Мартин Джордж. Буря мечей (Книга 2)

   - Это моя вина, миледи, - с изысканной вежливостью ответил Нед.
   Стало быть, у Джона есть мать, которую зовут Велла. Надо запомнить и сказать ему, когда они снова увидятся. Назовет ли он ее опять "маленькой сестричкой"? Она ведь уже выросла - придется ему придумать что-то другое. Может быть, в Риверране она напишет Джону о том, что сказал ей Нед Дейн.
   - Был еще Эртур Дейн, - вспомнила она. - Его называли Мечом Зари.
   - Сир Эртур был младшим братом моего отца, а леди Эшара - моей тетей. Только я ее не застал. Он бросилась в море с Белокаменного Меча, когда меня еще на свете не было.
   - Зачем она это сделала? - поразилась Арья.
   Нед замялся - может быть, он боялся, что она и в него чем-нибудь бросит.
   - А разве твой лорд-отец о ней ничего не рассказывал? О леди Эшаре Дейн из Звездопада?
   - Нет. Он ее знал?
   - Еще до того, как Роберт стал королем. Она встретилась с твоим отцом и его братьями в Харренхолле, в год ложной весны.
   - А-а. - Арье это ни о чем не говорило. - Но зачем она все-таки бросилась в море?
   - От несчастной любви.
   Санса на этом месте вздохнула бы и уронила слезу, но Арье это показалось глупостью. Неду она, однако, этого не сказала - ведь речь шла о его родной тетке.
   - А кого она любила?
   - Может быть, мне не следует... - заколебался Нед.
   - Говори давай!
   - Тетя Аллирия говорит, что леди Эшара и твой отец влюбились друг в друга в Харренхолле.
   - Неправда. Он любил мою леди-мать.
   - Я уверен, что любил, миледи, но...
   - Ее одну.
   - А бастарда своего он, видимо, в капусте нашел, - ввернул сзади Джендри.
   Арья пожалела, что у нее под рукой нет другого яблока.
   - Мой отец был человек чести, - сердито выпалила она. - И мы, между прочим, не с тобой разговариваем. Отправляйся лучше в Каменную Септу и позвони в колокола той своей девицы.
   Джендри пропустил совет мимо ушей.
   - Твой отец своего хотя бы вырастил, не то что мой. Я даже имени его не знаю. Небось какой-нибудь забулдыга из тех, что мать приводила домой из кабака. Когда она злилась на меня, то говорила: "Будь твой отец тут, он бы шкуру с тебя спустил". Только всего я о нем и слышал. - Джендри плюнул. - Если б он сейчас здесь оказался, я бы сам с него шкуру спустил. Только он, поди, уже помер, и твой тоже помер, так какая разница, с кем он спал?
   Арье, однако, была разница - она и сама не знала, почему. Нед попытался извиниться за то, что ее огорчил, но она, не слушая его, ударила лошадь каблуками и ускакала от них обоих. В нескольких ярдах впереди ехал Энги-Лучник, и она, поравнявшись с ним, спросила:
   - Дорнийцы все врут, да?
   - Тем и славятся, - ухмыльнулся Энги. - Они, правда, говорят то же самое про нас, марочников, - вот и разберись тут. А в чем дело-то? Нед хороший парнишка...
   - Он врун и дурак. - Арья съехала с дороги, перескочила через гнилое дерево и расплескала ручей, не обращая внимания на оклики разбойников. Они тоже врут, все до единого. Не убежать ли? Но их слишком много, и они хорошо знают эти места. Зачем бежать, если тебя все равно поймают?
   В конце концов ее догнал Харвин.
   - Куда это вы, миледи? Не отбивайтесь от нас. Здесь водятся волки и твари, пострашнее их.
   - Я не боюсь. Ваш Нед плетет всякое...
   - Да, он мне сказал. О леди Эшаре Дейн. Это старая история. Я слыхал ее в Винтерфелле, когда был не старше вас. - Он взял лошадь Арьи за уздечку и повернул назад. - Не знаю, есть ли в ней какая-то правда - а хоть бы и была, что из этого? Когда Нед встретил эту дорнийскую леди, его брат Брандон был еще жив, и леди Кейтилин была его невестой, так что чести вашего отца это ничуть не пятнает. Турниры, известно, всегда кровь горячат - может, какие слова и были сказаны шепотком в шатре ночной порой, кто знает? Слова, поцелуи или что посерьезнее - какой от этого вред? Настала весна, как думали люди в тот год, и оба они были свободны от обещаний.
   - Но ведь она убила себя. Нед говорит, она бросилась в море с башни.
   - Верно, бросилась, - подтвердил Харвин, - но это она, думаю, с горя. Она ведь потеряла брата, Меч Зари. Лучше оставить это дело в покое, миледи. Все они уже умерли. Пусть почивают с миром... и прошу вас, не заговаривайте об этом со своей матерью, когда мы приедем в Риверран.
   Деревня оказалась там, где и говорил Нотч, и они укрылись в конюшне из серого камня. У нее сохранилась только половина крыши - как раз наполовину больше, чем у прочих домов в деревне. Какие там дома - одни обгорелые камни и старые кости.
   - Здешних жителей убили Ланнистеры? - спросила Арья Энги, помогая ему вытирать лошадей.
   - Нет. Погляди, какой толстый мох на этих камнях. А из той вон стены выросло дерево, видишь? Это место предали огню давным-давно.
   - Кто же тогда это сделал? - спросил Джендри.
   - Хостер Талли. - Нотч, тощий, сгорбленный и седоголовый, родился в этих краях. - Это была деревня лорда Гудбрука. Когда Риверран стал на сторону Роберта, Гудбрук остался верен королю, и лорд Талли обрушился на него огнем и мечом. После Трезубца сын Гудбрука примирился с Робертом и лордом Хостером, но мертвых это не воскресило.
   Настала тишина. Джендри странно посмотрел на Арью и принялся чистить своего коня.
   - Надо развести костер, - заявил Торос. - Ночь темна и полна ужасов, к тому же дьявольски мокра.
   Джек-Счастливчик порубил на дрова одно из стойл, Нотч с Мерритом собрали солому на растопку. Торос сам высек искру, а Лим раздул огонь своим желтым плащом. Скоро в конюшне стало почти жарко. Торос сел, поджав ноги, перед костром и стал смотреть в него, как на Высоком Сердце. Арья не сводила с него глаз. Порой его губы шевелились и ей казалось, что он произносит "Риверран". Лим, кашляя, расхаживал туда-сюда, и его сопровождала длинная тень. Том-Семерка снял сапоги и растер ноги.
   - Я, должно быть, спятил, если возвращаюсь в Риверран, - пожаловался он. Талли никогда не приносили удачи старому Тому. Лиза, к примеру, отправила меня по горной дороге, где у меня отняли все: золото, коня и одежду. Рыцари в Долине до сих пор вспоминают, как я пришел к Кровавым воротом с одной только арфой, чтобы срам прикрыть. Они заставили меня спеть "В чем мать родила" и "Король, упавший духом", а уж потом открыли. Меня утешило только то, что трое из них померли со смеху. С тех пор я в Гнезде не бывал, а "Короля, упавшего духом" не соглашусь спеть и за все золото Бобрового...
   - Ланнистеры, - молвил Торос. - Багрянец и золото. - Он встал и подошел к лорду Берику, и Лим с Томом тут же присоединились к ним. Арья не разбирала, о чем они говорят, но певец то и дело поглядывал на нее, а Лим один раз со злости стукнул кулаком по стене. На этом месте лорд Берик поманил Арью к себе. Ей этого совсем не хотелось, но Харвин подтолкнул ее сзади. Она ступила два шага и остановилась, охваченная страхом.
   - Скажи ей, - велел лорд Берик Торосу. Красный жрец присел перед Арьей на корточки.
   - Миледи, Владыка Света показал мне Риверран. Замок предстал как остров в море пламени, и огненные языки имели вид львов с длинными багровыми когтями. О, как они ревели! Целое море Ланнистеров, миледи. Скоро Риверран подвергнется нападению.
   Арье показалось, что ее двинули в живот.
   - Нет!
   - Милая, пламя не лжет. Порой я разгадываю смысл его картин неверно, по слепоте и глупости своей, но, думаю, не в этот раз. Ланнистеры скоро возьмут Риверран в осаду.
   - Робб их побьет, - упрямо сказала Арья. - Он всегда их бил и теперь побьет.
   - Твоего брата может не оказаться в замке, и матери тоже. Их я в пламени не видел. Старуха говорила о свадьбе в Близнецах... у нее есть свои пути узнавать такие вещи. Чардрева нашептывают их ей на ухо во сне. Если она говорит, что твоя мать отправилась в Близнецы...
   - Если б вы меня не схватили, я уже была бы дома, - с горечью заявила Арья Тому и Лиму.
   - Миледи, - усталым голосом спросил лорд Берик, - знаешь ли ты в лицо брата своего деда? Сира Бриндена Талли, прозванного Черной Рыбой? И знает ли он тебя?
   Арья потрясла головой. Мать говорила ей о сире Бриндене, но если она и встречалась с ним, то слишком маленькой, чтобы его запомнить.
   - Вряд ли Черная Рыба даст много за девочку, которую не знает с виду, сказал Том. - Талли народ въедливый и подозрительный - он подумает, что мы подсовываем ему поддельный товар.
   - Девочка и Харвин убедят его, что мы не лжем, - возразил ему Лим. Риверран к нам ближе. Отвезем ее туда, возьмем золото и наконец-то сбудем ее с рук.
   - А если львы уже в замке? - сказал Том. - Они только и ждут, чтобы повесить милорда в клетке на верхушке Бобрового Утеса.
   - Я не намерен сдаваться им в плен, - сказал лорд Берик. Он не добавил "живым", но все и так это поняли, даже Арья. - Однако вслепую здесь действовать нельзя. Мне нужно знать положение армий - и волчьей, и львиной. Шарна должна знать об этом кое-что, а мейстер лорда Венса - еще больше. Мы сейчас недалеко от Желудей. Леди Смолвуд примет нас к себе ненадолго, а мы тем временем разошлем разведчиков...
   Его слова стучали в ушах Арьи как барабан, и она вдруг почувствовала, что больше не может этого выносить. Ей хотелось в Риверран, а не в Желуди, к матери и брату Роббу, а не к леди Смолвуд или к дяде, которого она никогда в глаза не видела. Она повернулась и бросилась к двери, а когда Харвин схватил ее за руку, она вывернулась, быстрая, как змея.
   Дождь еще шел, и вдали на западе сверкала молния. Арья бежала изо всех сил, сама не зная куда - только бы остаться одной, подальше от их голосов, от пустых слов и обещаний. Ее единственным желанием было попасть в Риверран, но и в этом ей отказано. Сама виновата: не надо было брать с собой Джендри и Пирожка, убегая из Харрен-холла. Одной ей было бы лучше. Одну бы ее разбойники никогда не поймали, и она уже встретилась бы с Роббом и матерью. Они никогда не были ее стаей. Будь они ею, они бы нипочем ее не бросили. Арья прошлепала по луже. Кто-то звал ее по имени, Харвин или Джендри, но гром, прокатившийся по холмам сразу же после молнии, заглушил крик. Лорд-молния, сердито подумала Арья. Может, он и бессмертный, зато большой лжец.
   Где-то слева от нее заржала лошадь. Арья и на пятьдесят ярдов не ушла от конюшни, но уже промокла до нитки. Она завернула за угол разрушенного дома, надеясь, что замшелые стены защитят ее от дождя, и чуть не налетела на одного из часовых. Рука в кольчужной перчатке схватила ее за плечо.
   - Больно, - сказала она, вырываясь. - Пусти, я сейчас вернусь. Я...
   - Вернешься? - Сандор Клиган засмеялся, словно железом скребли по камню. Дудки, волчонок. Теперь ты моя. - Он поднял ее одной рукой и потащил, брыкающуюся, к своему коню. Холодный дождь, хлеща их обоих, уносил прочь ее крики, и в голове у нее снова и снова звучал его вопрос: "Знаешь, что собаки делают с волками?"
   ДЖЕЙМЕ
   Лихорадка упорно не желала проходить, но культя заживала хорошо, и Квиберн объявил, что рука вне опасности. Джейме не терпелось уехать, оставив за собой Харренхолл, Кровавых Скоморохов и Бриенну Тарт. В Красном Замке его ждет настоящая женщина.
   - Я посылаю с вами Квиберна, чтобы пользовал вас до самой Королевской Гавани, - сказал Русе Болтон в утро их отъезда. - Он лелеет надежду, что ваш отец в знак благодарности заставит Цитадель вернуть ему цепь.
   - Все мы лелеем какие-то надежды. Если он отрастит мне новую руку, отец сделает его великим мейстером.
   Эскортом Джейме командовал Уолтон Железные Икры, прямой, грубоватый и твердый, настоящий солдат. Джейме провел с такими всю свою жизнь. Люди вроде Уолтона убивают, когда им приказывает их лорд, насилуют, когда их кровь разгорячена боем, и грабят, когда представляется случай, но после войны возвращаются по домам, меняют копья на мотыги, женятся на соседских дочках и заводят кучу ребятишек. Эти люди подчиняются безоговорочно, но злобная жестокость Кровавых Скоморохов им не свойственна.
   Оба отряда выехали из Харренхолла в то же утро, под серым небом, предвещавшим дождь. Сир Эйенис Фрей отправился тремя днями раньше, следуя на северо-восток к Королевскому тракту, и Болтон намеревался последовать за ним.
   - Трезубец вышел из берегов, - сказал он Джейме, - и переправа даже у Рубинового брода будет небезопасна. Прошу вас передать мои наилучшие пожелания вашему отцу.
   - Если вы передадите мои Роббу Старку.
   - Непременно.
   Часть Бравых Ребят собралась во дворе посмотреть, как они уезжают. Джейме направил к ним коня.
   - Золло! Как любезно, что ты вышел меня проводить. Паг, Тимеон, вы будете по мне скучать? А ты, Шагвелл? Ничего смешного не придумал, чтобы скрасить мне дорогу? И Рорж тут! Пришел поцеловать меня на прощание?
   - Отцепись, калека, - сказал Рорж.
   - Если ты настаиваешь. Но не печалься, я еще вернусь. Ланнистеры всегда платят свои долги. - Джейме повернул коня и присоединился к Уолтону с его двумя сотнями солдат.
   Лорд Болтон снарядил его как рыцаря вопреки отсутствующей руке, превращавшей воинское облачение в комедию: меч и кинжал на поясе, щит и шлем на луке седла, кольчуга под темно-коричневым камзолом. У Джейме, однако, хватило ума отказаться и от ланнистерского льва, и от чисто-белого щита рыцаря Королевской Гвардии. Он разыскал в оружейной побитый и облупленный старый щит, на котором еще можно было различить большого черного нетопыря дома Лотстонов на серебряном и золотом поле. Лотстоны владели Харренхоллом до Уэнтов и в свое время были могущественным родом, но все они давно уже вымерли, и никто не мог воспрепятствовать Джейме пользоваться их гербом. Теперь он никому не родич, не враг и не гвардеец - короче говоря, он никто.
   Они покинули Харренхолл через менее грандиозные восточные ворота и через шесть миль, расставшись с Русе Болтоном и его войском, повернули на юг по озерной дороге. Уолтон намеревался возможно дольше избегать Королевского тракта, предпочитая проселочные дороги и звериные тропы близ Божьего Ока.
   - По Королевскому тракту ехать быстрее. - Джейме не терпелось увидеть сестру. Если поторопиться, он, быть может, даже успеет к свадьбе Джоффри.
   - Я не хочу неприятностей, - сказал Уолтон. - Одни боги знают, кто может нам встретиться на этом тракте.
   - Да кого тебе бояться? У тебя двести солдат.
   - У неприятеля может оказаться еще больше. Милорд велел мне благополучно доставить вас к вашему лорду-отцу - это самое я и собираюсь сделать.
   "Я здесь уже проезжал", - подумал Джейме, через несколько миль увидев заброшенную мельницу у озера. Теперь здесь все заросло сорными травами. Он помнил Мельникову дочку, которая застенчиво улыбнулась ему, а сам мельник крикнул: "На турнир в другую сторону, сир", - как будто Джейме сам не знал.
   Король Эйерис устроил целое представление из принятия Джейме в рыцари его гвардии. Джейме произносил свои обеты перед королевским павильоном, преклонив колени на зеленой траве, в белых доспехах, и половина королевства смотрела на него. Когда сир Герольд Хайтауэр поднял его и накинул белый плащ ему на плечи, толпа издала рев, который Джейме помнил до сих пор. Но в ту же ночь Эйерис стал мрачен и заявил, что семеро гвардейцев ему в Харренхолле не нужны. Джейме приказал вернуться в Королевскую Гавань и охранять королеву с маленьким принцем Визерисом, оставшихся дома. Белый Бык предложил взять эту обязанность на себя, чтобы Джейме мог принять участие в турнире лорда Уэнта, но Эйерис отказал. "Здесь он славы не завоюет, - сказал король. - Теперь он мой, а не Тайвина, и будет служить, как я сочту нужным. Я король, я и приказываю, а он повинуется".
   Тогда Джейме впервые понял, что получил белый плащ не за мастерство в обращении с мечом и копьем и не за подвиги, совершенные в битве с Братством Королевского леса. Эйерис выбрал его, чтобы насолить отцу, лишив лорда Тайвина наследника.
   Даже теперь, столько лет спустя, это наполняло Джейме горечью. А в тот день, когда он ехал на юг в своем новеньком белом плаще, чтобы стеречь пустой замок, это было и вовсе невыносимо. Он сорвал бы с себя этот плащ, но было уже поздно. Он принес клятву, которую слышало полкоролевства, а в Королевской Гвардии служат пожизненно.
   С ним поравнялся Квиберн.
   - Рука не беспокоит?
   - Меня беспокоит ее отсутствие. - Утром бывало хуже всего. Во сне он всегда был целым, а на рассвете, пробуждаясь, чувствовал, как шевелятся его пальцы. Это был дурной сон, шептала часть его души, до сих пор отказываясь верить, дурной сон, только и всего. Но потом он открывал глаза.
   - Кажется, ночью у вас была гостья, - сказал Квиберн. - Надеюсь, вы получили удовольствие?
   Джейме ответил ему холодным взглядом.
   - Она не сказала, кто ее послал.
   - Лихорадка у вас почти прошла, и я решил, что вам не повредит немного поразмяться, - со скромной улыбой сказал мейстер. - Пиа весьма искусна, вы не находите? И очень... услужлива.
   Что верно, то верно. Она шмыгнула к нему в комнату и освободилась от одежды так быстро, что Джейме подумал, будто это ему снится.
   Возбуждение он испытал только тогда, когда женщина забралась под одеяло и положила его здоровую руку себе на грудь. Она хорошенькая, ничего не скажешь. "Я была совсем девчонкой, когда вы приехали сюда на турнир лорда Уэнта и король вручил вам белый плащ, - призналась она. - Вы были такой красивый, весь в белом, и все говорили, какой вы храбрый рыцарь. Иногда, бывая с мужчиной, я закрываю глаза и притворяюсь, будто это вы, с вашей гладкой кожей и золотистыми локонами. Вот уж не думала, что взаправду буду вашей".
   После этого ему было не так-то легко отослать ее прочь, но Джейме сделал над собой усилие. "У меня уже есть женщина", - напомнил он себе.
   - Вы посылаете девиц всем, кому ставите пиявки? - спросил он Квиберна.
   - Лорд Варго посылает их ко мне куда чаще. Он распорядился, чтобы я осматривал их перед тем, как... достаточно сказать, что однажды ему не повезло в любви, и с тех пор он стал осторожен. Но будьте уверены: Пиа совершенно здорова, как и наша девица Тарт.
   - Бриенна? - насторожился Джейме.
   - Крепкая девушка и все еще невинна. По крайней мере была прошлой ночью.
   - Он хотел, чтобы вы ее осмотрели?
   - Разумеется. Он человек разборчивый.
   - Это имеет отношение к выкупу? Отец требует доказательства ее невинности?
   - А вы разве не слышали? От лорда Сельвина прилетела птица в ответ на мою. Вечерняя Звезда предлагает за дочь триста драконов. Я говорил лорду Варго, что никаких сапфиров на Тарте нет, но он меня не послушал. Он убежден, что Вечерняя Звезда хочет его надуть.
   - Триста драконов - хороший выкуп. Даже за рыцаря. Пусть козел берет, что дают.
   - Козел теперь лорд Харренхолла, а лорду Харренхолла торговаться неприлично.
   Услышанное вызвало у Джейме прилив раздражения, но этого, пожалуй, следовало ожидать. "Ложь какое-то время спасала тебя, женщина, - будь благодарна и за это".
   - Если девичество у нее столь же крепкое, как и все остальное, козел сломает себе член, пытаясь войти, - пошутил он. - Нескольких насильников Бриенна уж как-нибудь выдержит, но если она будет сопротивляться чересчур рьяно, Варго может для начала отрубить ей руки и ноги. "А хоть бы и так мне-то что? Я сохранил бы собственную руку, если бы она отдала мне меч Клеоса, не упираясь". Он сам чуть не отсек ей ногу тем первым ударом, но потом она задала ему жару. Козел еще не знает, как чудовищно она сильна. Лучше ему поостеречься, не то она мигом свернет его тощую шею. Вот славно-то будет!
   Общество Квиберна утомляло Джейме, и он уехал вперед, в голову колонны. Маленький северянин по имени Нейдж ехал перед Уолтоном с мирным знаменем, радужным, с семью длинными хвостами. Древко венчала семиконечная звезда.
   - Я думал, у вас, северян, мирное знамя другое, - заметил Уолтону Джейме. - Разве Семеро для вас что-то значат?
   - Это южные боги, - ответил тот, - но мы нуждаемся в мире с южанами чтобы благополучно доставить вас на место.
   "К моему отцу". Получил ли лорд Тайвин от козла письма с требованием выкупа? И была ли к нему приложена отрубленная рука? Любопытно, сколько может стоить воин без правой руки. Половину золота Бобрового Утеса? Триста драконов? Или ничего? Сентиментальностью отец никогда не отличался. Его собственный отец, лорд Титос, как-то бросил в темницу непокорного знаменосца, лорда Тарбека. Воинственная леди Тарбек ответила на это пленением трех Ланнистеров, в том числе и молодого Стаффорда, с чьей сестрой, своей кузиной, Тайвин был помолвлен. "Верните моего лорда-мужа, на то эти трое ответят за всякий причиненный ему вред", - написала она в Бобровый Утес. Молодой Тайвин предложил отцу удовлетворить ее требование, вернув ей мужа разрубленным на три части. Однако лорд Титос относился к более мягкосердечным львам, и дубоголовый лорд Тарбек выиграл еще несколько лет жизни, а Стаффорд женился, имел потомство процветал до самого Окскросса. А Тайвин Ланнистер все стоит, несокрушимый, как Бобровый Утес. "Теперь у вас в сыновьях не только карлик, но и калека, милорд. Вам это крепко не понравится..."
   Дорога привела их в сожженную деревню, преданную огню около года назад. Хижины стояли обугленные, без крыш, поля заросли сорняками в пояс вышиной. Железные Икры устроил привал, чтобы напоить лошадей. Джейме, ожидая у колодца, вспомнил, что и это место ему знакомо. Здесь была маленькая гостиница, от которой теперь не осталось ничего, кроме фундамента и трубы, и он заходил туда выпить чашу эля. Темноглазая служанка принесла ему сыр и яблоки, но хозяин не взял с него денег, сказав: "Для нас честь принимать у себя рыцаря Королевской Гвардии, сир. Я буду рассказывать об этом своим внукам". Глядя на трубу, торчащую среди сорняков, Джейме думал, дождался ли хозяин своих внуков. Если да, рассказал ли он им, что Цареубийца однажды пил его эль и ел его сыр, или постыдился в этом признаться? Спросить некого. Те, кто сжег гостиницу, скорее всего убили хозяина вместе с внуками.
   Джейме почувствовал, как сжались в кулак его отсутствующие пальцы. Уолтон предложил ему разжечь огонь и перекусить что-нибудь, но он ответил:
   - Мне не нравится это место. Поехали дальше.
   К вечеру они, оставив озеро в стороне, свернули по проселочной дороге в лес, где росли дубы и вязы. Джейме начал чувствовать дергающую боль в культе, но тут Уолтон приказал разбить лагерь. Квиберн, к счастью, взял с собой мех сонного вина. Пока Уолтон расставлял караулы, Джейме растянулся на земле у костра, головой к пню, пристроив к нему свернутую медвежью шкуру. Женщина заставила бы его поесть перед сном, чтобы поддержать силы, но он устал больше, чем проголодался. Он закрыл глаза в надежде, что ему приснится Серсея. Лихорадочные сны всегда такие яркие...
   Он увидел себя нагим, одиноким и окруженным врагами, среди давящих каменных стен. Это Утес, понял он, чувствуя его тяжесть у себя над головой. Он дома, и рука при нем.
   Он поднял ее и согнул пальцы, ощутив их силу. Это было не менее хорошо, чем лежать с женщиной или сражаться. Пять пальцев, все налицо. Увечье ему только приснилось. От облегчения у него закружилась голова. Рука, славная рука. Теперь с ним не может случиться ничего худого.
   Вокруг стояло около дюжины высоких темных фигур в капюшонах, скрывающих лица.
   - Кто вы? - спросил их Джейме. - И что вам нужно в Бобровом Утесе?
   Они, не отвечая, тыкали в него своими копьями, и ему поневоле пришлось спуститься вниз, как они хотели. Он шел по извилистым коридорам и узким лестницам из живого камня, все время сознавая, что ему нужно вверх, а не вниз. Под землей его ждала погибель - он знал это с уверенностью, которая бывает во сне; нечто темное и ужасное, желающее завладеть им. Джейме пытался остановиться, но копья кололи его, побуждая спускаться все ниже. Будь у него меч, он бы ничего не побоялся.
   Ступени внезапно оборвались в гулкую тьму. Джейме чувствовал огромность оказавшегося перед ним пространства. Он остановился на краю провала. Копье кололо его в поясницу, подталкивая в бездну. Он закричал, падая, но падение было коротким. Он плюхнулся на четвереньки в мягкий песок и мелкую воду. Глубоко под Бобровым Утесом есть такие водяные пещеры, но этой он не знал.
   - Что это за место? - спросил он.
   - Твое место, - ответило ему сто или тысяча голосов - все Ланнистеры, начиная с Ланна Умного, жившего на заре времен. Но громче всего среди них звучал отцовский голос, а рядом с отцом стояла сестра, бледная и прекрасная, с горящим факелом в руке. Джоффри тоже был там, сын, которого они зачали вместе, а позади - еще много фигур с золотыми волосами.
   - Сестра, зачем отец привел нас сюда?
   - Нас? Это твое место, брат. Твоя тьма. - Ее факел был единственным источником света в этой пещере и во всем мире. Она повернулась, чтобы уйти.
   - Останься со мной, - взмолился Джейме. - Не покидай меня здесь одного. Но они уже удалялись. - Не оставляйте меня во тьме!- Там, внизу, обитало что-то страшное. - Дайте хотя бы меч.
   - Я дал тебе меч, - сказал лорд Тайвин.
   Меч лежал у ног Джейме, и он нащупал под водой его рукоять. Теперь с ним ничего не могло случиться. Когда он поднял меч, по клинку побежало бледное пламя, остановившись на ладонь от рукояти. Казалось, что сталь горит собственным серебристо-голубым светом, и тьма отступала перед ним. Джейме, согнув колени и насторожив слух, двинулся по кругу, готовый встретить все, что бы ни явилось из мрака. В сапоги по щиколотку налилась обжигающе-холодная вода. Остерегайся воды, сказал он себе. В ее глубине могут скрываться чудовища.
   Позади что-то громко плеснуло. Джейме обернулся на звук и увидел в слабом свете Бриенну Тарт с руками, закованными в тяжелые цепи.
   - Я поклялась охранять тебя, - упрямо сказала женщина. - Я дала клятву. Нагая, она протянула к Джейме скованные руки. - Прошу вас, сир, будьте так добры...
   Стальные звенья распались, как шелк.
   - Меч, - умоляюще сказала Бриенна, и меч явился вместе с поясом и ножнами. Она опоясала им свою толстую талию. Свет был так слаб, что Джейме едва ее видел, хотя они стояли в нескольких футах друг от друга. При таком освещении она могла бы сойти за красавицу - или за рыцаря. Ее меч тоже загорелся серебристо-голубым светом, и тьма отступила чуть дальше.