Мальмузи Лучано. Неандертальский мальчик в школе и дома

   – Глупая игра! – негодует Щеголек.
   – Каждый год одно и то же, – ворчит Морж.
   – Игра, может, и глупая, – смеется Молния, – но тогда, в лесу, вы здорово спрятались в какой-то норе!

   – Посмотрел бы я на тебя, зубоскал! – бесится Щеголек.
   – Там были волки! – возмущается Свисток.
   – И даже тигр, – бурчит Мячик.
   Складывается впечатление, будто Щеголек и его команда, вместо того чтобы благодарить нас за спасе­ние, чувствуют себя униженными и вынашивают планы мести.
   Но когда этот паразит видит, что я попал в одну команду с Неандерталочкой, он тоже решает вступить в игру, при условии, конечно, что его включат в ту же самую команду.
   То я, то Щеголек без всякого успеха пытаемся сма­нить Неандерталочку; каждый клянется, что знает ска­зочные укрытия, которые ни за что не обнаружить, но поскольку любимая не соглашается, нам обоим прихо­дится следовать за ней.
   Блошка наблюдает издалека, ревнует. Березка хочет прятаться вместе с Умником, а тот, улыбаясь, кричит мне:
   – Готово!
   – Что готово?
   – Спустиподними. Я нашел решение. Сам не знаю, как это раньше не пришло мне в голову.
   – И что ты придумал?
   – Спускаться группами. Главное, чтобы группа, ко­торая спускается, была немного тяжелее той, которая поднимается. Например: двое поднимаются, трое спус­каются.
   – Но так больше людей спустится, чем поднимется. Я и это продумал. Вместо людей можно опускать камни: они и послужат противовесом. А камней у нас сколько угодно.
   – Умник, ты – гений! – восхищаюсь я. И что те­перь?
   – Теперь я представлю мое изобретение на Совет старейшин.
   – М-м-м… дело дрянь, старина. Эти брюзги терпеть не могут нововведений…
   – Идем, Умник, – тащит его с собой Березка. – Я обнаружила новый грот, там нас ни за что не найдут.
   Умник уходит с ней, а Молния никак не может ре­шиться: и с Березкой хочется пойти, и Кротика не оставишь.
   Гроты становятся все уже и вскоре превращаются в тесные щели. Приходится продвигаться согнувшись, иногда ползком. Каждый сжимает в руке уголек: если обнаружишь новый грот, полагается пометить его сво­им особым знаком.
   То, что галереи сужаются, имеет и свою хорошую сторону. В самом деле, мне удалось отделаться от Щеголька, который поплатился за свою привычку носить ценные меха: застрял в расщелине и теперь тщетно пы­тается высвободиться.
   Усмехнувшись в усы, я иду вперед с моей лапушкой.
   Все рассредоточились по пе­щерам. Только Кротик время от времени что-то выкрикивает звонким голосом, а Молния ши­кает на него: дурак, нас найдут в два счета.
   Потом тишина.
   Неандерталочка наконец-то нашла свой крохотный грот.
   Как чудесно сидеть, прижи­мая к сердцу волосатое свое со­кровище!

   Неандерталочка вполголоса делится своими пробле­мами: мама ее не понимает, тетушки заставляют при­глядывать за младшими братишками, папа такой сер­дитый и не разрешает гулять с подружками. Потом выкладывает свои мечты и планы на будущее. Ей хоте­лось бы попутешествовать, повидать новых людей, но­вые места и прежде всего побывать в Теплых странах, о которых все время твердит дяденька Бобер: там Ве­ликая соленая вода, долгое лето, мед, солнце…
   Я признаюсь, что мечтаю о том же, надеясь, что она предложит вместе осуществить эти мечты, когда насту­пит время…
   Эхо доносит до нас голоса ребят:
   – Свисток, я тебя вижу!
   – Буйволенок, вылезай!
   – Здесь нас ни за что не найдут, – шепчет Неандер­талочка, сжимая мою руку.
   – Надеюсь, – отвечаю я тоже шепотом.
   Время идет. Через расщелину доносятся голоса охот­ников, которые с факелами обходят все гроты, изгоняя непрошеных гостей.
   Слышно также, как хлопают крыльями тысячи лету­чих мышей, внезапно пробужденных от спячки. Но ше­лест вдруг сменяется адским шумом. Проворная Стопа и Споткнувшийся Олень, должно быть, обнаружили крупного зверя.
   В самом деле, из грота в грот эхом разносятся рыча­ние и вой; голос дяденьки Бобра перекрывает все дру­гие голоса:
   – Не расходиться! Выше факелы! Вот они, гоните их сюда!
   Шум удаляется, и мы выходим из нашего убежища.
   – Березка, ты слышала? Они обнаружили волков, – шепчет Неандерталочка.
   – Что нам делать, Умник? – спрашиваю я.
   – Будем выбираться. Кажется, опас­ности больше нет, и…
   – Тс-с-с… там что-то шевелится, – говорит Березка.
   – Я ничего не вижу. Темнотища…
   – Говорю тебе: тут кто-то есть.
   Мне всегда было интересно, как это у Березки полу­чается ощущать чье-то присутствие, даже если не вид­но ни зги.
   Она пробирается по галерее, залезает в маленький грот, проползает в расщелину; я не отстаю.
   – Вот он, – шепчет Березка. – Совсем близко. И зо­вет меня…
   – Зовет?! Да кто же это? – изумляется Умник. Щенок… волчонок.
   – Волчонок? Эй! – возмущается Неандерталочка. – Ты с ума сошла? А если мать поблизости?
   – Нет… он остался один, бедняжка, – вздыхает Бе­резка, двигаясь на ощупь в темноте. Потом наклоняет­ся, что-то подбирает с пола.
   – Поглядите, что за прелесть, – шепчет она. – Ли­жет мне руки. Я назову его Лизунчик!
   И показывает нам дрожащий комочек меха с широко открытыми, полными страха глазами.
   – Мы все равно должны отдать его старейшинам, – замечает Умник. – Ты знаешь порядок. С ними шутки плохи…

 

   – Об этом не может быть и речи, – решительно за­являет Березка.
   – Но… никому не позволено держать животных!
   – Я прекрасно знаю закон, – сердится Березка. – Но ни за что не отдам малыша этим обжорам. Пред­ставляете, что с ним будет?
   – Постарайся понять, Березка, – вмешивается Мол­ния. – Этот симпатичный щенок через несколько лун станет опасным волком.
   – Тогда и поглядим.
   Слышатся голоса. Через расщелину просачивается слабый свет.
   – Это Щеголек с Моржом, – волнуется Умник. – Что нам делать?
   – Если они увидят волчонка, то обязательно наябед­ничают и нам попадет, – говорит Неандерталочка.
   – Здесь его спрятать негде. Ни единой щели…
   Мы понимаем, что уже слишком поздно: Морж во­шел в галерею, ведущую в наш грот, и неумолимо при­ближается, высоко держа факел.
   Я поворачиваюсь к Березке: та закрыла глаза и ше­потом произносит какие-то странные слова.
   Вдруг откуда ни возьмись налетел порыв ветра. Пла­мя факела заколебалось и погасло.
   Морж уже вошел в пещеру. Мы стоим молча, затаив дыхание. Березка сжимает руками мордочку своего Лизунчика. Кромешная тьма. Слышно, как дышит Морж, потом Щеголек говорит:
   – Странно, мне показалось, будто я слышал голос Неандерталочки.
   – Нет. Тут нет никого. Поищем в других местах. Голоса затихают вдали, снова воцаряется тишина.
   – Молодец, Березка. Здорово! Ты отлично наклика­ла ветер…
   – Да, – соглашается Неандерталочка. – Но это не решает проблемы. У нас не получится держать щенка здесь, в гротах. Рано или поздно его найдут.
   – Есть только одно место, где он будет в безопасно­сти, – заявляет Березка.
   – Какое?
   – Пещера Без Дна.
   – Пещера Без Дна?! – восклицаем мы в изумлении.
   – Ты с ума сошла?
   – Пещера Без Дна – табу.
   – Туда нельзя ходить. Там очень опасно…
   – Вот именно, – улыбается Березка. – Эта пещера – табу, и туда никто не ходит. Как раз то, что нам нужно.

НЕУДАЧНАЯ ОХОТА

   В лесу нам уже не страшно, хотя длинные тени еловых лап рисуют на снегу какие-то жуткие узоры.
   Дедушка Пузан сегодня проводит одно из своих зна­менитых практических занятий.
   – Воспитание должно основываться на жизненном опыте, – заявил он нам, перед тем как войти в лес. – Вот почему мы сегодня не взяли с собой еды. Пообе­даем тем, что принесет нам охота, а девочки освежуют добычу. Сталкиваться с жестокой реальностью. При­выкать самим решать все проблемы. Стать независи­мыми. Вот цели, которые ставит перед учениками моя школа.
   – Дедушка, это правда, что старейшины хотят ее на­крыть? – срывается у меня с языка.
   – Помолчи, Неандертальчик. Хочешь испортить мне аппетит?
   – Почему они хотят накрыть школу, дедушка? – не отстаю я.
   – Завидуют, только и всего. День-деньской лежат кверху брюхом, требуют у охотников мозговые косточ­ки, печенку, прочие лакомые кусочки, а я, в их возрас­те, тружусь и приношу пользу общине…
   – Они с этим не согласны! – выкрикивает Блошка.
   – Проклятые болтуны! И подумать только: ведь я выковал целые поколения бесстрашных охотников, крепких ледниковых людей, несокрушимых как гранит, способных выжить в самых экстремальных условиях! Это заслуга дедушки Пузана, победителя тигров. Что им возразить на это?
   – Они говорят, будто школа обходится слишком до­рого: ты ничего не производишь, а ешь, как буйвол!
   – Какое мне дело, что говорят эти паразиты. Живей, вперед, иначе примерзнем к месту.
   Мы входим в лес, потрясая грозным оружием: ясене­выми копьями, заостренными и закаленными на огне.
   Дедушка Пузан собирается начать с самой легкой добычи: с зайца-беляка.
   Обнаружив нору, мы становимся чуть поодаль и, подняв копья, терпеливо ждем, пока ее обитатель вый­дет наружу. Потом бросаемся в погоню.
   К полудню Умник обходит группы охотников и объ­являет общий итог:
   – Но-о-о-оль!!!
   Дедушка Пузан, пыхтя, собирает нас на солнечной полянке.
   – Ребята, когда дела идут скверно, хороший охотник должен спросить себя, в чем причина…
   И в чем? – звонким голоском спрашивает Кротик.
   – В том, что мы недостаточно изучили противника, вот в чем. Или недооценили его. Поэтому теперь, перед тем как возобновить охоту, займемся немножко тео­рией.
   – Фу, – морщится Свисток, – какая скукота.
   – Молчи, сопляк, и слушай, – командует дедушка Пузан, проглядывая свою дубинку для записей. – Итак, заяц-беляк, небольшой зверек белого окраса, неразли­чимый на снегу. Заяц-беляк не опасен, не обладает храбростью и даже не слишком проворен, особенно на рыхлом снегу…
   – Да, но если так, дедушка Пузан, то почему нам его не поймать? – спрашивает Медвежонок.
   – Потому что вы действовали поодиночке, а не сооб­ща. Видите ли, заяц осторожен, очень осторожен, и ро­ет много нор. Будем действовать по-другому: возьмите копья и встаньте каждый у своей норы. Я разведу огонь и выкурю зайца…
   – Дедушка Пузан, – зову я шепотом.
   – Молчи и делай, как я сказал, Неандертальчик.
   – Но, дедушка, эти норы…
   – Тихо, зануда, заяц может выскочить с минуты на мину…
   Заяц в самом деле выскакивает.
   Но из той единственной поры, которую никто не сторожит.

   – Вот это я и хотел сказать тебе, дедушка Пузан! – возмущаюсь я. – Нас столько, сколько пальцев на шес­ти руках, а нор на одну больше!
   – Ур-р! Почему ты раньше молчал? Ну, ребята, впе­ред, еще не все потеряно. В погоню!
   Тридцать одетых в шкуры ребятишек с воплями го­нятся за зайцем, но без толку: у того слишком большая фора.
   – М-м-м… займемся чем-нибудь более существен­ным, – предлагает дедушка Пузан, когда мы собираем­ся снова. – Вон там, внизу, отличное стадо мускусных быков. Прямо как на заказ.
   Потом, сверившись с дубинкой для записей, читает нараспев:
   – Мускусный бык, жвачное крупного размера, живет небольшими стадами в тундрах, на вечной мерзлоте. Мясо очень вкусное, шкура, покрытая густой шерстью, превосходна. На боках и на животе шерсть такая длин­ная, что почти достает до земли…
   – Счастливый, ему не холодно, – вздыхает Блошка.
   – Мускусный бык, – продолжает учитель, – ростом с ледникового человека и весит от двух до трех медведей.
   – Гл-п. – Морж сглатывает слюну.
   – Дедушка, как тебе кажется: он для нас не слишком большой? – спрашивает Молния.
   – Дай закончить. Когда стадо подвергается нападе­нию, самцы становятся в круг и защищают самок с де­тенышами, наставляя на злополучных охотников креп­кие, острые рога…
   В замешательстве смотрим мы на плотную стену мо­гучих, длинношерстных быков, которые сгрудились во­круг своих малышей. И тут слышится крик Рыси:
   – Глядите! Горные козы!
   Мы поворачиваемся к холму. Дедушка Пузан не зна­ет, что предпочесть.
   – М-м-м… Горная коза… Маловата! С мускусным быком не сравнить…
   От стада колоссов доносится слитное мычание. Не­которые самцы даже бьют копытами по обледенелой земле, готовясь броситься в атаку.
   Дедушка Пузан почесывает нос и бормочет:
   – Если вдуматься, то хорошая горная козочка ни в чем не уступит мускусному быку. – Потом кладет на землю дубинку для записей и заявляет громогласно: – Хватит теории. Переходим к действиям. Готовы?
   – Да-а-а!!!
   – Тогда поднимите копья и постройтесь полукругом. Мы поднимаем копья и строимся полукругом.
   – Заходите с подветренной стороны. Мы заходим с подветренной стороны.
   – Кто хочет одеться козочкой?
   – Я, я! – заливается Кротик.
   – Хорошо. Накинь на плечи эти шкуры. Прикрепи на голову рога; теперь иди к козам, только не торопясь, медленно-медленно – и направляй их в нашу сторону…
   – Блеять нужно? – осведомляется Кротик.
   – Конечно. Так, как я учил. А вы все будьте наго­тове.
   Мы прячемся в березовой роще и смотрим, как Кро­тик, ступая по твердому насту, подкрадывается к стаду и начинает жалобно блеять:
   – Бе… беее… бееее!!!

 

   – Эти ледниковые дети просто невыносимы! – заме­чает вожак.
   – Опять поддельные рога! – вторит заместитель вожака
   – Или они думают, что мы на это купимся? – блеет заместитель заместителя. – Этакие трюки действовали в дедовские времена…
   – А мы – современные козы!
   Тем временем Кротик после всех своих пируэтов по­терял направление и врезался в самую гущу стада.
   ПЛАМ!
   Рог воткнулся прямо в нос заместителю заместителя.
   ТРАХ!
   Стукнулся о зубы заместителя.
   БЭМС!
   Рога Кротика-козочки пробуравили ухо вожака.
   – Довольно… Беее! – яростно заблеял тот. – И здесь, наверху нам не найти покоя? Бежим отсюда прочь, скорее… бе-е-е-е!!!
   В отчаянии смотрим мы, как наш ужин исчезает вда­ли, на крутом обледенелом склоне.
   Поднимаем с земли лже-козочку.
   Бедный Кротик весь в синяках и ссадинах, шкуры разодраны, рога переломаны.

   – С-скольких в-вы п-поймали? – спрашивает он ме­ня тоненьким голосом.
   – Ну… вообще-то… могло быть и хуже, – уклончиво отвечаю я.
   Дедушку Пузана гнетет ужасная мысль о том, что ужин тоже придется пропустить.
   Но внезапно во взгляде его загорается луч надежды.
   – До вечера еще далеко, – восклицает он, – а наши охотники отправились за снежными баранами. Если мы поторопимся, то до заката поспеем к ним: вы увидите, как охотятся на горных кручах, а я… гм… я наконец-то смогу чем-нибудь закусить.
 
   Мы бредем по тропе, ведущей на Лысую гору.
   По мере того, как мы продвигаемся, растений стано­вится все меньше, они все более чахлые, и наконец остаются одни скалы и валуны, исхлестанные ледяным ветром. Вдалеке темный пик возносится к небу.
   – Вот, – заявляет дедушка Пузан, потирая волоса­тые ручищи. – Наши доблестные охотники там. Будем надеяться, что у них есть какая-то добыча.
   Мы еще далеко, но Рысь уже показывает рукой, кри­чит:
   – Там, наверху! Они наверху!
   – Где?
   – Там, на утесах.
   Вглядевшись, мы замечаем с десяток темных точек, прилепившихся к скалам.
   – Они все там? – спрашивает дедушка Пузан.
   – Нет, кое-кто стоит ниже, – уточняет Рысь, самая зоркая.
   – А кто наверху?
   – Так… вижу Проворную Стопу, Острую Коленку, Крылатую Лопатку, Большую Руку, Разъяренного Би­зона, Споткнувшегося Оленя, Раненую Пятку… и, ко­нечно, снежного барана, который стоит чуть выше и вроде бы очень зол…
   – Что он делает?
   – Лягается.
   – Попал в кого-нибудь?
   Две точечки падают со степы.
   – Да: задел Проворную Стопу и Споткнувшегося Оленя.
   – Все равно осталось пятеро, – подытоживает де­душка Пузан. – Снежному барану каюк!
   Я как будто бы различаю пылевой вихрь, подвижку камней.
   – Лавина. Снежный Баран вызвал лавину, – сооб­щает Рысь.
   – Кто-нибудь упал?
   – Да, Острая Коленка, Раненая Пятка и Крылатая Лопатка. Остались Большая Рука и Разъяренный Бизон.
   – Лучшие, – убежденно говорит дедушка Пузан. – Снежному барану конец!
   – Мать-Луна! Вот это пинок! – кричит Рысь.
   – Папа Большая Рука дал пинка снежному бара­ну? – недоверчиво спрашиваю я.
   – Да нет, – мотает головой Рысь, – это снежный ба­ран дал пинка Разъяренному Бизону. Вон он катится.
   Мы подошли ближе и теперь видим, как падает Разъяренный Бизон. Каким-то чудом он удерживается на выступе скалы, где уже собрались все остальные.
   Папа Большая Рука стоит прямо под снежным бара­ном, метрах в двух от его задних ног. Охотник прячет­ся за обломком скалы и не торопится выходить.
   – Ну же, папочка, давай! – кричу я во все горло.
   Может быть, он меня слышит, потому что глядит в нашу сторону, а потом выходит из укрытия.
   ЦОК!
   Мощный удар копытом поднимает тучу пыли прямо над его головой.
   Папа снова пригибается и глядит на нас в замеша­тельстве.
   Потом переводит взор на своих людей, избитых, из­раненных. В нем происходит борьба. Ему не хочется ударить в грязь лицом перед детьми со стойбища, и в то же время он боится – более того, он уверен, – что и его постигает та же участь, что и остальных охотников.
   Он поднимает копье. Снежный баран наскакивает на него, и копье отлетает далеко в сторону.
   Тут гордый вождь Грустных Медведей, смачно выру­гавшись, начинает спускаться с утеса, не отводя взгляда от коварного зверя, который время от времени, пользу­ясь выгодным положением, сбивает копытом камешки.
   Все охотники, с которыми мы наконец встречаемся, в плачевном состоянии: у Острой Коленки ушиблен локоть, у Раненой Пятки вывихнута рука, у Крылатой Лопатки ободрана спина, а Разъяренный Бизон выгля­дит так, будто по нему промчалось галопом стадо буй­волов, – и от этого ярится еще пуще.
   Пока Грустные (просто очень грустные) Медведи проходят перед нами, папа Большая Рука находит в се­бе силы улыбнуться и сказать мне:
   – Тощий он был, тот снежный баран. Ноги кривые, и все ребра наружу.

   И все же больше всех загрустил дедушка Пузан, от которого в третий раз убежал обед. Пока мы шли по лесу к стоянке, он не уставал повторять:
   – Что за времена! Ах, что за времена! Вдруг послышался звонкий голосок Блошки:
   – Тетушка Бурундучиха! Здесь тетушка Бурундучиха!
   – Ура! Наконец-то мы чего-нибудь поедим! Тетушка Бурундучиха в нашем племени – то же, что и дедушка Пузан, только в женском обличье. Такая же волосатая, такая же толстая, даже, может, еще толще. Среди Грустных Медведей никто не сравнится с ней в собирании червяков, насекомых, клубней и ягод.
   Дедушка Пузан, великий охотник, ее терпеть не мо­жет, и она платит ему тем же.
   Но когда наступают тяжелые времена, выспрашивает у нее, где можно найти чего-нибудь пожевать.
   Тетушка Бурундучиха – добрейшее существо: она любит всех детишек, и детишки ее обожают.
   – Тетушка Бурундучиха, мы хотим есть!
   – Тетушка Бурундучиха, открой нам какой-нибудь из твоих секретов!
   – Бедные мои малютки! С этим старым толстяком вы с голоду поумираете, – всплескивает руками тетуш­ка Бурундучиха. – Ну, идите за мной. А мой цыплено­чек? Где мой цыпленочек?
   Кротик, ее любимец, выступает вперед. Тетушка Бу­рундучиха поднимает его как перышко и сажает к себе на спину.
   Мы молча идем за ней вдоль замерзшего ручья.
   Дедушка Пузан, ворча, тащится в хвосте. Какое уни­жение! Обращаться к женщине за едой! Собирательст­во! Занятие, недостойное мужчины…
   Вдруг тетушка Бурундучиха останавливается.
   – Этот урок, – говорит она, – предназначен глав­ным образом для девочек, которые должны помогать женщинам в их трудной работе по поддержанию жизни племени. Одно небо знает, как нам это нужно, особен­но если учесть плачевный итог последней охоты…
   В ответ на это дедушка Пузан что-то бурчит себе под нос.
   – И все же, – продолжает она, – поскольку среди нас находятся мальчики, им тоже будет полезно послушать меня. Может так статься, что охотнику придется туго: тогда один из секретов, которые я сейчас вам открою, спасет ему жизнь. Так-то! Теперь исследуйте воздух.
   Мы исследуем.
   Что в нем необычного?
   – Ба! Воздух как воздух, – ворчит Щеголек.
   – Немного теплее, чем всюду, – подмечает Рысь.
   – Молодчина. В эту долину частенько залетает теп­лый ветерок. Это – первый секрет. У нас холодно, что правда, то правда, но в некоторых местах теплее. И в таких местах надо искать еду.
   – Фу, что за дикие бредни! – ворчит дедушка Пузан.
   – Ух, и еды же в этом уголке! – Тетушка Бурунду­чиха раскидывает ручищи.
   Ошеломленные, мы оглядываемся вокруг: мох скрыт под плотным слоем снега и льда, застывшие деревья, кажется, дрожат от холода, ручеек промерз до дна.
   Похоже, в лесу не осталось никакой жизни.
   – Я ничего не вижу, – разочарованно тянет Лу­чинка.
   – Кругом один лед, – хнычет Попрыгунья. Ни травинки нет, шепчет Блошка.
   – Плохо, девочки, плохо. У вас не развита наблюда­тельность. Хотите набить животики – работайте голо­вой. Подойдите сюда, посмотрите на эту березу. Что вы замечаете?
   – Она толще других, – говорит Вонючка.
   – А почему она толще?
   – Может, потому, что более старая, – отвечает Рысь.
   – Молодчина; однако же, как всех стариков, ее одо­левают болезни. Видите, там, наверху, на той ветке, – трутовики. О чем они нам говорят?
   Щеголек прислушивается.
   – Да ни о чем вроде бы, – смеется он.
   – На самом деле они говорят о многом. Они говорят о том, что ветка умирает, древесина гниет. А в гнилой древесине, уж поверьте мне, всегда таится какая-нибудь приятная неожиданность. Молния, можешь нам ее сло­мать?
   Староста класса подпрыгивает, хватается за ветку, ломает ее. Тетушка Бурундучиха снимает с нее кору и показывает нам, что внутри.
   Тысячи пузатеньких муравьев бегают взад-вперед как угорелые; сотни лакомых сороконожек перебирают лапками; извиваются сочные червячки; белеют личин­ки, такие жирненькие, что слюнки текут.
   Мы набрасываемся на этот дар небес и съедаем все дочиста, а Молния обламывает все новые и новые вет­ки. Тетушка Бурундучиха протягивает одну дедушке Пузану. Вначале учитель брезгливо воротит нос, но по­том исподтишка, когда никто не видит, хватает ветку и уходит объедать ее в чащу леса.
   – Это на закуску, – говорит тетушка Бурундучи­ха. – Теперь поищем красных муравьев. Порассуждаем: в этой долине теплее, чем в других, но и тут есть места более теплые и более холодные. Естественно, насеко­мые, которых мы ищем, выберут более теплые места. Где мы должны их искать?

   – На краю ельника, куда попадает немного солн­ца, – говорит Березка.
   – У скал, – восклицает Умник, взглянув на свою ду­бинку для записей. – Не знаю почему, но скалы нагре­ваются прежде всего…
   – Хорошо, – говорит тетушка Бурундучиха. – По­ищем у скал.
   Под елкой Вонючка обнаруживает холмик из иголок и веточек.
   – Вот, пожалуйста… – указывает тетушка Бурунду­чиха.
   Мы как одержимые начинаем копаться там. Проде­лав порядочную дыру, останавливаемся передохнуть. Тут Кротик подходит к нам и кричит:
   – Ого, нора лисы!
   Просовывает голову и плечи в дыру и пытается про­лезть внутрь.
   – А-А-А!!!
   Он застрял – ни взад ни вперед; мало того, целое войско муравьев набросилось на великана, который вторгся на их территорию.
   Мы дергаем его за ноги и наконец вытаскиваем на­ружу, но обнаруживаем, к своему ужасу, что он весь покрыт муравьями, от макушки до пяток. Даже под шубой они кишмя кишат.
   – Помогите! Они меня съедят живьем!!! Отчаянные крики Кротика разносятся по всей долине. Мы не знаем, что делать.
   – Бросим его в ручей, – предлагает Морж.
   – Ты с ума сошел? Вода замерзла. Вмешивается тетушка Бурундучиха:
   – Эй, малышня, решение очень простое. Ведь вы хо­тели есть? Так приступайте: избавите Кротика и сами насытитесь.
   Мы укладываем Кротика на землю и начинаем сли­зывать коварных тварей, посмевших на него напасть. Таких крупных муравьев я отродясь не видел. Конечно, если их чуточку подрумянить на огне, они были бы вкуснее, но и так ничего: нужно только хорошенько прожевывать, иначе они будут бегать у тебя в животе.

   Кротик понемногу успокаивается.
   – Наверное, это не была нора лисы, – бормочет он.
   – Думаю, что нет, – говорит Молния, протягивая ему вылизанные шкуры.
   Березка подходит ко мне и тайком показывает, что лежит у нее в торбе.
   – Еж? Где ты его нашла? Он был мертвый…
   – Съедим?
   – Т-с-с-с! Тебя услышат. Разве ты забыл? Пещера Без Дна… Лизунчик…
   – Во имя всех Горбатых Медведей! Правда: волчо­нок, наверное, проголодался. Когда мы пойдем его кор­мить?
   – Ночью, когда все уснут. Захвати четыре факела. Только потихоньку, чтобы тебя никто не видел…
   – Теперь, когда вы поели мяса, – объявляет тетушка Бурундучиха, – настал момент поискать клубней.
   – О нет, – хнычет Буйволенок, – клубни такие про­тивные!