Страница:
Глава 19
Матери творят детей, но не их сердца.
Креольская пословица.
Голоса и звон бокалов разносились в знойном ночном воздухе. Элина задержалась на пути из дома в кухню и оглянулась. Гости располагались по другую сторону ряда открытых застекленных дверей. Заметив Рене, Элина быстро наклонила голову, отступила в тень и снова посмотрела на Рене. Он вел беседу с очень красивой креолкой, что-то объясняя ей, а та жадно ловила каждое его слово. Элина почувствовала укол ревности и тут же одернула себя.
Однако не нашла в себе сил, чтобы уйти. Рене был, как всегда, прекрасен. К счастью, он не заболел лихорадкой. Правда, был бледнее обычного, под глазами пролегли тени.
Самодовольная улыбка его собеседницы говорила о том, что Рене расточает ей комплименты.
Острая боль тоски пронзила Элину. Ей Рене никогда не делал комплиментов, не разговаривал с ней, как с равной. Она для него была просто забавой.
Легкий вздох слетел с ее губ. Элина не сможет его забыть, если останется вблизи Нового Орлеана. До тех пор, пока будет вдыхать тот же воздух, что и он, а ее ноги будут ступать по той же земле. Не сможет забыть, как его губы прижимались к ее губам.
Рене со своей спутницей прошел в другую часть дома, а Элина продолжала смотреть в окно с чувством щемящей безысходности, вдруг охватившей все ее существо. Ей хотелось побежать за ним, сказать, что она хочет вернуться. Но это было бы в высшей степени глупо.
Элина еще несколько мгновений смотрела в окно, потом заставила себя отвернуться. С этим надо покончить раз и навсегда. Пусть даже ей придется потратить на это год, она будет копить деньги, чтобы уехать из Нового Орлеана и больше не возвращаться туда.
Элина прошла всего несколько шагов, когда услышала чей-то голос:
– Эй, ты там! Пойди сюда! – Голос показался девушке знакомым.
Элина остановилась, охваченная тревогой.
– Месье, это вы мне? – спросила Элина, вглядываясь в темноту.
– А кому же еще? Иди сюда. Хочу взглянуть на новую служанку мамы. Она ни, словом о тебе не обмолвилась. Видимо, у мамы есть секреты от меня. А о тебе мне сказала Сесилия.
С этими словами мужчина вышел из тени. Свет из кухни упал на его лицо. Элина увидела похотливый блеск в его глазах, когда он разглядывал ее крутые бедра и узкую талию. Кровь застыла у нее в жилах. Франсуа! Он жил в холостяцком доме на краю плантации и приходил к матери только во время обеда. Он не должен ее увидеть. Иначе скажет о ней Рене.
Франсуа направился к ней.
– Каждая служанка в этом доме служит не только маман, но и мне, – сказал он с угрозой в голосе. – Так что не убегай от меня.
– Извините, месье, – пробормотала она, – но у меня дела на кухне.
Девушка стала медленно продвигаться в сторону ближайшего строения, надеясь, что Франсуа не последует за ней. К ее ужасу, он быстро подошел и преградил ей путь.
Она свернула в сторону, но он схватил ее за руку и повернул к себе лицом.
– Не разыгрывай из себя кокетку… – начал он, со злобным торжеством сжимая ее запястье. Но его улыбка угасла, когда он рассмотрел ее лицо. – Вот черт! – прошипел он. – Это ты! Что ты здесь делаешь?
– Я… я служу у вашей матери, – прошептала она. – Я всего лишь служанка, не более того. Обещаю, что не побеспокою вас. Но, пожалуйста, месье, не говорите своему дяде, что я здесь.
Выражение лица Франсуа усилило ее тревогу. Его глаза сверкали, как два стальных клинка. Он отпустил ее так неожиданно, что Элине пришлось отступить на шаг, чтобы не упасть.
– Не говорить моему дяде? Вот уж этого я точно не собираюсь делать, – ухмыльнулся он.
Она с недоумением смотрела на него.
– Благодарю вас, месье, за…
– Что нужно, чтобы ты убралась отсюда и нашла себе работу в другом месте? – перебил он ее. – Деньги? Приходи завтра в мой дом, и я дам, сколько тебе нужно, при условии, что ты немедленно уедешь!
Его слова сильно ее удивили. Ведь он не знает, кто она, почему же его так взволновало ее присутствие в доме его матери?
– Я… я не понимаю. Почему вы хотите, чтобы я уехала? Когда он, наконец, ответил ей, Элина подумала, что он говорит вовсе не то, что думает на самом деле.
– Мой дядя одурманен тобой. Ты знаешь о том, что он ездил в Новый Орлеан искать тебя? Да, это ты вынудила его сделать такую глупость. Дядюшка легко мог подхватить желтую лихорадку. Он все еще может заболеть. Нужно ли после этого спрашивать, почему я хочу, чтобы ты уехала? Ты опасна для нашей семьи. Ты шлюха, и я не хочу, чтобы ты сбивала с толку дядю Рене и маман, толкая их еще на какой-нибудь опрометчивый поступок.
Элину душил гнев. Как он осмелился обозвать ее шлюхой! Он ничего не знал о ней, ничего! И ей не терпелось высказать ему правду. Но она колебалась, не зная, что из этого выйдет. Ясно, что она не нравится Франсуа. И если он узнает, что она претендует на часть его наследства, то может просто убить ее.
– Я не шлюха! – отрезала она. – И ни при каких условиях не вымогаю у людей деньги. Я не хочу и не возьму ваших денег, так что вам придется терпеть мое присутствие до тех пор, пока я не заработаю достаточно, чтобы уехать. Поскольку вы не станете ничего говорить своему дяде, не вижу причин, почему я не могу продолжать работать здесь служанкой.
– Ни при каких условиях? Ни при каких условиях! – Его ярость была так велика, что он с силой ударил кулаком по стволу ближайшего дуба. Элина внутренне содрогнулась, но продолжала стоять на своем.
– Думаю, мне лучше вернуться к своим обязанностям, – прошептала она, единственно желая теперь только вырваться от него. Она попятилась назад, но Франсуа в мгновение ока схватил ее за плечи, больно впиваясь пальцами в тело.
– Ты – продажная девка грязного шулера! – прошипел он. – Шлюха, вот кто ты такая! Ты недостойна быть даже рабыней маман, не то, что наемной служанкой! Ну что ж, глупая девчонка, к тому времени, как я разделаюсь с тобой, ты будешь, рада взять любые деньги, которые я предложу, и как можно дальше убраться от меня.
Он с такой силой ударил ее по лицу, что Элина упала на колени. Потрясенная и разгневанная, она ощутила во рту вкус крови, сочившейся из пораненной зубами губы. Ее глаза расширились от ужаса, когда он снова поднял руку. Но удара не последовало.
– Франсуа! – раздался резкий голос откуда-то со стороны дома. – Если ты снова ударишь эту девушку, тебе придется иметь дело со мной.
Элина сразу узнала этот голос. Очевидно, Франсуа его тоже узнал, поскольку рука его замерла в воздухе.
– Рене, дорогой, – послышался капризный голос молодой женщины, – разве нам стоит вступать в пререкания по поводу рабов?
Рене вместе со спутницей вышли на освещенное место, и Элина облегченно перевела дух, быстро наклонив голову, чтобы Рене не увидел ее лица. К счастью, внимание Рене было приковано к Франсуа.
– Возвращайся в дом, Соланж, – сказал Рене с металлом в голосе.
– Мы же хотели прогуляться… – начала она.
– Вовсе нет. Ты грозилась упасть в обморок, если я не уведу тебя из этой жары. Ну что ж, теперь ты вдохнула свежего воздуха, так что советую тебе вернуться в дом.
Совет Рене явно смахивал на приказ, и женщина удалилась. Рене снова обернулся к племяннику:
– Я думал, Джулия беседовала с тобой по поводу избиения рабов, Франсуа. Она сдерет с тебя шкуру за неповиновение, а я сдеру то, что останется, когда она разделается с тобой.
Франсуа стоял неподвижно, едва сдерживая гнев.
– Это тебя не касается, дядюшка Рене, – сказал он, но тут же умолк под гневным взглядом Рене.
Элине хотелось раствориться во тьме, но теперь Рене внимательно смотрел на нее и уже протянул руку, чтобы помочь ей подняться, видимо, не догадываясь, кто она такая.
Опасаясь и дальше привлекать его внимание, девушка взяла протянутую руку и позволила поставить себя на ноги.
– Благодарю вас, месье, – прошептала она. Затем отпустила его руку, повернулась и направилась к кухне, надеясь, что Рене не узнает ее. Но, услышав, как он прошептал ее имя, она поняла, что надежды ее не оправдались.
– Элина, – повторил Рене. В его голосе звучали облегчение и удивление. И тут же: – Не смей двигаться.
От его голоса у девушки одеревенели ноги. Она остановилась, затем медленно повернулась к нему. Даже при тусклом свете лампы было видно, что он чертовски зол. Таким она еще его не видела. Но его ярость ранила ее так же сильно, как недоверие и подозрение, которые она прочла в его взгляде.
Франсуа хотел, было воспользоваться тем, что внимание дяди к нему ослабло, и улизнуть, но окрик Рене остановил его.
– Мы еще не закончили! – прорычал Рене племяннику, не отрывая глаз от лица Элины. – За что ты бил мою любовницу? Отвечай!
Элину оскорбило то, что он назвал ее своей любовницей. Франсуа между тем с тревогой смотрел на дядю. И тут ему в голову пришел остроумный ответ:
– Я не мог допустить, чтобы твоя шлюха жила под одной крышей с моей матерью. Я просил эту суку покинуть дом, но она отказалась. Так что я всего лишь применил иной метод убеждения.
Рене схватил племянника за плечи и сильным ударом пригвоздил к стволу дуба.
– Если ты еще когда-нибудь назовешь Элину шлюхой, я убью тебя. И не смей прикасаться к ней даже пальцем. Понял?
– Д-д… да, – побледнев, выдавил из себя Франсуа.
– А теперь убирайся, пока я не применил к тебе самому «иных методов убеждения»! – приказал Рене, швырнув племянника на землю.
Франсуа поднялся на дрожащие колени, глядя то на дядю, то на Элину, и, бросив в сторону девушки злобный взгляд, скрылся в темноте.
Когда Рене переключил внимание на Элину, сердце ее учащенно забилось. Однако она пыталась держать себя в руках. Он остановил взгляд на ее грубой одежде и валявшемся на земле подносе.
– Значит, все это время ты была здесь, – сказал он, наконец, глядя ей в глаза.
Она потупилась и едва слышно ответила:
– Да.
Ее отказ сказать что-то еще, казалось, привел его в ярость.
– Мне следовало догадаться, что ты отправишься сюда, – загрохотал он. – Обнаружив, что я не признаю твоих притязаний, ты решила попытать удачи с моей сестрой. Ты уже выложила ей свою историю или ждешь подходящего момента, собирая информацию, прежде чем разрушить ее жизнь?
– Я пришла сюда лишь для того, чтобы ты меня не нашел. Знай, я, чей это дом, предпочла бы повстречать всех змей в болоте, только бы не приближаться к нему!
Он расхохотался:
– Ты же понимаешь, что мне трудно в это поверить.
– Ты хотел, чтобы я отправилась в Новый Орлеан в поисках работы? Но именно это я и собиралась сделать.
Выражение ужаса промелькнуло на его лице, но она не заметила, всеми силами стремясь переубедить его:
– Я осталась только потому, что твоя сестра настояла на этом. Но в отличие от тебя предложила мне достойное место, и, оказавшись в безвыходном положении, я была вынуждена согласиться!
Он подошел к ней вплотную.
– У тебя не было причин убегать от меня, – заявил он с неумолимой настойчивостью.
– Нет, конечно же, нет.
Он уловил в ее тоне нотки сарказма и изменился в лице. Не обратив на это внимания, она продолжала:
– Я могла остаться, чтобы ты и дальше использовал мои слабости и унижал меня.
Он схватил ее за руку, больно сжав запястье.
– Ты действительно считала нашу близость унижением? – Он привлек ее к себе.
– Я… – начала Элина, желая солгать ему, причинить боль, но ложь застряла в горле.
Ее молчание было красноречивее всяких слов.
– Той ночью я ждал и ждал, когда ты придешь ко мне, – заговорил он с болью в голосе. – Но ты не пришла. Когда я обнаружил, что ты исчезла… – Он умолк и после паузы договорил: – Только тогда я понял, что ты считала меня дураком.
– О нет, – возразила она, стараясь высвободиться из его объятий. – Это ты сделал из меня дуру, хвастаясь перед своими друзьями победой надо мной, – и это еще до того, как она была одержана. Ты ведь был уверен, что тебе это удастся, да? По-твоему, я была просто продажной девкой карточного шулера, как сказал мой дорогой сводный брат. Ну что ж, я не хотела быть твоей… твоей шлюхой!
Последние слова она с трудом произнесла, и по выражению его лица ей стало ясно, что лучше бы она этого не делала.
– Если ты еще когда-нибудь произнесешь эти слова… – По выражению его лица было ясно, что в этом случае он с ней сделает. – Боже мой, не знаю, где ты услышала всю эту невероятную ложь обо мне, и, откровенно говоря, мне нет до этого дела. Такая ложь просто не заслуживает того, чтобы ее обсуждать. Но о чем стоит поговорить, так это о том, чего я хочу от тебя.
Элина открыла, было, рот, чтобы сказать, что ей нет дела до того, чего он хочет от нее, но Рене заставил ее замолчать взглядом, полным такого неприкрытого желания, что она задрожала.
– Мне не нужна шлюха, – прошептал Рене. – И да простит меня Бог, меня совершенно не заботит, что ты пыталась уничтожить меня за то, чего я не делал. Я подумал, что ты умышленно рассказала моей сестре свою безумную историю, будто ты дочь Филиппа, в отместку за то, что я, по твоему мнению, сделал с твоим братом…
Девушка всхлипнула. Невозможно поверить, что Рене все еще считает ее способной на такую глубокую ненависть. Бонанж увидел боль на ее лице.
– Ну ладно, это не имеет значения, – продолжал он. – Я хочу оставить прошлое позади, если ты сможешь поступить так же. А ты, конечно же, сможешь. Просто невозможно поверить, что ты не получаешь от нашей близости такое же глубокое удовлетворение, как и я…
При упоминании о том, как много она ему позволила, Элина словно оцепенела.
– Элина, я хочу тебя, ты нужна мне – в моих объятиях, в моей постели, в моей жизни. Я не вынесу еще одну неделю отвратительных одиноких ночей! Господи, ты необходима мне! Ты должна ко мне вернуться. Сейчас! Сегодня же ночью!
Он прильнул губами к ее губам и так прижал ее к себе, что Элина ощутила его затвердевшую плоть.
Обезумев от страсти, они неистово ласкали друг друга, когда вдруг услышали позади себя голос:
– Рене, что там Соланж говорила насчет того, что Франсуа избил… – Это был голос Джулии Ванье.
Элина, густо покраснев, попыталась высвободиться из объятий Рене, но он не отпустил ее, позволив лишь слегка отстраниться.
– Элина? – Мадам Ванье была поражена.
– Произошло недоразумение, Джулия, – сказал Рене с напускным спокойствием, явно смущенный тем, что его сестра застала их в столь недвусмысленном положении. – Как я понимаю, Элина исполняет здесь обязанности служанки, но, думаю, с этим покончено. Ее место у меня, где она и находилась, прежде чем прийти сюда. А теперь возвращается ко мне.
– Она… она что, твоя любовница? – недоверчиво спросила Джулия Ванье, обратив взгляд на Элину в поисках ответа, но тут же сама ответила на свой вопрос: – Ты та самая женщина, на поиски которой он ездил в Новый Орлеан! Теперь я поняла. Ты и есть его любовница.
Элина не могла допустить, чтобы Джулия Ванье дурно думала о ней. Ведь мадам так добра к ней. Две недели с ней обращались, как с порядочной девушкой, и Элина вовсе не хотела, чтобы ее считали любовницей Бонанжа.
– Нет, – сказала Элина, пытаясь убрать руки Рене со своей талии. – Нет, я не его любовница.
Мадам вопросительно взглянула на брата. Он смотрел на Элину, прищурив глаза. Мадам обратилась к девушке:
– Значит, ты и вправду хочешь бросить работу у меня и отправиться с моим братом?
Элина одарила Рене долгим взглядом. Его сумрачное лицо приказывало ей сказать «да», а глаза светились безотчетной тоской. Но тут девушка вспомнила все, что ей пришлось пережить у Рене.
– Н-н-нет, – прошептала она, оторвав взгляд от его лица. – Я хочу остаться здесь, если вы мне позволите, – сказала она Джулии.
– Конечно же, ты можешь остаться, – промолвила мадам Ванье.
– Джулия, ради твоего же блага, не вмешивайся, – предупредил Рене, все еще отказываясь отпустить Элину.
– Пожалуйста, пойми, – сказала Джулия Ванье брату. – Она явилась сюда, находясь в отчаянном положении, и я дала ей приют. Она… я… ну ладно, я привязалась к ней. Я не хочу, чтобы ее силой вынудили уйти – даже ты. Она всего лишь невинное дитя. И слишком хорошо воспитана, чтобы принять то, что ты, судя по всему, ей предлагаешь.
Это заявление привело Рене в ярость.
– Это «невинное дитя», – процедил он сквозь зубы, – помогало своему братцу-шулеру жульничать, когда я ее встретил. Затем она со знанием дела треснула меня по голове бутылкой виски, после чего они скрылись со всеми моими деньгами. Не говори мне, что она собой представляет, дорогая сестра. Ты не знаешь всей правды об этом деле!
– Вы не имеете права порочить меня! – задыхаясь, вымолвила Элина, вырвавшись из его рук. – Вы хорошо знаете, почему я так поступила! Вы убедили судью, что я лгунья и мошенница. Но вам этого мало. Теперь вы хотите опозорить меня перед всеми.
Внезапно гнев на лице Рене сменился искренним сожалением.
– Милые глазки, прости меня…
– Не прощу! Вы хотите очернить мое имя, чтобы я вынуждена была принять ваше предложение. Вы не оставляете мне выбора. Так было всегда!
Джулия Ванье наблюдала за ними с нескрываемым ужасом.
– Однажды я предоставил тебе выбор, – резко сказал Рене. – И мы оба знаем, что ты предпочла.
Элина вспыхнула, с горечью осознав, что отдалась ему. Заметив, что она в замешательстве, Бонанж продолжал уже более уверенно:
– После того как ты сделала свой выбор, пути назад нет, малышка. Теперь ты не сможешь ускользнуть от меня, даже не пытайся.
– Я не хочу быть твоей любовницей, – сказала Элина.
– Рене, дорогой, – вмешалась Джулия Ванье. – Бедное дитя в смятении. Оставь ее пока. Просто уйди. Перестань ее мучить.
Мадам Ванье встала между братом и Элиной. Рене с каменным лицом посмотрел на сестру.
– Ладно, Джулия, сейчас я уйду, раз ты этого хочешь, но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я оставлю ее в покое. – В его тоне было столько горечи, что Джулия растерялась. – Элина должна быть со мной, – заявил Рене. – Я это знаю, и она тоже. Я вернусь за ней, и, ручаюсь, в следующий раз она сделает более правильный выбор. – Он повернулся к Элине: – До свидания, милые глазки!
Как только он вышел, слезы заструились по щекам Элины. На лице Джулии отразилось страдание.
– Про… простите меня, – проговорила Элина. – Вы были так добры ко мне, а я отплатила вам черной неблагодарностью. Вряд ли вы захотите, чтобы я оставалась здесь после всего, что он вам наговорил. Я… я соберу свои вещи.
Девушка направилась в сторону помещения для рабов, к жалкой каморке, которую делила с Сесилией, но мадам Ванье остановила ее:
– Пожалуйста, не уходи, прошу тебя.
– Не беспокойтесь, я найду другое место. Я не хочу становиться между вами и вашим братом.
– Нет! – с внезапной суровостью воскликнула Джулия. – Ты не должна уходить. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаешь правду.
Элина устремила взгляд на мадам Ванье.
– Это я должна просить прощения, Элина, – сказала она. И добавила: – Я слишком мало доброты проявила к тебе. Не знаю, простишь ли ты меня, когда обо всем узнаешь.
И Джулия Ванье повела Элину в дом.
Глава 20
Человек, гордящийся своей родословной, подобен кусту картофеля – лучшая его часть находится под землей.
Испанская пословица.
Сидя в спальне Джулии Ванье, Элина с недоверием слушала ее признание о предсмертной исповеди ее мужа, Филиппа Ванье. Но когда полностью осознала смысл сказанного, в ней всколыхнулись самые противоречивые чувства. Злость на отца и сочувствие к бедной обманутой жене Филиппа Ванье. Элине было хорошо знакомо чувство боли и обиды, которое заставило Джулию нарушить клятву, чтобы хоть как-то наказать покойного мужа. И все же…
– Ты очень молода, – говорила Джулия. – Недостаточно умна, чтобы понять меня.
Элина не могла не уловить нотки отчаяния в ее голосе. Но голова у нее шла кругом. Больше всего Элине хотелось убежать отсюда и никогда – никогда! – не возвращаться.
– Я понимаю, почему вы не захотели исполнить последнюю волю отца, – проговорила Элина. – Я бы не удивилась, откажись вы приютить меня в ту первую ночь. Но когда вы узнали, что я… когда вы… вы… – Она осеклась, и две крупные слезинки скатились по ее щекам.
Джулия Ванье испуганно охнула и протянула к Элине руки, но девушка оттолкнула ее. Она еще не была готова принять сочувствие и утешение этой женщины.
Мадам Ванье помрачнела.
– Я поступила несправедливо, – призналась она. – Но знала бы ты, как я страдала, не решаясь рассказать тебе правду…
– Но почему? – спросила Элина.
– Потому что, глядя на тебя, я видела ее. Ты совсем не похожа на Филиппа, значит, похожа на нее. А ты… ты такая красивая… Я никогда такой не была. У меня постоянно стояла перед глазами твоя мать. Я представляла себе, как Филипп держит ее в объятиях. Иногда мне даже хотелось возненавидеть тебя за то, что ты так похожа на нее, но я не смогла. Сама не знаю почему. Этот разговор дался мне нелегко. Постарайся меня понять.
– Мадам Ванье…
– Нет-нет. Называй меня просто Джулия. В конце концов, ты и мой брат очень… близкие люди. Мне кажется, мы с тобой знаем друг друга уже давно. В тебе есть все, что мне хотелось бы видеть в своей дочери. Я часто пыталась себе представить, какая она – дочь Кэтлин? Я завидовала Кэтлин, ведь у нее родилась дочь, которой не было у меня. Прошу тебя, называй меня Джулией, я буду счастлива.
Элина посмотрела в глаза мадам Ванье. Взгляд этой несчастной женщины так напоминал усталый взгляд ее матери, что девушка просто не смогла отказаться.
– Джулия? – вслух проговорила Элина.
– Мне очень жаль, что твоя мать умерла, – прошептала Джулия. – Мне, правда, очень жаль. Если бы я вовремя рассказала все, она, возможно, была бы жива по сей день.
Элина с жалостью посмотрела на Джулию. Эта женщина, должно быть, уже долгое время живет, неся на себе бремя вины.
– Не думаю, что от этого что-то зависело, – уверенно проговорила Элина. Ей захотелось хоть как-то облегчить страдания этой женщины. Хотя бы ради Рене. Она его единственная и любимая сестра. – Последние несколько лет мама очень сильно болела, – сказала Элина. – Она постоянно тосковала по отцу, так же как и вы. Кто знает? Возможно, новость о том, что у него есть еще одна жена, ускорила бы ее кончину.
– Он очень ее любил, да?
– Он и вас любил, – с горечью сказала Элина. – Иначе не уезжал бы от нас на многие месяцы, чтобы быть с вами. Если бы он не любил вас, то все время жил бы с нами.
На этот раз лицо Джулии было больше задумчивым, чем виноватым.
– Возможно. Кто знает, что произошло бы, если бы твой отец сделал, наконец, выбор. Но он так и не сделал его.
– Нет, не сделал.
– Он любил нас обеих. Каждую по-своему. – Джулия вздохнула. – Но она была его светом. Со мной он оставался лишь для того, чтобы защитить доброе имя своей семьи. Поначалу – наверное, это был юношеский оптимизм – он думал, что можно иметь две семьи, ничем не рискуя.
– А чем он рисковал, если бы не женился на вас? Он на самом деле любил мою маму. Кроме того, она была его первой женой.
– Да, это правда. Перед смертью он в подробностях рассказал мне о том, как и когда они встретились. Он тайно женился на ней во время своей поездки в Сент-Луис. Вернувшись, домой, Филипп вел себя крайне осторожно. Его отец умер незадолго до этого. Он не стал рассказывать своей матери об этом браке. Сначала Филипп приехал ко мне, чтобы расторгнуть нашу помолвку.
– Но вы отказались.
– Конечно, отказалась! Я всегда любила его. Глупенькая! Наивно полагала, что если он женится на мне, то я смогу заставить его полюбить меня. Но что хуже всего – обе наши семьи были на моей стороне. Когда, наконец, он сказал своей матери, что не станет на мне жениться, она пригрозила проклясть его. После смерти мужа она получила полное право распоряжаться наследством Филиппа. Она была дочерью испанского вельможи. Жестокая по природе, мать сумела убедить Филиппа, что имя и честь семьи – самое главное в жизни.
Элина не смогла сдержать колких слов, крутящихся у нее на языке:
– И те богатства, которые отец должен был унаследовать, наверное, оказали решающее действие на его решение.
Лицо Джулии посуровело.
– Как же ты плохо знала своего отца, если можешь так говорить! Неужели ты не понимаешь?! Он слишком сильно любил твою мать, чтобы вынудить ее жить в нищете!
– Но ей это было безразлично! – заплакала Элина.
– Может, и так. Но это было небезразлично ему. Ослушайся ее Филипп, мадам Ванье и вправду оставила бы его без гроша в кармане. С этой женщиной было очень сложно. А ты бы, что сделала на его месте?
– Он мог бы… мог бы развестись с моей матерью, – с болью в голосе проговорила Элина. – И избавил бы, таким образом, нас всех от этого «счастья».
– В то время твоя мама была беременна. Ты хотела бы, чтобы он бросил ее и нерожденного ребенка? Как сказал мне Филипп, из родных у нее никого не было, кроме матери, а к тому времени жить ей уже оставалось недолго. Разве смогла бы Кэтлин вырастить вас одна?
– Значит, ему нужно было остаться с мамой! Бросить и вас, и всю свою семейку с ее дурацкой гордостью! – Элине пришлось признать, что нельзя осуждать отца за его поступок.
И все же, как могла Джулия быть такой понимающей по отношению к нему? Неужели этой женщине не хочется отомстить? Не хочется проклясть своего мужа за то, что он так подло предал ее?!