Найо Марш
Источник соблазнов

 

ЧУДО

1

   Мальчик, спотыкаясь, взбирался на гору, ничего не видя перед собой от слез. Упал и долго лежал на солнце, судорожно всхлипывая, потом упрямо полез вверх. Высоко в небе пел жаворонок. С вершины доносилось журчание воды, а внизу, у мола, надрывались детские голоса:
 
Уолтер, дурень, недотепа,
Свои руки сунь в болото,
Подкормиться дай пиявкам —
Пусть прилипнут к бородавкам!
 
   Родник был почти на самой вершине. Беря начало из небольшой пузырящейся заводи, он крохотным водопадом обрушивался вниз, на гальку и папоротники, а потом, деловито журча, свивался таинственной воронкой и исчезал в недрах земли. Над заводью высился валун, за которым начинались буйные заросли шиповника и папоротника, а дальше только зубчатая кромка горы и солнце.
   Мальчик присел на корточки. Ныли ноги, грудь распирали рыдания. Он судорожно сглотнул, положил на землю руки и посмотрел на них. Бородавки облепили пальцы, точно черные наросты ракушек – сваи мола. Из двух сочилась кровь. Детям не разрешали с ним играть.
   Он сунул руки под холодную струю водопада. Пальцы свело и закололо иголками. Он зажмурил глаза. Ледяные брызги летели на лицо и плечи.
   – Не плачь.
   Мальчик открыл глаза. Она возвышалась над валуном, вся в каком-то зеленоватом сиянии, как на экране телевизора, и он не смог разглядеть ее как следует.
   – Ты почему плачешь?
   Мальчик насупился и глядел на нее исподлобья, как зверек, который соображает, удрать ему или нет. Потом громко всхлипнул.
   – В чем дело? Ты ушибся? Скажи мне.
   – Да вот руки мои…
   – Покажи-ка.
   Мальчик замотал головой.
   – Покажи мне свои руки.
   – Они все в бородавках.
   – Вода их очистит.
   – Нет, неправда.
   – Покажи-ка.
   Снизу донесся тоненький голосок:
   – Уолтер, дурень, недотепа, свои руки сунь в болото…
   Кто-то крикнул: «Ну, побежали!» И затопали детские ноги.
   Он протянул ей свои руки, предмет насмешек жестоких сверстников. Ее голос слился с журчанием воды:
   – Подставь их снова под струю. Если ты поверишь, бородавки сойдут.
   – Что?
   – Да, они сойдут. Повторяй за мной: «Прошу тебя, забери мои бородавки». Закрой глаза и делай то, что я тебе сказала. Повтори эти слова, перед тем как лечь спать. Не забудь.
   Мальчик сделал так, как она сказала. В ушах звенело от шума воды. Перед глазами плыли светлые пятна. Собственный голос казался таким далеким, а потом и вовсе стал не слышен. В лицо ударила струя ледяной воды. И он упал на мокрую гальку.
   Когда очнулся вокруг не было ни души. Он долго лежал, ни о чем не думая, а когда солнце скрылось и с моря потянуло прохладой, спустился к заливу, где был его дом.

2

   Прошли почти целые сутки, прежде чем на острове узнали про исчезновение бородавок Уолли Триэрна. Его родители вставали поздно – отец якобы потому, что выходил на ночной промысел, а мать… Впрочем, за нее красноречиво говорили пустые бутылки из-под джина. В поселке Триэрнов не уважали. В то утро Уолли, который всегда спал не раздеваясь, встал и, как обычно, направился к насосу умыться. Он делал это потому, что новой учительнице каким-то непостижимым образом удалось зафиксировать в его мозгу это действие и отныне оно стало чем-то вроде условного рефлекса. Спросонья мальчик не сразу увидел, что произошло с его руками.
   Никому не ведомо, какие мыслительные процессы происходят в голове у ребенка, тем более такого, как Уолли Триэрн. По-видимому, его распирало от гордости, когда он на виду у своих сверстников неуклюже приблизился к учительнице и протянул ей руки.
   – Господи… Уолли! – воскликнула она. Взяла его руки в свои, посмотрела на них внимательно, пощупала. – Просто невероятно!
   – Ну, уж и прямо, – обиделся он. – Все сошли. – И расхохотался.
   Школа находилась на материке, и новость эта достигла острова, вернее, вернулась на него лишь после занятий. Вообще-то это был не остров, а всего лишь скалистый пятачок суши на конце короткой и невысокой насыпи, которая во время приливов и штормов скрывалась под водой. Но хотя остров был ничем иным, как продолжением небольшой рыбацкой деревушки Порткарроу, та горстка людей, что жила на нем, держалась особняком, как будто эти приливы и отливы ставили их в особое положение.
   Себя они именовали «островитянами», а всех остальных «крестьянами», пусть между ними и не было никакого различия.
   Уроки в школе вела молодая новозеландка мисс Дженни Уильямс, которая после окончания колледжа проходила в Англии практику и работала здесь временно. На острове она снимала комнату в небольшой гостинице «Мальчик и омар» и в письмах домой постоянно жаловалась на всевозможные неудобства. Красивая девушка с каштановыми волосами, она в этот день, шагая по насыпи в сторону острова, казалась особенно хорошенькой. Ветер развевал ее волосы и чуть не до пояса вздувал легкое платье. Сзади, спотыкаясь и неуклюже переваливаясь, семенил бедняга Уолли, время от времени издавая пронзительные вопли.
   Триэрны жили в одном из самых захудалых домов. На Дженни наводило уныние и царящее здесь запустение, и сам вид миссис Триэрн – теперь она сидела на ступеньках и вместо приветствия буркнула что-то нечленораздельное.
   – Опять на бровях, – безошибочно определил Уолли.
   – Будь добр, Уолли, найди мне раковину. Розовую, – попросила Дженни. Ей пришлось повторить свою просьбу, а миссис Триэрн рявкнула, что спустит с сына шкуру, если он не послушается учительницу.
   Понуро опустив голову, Уолли поплелся в сторону моря и вскоре скрылся за лодками.
   – Миссис Триэрн, вы ведь не рассердитесь, что я к вам пришла, – начала Дженни. – Я так рада, что у вашего сына сошли бородавки. Прямо-таки не терпится узнать, как это случилось. Это… это просто невероятно. Ведь только вчера…
   – Какие бородавки? – встрепенулась миссис Триэрн, тряся головой, словно терьер, в ухо которому попала вода.
   Дженни смутилась и замолкла. Миссис Триэрн ухмыльнулась во весь рот и предложила Дженни выпить.
   – Нет-нет, благодарю вас… Миссис Триэрн, а вы разве ничего не заметили?
   – Он у нас припадочный, – сказала миссис Триэрн. – Наш Уолли. Он и не такое отколет. – Она попыталась встать, но ей это не сразу удалось. – Проходите, – покровительственным тоном пригласила она, направляясь в дом.
   На горизонте появился мистер Триэрн. Он ковылял со стороны моря. За ним на приличном расстоянии тащился Уолли.
   В облике Джеймса Триэрна, черноволосого грузного мужчины с бесцветными глазками и безвольным подбородком, было что-то настораживающее, но в то же время и располагающее. Триэрн перевозил в своей лодке через пролив людей, рыбачил, по мелочам подрабатывал на острове и в деревне.
   Покосившись на Дженни, он заметил, что денек нынче выдался прекрасный, и она сразу же поняла, что и Триэрну ничего не известно об исчезновении бородавок у сына.
   – Вы не смогли бы припомнить, когда это случилось? – допытывалась Дженни. – Может, вчера после школы? И как? Я спрашивала у него, но он все твердит, что это… из-за какой-то дамы. Будто бы он помыл руки в роднике на горе…
   Определенно мистер Триэрн считал всю эту историю совершенно бессмысленной. Он разглядывал девушку с такой пристальной откровенностью, что ей стало не по себе. Порыв ветра взметнул подол ее платья, и она постаралась зажать его между коленями. Триэрн ухмыльнулся. Из дома, пошатываясь, выплыла его жена.
   – Ну, да господь с ними. Замечательно, что их больше нет, не правда ли? – поспешила сказать Дженни. – Не буду вас задерживать. Всего наилучшего.
   Она увидела Уолли, который брел от моря. Он дал ей большую обросшую раковину, треснувшую, но все же розовую.
   – Спасибо, – поблагодарила Дженни. – Как раз то, что я хотела.
   Ей показалось невыносимым уйти и оставить мальчика здесь.
   Когда она обернулась, он помахал ей рукой.

3

   В тот вечер в небольшом баре для избранных гостиницы «Мальчик и омар» только и разговоров было, что о бородавках Уолли Триэрна. Вечер выдался чудесный, к тому же к восьми обнажилась насыпь. Кроме завсегдатаев-островитян в баре сидели и постоянные клиенты из деревни: доктор Мэйн – директор местной лечебницы, преподобный Эйдриен Кастерс, приходской священник, любивший при каждом удобном случае продемонстрировать, что ничто человеческое ему не чуждо, а также никому не знакомый высокий вертлявый юноша с настороженным выражением лица. Он чокался с Пэтриком Феррером, пасынком хозяина, который приехал из Оксфорда на каникулы. Пэтрик же не сводил глаз с Дженни Уильямс. Рядом с Дженни сидела мисс Элспет Кост, женщина с волосами неопределенного цвета и фальшивой улыбкой. Как и Дженни, она жила в гостинице. Ходили слухи, будто у нее где-то есть собственный магазин. Мисс Кост увлекалась кустарными ремеслами и драматическим искусством.
   Хозяин гостиницы, дородный и цветущий майор Бэрримор, сновал между стойками двух баров, обслуживая и обыкновенных посетителей, и своих почетных гостей. Он говорил громко, угощал с наигранным радушием. Широкие плечи майора обтягивал клетчатый пиджак, а на одном из пухлых пальцев красовался перстень с печаткой.
   – Да туг загадка на загадке! – воскликнула мисс Кост. – Бедный ребенок! Нет, вы только подумайте!
   – Трогательная история, – вставил Пэтрик Феррер, улыбаясь Дженни.
   – Знаем мы эти байки про всяких цыганок и колдовство, – прогнусавил вертлявый юноша. – Досужие бредни.
   – Да, но то байки, а тут все на наших глазах, – возразила Дженни. – Господи, но кто же все-таки эта Зеленая Дама?
   Ей никто не ответил.
   – Сплошные тайны, – фыркнула мисс Кост. – Зеленая Дама! Ха! – Она склонила голову на плечо и посмотрела на священника. – Ну а что думаете по этому поводу вы?
   – Бедняга Уолли! – Преподобный воздел руки к небу. – По-моему, все это его выдумки. Несчастный мальчик!
   – Однако бородавки у него сошли, и это вовсе не выдумки, – возразила Дженни.
   – Нет, нет, конечно же, нет, – поспешил согласиться Кастерс.
   – Гм, выдумки. Похоже, в ваших краях все еще не перевелись эльфы и привидения. А, святой отец? – Мисс Кост грубо выговаривала «р», звук выходил у нее раскатистый, резкий.
   Всем стало не по себе.
   – Я полагаю, мальчишка сам все и сочинил, – изрек майор Бэрримор и налил себе двойную порцию виски. – Но все равно здорово…
   – А что скажет наука? – поинтересовался Пэтрик.
   – Здесь я пас! – отозвался доктор Мэйн и поглядел на свои холеные руки. – Насколько я понимаю, медициной в данном случае и не пахнет. – Видя, что от него ждут чего-то еще, он раздраженно добавил: – Разумеется, всем нам доводилось слышать о подобных случаях. В них нет ничего сверхъестественного. Я знал одного дерматолога, который лечил своих пациентов молитвами и заклинаниями, причем с успехом.
   – Вот видите! – Мисс Кост хлопнула в ладоши. – Ну, погодите. Погодите! – с таинственным видом погрозила она.
   Доктор Мэйн неприязненно покосился в ее сторону.
   – Происхождение бородавок пока не установлено, – сказал он. – Возможно, их возбудителем является вирус. К тому же ребенок страдает эпилепсией.
   – Может, как раз это и сделало его восприимчивым к такому лечению? – предположил Пэтрик.
   – Возможно, – кивнул Мэйн. – Не исключено, что мальчик в силу этого предрасположен к всякого рода внушениям. Обратите внимание на одну характерную деталь, которая присутствует во всех описаниях известных случаев исцеления при помощи так называемых сверхъестественных сил. А именно: все эти болезни имеют эмоциональную или нервную подоплеку.
   – Ну, положим, не все, – возразил священник.
   Доктор Мэйн окинул его настороженным взглядом:
   – Должен признаться, мне ровным счетом ничего не известно о заболеваниях подобного рода, – и крикнул в пространство зала: – Пожалуйста, если можно, еще полпорции.
   «Священник сознает, что ему необходимо высказаться в защиту чудес, но молчит, не зная, куда подует ветер, – подумала Дженни. – А доктор Мэйн тоже хорош… Типично английская сдержанность?»
   – А теперь угощаю я, – к удивлению всех, заявил вертлявый юноша.
   – Прекрасное предложение! – подхватил майор. – Спасибо, сэр.
   – Скажите, а где находится этот ваш родник или пруд? – как бы между прочим спросил вертлявый.
   – На горе, напротив мола, – пояснил Пэтрик.
   – И мальчонка говорит, будто какая-то дама в зеленом велела ему омыть руки в этой воде? А ночью отпали его бородавки? Так?
   – Насколько мне известно, да, – кивнула Джейн. – Из Уолли лишнее слово клещами не вытянешь.
   – Вы сказали, мальчика зовут Уолтер Триэрн. Он местный?
   – Да.
   – И что, страшные они были… эти бородавки?
   – Просто омерзительные.
   – Может, им попросту подошло время отвалиться.
   – Ну, уж не думаю…
   – Понятно, – кивнул молодой человек, что-то прикидывая в уме. – Так что будем пить? То же самое?
   Все согласились, и майор наполнил стаканы.
   – Могу показать вам одну фотографию, – предложила Дженни. – Там все видно…
   – Неужели? Очень интересно, – заинтересовался вертлявый.
   Дженни поднялась к себе и взяла цветной снимок младшего класса. Уолтер сидел впереди, кисти его рук свободно свисали.
   Молодой человек внимательно посмотрел на карточку и присвистнул.
   – Ну и ну. Четкий снимок.
   Пока фотографию передавали из рук в руки, открылась внутренняя дверь и в бар вошла миссис Бэрримор.
   Это была очаровательная женщина с прекрасной фигурой и тонкими чертами лица. Ее глаза излучали спокойствие. И совсем чужим на этом лице казался чувственный рот.
   Неестественно улыбаясь, она замялась на пороге. Доктор Мэйн бросил взгляд в ее сторону и встал. Священник громко поздоровался, вертлявый юноша предложил ей выпить. Майор Бэрримор, не спросив, налил ей стакан светлого пива.
   – Привет, мамуля. Мы здесь обсуждаем бородавки Уолли, – пояснил Пэтрик.
   Миссис Бэрримор присела рядом с мисс Кост.
   – Загадочная история, – заметила она. – До меня все никак не дойдет… – Она слегка заикалась и все время сцепляла и расцепляла пальцы. Пэтрик поставил перед ней стакан с пивом. Дженни, которой очень нравилась мать Пэтрика, подумала: «Она явно тяготится своим положением хозяйки гостиницы. Почему бы это?»
   С появлением миссис Бэрримор все примолкли. Доктор Мэйн вертел в руках стакан с виски, пристально разглядывая содержимое. И тут мисс Кост разразилась неудержимым потоком красноречия:
   – Можете насмехаться надо мной сколько влезет, мне от этого ни жарко ни холодно. Здесь все понятно, если, конечно, не объяснять это обычным совпадением. Но мне плевать! Все равно я скажу, что думаю. – Она рывком подняла свой стакан с портвейном. – У меня астма. С тех пор как я сюда приехала, каждый вечер ровно в половине девятого у меня случались приступы. Наверняка кто-нибудь из вас слышал, как я по вечерам хриплю и задыхаюсь в своей каморке. Ладно… Сегодня, услышав о том, что случилось с Уолли, я пошла к роднику, присела возле воды, и вдруг меня как будто осенило. Я подставила руки под струю, – она закрыла глаза и подняла к потолку лицо. Портвейн выплеснулся ей на руку – и произнесла в уме свое скромное желание. А теперь взгляните на них! – Она указала театральным жестом на стенные часы. – Пять минут одиннадцатого! – Она ударила себя в грудь. – А мой голос чист и звонок, как колокольчик… И я знаю, о, я знаю, что это случилось. Со мной!
   – Мисс Кост, я очень рад за вас! – нарушил воцарившуюся тишину Пэтрик Феррер.
   Со всех сторон посыпались бессвязные поздравления. Майор Бэрримор, который, казалось, так и искал, кому бы подмигнуть, воскликнул:
   – И пусть так останется во веки вечные!
   – Аминь! – подхватила мисс Кост.
   Священник ерзал на стуле, точно сел на муравейник. Доктор Мэйн поинтересовался у мисс Кост, не видела ли она каких-нибудь зеленых дам.
   – Нет! – отрубила та и метнула в него недобрый взгляд.
   – Похоже, мисс Кост, вы в этом не совсем уверены.
   – Я сидела с закрытыми глазами, – быстро пояснила она.
   – Понятно.
   Вертлявый юноша, как и святой отец, ерзавший на своем стуле, вдруг замер и воскликнул:
   – Лучше я сразу признаюсь вам, что у меня к этому… мм… профессиональный интерес. Хоть я теперь и на отдыхе, но все равно газетчик остается газетчиком. Мне кажется, материальчик получится хоть куда. Наша газета наверняка захочет рассказать об этом чуде своим читателям. Кеннет Джойс из «Лондон сан». Колонка К.Дж. Помните, да?
   – О, только не это! – неожиданно вырвалось у миссис Бэрримор. – Прошу прощения, – тут же спохватилась она. – Просто мне все это как-то не по душе.
   – Совершенно с вами согласен, – поддержал ее доктор Мэйн.
   Они обменялись торопливыми взглядами.
   – Боюсь, я тоже против вашей затеи, мистер Джойс, – подал голос священник.
   – И я, – сказала Дженни.
   – Господи, какая категоричность. – Мистер Джойс обвел взглядом собравшихся. – Но я не понимаю – почему?
   – И я не понимаю, – подхватил майор. – Не вижу в этой затее ничего плохого. Ведь все это чистая правда, не так ли? К тому же чертовски занимательно. Зачем же скрывать правду от остальных?
   – Согласен с вами целиком и полностью! – с пылом воскликнула мисс Кост. – У нас в газетах пишут одну ерунду, так почему бы им не поместить заметку о таком замечательном, да, замечательном и истинном происшествии, как исцеление Уолли?!
   – Ну что же, по крайней мере вы раскрыли свои карты, – сказал Пэтрик газетчику и криво усмехнулся.
   – Он просил у Дженни фотографию, хотя она у него уже есть, – спокойно заметила миссис Бэрримор.
   Все в удивлении уставились на нее.
   – Ну, мать, ты даешь! – воскликнул Пэтрик. – Крутое заявление…
   – И надо сказать, убедительное, – ввернул доктор Мэйн.
   – Я бы не сказал, – громко возразил майор Бэрримор, и Дженни уловила в его тоне давнюю неприязнь.
   – Ваша матушка права, – с напускной искренностью признался мистер Джойс. – Да, я хотел получить этот снимок. Тут дело, понимаете ли, в профессиональном этикете. Моя газета перепечатывает только оригиналы.
   Он взял свой стакан и подсел к мисс Кост. Миссис Бэрримор встала и, пожелав всем спокойной ночи, удалилась.
   Пэтрик подошел к Дженни.
   – Если будет хорошая погода, я собираюсь утром порыбачить, – сообщил он. – А так как завтра суббота, тебе, вероятно, захочется составить мне компанию.
   – Когда ты выходишь?
   – На рассвете. Скажем, в половине пятого.
   – Боже мой! Ну хорошо… Если я только проснусь…
   – Я поскребусь в твою дверь. Не дай бог перепутать с норой этой исцеленной астматички мисс Кост.
   – Взгляни-ка, – сказала Дженни. – Она просто упивается обществом мистера Джойса.
   – Он вытягивает из нее факты.
   – Не может быть!
   – Может. А завтра с утра накинется на Уолли и его выпивох родителей. Да еще фотоаппарат приволочет.
   – Мне кажется, желтая пресса в вашей стране, разгулялась до предела.
   – Это уж точно. Но скажи ради бога, что уж такого омерзительного в замысле К.Дж.? Ни секса, ни наркотиков, ни преступлений.
   – Все дело в том… Понимаешь, Уолли такой уязвимый ребенок. Его затравили насмешками. Он был так одинок, теперь же стал сравнительно счастлив. Он просто герой дня. Знаешь, в нем нет никаких привлекательных черт, но я питаю к нему симпатию. И то, что случилось с ним, разглашению не подлежит.
   – Но откуда тебе известно, что ему не придется по душе эта шумиха?
   – Я не хочу, чтобы она поднялась. Ладно, я, наверное; слишком старомодная. Хватит об этом. К тому же это всего лишь мои домыслы, насчет шумихи.
   – Вовсе нет, поверь мне, – возразил Пэтрик.
   И он оказался прав.

4

   А ВЫ КАК ДУМАЕТЕ?
   Вы верите в фей?
   А вот Уолли Триэрн в них верит. У этого маленького мальчика с острова Порткарроу все руки были усыпаны бородавками, и он от них ужасно страдал.
   Из-за этих мерзких бородавок с ним не хотели водиться другие ребятишки. Однажды Уолли помыл руки в водопаде Феи и… Об остальном вы догадались сами.
   Вот какими были его руки до этого…
   …А вот какими они стали теперь.
   Уолли, которого вы видите вместе с родителями на верхнем снимке на фоне водопада Феи, говорит, что таинственная Зеленая Дама «велела мне смыть их».
   Родители утверждают, что никакого другого лечения не проводилось.
   Мисс Элспет Кост (на вкладке) исцелилась от хронической астмы(?).
   Местный врач эти события прокомментировать отказался.
 
   Доктор Мэйн прочитал это на девятой странице, буркнул что-то себе под нос и начал утренний обход.
   Больница была крохотная: всего шесть отдельных палат для пациентов да квартирки, где жили две санитарки и сам доктор Мэйн. Веранда с задней стороны дома выходила в большой сад, за ним открывался вид на поля, море, остров.
   В настоящее время в больнице лежали четыре человека, все выздоравливающие. Одна из пациенток, дама преклонного возраста, дышала свежим воздухом на веранде. В руках она держала «Лондон сан».
   – Ну что, миссис Торп, дело идет на поправку? – весело спросил Мэйн. – Думаю, в ближайшее время мы разрешим вам небольшую прогулку.
   Миссис Торп тщеславно улыбнулась и кивнула.
   – Здесь девственные места. Таких теперь мало, – изрекла она, указывая вдаль. – Нет этих ужасных туристов. – Она замялась. – Доктор Мэйн… вы не читали «Лондон сан»?
   – Читал. И очень внимательно. Сегодня обещают хороший денек.
   Она легонько поддела его локтем.
   – Да не притворяйтесь! Вы ведь прекрасно меня поняли. Там написано про наш остров.
   – А, вы вот о чем. Да, читал.
   – И что вы думаете по этому поводу? Только честно.
   Он ответил ей то же самое,что и Пэтрику Ферреру. Дескать,о подобных случаях ходит много разговоров, но медициной здесь и не пахнет.
   – Но ведь вы не станете отрицать такую возможность?
   Нет, он вовсе ее не отрицает, а теперь ему пора…
   – Мой маленький племянник так страдает от бородавок, – задумчиво произнесла миссис Торп. – К тому же их считают заразными. Интересно, а что, если…
   И остальные пациенты тоже говорили только об этом. У одной дамы была двоюродная сестра, которая страдала хронической астмой.
 
   * * *
 
   Мисс Кост читала и перечитывала заметку, особенно ту ее часть, где говорилось, какой она была раньше мученицей и как непоколебимо уверовала в целебные свойства воды. Ей казалось, что название «водопад Феи» принадлежит не ей, но все равно это звучало красиво… Жаль, у нее не оказалось времени сделать прическу, перед тем как ее сфотографировал друг мистера Джойса, да и рот бы следовало закрыть поплотней. И все равно это было великолепно. Когда спала вода, она направилась в газетный киоск. К сожалению, все экземпляры «Лондон сан» уже распродали. Их буквально расхватали. Мисс Кост разглядывала прилавок с профессиональным пренебрежением. Можно сказать, никаких сувениров. Только жалкий набор открыток. Она купила три штуки с изображением острова и исписала их своим красивым почерком. Это сообщение должно заинтересовать ее подруг, которые страдают от артрита и геморроя.
 
   * * *
 
   Майор Бэрримор дрожащей рукой поставил на блюдечко пустую кофейную чашку. Его гладко выбритые щеки отливали багрянцем, во взгляде угадывалась подавленность.
   – Быстро они скумекали, – указал он на номер «Лондон сан». – Эти газетчики времени даром не теряют. А ведь все случилось только позавчера. – Он посмотрел на жену. – Читала?
   – Просмотрела.
   – Не понимаю, что с тобой случилось. И что это ты вдруг так окрысилась на этого репортера? По сравнению с другими его даже можно назвать приличным.
   – Наверное, так оно и есть.
   – Теперь все этим делом загорятся. У «Сан» огромный тираж. Не удивлюсь, если сюда хлынут толпы. От этого наша гостиница только выиграет. – Жена молчала, и он внезапно потерял самообладание. – Черт побери, Маргарет, ты сегодня похожа на дохлую рыбу. Будто на острове кто-то помер, а не вылечился.
   – Извини меня, Кейт.
   Майор открыл раздел скачек.
   – А где Пэтрик?
   – Они с Дженни Уильямс поплыли на лодке в Южный залив.
   – Они очень сдружились за последнее время, а?
   – В этом нет ничего плохого. Она хорошая девушка.
   – Если только не обращать внимания на этот ее акцент.
   – Он не такой уж и противный.
   – Может, ты и права. Что ж, красивая, здоровущая девица. И ножки что надо. Они не мешают его зубрежке?
   – Он и так много занимается.
   – Только не рассказывай сказок. – Майор прикурил и зашуршал газетой. Зазвонил телефон.
   Миссис Бэрримор сняла трубку.
   – «Мальчик и омар». Да, да. – В трубке громко щелкнуло. – Это Лондон, – сказала она мужу.
   – Если это миссис Уинтерботтом, меня нет дома, – предупредил майор, имея в виду владелицу острова.
   – Да, – говорила в трубку миссис Бэрримор. – Разумеется, возможно. Комнату на одного? Я запишу вашу фамилию.
   В тот день им еще дважды звонили. К концу недели в гостинице были заняты все пять пустовавших комнат.
   В «Лондон сан» посыпались письма. В пятницу откликнулось телевидение.
   Начались школьные каникулы, а с ними кончилась работа Дженни Уильямс в Порткарроу.
 
   * * *
 
   – Нет, ты только взгляни! – воскликнул мистер Кастерс, хлопнув ладонью по газете, которая лежала рядом с его тарелкой. – Ты только взгляни! Негодник! Он все-таки написал!