Вика присела на стул, медсестра ушла.
– По собственной инициативе. Меня интересуют жены Кайранского. Он сделал мне предложение, но я отказалась. Во-первых, я его не люблю, во-вторых, он женат.
– Для него это не помеха. Он всесилен.
– Это еще один аргумент, говорящий о правильности моего решения.
– Уходите от него, пока вы молоды и красивы. Этот паук опутает вас паутиной, и вы погибнете. Бог всех наказывает, кто продает дьяволу душу.
– Почему его первая жена выбросилась из окна?
– Может быть, и не выбросилась. Это не доказано. В доме появилась Кристина, новая нянька, и Дмитрий стал с ней жить. В открытую. Это было давно. Старшему сыну Инги было четыре года, младшему два. Какая мать спрыгнет с восьмого этажа и оставит своих детей беззащитными?
– Дмитрию было двадцать три года.
– Инга была на год его старше, а Кристине едва исполнилось восемнадцать. У него уже тогда была мертвая хватка. Ходил в чине капитана и служил личным адъютантом командующего. После рождения второго сына ему предоставили четырехкомнатную квартиру. Немыслимая щедрость по тем временам.
– Инга терпела в доме любовницу?
– Более того. Он заставил Ингу выйти на работу, а детей отдали на попечение любовницы, чтобы они привязались к ней. Они мать свою практически не видели. А потом ее нашли на тротуаре. Она выбросилась из окна и разбилась вдребезги. Суицид. Никакого уголовного дела. Не прошло и сорока дней после похорон, как Дмитрий женился на Кристине. Понятие «траур» для него не существовало.
– Кристину постигла похожая судьба?
– И меня, как видите. Я не знала, что он женат. О детях знала, о жене – нет. Он прожил с Кристиной два года. Потом появилась я. Мне было шестнадцать. Я познакомилась с красавцем майором на танцах. Влюбилась тут же. Он водил меня на съемную квартиру. Однажды привел к себе. Шел 72-й год. Кристина застукала нас в постели. Сильная была женщина, несмотря на молодость. Она повернулась и ушла. Навсегда. На шестом месяце беременности. Найти ее он так и не смог. Мы жили не расписываясь. Через двенадцать лет по почте пришла копия свидетельства о смерти Кристины. Как потом выяснилось, она повесилась.
– О ее ребенке что-то известно?
– Нет. Я пыталась разузнать, но у меня ничего не получилось. Знаю только, что Кристина жила в нищете и много пила. Возможно, она не сохранила ребенка.
– За что же вас посадили в клетку?
– Появилась новая пассия. Я хотела его удержать. Глупо. Меня он не стал выкидывать из окна, запрятал в психушку и забыл о моем существовании. Забудет и о вашем.
– Я уйду раньше, чем это произойдет.
– Дай-то бог! Неужели такая женщина, как вы, могла клюнуть на пятидесятилетнего мужика?
– Вы дали ему верную оценку. Он сатана!
Вика встала и направилась к корпусу больницы. К Валентине подошел профессор Трубников.
– Справилась с ролью, дорогая?
– Нет. Она надавила на больное место и узнала все, что хотела узнать. В глазах этой молодой красавицы тоски больше, чем у многих больных в твоей обители.
4
– По собственной инициативе. Меня интересуют жены Кайранского. Он сделал мне предложение, но я отказалась. Во-первых, я его не люблю, во-вторых, он женат.
– Для него это не помеха. Он всесилен.
– Это еще один аргумент, говорящий о правильности моего решения.
– Уходите от него, пока вы молоды и красивы. Этот паук опутает вас паутиной, и вы погибнете. Бог всех наказывает, кто продает дьяволу душу.
– Почему его первая жена выбросилась из окна?
– Может быть, и не выбросилась. Это не доказано. В доме появилась Кристина, новая нянька, и Дмитрий стал с ней жить. В открытую. Это было давно. Старшему сыну Инги было четыре года, младшему два. Какая мать спрыгнет с восьмого этажа и оставит своих детей беззащитными?
– Дмитрию было двадцать три года.
– Инга была на год его старше, а Кристине едва исполнилось восемнадцать. У него уже тогда была мертвая хватка. Ходил в чине капитана и служил личным адъютантом командующего. После рождения второго сына ему предоставили четырехкомнатную квартиру. Немыслимая щедрость по тем временам.
– Инга терпела в доме любовницу?
– Более того. Он заставил Ингу выйти на работу, а детей отдали на попечение любовницы, чтобы они привязались к ней. Они мать свою практически не видели. А потом ее нашли на тротуаре. Она выбросилась из окна и разбилась вдребезги. Суицид. Никакого уголовного дела. Не прошло и сорока дней после похорон, как Дмитрий женился на Кристине. Понятие «траур» для него не существовало.
– Кристину постигла похожая судьба?
– И меня, как видите. Я не знала, что он женат. О детях знала, о жене – нет. Он прожил с Кристиной два года. Потом появилась я. Мне было шестнадцать. Я познакомилась с красавцем майором на танцах. Влюбилась тут же. Он водил меня на съемную квартиру. Однажды привел к себе. Шел 72-й год. Кристина застукала нас в постели. Сильная была женщина, несмотря на молодость. Она повернулась и ушла. Навсегда. На шестом месяце беременности. Найти ее он так и не смог. Мы жили не расписываясь. Через двенадцать лет по почте пришла копия свидетельства о смерти Кристины. Как потом выяснилось, она повесилась.
– О ее ребенке что-то известно?
– Нет. Я пыталась разузнать, но у меня ничего не получилось. Знаю только, что Кристина жила в нищете и много пила. Возможно, она не сохранила ребенка.
– За что же вас посадили в клетку?
– Появилась новая пассия. Я хотела его удержать. Глупо. Меня он не стал выкидывать из окна, запрятал в психушку и забыл о моем существовании. Забудет и о вашем.
– Я уйду раньше, чем это произойдет.
– Дай-то бог! Неужели такая женщина, как вы, могла клюнуть на пятидесятилетнего мужика?
– Вы дали ему верную оценку. Он сатана!
Вика встала и направилась к корпусу больницы. К Валентине подошел профессор Трубников.
– Справилась с ролью, дорогая?
– Нет. Она надавила на больное место и узнала все, что хотела узнать. В глазах этой молодой красавицы тоски больше, чем у многих больных в твоей обители.
4
Поминки, устроенные на девятый день, превратили в обычную вечеринку. По распоряжению хозяйки, роль которой была отведена Виктории, ни один приглашенный не должен был надевать траурный наряд. Портрет Дмитрия Кайранского с черной лентой исчез со стены гостиной, осталось только невыгоревшее пятно на обоях. Никто не придал значения странности «поминок». Люди собрались для обмена последними сплетнями, а не для воспоминаний об усопшем. Девять дней были поводом для очередного светского ужина. Люди вели себя раскованно, разговаривали громко, отовсюду слышался смех.
Виктория подошла к Аркадию:
– У нас очень важный гость, приехал по моей настоятельной просьбе. В России проходит симпозиум, он выступал с докладом.
– О ком ты говоришь?
– Его портреты ты видел, статьи читал, теперь можешь увидеть воочию.
– Родриго Сапатерос?
– Угадал. Он на балконе.
Балкон – не точно сказано, вдоль всего второго этажа проходила огромная широкая галерея с мраморными перилами. Мужчина в черном смокинге с бокалом вина в руке любовался освещенным прожекторами садом. К счастью, выдался теплый вечер со звездным небом и яркой луной.
Виктория подвела Аркадия к знаменитости и представила его. Аркадий тут же узнал доктора. Испанец быстро заговорил по-французски. Голос ровный, тон деловой, движения порывистые, резкие. Аркадий знал только английский и ничего не понимал. Вика перевела:
– Профессор ознакомился с твоей медицинской картой. Тебе отпущено не больше года жизни. Состояние твоего сердца хуже, чем у покойного отца. Если ты не одумаешься, исход предрешен.
– Я трус, этим все определяется, – пожал плечами Аркадий.
Вика перевела. Испанец усмехнулся. И опять долго говорил.
– На счету профессора сотни операций и ни одного летального исхода, – переводила Вика. – Он делает по несколько пересадок в день. Важна подготовка и настрой больного. Его решимость, психологический настрой. Хотите жить, значит, будете жить. Место зарезервировано, тебя ждут в Испании.
– Через два дня я дам окончательный ответ.
Вика что-то сказала профессору. Тот кивнул и снова уставился на освещенный сад.
– Аудиенция окончена. – Вика взяла Аркадия под руку и повела в зал. – Слабак! На кого ты собираешь оставить фирму? На бездарного алкоголика брата? Или на ненавистную жену? Может быть, подаришь ее Прокофьеву? Он опытный финансист, быстро приберет к рукам все, что плохо лежит.
– Я же сказал. Финансовым директором будешь ты. Этот вопрос решен. Не дави на меня. Это же не аппендикс удалить, речь идет о сердце.
– Твое сердце – твой убийца. Ступай, развлекай гостей.
– И еще одно обстоятельство – я должен убить своего родного брата.
– Ты убьешь себя, а он будет хлебать водку до девяноста лет.
– В общем-то ты права, мир ничего не потеряет, если он подохнет где-нибудь у сточной канавы.
– Зачем так грубо. Он погибнет в автокатастрофе.
– Как я выманю его в Испанию? У него даже загранпаспорта нет.
– Оставь эту заботу мне, думай о главном.
Аркадий пошел в зал, а Вика вернулась к «гостю из Испании».
– Слов нет, сыграно талантливо, Олег. Кажется, вы пересказывали сюжет романа «Отверженные» Гюго.
– Вы тоже знаете французский?
– Не только. Не говоря уже о латыни.
– Черные линзы меня раздражают, я вас плохо вижу. Ночью в темных очках чувствуешь себя слепцом. – Он взял ее за талию.
– Атака началась?
– Я мог бы и дальше вилять перед вами хвостом, но, может, мы пропустим увертюру и куда-нибудь удерем?
– Я здесь хозяйка, у меня гости. Если появится другая тема для разговора, то я в зале.
– Что ж, я не рассчитывал на молниеносный успех.
Вика улыбнулась:
– Вы не из тех, кто так легко сдается – а вдруг выпадет еще один шанс!
– По этому принципу я проигрываю все свои гонорары в карты.
Вика прижалась к нему, поцеловала и тут же ушла.
Возле двери балкона ее поджидала Галя. Выглядела она не лучшим образом. Даже макияж не мог скрыть синяков под глазами и покрасневших белков. Она увядала, как сорванный цветок.
– Почему вы мне не звоните? Я не нахожу себе места. Мне страшно, сплю с револьвером под подушкой. Вздрагиваю от каждого шороха.
– Напишешь письмо на имя прокурора. От руки. Число не ставь.
– Письмо о чем?
– О том, что твой муж имеет намерение тебя убить. Если с тобой что-нибудь случится, то только по его вине. Положи письмо в конверт и напиши адрес прокуратуры. Передашь конверт мне.
– На том свете мне уже никто ничем не поможет.
– Галина, твои слова Юрия не остановят, а это документ. Мы ничего никому отправлять не будем. Копию письма я сама покажу твоему мужу. Только так мы сможем помешать ему. Он знает, что со мной договориться невозможно. Прокурор получит письмо, если с твоей головы хоть волосок упадет. Другого выхода нет.
Виктория подошла к Аркадию:
– У нас очень важный гость, приехал по моей настоятельной просьбе. В России проходит симпозиум, он выступал с докладом.
– О ком ты говоришь?
– Его портреты ты видел, статьи читал, теперь можешь увидеть воочию.
– Родриго Сапатерос?
– Угадал. Он на балконе.
Балкон – не точно сказано, вдоль всего второго этажа проходила огромная широкая галерея с мраморными перилами. Мужчина в черном смокинге с бокалом вина в руке любовался освещенным прожекторами садом. К счастью, выдался теплый вечер со звездным небом и яркой луной.
Виктория подвела Аркадия к знаменитости и представила его. Аркадий тут же узнал доктора. Испанец быстро заговорил по-французски. Голос ровный, тон деловой, движения порывистые, резкие. Аркадий знал только английский и ничего не понимал. Вика перевела:
– Профессор ознакомился с твоей медицинской картой. Тебе отпущено не больше года жизни. Состояние твоего сердца хуже, чем у покойного отца. Если ты не одумаешься, исход предрешен.
– Я трус, этим все определяется, – пожал плечами Аркадий.
Вика перевела. Испанец усмехнулся. И опять долго говорил.
– На счету профессора сотни операций и ни одного летального исхода, – переводила Вика. – Он делает по несколько пересадок в день. Важна подготовка и настрой больного. Его решимость, психологический настрой. Хотите жить, значит, будете жить. Место зарезервировано, тебя ждут в Испании.
– Через два дня я дам окончательный ответ.
Вика что-то сказала профессору. Тот кивнул и снова уставился на освещенный сад.
– Аудиенция окончена. – Вика взяла Аркадия под руку и повела в зал. – Слабак! На кого ты собираешь оставить фирму? На бездарного алкоголика брата? Или на ненавистную жену? Может быть, подаришь ее Прокофьеву? Он опытный финансист, быстро приберет к рукам все, что плохо лежит.
– Я же сказал. Финансовым директором будешь ты. Этот вопрос решен. Не дави на меня. Это же не аппендикс удалить, речь идет о сердце.
– Твое сердце – твой убийца. Ступай, развлекай гостей.
– И еще одно обстоятельство – я должен убить своего родного брата.
– Ты убьешь себя, а он будет хлебать водку до девяноста лет.
– В общем-то ты права, мир ничего не потеряет, если он подохнет где-нибудь у сточной канавы.
– Зачем так грубо. Он погибнет в автокатастрофе.
– Как я выманю его в Испанию? У него даже загранпаспорта нет.
– Оставь эту заботу мне, думай о главном.
Аркадий пошел в зал, а Вика вернулась к «гостю из Испании».
– Слов нет, сыграно талантливо, Олег. Кажется, вы пересказывали сюжет романа «Отверженные» Гюго.
– Вы тоже знаете французский?
– Не только. Не говоря уже о латыни.
– Черные линзы меня раздражают, я вас плохо вижу. Ночью в темных очках чувствуешь себя слепцом. – Он взял ее за талию.
– Атака началась?
– Я мог бы и дальше вилять перед вами хвостом, но, может, мы пропустим увертюру и куда-нибудь удерем?
– Я здесь хозяйка, у меня гости. Если появится другая тема для разговора, то я в зале.
– Что ж, я не рассчитывал на молниеносный успех.
Вика улыбнулась:
– Вы не из тех, кто так легко сдается – а вдруг выпадет еще один шанс!
– По этому принципу я проигрываю все свои гонорары в карты.
Вика прижалась к нему, поцеловала и тут же ушла.
Возле двери балкона ее поджидала Галя. Выглядела она не лучшим образом. Даже макияж не мог скрыть синяков под глазами и покрасневших белков. Она увядала, как сорванный цветок.
– Почему вы мне не звоните? Я не нахожу себе места. Мне страшно, сплю с револьвером под подушкой. Вздрагиваю от каждого шороха.
– Напишешь письмо на имя прокурора. От руки. Число не ставь.
– Письмо о чем?
– О том, что твой муж имеет намерение тебя убить. Если с тобой что-нибудь случится, то только по его вине. Положи письмо в конверт и напиши адрес прокуратуры. Передашь конверт мне.
– На том свете мне уже никто ничем не поможет.
– Галина, твои слова Юрия не остановят, а это документ. Мы ничего никому отправлять не будем. Копию письма я сама покажу твоему мужу. Только так мы сможем помешать ему. Он знает, что со мной договориться невозможно. Прокурор получит письмо, если с твоей головы хоть волосок упадет. Другого выхода нет.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента