– Именно так. Но смею напомнить – там есть еще параграф о форс-мажоре. Об обстоятельствах непреодолимого характера…
– … Как то ураган, пожар, исчезновение Ауры… Урагана не было, ваше здание пока не горит. Мой друг может хоть сейчас сотворить…
– Тсс!!! Прошу вас, не надо. Именно здесь зарыт вампир! Беда в том, деспот запретил использовать магию. И мы не можем соблюсти контракт с вами, иначе как нарушив его запрет. Поверьте, мы сами несем убытки, но что поделать: суров закон, но он закон. Единственное, хорошо, что закон для всех един. Я не хотел бы, чтоб наши конкуренты нарушили его букву, и не хочу нарушать сам. Ади подытожил его слова:
– Пусть убытки несут все?… Банкир не ответил, даже не кивнул, но молчал так красноречиво, что стало ясно – Ади прав.
– А не считается ли убытком потеря доверия, – начал Ади.
– Да, вы правы… Но поверьте, в любом банке вам дадут такой же ответ. Но заметьте – у нас ваши деньги защищены и вы их можете получить хоть сейчас. Не все банки могут эти похвастаться.
– Например?… После пояснений банкира, оказалось, что похвастаться этим не мог только один банк, а именно Первый Тиирский. Как оказалось, за неделю до описываемых событий его ограбили. Пока охрана мирно дремала, кто-то сделал подкоп из катакомб, выгреб из подвалов все золото. И поскольку, главным вкладчиком была сама тиирская деспотия, местная власть была поставлена на грань банкротства. Вклад, конечно, был застрахован, но, во-первых, чтоб меньше платить страховой залог, в заявке активы были существенно занижены. А во-вторых, страховая кампания полис не выплатила, вместо того начав свое следствие, поскольку подкоп выглядел просто невозможным.
– Видите ли, – сказал банкир указывая на пол, будто мы могли рассмотреть что-то через пол и фундамент. – когда Тиир был еще поселком, под ним были каменоломни. И по сути, из них можно подвести подкоп к каждому подвалу в городе. Посему, страховые фирмы владеют картами катакомб, и постоянно их обходят. К подвалам Первого Тиирского банка по расчетам нельзя было подвести подкоп быстрей, чем за полторы недели. Но грабители управились меньше, чем за три дня… Посему, был сделан вывод, что рыли с двух сторон. То есть, появилась версия, что ограбление было инсценировано. Ади отмахнулся от этого как от несущественного. Он уже принял решение, поднялся из кресла, поклонился клерку и направился к двери. Он размышлял на ходу.
– Ладно, если этот город рехнулся, свет клином на нем не сошелся. Через четверть часа мы будем в пути, через пол дня уже пересечем границу провинции… Когда я был уже в дверях, нас остановила реплика клерка:
– Простите, но это невозможно. Мы обернулись – клерк печально улыбался.
– Повтори, что ты сказал? – переспросил Ади.
– Боюсь, вы останетесь в нашем городе надолго. Не дожидаясь дальнейших вопросов, клерк стал пояснять. – Приказ деспота можно свести к формулировке: «Всех впускать, никого не выпускать». Но поскольку перспективы покинуть этот город пока в тумане, думаю въезжать в Тиир без крайней надобности никто не станет. Вы верно, знаете, что вчера у муниципалитета под землю ушел эшафот. Произошло это в тот миг, когда собирались вешать государственного преступника, мага Зеппа Гамма. Есть основание считать его и его брата связанными с ограблением банка… А так же с оппозицией…
– И на чем основаны эти предположения?
– Последнее – ни на чем. Просто наш деспот за всем видит политический подтекст. А первое – элементарная логика: под эшафотом была произведена выемка грунта. Иначе бы эшафоту некуда было падать. Стало быть, объем работ был проведен нешуточный.
– Ну и ловили бы эту банду. Наш собеседник развел руками:
– Видите ли, ходят слухи, что никакой банды нет, а банк ограбил и срыл эшафот родной брат приговоренного. – Клерк пощелкал пальцами, что-то вспоминая. – Гамм… Гамм…, Да определенно Анно Гамм. А двоих поймать трудней чем банду. Тем паче, что никто не может сказать, как последний выглядит. Но не беспокойтесь. За месяц люди деспота прочешут под мелкую гребенку город, и выловят преступников…
– Месяц?… – возмутился Ади. Да у меня недели нету.
– Ничем не могу помочь, – ответил клерк. Было похоже, что это действительно так.
Конечно же Ади плевать хотел на приказы местного муниципалитета, и выйдя из банка, он попытался покинуть город. Если бы покинул – я бы так и сказал: «покинул». Но попытка не пытка, тем паче, что пытались многие, и получилось совсем у всех. Мы к таковым, увы, не принадлежали. Мы рванулись к ближайшему выезду из города, наткнулись на опущенный шлагбаум, часа два провели в спорах, сперва с фельдфебелями, затем с офицерами
– младшими, средними, старшими, по возрастающей, вплоть до какого-то заместителя деспота. Он беседовал с нами вежливо, улыбаясь и часто кивая в знак согласия. Затем испросил наши документы, ознакомился с ними, добросовестно занес наши данные в свои бумаги и сообщил, что нам разрешат покинуть город после рассмотрения нашей жалобы. Если перевести с бюрократического на человеческий, это означало: «Отказать!». Странно, но попытка дать взятку окончилась крахом. Безусловно, Ади был бы не Реннером, если бы эти его попытки и ограничились. Он попробовал прорваться в другом месте. Но вокруг города были стянуты войска, все было утыкано алармами. По скорости и качеству осуществления оцепления, я сделал вывод, что подобный маневр проводился не впервые. В городе появилась еще одна цепь – она пошла от северных окраин и двигалась на юг. Движенье было медленным, но верным, будто жерновов правосудия: от крыши до фундамента перетрушивали каждый дом. Конечно же приказ деспота о блокаде исполнялся не буквально – существовал небольшой поток как в одну так и в другую сторону. В город тянулись телеги с провиантом, обратно – с тщательно досмотренной продукцией местных цехов. Но телеги проходили посты без возниц: волов и лошадей ставили на курс, а затем спрыгивали – с той стороны границы их уже принимали другие люди. Порой кто-то входил в город, иногда кто-то выезжал – как правило, гонцы, люди связанные с муниципалитетом. По городу ввели чрезвычайное положение. Действовал запрет на магию. Скажем, на моих глазах в таверне один посетитель зажег свечу от магического огонька, как тут же на пороге появился патруль, который забрал виновника возмущения Ауры. Вернулся он только часа через три, с серьезно потрепанными нервами и с солидной брешью в финансах. Я удивлялся смене настроений Ади – вчера он собирался задерживаться в городе надолго, а на следующий день искал пути скорей покинуть город. Он не спал сам, и не давал спать мне, жег свечи до полуночи, предлагая то один способ, то другой способ выбраться из города.
– Слушай, а ты бывал в подобном положении?… Я кивнул.
– А как выбрался?
– Превратился в птицу и улетел.
– Это, конечно выход… Но не для всех. – ответил Ади имея ввиду в первую очередь себя. В его мыслях стоял полный сумбур: он воздвигал замки из песка и на песке, ветер сносил их, нагонял дождь, с небес лилась вода. Там где только возвышались шпили, начинали бушевать волны. Всходило солнце и все начиналось снова.
– Нет, а ты меня можешь превратить в птицу?
– Нет.
– Напрасно, напрасно… А почему?
– Потому что не могу – и весь разговор. Не умею. Всегда превращался сам.
– Обидно, досадно… Ну да ладно. Он вдруг просветлел лицом, будто его посетило озаренье:
– А чего мы парим головы. Давай попробуем тупо прорваться. Меч в руки и вперед. Как тебе такая идея?
– Никак. – Честно признался я. Ты отлично знаешь, что мы не прорвемся. Это было действительно так.
– …А собрать телепорт? Я одними глазами показал «нет». Ади спокойно кивнул, соглашаясь со мной. Знаний, для открытия телепортационного канала, у меня бы, пожалуй, и хватило. Но вот пользоваться бы я им не решился. Все же я не был магом – а у таких любителей телепорты действовали порой странно – скажем, на документах переброшенных через канал буквы заменялись зеркальными, пища становилась несъедобной – с непонятным вкусом, а то и просто ядовитой. Заклинание телепорта было сложным, и даже каналами, созданными опытными магами, пользовались с оглядкой. Конрзаклинания были простыми и порой штурмовая группа, брошенная через боевой портал, оказывалась в морской пучине или заживо погребенной под землей. Единственное, для чего годился мой телепорт, так это для приватной беседы
– материя телепортационного канала была сложна, и подключиться к ней было невозможно. Но с иной стороны, заклинание вызвало бы такое возмущение ауры, что люди Деспота бы накрыли нас быстрей, чем Ади рассказал бы суть нашей проблемы. Наконец, Ади стал уставать:
– Ну, ты хоть что-то предложи… – попросил он у меня. Я пожал плечами:
– Похоже, наш единственный выход, это найти этих братьев Гамм и выдать их тиирскому правосудию
– Ты забыл о золоте… – окончательно сдался Ади. Ади только вздохнул ответ. Мы не знали, что существует третий вариант – то, что братья Гамм найдут нас. А именно так и произошло. Но это было после…! Разговор с alter ego
А после нашего разговора была ночь, мы потушили свечи, но зажгли лучину вместо ночника. Светила она слабенько, иной раз кусок щепы отваливался и искрой падал в чан с водой, шипел, трещал, вырывалось небольшое облачко пара. Наша квартира помещалась на втором этаже трехэтажного пансиона. Состояла она из двух комнатушек, из которых камин был только в одной. За дверью был маленький темный коридор в четыре двери, заканчивающийся лестницей. Если спускаться по ней, то этажом ниже она выходила в зал пансиона, а через него на улицу. Если же продолжить спуск еще на полвитка, то открывался иной выход. Дверка, через которую можно было пройти лишь согнувшись, выводила на задний двор, с которого проходными дворами можно было выйти на другую улицу. Еще выйти можно было в окно – он выходило на оживленную улицу и возвышалось над поверхностью сажени на две. При должной сноровке можно было выставить стекло и уйти, не расплатившись за квартиру. Я знал: у Ади и у меня опыты подобных эскапад были. Может, необходимости в стольких путях отхода и не было. Но, с иной стороны, было бы глупо выбирать квартиру, лишь с одной дверью в надежде что неожиданность не постучится в эту дверь тяжелым кованым сапогом. В первую же ночь, когда Ади уснул, я тихонько вышел и поднялся на третий этаж, а, затем, поднялся на чердак. На чердачной двери висел огромный замок, но его внутренности давно сгнили и я легко вышел на крышу. Уже стемнело, когда я был на верху, но доски и черепица скрипели под ногами. Чтоб не перебудить соседей, я не стал разгуливать, а только осмотрелся. И увиденным остался доволен – бежать можно было и по крышам, или даже лучше – с крыши и в небо. Но только один раз… Я вернулся, надежно закрыл дверь, улегся спать. Сон был глубоким и быстрым без сновидений. Я проснулся резко, так же как и заснул, но совершенно бодрым, хотя и проспал – я готов дать слово, – никак не больше часа. Когда я открыл глаза, за столом кто-то сидел.
– Ади?…
– Ади здесь нет, – был мне ответ.
– А с кем я разговариваю? Человек взмахнул рукой, огонь взметнулся вверх, осветив человека напротив. Все же это был Ади. И не он… Но что-то с ним стало. Изменилось лицо – оно стало серьезней, мудрей. Немного поменялась осанка – плечи стали уже, сжались. Так обычно, делают люди стареющие, кои мерзнут и в солнечный полдень. Но об этом я подумал только утром. Я на мгновение решил, что передо мною тень отца Ади. Но я решительно отмел эту мысль: говорили, что мужчины в роду Реннеров долго сохраняли молодость, а затем старились мгновенно. Ферд Ше Реннер до такого дожить не смог. Тогда я спросил:
– Если ты не Ади, то кто?
– Я тот, кто умер в крепости Хастен.
– Если ты умер, как я могу с тобой разговаривать? Я что, тоже умер? Сидящий передо мной покачал головой.
– Просто я умер, чтоб ожить. Я умирал до этого пять раз и пять раз воскресал. Твой друг несет меня На Ту Сторону, чтоб я смог воскреснуть снова…
– Мы встречались раньше?
– Не думаю, молодой человек, не думаю… Даже голос и слова были какими-то иными. Дело было, разумеется, не в том, что Ади никогда бы не назвал меня «молодым человеком» – я никогда не уточнял, кто и насколько из нас старше. Слова были те же, звуки были похожи. И в то же время – другие. Человек берег дыхание, говорил тихо и весомо. Тело было Ади Реннера, но не он им уже владел.
– Ади знает, что несет вас? Мой собеседник кивнул. Я промолчал в ответ, и ему пришлось продолжать:
– Я есть причина его путешествия.
– И что с ним будет в конце дороги?
– Ничего. Меня изымут из его тела, я воскресну и мы, возможно, встретимся втроем и в трех телах.
– Вы причина его спешки? Одними глазами он ответил «да».
– Дух несомого спит в носителе, но только, если принимать эликсиры. Позавчера твой друг потерял их, и я пробуждаюсь. Если я проснусь, мы уничтожим друг друга. Если я пробуду в нем дольше положенного срока – мы тоже погубим друг друга. Не потому что мы враги, а потому что материя разума тонка. Да это бред, – подумал я, – это бред и это сон, я сейчас проснусь и все будет идти своим чередом. Я подумал, не ущипнуть ли себя. Но что толку с щипка
– мое тело помнило боль и во снах услужливо мне о ней напоминало. Будто прочитав мои мысли, собеседник подвинул ко мне исписанный лист:
– Пока ты спал, я приготовил список лекарств для Ади. Это остановит некоторые процессы в его теле. Они должны быть в любой аптеке и в них нет ни капли магии… Но всего этого недостаточно – вам действительно надо скорей покинуть этот город…
Итак, нас было трое. Три души, два тела, в совокупности получается пять. Но чего пять? Тел или душ? Что первично – не будь души, что бы двигало тело, не будь тела, где селилась бы душа. Думаю, мне следовало спросить того, кто сидел передо мной в ту ночь. Но я не подумал, ночь прошла. Да и не долго мы говорил. Мой собеседник потушил лучину, сообщив, что телу все равно надо отдыхать – вот вам еще один довод в пользу первичности тела. Когда я проснулся, Ади уже одетым сидел за столом и читал лист, который оставил Тот, кто сидел в нем.
– Ты уже в курсе? – спросил он и уточнил, – тут есть пару слов и о тебе… Я не стал спрашивал, что за слова то были – просто кивнул. Отрицать было глупо. Ади поднялся, подошел к окну и одернул штору. За окнами во всю шумело утро, Ади распахнул форточку – холодный утренний воздух тут же влился в комнату.
– Закрой форточку – холодно же… – Возмутился я.
– Прости… Ночным письмом мне рекомендован холод. Да и вообще – свежий воздух всем полезней. Затем Реннер забросил за спину меч, завернутый в ножны и принялся затягивать ремни:
– Собирайся, пошли прогуляемся… Я поднялся с кровати. В наших комнатах было довольно тепло. Вдоль одной стены шла вытяжная труба камина в центральном зале первого этажа. На остальных стенах висели ковры, которые глушили звуки и не давали комнате быстро остыть. В окнах стояли двойные рамы, что не запотевали даже холодными ночами. Да и вообще – наш этаж был довольно теплым – чем выше дом, тем теплей было у на верхних этажах. По опыту птицы я знал обратное – чем выше подыматься на улице, тем холодней становилось. В вышине ветер уже не цеплялся за деревья, не натыкался на холмы. Где-то я слышал, что земля круглая – с высоты она именно так и выглядела. Если это так, то все понятно: тепло от земли восходит вверх и чем выше, тем на большую площадь ему приходиться рассеиваться… Когда я пристегнул саблю, Ади уже стоял у выхода из комнаты и сжимал дверную ручку.
– За лекарством пойдем? – предположил я.
– Нет, за булочками. Не знаю как ты, но я есть хочу.
Памятник скальду
– … Как то ураган, пожар, исчезновение Ауры… Урагана не было, ваше здание пока не горит. Мой друг может хоть сейчас сотворить…
– Тсс!!! Прошу вас, не надо. Именно здесь зарыт вампир! Беда в том, деспот запретил использовать магию. И мы не можем соблюсти контракт с вами, иначе как нарушив его запрет. Поверьте, мы сами несем убытки, но что поделать: суров закон, но он закон. Единственное, хорошо, что закон для всех един. Я не хотел бы, чтоб наши конкуренты нарушили его букву, и не хочу нарушать сам. Ади подытожил его слова:
– Пусть убытки несут все?… Банкир не ответил, даже не кивнул, но молчал так красноречиво, что стало ясно – Ади прав.
– А не считается ли убытком потеря доверия, – начал Ади.
– Да, вы правы… Но поверьте, в любом банке вам дадут такой же ответ. Но заметьте – у нас ваши деньги защищены и вы их можете получить хоть сейчас. Не все банки могут эти похвастаться.
– Например?… После пояснений банкира, оказалось, что похвастаться этим не мог только один банк, а именно Первый Тиирский. Как оказалось, за неделю до описываемых событий его ограбили. Пока охрана мирно дремала, кто-то сделал подкоп из катакомб, выгреб из подвалов все золото. И поскольку, главным вкладчиком была сама тиирская деспотия, местная власть была поставлена на грань банкротства. Вклад, конечно, был застрахован, но, во-первых, чтоб меньше платить страховой залог, в заявке активы были существенно занижены. А во-вторых, страховая кампания полис не выплатила, вместо того начав свое следствие, поскольку подкоп выглядел просто невозможным.
– Видите ли, – сказал банкир указывая на пол, будто мы могли рассмотреть что-то через пол и фундамент. – когда Тиир был еще поселком, под ним были каменоломни. И по сути, из них можно подвести подкоп к каждому подвалу в городе. Посему, страховые фирмы владеют картами катакомб, и постоянно их обходят. К подвалам Первого Тиирского банка по расчетам нельзя было подвести подкоп быстрей, чем за полторы недели. Но грабители управились меньше, чем за три дня… Посему, был сделан вывод, что рыли с двух сторон. То есть, появилась версия, что ограбление было инсценировано. Ади отмахнулся от этого как от несущественного. Он уже принял решение, поднялся из кресла, поклонился клерку и направился к двери. Он размышлял на ходу.
– Ладно, если этот город рехнулся, свет клином на нем не сошелся. Через четверть часа мы будем в пути, через пол дня уже пересечем границу провинции… Когда я был уже в дверях, нас остановила реплика клерка:
– Простите, но это невозможно. Мы обернулись – клерк печально улыбался.
– Повтори, что ты сказал? – переспросил Ади.
– Боюсь, вы останетесь в нашем городе надолго. Не дожидаясь дальнейших вопросов, клерк стал пояснять. – Приказ деспота можно свести к формулировке: «Всех впускать, никого не выпускать». Но поскольку перспективы покинуть этот город пока в тумане, думаю въезжать в Тиир без крайней надобности никто не станет. Вы верно, знаете, что вчера у муниципалитета под землю ушел эшафот. Произошло это в тот миг, когда собирались вешать государственного преступника, мага Зеппа Гамма. Есть основание считать его и его брата связанными с ограблением банка… А так же с оппозицией…
– И на чем основаны эти предположения?
– Последнее – ни на чем. Просто наш деспот за всем видит политический подтекст. А первое – элементарная логика: под эшафотом была произведена выемка грунта. Иначе бы эшафоту некуда было падать. Стало быть, объем работ был проведен нешуточный.
– Ну и ловили бы эту банду. Наш собеседник развел руками:
– Видите ли, ходят слухи, что никакой банды нет, а банк ограбил и срыл эшафот родной брат приговоренного. – Клерк пощелкал пальцами, что-то вспоминая. – Гамм… Гамм…, Да определенно Анно Гамм. А двоих поймать трудней чем банду. Тем паче, что никто не может сказать, как последний выглядит. Но не беспокойтесь. За месяц люди деспота прочешут под мелкую гребенку город, и выловят преступников…
– Месяц?… – возмутился Ади. Да у меня недели нету.
– Ничем не могу помочь, – ответил клерк. Было похоже, что это действительно так.
Конечно же Ади плевать хотел на приказы местного муниципалитета, и выйдя из банка, он попытался покинуть город. Если бы покинул – я бы так и сказал: «покинул». Но попытка не пытка, тем паче, что пытались многие, и получилось совсем у всех. Мы к таковым, увы, не принадлежали. Мы рванулись к ближайшему выезду из города, наткнулись на опущенный шлагбаум, часа два провели в спорах, сперва с фельдфебелями, затем с офицерами
– младшими, средними, старшими, по возрастающей, вплоть до какого-то заместителя деспота. Он беседовал с нами вежливо, улыбаясь и часто кивая в знак согласия. Затем испросил наши документы, ознакомился с ними, добросовестно занес наши данные в свои бумаги и сообщил, что нам разрешат покинуть город после рассмотрения нашей жалобы. Если перевести с бюрократического на человеческий, это означало: «Отказать!». Странно, но попытка дать взятку окончилась крахом. Безусловно, Ади был бы не Реннером, если бы эти его попытки и ограничились. Он попробовал прорваться в другом месте. Но вокруг города были стянуты войска, все было утыкано алармами. По скорости и качеству осуществления оцепления, я сделал вывод, что подобный маневр проводился не впервые. В городе появилась еще одна цепь – она пошла от северных окраин и двигалась на юг. Движенье было медленным, но верным, будто жерновов правосудия: от крыши до фундамента перетрушивали каждый дом. Конечно же приказ деспота о блокаде исполнялся не буквально – существовал небольшой поток как в одну так и в другую сторону. В город тянулись телеги с провиантом, обратно – с тщательно досмотренной продукцией местных цехов. Но телеги проходили посты без возниц: волов и лошадей ставили на курс, а затем спрыгивали – с той стороны границы их уже принимали другие люди. Порой кто-то входил в город, иногда кто-то выезжал – как правило, гонцы, люди связанные с муниципалитетом. По городу ввели чрезвычайное положение. Действовал запрет на магию. Скажем, на моих глазах в таверне один посетитель зажег свечу от магического огонька, как тут же на пороге появился патруль, который забрал виновника возмущения Ауры. Вернулся он только часа через три, с серьезно потрепанными нервами и с солидной брешью в финансах. Я удивлялся смене настроений Ади – вчера он собирался задерживаться в городе надолго, а на следующий день искал пути скорей покинуть город. Он не спал сам, и не давал спать мне, жег свечи до полуночи, предлагая то один способ, то другой способ выбраться из города.
– Слушай, а ты бывал в подобном положении?… Я кивнул.
– А как выбрался?
– Превратился в птицу и улетел.
– Это, конечно выход… Но не для всех. – ответил Ади имея ввиду в первую очередь себя. В его мыслях стоял полный сумбур: он воздвигал замки из песка и на песке, ветер сносил их, нагонял дождь, с небес лилась вода. Там где только возвышались шпили, начинали бушевать волны. Всходило солнце и все начиналось снова.
– Нет, а ты меня можешь превратить в птицу?
– Нет.
– Напрасно, напрасно… А почему?
– Потому что не могу – и весь разговор. Не умею. Всегда превращался сам.
– Обидно, досадно… Ну да ладно. Он вдруг просветлел лицом, будто его посетило озаренье:
– А чего мы парим головы. Давай попробуем тупо прорваться. Меч в руки и вперед. Как тебе такая идея?
– Никак. – Честно признался я. Ты отлично знаешь, что мы не прорвемся. Это было действительно так.
– …А собрать телепорт? Я одними глазами показал «нет». Ади спокойно кивнул, соглашаясь со мной. Знаний, для открытия телепортационного канала, у меня бы, пожалуй, и хватило. Но вот пользоваться бы я им не решился. Все же я не был магом – а у таких любителей телепорты действовали порой странно – скажем, на документах переброшенных через канал буквы заменялись зеркальными, пища становилась несъедобной – с непонятным вкусом, а то и просто ядовитой. Заклинание телепорта было сложным, и даже каналами, созданными опытными магами, пользовались с оглядкой. Конрзаклинания были простыми и порой штурмовая группа, брошенная через боевой портал, оказывалась в морской пучине или заживо погребенной под землей. Единственное, для чего годился мой телепорт, так это для приватной беседы
– материя телепортационного канала была сложна, и подключиться к ней было невозможно. Но с иной стороны, заклинание вызвало бы такое возмущение ауры, что люди Деспота бы накрыли нас быстрей, чем Ади рассказал бы суть нашей проблемы. Наконец, Ади стал уставать:
– Ну, ты хоть что-то предложи… – попросил он у меня. Я пожал плечами:
– Похоже, наш единственный выход, это найти этих братьев Гамм и выдать их тиирскому правосудию
– Ты забыл о золоте… – окончательно сдался Ади. Ади только вздохнул ответ. Мы не знали, что существует третий вариант – то, что братья Гамм найдут нас. А именно так и произошло. Но это было после…! Разговор с alter ego
А после нашего разговора была ночь, мы потушили свечи, но зажгли лучину вместо ночника. Светила она слабенько, иной раз кусок щепы отваливался и искрой падал в чан с водой, шипел, трещал, вырывалось небольшое облачко пара. Наша квартира помещалась на втором этаже трехэтажного пансиона. Состояла она из двух комнатушек, из которых камин был только в одной. За дверью был маленький темный коридор в четыре двери, заканчивающийся лестницей. Если спускаться по ней, то этажом ниже она выходила в зал пансиона, а через него на улицу. Если же продолжить спуск еще на полвитка, то открывался иной выход. Дверка, через которую можно было пройти лишь согнувшись, выводила на задний двор, с которого проходными дворами можно было выйти на другую улицу. Еще выйти можно было в окно – он выходило на оживленную улицу и возвышалось над поверхностью сажени на две. При должной сноровке можно было выставить стекло и уйти, не расплатившись за квартиру. Я знал: у Ади и у меня опыты подобных эскапад были. Может, необходимости в стольких путях отхода и не было. Но, с иной стороны, было бы глупо выбирать квартиру, лишь с одной дверью в надежде что неожиданность не постучится в эту дверь тяжелым кованым сапогом. В первую же ночь, когда Ади уснул, я тихонько вышел и поднялся на третий этаж, а, затем, поднялся на чердак. На чердачной двери висел огромный замок, но его внутренности давно сгнили и я легко вышел на крышу. Уже стемнело, когда я был на верху, но доски и черепица скрипели под ногами. Чтоб не перебудить соседей, я не стал разгуливать, а только осмотрелся. И увиденным остался доволен – бежать можно было и по крышам, или даже лучше – с крыши и в небо. Но только один раз… Я вернулся, надежно закрыл дверь, улегся спать. Сон был глубоким и быстрым без сновидений. Я проснулся резко, так же как и заснул, но совершенно бодрым, хотя и проспал – я готов дать слово, – никак не больше часа. Когда я открыл глаза, за столом кто-то сидел.
– Ади?…
– Ади здесь нет, – был мне ответ.
– А с кем я разговариваю? Человек взмахнул рукой, огонь взметнулся вверх, осветив человека напротив. Все же это был Ади. И не он… Но что-то с ним стало. Изменилось лицо – оно стало серьезней, мудрей. Немного поменялась осанка – плечи стали уже, сжались. Так обычно, делают люди стареющие, кои мерзнут и в солнечный полдень. Но об этом я подумал только утром. Я на мгновение решил, что передо мною тень отца Ади. Но я решительно отмел эту мысль: говорили, что мужчины в роду Реннеров долго сохраняли молодость, а затем старились мгновенно. Ферд Ше Реннер до такого дожить не смог. Тогда я спросил:
– Если ты не Ади, то кто?
– Я тот, кто умер в крепости Хастен.
– Если ты умер, как я могу с тобой разговаривать? Я что, тоже умер? Сидящий передо мной покачал головой.
– Просто я умер, чтоб ожить. Я умирал до этого пять раз и пять раз воскресал. Твой друг несет меня На Ту Сторону, чтоб я смог воскреснуть снова…
– Мы встречались раньше?
– Не думаю, молодой человек, не думаю… Даже голос и слова были какими-то иными. Дело было, разумеется, не в том, что Ади никогда бы не назвал меня «молодым человеком» – я никогда не уточнял, кто и насколько из нас старше. Слова были те же, звуки были похожи. И в то же время – другие. Человек берег дыхание, говорил тихо и весомо. Тело было Ади Реннера, но не он им уже владел.
– Ади знает, что несет вас? Мой собеседник кивнул. Я промолчал в ответ, и ему пришлось продолжать:
– Я есть причина его путешествия.
– И что с ним будет в конце дороги?
– Ничего. Меня изымут из его тела, я воскресну и мы, возможно, встретимся втроем и в трех телах.
– Вы причина его спешки? Одними глазами он ответил «да».
– Дух несомого спит в носителе, но только, если принимать эликсиры. Позавчера твой друг потерял их, и я пробуждаюсь. Если я проснусь, мы уничтожим друг друга. Если я пробуду в нем дольше положенного срока – мы тоже погубим друг друга. Не потому что мы враги, а потому что материя разума тонка. Да это бред, – подумал я, – это бред и это сон, я сейчас проснусь и все будет идти своим чередом. Я подумал, не ущипнуть ли себя. Но что толку с щипка
– мое тело помнило боль и во снах услужливо мне о ней напоминало. Будто прочитав мои мысли, собеседник подвинул ко мне исписанный лист:
– Пока ты спал, я приготовил список лекарств для Ади. Это остановит некоторые процессы в его теле. Они должны быть в любой аптеке и в них нет ни капли магии… Но всего этого недостаточно – вам действительно надо скорей покинуть этот город…
Итак, нас было трое. Три души, два тела, в совокупности получается пять. Но чего пять? Тел или душ? Что первично – не будь души, что бы двигало тело, не будь тела, где селилась бы душа. Думаю, мне следовало спросить того, кто сидел передо мной в ту ночь. Но я не подумал, ночь прошла. Да и не долго мы говорил. Мой собеседник потушил лучину, сообщив, что телу все равно надо отдыхать – вот вам еще один довод в пользу первичности тела. Когда я проснулся, Ади уже одетым сидел за столом и читал лист, который оставил Тот, кто сидел в нем.
– Ты уже в курсе? – спросил он и уточнил, – тут есть пару слов и о тебе… Я не стал спрашивал, что за слова то были – просто кивнул. Отрицать было глупо. Ади поднялся, подошел к окну и одернул штору. За окнами во всю шумело утро, Ади распахнул форточку – холодный утренний воздух тут же влился в комнату.
– Закрой форточку – холодно же… – Возмутился я.
– Прости… Ночным письмом мне рекомендован холод. Да и вообще – свежий воздух всем полезней. Затем Реннер забросил за спину меч, завернутый в ножны и принялся затягивать ремни:
– Собирайся, пошли прогуляемся… Я поднялся с кровати. В наших комнатах было довольно тепло. Вдоль одной стены шла вытяжная труба камина в центральном зале первого этажа. На остальных стенах висели ковры, которые глушили звуки и не давали комнате быстро остыть. В окнах стояли двойные рамы, что не запотевали даже холодными ночами. Да и вообще – наш этаж был довольно теплым – чем выше дом, тем теплей было у на верхних этажах. По опыту птицы я знал обратное – чем выше подыматься на улице, тем холодней становилось. В вышине ветер уже не цеплялся за деревья, не натыкался на холмы. Где-то я слышал, что земля круглая – с высоты она именно так и выглядела. Если это так, то все понятно: тепло от земли восходит вверх и чем выше, тем на большую площадь ему приходиться рассеиваться… Когда я пристегнул саблю, Ади уже стоял у выхода из комнаты и сжимал дверную ручку.
– За лекарством пойдем? – предположил я.
– Нет, за булочками. Не знаю как ты, но я есть хочу.
Памятник скальду
Говориться же – история повторяется дважды. Один раз как трагедия, другой раз как фарс. Да нет, неправда все это… История может повторяться и два раза и поболее, может и вовсе не повторятся. Имеет такое право – быть неповторимой. Меж тем, совсем необязательно, чтоб она повторилась как фарс – а что будем делать, положим, с оперой и другими видами драматургии. Все может повториться лишь с минимальной вариацией. И не обязательно, чтоб события были такими вот глобальные. В Тиире я в который раз растер ноги. Я носил эту беду с собой еще из Тебро За неделю до отъезда оттуда, я купил себе новые ботинки, думая, что потихоньку стану их разнашивать, одевая то старые, то новые. Но в толчее рынка кто-то наступил мне на задник и оторвал подошву на старых ботинках. Выбор был невелик: или ходить в старых, каждое мгновение думая, что никто не увидит дыры на заднике. Или же не думать ни о чем – просто слушать боль. Идти походкой ожившего памятника – тяжеловесно переставлять ноги, стараясь не сгибать колени. Думаю, что у русалки, которая поменяла хвост на ножки, а затем каралась болью за каждый шаг, был реальный прототип. Вероятно, у автора просто были тесные ботинки. Ну сапоги или башмаки. Что там он еще носить мог? Не дамские же туфельки? И они терли, и боль была как острие шпаги – через всю ногу и тело
– прямо к сердцу. Я думал, что разношу их в дороге, но большую часть дороги я проводил в седле. Но стоило мне спуститься на землю и идти своими ногами, как мгновенно в ботинках начинала хлюпать кровь. Все было бы ничего – еще бы неделю и я бы что-то разносил бы то ли ноги, то ли ботинки. Но из-за угла уже скалилась зима, и скоро мне надо было покупать сапоги. А может, все было не так? Может, сюжет здесь побанальней – вышли за булочками, а попал в историю. Хотя, я думаю, в историю мы бы все равно попали – она просто ждала нас на пороге, как иной пес ждет появления хозяина. Мне достаточно было просто открыть дверь, сойти к ней по лестнице и идти по городу уже вдвоем – я и история. Думаю, когда мы с Ади вышли из дома, она уже следила за нами, шла тихим, неритмичным шагом – влево, вправо, остановка, перебежка… Но мы не оборачивались – ни я ни Ади в этой провинции особых преступлений не совершали, а потому шли со спокойной совестью. Но оружие, конечно, мы снимать не стали…
Вообще-то ходить в городе с боевым оружием – дурной тон. Конечно же, ходить вовсе безоружным – попросту опасно для жизни. Но с иной стороны, мне встречались люди, которые предпочитали драться лабрисами или боевыми молотами. На поле брани это было смертельное оружие, но в городе оно выглядело не к месту устрашающим и вгоняло в бледность застенчивых мадмуазелей. Посему, в поход я брал одну саблю, а в городах примерял совершенно другую
– в дорогих ножнах, с темляком на рукояти. Она больше походила на украшение и весила меньше, чем боевое оружие. Сабля, конечно, была неплоха, но драться мне ею было непривычно. К тому же стоила она изрядно – на лезвии была вытравлена целая картина, рукоять украшал крупный карбункул. Посему, щербить ее не хотелось. Я считал так – случись что в городе, можно отбить первый удар, ввязаться в драку – а там или добыть иное оружие, или подмога какая – никакая подоспеет. Но в дорогу я ее, разумеется, не взял – подмоги ждать было не от кого, да и на легкую прогулку я не надеялся. В Тиире не было недостатка в вооруженных людях, но их оружие было скорей городским, вроде абордажных мечей или гладиусов – мечи которым хорошо махать в узких переулках и в больших потасовках. Наше оружие было совершенно иным, равно как и наша одежда. Спасало нас только одно – чужаков в городе было много и без нас. Ади оказался верен своим словам – для начала он повел меня на базар. Но на торговцев наша одежда и оружие не произвели никакого впечатления. Напротив, решив, что мы не местные, а стало быть клиенты не постоянные, они решили на нас сделать выручку.
– Сколько стоит дюжина булочек? – спросил Ади у ближайшего торговца сдобой.
– Пять… Ади поморщился – было дороговато.
– Давайте за три?… – начал я, собираясь сторговаться на четырех. Но все оказалось не так просто:
– Семь!
– Да что за манера торговаться, – возмутился Ади. – Пошли отсюда – можно подумать, что булочки есть только у них… Но, как оказалось никто не продавал булочки дешевле чем за полушку, ну или шесть монет за дюжину. Если мы отходили и возвращались, то нам говорили цену на монету больше.
– Так торгуются только в Тиире… Проведя на базаре где-то с час, мы, наконец, купили булочки по пять с половиной у старушки, коя только пришла на базар и еще не успела примкнуть ко всеобщему заговору. Ади тут же умял одну.
– Веришь, – сказал он, – я не наелся. Я верил – со вчерашнего вечера я вообще ничего не ел. После базара Ади все же направился в аптеку. На этом месте я попросил пощады. Аптеки всегда наводили на меня тоску – своим запахом, настроением, и если бы мне пришлось рисовать преддверия Ада, одно бы я нарисовал в виде аптеке. Не к добру спокойные люди, жесты, медлительные, будто в меду, движения людей, что пришли сюда с предчувствием беды или с оной за спиной. Ади согласился и оставил меня на пороге. Оставшись один, я тут же забежал в ближайшую лавчонку, купил снеди и вина. Затем, подумав немного я попросил нацедить два стакана пива. Старик-лавочник осуждающе покачал головой – время было все же ранним даже для пива. Но ничего не сказал – деньги оказались сильней. Пена на кружке оседала медленно, я дунул, освобождая на поверхности маленькое коричневое озерцо. Сделав глоток из него я понял, что пиво здесь варить умеют. Вернувшись на крыльцо аптеки, Ади я не застал. Отсутствовал я недолго и решил, что Ади еще в аптеке. Пока я ждал, пиво из кружки перекочевало в мой желудок, равно как некоторая часть снеди была переквалифицирована в закуску и съедена. Но Ади все еще не было. Я забеспокоился: а не ушел ли он в мое отсутствие. Недолго думая, я в вошел в аптеку. Ади был там, и кроме него посетителей не было. Аптекарь возился за своим столом, растирая и смешивая компоненты лекарств по рецептуре Ади. Когда я вошел, он вопросительно посмотрел на меня. Вместо ответа я отдал Ади его стакан пива. Аптекарь кивнул и продолжил свои занятия. Надо отдать должное, аптека была довольно дорогой и сильно отличалась от тех, которые показывают в театрах. Запах был все тот же – странно, но во всех провинциях и во всех городах аптеки пахнут одинаково. Можно подумать, существует всемирный заговор, этот газ производят в тайной лаборатории, затем развозят в бутылях и выпускают в аптеках, дабы показать, что это часть одного братства. Но здесь не было черепов и пыли. Зато в окна сумма вложена была порядочной – свет падал даже с потолка. От нечего делать я бродил от витрины к витрине, рассматривая их содержимое. В голове все вертелась пьеска, которую играли в театре Кольдигана.
– Скажите, а вот это вещество ядовито? – Я ткнул пальцем в первую попавшуюся мензурку.
– Ядовито… – ответил аптекарь, даже не оборачиваясь в мою сторону.
– Но вы даже не посмотрели.
– А зачем? Все вещества ядовиты, даже вода – выпейте десять пинт и посмотрим, чего с вами будет.
– Скажите, а у вас есть настоящие яды. Аптекарь всмотрелся в меня внимательно:
– Вас интересуют яды?… Что-то специальное или праздный интерес?…
– Не хочу показаться профаном, но скорей второе…
– Коль вы все равно покупать не будете, то я скажу честно – из ядов у меня только мышьяк – крыс травить, да зубодеры покупают. Но сочинить могу из любых веществ. Даже сложный, двухкомпонентный коагуляционный яд – такой в этой провинции никто не сделает.
– И есть спрос?
– Ну что вы. Просто в юности я писал магистерскую работу по ядам. Могу лекцию прочесть… Скажем… Идите сюда… Он подбежал к двери и закрыл ее на засов, потом повел нас в помещение за лавкой. Там стояло несколько вытяжных шкафов, один был закрыт и в нем стоял горшок с цветком.
– Что это такое?… – спросил я.
– Pseudorosa… – аптекарь произнес звуки быстро, что я сперва не расслышал.
– Что?…
– Псевдо роза. – повторил аптекарь. – То бишь, роза ложная… Теперь ей заинтересовался Ади:
– И что в ней ненастоящего? Шипы на месте, цветок похож, может быть запах?…
– Вот именно – запах. Он почти не отличим от запаха обычной розы, но стоит вдохнуть его – и смерть приходит за считанные часы. Особенно популярен среди обманутых любовников – стоит подарить обманщице букет всего с одним таким цветком, как ее участь решена.
– Забавная вещица… – заметил Ади.
– Но не на продажу! – отрезал аптекарь, вероятно, предвосхитив следующий вопрос Ади. Мы вернулись в главный зал аптеки. Пока аптекарь рассыпал и подписывал лекарства, он действительно прочел нам лекцию:
– Существует около тысячи только боевых ядов, которые используются чисто для отравлений и что-то около трех тысяч ядов бытовых или сопутствующих. Если отбросить самые узнаваемые, то когда человек умирает, можно сказать только от какого яда человек не умер…
– Не понял?… – признался я.
– А что тут понимать. Нет универсальной реакции на яды, вроде рога единорога… Кстати, вы когда-то его видели? Мы с Ади дружно покачали головой.
– И я не видел, ни рога, ни самого носителя оного. Так вот – нет универсальной реакции – чуть не для каждого яда есть своя, но на тысячу проб не хватит не времени, ни тела усопшего. Тем паче, что многие яды короткоживущие…
Когда мы все же вышли из аптеки, мы отправились домой, но прошли только середину пути.
– Подожди немного, давай отдохнем… – остановился я в маленькой аллейке.
– Что случилось?… – спросил Ади – Тоже заболел?
– прямо к сердцу. Я думал, что разношу их в дороге, но большую часть дороги я проводил в седле. Но стоило мне спуститься на землю и идти своими ногами, как мгновенно в ботинках начинала хлюпать кровь. Все было бы ничего – еще бы неделю и я бы что-то разносил бы то ли ноги, то ли ботинки. Но из-за угла уже скалилась зима, и скоро мне надо было покупать сапоги. А может, все было не так? Может, сюжет здесь побанальней – вышли за булочками, а попал в историю. Хотя, я думаю, в историю мы бы все равно попали – она просто ждала нас на пороге, как иной пес ждет появления хозяина. Мне достаточно было просто открыть дверь, сойти к ней по лестнице и идти по городу уже вдвоем – я и история. Думаю, когда мы с Ади вышли из дома, она уже следила за нами, шла тихим, неритмичным шагом – влево, вправо, остановка, перебежка… Но мы не оборачивались – ни я ни Ади в этой провинции особых преступлений не совершали, а потому шли со спокойной совестью. Но оружие, конечно, мы снимать не стали…
Вообще-то ходить в городе с боевым оружием – дурной тон. Конечно же, ходить вовсе безоружным – попросту опасно для жизни. Но с иной стороны, мне встречались люди, которые предпочитали драться лабрисами или боевыми молотами. На поле брани это было смертельное оружие, но в городе оно выглядело не к месту устрашающим и вгоняло в бледность застенчивых мадмуазелей. Посему, в поход я брал одну саблю, а в городах примерял совершенно другую
– в дорогих ножнах, с темляком на рукояти. Она больше походила на украшение и весила меньше, чем боевое оружие. Сабля, конечно, была неплоха, но драться мне ею было непривычно. К тому же стоила она изрядно – на лезвии была вытравлена целая картина, рукоять украшал крупный карбункул. Посему, щербить ее не хотелось. Я считал так – случись что в городе, можно отбить первый удар, ввязаться в драку – а там или добыть иное оружие, или подмога какая – никакая подоспеет. Но в дорогу я ее, разумеется, не взял – подмоги ждать было не от кого, да и на легкую прогулку я не надеялся. В Тиире не было недостатка в вооруженных людях, но их оружие было скорей городским, вроде абордажных мечей или гладиусов – мечи которым хорошо махать в узких переулках и в больших потасовках. Наше оружие было совершенно иным, равно как и наша одежда. Спасало нас только одно – чужаков в городе было много и без нас. Ади оказался верен своим словам – для начала он повел меня на базар. Но на торговцев наша одежда и оружие не произвели никакого впечатления. Напротив, решив, что мы не местные, а стало быть клиенты не постоянные, они решили на нас сделать выручку.
– Сколько стоит дюжина булочек? – спросил Ади у ближайшего торговца сдобой.
– Пять… Ади поморщился – было дороговато.
– Давайте за три?… – начал я, собираясь сторговаться на четырех. Но все оказалось не так просто:
– Семь!
– Да что за манера торговаться, – возмутился Ади. – Пошли отсюда – можно подумать, что булочки есть только у них… Но, как оказалось никто не продавал булочки дешевле чем за полушку, ну или шесть монет за дюжину. Если мы отходили и возвращались, то нам говорили цену на монету больше.
– Так торгуются только в Тиире… Проведя на базаре где-то с час, мы, наконец, купили булочки по пять с половиной у старушки, коя только пришла на базар и еще не успела примкнуть ко всеобщему заговору. Ади тут же умял одну.
– Веришь, – сказал он, – я не наелся. Я верил – со вчерашнего вечера я вообще ничего не ел. После базара Ади все же направился в аптеку. На этом месте я попросил пощады. Аптеки всегда наводили на меня тоску – своим запахом, настроением, и если бы мне пришлось рисовать преддверия Ада, одно бы я нарисовал в виде аптеке. Не к добру спокойные люди, жесты, медлительные, будто в меду, движения людей, что пришли сюда с предчувствием беды или с оной за спиной. Ади согласился и оставил меня на пороге. Оставшись один, я тут же забежал в ближайшую лавчонку, купил снеди и вина. Затем, подумав немного я попросил нацедить два стакана пива. Старик-лавочник осуждающе покачал головой – время было все же ранним даже для пива. Но ничего не сказал – деньги оказались сильней. Пена на кружке оседала медленно, я дунул, освобождая на поверхности маленькое коричневое озерцо. Сделав глоток из него я понял, что пиво здесь варить умеют. Вернувшись на крыльцо аптеки, Ади я не застал. Отсутствовал я недолго и решил, что Ади еще в аптеке. Пока я ждал, пиво из кружки перекочевало в мой желудок, равно как некоторая часть снеди была переквалифицирована в закуску и съедена. Но Ади все еще не было. Я забеспокоился: а не ушел ли он в мое отсутствие. Недолго думая, я в вошел в аптеку. Ади был там, и кроме него посетителей не было. Аптекарь возился за своим столом, растирая и смешивая компоненты лекарств по рецептуре Ади. Когда я вошел, он вопросительно посмотрел на меня. Вместо ответа я отдал Ади его стакан пива. Аптекарь кивнул и продолжил свои занятия. Надо отдать должное, аптека была довольно дорогой и сильно отличалась от тех, которые показывают в театрах. Запах был все тот же – странно, но во всех провинциях и во всех городах аптеки пахнут одинаково. Можно подумать, существует всемирный заговор, этот газ производят в тайной лаборатории, затем развозят в бутылях и выпускают в аптеках, дабы показать, что это часть одного братства. Но здесь не было черепов и пыли. Зато в окна сумма вложена была порядочной – свет падал даже с потолка. От нечего делать я бродил от витрины к витрине, рассматривая их содержимое. В голове все вертелась пьеска, которую играли в театре Кольдигана.
– Скажите, а вот это вещество ядовито? – Я ткнул пальцем в первую попавшуюся мензурку.
– Ядовито… – ответил аптекарь, даже не оборачиваясь в мою сторону.
– Но вы даже не посмотрели.
– А зачем? Все вещества ядовиты, даже вода – выпейте десять пинт и посмотрим, чего с вами будет.
– Скажите, а у вас есть настоящие яды. Аптекарь всмотрелся в меня внимательно:
– Вас интересуют яды?… Что-то специальное или праздный интерес?…
– Не хочу показаться профаном, но скорей второе…
– Коль вы все равно покупать не будете, то я скажу честно – из ядов у меня только мышьяк – крыс травить, да зубодеры покупают. Но сочинить могу из любых веществ. Даже сложный, двухкомпонентный коагуляционный яд – такой в этой провинции никто не сделает.
– И есть спрос?
– Ну что вы. Просто в юности я писал магистерскую работу по ядам. Могу лекцию прочесть… Скажем… Идите сюда… Он подбежал к двери и закрыл ее на засов, потом повел нас в помещение за лавкой. Там стояло несколько вытяжных шкафов, один был закрыт и в нем стоял горшок с цветком.
– Что это такое?… – спросил я.
– Pseudorosa… – аптекарь произнес звуки быстро, что я сперва не расслышал.
– Что?…
– Псевдо роза. – повторил аптекарь. – То бишь, роза ложная… Теперь ей заинтересовался Ади:
– И что в ней ненастоящего? Шипы на месте, цветок похож, может быть запах?…
– Вот именно – запах. Он почти не отличим от запаха обычной розы, но стоит вдохнуть его – и смерть приходит за считанные часы. Особенно популярен среди обманутых любовников – стоит подарить обманщице букет всего с одним таким цветком, как ее участь решена.
– Забавная вещица… – заметил Ади.
– Но не на продажу! – отрезал аптекарь, вероятно, предвосхитив следующий вопрос Ади. Мы вернулись в главный зал аптеки. Пока аптекарь рассыпал и подписывал лекарства, он действительно прочел нам лекцию:
– Существует около тысячи только боевых ядов, которые используются чисто для отравлений и что-то около трех тысяч ядов бытовых или сопутствующих. Если отбросить самые узнаваемые, то когда человек умирает, можно сказать только от какого яда человек не умер…
– Не понял?… – признался я.
– А что тут понимать. Нет универсальной реакции на яды, вроде рога единорога… Кстати, вы когда-то его видели? Мы с Ади дружно покачали головой.
– И я не видел, ни рога, ни самого носителя оного. Так вот – нет универсальной реакции – чуть не для каждого яда есть своя, но на тысячу проб не хватит не времени, ни тела усопшего. Тем паче, что многие яды короткоживущие…
Когда мы все же вышли из аптеки, мы отправились домой, но прошли только середину пути.
– Подожди немного, давай отдохнем… – остановился я в маленькой аллейке.
– Что случилось?… – спросил Ади – Тоже заболел?