению, их и сейчас довольно активно скупают - значит, несут.
   - Пусть даже и так - я на базаре в жизни не встану - упрямился Скитович.
   - В том-то все и дело, что ни на каком базаре становиться не нужно там своих хватает. Нужно ехать на село - народ там темный, кроме водки, ничем не интересуется, на городских базарах бывает редко. Заодно и воздухом свежим подышим. А? - Гаркавый говорил как можно убедительней. - Ведь это все же не на заводе пыхтеть, да не на "новых русских" ишачить. Кстати, я на этом уже кое-что заработал, - он для убедительности интригующе продемонстрировал новенькую стодолларовую купюру.
   - На село? - Скитович заколебался. - В принципе, я там такого в этом роде насмотрелся, думаю, не один бы антиквар позавидовал...
   - Ну что, лады? - наседал Гаркавый.
   - Лады, - скорее по инерции, чем по каким-то другим соображениям согласился Скитович. Широкое, простодушное лицо его неожиданно расплылось в приятной улыбке. - Хороший сегодня денек, а?
   - Что надо, - облегченно вздохнул Гаркавый - проблема с транспортом и компаньоном была хоть на время решена.
   Белый "жигуль" с затемненными стеклами резво катил по проселку, подымая за собой столбы пыли. Раннее июльское утро выдалось солнечным и теплым. Скитович напряженно всматривался в незнакомую дорогу, плывущую под колеса, и тихонько напевал себе под нос. Сельский ландшафт, от которого он слегка подотвык, ласкал взор, вселяя спокойствие и уверенность.
   Где-то в глубине души Скитович тяготел к размеренному укладу деревенской жизни, хотя и осознавал, эра шабашничества для него минула безвозвратно.
   Гаркавый, сгорбившись над лежащей на коленях картой, пояснял: Впереди, километрах в пяти, Мостовая. Село, похоже, немаленькое, с церковью, шоссе поблизости нет, от города далеко. В общем, то, чтр нам нужно. Найдем, где у них там продовольственный магазин, поставим рядом машину, ну и...
   - Ты сам-то представляешь, как и что будем покупать? - Скитович ясно осознавал всю авантюрность затеи, но живший в нем экспериментатор назойливо нашептывал, что опыт следует довести до конца.
   - А что там представлять? - Гаркавый потряс извлеченной с антресолей книгой, - здесь все написано: вес, металл... количества награждений, правда, нет, но это не так уж и важно. Будем покупать по весу, цены на драгметаллы в ювелирном я переписал, так что не пропадем.
   - А если будут предлагать еще что?
   - Сторгуемся. - Гаркавый был полон оптимизма, и никакие возможные трудности его не пугали.
   - Вот заразился ты идеей, - не то одобряюще, не то осуждающе сказал Скитович, - и меня, дурня, тянешь.
   - Оставить панику на корабле - все будет о'кэй.
   - Не говори гоп...
   Петляя по узким деревенским улочкам, "шестерка" с новоиспеченными компаньонами приближалась к намеченной цели.
   Почерневшие от времени избы пялились на них немытыми окнами, то тут, то там пряча за стеклами любопытные взгляды вездесущих старушек.
   Магазин оказался в самом центре селения рядом с полуразрушенной церквушкой. Скрипнув тормозами, машина остановилась у самого крыльца облинялого деревянного сельмага.
   - Вот мы и на месте, - бодро констатировал Гаркавый и приоткрыл дверцу. - Не вижу радостных лиц!
   Действительно, вокруг не было ни души; только вороны громко скандалили на старом засохшем дереве у церкви.
   Гаркавый поднялся на крыльцо.
   - Еще час ждать! - возвестил он, с трудом прочитав истершееся расписание на двери.
   Решено было до открытия магазина с места не сниматься.
   - Кстати, все забываю спросить - как у тебя со спортом? - Скитович, плеснув в кружку кофе из термоса, протянул ее другу. - Насколько я помню, тебя, кроме карате, ничего-то в жизни не интересовало.
   Забросил, что ли?
   - Да как тебе сказать... - замялся Гаркавый, - и да, и нет. В зал не хожу, а дома так, для себя, тренируюсь.
   - Раньше ты фанатом был.
   - Время было другое... да и люди тоже, - задумчиво сказал Гаркавый. Когда мы начинали, о рэкете никто и не слыхивал, а теперь он у всех на слуху. Ты не обратил внимания, кто у нас в городе этим занимается?
   - Не успел вникнуть, - Скитович принял кружку и выплеснул остатки кофе под машину. - Да и, честно говоря, не пытался.
   - Так я тебе скажу: со многими из них мне не один пуд соли съесть пришлось. И что ты думаешь? Теперь при встрече в глаза друг другу стараемся не смотреть.
   - Ну и пыхтел бы себе тихонько на эту "крышу" - крутая тачка, цепи в палец, девочки...
   - Не могу - видно, не на тех книгах рос...
   - Смотри, первые клиенты! - Скитович ткнул пальцем в сторону трех мужчин, вынырнувших из-за церквушки. - Готовься к приему...
   - Айн момент, - Гаркавый выскочил из машины и ловко сунул под щетку стеклоочистителя лист картона с аккуратной надписью "Частный музей купит предметы старины, наградные знаки и монеты".
   Мужчины, возбужденно размахивая руками, надвигались на магазин. Уже можно было расслышать обрывки их речи.
   "Блядь... а это ее ебарь... я им - выметайтесь, суки!... потом еще бутылку..." - неслось впереди их по площади.
   - Похмеляться идут, - Гаркавый плюхнулся на сиденье, - постфактум, то есть "после содеянного".
   Троица до последнего не обращала внимания на машину. Утренний "разбор полетов" занимал все их внимание. Но, как сказали бы древние, все становится явным. Не дойдя метров десяти, они остановились в легком замешательстве, за тонированными стеклами машины ничего не было видно. Сбившись в кучку, они коротко посовещались, и почти тотчас самый молодой из них отделился от компании и зашагал к "шестерке". По ходу он несколько раз присел, все еще силясь рассмотреть пассажиров, но зеркальные стекла умели хранить тайну.
   Скитович улыбнулся:
   - Дудки ты что увидишь - не смотри.
   Подошедшему на вид было лет тридцать. Небритый, с торчащими во все стороны жидкими волосами, он внимательно прочел табличку, старательно шевеля при этом губами. Закатив глаза, он на мгновение задумался и, присев напоследок, заспешил к своим.
   - Танцор, твою мать, - ругнулся Скитович, - развилялся тут жопой...
   - К людям нужно помягше, - упрекнул его Гаркавый, - видишь, народ зреет.
   Мужчины, выслушав разведчика, вновь замахали руками. Уже энергичней.