Страница:
10
Машина неслась на полной скорости, визжа тормозами на крутых виражах. Но если на море шторм, то на дне покой. В салоне милицейской «Волги» на заднем сиденье расположились подполковник Москаленко и майор Скоков. Они спокойно разговаривали, точнее, говорил, как всегда, Скоков, а подполковник только кивал.
— Таким образом, Виталий Семеныч, экспертиза подтвердила все наши догадки и подозрения. Генерал Прибытков убит пулей, выпущенной из снайперской винтовки, найденной в номере Басова. Басов стрелять не мог из-за своего замороженного состояния, обеспеченного ему условиями морга. В номере обнаружены отпечатки пальцев, тех же, что оставлены на пустой бутылке из-под шампанского в квартире подполковника Тарасова. На ключах от номера, сданных горничной дежурному, также найдены те же отпечатки. Внешность Седьмого совпадает в обоих случаях.
— Мужик идет на такое серьезное дело и везде светится. Он что, камикадзе?
— Ну в первом случае он не мог рассчитывать на то, что столкнется с почтальоном или встретит старушек во дворе.
— А то он псих. Ушел бы ночью.
— Не мог. Слишком сильно напился, разгуливал по двору и едва не изгадил сарай, где жил сосед.
Москаленко нахмурил брови и покосился на своего заместителя.
— Ах ты, бестия! Ты специально подвел меня под свою теорию, и я стал говорить твоими словами, а ты мне масло в огонь подливаешь. Ну хитрец! Тебе на сцену надо идти, сеансами гипноза больше заработаешь, чем в легавке.
— Гипноз тут ни при чем, Виталий Семеныч. Голые факты и элементарная логика.
— У маньяков нет логики. На кой черт нужно было убивать всех шестерых?
— Для того, чтобы вы приняли его за маньяка. Допустим, он хотел убить только хозяина квартиры.
— Басова он хотел убить. Ему нужен был его номер, где он оборудовал стрельбище.
— Не уверен. Сейчас можно с уверенностью сказать, что Басов являлся другом хозяина. Мы выяснили, что Басов прилетел в Симферополь из Москвы в пятнадцать часов десять минут десятого июля. В этот же день подполковник Тарасов ездил в Симферополь встречать друга, причем отказался от служебной машины. Номер в «Ялте» забронирован из Москвы за неделю до прибытия. Басов прибыл в гостиницу в семнадцать десять. Так зарегистрировано в журнале дежурного.
— Вряд ли они были друзьями. Тарасов жил один. Жена гостила у родственников в Джанкое. С широкой натурой Кости, не отправляют друзей в гостиницу, когда квартира пустует.
— Возможно. Кто такой Басов, мы скоро узнаем, — запросили Москву. Кстати сказать, следователь военной прокураты Московского округа уже вылетел в Ялту.
— Нам нет до этого дела. Пусть с ним Безбородько разбирается.
— Короче говоря, ситуация такая. Убийства, совершенные на квартире Тарасова, и смерть генерала связаны одним узлом. Из подозреваемых мы имеем только одну одиозную, загадочную личность, которая ведет себя так, как в свое время Аркадий Райкин, перевоплощаясь в долю секунды в разных персонажей. То он такой, то другой. Гуляет в ресторане вместе с Тарасовым, привлекает к себе внимание, все его запоминают, а потом едет к нему домой и истребляет всех без исключения. Разгуливает по саду ночью, уходит утром у всех на глазах. Вечером объявляется в номере Басова, заказывает шампанское в апартаменты, оставляет почем зря следы, а наутро с того же балкона одним выстрелом убивает генерал-лейтенанта Российской армии. Как тут можно составить характеристику на человека?
— Меня его характеристика не интересует. Мне он сам нужен. Я лично его допрошу. Хочу на рожу его глянуть.
— "Мечты, мечты, где ваша сладость!"
Машина резко затормозила у дома номер двенадцать по улице Кирова. Подъезд был оцеплен милицией. В квартире работали эксперты. Начальство встретил участковый.
— Младший лейтенант Куроедов, — отчеканил коренастый парень с лошадиной физиономией.
— Что тут, Куроедов? — нетерпеливо спросил Москаленко, проходя в комнату.
— Вот, товарищ подполковник. Убита женщина. Выстрел в затылок. Очевидно, во время сна.
Старик Потапыч, как всегда, сидел на подоконнике, и что-то записывал в блокнот.
— Что скажешь, Потапыч?
— Убита вчера ночью. Часов восемь прошло. Но не думаю, что во сне. То, что она в постели лежит, еще ни о чем не говорит. На простыне следы спермы. На изнасилование не похоже, следов насилия нет, если только не на труп мужик залезал. Вскроем, узнаем. На кровати вам опять гильзочку оставили. И снова «ТТ», но на этот раз убийца унес его с собой.
— Она жила одна? — задал вопрос участковому Скоков. — Тут четыре кровати.
— Отдыхающие из Минска, четыре женщины. — Участковый протянул четыре паспорта. — Зарегистрированы, курортный сбор оплачен, все в порядке.
— Ты так считаешь? — взглянул на него Москаленко. — Кто обнаружил труп?
— Хозяйка квартиры. Она в кухне.
— Как ее зовут?
— Караваева Полина Игнатьевна.
Майор изучал паспорта, а Москаленко отправился в кухню.
Женщина плакала, размазывая толстый слой косметики по лицу. Увидев подполковника, она встала и, схватив со стола полотенце, начала вытирать лицо.
— Сидите, Полина Игнатьевна. Долгих историй мне не нужно, это потом, для протокола, а мне отвечайте кратко. Когда вы обнаружили труп?
— В десять утра.
— Сколько человек здесь жило?
— Четверо. Точнее, одна.
— Это как понимать?
— Вера жила с подружками, они приехали из Минска. Но подружки уехали на экскурсию два дня назад в Севастополь. Вера осталась одна. Сегодня они должны уезжать домой. Я пришла забрать ключи. Смотрю, дверь не заперта. Удивилась. Зашла в квартиру, а в спальне Вера и вся подушка в крови.
— И что вы сделали?
— Побежала к соседям вызывать врача. Приехала «скорая», а они уже позвонили в милицию.
В дверном проеме появился Скоков.
— И что, подружки так и не вернулись? — продолжал допрос подполковник.
— Похоже, они и уезжать не собирались. Вещи не собраны. Вчера никто не зашел, ничего не сказал, вот я утром сама и заглянула.
— Может быть, они решили продлить свой отпуск. А вы уверены, что Вера жила одна? Она же не могла оставить дверь открытой. Ключ торчит с внутренней стороны замка. Значит, она предпочитала запираться на ночь.
— Тот, кто убил ее, и оставил дверь открытой.
— Интересная мысль, надо ее запомнить. Значит, подруг вы ее не видели? Может, у нее был дружок?
Женщина достала из халата папиросы и закурила. Руки ее заметно дрожали.
— Дружка я ее видела два дня назад. Утром Вера пришла ко мне и попросила ключи, часов в семь утра. Говорит, девчонки уехали на экскурсию, а ключи оставить забыли. Я ей дверь открыла. Она ничего не сказала, что девушки уехали надолго. Я так поняла, что скоро вернутся. Ближе к вечеру решила пойти спросить. Захожу, а у нее мужчина. Красивый парень лет тридцати пяти. Блондин с волнистыми волосами…
— И ямочки на щеках, так?
— Да, с ямочками, высокий. Значит, вы его знаете?
— Я скоро о нем баллады складывать буду. И что дальше?
— Вера сказала, что все в порядке. Ключи ей принес Вадик, а девчонки уехали в Севастополь на несколько дней.
— А где взял ключи Вадик?
— В подробности я не вникала. Неудобно.
— А может, этот Вадик приятель ее подружки?
— А то как же! — сквозь слезы усмехнулась хозяйка. — Подружек спровадил, а сам к ней прибежал. И какая дура даст своему мужику ключи от квартиры, где одна баба осталась? А потом, я-то в этих делах толк знаю. У Верки глаза горели, как у кошки, и щеки пылали. Этот Вадик тут же ушел и сказал, что зайдет.
— Вот и зашел. Дверь-то она чужому ночью не откроет. Сама впустила. А он парень забывчивый, везде за собой двери открытыми оставляет и ключи из замков не вынимает. Гильзы разбрасывает, винтовки, пистолеты. Скоро вертолеты находить будем.
Хозяйка ничего не понимала, а только глазами хлопала.
Скоков попросил подполковника выйти в коридор.
— Ну, что, Данила, мне этот засранец начинает действовать на нервы.
Майор похлопал паспортами по ладони.
— Один паспорт принадлежит убитой здесь женщине, а три других — ее подружкам, которые вместо Севастополя отправились в морг из квартиры подполковника Тарасова. Можно считать, что трупы опознаны. Надо вызывать родственников.
— Кроме одного. Там был еще один мужик, но он мертв и трупа мы его не обнаружим. Если только он не с женой сюда приехал. Не дай Бог!
— Будь еще один или два трупа, но нас это никуда не подвинет, — констатировал Скоков.
— Наглый парень. Руки бы ему обломать! Ладно, поехали в Управление. Чует мое сердце, не скоро мы выспимся.
— Таким образом, Виталий Семеныч, экспертиза подтвердила все наши догадки и подозрения. Генерал Прибытков убит пулей, выпущенной из снайперской винтовки, найденной в номере Басова. Басов стрелять не мог из-за своего замороженного состояния, обеспеченного ему условиями морга. В номере обнаружены отпечатки пальцев, тех же, что оставлены на пустой бутылке из-под шампанского в квартире подполковника Тарасова. На ключах от номера, сданных горничной дежурному, также найдены те же отпечатки. Внешность Седьмого совпадает в обоих случаях.
— Мужик идет на такое серьезное дело и везде светится. Он что, камикадзе?
— Ну в первом случае он не мог рассчитывать на то, что столкнется с почтальоном или встретит старушек во дворе.
— А то он псих. Ушел бы ночью.
— Не мог. Слишком сильно напился, разгуливал по двору и едва не изгадил сарай, где жил сосед.
Москаленко нахмурил брови и покосился на своего заместителя.
— Ах ты, бестия! Ты специально подвел меня под свою теорию, и я стал говорить твоими словами, а ты мне масло в огонь подливаешь. Ну хитрец! Тебе на сцену надо идти, сеансами гипноза больше заработаешь, чем в легавке.
— Гипноз тут ни при чем, Виталий Семеныч. Голые факты и элементарная логика.
— У маньяков нет логики. На кой черт нужно было убивать всех шестерых?
— Для того, чтобы вы приняли его за маньяка. Допустим, он хотел убить только хозяина квартиры.
— Басова он хотел убить. Ему нужен был его номер, где он оборудовал стрельбище.
— Не уверен. Сейчас можно с уверенностью сказать, что Басов являлся другом хозяина. Мы выяснили, что Басов прилетел в Симферополь из Москвы в пятнадцать часов десять минут десятого июля. В этот же день подполковник Тарасов ездил в Симферополь встречать друга, причем отказался от служебной машины. Номер в «Ялте» забронирован из Москвы за неделю до прибытия. Басов прибыл в гостиницу в семнадцать десять. Так зарегистрировано в журнале дежурного.
— Вряд ли они были друзьями. Тарасов жил один. Жена гостила у родственников в Джанкое. С широкой натурой Кости, не отправляют друзей в гостиницу, когда квартира пустует.
— Возможно. Кто такой Басов, мы скоро узнаем, — запросили Москву. Кстати сказать, следователь военной прокураты Московского округа уже вылетел в Ялту.
— Нам нет до этого дела. Пусть с ним Безбородько разбирается.
— Короче говоря, ситуация такая. Убийства, совершенные на квартире Тарасова, и смерть генерала связаны одним узлом. Из подозреваемых мы имеем только одну одиозную, загадочную личность, которая ведет себя так, как в свое время Аркадий Райкин, перевоплощаясь в долю секунды в разных персонажей. То он такой, то другой. Гуляет в ресторане вместе с Тарасовым, привлекает к себе внимание, все его запоминают, а потом едет к нему домой и истребляет всех без исключения. Разгуливает по саду ночью, уходит утром у всех на глазах. Вечером объявляется в номере Басова, заказывает шампанское в апартаменты, оставляет почем зря следы, а наутро с того же балкона одним выстрелом убивает генерал-лейтенанта Российской армии. Как тут можно составить характеристику на человека?
— Меня его характеристика не интересует. Мне он сам нужен. Я лично его допрошу. Хочу на рожу его глянуть.
— "Мечты, мечты, где ваша сладость!"
Машина резко затормозила у дома номер двенадцать по улице Кирова. Подъезд был оцеплен милицией. В квартире работали эксперты. Начальство встретил участковый.
— Младший лейтенант Куроедов, — отчеканил коренастый парень с лошадиной физиономией.
— Что тут, Куроедов? — нетерпеливо спросил Москаленко, проходя в комнату.
— Вот, товарищ подполковник. Убита женщина. Выстрел в затылок. Очевидно, во время сна.
Старик Потапыч, как всегда, сидел на подоконнике, и что-то записывал в блокнот.
— Что скажешь, Потапыч?
— Убита вчера ночью. Часов восемь прошло. Но не думаю, что во сне. То, что она в постели лежит, еще ни о чем не говорит. На простыне следы спермы. На изнасилование не похоже, следов насилия нет, если только не на труп мужик залезал. Вскроем, узнаем. На кровати вам опять гильзочку оставили. И снова «ТТ», но на этот раз убийца унес его с собой.
— Она жила одна? — задал вопрос участковому Скоков. — Тут четыре кровати.
— Отдыхающие из Минска, четыре женщины. — Участковый протянул четыре паспорта. — Зарегистрированы, курортный сбор оплачен, все в порядке.
— Ты так считаешь? — взглянул на него Москаленко. — Кто обнаружил труп?
— Хозяйка квартиры. Она в кухне.
— Как ее зовут?
— Караваева Полина Игнатьевна.
Майор изучал паспорта, а Москаленко отправился в кухню.
Женщина плакала, размазывая толстый слой косметики по лицу. Увидев подполковника, она встала и, схватив со стола полотенце, начала вытирать лицо.
— Сидите, Полина Игнатьевна. Долгих историй мне не нужно, это потом, для протокола, а мне отвечайте кратко. Когда вы обнаружили труп?
— В десять утра.
— Сколько человек здесь жило?
— Четверо. Точнее, одна.
— Это как понимать?
— Вера жила с подружками, они приехали из Минска. Но подружки уехали на экскурсию два дня назад в Севастополь. Вера осталась одна. Сегодня они должны уезжать домой. Я пришла забрать ключи. Смотрю, дверь не заперта. Удивилась. Зашла в квартиру, а в спальне Вера и вся подушка в крови.
— И что вы сделали?
— Побежала к соседям вызывать врача. Приехала «скорая», а они уже позвонили в милицию.
В дверном проеме появился Скоков.
— И что, подружки так и не вернулись? — продолжал допрос подполковник.
— Похоже, они и уезжать не собирались. Вещи не собраны. Вчера никто не зашел, ничего не сказал, вот я утром сама и заглянула.
— Может быть, они решили продлить свой отпуск. А вы уверены, что Вера жила одна? Она же не могла оставить дверь открытой. Ключ торчит с внутренней стороны замка. Значит, она предпочитала запираться на ночь.
— Тот, кто убил ее, и оставил дверь открытой.
— Интересная мысль, надо ее запомнить. Значит, подруг вы ее не видели? Может, у нее был дружок?
Женщина достала из халата папиросы и закурила. Руки ее заметно дрожали.
— Дружка я ее видела два дня назад. Утром Вера пришла ко мне и попросила ключи, часов в семь утра. Говорит, девчонки уехали на экскурсию, а ключи оставить забыли. Я ей дверь открыла. Она ничего не сказала, что девушки уехали надолго. Я так поняла, что скоро вернутся. Ближе к вечеру решила пойти спросить. Захожу, а у нее мужчина. Красивый парень лет тридцати пяти. Блондин с волнистыми волосами…
— И ямочки на щеках, так?
— Да, с ямочками, высокий. Значит, вы его знаете?
— Я скоро о нем баллады складывать буду. И что дальше?
— Вера сказала, что все в порядке. Ключи ей принес Вадик, а девчонки уехали в Севастополь на несколько дней.
— А где взял ключи Вадик?
— В подробности я не вникала. Неудобно.
— А может, этот Вадик приятель ее подружки?
— А то как же! — сквозь слезы усмехнулась хозяйка. — Подружек спровадил, а сам к ней прибежал. И какая дура даст своему мужику ключи от квартиры, где одна баба осталась? А потом, я-то в этих делах толк знаю. У Верки глаза горели, как у кошки, и щеки пылали. Этот Вадик тут же ушел и сказал, что зайдет.
— Вот и зашел. Дверь-то она чужому ночью не откроет. Сама впустила. А он парень забывчивый, везде за собой двери открытыми оставляет и ключи из замков не вынимает. Гильзы разбрасывает, винтовки, пистолеты. Скоро вертолеты находить будем.
Хозяйка ничего не понимала, а только глазами хлопала.
Скоков попросил подполковника выйти в коридор.
— Ну, что, Данила, мне этот засранец начинает действовать на нервы.
Майор похлопал паспортами по ладони.
— Один паспорт принадлежит убитой здесь женщине, а три других — ее подружкам, которые вместо Севастополя отправились в морг из квартиры подполковника Тарасова. Можно считать, что трупы опознаны. Надо вызывать родственников.
— Кроме одного. Там был еще один мужик, но он мертв и трупа мы его не обнаружим. Если только он не с женой сюда приехал. Не дай Бог!
— Будь еще один или два трупа, но нас это никуда не подвинет, — констатировал Скоков.
— Наглый парень. Руки бы ему обломать! Ладно, поехали в Управление. Чует мое сердце, не скоро мы выспимся.
11
Сколько он ни старался, напиться ему не удавалось. Нервное напряжение, стресс не позволяли Журавлеву расслабиться и забыться. Теперь он не сомневался, что киллер следит за ним. Иначе как он мог узнать адрес Веры? У него возникла идея — почему убийца не может быть ментом? Допустим, один мент попал под подозрение подполковнику Тарасову, пришел к нему домой и убил его, чтобы тот не сумел вскрыть какое-то дело, как консервную банку. Допустим! А для отвода глаз он убил всех в доме и оставил одного живым, чтобы тот попал под подозрение. Похоже! И вдруг в милицию приходит Вера с заявлением. Он перехватывает ее заявление и убирает ее, чтобы не болтала. При таком раскладе понятно, как он ее нашел. Но! Существует «но» — мент-убийца должен держать козла отпущения под постоянным наблюдением, чтобы в любую секунду его арестовать и предъявить обвинение. Тогда почему он до сих пор его не взял? Ответ может быть только один: киллер еще не закончил свою работу. Должен появиться еще труп, чтобы потом всех повесить на одного лоха. Вполне логично! Однако эту версию Журавлев отмел, как бредовую. Связь генерала, погибшего от пули снайпера, и Басова с Ромовым, убитыми в квартире Тарасова, установлена документально. А значит, цель киллера Тарасова не касалась. И главное, зачем местному менту убивать крупных китов из Москвы и Питера?
Ломая себе голову, он забрел в ресторан, не обратив внимания на его название. Ему хотелось с кем-либо пообщаться. Он устал от собственного "я" и хотел послушать кого-нибудь другого.
У окна сидел молодой человек лет тридцати и неторопливо попивал коньяк из графинчика. В общем-то, в ресторане хватало народу, но в основном компании от двух до шестерых. После знакомства с одной из таких компаний он и попал в переплет. Продолжать сериал ему не хотелось.
Молодой человек оказался очень приветливым и не возражал против соседства. Для солидарности Журавлев также заказал себе коньяк. Выпили, познакомились.
— Меня зовут Евгений Метлицкий. Я журналист криминальной хроники из Краснодара.
— Приехал отдохнуть, Женя? — мгновенно перешел на «ты» Журавлев. — А меня зовут Вадик, но друзья именуют Дик.
— Нормально звучит. В Крым меня привела халтура. Я привык работать там, где больше платят, — разговорился Метлицкий. — А меня в Краснодаре считают хорошим детективом. Частный сыщик. Особым криминалом я, разумеется, не занимаюсь, а так, семейными передрягами. За них неплохо платят, кстати сказать. В ресторане я тоже сижу не ради забавы. Все это моя работа.
— Отличная работенка, но за коньяк приходится из своего кармана платить?
— Зачем? У меня уже десятка два счетов набралось. Вернусь домой, сдам отчет. Мне все деньги вернут, а также командировочные, плюс непредвиденные расходы и по сто долларов за день. Ну а за картинки — отдельная плата, да еще за справочку гонорарчик.
— Класс! А что за картинки со справочкой?
— А это и есть доказательства. Глянь в сторону оркестра, там столик стоит и сидит парочка. Бабенка в розовом платье и мужичок в голубом пиджачке. Так вот, эта красотка замужем за одним крупным дельцом. Ее муженек меня и нанял, когда спровадил женушку в отпуск. А она тут этого хмыря подцепила. Когда я привезу мужу свой отчет об отдыхе его жены, он о ней будет знать больше, чем о себе самом. Картинки, по-журналистски видеоряд, состоят из трех десятков фотографий, подтверждающих мои донесения, а справочка, с чем дело обстоит сложнее, состоит в том, что я даю данные на любовника жены. Тут приходится попотеть, чтобы выяснить личность клиента. Но и эти трудности я с успехом преодолеваю. В итоге заказчик получает все подробности в деталях, а я сгребаю с его стола кругленькую сумму.
— Потрясающая работа, но, как я понял, с нравственностью у тебя не все в порядке. — Метлицкий засмеялся.
— Ну ты даешь! Не видишь, в какие времена мы живем. Да, согласен. Я не глубоко нравственная личность, меня интересует результат и оплата работы, а не ее профиль. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Но так это еще не все. Ты думаешь, у этой телки ревнивый муж? Черта с два! Он давно нашел себе другую и мечтает избавиться от жены. Но по брачному контракту при разводе ему придется делить с ней имущество пятьдесят на пятьдесят. А ты знаешь, чем он ворочает в Краснодарском крае? Лучше тебе и не знать. Но если жена не верна и он докажет это в суде, то брачный контракт аннулируют. Вот почему он отсылает ее одну в отпуск к морю, а меня за ней следом. После моего отчета он вышвырнет эту кошку на улицу без гроша в кармане и приведет в дом новую. И никакого раздела имущества. Я получу тысяч пять в результате, а он сохранит миллионов десять, и все в зеленых купюрах. А ты говоришь о какой-то нравственности.
— Я рад, что мы познакомились. Мы очень похожи. Я тоже не в ладах с высшими идеалами и обожаю жизнь, полную приключений. Нас разнит только то, что я равнодушен к деньгам. Может быть, потому, что никогда в них не нуждался. Каков распорядок твоего дня? Ты, вероятно, привязан к этой бабе и ни на шаг в сторону?
Метлицкий покачал головой.
— Нет, все дни однообразны. С девяти до двух лечебный пляж санатория «Ливадия», потом обед, сон, вечером ресторан. Этот ее распорядок, он уже запечатлен на пленке, и даже с ночными сценами. Мне осталось раскусить только ее дружка, и я могу поставить точку в этом деле.
— Отлично. Если я выберусь из передряги, в которую влип, то мы могли бы на пару организовать с тобой частное сыскное агентство.
— Любопытно, но у меня профиль работы волка-одиночки. Зачем мне агентство?
— Скажи мне, Женя, много у тебя таких заказов?
— Не очень. По большому счету, как сейчас — не чаще раза в год.
— А агентство будет давать по два крупных заказа в месяц.
— Каким образом?
— Журналист криминальной хроники, а с фантазией у тебя не богато. Рисую картину. Начнем с того, что мне с женщинами везет. Грубо говоря, они ко мне липнут. Мы с тобой находим толстосума, желательно любящего свою жену, и я проверяю ее на вшивость. Если баба на передок слаба, то я ее возьму. После проверки ты идешь к ее мужу и говоришь, что, занимаясь одним крупным расследованием, тебе случайно стало известно, что его жена наставляет ему рога. Он потребует доказательств. Иначе говоря, он же тебя и наймет. Тут я вступаю в свою фазу деятельности, а именно, беру бабу в оборот. Оборудуем квартиру для удобной фотосъемки с интимными подробностями, и следить и прятаться не надо. В течение трех дней сто картинок да еще магнитофонные кассеты с раздирающими душу страстями и объяснениями. Но и это еще не все. Тебе о ее партнере выяснять ничего не придется. Один партнер на тысячу заказов. Я могу дать свои данные и даже выступить в суде свидетелем. Тут никакого криминала нет. Трахать замужних телок никем не запрещается. Сплошь и рядом. А бабам будет урок на будущее. Либо с мужем живи, коли в загс тебя понесло, либо шляйся всю жизнь, но в одиночку.
Метлицкий слушал нового приятеля с открытым ртом.
— Да, Дик, ты фантазер экстра-класса!
— Писатель. Ты же не спрашивал, чем я занимаюсь, теперь знай. Пишу под псевдонимом.
— Твоя идея мне нравится.
— Она осуществима, если ты переберешься жить в Москву, с квартирой я тебе помогу. Мелочи жизни.
— За это надо выпить! — воскликнул Метлицкий. Они выпили.
Журавлев встал, подошел к оркестру, сунул деньги и заказал музыку. Вернувшись на место, он сказал:
— Я рассмотрел твою парочку поближе. Мужичок не местный, бумажник носит в левом кармане пиджака, но не уверен, что он ходит с документами по курорту. Прощупывать мы его не будем. Сделаем проще. Ты мне дашь его адрес, где он остановился, а я тебе через день расскажу о нем то, чего он сам о себе не знает.
— Валяй. Санаторий «Дарсан». Отдельный номер во втором корпусе с балконом, тридцать третий.
— Отлично. Завтра вечером получишь результаты. Встретимся здесь же, за этим столиком. Будешь угощать меня коньяком. Или я тебя, если ты выполнишь одну работу. Я же должен убедиться, что из тебя действительно получится хороший партнер.
— А что за работа?
— С картинками. Завтра в девять утра я пройду мимо памятника Ленину. Дальше ты возьмешь меня в обзор, часа на три-четыре. Твоя задача установить, есть ли за мной слежка, кто меня пасет, один человек или несколько, с одной стороны или с трех. Их фото и желательно подробности биографии. Для репортера криминальной хроники такая работа — повседневная рутина. Устраивает?
— А почему нет! Хочешь меня проверить? Валяй. Своих друзей попросишь последить за тобой и хочешь, чтобы я их вычислил? Нет проблем.
— Догадливый, — протянул Журавлев.
Они опять выпили. У Вадима поднялось настроение. Он входил в азарт. Дурацкая идея его потешала, но он уже начал втягиваться в игру.
— А почему бы и тебя не проверить. Дик? Мне тоже хочется увидеть будущего партнера в действии. Ты сказал, что можешь снять любую бабу. В центре зала стоит столик. Там сидят две женщины. Одна из них очень эффектная. Лет сорок, вид неприступный, гордый. Глаза, волосы, шея — все, что нужно. Возьми ее в оборот, а я посмотрю, так ли легко у тебя получается на деле, как на словах.
Вадим даже не взглянул в ту сторону. Он ухмыльнулся с видом донжуана и снисходительно спросил:
— В каком она платье?
— Ярко-бирюзовом.
— Что ж, до завтра.
Он встал и направился к оркестру. Вновь заиграл его любимый шлягер Фрэнка Синатры «Один среди ночи».
Женщина и впрямь оказалась эффектной, особенно глаза. Как это он сам ее не заметил. Танцуя с ней, Вадим уже забыл о новом партнере. Он чувствовал аромат женщины и упругое, изящное тело. Ее звали Маша. Они пили шампанское, потом провожали ее подругу, заглядывали в бары, еще какой-то ресторан, а кончилось все тем, что он опять напился.
Уже какую ночь подряд он уходил от погони. Люди в черном с белыми лицами преследовали его, а он убегал, сжимая в руках желтый кожаный портфель. Сон всегда кончался катастрофой, его убивали, и он проваливался в бездонную, черную пропасть.
Вадим открыл глаза. Тихо. Тело мокрое. Он лежит в постели. Потолок чистый, высокий. Люстра. Он повернул голову вправо. На стуле висит его костюм, а сверху брошено ярко-бирюзовое платье. Он повернул голову влево. Рядом лежала очень красивая женщина с шикарными волосами. Они спали под одной простыней. Журавлев улыбнулся, но вдруг резким движением сбросил с нее покрывало. Она что-то пробормотала и перевернулась на спину.
— Слава Богу, живая! — прошептал он.
Она была не только живая, но и прекрасная. Он любовался ее телом и ни о чем не думал.
Придется угощать Метлицкого за такую наводку. Он посмотрел на часы. Стрелки показывали половину шестого утра. Странно, но у него даже голова не болит. Жаль будет, если она проснется и выставит его за дверь. Что он ей там наболтал вчера по пьянке?
Вадим откинулся на подушку и уставился в потолок. Сегодня хорошее утро. Тихое, прозрачное. Чистая постель, шикарная женщина и покой на душе. А только вчера вечером он остался без крыши над головой и без надежды на спасение. Нет, конечно, он не тешил себя надеждой, что все самое страшное позади. Просто такие минуты бывают очень редко, особенно за последние полтора месяца.
Весь ужас начался еще в Москве, а не в то утро, когда он проснулся в квартире подполковника. Жизнь застигла его врасплох месяцем раньше.
Ломая себе голову, он забрел в ресторан, не обратив внимания на его название. Ему хотелось с кем-либо пообщаться. Он устал от собственного "я" и хотел послушать кого-нибудь другого.
У окна сидел молодой человек лет тридцати и неторопливо попивал коньяк из графинчика. В общем-то, в ресторане хватало народу, но в основном компании от двух до шестерых. После знакомства с одной из таких компаний он и попал в переплет. Продолжать сериал ему не хотелось.
Молодой человек оказался очень приветливым и не возражал против соседства. Для солидарности Журавлев также заказал себе коньяк. Выпили, познакомились.
— Меня зовут Евгений Метлицкий. Я журналист криминальной хроники из Краснодара.
— Приехал отдохнуть, Женя? — мгновенно перешел на «ты» Журавлев. — А меня зовут Вадик, но друзья именуют Дик.
— Нормально звучит. В Крым меня привела халтура. Я привык работать там, где больше платят, — разговорился Метлицкий. — А меня в Краснодаре считают хорошим детективом. Частный сыщик. Особым криминалом я, разумеется, не занимаюсь, а так, семейными передрягами. За них неплохо платят, кстати сказать. В ресторане я тоже сижу не ради забавы. Все это моя работа.
— Отличная работенка, но за коньяк приходится из своего кармана платить?
— Зачем? У меня уже десятка два счетов набралось. Вернусь домой, сдам отчет. Мне все деньги вернут, а также командировочные, плюс непредвиденные расходы и по сто долларов за день. Ну а за картинки — отдельная плата, да еще за справочку гонорарчик.
— Класс! А что за картинки со справочкой?
— А это и есть доказательства. Глянь в сторону оркестра, там столик стоит и сидит парочка. Бабенка в розовом платье и мужичок в голубом пиджачке. Так вот, эта красотка замужем за одним крупным дельцом. Ее муженек меня и нанял, когда спровадил женушку в отпуск. А она тут этого хмыря подцепила. Когда я привезу мужу свой отчет об отдыхе его жены, он о ней будет знать больше, чем о себе самом. Картинки, по-журналистски видеоряд, состоят из трех десятков фотографий, подтверждающих мои донесения, а справочка, с чем дело обстоит сложнее, состоит в том, что я даю данные на любовника жены. Тут приходится попотеть, чтобы выяснить личность клиента. Но и эти трудности я с успехом преодолеваю. В итоге заказчик получает все подробности в деталях, а я сгребаю с его стола кругленькую сумму.
— Потрясающая работа, но, как я понял, с нравственностью у тебя не все в порядке. — Метлицкий засмеялся.
— Ну ты даешь! Не видишь, в какие времена мы живем. Да, согласен. Я не глубоко нравственная личность, меня интересует результат и оплата работы, а не ее профиль. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Но так это еще не все. Ты думаешь, у этой телки ревнивый муж? Черта с два! Он давно нашел себе другую и мечтает избавиться от жены. Но по брачному контракту при разводе ему придется делить с ней имущество пятьдесят на пятьдесят. А ты знаешь, чем он ворочает в Краснодарском крае? Лучше тебе и не знать. Но если жена не верна и он докажет это в суде, то брачный контракт аннулируют. Вот почему он отсылает ее одну в отпуск к морю, а меня за ней следом. После моего отчета он вышвырнет эту кошку на улицу без гроша в кармане и приведет в дом новую. И никакого раздела имущества. Я получу тысяч пять в результате, а он сохранит миллионов десять, и все в зеленых купюрах. А ты говоришь о какой-то нравственности.
— Я рад, что мы познакомились. Мы очень похожи. Я тоже не в ладах с высшими идеалами и обожаю жизнь, полную приключений. Нас разнит только то, что я равнодушен к деньгам. Может быть, потому, что никогда в них не нуждался. Каков распорядок твоего дня? Ты, вероятно, привязан к этой бабе и ни на шаг в сторону?
Метлицкий покачал головой.
— Нет, все дни однообразны. С девяти до двух лечебный пляж санатория «Ливадия», потом обед, сон, вечером ресторан. Этот ее распорядок, он уже запечатлен на пленке, и даже с ночными сценами. Мне осталось раскусить только ее дружка, и я могу поставить точку в этом деле.
— Отлично. Если я выберусь из передряги, в которую влип, то мы могли бы на пару организовать с тобой частное сыскное агентство.
— Любопытно, но у меня профиль работы волка-одиночки. Зачем мне агентство?
— Скажи мне, Женя, много у тебя таких заказов?
— Не очень. По большому счету, как сейчас — не чаще раза в год.
— А агентство будет давать по два крупных заказа в месяц.
— Каким образом?
— Журналист криминальной хроники, а с фантазией у тебя не богато. Рисую картину. Начнем с того, что мне с женщинами везет. Грубо говоря, они ко мне липнут. Мы с тобой находим толстосума, желательно любящего свою жену, и я проверяю ее на вшивость. Если баба на передок слаба, то я ее возьму. После проверки ты идешь к ее мужу и говоришь, что, занимаясь одним крупным расследованием, тебе случайно стало известно, что его жена наставляет ему рога. Он потребует доказательств. Иначе говоря, он же тебя и наймет. Тут я вступаю в свою фазу деятельности, а именно, беру бабу в оборот. Оборудуем квартиру для удобной фотосъемки с интимными подробностями, и следить и прятаться не надо. В течение трех дней сто картинок да еще магнитофонные кассеты с раздирающими душу страстями и объяснениями. Но и это еще не все. Тебе о ее партнере выяснять ничего не придется. Один партнер на тысячу заказов. Я могу дать свои данные и даже выступить в суде свидетелем. Тут никакого криминала нет. Трахать замужних телок никем не запрещается. Сплошь и рядом. А бабам будет урок на будущее. Либо с мужем живи, коли в загс тебя понесло, либо шляйся всю жизнь, но в одиночку.
Метлицкий слушал нового приятеля с открытым ртом.
— Да, Дик, ты фантазер экстра-класса!
— Писатель. Ты же не спрашивал, чем я занимаюсь, теперь знай. Пишу под псевдонимом.
— Твоя идея мне нравится.
— Она осуществима, если ты переберешься жить в Москву, с квартирой я тебе помогу. Мелочи жизни.
— За это надо выпить! — воскликнул Метлицкий. Они выпили.
Журавлев встал, подошел к оркестру, сунул деньги и заказал музыку. Вернувшись на место, он сказал:
— Я рассмотрел твою парочку поближе. Мужичок не местный, бумажник носит в левом кармане пиджака, но не уверен, что он ходит с документами по курорту. Прощупывать мы его не будем. Сделаем проще. Ты мне дашь его адрес, где он остановился, а я тебе через день расскажу о нем то, чего он сам о себе не знает.
— Валяй. Санаторий «Дарсан». Отдельный номер во втором корпусе с балконом, тридцать третий.
— Отлично. Завтра вечером получишь результаты. Встретимся здесь же, за этим столиком. Будешь угощать меня коньяком. Или я тебя, если ты выполнишь одну работу. Я же должен убедиться, что из тебя действительно получится хороший партнер.
— А что за работа?
— С картинками. Завтра в девять утра я пройду мимо памятника Ленину. Дальше ты возьмешь меня в обзор, часа на три-четыре. Твоя задача установить, есть ли за мной слежка, кто меня пасет, один человек или несколько, с одной стороны или с трех. Их фото и желательно подробности биографии. Для репортера криминальной хроники такая работа — повседневная рутина. Устраивает?
— А почему нет! Хочешь меня проверить? Валяй. Своих друзей попросишь последить за тобой и хочешь, чтобы я их вычислил? Нет проблем.
— Догадливый, — протянул Журавлев.
Они опять выпили. У Вадима поднялось настроение. Он входил в азарт. Дурацкая идея его потешала, но он уже начал втягиваться в игру.
— А почему бы и тебя не проверить. Дик? Мне тоже хочется увидеть будущего партнера в действии. Ты сказал, что можешь снять любую бабу. В центре зала стоит столик. Там сидят две женщины. Одна из них очень эффектная. Лет сорок, вид неприступный, гордый. Глаза, волосы, шея — все, что нужно. Возьми ее в оборот, а я посмотрю, так ли легко у тебя получается на деле, как на словах.
Вадим даже не взглянул в ту сторону. Он ухмыльнулся с видом донжуана и снисходительно спросил:
— В каком она платье?
— Ярко-бирюзовом.
— Что ж, до завтра.
Он встал и направился к оркестру. Вновь заиграл его любимый шлягер Фрэнка Синатры «Один среди ночи».
Женщина и впрямь оказалась эффектной, особенно глаза. Как это он сам ее не заметил. Танцуя с ней, Вадим уже забыл о новом партнере. Он чувствовал аромат женщины и упругое, изящное тело. Ее звали Маша. Они пили шампанское, потом провожали ее подругу, заглядывали в бары, еще какой-то ресторан, а кончилось все тем, что он опять напился.
Уже какую ночь подряд он уходил от погони. Люди в черном с белыми лицами преследовали его, а он убегал, сжимая в руках желтый кожаный портфель. Сон всегда кончался катастрофой, его убивали, и он проваливался в бездонную, черную пропасть.
Вадим открыл глаза. Тихо. Тело мокрое. Он лежит в постели. Потолок чистый, высокий. Люстра. Он повернул голову вправо. На стуле висит его костюм, а сверху брошено ярко-бирюзовое платье. Он повернул голову влево. Рядом лежала очень красивая женщина с шикарными волосами. Они спали под одной простыней. Журавлев улыбнулся, но вдруг резким движением сбросил с нее покрывало. Она что-то пробормотала и перевернулась на спину.
— Слава Богу, живая! — прошептал он.
Она была не только живая, но и прекрасная. Он любовался ее телом и ни о чем не думал.
Придется угощать Метлицкого за такую наводку. Он посмотрел на часы. Стрелки показывали половину шестого утра. Странно, но у него даже голова не болит. Жаль будет, если она проснется и выставит его за дверь. Что он ей там наболтал вчера по пьянке?
Вадим откинулся на подушку и уставился в потолок. Сегодня хорошее утро. Тихое, прозрачное. Чистая постель, шикарная женщина и покой на душе. А только вчера вечером он остался без крыши над головой и без надежды на спасение. Нет, конечно, он не тешил себя надеждой, что все самое страшное позади. Просто такие минуты бывают очень редко, особенно за последние полтора месяца.
Весь ужас начался еще в Москве, а не в то утро, когда он проснулся в квартире подполковника. Жизнь застигла его врасплох месяцем раньше.
Глава II
Месяцем раньше
1. Москва
Некоторое время Юрий Павлович ходил по кабинету, изредка подходя к столу и делая пару глотков холодного чая из своего стакана с знаменитым подстаканником. Наконец он сел за свой огромный письменный стол и выдвинул левый ящик. Там стоял портативный магнитофон. Эту пленку он слушал не первый раз за последние несколько дней, и всегда с особым вниманием. Он нажал кнопку «Пуск», откинулся на спинку кресла и, сплетя пальцы, прикрыл глаза. Магнитная лента медленно завертелась. Из динамиков послышался искаженный звук скрипевшей двери. Зазвучал голос его секретаря.
— Товарищ генерал-полковник, Савельзон Юрий Маркович прибыл, ожидает в приемной. Прикажете пригласить?
— Да, пусть войдет.
В кабинет вошел невысокий, с глубокими пролысинами мужчина лет сорока пяти. Колкий острый взгляд. Со вкусом, дорого одет. И немного суетлив в движениях.
— Рад, что вы согласились меня принять, Юрий Павлович, — сказал вошедший высоким режущим голосом. Генерал подошел к гостю и пожал ему руку.
— Как я догадался, разговор у нас с вами будет носить конфиденциальный характер. И поэтому вы должны понять, почему встреча наша состоялась здесь, на даче, а не в кабинете на Лубянке.
— Я не сомневался, что вы примете именно такое решение. С вашей мудростью и чутьем было бы странным ожидать другого решения.
— Присаживайтесь.
Они сели в глубокие кресла возле зашторенного окна и гость тихо заговорил.
— Я постараюсь быть кратким, уважаемый Юрий Павлович. Возможно, все, что я буду предлагать, вызовет у вас отторжение и в любой момент вы можете прекратить наш разговор, но если мои идеи вам подойдут, тогда мы сможем развить тему до глубоких корней. Может быть, сейчас я и не готов выдать на-гора конкретные планы и дела, но при нашем обоюдном согласии я возьмусь за дело более решительно. Мне нужна ваша поддержка, а вам понадобится моя. До президентских выборов осталось чуть больше года. Как я догадываюсь, и вы и я хотим видеть в роли Президента одного и того же человека. Выборная кампания такого масштаба стоит очень больших денег, и чем больше их будет, тем легче и достойнее мы ее проведем. Я готов вкладывать крупные средства в кандидата, но, как понимаете, мы, бизнесмены, привыкли считать свои деньги. Собственно говоря, деньги лежат у нас под ногами, надо только суметь взять их в свои руки. Газ, нефть, алюминий, энергетика — это те самые ниши, которые давно заняты. И с этой стороны мы большой помощи не получим. Я знаю настроение магнатов в этих областях и они не в нашу пользу.
Я хочу поговорить об алмазах. Этим вопросом я интересовался, и очень подробно. Эту отрасль мы можем взять под свой контроль. Сейчас в ней неразбериха. Сотни миллионов долларов бесконтрольно уходят за рубеж и оседают на счетах мелких лавочников. У меня есть возможность реализовать ту же продукцию за рубежом и при этом возвращать деньги в Россию. Мы сможем получать наличные, ну, скажем, в течение года сто миллионов долларов. Война за золото и минералы идет полным ходом, но, оценив противника, я понял, что мы можем устранить его с дороги при небольших затратах сил и энергии, а денег получить столько, сколько нужно. По сути, нам надо отнять у шпаны рогатки и отшлепать по попке. Если мы сумеем это сделать, то выиграет только наша сторона.
Вы работаете в органах более тридцати лет. Менялись времена, менялись председатели Комитета, директоры ФСБ, одним словом, временщики, а вы — профессионал высокого ранга, незаменимый работник, опытный руководитель, и вас не коснулась ни одна чистка. Вы из касты неприкасаемых. А главное в том, что вы никогда не метили на место первого и никто не видел в вас конкурента. Вряд ли без вас могут обойтись. Вы слишком многое знаете и слишком многое умеете. Вы необходимы Комитету, а иначе вас давно бы отправили в отставку, точнее, похоронили бы с помпой на Новодевичьем кладбище. Вряд ли кто-то стал бы интересоваться истинной причиной смерти. Вы ведь человек уже немолодой.
Мое предложение вы можете рассматривать с двух сторон, и обе вас должны устроить. Первое — вы патриот, вы верите в своего президента и в того, кто им станет. Но для этого нам нужно очень много сделать. Вторая сторона — ваш тяжкий труд будет достойно вознагражден. Речь не идет о даче взяток, как вы понимаете, речь идет о бизнесе. Вы получите часть акций нового алмазного концерна. Мои акционеры живут и здравствуют на проценты, а вам пора подумать о своих наследниках. У вас есть дочь и сын, взрослые, умные люди, а живут в среднем достатке. Если наш тандем заработает, то страна от этого только выиграет. Возвращение капитала в Россию должно устраивать всех. Зачем же нам лезть из кожи вон, чтобы собирать по крохам деньги на предвыборную кампанию? Потеря сил без гарантий, а нам необходимы гарантии. И я, со своей стороны, могу их дать, если мне развяжут руки.
Савельзон замолчал. Генерал выдержал паузу и сказал:
— Такой объемный монолог очень трудно переварить в несколько секунд. Ваш ораторский талант мне хорошо известен. Вы за три минуты успели меня возвести до небес и тут же похоронить с помпой на Новодевечьем кладбище. Но я вижу в вас единомышленника и на определенном этапе мы можем стать союзниками. Об алмазных концернах мы пока мечтать не будем. В одном вы правы — я не бизнесмен, и эту тему затрагивать не имеет смысла. Но если у вас есть достойное предложение по добыче легких финансов для президентской кампании, то я готов эти предложения рассмотреть. Однако хочу сразу сказать: операции такого рода без поддержки руководства проводить невозможно. У меня, как и у вас, связаны руки.
— Товарищ генерал-полковник, Савельзон Юрий Маркович прибыл, ожидает в приемной. Прикажете пригласить?
— Да, пусть войдет.
В кабинет вошел невысокий, с глубокими пролысинами мужчина лет сорока пяти. Колкий острый взгляд. Со вкусом, дорого одет. И немного суетлив в движениях.
— Рад, что вы согласились меня принять, Юрий Павлович, — сказал вошедший высоким режущим голосом. Генерал подошел к гостю и пожал ему руку.
— Как я догадался, разговор у нас с вами будет носить конфиденциальный характер. И поэтому вы должны понять, почему встреча наша состоялась здесь, на даче, а не в кабинете на Лубянке.
— Я не сомневался, что вы примете именно такое решение. С вашей мудростью и чутьем было бы странным ожидать другого решения.
— Присаживайтесь.
Они сели в глубокие кресла возле зашторенного окна и гость тихо заговорил.
— Я постараюсь быть кратким, уважаемый Юрий Павлович. Возможно, все, что я буду предлагать, вызовет у вас отторжение и в любой момент вы можете прекратить наш разговор, но если мои идеи вам подойдут, тогда мы сможем развить тему до глубоких корней. Может быть, сейчас я и не готов выдать на-гора конкретные планы и дела, но при нашем обоюдном согласии я возьмусь за дело более решительно. Мне нужна ваша поддержка, а вам понадобится моя. До президентских выборов осталось чуть больше года. Как я догадываюсь, и вы и я хотим видеть в роли Президента одного и того же человека. Выборная кампания такого масштаба стоит очень больших денег, и чем больше их будет, тем легче и достойнее мы ее проведем. Я готов вкладывать крупные средства в кандидата, но, как понимаете, мы, бизнесмены, привыкли считать свои деньги. Собственно говоря, деньги лежат у нас под ногами, надо только суметь взять их в свои руки. Газ, нефть, алюминий, энергетика — это те самые ниши, которые давно заняты. И с этой стороны мы большой помощи не получим. Я знаю настроение магнатов в этих областях и они не в нашу пользу.
Я хочу поговорить об алмазах. Этим вопросом я интересовался, и очень подробно. Эту отрасль мы можем взять под свой контроль. Сейчас в ней неразбериха. Сотни миллионов долларов бесконтрольно уходят за рубеж и оседают на счетах мелких лавочников. У меня есть возможность реализовать ту же продукцию за рубежом и при этом возвращать деньги в Россию. Мы сможем получать наличные, ну, скажем, в течение года сто миллионов долларов. Война за золото и минералы идет полным ходом, но, оценив противника, я понял, что мы можем устранить его с дороги при небольших затратах сил и энергии, а денег получить столько, сколько нужно. По сути, нам надо отнять у шпаны рогатки и отшлепать по попке. Если мы сумеем это сделать, то выиграет только наша сторона.
Вы работаете в органах более тридцати лет. Менялись времена, менялись председатели Комитета, директоры ФСБ, одним словом, временщики, а вы — профессионал высокого ранга, незаменимый работник, опытный руководитель, и вас не коснулась ни одна чистка. Вы из касты неприкасаемых. А главное в том, что вы никогда не метили на место первого и никто не видел в вас конкурента. Вряд ли без вас могут обойтись. Вы слишком многое знаете и слишком многое умеете. Вы необходимы Комитету, а иначе вас давно бы отправили в отставку, точнее, похоронили бы с помпой на Новодевичьем кладбище. Вряд ли кто-то стал бы интересоваться истинной причиной смерти. Вы ведь человек уже немолодой.
Мое предложение вы можете рассматривать с двух сторон, и обе вас должны устроить. Первое — вы патриот, вы верите в своего президента и в того, кто им станет. Но для этого нам нужно очень много сделать. Вторая сторона — ваш тяжкий труд будет достойно вознагражден. Речь не идет о даче взяток, как вы понимаете, речь идет о бизнесе. Вы получите часть акций нового алмазного концерна. Мои акционеры живут и здравствуют на проценты, а вам пора подумать о своих наследниках. У вас есть дочь и сын, взрослые, умные люди, а живут в среднем достатке. Если наш тандем заработает, то страна от этого только выиграет. Возвращение капитала в Россию должно устраивать всех. Зачем же нам лезть из кожи вон, чтобы собирать по крохам деньги на предвыборную кампанию? Потеря сил без гарантий, а нам необходимы гарантии. И я, со своей стороны, могу их дать, если мне развяжут руки.
Савельзон замолчал. Генерал выдержал паузу и сказал:
— Такой объемный монолог очень трудно переварить в несколько секунд. Ваш ораторский талант мне хорошо известен. Вы за три минуты успели меня возвести до небес и тут же похоронить с помпой на Новодевечьем кладбище. Но я вижу в вас единомышленника и на определенном этапе мы можем стать союзниками. Об алмазных концернах мы пока мечтать не будем. В одном вы правы — я не бизнесмен, и эту тему затрагивать не имеет смысла. Но если у вас есть достойное предложение по добыче легких финансов для президентской кампании, то я готов эти предложения рассмотреть. Однако хочу сразу сказать: операции такого рода без поддержки руководства проводить невозможно. У меня, как и у вас, связаны руки.