Маллинз Дебра. Три ночи

   Положив записку в карман, Эвелин поспешила вниз на поиски своего мужа.
   Люсьена не было дома, и до обеда его не ждали. Расстроенная Эвелин расположилась в гостиной и принялась за новую вышивку, с ожесточением орудуя иглой. Письмо в кармане жгло, как раскаленный уголек. Услышав приближающиеся к гостиной шаги, она живо вскинула голову, но, к ее разочарованию, это был всего лишь Элтон.
   – Герцог Хантли, – объявил дворецкий и удалился.
   В комнату вошел сводный брат Люсьена. Эвелин нахмурилась и отложила свою работу. Она встала и присела в реверансе перед герцогом, а затем опустила руку в карман и засунула письмо поглубже.
   – Добрый день, ваша светлость.
   – Добрый день. – Он неуверенно улыбнулся, еще раз напомнив Эвелин о том, насколько он молод, чтобы взваливать на себя бремя такого титула. – Должен сказать, я думал, вы прикажете вашему дворецкому выпроводить меня, как только он объявил о моем приходе.
   – Еще есть время, – не удержалась от колкости Эвелин.
   Он засмеялся:
   – Действительно, есть. Тогда мне стоит поостеречься. Некоторое время они молчали, испытывая неловкость.
   – Садитесь, – наконец предложила Эвелин, вспомнив о хороших манерах.
   – Благодарю вас. – Герцог сел на софу напротив нее. – Я так понимаю, что Люсьена нет дома?
   – Нет.
   – О, я надеялся увидеть его, но хотел также поговорить и с вами.
   – Со мной?
   – Да. – Он запнулся. – Вам понравился вчерашний бал у Портуорти?
   – Да, понравился.
   Герцог помедлил, словно ожидал от Эвелин продолжения. Когда стало ясно, что она не собирается этого делать, по его лицу пробежала тень недовольства.
   – Вам нравится Лондон?
   – Да, нравится. Ваша светлость, могу я чем-нибудь вам помочь?
   – Вот как, прямо к делу?
   Эвелин пожала плечами и взяла в руки свое вышивание.
   – После вчерашнего вечера не вижу необходимости в утонченных обменах любезностями. Вы достаточно ясно дали понять, что презираете моего мужа и меня.
   – Люсьен и я... ну, между нами произошла одна история. – Герцог поерзал, ему было явно неудобно. – Потом был шок от его женитьбы. Сначала мы думали, что Люсьен мертв, затем оказалось, что он жив. Затем обнаружилось, что он обрел жену.
   – Довольно обычное происшествие.
   – Обрести жену – да. Но то, что он жив, – нет.
   Эвелин нахмурилась и опустила свою работу на колени.
   – Не хотите ли вы сказать, ваша светлость, что вчера вечером вы впервые увидели Люсьена после его возвращения?
   – Так и есть. – На высоких скулах герцога появился легкий румянец. – Я же говорил, что между нами кое-что произошло. Должен сказать, его вид несколько шокировал меня.
   – Он выглядит иначе, – согласилась она, – но едва ли безобразно.
   – Конечно, нет. Просто... он выглядит не таким, каким я его помню. – Герцог слегка улыбнулся Эвелин. – Мне сказали, что он хотел навестить меня, как только вернулся, но слуги не узнали его и прогнали.
   – Как ужасно! – Эвелин покачала головой, ей было больно за мужа.
   – Я не сразу узнал об этом, а узнав, стал искать Люсьена, но его было трудно найти. Когда он снял этот дом, я пришел сюда, но он уже уехал в Корнуолл.
   – Понятно. – Эвелин сосредоточила внимание на стежках. Создавалось впечатление, что молодой герцог говорит искренне. Она не знала, как с этим разобраться. И что это за история, на которую он все время ссылается?
   – Миссис Дюферон...
   – О, пожалуйста. – Она бросила на него сердитый взгляд. – Ваша светлость, пожалуйста, называйте меня Эвелин. Я все же жена вашего сводного брата.
   Казалось, он заметно расслабился.
   – Тогда и вы должны звать меня Робертом.
   – Очень хорошо... Роберт.
   – Эвелин, – начал он снова. – Уверен, вы уже знаете, что моя семья никогда не принимала... Люсьена за... полноправного члена семьи. Это не то, чем я мог бы гордиться.
   – Хм-м-м. – Эвелин не отрывала глаз от работы, но не пропускала ни одного его слова. – Продолжайте, Роберт.
   – Я могу изменить это отношение, – продолжил он с отчаянной решимостью в глазах. – Несмотря на все наши прошлые проблемы, я хочу ближе узнать своего брата и полагаю, что вы могли бы сыграть в этом большую роль.
   – Правда? – Эвелин затянула узел и отрезала нитку маленькими ножницами. – Какой интересный поворот.
   Роберт напрягся.
   – Вы сомневаетесь в моих словах?
   – Если честно, то да. – Она ответила прямым взглядом, все еще не доверяя ему из-за его недостойного поведения накануне вечером по отношению к ней и Люсьену. – Люсьен прошел через такие испытания, которые сломили бы большинство мужчин. Я не хочу, чтобы ему снова причинили боль.
   Лицо Роберта покраснело, глаза полыхали гневом. На какое-то мгновение он стал очень похожим на Люсьена, особенно из-за сердитого взгляда, которым он окинул Эвелин.
   – Как вы смеете думать, будто я могу причинить вред моему брату. Я герцог Хантли, мадам!
   – Я убеждена, вы простите меня за дерзость, ваша светлость, – ответила Эвелин. – Тем не менее, если принять во внимание ту вашу с моим мужем историю, вы должны признать, что такая резкая перемена вашего отношения к ней не может не вызвать подозрений.
   – Единственное, что я должен признать, так это то, что у меня вызывает сомнение репутация женщины, на которой женился мой сводный брат.
   – Значит, теперь он «сводный брат», в то время как до этого был просто братом? Должно быть, очень удобно отстраняться таким образом, используя различия в степени родства, когда это выгодно.
   Роберт посмотрел на нее свысока.
   – Я пришел сюда с намерением заключить мир с Люсьеном. Однако теперь...
   – Мама! – Герцог замолчал, когда Хлоя вбежала в комнату. Девочка обняла ноги Эвелин, зарывшись лицом в ее юбку. – Мама, противная леди уколола меня булавкой!
   Эвелин отметила, что Роберт поражен таким поворотом событий. Она погладила дочь по голове.
   – Ну-ну, Хлоя, я уверена, что это вышло случайно.
   В дверях появилась взволнованная и запыхавшаяся служанка. Увидев происходящее, она растерялась, но затем быстро присела в реверансе.
   – Прошу прощения, миссис Дюферон. Она так быстро убежала, а я не смогла поймать ее!
   Эвелин рассмеялась.
   – Поверь, Марта, я знаю, как быстро бегает моя малышка. Переведи немного дух, прежде чем отведешь ее назад в детскую.
   – Спасибо, мадам.
   Собравшись с духом перед неизбежным осуждением, Эвелин повернулась к герцогу. Он озадаченно хмурился и переводил взгляд с нее на Хлою, затем опять на Эвелин.
   – Извините, что вас прервали, ваша светлость, – начала пояснять Эвелин. – Моей дочери шьют обновки, и нам, по всей видимости, не повезло с портнихой.
   – Ваша дочь? Так вы были вдовой?
   Эвелин не отвела взгляда, когда ответила:
   – Нет, не была.
   – Понимаю.
   Суровый приговор читался во всем его облике, но Эвелин решила не обращать на это внимания. Вместо этого она наклонилась к Хлое и отцепила руки ребенка от своей юбки.
   – Хлоя, это герцог Хантли. Подойди и поздоровайся с ним.
   Хлоя оторвала голову от юбки матери, чуть повернула ее в сторону герцога и подозрительно посмотрела на него одним глазом. Затем, подчинившись требованию матери, она повернулась к нему и неловко присела.
   Роберт с шумом втянул воздух в легкие, когда рассмотрел лицо девочки.
   – Но она очень похожа на...
   – Она очень похожа на своего отца, – сказала Эвелин, гордо подняв голову.
   – Сколько ей лет?
   – Почти пять.
   Хлоя подтвердила это кивком и демонстрацией пяти растопыренных пальцев.
   – Будем знакомы, Хлоя, – обратился к ней герцог. – Я твой дядя – Роберт.
   Прежде чем девочка ответила, Эвелин жестом поторопила служанку.
   – Иди с Мартой, Хлоя. Я подойду через несколько минут, и помогу тебе с примеркой.
   – Обещаешь? – спросила Хлоя, вкладывая свою ручку в ладонь Марты.
   Эвелин потрепала Хлою по щеке:
   – Обещаю.
   Роберт проводил взглядом маленькую девочку, удалявшуюся со служанкой. Только когда девочка ушла, Эвелин снова обратилась к нему:
   – Что вас побудило сказать ей это?
   Роберт вскинул голову, явно задетый ее требовательным тоном.
   – Сказать ей что? Что я ее дядя?
   – Похоже, вы вспоминаете о вашей семье только тогда, когда вам это удобно, ваша светлость.
   – Мы же договорились, что вы называете меня Робертом.
   – Привилегия подобного обращения распространяется лишь на моих близких родственников и друзей, а вы не входите в их число, – заявила Эвелин. – И не надо сбивать с толку Хлою. Вы, похоже, еще не решили для себя, хочется ли вам объявлять Люсьена своим братом или нет, и, пока вы не определитесь с этим, вы будете для Хлои только герцогом Хантли.
   Надутое высокомерие портило красивое лицо Роберта.
   – Ее общественное положение заметно улучшилось бы, объяви я ее своей племянницей.
   – Слава Богу, ей еще рано беспокоиться об общественном статусе.
   – Но вам не рано.
   Эвелин почувствовала подвох в произнесенных вкрадчивым тоном словах.
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Вы не беспокоитесь о будущем Хлои? У меня есть глаза, дорогая невестка, и я вижу, что это дочь Люсьена. Поскольку вы вступили в брак совсем недавно, она, должно быть, родилась вне брака. И я уверен, что я не единственный, кто придет к такому же выводу.
   – Это не ваша забота, ваша светлость.
   Категоричность ее тона остановила его лишь на миг.
   – Для женщины вы высказываетесь слишком прямолинейно.
   – Предпочитаю говорить то, что думаю.
   – Вообще-то мне это нравится. Устаешь от завуалированных намеков, которыми люди обычно пользуются при общении.
   – Со мной вы всегда будете знать, что к чему, ваша светлость. Уж это я могу вам обещать. А сейчас, прошу извинить меня, но я должна идти к своей дочери. Элтон проводит вас.
   Эвелин оставила его и ушла спасать Хлою от булавок портнихи.
 
   Люсьен сбросил верхнюю одежду и ослабил галстук. Он вернулся домой позже, чём предполагал, поскольку его переговоры с деловыми партнерами закончились совместным обедом. Он взглянул на дверь, отделявшую его комнату от комнаты жены, гадая, скучала ли она по нему.
   Стокс, камердинер, засуетился, убирая брошенную верхнюю одежду и помогая Люсьену снять сапоги. Он бросился было снимать с него и жилет, но Люсьен остановил его:
   – На сегодня все, Стокс. – Люсьен сам снял жилет и вручил его слуге.
   – Хорошо, сэр. – Лысеющий камердинер убрал одежду, поклонился и вышел из комнаты.
   Люсьен снова взглянул на смежную дверь. Элтон сообщил ему о том, что приходил его сводный брат, который провел около получаса с Эвелин, прежде чем откланяться. Чего хотел Роберт? Он почти никогда не навещал его, а если и приходил, то, как правило, для того, чтобы попенять Люсьену по поводу того или иного скандала. Но в последнее время Люсьен не был замешан ни в каком скандале. Наоборот, он совершил заслуживающий одобрения поступок. Он женился на матери своего незаконнорожденного ребенка.
   Люсьен услышал шорохи, доносившиеся из комнаты Эвелин, приглушенные голоса. Очевидно, она разговаривала со служанкой. Он дождется ухода служанки и тогда зайдет к жене, якобы поинтересоваться целью визита сводного брата.
   Улыбаясь, он расстегнул ворот рубашки. Ничто так не провоцирует сексуальное желание, как вид партнера в предназначенном для сна облачении. Он войдет в ее комнату в одной рубашке и спросит о визите Роберта, при этом будет делать вид, будто не обращает внимания на интимность обстановки. Ничто так не сводит с ума женщину, как мужчина, не обращающий внимания на ее обаяние.
   Послышался скрип открываемой смежной двери, и в комнату вошла Эвелин. Увидев Люсьена, она остановилась и поплотнее запахнула капот, чтобы прикрыть полунагое тело.
   – Люсьен, – проговорила она, – я думала, ты еще внизу.
   Люсьен изобразил удивление:
   – Значит ли это, что ты рассчитывала найти еще кого-то в моей спальне?
   – Я хотела подождать... – Эвелин осеклась, увидев усмешку Люсьена. – О, так ты издеваешься надо мной, да?
   – Немного. – Люсьен пожал плечами и отвернулся от нее только для того, чтобы унять пробудившееся желание. Со своими ниспадающими на плечи вьющимися светлыми волосами Эвелин, чье прекрасное, манящее тело было лишь едва прикрыто пышными кружевами и тонким шелком, просто просилась в постель. И так оно и будет, если он только сумеет найти нужные слова.
   Чтобы отвлечься, Люсьен взял графин с бренди.
   – Я знаю, что герцог Хантли приходил сегодня с визитом.
   – Откуда?.. Ах, да. Слуги, наверное, рассказали тебе.
   – Конечно. – Люсьен с наполненным бокалом повернулся к Эвелин, первый же глоток способствовал некоторому восстановлению контроля над эмоциями. – Чего он хотел?
   – Я не все поняла, однако он сказал, будто не знал, что слуги прогнали тебя, когда ты приходил к нему.
   – Полагаю, мне должно льстить, что мои родственники не отдавали распоряжение своим слугам гнать меня. – Глотнув бренди, Люсьен насмешливо вздернул брови. – А свадебный подарок он хотя бы принес?
   – Конечно, нет. О чем ты говоришь, Люсьен?
   Он пожал плечами.
   – А ты ведь думала, что мой сводный брат, герцог, хотя бы из приличия преподнесет нам свадебный подарок. – Люсьен приблизился к Эвелин и усмехнулся, когда она отступила на шаг. – К сожалению, даже знатные люди не всегда помнят о хороших манерах.
   – Он старался быть учтивым. Но он ведь еще очень молод. – Эвелин наблюдала, как Люсьен вливал в себя очередную порцию бренди. Просто ради шутки он облизнул нижнюю губу, словно смакуя напиток. Она быстро отвела взгляд. – Он говорил, что хотел бы помириться с тобой. Вспоминал какую-то давнюю историю.
   – Вот как? Интересно. И ты права, он слишком молод. Хотя ему уже двадцать пять, он владеет старым и почитаемым титулом, хорошим состоянием, и, тем не менее, мальчик до сих пор позволяет матери вести его за руку по жизни.
   Эвелин подошла к камину с догорающими поленьями.
   – Он не очень-то обрадовался, когда увидел Хлою и понял, что ты ее отец.
   Люсьен нахмурился.
   – Лучше бы ему попридержать язык насчет Хлои.
   – Похоже, что он обеспокоен ее общественным положением, возможно, боится, что это коснется и его. – Эвелин вздохнула и оглянулась на Люсьена. Ее кожа золотилась в мерцающем свете огня. – Я знаю, он твой сводный брат, но я не доверяю ему. Мне не нравится, как он обходится с тобой.
   Люсьен дернул плечами.
   – Он герцог.
   – Это не оправдание.
   Люсьен снова отхлебнул бренди. Эвелин по-прежнему стояла у огня, пламя высвечивало контуры ее фигуры под тонким ночным одеянием. Люсьен стиснул в руке бокал, сдерживая желание обнять ее.
   – Скажи, у тебя была какая-то причина, почему ты хотела видеть меня? – Люсьен сам услышал страстный призыв в своем севшем вдруг голосе.
   Эвелин подняла голову и повернулась к нему. Теперь огонь освещал ее сзади так, что глаза казались огромными, губы были приоткрыты, побелевшими пальцами одной руки она придерживала полы капота. Люсьен отметил се напряженную позу, учащенное дыхание. Оба знали, что их влечет друг к другу.
   Он был ей небезразличен.
   – Была причина. – Ее голос звучал неестественно сипло, и Эвелин прокашлялась. – Я нашла то старое письмо, которое считала написанным тобой.
   Увлекшись созерцанием формы ее груди под тонким шелком, Люсьен почти не обращал внимания на ее слова, как вдруг до него дошел их смысл. Он тут же забыл о своем желании и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Эвелин.
   – Оно у тебя?
   – Да, вот оно. – Она протянула зажатый в руке мятый конверт. – Оно оказалось в одном из моих сундуков.
   Люсьен поставил бокал и осторожно открыл конверт, взволнованный тем, что он может увидеть внутри.
   – Теперь я знаю, что не ты писал его. Посмотри на почерк, Люсьен. Ты левша, а это почерк человека, писавшего правой рукой.
   Когда Люсьен разворачивал письмо, у него дрожали пальцы, и он надеялся, что Эвелин не заметила этого. Это письмо было первым настоящим ключом к выяснению обстоятельств его похищения.
   – Ты права, – сказал он, изучая округлый почерк. – Я не писал этого.
   – И ты ничего не знал о письме?
   Люсьен нахмурился.
   – Ничего. Хотя теперь мне совершенно ясно, почему ты думала, что я бросил тебя. – Он потер подбородок. – Но почерк кажется мне знакомым.
   – Правда? – Эвелин поспешила к нему. Она наклонилась, чтобы посмотреть на письмо, и при этом невинно прижалась к его плечу грудью, от ее волос исходил аромат лаванды. – Где ты мог видеть его раньше?
   – Пытаюсь вспомнить, – сказал Люсьен, стараясь просто собраться с мыслями.
   – Ты ведь понимаешь, что это значит? Кто-то намеренно пытался разлучить нас.
   – И добился в этом успеха.
   – Кто-то, – с нажимом сказала Эвелин, – но не мой отец. Это не его почерк.
   – Мы ведь уже говорили, что у твоего отца мог быть состоятельный напарник. – Люсьен отошел к огню якобы затем, чтобы получше разглядеть написанное. – Возможно, это он и написал.
   – Упрямый ты человек! Почему ты не хочешь признать, что мог ошибиться в отношении моего отца?
   – Все может быть. – Где он уже видел этот почерк? – Но ты не представила мне ни одного доказательства его невиновности.
   – А ты не представил мне ни одного доказательства его вины. – Ночная рубашка Эвелин с шуршанием обвивала ее ноги, когда она подошла к Люсьену и положила руку на его плечо. – Люсьен, ты не должен относиться к этой истории предвзято.
   – Не должен? Я хочу, чтобы наш брак был настоящим, Эвелин. – Данте, да и другие шалопаи из лондонского общества будут надрывать животы от смеха, если прознают правду. Люсьен приложил ладонь к щеке Эвелин в благодарность за то, что по своей неопытности она не подозревает, какую власть имеет над ним. – Но не могу забыть того, что произошло со мной. И я не могу оставить виновного безнаказанным.
   – Но как я буду доверять человеку, всецело отдавшемуся чувству мести? – прошептала Эвелин, положив свою ладонь на его руку. – Освободись от гнева и живи полной жизнью.
   – Я не могу. – Люсьен отодвинул руку и сжал ее в кулак. – Ты не знаешь. Ты не можешь понять.
   – Я не могу? – Она коснулась шрама на его запястье. – Я видела, что с тобой сделали, и это разрывает мое сердце.
   Люсьен отстранился.
   – А что, если это именно твой отец превратил мою жизнь в ад, Эвелин? Что тогда? Мы, муж и жена, так и будем вести раздельную жизнь из-за того, что ты не можешь понять, в чем заключается справедливость?
   – Справедливость и месть – это не одно и то же.
   – Для меня – одно. И позволь напомнить тебе, дорогая жена, что в случае с твоим отцом я проявил сдержанность. Я все же не отомстил ему по-настоящему, барон все еще жив. Поступи со мной так любой другой, я бы убил его.
   – Господи! – Пораженная Эвелин смотрела на него широко раскрытыми глазами, прижав руку к груди.
   – Извини, если это тебя расстраивает, но, похоже, ты думаешь, что я могу просто забыть об этом, а это не так.
   – Тебя это съедает, – прошептала Эвелин. – Ненависть и месть. Осталось ли в твоем сердце место для чего-нибудь еще? Подумай о дочери.
   – Я никогда не оставлю Хлою.
   – В один прекрасный день она станет достаточно взрослой, чтобы поинтересоваться, почему ей никогда не разрешают встречаться с дедушкой. Что ты ей скажешь?
   – Возможно, мне не придется ничего ей говорить. – Люсьен замолчал, жалея, что ему пришлось сказать это.
   – Ты надеешься, что он умрет раньше. – Ровный голос, каким она произнесла эти слова, лишь подчеркивал ужас, плескавшийся в ее глазах. – Мы опять пришли к тому, с чего начали.
   – Брак по расчету. Ты на самом деле этого хочешь?
   – Конечно же, нет. – Эвелин сцепила пальцы, страдание исказило черты ее лица. – Но я в ловушке между вами, Люсьен. Я люблю отца, и я... ведь ты мой муж.
   – Неужели нет никакого просвета? – Люсьен отложил письмо. – Неужели в нашем браке нет ничего такого, за что тебе хотелось бы сражаться?
   – Конечно, есть. Но мой отец...
   – Повзрослей, Эвелин, – сердито прервал ее Люсьен. – Твой отец – просто человек, а не белый рыцарь с незапятнанной репутацией. И я – просто человек. Никто из нас не застрахован от ошибок.
   – Я никогда не считала его...
   – Ты не должна его защищать. Только не от этого.
   – Ты мне дашь закончить хоть одну фразу? – вскричала она.
   – Нет. – Он приблизился к ней, движимый гневом, чувством разочарования и едва сдерживаемым желанием. Люсьен притиснул Эвелин к низенькому шахматному столику возле камина. Шахматные фигурки раскатились по доске и попадали на пол. – Кто-то пытался разрушить нашу жизнь, и мы должны проверить всех подозреваемых. Даже тех, кого нам не хотелось бы считать таковыми.
   Эвелин закрыла глаза.
   – Я не могу поверить, чтобы отец сделал что-то столь ужасное, Люсьен. Просто не могу.
   – Кто-то пытается погубить нас. И ему это удается.
   Эвелин распахнула глаза.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Все это разрастается между нами смердящей плесенью. Оно отрицательно воздействует на нашу женитьбу и даже на нашу дочь. Разве ты не видишь этого, Эвелин? Он выигрывает. Мы помогаем ему выиграть, поддаваясь сомнениям и подозрениям.
   – Это не только моя вина. Ты подозреваешь моего отца, практически не имея никаких свидетельств его вины.
   – А ты воздерживаешься от нормальных супружеских отношений, защищая его.
   – Неужели мы должны в каждом разговоре возвращаться к этой теме?
   – Пока не придем к взаимопониманию.
   – То есть пока я не соглашусь спать с тобой. – Эвелин оттолкнула его, и он не противился, хотя ощущение ее рук на его груди заставило его сердце забиться чаще. – Дело не только в отце, Люсьен.
   – А в чем же? Скажи, что мне сделать, чтобы наш брак стал настоящим, потому что я уже измучен одиночеством.
   – Займись письмом, – решительно сказала Эвелин. – Узнай, кто за ним стоит. Наш брак будет оставаться ущербным до тех пор, пока мы не будем знать точно, кто это.
   – Значит, если я докажу вину твоего отца, ты станешь вести себя как настоящая жена?
   – О Люсьен. – Эвелин печально покачала головой. – Я же говорила тебе, что дело не в том, виновен папа или нет. Это лишь одно из проявлений существующей проблемы – твоей одержимости местью.
   – Виновный должен быть наказан.
   – Возможно. Но судить должен Бог, а не ты. – С разочарованным вздохом Эвелин направилась к соединяющей их комнаты двери и, остановившись, оглянулась на Люсьена. – Даже если ты завтра привезешь сюда отца, Люсьен, я не стану делить с тобой постель. Поскольку то, как ты обошелся с папой, только помогло мне понять причину, из-за чего я не могу быть с тобой.
   – Что же это за причина, если не преданность отцу?
   – Доверие, – прошептала Эвелин. – Как я могу доверять человеку, который месть ставит превыше всего, даже превыше жены и ребенка? – С грустной улыбкой она проскользнула в свою комнату.
   Люсьен смотрел, как она уходила, подавляя в себе желание вернуть ее и показать, как много она теряет, отказываясь от него. Но он не хотел просить. Он не унижался перед Следжем и не собирается делать это перед своей молодой женой.
   Но что она имела в виду, когда говорила, что он ставит месть выше жены и ребенка? Он же женился на ней, разве не так? Признал Хлою своей дочерью, и Эвелин обрела статус замужней дамы. Может, это женская хитрость, направленная на то, чтобы он послал за ее отцом?
   Люсьен в замешательстве потер лоб. Он не знал точно, когда у него появилось желание, чтобы их брак стал настоящим. Изначально он женился на Эвелин только из ответственности перед Хлоей, чтобы дать ей свое имя. Однако с течением времени становилось все более очевидным, что могучий Люцифер пал, причем пал от изящной ручки наивной провинциальной двадцатичетырехлетней женщины.
   Ему ясно представился смех Данте. Нет сомнений, что его друг очень порадовался бы, увидев самого заядлого повесу Лондона, униженно семенящим за своей женой; Вероятно, он даже заставил бы весь город делать ставки на конечный результат...
   Что-то всплыло в зыбкой памяти, и Люсьен схватил записку, вглядываясь в почерк. Он действительно уже встречал этот похожий на женский почерк раньше, и когда он вспомнил, у него перехватило дыхание.
   Данте.

Глава 15

   – Герцогиня Хантли.
   Эвелин едва успела разгладить на бедрах юбку, как в дверях появилась герцогиня. Она находилась в детской, когда дворецкий прислал служанку с известием о том, что перед домом остановился экипаж герцогини. У Эвелин было всего несколько секунд, чтобы удостовериться, что она прилично выглядит, и бегом спуститься в гостиную, чтобы приветствовать свою новообретенную родственницу, которую с некоторой натяжкой можно было назвать свекровью.
   Герцогиня вошла в комнату. Великолепный наряд этой элегантной светловолосой женщины, переливавшийся всеми оттенками сапфирового цвета, удивительно шел ей, выделяя глаза цвета голубого льда и нежную кожу. Ее заостренные скулы и узкий подбородок подчеркивали утонченность ее лица, которое портили только недовольно поджатые губы. В молодости герцогиня, несомненно, была очень красива, да и сейчас все еще оставалась привлекательной женщиной, однако Эвелин не могла забыть ее откровенную грубость при их первой встрече. Как только герцогиня задержала на ней свой неодобрительный взгляд, Эвелин присела в почтительном реверансе.