Март Михаил. Агония страха

   — Вы знаете, что это за папка, капитан?
   — С ней пришел какой-то журналист из Краснодара. Я даже документы его проверять не стал. Виталий Семеныч не принимает репортеров. Парень дал мне конвертик и сказал: «Отнесите подполковнику, может быть, он передумает. Это очень важно для расследования, которое он ведет». Я, конечно, отнес. Там лежали две фотографии. Москаленко их посмотрел и велел пропустить репортера. Они разговаривали минут двадцать. Потом журналист ушел, но без папки, а ее мне принес Москаленко минут через десять.
   — Хорошо, спасибо, капитан. Вы нам еще понадобитесь.
   — Снимите трубку красного телефона и наберите тройку. Я у себя в дежурке.
   Когда капитан закрыл за собой дверь и офицеры остались одни, они принялись за изучение содержимого папки. Тут только фотографий было больше сотни и ксерокопий документов, а также комментарии к снимкам и набросок статьи.
   Изучение материалов заняло немало времени.
   — Все это очень смахивает на шантаж, Олег Петрович, — сделал вывод Седов. — Думаю, я преувеличил нашу роль в самоубийстве Москаленко.
   — Похоже на то, но шантаж подразумевает определенные цели. Зачем репортеру понадобилось давить на начальника угрозыска? — удивился Виноградов.
   — Мне кажется, Москаленко нашёл Журавлева. Другими делами он не занимался в последний месяц. И все материалы так или иначе касаются следствия. Почти на каждой из них есть Журавлев.
   Виноградов снял трубку и попросил дежурного зайти. Через минуту капитан вошел в кабинет.
   — Скажите, капитан, у вас есть задержанные в камерах предварительного содержания?
   — Парочка пьяных и одна воровка.
   — Какие происшествия произошли за последние трое суток?
   — Крупная разборка в «Бригантине», трое убитых. На следующий день пристрелили официанта там же. Убита, точнее, задушена сестра Виталия Семеныча Маша, и тяжело ранен майор Скоков. Гранатометом сбита кабина подвесной дороги, но обошлось без жертв. Двоим пассажирам удалось выжить. Женщина исчезла с места происшествия, что с мужчиной, я не знаю, но жив.
   — Кто выезжал на место происшествия?
   — Подполковник Москаленко и капитан Татарский.
   — Протокол сохранился?
   — Не уверен, пока никакого дела не заводили. Гранатомет нашли в кабине пассажиры, там же лежал футляр от духового инструмента, кажется, трамбона. Преступник скрылся.
   — Преступник не просто так палил по кабинам. У него имелась определенная цель. Попросите, пожалуйста, нам капитана Татарского.
   — Одну минуту.
   Капитан покинул кабинет.
   — Мужчина и женщина, попавшие под обстрел снайпера — кто они? — задал вопрос Виноградов, глядя в окно.
   — Журавлев и Ухова, — ответил Седов.
   — Вот и я так думаю, Герман Феофанович.
   — А тут и думать нечего. Вот фотографии. Возможно, они сделаны тем журналистом, что их принес.
   — Да? А я их не заметил.
   — Целая серия фуникулерного приключения. Снимки лежат сбоку. Вот и портрет убийцы, падение кабины. Правда, нигде не видно лица девушки.
   В дверь постучали. Капитана Татарского, вероятно, предупредили, что его вызывают высокие чины из Службы безопасности и он предстал перед Седовым и Виноградовым в некоторой растерянности.
   — Вот что, капитан, — резко пошел в атаку Седов, — дело серьезное, и давайте будем разговаривать откровенно. Вы выезжали на Садовую улицу, куда упала кабина фуникулера. Это известно. А теперь доложите подробно, куда делись пассажиры из этой чертовой кабины? Только без дураков. Четко и конкретно.
   Капитан знал, что Москаленко ему уже не поможет, а рисковать погонами из-за покойного начальника не имело смысла.
   — Женщина, очевидно, вылетела из кабины где-то в пути, но, честно говоря, мы ее даже не искали. Когда мы приехали на место, врачи были уже там. Мужчина не сильно пострадал — легкое сотрясение мозга. Виталий Семеныч узнал в нем подозреваемого. Правда, тот сбрил бороду и волосы на голове. Он мне сказал: «Мы слишком легко взяли добычу. Так дело не пойдет! Нам нужен хороший спектакль, а пока отвезем его ко мне в подвал». Мы погрузили Журавлева в машину и отвезли его домой к подполковнику. Спустили его в погреб, и Виталий Семеныч велел мне возвращаться в Управление и помалкивать.
   — Адрес подполковника? — спросил Виноградов.
   — Пушкинская, тринадцать, частный дом.
   — Отвезите нас туда. Машина у нас есть.
   — Слушаюсь.
   Но выйти из кабинета они не успели. Их задержал дежурный.
   — Тут таксист пришел. Мне кажется, его рассказ вас заинтересует.
   — Пусть войдет, — ответил Седов. На пороге появился толстяк с рыжим ежиком на голове, страдавший одышкой.
   — Что вы хотите нам рассказать? — спросил Седов, указывая на стул. Толстяк сел.
   — Последнее время по городу много всяких слухов ходит. Народ шушукается и побаивается. Мол, выстрелы грохочут…
   — Ближе к делу, пожалуйста.
   — Около полутора часов назад я тут проезжал мимо вашего Управления. Ко мне подсели двое, хлопец лет тридцати и дивчина, но помоложе. Назвали адрес и попросили ехать побыстрее. Ну я трошки поднажал. Приезжаю и вижу, что это дом нашего начальника УГРО. Я ведь баранку уже два десятка годочков кручу. Важные адресочки знаю. Ага, думаю, внуки приехали. Велели ждать. Жду. Потом дивчина выходит и просит подсобить. Я пошел. А там паренек на полу возле погреба лежит. Бритый, белесый, как брюхо камбалы. Отнесли его в машину. По пути он оклемался. Велели ехать к Дому торговли, а по дороге все говорили, будто им час времени дали, а потом капкан захлопнется. И еще — там их ждали какие-то пацаны на мотоциклах. Через перевал хотят проскочить. Лысый сказал, что это опасно, мол, Москаленко облаву устроил, а второй пацан говорит, что все пройдет нормально, дескать, подполковник их уже не ловит. Вот я и пришел до него узнать, кто это по его дому шастал и знает ли он про мотоциклы.
   — Все ясно. Спасибо за помощь. Можете идти, мы примем меры.
   Толстяк вышел.
   — Ничего не понимаю, — пожал плечами капитан. — Это что же получается — Виталий Семеныч сам отпустил убийцу, отдал кому-то ключи, а потом застрелился?
   — Ключи? — переспросил Седов.
   — Ясное дело. Он подвал на надежном замке держит. А как иначе с убийцей поступить?
   — Хорошо, капитан, идите и попросите зайти сюда дежурного. Поездка к подполковнику отменяется.
   Капитан пожал плечами и ретировался.
   — Вот вам и шантаж, Олег Петрович. Такого мужика, как Москаленко, не просто скрутить в бараний рог.
   — Меня другое смущает, откуда у Журавлева набралось столько помощников? Журналист с уникальными фотографиями, знающий больше нас с вами. Целая команда мотоциклистов, готовая на прорыв кордонов. Целая команда. Не прозевать бы нам Журавлева, ведь он уже выскочил из города.
   Вошел дежурный.
   — Соединитесь со всеми постами Южнобережного шоссе, а главное — с Перевальным. Необходимо задержать группу мотоциклистов.
   — Извините, товарищ подполковник, но дополнительные посты везде сняты. Наряды работают в обычном режиме. На Перевальном трое человек и одна машина. Подполковник Москаленко дал такое распоряжение в тот же момент, когда передавал для вас папку.
   — Почему же вы промолчали, капитан?
   — Вы ни о чем не спрашивали, а тут же поднялись в кабинет покойного.
   Седов тяжело вздохнул.
   — Ладно, сделайте, что сможете. Их нужно задержать, а также всех мужчин с бритой головой и их спутниц. Возраст от тридцати до сорока. Действуйте!
   Раскрасневшийся дежурный вылетел из кабинета пробкой.
   — Что мы можем сделать, Герман Феофанович? — безнадежно спросил Виноградов.
   — Сейчас я свяжусь с нашим Управлением в Симферополе. Они блокируют въезд в город. Так или иначе, но мы их перехватим. Перевал проскочат, но из Крыма ни одна мышь не вылезет. Слишком мало времени прошло, далеко они не ушли.

***

   До Алушты они добрались без приключений, и вся команда Журавлева встретилась у рынка. Мотоциклисты, имевшие коротковолновые рации, сообщали Монаху обстановку, а Монах шел следом за «фиатом» и в любую минуту мог предупредить Алису о предстоящей опасности. Однако все прошло чисто. Предчувствие не обмануло Журавлева. Посты дорожной милиции еще не знали о гибели Маши, и многие из постовых отдавали честь, когда «фиат» проезжал мимо. На высокой скорости, свойственной движению на шоссе, трудно разглядеть водителя за рулем. Но знаменитая соломенная шляпа, в которой любила разъезжать хозяйка «фиата», и ее темные очки снимали любые подозрения, правда, таковых ни у кого не возникало. Но Алушта не конечный пункт, а треть пути, намеченного для полного выхода из капкана. Так считал Журавлев, и остальные с ним согласились.
   — На этом месте, господа, мы разделяемся на две группы. Мотоциклисты едут в Симферополь через горный хребет. Мы вдоль берега на Судак, а потом на Керчь. Наш путь в три раза дольше, а значит, к Симферополю вы должны подъехать не через час-два, а завтра. Все дорожные службы надо держать в напряжении именно на вашем направлении. Пока я валялся на заднем сиденье «фиата», времени не терял. Решение простое, нужно выбирать тактику горцев, по которой воюют чеченцы. Горы — вот они, так что вам и карты в руки. Как только замечаете блокпост, который невозможно проскочить, подъезжаете к нему метров на двадцать и тут же разворачиваетесь назад. На трассе полно горных узких дорог, не каждая машина проедет. Залетаете на первую же просеку и, поднявшись на сотню метров, ждете. Если погоня проскочит мимо, то съезжаете вниз и новая атака на блокпост. Там уже никого не останется, пара ментов без транспорта не в счет. Если они полезут за вами в горы, то в любом случае застрянут, а вы спуститесь вниз по любой тропке и обойдете пост, либо проскочите. Когда спуститесь на равнину, уйдите с трассы совсем. Выжидайте до вечера, потом смените ворованные крымские номера на московские и по одному с интервалом в полчаса выезжайте на дорогу. Спокойно и дисциплинированно езжайте к центру. Никого не видели и не слышали, документы в порядке, еду домой к маме после отпуска. Вопросы есть? Вопросов нет. До коням.
   Журавлев подошел к мотоциклу Монаха, за спиной которого сидел Метелкин.
   — Ну, Бориска, теперь ты моя последняя надежда.
   — Не волнуйся. Дик, я знаю, что делать.
   — До Феодосии сто километров, там будем решать, что делать дальше. Поедешь за мной в сотне метров. Вряд ли они все силы бросят на Перевал. Что-то и на Судак оставят, и на Бахчисарай, и на Севастополь.
   — А мне кажется, все будет нормально, — сказал Метелкин.
   — Береженого Бог бережет, Женечка. Над этим путешествием мы в Москве посмеемся, а пока нам нужно с Украины в Россию попасть, и то нас там с букетом никто не ждет.
   Вадим сел на заднее сиденье «фиата».
   — Ну, Аля, трогай. Тебе очень идет эта шляпка и очки.
   — Слава Богу, ты меня Машей не называешь.
   — Это как понимать? Ревность?
   — Зачем же? Ты свободный белый мужчина, спишь, с кем тебе нравится.
   — Не преувеличивай. Ты мне очень нравишься, однако мы не спим. И даже не занимаемся любовью.
   — А может быть, я брезгую!
   — О, это серьезное заявление. Зачем же ты меня из ямы вытаскивала?
   — Ладно, извини. Может, ты прав и я ревную.
   — Я чувствую, что мне лучше помолчать. Будь внимательна. Я думаю, что популярность этой шляпы дальше Алушты не распространяется.
   Большая Ялта осталась позади.

***

   Все, что мог, подполковник Седов сделал. Все дороги, ведущие к Симферополю, были блокированы силами центра. Что касается горного перевала, то подкрепление к дорожным постам выехало слишком поздно. Первое сообщение с Перевальной никого не радовало. Группа из трех мотоциклистов, по два человека на каждом, подъехали к Перевальной. Машина автоинспекции стояла поперек шоссе, сузив проезд до минимума. Мотоциклисты тут же развернулись и понеслись в обратном направлении к морю. Двое сотрудников с некоторой задержкой сели в машину и бросились в погоню. Расчет шел на то, что ездоков удастся взять в клещи, так как со стороны Алушты им навстречу шло подкрепление. Но рокеры исчезли. Оставшийся в одиночестве постовой на Перевальном позвонил через десять минут и доложил о том, что мотоциклисты пронеслись мимо. Как им удалось обмануть преследователей, которые уже гнались за чьей-то тенью, осталось тайной. В итоге главный блокпост беглецы проскочили.
   Виноградов нервничал. Они сидели в дежурном помещении Управления и реагировали на каждый звонок.
   — Не беспокойтесь, Олег Петрович, уйти им некуда, они в кольце. Номера мотоциклов зафиксированы. Журавлев нанял местных ребят. Крым они знают хорошо, тут и спорить нечего, но за его пределы им не уйти.
   — Вы забываете, Герман Феофанович, что, перемахнув через перевал и оказавшись на равнине, пассажиры могут сойти с мотоциклов. У них расширяется выбор. Через перевал проходит одно-единственное шоссе, а за горами их сотня.
   — Не преувеличивайте, Олег Петрович. Из Крыма можно уйти морем. Они пренебрегли этой возможностью. Можно улететь на самолете. Аэропорт под контролем, там наши люди. Железная дорога тоже под пристальным вниманием.
   Со следующего поста пришло похожее сообщение. Опять мотоциклисты подразнили постовых, втянули их в погоню, а через несколько минут проскочили мимо.
   — Ну, что я вам говорил, Олег Петрович. Они рвутся к Симферополю. Им осталось не более сорока минут пути. Уверяю вас, их встретят достойно. Наших людей они на дешевые трюки не возьмут.
   Виноградов смотрел на часы. Прошел час, второй, третий, но мотоциклисты исчезли. Словно в воду канули.

***

   Не успел Ласкин и десяти километров отъехать от Феодосии, как чуть было не врезался в столб. Его «девятка» затормозила у самого кювета, оба передних колеса повисли над обрывом. Машина села на брюхо и замерла.
   Водитель выскочил и посмотрел вслед улетавшему красному «фиату».
   — Мистика! Быть того не может!
   Машина скрылась за холмом. Ласкин вернулся к своим «жигулям». Крепко села. Легковушка не вытащит. Грузовик полдня ждать можно, а он еще, как назло, трос с собой не взял. До ближайшего телефона пешком не дойдешь. Либо в город возвращаться, либо до поста километров пятнадцать шлепать. Ласкин решил вернуться в Феодосию. Вот только машину на дороге бросать слишком рискованно, разденут до скелета. Минут десять он пытался остановить попутку и посылал проклятие каждой пролетавшей мимо машине. Наконец нашелся один сочувствующий и притормозил.
   — Как это тебя угораздило, приятель? Решил в море нырнуть?
   — Засмотрелся. — Ласкин достал свое удостоверение. — Я подполковник милиции. Очень прошу вас, у въезда в Феодосию сообщите посту, что со мной произошло. Пусть срочно вышлют аварийку.
   — Ну почему же не помочь. Ладно. Ждите.
   Ласкин сел на камень и стал ждать. Одни ждали, другие мчались.

***

   «Фиат» и мотоцикл стояли возле шашлычной на одной из улиц Феодосии. Путешественники сделали короткий привал и наполняли желудки.
   — Ну вот, сорванцы, мы почти что вырвались из кольца, но торжествовать победу еще рано.
   Метелкин скептически помотал головой.
   — Ты слишком осторожен. Дик. Я же говорил…
   — Помолчи, Женя. Тебе испытаний предстоит на пути больше, чем мне. Первое и самое неприятное заключается в том, что тебе придется постричься под ноль. Ты должен иметь то же самое описание. Бритый, возраст около тридцати лет.
   — Что ты еще задумал. Дик? — спросил Монах.
   — А ты, Бориска, сядешь на поезд и спокойно поедешь в Москву. Мотоцикл оставишь мне. Я куплю тебе новый, если доберусь до столицы.
   — Зачем тебе мотоцикл? — спросила Алиса.
   — Для романтического путешествия. Мы делимся на три части. Монах идет на вокзал, сует проводнику деньги и едет домой. Женька берет «фиат» и на полной скорости несется в Керчь. Там ждет Марго. Марго надевает шляпу с цветами, очки, Женька бреет голову и они на «фиате» заезжают на паром, пересекают Керченский пролив и попадают в Россию. А дальше Женя едет в Краснодар, там уже рядом, а Марго в Москву. Машину бросите, где захотите. Главное, все вы с паспортами и к вам претензий не будет. До Керчи по прямой чуть больше сотни верст хорошего чистого шоссе.
   — Так, мне все понятно, — сказал Метелкин. — Мы опять будем с Маргушей отвлекать внимание. Ничего, нам плевать, мы журналисты, отмажемся. Но ты с Алисой куда денешься?
   — Мы садимся на мотоцикл и едем на север к берегу Азовского моря в Каменское, а дальше по Арабатской стрелке между морем и Сивашом до Геническа, а это уже не Крым. Такой маневр никто не разгадает.
   — Но стрелка не имеет даже нормальной дороги! С обеих сторон вода, и расстояние до Геническа километров двести.
   — Не преувеличивай, репортер. Борискин мотоцикл везде пройдет. Что для меня песок, если я по льду и даже по стенам ездил! Вся забота — это бензин для тачки и вода для нас. Ты не возражаешь, Аля?
   Алиса пожала плечами.
   — Ты уже все решил. Чего зря воздух сотрясать. Пора ехать.
   С этого места пути их разошлись.

***

   Наконец-то Ласкин добрался до города. В первую очередь он зашел на въездной дорожный пункт и попросил дежурного офицера соединить с Управлением милиции Ялты. Его соединили. Трубку поднял дежурный.
   — Привет, капитан. Феодосия на проводе. Соедини-ка меня с Москаленко.
   — А кто это говорит?
   — Подполковник Ласкин.
   — Извините, товарищ подполковник, но Виталий Семеныч не может подойти к телефону. Он умер.
   — Да вы что там все, белены объелись? То его сестра умерла, а она жива-здорова, то Москаленко умер, с которым я вчера вечером разговаривал…
   — Одну секунду. Сейчас я вас соединю с подполковником ФСБ Седовым. Он занимается расследованием. Седов с нетерпением выхватил трубку у дежурного.
   — Ласкин? Седов на проводе. Кто тут белены объелся, потом решать будем. Докладывай толком, что у тебя стряслось!
   — У меня ничего не стряслось. Вчера вечером мне звонил Виталик, позвал на похороны Маши, которые должны состояться завтра. Мы с ней с детства дружили. Сегодня утром я собрался и поехал в Ялту. Черный костюм с собой прихватил. Выезжаю на шоссе и вижу ее. Я чуть с горы в море не навернулся.
   — А если подробней? Как ты ее встретил? Ты говорил с ней?
   — Нет, разумеется. Она проехала мимо меня в сторону города. Ее машина, номер, и Маша за рулем. В своей любимой шляпке, в темных очках. Ошибки быть не может.
   — Все понятно, подполковник. Маша в морге. Ее машину угнали. Подними всю милицию на поиски…
   — Какие поиски? Больше двух часов прошло. Ищи ветра в поле.
   — Поставьте порт на контроль. Все суда, идущие из Феодосии в сторону Новороссийска, необходимо проверить. Разыскивается мужчина на вид тридцати пяти лет, спортивного телосложения, с бритой головой, европейской внешностью. Учти, подполковник, дело очень важное. Тебе это зачтется. С парнем может быть девушка лет двадцати пяти. Скорее всего, она и сидела за рулем, а парень лег на заднее сиденье. Вокзал также поставь на контроль.
   — Все понял. А что с Москаленко?
   — Погиб. И эта парочка причастна к его смерти.
   — Ладно, сделаю все, что в моих силах.
   Седов положил трубку.
   — Ну что? — спросил Виноградов.
   — Скорее всего, они направляются в Керчь. Это самый короткий путь до России. Я свяжусь с Керчью, и мы попытаемся перехватить беглецов, если успеем, конечно. Слишком много времени упущено.
   — Вы можете договориться с погранвойсками, чтобы нам дали вертолет. Здесь уже ловить нечего. Нам нужно попасть в Керчь, и как можно скорее. Лучшие решения рождаются на местах, а не у карты.
   — Вы правы, но на это все равно уйдет время. У нас ничего без волокиты не делается.
   — Тогда делайте, делайте, Герман Феофанович. Одна секунда может решить исход поединка.

6. Керчь

   Очередь из автомобилей выстроилась длинная. Метелкин и Марго приближались к въездному трапу. Девушка нервничала, а парень чувствовал себя спокойно.
   — Ну что ты дергаешься? — говорил он усмехаясь. — Обычная проформа. Я же проверял. Документы на машину они не спрашивают, только номер записывают. Их интересуют паспорта с отметкой, а у нас паспорта в порядке.
   — А если спросят, чья машина?
   — Крымской редакции. Мы журналисты, работаем на крымскую газету. Выполняем задание…
   — Чепуха. Если в нас вцепятся, то будут проверять до конца. Лучше сказать, что нас попросили перевезти машину на тот берег за деньги, а там нас встретит хозяин.
   — Зря мы вообще на ней поехали. Надо было бросить ее в Керчи у парка, — обозлился Метелкин. — А теперь из этой очереди не выберешься.
   — Делай так, как сказал Дик. Раз договорились, надо доводить дело до конца. И я, как дура, в этой шляпе с очками сижу. Устроили спектакль, так надо дождаться аплодисментов.
   — Я же не спорю. Думаешь, мне весело будет вернуться в Краснодар с белой лысиной?
   Подошла их очередь. Они проехали шлагбаум и остановились у будки, где стоял российский пограничник. Маргарита опустила стекло и подала паспорта. Сержант их внимательно осмотрел и попросил открыть багажник.
   Маргарита вышла из машины и с трудом подобрала нужный ключ.
   — Почему номера крымские?
   Девушка улыбнулась и достала из сумочки журналистское удостоверение.
   — И смех и грех, сержант. Сами знаете, нашего брата из России не очень любят в хохляндии. Вот нам и помогли крымские коллеги избавиться от бесконечных придирок. Очень важный материал писали о курортах и ценах. Надо, чтобы люди в России знали, что их ждет в Крыму.
   Пограничник вернул паспорта и кивнул.
   — Въезжайте.
   Открылся следующий шлагбаум, и «фиат», проехав трап, остановился на грузовой палубе. Они вышли из машины и поднялись на верхнюю палубу, где ощущался свежий морской ветерок.
   — Сколько паром идет до того берега? — спросила Марго.
   — Часа два, ползет, как черепаха. Плевать, главное — отчалить, а по расписанию нам еще сорок минут ждать. Ты меня завела, я и сам психовать стал.
   — Теперь я тебя буду успокаивать. Устраивает? Давай вспомним молодость, как я была твоей стажеркой. Помню, как ты на меня косился.
   — Чего скрывать, ты мне и сейчас нравишься. Только тебя периферийные репортеры не интересовали.
   — Ну почему же, ты ничего парень, а больше всего мне нравился в тебе твой авантюрный интерес к приключениям. Это сближает.
   Метелкин с удивлением посмотрел на девушку.

***

   Вертолет сел у мыса Подмаячный в трех километрах от грузового порта. До пристани, от которой ходят паромы через Керченский пролив, их довезли с ветерком на машине.
   — Ну что? — спросил Седов у встретившего их пограничника.
   — Запрос на паром дали. Сейчас они проверят, есть ли «фиат» на борту. По некоторым данным, такая машина заходила на паром, но не точно.
   — Где сейчас паром? — резко спросил Виноградов.
   — На полпути. Минут через сорок будет в Чушке.
   — Вы дали сигнал на тот берег?
   — Зачем пороть горячку? Надо получить подтверждение о наличии машины на пароме.
   Лейтенант в погонах пограничника был невозмутим. Виноградов обратился к Седову.
   — Уверен, Герман Феофанович, что они там. Найдется быстроходный катер, способный обогнать паром?
   — Наверняка. А если они в городе?
   — Вы уж тут сами покомандуйте, а я попытаю счастья с той стороны.
   — Ваше нетерпение мне понятно, но давайте для начала спросим контролеров на пристани. Пять минут и все выясним.
   Седов повернулся к лейтенанту.
   — Готовьте патрульный катер и доложите российской стороне, что на нем едет сотрудник ФСБ по оперативному заданию. Чтобы без волокиты. Выполняйте, лейтенант, это приказ.
   Слово «приказ» подействовало быстро. Пограничник исчез.
   Первый шлагбаум обслуживали крымские контролеры, но там они ничего не узнали. Второй шлагбаум принадлежал российским проверяющим. Следующий паром отходил через два часа, и пограничников застали в столовой.
   Виноградов вышел на середину небольшого зала и обратился ко всем сразу:
   — Бойцы! Я сотрудник ФСБ из Москвы. Меня интересует ярко-красный «фиат». Вероятно, такая машина попала на паром, который находится в пути. Если кто-то видел нечто похожее, то прошу откликнуться.
   И такой нашелся. Сержант мыл руки и собирался уходить, но, вспомнив красную машину, остановился.
   — Я проверял похожую машину.
   Виноградов подхватил сержанта под руку и вывел на улицу.
   — А ну-ка, дружок, вспомни все по порядку.
   — "Фиат" это был или нет, точно сказать не могу, но ярко-красная, это точно. Только номер у нее был крымский.
   — Кто сидел в машине?
   — Женщина. Молодая. В огромной соломенной шляпе, да еще с искусственными цветами на полях. Рядом сидел парень. Лет тридцать, остриженный наголо.
   — Молодец, сержант!
   Больше Виноградова ничего не интересовало. Он даже не дослушал до конца и побежал к пирсу.
   — Катер готов? — крикнул он издали.
   — Все в порядке, Олег Петрович. Вижу, вы застоялись в ожидании. Теперь вас уже не остановишь.
   — Вы правы, дорогой подполковник. Долго мы сидели в засаде, остался один последний и решающий прыжок.
   — Катер ждет. Я сам свяжусь с таможней Чушки, и они подготовятся к приходу парома. Вас тоже будут встречать. Удачи. Жду вашего сигнала с того берега.
   — Спасибо за все, Герман Феофанович. Жаль расставаться.
   Обошлось без сентиментальностей. Виноградов вскочил на трап и вбежал на борт сторожевого катера.

***

   Маргарита разглядывала волны и любовалась чайками. Метелкин тихо подошел и встал рядом.
   — Ой! Ты меня напугал.