Маншетт Жан-Патрик. Сумасшедшие убийцы

   – Нет, вы ошибаетесь, уверяю вас, – заверил Томпсон, вставая.
   Жюли огляделась. Машина съехала с автострады в Немуре, затем долго петляла по дорожкам, пробираясь через лес. Девушка полностью утратила ориентировку.
   – Пожалуйста, входите, – предложил Томпсон. – Вместе с ребенком.
   – Вы гангстеры! – крикнул Петер.
   – Я этого не отрицаю.
   Они вошли в дом. В комнате с четырьмя окнами были четыре кушетки в виде нар: две – на полу, и две – над ними. Посредине комнаты стояли стол и складные табуреты.
   – Садитесь, – приказал Томпсон. – Я сварил кофе. Малыш наверняка тоже хочет пить. Он выпьет стакан воды.
   – Речь шла о том, что меня отвезут домой с письмом, – сказала Жюли.
   Томпсон улыбнулся.
   – Это чтобы не осложнять дела. Вам придется подождать.
   – Сколько времени?
   – Посмотрим.
   – Что это за ружье? – спросил Петер. – Винтовка? Винчестер?
   Томпсон ничего не ответил и положил оружие на кушетку. Он достал кофейник и четыре эмалированных чашечки. Все сели за стол. Белобрысый остался стоять в дверях, скрестив руки на груди. Он походил на Джека-потрошителя. У него были свиные глазки без проблеска мысли. Шофер по своему дебильному виду казался его братом. У него были такие же поросячьи маленькие глазки и такой же поросячий цвет лица. Он сел за стол, не сняв шляпы.
   – Вы собираетесь заточить меня здесь? – спросила Жюли.
   Никто не ответил ей. Томпсон разливал по чашкам кофе. Он пошел за сахаром и принес воды Петеру.
   – Вы негодяи, – сказала Жюли.
   – Заткнись! – крикнул шофер.
   – Не будем нервничать, – заметил Томпсон. – Эта девушка права. Но кто может утверждать, что он не подлец?
   – Старая песня, – возразила Жюли, – с волками жить и так далее.
   Томпсон сел и положил локти на стол.
   – Но это совершенно несправедливо, – вздохнул он. – С волками жить...
   Жюли швырнула в него свою чашку с горячим кофе и бросилась к двери. Петер устремился за ней. Белобрысый ударил девушку левой рукой в подбородок, и она упала. Петер завопил во все горло и побежал к карабину. Томпсон, не вставая с места, схватил ребенка за волосы.
   – Не двигайся. Не двигайся, или я сделаю тебе больно.
   Он дернул Петера за волосы. По его лицу стекали капли кофе. Левой рукой он достал белый носовой платок и вытер лицо.
   Тем временем Биби и шофер схватили за руки Жюли и проволокли ее к перегородке. Белобрысый хрюкнул и ударил девушку в живот. Она закричала.
   – Стоп! – крикнул Томпсон. – Не оставляй следов. Следов не должно быть.
   – Надо же проучить ее, – прохрипел белобрысый.
   – Она уже поняла, – сказал Томпсон.
   Жюли корчилась от боли и тщетно пыталась подтянуть колени к животу. Оба типа по-прежнему держали ее за руки. Она тихонько стонала. Томпсон приподнял Петера за волосы.
   – Смотрите, мадемуазель.
   Ребенок кричал и дрыгал ногами. Из его глаз хлынули крупные слезы.
   – Прекратите! – заорала Жюли.
   Она с трудом держала голову. Волосы закрывали ей глаза.
   – Вы поняли?
   – Прекратите! Умоляю вас!
   – Вы поняли?
   – Я поняла.
   Томпсон поставил Петера на пол, не отпуская его волос.
   – Я могу сделать ему еще больнее, – сказал он, – если вы не будете слушаться.
   – Я буду слушаться, скотина.
   Жюли отпустили. Она подбежала к Петеру и обняла его. Ребенок рыдал, его лицо стало багрово-красным. Томпсон вытер потные руки носовым платком.
   – Меня тошнит от этого, – проворчал он.

Глава 12

   Ненэсс, шофер, взялся за приготовление еды. В полдень он приготовил отбивные с овощным гарниром и подал сыр. На ужин поджарил сардины. Гангстеры прихватили с собой около десяти литров вина "Корбьер". Они пили умеренно. Томпсон пил воду. Перед каждой едой он проглатывал таблетки в черных капсулах.
   За обедом Жюли постоянно просила подлить ей вина, и вскоре Томпсон стал наполнять ее рюмку без напоминания.
   Стоявший на полу радиоприемник передавал информационные сообщения. О Петере и Жюли ничего не говорилось.
   Жюли стало клонить ко сну. Томпсон убрал со стола, бросая пластиковые тарелки в полиэтиленовый пакет. Жюли прилегла на кушетку. У нее болели голова и живот. Она пыталась развлечь Петера, предлагая ему поиграть в "портрет". Голос ребенка дрожал, глаза были красными. Он вытянулся рядом с Жюли.
   – Когда ты плеснула в него кофе, – спросил он, – ты собиралась убежать одна или со мной?
   Жюли покачала головой.
   – Я не знаю.
   Петер прижался к девушке.
   – Я люблю тебя больше, чем Марсель, – прошептал он.
   Белобрысый гигант неторопливой походкой вышел из дома. Жюли подумала, что он будет караулить. С левой стороны долины, высоко над деревьями, беспорядочно громоздились скалы, среди которых мог легко укрыться человек, чтобы наблюдать сверху за происходящим в доме.
   Ненэсс и Биби играли в очко на крыльце. Они вполголоса подсчитывали очки.
   Томпсон лежал на диване в обнимку с карабином. Он смотрел в потолок. Его мучила отрыжка. Вероятно, давала себя знать язва желудка.
   – Чего мы ждем? – спросила Жюли.
   Томпсон сел на край кушетки, свесив свои длинные худые ноги. Он сутулился, чтобы не удариться головой о потолок. Его глаза были красными, пиджак и рубашка – в кофейных пятнах.
   – Да, действительно, вы должны подписать одно письмо.
   – Какое письмо?
   Томпсон тяжело наклонился, чтобы достать из-под нижней кушетки потрепанный портфель из коричневой кожи. Он вынул из портфеля отпечатанное, на машинке письмо и положил его на стол.
   – Подпишите письмо.
   – Я могу прочитать его?
   – Если хотите.
   Жюли села за стол. Письмо со множеством опечаток было адресовано Хартогу. Девушка прочла текст.
   Месье, я хочу сообщить вам, что Петер находится со мной. Я действовала необдуманно, под влиянием минутного порыва. Сейчас я успокоилась и могла бы вернуться к вам вместе с ребенком. Но это было бы слишком просто. Я не могу больше переносить унижения, которым вы подвергаете меня, вы и вам подобные. Смерть богачам!!! Я тоже хочу, как и вы, наслаждаться жизнью. Мне нужны деньги. Если вы сообщите в полицию, то я вздерну Петера на веревке или разрежу его ножом на мелкие кусочки. Следуйте моим инструкциям и ждите моего следующего письма, в котором я объясню вам, как передать мне деньги. Приготовьте миллион франков в мелких купюрах. Можете не волноваться за Петера: с ним ничего не случится, если вы будете благоразумны.
   Жюли посмотрела на Томпсона. Она вонзила ногти в дерево стола. У нее задрожали губы и стали стучать зубы.
   – Лучше посмейтесь над этим, мадемуазель, уверяю вас, – сказал Томпсон, отступая к кушетке, где он оставил свое оружие. – В конечном счете ваша невиновность будет доказана.
   – Но это письмо! – произнесла Жюли. – Это письмо!
   – Письмо сумасшедшей, только и всего. Нам все известно о вас. Вы понимаете, что для нас важно ввести Хартога в заблуждение. Вы это понимаете? Или вы на самом деле тронутая?
   – Дайте мне еще стакан вина.
   Томпсон кивнул. С карабином под мышкой он прошел в угол, служивший кухней, налил большой стакан и протянул его Жюли. Она залпом выпила вино.
   – И вы надеетесь, что я это подпишу?
   Томпсон открыл сумочку Жюли, лежавшую на кушетке рядом с Петером, порылся в ней и достал шариковую ручку.
   – Вам придется подписать, – сказал он. – Вы ведь не хотите, чтобы я снова вздёрнул ребенка за волосы, или отрезал ему ухо, или сломал ему палец?
   – Подождите, дайте мне подумать.
   – Это вам не поможет. Мне очень жаль. Подписывайте.
   Жюли взяла в руку шариковую ручку, которую ей протянул Томпсон.
   – Вы напечатали его на моей машинке, – заметила она, – которую этот длинный дебил украл у меня сегодня утром.
   – Да, – подтвердил Томпсон, – мы действовали наверняка.
   Жюли подписала.

Глава 13

   За ужином гангстеры слушали "Европу вечером". Информации по-прежнему не было. После ужина Ненэсс на "рено" повез письмо. Жюли и Петеру приказали укладываться спать. Томпсон тоже улегся на кушетке, не раздеваясь. Биби погасил в комнате свет.
   – Я первым пойду на вахту.
   Белобрысый хрюкнул в знак согласия.
   – Я выйду с тобой. Я хочу курить.
   – Быстрее возвращайся, Коко, – сказал Томпсон. – Ты должен сменить его в час ночи.
   Белобрысый снова хрюкнул и вышел вслед за Биби. На окнах не было ставен, и Жюли видела за стеклом их силуэты. Они наклонились друг к другу, и на секунду их лица осветились, затем пламя погасло.
   Девушка попыталась расслабиться. Она выпила много вина, но это не могло полностью заменить ей успокоительные лекарства, которые она привыкла принимать. Она вытянула руки вдоль туловища, ладонями вверх.
   – Жюли, – позвал Петер с нижней кушетки. – Ты спишь?
   – Нет.
   – Я тоже не сплю.
   – Постарайся уснуть. Думай о чем-нибудь хорошем. Думай о цветах.
   – Я не могу.
   – Не разговаривайте! – приказал Томпсон.
   Жюли и Петер умолкли. Через несколько минут сломленный усталостью и бурными переживаниями ребенок уснул. Но Жюли еще не спала, когда в комнату вернулся белобрысый гигант. Он погасил свой окурок о подошву ботинка и на цыпочках подошел к кушетке Томпсона, чтобы взобраться наверх. Она не спала, когда долина осветилась на короткое время автомобильными фарами. "Рено" остановился под деревьями. В темноте Жюли не могла разглядеть циферблат своих наручных часов. Биби и Ненэсс вполголоса разговаривали и смеялись. Они стоя курили, затем салон "рено" осветился. Жюли увидела, что Ненэсс достал плед и устроился на заднем сиденье. Свет в машине погас.
   Жюли не сомкнула глаз всю ночь. Она слышала, как гангстеры сменяли друг друга на вахте, как во сне бормотал Петер, как Томпсон отправился в туалет, как оттуда доносились его тихие стоны.
   Томпсон не нес вахты. На рассвете белобрысый разбудил Ненэсса, спящего в машине. Жюли посмотрела на часы: было ровно пять. Окружающий пейзаж поразил ее своей красотой. Долина вырисовывалась на фоне кроваво-красного неба. Песчаные глыбы и высокие силуэты деревьев походили на окаменевших чудовищ. Долина окрасилась в голубой цвет, затем в желтый. Снаружи доносились приглушенные мужские голоса:
   – Я не хочу засыпать сейчас, я боюсь.
   – Ты сваришь кофе?
   – Я боюсь разбудить Томпсона.
   – Ну и плевать.
   – Ему это не понравится.
   – Да пошел он... Ведь это не он морозит свой зад на улице.
   – Если хочешь, свари сам.
   Голоса смолкли.
   – Впрочем, плевать, мне не очень-то хочется кофе. Подожди, у меня в машине есть ободряющий напиток.
   Какая-то возня. Скрип и хлопанье дверцы. Движение силуэтов в желтом предрассветном тумане.
   – Бр-р-р! Хорошо!
   – Согревает.
   – Дай сюда.
   Жюли наклонила голову, чтобы посмотреть в другой угол комнаты, еще погруженный в сероватую темень. Она встретила взгляд Томпсона, неподвижно лежавшего на кушетке с карабином. Девушка была уверена в том, что он тоже не спал всю ночь.
   Петер проснулся от света в шесть часов пятнадцать минут и сразу вскочил, чтобы убедиться в присутствии Жюли. Девушка подняла его наверх и прижала к себе.
   – Я люблю тебя больше, чем Марсель, – повторил Петер.
   Томпсон встал с кушетки и пошел варить кофе. Биби проснулся от шума и, ворча, сел на кушетку. В комнату вошли братья-дебилы. Начался второй день.
   Томпсон поставил на стол кофейник и тарелку с фасолью. Петер отказался есть и пить кофе. Томпсон дал ему воды.
   – Мне надоело! – воскликнул ребенок. – Я хочу домой, почему вы держите меня здесь?
   Петер заплакал и затопал ногами. Он плакал долго и безутешно. Когда кончились слезы и глаза высохли, он продолжал голосить.
   – Почему вы держите меня здесь?
   – Заткнись, наконец! – крикнул Ненэсс.
   – Да, – сказал Томпсон Жюли, – заставьте его замолчать, мадемуазель, он действует нам на нервы.

Глава 14

   После часа дня, когда все сидели за столом, поедая свиные отбивные, по радио передали информацию о Петере и Жюли. "Вероятно, речь идет о новом похищении, – сообщил диктор между двумя рекламными объявлениями. – Семилетний Петер Хартог, племянник Жерара Хартога, утром в среду вышел на прогулку со своей няней и не вернулся домой. Няня тоже исчезла. Полицейские, ведущие следствие, не исключают возможность похищения. Известно, что няня ребенка, молодая девушка, недавно вышла из приюта для..." и так далее... и так далее. "Конечно, еще рано делать окончательные выводы, поэтому мы переходим к другому сюжету, а пока – реклама". Томпсон выключил радио.
   – Заканчивайте есть.
   Он подлил Жюли вина и попытался улыбнуться. Неожиданно к его горлу подступила тошнота. Зажав рот рукой, он устремился в туалет. Девушка вопросительно посмотрела на окружающих.
   – Полиция уже в курсе, – сказала она. – Еще не поздно отвезти нас домой. Вы прекрасно знаете, что похищения никогда не удаются.
   – Заткнись! – крикнул Ненэсс.
   Томпсон вышел из туалета. Его лицо было бледным до синевы и по нему стекали капли пота. Он достал из коричневого портфеля железную коробочку и высыпал из нее на руку несколько черных таблеток. Сунув их в рот, он сел на кушетку и начал жевать.
   Жюли выпила стакан вина, чтобы снять напряжение. Она сразу поняла, что в вино что-то подсыпали. Во рту был горький привкус.
   – Вы подложили мне снотворное?
   – Успокойтесь, – ответил Томпсон. – Мы должны кое-что обсудить между собой, но я не могу оставлять вас одну в доме, лучше не рисковать. Не беспокойтесь, у вас будет только сонливость, и больше ничего.
   Он поднялся. Его губы почернели от таблеток.
   – Пока вы еще окончательно не отключились, я продиктую вам короткий текст.
   Жюли почувствовала апатию. Она еще подумала о том, что следовало бы у него спросить название лекарства, но зевнула и расслабилась. Томпсон положил перед ней чистый лист бумаги и сунул в руку шариковую ручку.
   – Быстро пишите, пожалуйста, мадемуазель, посредине листа.
   Он направил ее руку.
   – Пишите: я вас предупредила...
   Жюли написала. Краем глаза она заметила, что Петер завалился на стол.
   – Петер! Что вы с ним сделали?
   – Он спит. Зачеркните то, что вы написали.
   – Почему я должна зачеркивать?
   – Быстро зачеркните! Пишите ниже: мне надоело, я больше не могу.
   Жюли написала: "Мне надоело. Я не могу".
   – Хорошо.
   Голос Томпсона доносился издалека, словно у нее в ушах была вода. Она вцепилась в стол, на ее руку капала слюна.
   – Это слизь улитки, – заметила она.
   Ее взяли под руки и понесли.
   – Петер...
   – Успокойтесь. Расслабьтесь.
   – Хорошо, доктор.
   Четверо мужчин уложили Жюли и Петера в багажник "рено" и заперли его на ключ. Затем они вернулись в дом и уничтожили все следы своего пребывания здесь. Они закрыли ставни. Ненэсс перенес пакет с мусором в машину и сунул его под правое переднее сиденье. Томпсон подошел к машине со своим карабином и сумочкой Жюли. Он разобрал оружие и уложил его по частям в кожаный рыжеватый чемоданчик, обшитый изнутри бархатом пурпурного цвета. Ему несколько раз пришлось прерывать свою работу из-за спазм в желудке. Наконец он сел справа от Ненэсса, который занял место за рулем. Биби и белобрысый гигант заперли дом и в свою очередь устроились в машине на заднем сиденье. Все четверо обливались потом.
   – Через несколько минут все будет кончено, – заметил Томпсон.
   – Сейчас самый опасный момент, – сказал Биби.
   Томпсон закрыл дверцу.
   – Я знаю.
   – Вы уверены, что они без сознания?
   – Этой дозы хватило бы быку.
   – Девка напичкана пилюлями. Может, у нее к ним иммунитет? Мне бы не хотелось, чтобы она открыла глаза и застала нас за этим делом.
   – Да спит она, спит.
   Лежа на спине в багажнике, Жюли, неспособная пошевелить кончиком пальца и совершить какое-либо волевое усилие, смотрела перед собой и слушала разговор мужчин.
   Ненэсс разогрел наконец мотор, и "рено" тронулся с места, миновал выход из долины и оставил ее позади. Следуя по едва заметной колее, он проехал несколько километров по равнинам, покрытым вереском, редкими березами и елями. Наконец машина выехала на пустынную и узкую департаментскую дорогу, где стала набирать скорость.
   – Спокойно, Ненэсс.
   – Без тебя знаю.
   – Высадите меня здесь, – внезапно сказал Томпсон.
   Ненэсс притормозил.
   – Здесь? Но вам придется бежать рысью до Немура.
   – Здесь всего шесть километров. Я хочу пройтись.
   – Вы уверены, что не хотите завершить прогулку с нами?
   – Я действую в соответствии с планом, – ответил Томпсон. – Я не хочу знать ни о какой прогулке.
   – Вы шутите, месье Томпсон, – неожиданно проговорил белобрысый гигант.
   Томпсон открыл дверцу и вышел.
   – Встретимся вечером в баре "Королевский герб", я буду там после четырех часов.
   Он взял в руку рыжеватый чемодан и хлопнул дверцей.
   – До свидания, господа, – сказал он в открытое окно и пошел бодрым шагом.
   Машина снова тронулась.
   – Придуривается, – заверил белобрысый.
   – Томпсон – это мастер, – возразил Ненэсс – Второго такого нет, по крайней мере во Франции.
   – Похоже, ему нездоровится, – проворчал белобрысый гигант.
   "Рено" снова сбавил скорость. По бокам машину царапали ветви. Машина свернула с департаментской дороги и пробиралась по узкой тропе сквозь березовую рощу и вересковые заросли. Машину подбрасывало, и Жюли трясло в багажнике. Девушка слышала рядом глубокое дыхание Петера. Она лежала на смотанных рулонах веревки, и у нее болела спина.
   Машина остановилась.
   – Приехали, – сказал Ненэсс.
   Молчание.
   – Кто это сделает? – спросил Биби с тревогой в голосе.
   – Мы втроем.
   – Меня тошнит от этого. Ребенок...
   – Меня тоже, – ответил белобрысый. – Ненэсс, если тебе не противно, сделай это без нас.
   – Я скажу вам, что нужно делать, – придумал шофер. – Разыграем в наперстки. О'кей?
   – Играем до первого очка. Это справедливо.
   Жюли услышала хлопанье дверей. Ненэсс достал из кармана наперстки и рукой счистил пыль с утрамбованной дороги.
   – Пять. Чья очередь?
   – Моя, – сказал Биби.
   – Очко!
   – Это несправедливо, – возразил Биби. – Коко еще не бросал.
   – Все, все, – закричал Ненэсс – Мы с братом пойдем пока покурим.
   Они медленно скрылись среди деревьев. Биби подошел к багажнику машины. Жюли закрыла глаза. Сквозь закрытые веки она чувствовала яркий свет, от которого глазам было больно.
   Биби отодвинул ее, как мешок, чтобы достать из багажника веревки. Их было две. На каждой из них он завязал скользящие петли и направился к высокой круглой скале, на фоне которой стояла береза. Место было выбрано заранее. Биби прекрасно знал, что ему делать. Он взобрался на скалу, наклонился и зацепил веревки за разветвление ствола березы. Обе скользящие петли повисли вдоль ствола примерно в двух метрах от земли. Молодой человек вытер со лба пот, застилавший ему глаза, спрыгнул со скалы и вернулся к машине. Он осмотрелся по сторонам. За деревьями и кустами силуэты обоих братьев невозможно было различить.
   – Эй! – крикнул Биби. – Где вы? Помогите мне втащить девку на скалу!
   – Обойдешься своими силами, – ответил спокойный голос Ненэсса в тридцати метрах от него.
   – Сволочи, – сказал Биби неуверенно.
   Он наклонился и неловко приподнял тело Жюли. Девушка была тяжелой. Биби взвалил ее на плечо и перенес к березе. Сначала прислонил ее к скале, затем обхватил за бедра, чтобы поднять над собой. Склон скалы был достаточно пологим. Место для повешения было выбрано удачно.
   Наконец Биби поднял Жюли и накинул на шею девушки петлю. Осталось толкнуть ее, раскачать. Это было легко. Только бы не забыть бросить на землю обрывок письма, где было нацарапано: "Мне надоело. Я не могу".
   Биби наклонился, чтобы снова поднять Жюли. Он ощущал податливость ее тела. Неожиданно ноги его нервно подкосились, ослабли мышцы.
   В этот момент Жюли быстро провела правой рукой по груди Биби, выхватила из-за пазухи пистолет и всадила пулю в грудь своего убийцы.

Глава 15

   Девятимиллиметровая пуля разорвала печень и вышла через ягодицу. Гангстер с воплем завалился назад, в кустарник. Жюли прыгнула следом за ним и оказалась на четвереньках. Биби продолжал орать во все горло. Девушка перескочила через него и, спотыкаясь, помчалась к машине. Она с радостью увидела, что ребенок по-прежнему крепко спит, схватила его на руки и понесла.
   Тем временем братьям удалось наконец справиться с оцепенением. Они, словно быки, прорвались через чащу, бросились к машине и увидели лежащего на земле Биби и исчезающую в зарослях Жюли.
   – Она убила его! – крикнул Коко.
   – Оставайся с ним.
   Ненэсс помчался вдогонку за Жюли, уже скрывавшейся из поля его зрения. Ветви царапали ему лицо. Он слышал впереди ее шаги, не далее чем в тридцати метрах от себя. Ненэсс достал на бегу пистолет. Он сделал это машинально, хотя знал, что необходимо поймать обоих, девушку и ребенка.
   В этот момент он увидел их. Жюли бежала, держа ребенка на руках. Она пошатывалась и натыкалась на деревья. В следующее мгновение Ненэсс потерял ее из виду и прибавил скорость. Жюли остановилась, и он снова увидел ее силуэт. Она не могла уйти от него. Ненэсс усмехнулся, но в тот же миг почувствовал, как в тело вонзилась пуля. Он услышал пистолетный выстрел, упал на четвереньки и выронил свой пистолет.
   "Как глупо!" – подумал он.
   Ненэсс был в состоянии шока. Он ощупал себя и обнаружил рану в боку. Вскоре раздался голос Коко:
   – Ты здесь? Что ты завалился? Я уже десять минут зову тебя, почему ты не отвечаешь? Где девка?
   – Помоги мне встать, – сказал Ненэсс – Эта идиотка всадила мне пулю в бок.

Глава 16

   Жюли была далеко. Она задыхалась и больше уже не могла бежать. Лес кончился, и она оказалась почти на голом месте. Ее ноги увязали в песке. Со всех сторон песчаную низину обступали скалы, на которых возвышались одинокие сосны. Ущелья между скалами заросли папоротником. Ничто не говорило о присутствии человека.
   Девушка падала от усталости. Ей хотелось лечь на песок и уснуть. Петер по-прежнему спал у нее на руках. У Жюли болели плечи, руки и ноги. В туфли набились песок и вереск, она с трудом передвигалась. Ее дымчатые колготки были разорваны в клочья. Было три часа дня. На небе светило яркое солнце, но с запада надвигались облака. Жюли ориентировалась по солнцу.
   В руке она по-прежнему держала пистолет, хотя до сих пор не могла поверить в то, что убила двух человек. Эта мысль забавляла ее. Выбившись из сил, девушка остановилась в тени ельника, за спиной была скала. Отсюда она могла хорошо видеть, что происходило впереди. Она перевела дыхание. Петер лежал на спине на песке и дышал ртом. Жюли потрясла его за плечо, но безрезультатно. Она приподняла его веки и поняла, что он без сознания. Ей ничего не оставалось, как ждать. Она подняла с земли ветку и начертила на песке большое сердце, внутри которого написала: "Здесь жила Жюли – бешеная собака".
   Девушку мучила жажда. Она взяла Петера на руки и снова отправилась в путь, забыв в песке пистолет. Жюли вошла в березняк. Пройдя через него, она оказалась на вершине довольно крутого склона, у подножия которого простиралась долина. Вдали виднелись серые дома небольшого селения, в центре которого проходила дорога. Жюли начала спускаться. Прежде чем выйти на дорогу, она остановилась за скалой и, понимая, что не может в таком виде появиться в деревне, сняла с себя рваные колготки и попыталась освободить волосы от прутьев и листьев. Тем временем небо затянуло тучами. Войдя в деревню, Жюли услышала через открытые окна домов репортаж о футбольном матче. Девушка вышла по тропе на главную улицу деревни, которая одновременно служила и дорогой.
   Жюли опасалась, что жители деревни засыплют ее вопросами, но двое-трое прохожих, которых она встретила, не обратили на нее никакого внимания. Что касается молодых людей, толпившихся у буфетной стойки, они смотрели только на ноги девушки. Один из них присвистнул. Жюли уверенным шагом прошла мимо них.
   Она остановилась перед витриной галантерейно-табачно-газетной лавки. К фанерному щиту была приколота "Франс суар" с фотографией Жюли на первой странице. Плохая фотография, снятая несколько лет назад. "Няня маленького. Петера проходила курс лечения в психиатрической лечебнице, – прочитала она. – Она исчезла вместе с ребенком".
   Жюли не вошла в лавку, чтобы купить газету, а быстро пошла прочь. На другой стороне дороги, на краю поселка, в пятидесяти метрах от Жюли висела трехцветная вывеска национальной жандармерии. Начал накрапывать дождь. Жюли могла войти в здание, укрыться от дождя, попросить защиты у сильных мужчин в мундирах, но она пошла в обратную сторону по узкому тротуару. На дороге появилась машина. Дождь усилился. Жюли подняла руку, чтобы остановить машину, и в этот момент обнаружила, что потеряла пистолет. Голубой "пежо" остановился, окатив ее брызгами. Дверца открылась. За рулем сидел краснолицый водитель лет сорока.
   – Садитесь. Вам в Питивье?
   – Да, да, – сказала Жюли, – мне в Питивье.

Глава 17

   Томпсон, несмотря на спазмы в желудке, шел бодрым шагом, наполняя легкие воздухом. Он прошел таким образом шесть километров, отделявших его от Немура, и сразу отправился в гараж, где оставил свой серый "ровер". Он припарковал машину на городской площади, достал из багажника маленький чемодан и снял на один час комнату в отеле.