Страница:
Из комедии "Много шума из ничего"
Что толку, леди, в жалобе?
Мужчины - шалопаи.
Одна нога на палубе,
На берегу другая.
Что с них возьмешь?
Слова их - ложь.
Но в грусти толку мало.
Весь мир хорош, когда поешь:
Тарара-лала-лала!
Зачем вам плакать? Лучше петь.
Весной грустить не велено.
Мужчины женщин ловят в сеть
С тех пор, как весны зелены.
Что с них возьмешь?
Слова - их ложь.
Но в грусти толку мало.
Весь мир хорош, когда поешь:
Тарара-лала-лала!
Веди нас, дорожка, вперед и вперед,
Начала тебе и конца нет.
Веселое сердце идет и поет,
Печальное - скоро устанет.
Вот кружева, ленты.
А вот позументы,
Берите, хватайте, красавицы.
Вот кольца и бусы
На разные вкусы.
Шелка мои пестрые славятся.
Считайте-ка денежки,
Несите офенюшке,
Берите, что только понравится!
Вот шелк белей, чем пух лебяжий.
Вот креп чернее черной сажи.
Перчатки тоньше роз дамасских,
Духи и бархатные маски.
Купить чепец вам, сударь, надо,
Подруга ваша будет рада.
А вот две дюжины застежек
От подбородочка до ножек.
Купите серьги, ожерелья,
Доставьте барышням веселье,
Чтобы в ушах сережки звякали,
Чтоб очи черные не плакали!
Из трагедии "Гамлет"
Как в толпе его найдем -
Твоего дружка?
Шляпа странника на нем,
А в руках клюка.
Он угас и умер, леди,
Он могилой взят.
В головах - бугор зеленый,
Камень - возле пят.
Бел твой саван, друг мой милый.
Сколько белых роз
В эту раннюю могилу
Ливень слез унес.
В день святого Валентина,
В первом свете дня
Ты своею Валентиной
Назови меня.
Тихо ввел он на рассвете
Девушку в свой дом -
Ту, что девушкой вовеки
Не была потом.
Позор и грех! У них у всех
Нет ни на грош стыда:
Свое возьмут, потом уйдут,
А девушкам беда.
- Ты мне жениться обещал,
Меня лишая чести.
- Клянусь, я слово бы сдержал,
Да мы уж спали вместе!
Из трагедии "Король Лир"
Показывай
Меньше того, что имеешь.
Рассказывай
Меньше, чем сам разумеешь.
Где можно проехать,
Не странствуй пешком.
Чем деньги одалживать,
Будь должником.
Играй, но только помни меру,
Учись, а не бери на веру.
Забудь и кружку, и подружку,
Храни под спудом каждый грош.
Тогда полушку на полушку,
А на сто - сотню наживешь!
Тот, кто решился по кускам
Страну свою раздать,
Пусть приобщится к дуракам -
Он будет мне под стать,
Мы станем с ним, рука к руке,
Два круглых дурака:
Один - в дурацком колпаке,
Другой - без колпака!
Для дураков - печальный день:
Все умники страны
Мозги надели набекрень
И стали им равны!
Они заплакали от счастья,
А я запел с тоски,
Узнав, что мой король без власти
Играет в дураки!
Тот, кто крошек не сберег,
Черствой коркой пренебрег,
Будет каяться, когда
Постучится в дверь нужда.
Вскормил кукушку воробей
Бездомного птенца,
А тот возьми да и убей
Приемного отца!
Лиса-плутовка
И дочка короля -
Одна бы вам веревка,
Одна бы вам петля!
Продам колпак,
Куплю
Петлю,
Дурак -
Товарищ королю!
Отцов сановных и богатых
Ласкают дочки и зятья.
А у кого штаны в заплатах, -
Того не жалует семья!
Фортуна - жалкая блудница:
Она с голодным не ложится.
Кто служит только для того,
Чтоб извлекать доходы,
Тебя оставит одного
Во время непогоды.
Но шут с тобой - твой верный шут!
Служил он не для денег.
Он жалкий шут, но он не плут,
Дурак, а не мошенник!
Штаны нужны, - даю вам слово,
Но приюти башку сперва.
Иль обовшивеет без крова
Твоя седая голова.
В ком сердце жесткое, как пятка,
Тех не смутит чужая боль.
Но спать они не будут сладко,
Когда натрут себе мозоль!
Тот, кто в несчастье владеет собой, -
Молния, гром и град, -
В бурю и в шквал не дрожит пред судьбой,
Будь они сутки подряд!
Когда откажется священник
Кривить душою из-за денег
И перестанет пивовар
Водою разбавлять товар,
Когда наскучит кавалерам
Учиться у портных манерам,
Когда еретиков монах
Сжигать не станет на кострах,
Когда судья грешить не будет
И без причины не осудит,
Когда умолкнет клевета,
Замок повесив на уста,
Когда блудница храм построит,
А ростовщик сундук откроет, -
Тогда-то будет Альбион
До основанья потрясен,
Тогда ходить мы будем с вами
Вверх головами, вниз ногами!
Из комедии "Двенадцатая ночь"
Поспеши, смерть, поспеши.
Я устал от любовных обид.
Не дыши, моя грудь, не дыши.
Я жестокой подругой убит.
Пусть в последний приют мой земной
Ветви тиса положат.
Разделить мою участь со мной
Самый преданный друг не может.
Пусть ни белых лилий, ни роз
Не оставят друзья на погосте.
Пусть никто не роняет слез
На мои неподвижные кости.
Пусть могилу трава-лебеда
От прохожего спрячет...
И любовник весной никогда
Надо мной не заплачет.
Когда еще был я зелен и мал, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
Любую проделку я шуткой считал,
А дождь себе льет да льет.
Я вырос, ничуть не набравшись ума, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
На ключ от бродяг запирают дома,
А дождь себе льет да льет.
Потом я, как все, обзавелся женой, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
Ей не было сытно и сухо со мной,
А дождь себе льет да льет.
Хоть годы меня уложили в постель, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
Из старого дурня не выбьете хмель,
А дождик все льет да льет.
Пусть мир существует бог весть как давно,
Чтоб дождь его мог поливать, -
Не все ли равно? Представленье дано,
А завтра начнется опять!
Где ты прячешь взор свой милый?
То с надеждой, то уныло
О тебе поет твой друг.
Не уйдешь ты легкой ланью.
Все пути ведут к свиданью.
Это знают все вокруг.
В чем любовь? В одной надежде?
Или в том, что было прежде?
Нет, целуй меня сейчас.
Жизнь и смерть не в нашей власти.
Наша юность, наше счастье
Быстро скроются от нас!
Бог и царь беседы мирной,
Краснощекий Бахус жирный,
Мы к тебе пришли на пир.
Нашу грусть топи в похмелье,
Пусть в сердцах кипит веселье,
Чтобы пестрой каруселью
Завертелся этот мир,
Завертелся этот мир.
Правда с юной красотой,
С прелестью, такой простой,
Спят во прахе под плитой.
Вечного покоя дом
Стал для голубя гнездом.
Спит с подругой он вдвоем.
Легок был земной им груз.
Нет плодов их брачных уз.
Девственным был их союз.
Будет правда, да не та,
И не та уж красота.
На любовь легла плита.
Тот, в ком дух высокий жив,
Кто красив и кто правдив,
Плачь, колена преклонив.
Помолись, склонившись ниц
Пред чистейшей из гробниц,
Пред гнездом умолкших птиц.
ИЗ ДЖОРДЖА ТпРБЕРВИЛЛА
Ты смотришь светлыми глазами
В небесный купол золотой.
А я смотрел бы - будь я небесами
Лишь на тебя, любуясь красотой.
Будь я на троне, мне бы льстила власть.
В безвестности искал бы я покоя.
А будь я мертв, я позабыл бы страсть,
Надежду, скорбь, волнение людское.
Что ж лучшее из этих трех даров -
Корона, хижина, могильный кров?
Смерть, не гордись, когда тебя зовут
Могучей, грозной. Жалкие слова!
Кого взяла ты - в вечности живут,
И навсегда моя душа жива.
Покой и сон - измученным приют.
И ты, о смерть, надеюсь, такова.
Ты лучшие земные существа
Освободить спешишь от рабских пут.
Слуга судьбы, злодеев, королей,
С войной, чумой в соседстве ты живешь.
Но не гордись: как твой разящий нож,
Дает забвенье мак, цветок полей.
Мы будем спать во гробе до зари
И вновь воспрянем. Ты же, смерть, умри!
Ее короткий поясок
Пускай сжимает мой висок.
Он - королевский мой венец,
Каких не видел и дворец.
Он был до нынешнего дня
Небесной сферой для меня.
Мою надежду, мой недуг
Сжимал в объятьях этот круг.
Круг не широк, но в нем найдешь
Все доброе, чем свет хорош.
За то, что было в том кругу,
Я целый мир отдать могу.
Сонет
Когда подумаю, что свет погас
В моих глазах среди пути земного
И что талант, скрывающийся в нас,
Дарован мне напрасно, хоть готова
Душа служить творцу и в должный час
Отдать отчет, не утаив ни слова, -
"Как требовать труда, лишая глаз?" -
Я вопрошаю. Н6 в ответ сурово
Терпенье мне твердит: "Не просит бог
Людских трудов. Он властвует над всеми.
Служа ему, по тысячам дорог
Мы все спешим, влача земное бремя".
Но, может быть, не меньше служит тот
Высокой воле, кто стоит и ждет.
Нуждается ль, покинув этот мир,
В труде каменотесов мой Шекспир,
Чтоб в пирамиде, к звездам обращенной,
Таился прах, веками освященный?
Наследник славы, для грядущих дней
Не просишь ты свидетельства камней.
Ты памятник у каждого из нас
Воздвиг в душе, которую потряс.
К позору нерадивого искусства,
Твои стихи текут, волнуя чувства.
И в памяти у нас из книг твоих
Оттиснут навсегда дельфийский стих.
Воображенье наше до конца
Пленив и в мрамор превратив сердца,
Ты в них покоишься. Все короли
Такую честь бы жизни предпочли!
Гоббс доказал, что все живое
Ведет войну между собою.
Большие малых любят есть,
Но к равным не дерзают лезть.
Обыкновенный средний кит
Селедок стаю съест и сыт.
Волк ест ягненка, а лисица
Гусенком любит поживиться.
Но у рифмующих пород,
Как видно, все наоборот.
У них царит такой обычай:
Сильнейший - слабому добыча.
Коль вы взобрались на Парнас,
Не вы глотаете, а вас.
Любой ничтожнейший пиитик -
Ваш самый беспощадный критик,
Но сам он тоже, в свой черед,
Кому-то в когти попадет!
Натуралистами открыты
У паразитов паразиты,
И произвел переполох
Тот факт, что блохи есть у блох.
И обнаружил микроскоп,
Что на клопе бывает клоп,
Питающийся паразитом,
На нем - другой, ad infinitum {*}.
Так наш собрат, тоской томим,
Кусает тех, кто перед ним.
Кусает больно и обидно,
Хоть самого подчас не видно.
Всем прозвища он раздает:
"Дурак", "писака", "идиот",
"Рифмач", "ничтожная козявка",
"Поденщик книжного прилавка".
Поэтам ставит он в пример
Таких поэтов, как Гомер,
Скорбит о том, что нынче гений
Не получает поощрений,
Или о том, что вкуса нет
У поколенья наших лет,
Что в наши дни поэты редки,
Что мы бездарнее, чем предки...
Нещадно обличает он
Тех, кто поэтом не рожден,
Верней сказать, - свою же братью,
Что мелет вздор, кормясь печатью!
{До бесконечности (лат.).}
Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство -
Штамп на золотом,
А золотой -
Мы сами!
Мы хлеб едим и воду пьем,
Мы укрываемся тряпьем
И все такое прочее,
А между тем дурак и плут
Одеты в шелк и вина пьют
И все такое прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Судите не по платью.
Кто честным кормится трудом,
Таких зову я знатью,
Вот этот шут - природный лорд.
Ему должны мы кланяться.
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется!
При всем при том,
При всем при том,
Хоть весь он в позументах, -
Бревно останется бревном
И в орденах, и в лентах!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том,
При всем при том,
Награды, лесть
И прочее
Не заменяют
Ум и честь
И все такое прочее!
Настанет день и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте.
При всем при том,
При всем при том,
Могу вам предсказать я,
Что будет день,
Когда кругом
Все люди станут братья!
Трех королей разгневал он,
И было решено,
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.
Велели выкопать сохой
Могилу короли,
Чтоб славный Джон, боец лихой,
Не вышел из земли.
Травой покрылся горный склон,
В ручьях воды полно,
А из земли выходит Джон
Ячменное Зерно.
Все так же буен и упрям,
С пригорка в летний зной
Грозит он копьями врагам,
Качая головой.
Но осень трезвая идет.
И, тяжко нагружен,
Поник под бременем забот,
Согнулся старый Джон.
Настало время помирать -
Зима недалека.
И тут-то недруги опять
Взялись за старика.
Его свалил горбатый нож
Одним ударом с ног,
И, как бродягу на правеж,
Везут его на ток.
Дубасить Джона принялись
Злодеи поутру.
Потом, подбрасывая ввысь,
Кружили на ветру.
Он был в колодец погружен,
На сумрачное дно.
Но и в воде не тонет Джон
Ячменное Зерно.
Не пощадив его костей,
Швырнули их в костер,
А сердце мельник меж камней
Безжалостно растер.
Бушует кровь его в котле,
Под обручем бурлит,
Вскипает в кружках на столе
И души веселит.
Недаром был покойный Джон
При жизни молодец, -
Отвагу подымает он
Со дна людских сердец.
Он гонит вон из головы
Докучный рой забот.
За кружкой сердце у вдовы
От радости поет...
Так пусть же до конца времен
Не высыхает дно
В бочонке, где клокочет Джон
Ячменное Зерно!
Забыть ли старую любовь
И не грустить о ней?
Забыть ли старую любовь
И дружбу прежних дней?
За дружбу старую -
До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Побольше кружки приготовь
И доверху налей.
Мы пьем за старую любовь,
За дружбу прежних дней.
За дружбу старую -
До дна!
За счастье юных дней!
По кружке старого вина -
За счастье юных дней.
С тобой топтали мы вдвоем
Траву родных полей,
Но не один крутой подъем
Мы взяли с юных дней.
Переплывали мы не раз
С тобой через ручей.
Но море разделило нас,
Товарищ юных дней...
И вот с тобой сошлись мы вновь.
Твоя рука - в моей.
Я пью за старую любовь,
За дружбу прежних дней!
За дружбу старую -
До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Был честный фермер мой отец.
Он не имел достатка,
Но от наследников своих
Он требовал порядка.
Учил достоинство хранить,
Хоть нет гроша в карманах.
Страшнее - чести изменить,
Чем быть в отрепьях рваных!
Я в свет пустился без гроша,
Но был беспечный малый.
Богатым быть я не желал,
Великим быть - пожалуй!
Таланта не был я лишен,
Был грамотен немножко
И вот решил по мере сил
Пробить себе дорожку.
И так и сяк пытался я
Понравиться фортуне,
Но все усилья и труды
Мои остались втуне.
То был врагами я подбит,
То предан был друзьями
И вновь, достигнув высоты,
Оказывался в яме.
В конце концов я был готов
Оставить попеченье.
И по примеру мудрецов
Я вывел заключенье:
В былом не знали мы добра,
Не видим в предстоящем,
А этот час - в руках у нас.
Владей же настоящим!
Надежды нет, просвета нет,
А есть нужда, забота.
Ну что ж, покуда ты живешь,
Без устали работай.
Косить, пахать и боронить
Я научился с детства.
И это все, что мой отец
Оставил мне в наследство.
Так и живу - в нужде, в труде,
Доволен передышкой.
А хорошенько отдохну
Когда-нибудь под крышкой.
Заботы завтрашнего дня
Мне сердца не тревожат.
Мне дорог нынешний мой день,
Покуда он не прожит!
Я так же весел, как монарх
В наследственном чертоге,
Хоть и становится судьба
Мне поперек дороги.
На завтра хлеба не дает
Мне эта злая скряга.
Но нынче есть чего поесть, -
И то уж это благо!
Беда, нужда крадут всегда
Мой заработок скудный.
Мой промах этому виной
Иль нрав мой безрассудный?
И все же сердцу своему
Вовеки не позволю я
Впадать от временных невзгод
В тоску и меланхолию!
О ты, кто властен и богат,
Намного ль ты счастливей?
Стремится твой голодный взгляд
Вперед - к двойной наживе.
Пусть денег куры не клюют
У баловня удачи, -
Простой, веселый, честный люд
Тебя стократ богаче!
Где-то девушка жила.
Что за девушка была!
И любила парня славного она.
Но расстаться им пришлось
И любить друг друга врозь,
Потому что началась война.
За морями, за холмами -
Там, где пушки мечут пламя,
Сердце воина не дрогнуло в бою.
Это сердце трепетало
Только ночью в час привала,
Вспоминая милую свою!
В деревне парень был рожден,
Но день, когда родился он,
В календари не занесен.
Кому был нужен Робин?
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек -
Резвый, шустрый Робин!
Зато отметил календарь,
Что был такой-то государь,
И в щели дома дул январь,
Когда родился Робин.
Разжав младенческий кулак,
Гадалка говорила так:
- Мальчишка будет не дурак.
Пускай зовется Робин!
Немало ждет его обид,
Но сердцем все он победит.
Парнишка будет знаменит,
Семью прославит Робин.
Он будет весел и остер,
И наших дочек и сестер
Полюбит с самых ранних пор
Неугомонный Робин.
Девчонкам - бог его прости! -
Уснуть не даст он взаперти,
Но знать не будет двадцати
Других пороков Робин.
Был он резвый паренек -
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек -
Резвый, шустрый Робин!
В горах мое сердце... Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах мое сердце, а сам я внизу.
Прощай, моя родина! Север, прощай, -
Отечество славы и доблести край.
По белому свету судьбою гоним,
Навеки останусь я сыном твоим!
Прощайте, вершины под кровлей снегов,
Прощайте, долины и скаты лугов,
Что толку, леди, в жалобе?
Мужчины - шалопаи.
Одна нога на палубе,
На берегу другая.
Что с них возьмешь?
Слова их - ложь.
Но в грусти толку мало.
Весь мир хорош, когда поешь:
Тарара-лала-лала!
Зачем вам плакать? Лучше петь.
Весной грустить не велено.
Мужчины женщин ловят в сеть
С тех пор, как весны зелены.
Что с них возьмешь?
Слова - их ложь.
Но в грусти толку мало.
Весь мир хорош, когда поешь:
Тарара-лала-лала!
Веди нас, дорожка, вперед и вперед,
Начала тебе и конца нет.
Веселое сердце идет и поет,
Печальное - скоро устанет.
Вот кружева, ленты.
А вот позументы,
Берите, хватайте, красавицы.
Вот кольца и бусы
На разные вкусы.
Шелка мои пестрые славятся.
Считайте-ка денежки,
Несите офенюшке,
Берите, что только понравится!
Вот шелк белей, чем пух лебяжий.
Вот креп чернее черной сажи.
Перчатки тоньше роз дамасских,
Духи и бархатные маски.
Купить чепец вам, сударь, надо,
Подруга ваша будет рада.
А вот две дюжины застежек
От подбородочка до ножек.
Купите серьги, ожерелья,
Доставьте барышням веселье,
Чтобы в ушах сережки звякали,
Чтоб очи черные не плакали!
Из трагедии "Гамлет"
Как в толпе его найдем -
Твоего дружка?
Шляпа странника на нем,
А в руках клюка.
Он угас и умер, леди,
Он могилой взят.
В головах - бугор зеленый,
Камень - возле пят.
Бел твой саван, друг мой милый.
Сколько белых роз
В эту раннюю могилу
Ливень слез унес.
В день святого Валентина,
В первом свете дня
Ты своею Валентиной
Назови меня.
Тихо ввел он на рассвете
Девушку в свой дом -
Ту, что девушкой вовеки
Не была потом.
Позор и грех! У них у всех
Нет ни на грош стыда:
Свое возьмут, потом уйдут,
А девушкам беда.
- Ты мне жениться обещал,
Меня лишая чести.
- Клянусь, я слово бы сдержал,
Да мы уж спали вместе!
Из трагедии "Король Лир"
Показывай
Меньше того, что имеешь.
Рассказывай
Меньше, чем сам разумеешь.
Где можно проехать,
Не странствуй пешком.
Чем деньги одалживать,
Будь должником.
Играй, но только помни меру,
Учись, а не бери на веру.
Забудь и кружку, и подружку,
Храни под спудом каждый грош.
Тогда полушку на полушку,
А на сто - сотню наживешь!
Тот, кто решился по кускам
Страну свою раздать,
Пусть приобщится к дуракам -
Он будет мне под стать,
Мы станем с ним, рука к руке,
Два круглых дурака:
Один - в дурацком колпаке,
Другой - без колпака!
Для дураков - печальный день:
Все умники страны
Мозги надели набекрень
И стали им равны!
Они заплакали от счастья,
А я запел с тоски,
Узнав, что мой король без власти
Играет в дураки!
Тот, кто крошек не сберег,
Черствой коркой пренебрег,
Будет каяться, когда
Постучится в дверь нужда.
Вскормил кукушку воробей
Бездомного птенца,
А тот возьми да и убей
Приемного отца!
Лиса-плутовка
И дочка короля -
Одна бы вам веревка,
Одна бы вам петля!
Продам колпак,
Куплю
Петлю,
Дурак -
Товарищ королю!
Отцов сановных и богатых
Ласкают дочки и зятья.
А у кого штаны в заплатах, -
Того не жалует семья!
Фортуна - жалкая блудница:
Она с голодным не ложится.
Кто служит только для того,
Чтоб извлекать доходы,
Тебя оставит одного
Во время непогоды.
Но шут с тобой - твой верный шут!
Служил он не для денег.
Он жалкий шут, но он не плут,
Дурак, а не мошенник!
Штаны нужны, - даю вам слово,
Но приюти башку сперва.
Иль обовшивеет без крова
Твоя седая голова.
В ком сердце жесткое, как пятка,
Тех не смутит чужая боль.
Но спать они не будут сладко,
Когда натрут себе мозоль!
Тот, кто в несчастье владеет собой, -
Молния, гром и град, -
В бурю и в шквал не дрожит пред судьбой,
Будь они сутки подряд!
Когда откажется священник
Кривить душою из-за денег
И перестанет пивовар
Водою разбавлять товар,
Когда наскучит кавалерам
Учиться у портных манерам,
Когда еретиков монах
Сжигать не станет на кострах,
Когда судья грешить не будет
И без причины не осудит,
Когда умолкнет клевета,
Замок повесив на уста,
Когда блудница храм построит,
А ростовщик сундук откроет, -
Тогда-то будет Альбион
До основанья потрясен,
Тогда ходить мы будем с вами
Вверх головами, вниз ногами!
Из комедии "Двенадцатая ночь"
Поспеши, смерть, поспеши.
Я устал от любовных обид.
Не дыши, моя грудь, не дыши.
Я жестокой подругой убит.
Пусть в последний приют мой земной
Ветви тиса положат.
Разделить мою участь со мной
Самый преданный друг не может.
Пусть ни белых лилий, ни роз
Не оставят друзья на погосте.
Пусть никто не роняет слез
На мои неподвижные кости.
Пусть могилу трава-лебеда
От прохожего спрячет...
И любовник весной никогда
Надо мной не заплачет.
Когда еще был я зелен и мал, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
Любую проделку я шуткой считал,
А дождь себе льет да льет.
Я вырос, ничуть не набравшись ума, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
На ключ от бродяг запирают дома,
А дождь себе льет да льет.
Потом я, как все, обзавелся женой, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
Ей не было сытно и сухо со мной,
А дождь себе льет да льет.
Хоть годы меня уложили в постель, -
Лей, ливень, всю ночь напролет! -
Из старого дурня не выбьете хмель,
А дождик все льет да льет.
Пусть мир существует бог весть как давно,
Чтоб дождь его мог поливать, -
Не все ли равно? Представленье дано,
А завтра начнется опять!
Где ты прячешь взор свой милый?
То с надеждой, то уныло
О тебе поет твой друг.
Не уйдешь ты легкой ланью.
Все пути ведут к свиданью.
Это знают все вокруг.
В чем любовь? В одной надежде?
Или в том, что было прежде?
Нет, целуй меня сейчас.
Жизнь и смерть не в нашей власти.
Наша юность, наше счастье
Быстро скроются от нас!
Бог и царь беседы мирной,
Краснощекий Бахус жирный,
Мы к тебе пришли на пир.
Нашу грусть топи в похмелье,
Пусть в сердцах кипит веселье,
Чтобы пестрой каруселью
Завертелся этот мир,
Завертелся этот мир.
Правда с юной красотой,
С прелестью, такой простой,
Спят во прахе под плитой.
Вечного покоя дом
Стал для голубя гнездом.
Спит с подругой он вдвоем.
Легок был земной им груз.
Нет плодов их брачных уз.
Девственным был их союз.
Будет правда, да не та,
И не та уж красота.
На любовь легла плита.
Тот, в ком дух высокий жив,
Кто красив и кто правдив,
Плачь, колена преклонив.
Помолись, склонившись ниц
Пред чистейшей из гробниц,
Пред гнездом умолкших птиц.
ИЗ ДЖОРДЖА ТпРБЕРВИЛЛА
Ты смотришь светлыми глазами
В небесный купол золотой.
А я смотрел бы - будь я небесами
Лишь на тебя, любуясь красотой.
Будь я на троне, мне бы льстила власть.
В безвестности искал бы я покоя.
А будь я мертв, я позабыл бы страсть,
Надежду, скорбь, волнение людское.
Что ж лучшее из этих трех даров -
Корона, хижина, могильный кров?
Смерть, не гордись, когда тебя зовут
Могучей, грозной. Жалкие слова!
Кого взяла ты - в вечности живут,
И навсегда моя душа жива.
Покой и сон - измученным приют.
И ты, о смерть, надеюсь, такова.
Ты лучшие земные существа
Освободить спешишь от рабских пут.
Слуга судьбы, злодеев, королей,
С войной, чумой в соседстве ты живешь.
Но не гордись: как твой разящий нож,
Дает забвенье мак, цветок полей.
Мы будем спать во гробе до зари
И вновь воспрянем. Ты же, смерть, умри!
Ее короткий поясок
Пускай сжимает мой висок.
Он - королевский мой венец,
Каких не видел и дворец.
Он был до нынешнего дня
Небесной сферой для меня.
Мою надежду, мой недуг
Сжимал в объятьях этот круг.
Круг не широк, но в нем найдешь
Все доброе, чем свет хорош.
За то, что было в том кругу,
Я целый мир отдать могу.
Сонет
Когда подумаю, что свет погас
В моих глазах среди пути земного
И что талант, скрывающийся в нас,
Дарован мне напрасно, хоть готова
Душа служить творцу и в должный час
Отдать отчет, не утаив ни слова, -
"Как требовать труда, лишая глаз?" -
Я вопрошаю. Н6 в ответ сурово
Терпенье мне твердит: "Не просит бог
Людских трудов. Он властвует над всеми.
Служа ему, по тысячам дорог
Мы все спешим, влача земное бремя".
Но, может быть, не меньше служит тот
Высокой воле, кто стоит и ждет.
Нуждается ль, покинув этот мир,
В труде каменотесов мой Шекспир,
Чтоб в пирамиде, к звездам обращенной,
Таился прах, веками освященный?
Наследник славы, для грядущих дней
Не просишь ты свидетельства камней.
Ты памятник у каждого из нас
Воздвиг в душе, которую потряс.
К позору нерадивого искусства,
Твои стихи текут, волнуя чувства.
И в памяти у нас из книг твоих
Оттиснут навсегда дельфийский стих.
Воображенье наше до конца
Пленив и в мрамор превратив сердца,
Ты в них покоишься. Все короли
Такую честь бы жизни предпочли!
Гоббс доказал, что все живое
Ведет войну между собою.
Большие малых любят есть,
Но к равным не дерзают лезть.
Обыкновенный средний кит
Селедок стаю съест и сыт.
Волк ест ягненка, а лисица
Гусенком любит поживиться.
Но у рифмующих пород,
Как видно, все наоборот.
У них царит такой обычай:
Сильнейший - слабому добыча.
Коль вы взобрались на Парнас,
Не вы глотаете, а вас.
Любой ничтожнейший пиитик -
Ваш самый беспощадный критик,
Но сам он тоже, в свой черед,
Кому-то в когти попадет!
Натуралистами открыты
У паразитов паразиты,
И произвел переполох
Тот факт, что блохи есть у блох.
И обнаружил микроскоп,
Что на клопе бывает клоп,
Питающийся паразитом,
На нем - другой, ad infinitum {*}.
Так наш собрат, тоской томим,
Кусает тех, кто перед ним.
Кусает больно и обидно,
Хоть самого подчас не видно.
Всем прозвища он раздает:
"Дурак", "писака", "идиот",
"Рифмач", "ничтожная козявка",
"Поденщик книжного прилавка".
Поэтам ставит он в пример
Таких поэтов, как Гомер,
Скорбит о том, что нынче гений
Не получает поощрений,
Или о том, что вкуса нет
У поколенья наших лет,
Что в наши дни поэты редки,
Что мы бездарнее, чем предки...
Нещадно обличает он
Тех, кто поэтом не рожден,
Верней сказать, - свою же братью,
Что мелет вздор, кормясь печатью!
{До бесконечности (лат.).}
Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство -
Штамп на золотом,
А золотой -
Мы сами!
Мы хлеб едим и воду пьем,
Мы укрываемся тряпьем
И все такое прочее,
А между тем дурак и плут
Одеты в шелк и вина пьют
И все такое прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Судите не по платью.
Кто честным кормится трудом,
Таких зову я знатью,
Вот этот шут - природный лорд.
Ему должны мы кланяться.
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется!
При всем при том,
При всем при том,
Хоть весь он в позументах, -
Бревно останется бревном
И в орденах, и в лентах!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том,
При всем при том,
Награды, лесть
И прочее
Не заменяют
Ум и честь
И все такое прочее!
Настанет день и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте.
При всем при том,
При всем при том,
Могу вам предсказать я,
Что будет день,
Когда кругом
Все люди станут братья!
Трех королей разгневал он,
И было решено,
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.
Велели выкопать сохой
Могилу короли,
Чтоб славный Джон, боец лихой,
Не вышел из земли.
Травой покрылся горный склон,
В ручьях воды полно,
А из земли выходит Джон
Ячменное Зерно.
Все так же буен и упрям,
С пригорка в летний зной
Грозит он копьями врагам,
Качая головой.
Но осень трезвая идет.
И, тяжко нагружен,
Поник под бременем забот,
Согнулся старый Джон.
Настало время помирать -
Зима недалека.
И тут-то недруги опять
Взялись за старика.
Его свалил горбатый нож
Одним ударом с ног,
И, как бродягу на правеж,
Везут его на ток.
Дубасить Джона принялись
Злодеи поутру.
Потом, подбрасывая ввысь,
Кружили на ветру.
Он был в колодец погружен,
На сумрачное дно.
Но и в воде не тонет Джон
Ячменное Зерно.
Не пощадив его костей,
Швырнули их в костер,
А сердце мельник меж камней
Безжалостно растер.
Бушует кровь его в котле,
Под обручем бурлит,
Вскипает в кружках на столе
И души веселит.
Недаром был покойный Джон
При жизни молодец, -
Отвагу подымает он
Со дна людских сердец.
Он гонит вон из головы
Докучный рой забот.
За кружкой сердце у вдовы
От радости поет...
Так пусть же до конца времен
Не высыхает дно
В бочонке, где клокочет Джон
Ячменное Зерно!
Забыть ли старую любовь
И не грустить о ней?
Забыть ли старую любовь
И дружбу прежних дней?
За дружбу старую -
До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Побольше кружки приготовь
И доверху налей.
Мы пьем за старую любовь,
За дружбу прежних дней.
За дружбу старую -
До дна!
За счастье юных дней!
По кружке старого вина -
За счастье юных дней.
С тобой топтали мы вдвоем
Траву родных полей,
Но не один крутой подъем
Мы взяли с юных дней.
Переплывали мы не раз
С тобой через ручей.
Но море разделило нас,
Товарищ юных дней...
И вот с тобой сошлись мы вновь.
Твоя рука - в моей.
Я пью за старую любовь,
За дружбу прежних дней!
За дружбу старую -
До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Был честный фермер мой отец.
Он не имел достатка,
Но от наследников своих
Он требовал порядка.
Учил достоинство хранить,
Хоть нет гроша в карманах.
Страшнее - чести изменить,
Чем быть в отрепьях рваных!
Я в свет пустился без гроша,
Но был беспечный малый.
Богатым быть я не желал,
Великим быть - пожалуй!
Таланта не был я лишен,
Был грамотен немножко
И вот решил по мере сил
Пробить себе дорожку.
И так и сяк пытался я
Понравиться фортуне,
Но все усилья и труды
Мои остались втуне.
То был врагами я подбит,
То предан был друзьями
И вновь, достигнув высоты,
Оказывался в яме.
В конце концов я был готов
Оставить попеченье.
И по примеру мудрецов
Я вывел заключенье:
В былом не знали мы добра,
Не видим в предстоящем,
А этот час - в руках у нас.
Владей же настоящим!
Надежды нет, просвета нет,
А есть нужда, забота.
Ну что ж, покуда ты живешь,
Без устали работай.
Косить, пахать и боронить
Я научился с детства.
И это все, что мой отец
Оставил мне в наследство.
Так и живу - в нужде, в труде,
Доволен передышкой.
А хорошенько отдохну
Когда-нибудь под крышкой.
Заботы завтрашнего дня
Мне сердца не тревожат.
Мне дорог нынешний мой день,
Покуда он не прожит!
Я так же весел, как монарх
В наследственном чертоге,
Хоть и становится судьба
Мне поперек дороги.
На завтра хлеба не дает
Мне эта злая скряга.
Но нынче есть чего поесть, -
И то уж это благо!
Беда, нужда крадут всегда
Мой заработок скудный.
Мой промах этому виной
Иль нрав мой безрассудный?
И все же сердцу своему
Вовеки не позволю я
Впадать от временных невзгод
В тоску и меланхолию!
О ты, кто властен и богат,
Намного ль ты счастливей?
Стремится твой голодный взгляд
Вперед - к двойной наживе.
Пусть денег куры не клюют
У баловня удачи, -
Простой, веселый, честный люд
Тебя стократ богаче!
Где-то девушка жила.
Что за девушка была!
И любила парня славного она.
Но расстаться им пришлось
И любить друг друга врозь,
Потому что началась война.
За морями, за холмами -
Там, где пушки мечут пламя,
Сердце воина не дрогнуло в бою.
Это сердце трепетало
Только ночью в час привала,
Вспоминая милую свою!
В деревне парень был рожден,
Но день, когда родился он,
В календари не занесен.
Кому был нужен Робин?
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек -
Резвый, шустрый Робин!
Зато отметил календарь,
Что был такой-то государь,
И в щели дома дул январь,
Когда родился Робин.
Разжав младенческий кулак,
Гадалка говорила так:
- Мальчишка будет не дурак.
Пускай зовется Робин!
Немало ждет его обид,
Но сердцем все он победит.
Парнишка будет знаменит,
Семью прославит Робин.
Он будет весел и остер,
И наших дочек и сестер
Полюбит с самых ранних пор
Неугомонный Робин.
Девчонкам - бог его прости! -
Уснуть не даст он взаперти,
Но знать не будет двадцати
Других пороков Робин.
Был он резвый паренек -
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек -
Резвый, шустрый Робин!
В горах мое сердце... Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах мое сердце, а сам я внизу.
Прощай, моя родина! Север, прощай, -
Отечество славы и доблести край.
По белому свету судьбою гоним,
Навеки останусь я сыном твоим!
Прощайте, вершины под кровлей снегов,
Прощайте, долины и скаты лугов,