«Волга» снова подчинилась, вернувшись назад, на прежнее место.
А привычного звука работающего двигателя по-прежнему не было слышно. Как будто и не было на машине никакого двигателя. По существу дело обстояло именно так, потому что того двигателя, на который была рассчитана «волга» и без которого она, казалось бы, не в состоянии двигаться, больше, действительно, не существовало!
– Совсем просто! – сказал водитель настолько громко, что его услышали все сквозь стекла кабины. – Ну и ну! Это что же! Выходит, она вечно будет двигаться, без горючего и без зажигания, поскольку, опять-таки, горючего-то нет! Получается вроде атомохода!
– Очень меткое замечание, – отозвался на его слова капитан Аксёнов. – Вроде атомохода! Но все же я боюсь, что эта загадка так навсегда и останется неразгаданной.
– Почему вы так думаете? – спросил один из учёных, тот, кто не произнёс ещё ни одного слова после того, как в аэропорту назвал полковнику Хромченко своё имя.
– Изображение черепа. Видимо, это предупреждение, что ящик нельзя вскрывать, нельзя пытаться разобрать его, не подвергаясь смертельной опасности…
– Если это изображение черепа.
– То есть? Не понимаю вас!
– Очень просто! Уважаемый доктор, – он указал на Семена Семёновича, – обратил наше внимание на отсутствие глазных впадин. Можно, конечно, понимать и так. Но возможно и иначе – это вообще не изображение черепа.
– А что же?
– Не могу вам ответить.
– Сомневаться, пожалуй, нельзя, – сказал Семён Семёнович. – Это безусловно череп. Налицо все признаки, кроме этих самых глазных впадин. Но давайте вспомним описание белого животного, ведь оно явно с «их» планеты. Если бы удалось увидеть его череп, глазных впадин на нем также не нашлось бы.
– Уж не хотите ли вы сказать, что там, у них, разумные существа – люди – имеют такие же глаза на отростках, как у этого белого животного? – спросил физик.
– Более чем вероятно!
– Ну уж это! – Астроном развёл руками. – Слишком фантастично! Да и белое животное вряд ли с «их» планеты, как вы утверждаете. Вряд ли! Вряд ли!
– Откуда же оно тогда?
– С Земли. Это наше животное неизвестной до сих пор породы. И никаких глаз на отростках у него не было!
– Но их видели!
– Наоборот, никто не видел! Спутали с длинными ушами. И на трупе животного их не было. Проглотили собаки? Очевидная натяжка!
– Если так рассуждать, спорить бесполезно! – пожал плечами Семён Семёнович.
Неожиданно в разговор вступил Фальк.
– Это изображён череп! – сказал он. – И ничего он не может означать, кроме запрещения что-либо делать с двигателем.
– Я также уверен в этом, – поддержал его физик.
– Весьма и весьма спорно, – покачал головой тот же учёный. Хромченко почему-то вспомнил, что этот человек по специальности биолог, словно это обстоятельство могло объяснить его упорство. – Но пусть будет череп. Череп как таковой ещё ничего не означает, он может быть просто заводской маркой. Но даже если вы правы, это не остановит никого из наших учёных или инженеров. Они найдут способ вскрыть этот ящик, вернее, двигатель, если его невозможно просто открыть, и заглянуть внутрь. Можно не сомневаться, что так именно и будет сделано!
– К тому, что вы сказали, следует добавить: если останется куда заглядывать после такой операции, – сказал Фальк. – И кому заглядывать. Это, конечно, так!
– Опасность никогда ещё не останавливала науку, – возразил биолог. – А люди не пострадают ни при каких обстоятельствах. Двигатель, будь он хоть трижды атомным, вскроют без участия людей, автоматами. У нас есть достаточно совершённые автоматы для подобных целей. Впрочем, поживём – увидим! – прибавил он, видимо не желая продолжать ненужный спор. – В конце концов, это не наше с вами дело!
Доктор Фальк ничего не сказал на это. Он молча отошёл в сторону, все с тем же ничего не выражающим равнодушным лицом.
– Меня больше всего удивляет, что им хватило четырех часов на такую трудоёмкую работу, как замена двигателя, – сказал физик. – Это совсем не простая операция, поверьте мне! Снять старый мотор и поставить на его место новый, но не той же конструкции и размеров, – все это должно занять, при самом высочайшем уровне технического развития, во много раз большее время, чем четыре часа.
– Мне кажется, что дело тут как раз и заключается во времени, – сказал Саша.
– Не совсем понял, что вы хотите этим сказать.
– Я ещё сам хорошо не знаю, – смущённо ответил Саша. – Об этом надо подумать. Извините, что вмешался в ваш разговор.
– Каждый имеет право высказывать своё мнение, – улыбнулся физик. – Разве вы никогда не слышали, что от столкновения мыслей, мнений рождается истина!
– Да, вы правы, конечно, – сказал Саша. И против воли, не желая этого, повторил с глубоким убеждением: – Все дело тут именно во времени.
Физик внимательно посмотрел на него, но промолчал. Ему все более и более нравился Саша Кустов, его горячая заинтересованность в разгадке чудес Н…ска.
Пока шли все эти разговоры, полковник Хромченко, стараясь делать это незаметно, наблюдал за Кустовым. Видимо, он пришёл к какому-то выводу.
– Вот что, – сказал он, – давайте отложим все споры до возвращения в город. Вопросов накопилось много. Не знаю, как вы, а я уже промёрз до костей. Да и голоден изрядно. Когда приедем, сообщу вам новость – как мне представляется, очень интересную и важную.
– А что за новость?
– Подождите до Н…ска.
– Хотите нас поинтриговать? – спросил физик.
– Нет, просто не могу сказать сейчас. Потом вы поймёте почему. Поехали, товарищи! Здесь нам больше нечего делать. Будем надеяться, что на этот раз не проскочим мимо Н…ска, – пошутил он.
– А на чем поедем? – спросил физик. – Хватит ли места в других машинах для нас?
– Троих можно устроить, а двум придётся поскучать тут, – сказал Аксёнов. – Недолго! Около часа.
– А что, если попробовать повернуть нашу машину с помощью ваших, – сказал Хромченко, – и протащить между пнями? Расстояние совсем небольшое.
Аксёнов с сомнением покачал головой.
– Три машины легко бы протащили одну, – сказал он, – но боюсь, что пни слишком велики и часты.
– Не пройдёт! – сказал водитель. – Нужен кран.
– Тогда поезжайте и присылайте кран, – решил Хромченко. – А мы, – он указал на водителя, – останемся караулить этот уникальный экспонат.
– Добавьте: бесценный для науки! Я тоже остаюсь с вами за компанию, – сказал физик.
И решительно, точно опасаясь, что ему помешают, направился к «волге», дверцу которой водитель поспешил открыть перед ним изнутри.
– Но, товарищ полковник, вместо вас может остаться кто-нибудь из моих офицеров или я сам, – сказал Аксёнов.
– Нет, остаюсь я! Не будем спорить. Поезжайте и быстрее организуйте доставку сюда крана. О! Что это?!
Крики удивления и испуга раздались со всех сторон. Физик, только что собравшийся сесть в машину, отшатнулся и, потеряв равновесие, упал в снег.
Несколько человек отбежали в сторону, на мгновение поддавшись панике.
И было от чего…
БЕЖЕВАЯ «ВОЛГА» СНОВА ИСЧЕЗЛА!
На этот раз момент исчезновения видели все, кто стоял возле, девятнадцать человек. И все, как один, рассказывая об этом впоследствии, сравнивали полученное впечатление опять-таки с киноэффектом. Была машина, стоявшая среди трех штабелей брёвен, и вдруг, мгновенно, – одни штабеля, а машины нет! Будто никогда и не было! Исчезла бесследно?!
Но нет!
На месте, где она стояла, виднелись на снегу отчётливые следы её протекторов!
На них сразу же устремились объективы фотоаппаратов…
Видимо, человек, действительно, может привыкнуть к чему угодно. Девятнадцать свидетелей исчезновения опомнились на этот раз очень быстро.
– Они вернутся! Машина и шофёр!
– Через три часа!
– Почему через три? Через четыре и двенадцать минут!
– Если вообще вернутся…
– В пятнадцати километрах отсюда!
– На север!
– Значит, среди леса. Ещё хуже, чем здесь!
– Ну уж хуже некуда!
Все говорили одновременно.
Физик поднялся.
– Не слишком-то любезно с их стороны, – проворчал он. – Могли бы быть повнимательнее!
Он говорил о «них», как о людях, хотя не могло быть уверенности, что человечество Земли не встретилось с цивилизацией роботов. Правда, за любым, самым сложным и совершённым роботом обязательно стоит разум человека или существа, подобного человеку.
– А почему вы думаете, что они невнимательны по отношению к вам? – снова подал голос доктор Фальк. Даже сейчас, при таких необычайных, чудесных обстоятельствах, он продолжал быть невозмутимо спокойным. – У меня сложилось впечатление, что вы не сами отступили, а вас что-то оттолкнуло от машины перед её исчезновением.
– Оттолкнуло?!
– Да! Наверное, потому, чтобы вы не успели оказаться наполовину внутри машины.
– Вы думаете, что я… что меня могло…
– Почти уверен в этом. Так что о невнимательности говорить не надо.
Физик смотрел на Фалька в полной растерянности.
– А знаете, – сказал он наконец, – кажется, вы правы. Очень интересная мысль! Выходит, что мне спасли жизнь.
– Ну, жизнь – это уж слишком! Если бы грозила опасность для жизни, машина, наверное, исчезла бы немного позже.
– И я с нею?
– Возможно!
– В таком случае очень жаль, что я не успел войти в машину. – Нельзя было понять, шутит физик или говорит серьёзно. Одно было несомненно – он сильно волновался. – Да, очень жаль!
– Почему же жаль? – пожав плечами, спросил Аксёнов. – Вы уже были там, у «них». И ничего не помните или вообще ничего не видели. Зачем же повторять подобное путешествие.
– А вы не допускаете, что вторично может произойти как-нибудь иначе?
– Не допускаю! Я согласен с тем, что вы же сами сказали не так давно: они не слишком любезны.
– Это мягко сказано, – заметил Саша. – Во всем происходящем ясно чувствуется пренебрежение к нам, людям Земли. Словно мы не разумные существа, а подопытные кролики.
– Вы правы! – сказал биолог. – И случай с воскрешённым вчера быком подтверждает это. Для них нет разницы – человек или бык, разумное существо или животное. А может быть, – прибавил он, – они этого просто не различают.
– По-моему, вы ошибаетесь, – сказал Фальк.
– Вы можете привести какие-нибудь доводы в пользу вашего мнения?
– Пока не могу!
– Вот то-то и есть. А за другое мнение…
Резкий, пронзительный свист прервал его слова. Мгновенно догадавшись о значении этого звука, все одновременно повернулись в сторону, откуда он раздался…
Рядом с тремя машинами, в двадцати шагах, там, где уже не было так часто и беспорядочно расположенных пней, как ни в чем не бывало стояла только что исчезнувшая бежевая «волга».
Водитель сидел на своём месте.
– Ох! – воскликнул Хромченко. – Чтоб их! Да уж, ничего не скажешь, любезно! Даже чересчур любезно! Точно услышали наш разговор о кране.
– Где они прячутся? – с недоумением сказал майор из областного управления. – Если они тут и все видят и слышат, то почему скрываются от нас?
– Быть может, совсем и не скрываются! – сказал Саша и, повернувшись к полковнику Хромченко, спросил: – Вы думаете, они это сделали из любезности, чтобы нам не возиться с доставкой сюда крана?
– Так выходит! А для чего же ещё? Или вы имеете основания думать иначе?
– Кажется, имею! А ну-ка, браток, – сказал Саша, подходя к вторично явившейся «волге» и обращаясь к водителю, который, очевидно, ещё не понял, что произошло с машиной и с ним самим, – стронь-ка машину, как делал это недавно. Или пусти меня, если сам не можешь.
– Это почему же я не могу? Шесть лет езжу на этой машине.
– Погодите!
К ним быстро подошёл Семён Семёнович.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он водителя. – Дайте-ка руку!
– А зачем вам моя рука? Что случилось?
– По-вашему, ничего?
– По-моему, ровно ничего.
– А как ваша машина, на которой вы шесть лет ездите, оказалась на этом месте?
– На каком месте?
Водитель посмотрел кругом и, видимо, только теперь заметил, где стоит «волга».
– Ничего не понимаю! – воскликнул он. – Она же не двигалась!
– Вы ничего не почувствовали?
– А что я должен был почувствовать? Конечно ничего! Кажется, вздремнул немного… наверное, так! Но не мог же я во сне…
Семён Семёнович оглянулся на Фалька, точно ища поддержки у своего коллеги.
– Как всегда! – сказал Фальк. – Видимо, так надо. Он ничего не почувствовал и не помнит. Разве это не заботливо по отношению к людям?
– Чего уж заботливей! – проворчал Семён Семёнович, отходя и так и не пощупав пульса у водителя.
Все остальные молча наблюдали эту сцену.
Полковник Хромченко подошёл к Саше.
– Вы, кажется, собирались произвести какой-то опыт? – спросил он.
– Да, если разрешите.
– Действуйте!
Саша снова повернулся к водителю.
– Ну, так как же, – спросил он, – можешь стронуть машину с места?
– Разумеется, могу, товарищ младший лейтенант. Вот, пожалуйста!
Он взялся за рулевое колесо и поставил ногу на педаль, как делал это уже два раза после таинственной Замены двигателя. Но «волга» осталась неподвижной.
Саша молча, уверенным жестом указал на ключ зажигания. Водитель посмотрел на него недоуменным взглядом. Видимо, он сразу понял, что имел в виду молодой офицер.
– Ключ… не нужен! – запинаясь, сказал он. – Системы зажигания… нет, однако! И бензина… тоже нет!
– Забудь об этом! Действуй, как всегда, до всей этой истории!
Водитель послушно повернул ключ.
Мотор заработал. И знакомая лёгкая дрожь корпуса машины показала, что это не померещилось.
– Стой! Не двигай!
Саша рывком открыл капот.
ДВИГАТЕЛЬ, НЕ «ИХ», А ЗЕМНОЙ ОБЫЧНЫЙ АВТОМОБИЛЬНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ БЫЛ НА СВОЁМ МЕСТЕ!
А таинственный ящик, сделанный как будто из серебристого металла, исчез, словно его и не было.
– Ну, это шалишь! – нервно рассмеялся Горюнов. – Все осталось здесь! – Он похлопал по фотоаппарату. – Никуда не денется!
– Как сказать! – заметил физик. – Подождём-ка до проявления вашей плёнки.
– Вы думаете?…
– А почему бы и нет. Все возможно. Если они не хотят…
Хромченко сам отвинтил пробку бака. Ведь двигатель, так сказать, законный двигатель земного автомобиля не мог работать без горючего! Бак оказался полным до краёв!
– Получается, что у них имеется бензин, – заметил полковник. – Здесь его намного больше, чем было. Зачем же им понадобилось сливать прежний?
– Был или теперь есть! – сказал Саша.
– Ну, это вы уж слишком! – У майора из районной милиции в крови было желание всегда и во всем сомневаться. – Если заменить двигатель за четыре часа невозможно, то произвести анализ горючего и затем синтезировать его из местных материалов за те же четыре часа, а может быть, и меньше – невозможно вдвойне!
– А как же тогда быть с заменой их двигателя снова нашим? Ведь эта операция заняла у них даже не четыре часа, а всего несколько минут.
Замечание физика оказалось для всех совершенно неожиданным. Очевидно, все же сказывалось нервное утомление и люди соображали хуже, чем всегда.
– Интересно бы узнать, – продолжал физик, – что побудило их вторично заменить двигатель?
– Думаю, что знаю ответ на этот вопрос, – сказал биолог. – Виноват я! – И, видя всеобщее недоумение, пояснил: – Не нужно было упорствовать в том, что мы, земляне, вскроем их двигатель, не обращая внимания на эмблему черепа.
– Но ваши слова означают, что «они» здесь!
– Или здесь, или имеют возможность нас слышать на расстоянии. Так или иначе, но они слышали мои слова и решили нам помешать.
– Звучит дико, но… по-видимому, так и есть! – сказал астроном. – Услышали, решили не допустить катастрофы и вмешались, как вмешиваются взрослые в опасную игру детей. Ничего себе! Хорошенькое мнение о людях Земли! А в данном случае – об учёных Земли, – добавил он едко по адресу биолога. – Они изменили своё первоначальное намерение во имя нашей безопасности. Но каково было это намерение? Зачем они послали нам свой двигатель? Как «визитную карточку» их технической цивилизации? И как им удалось все же заменить мотор за несколько минут? Вот важнейшие вопросы. И ещё: где они произвели эту замену?
– Товарищи! – вмешался Хромченко. – Давайте все же отложим дискуссию. Ведь зуб на зуб не попадает! Едем, пока «они» не выкинули ещё какой-нибудь номер!
Все согласились с ним.
Когда садились в машины, полковник дотронулся до руки Саши Кустова. Его лицо было немного смущённым, но глаза улыбались.
– Пожалейте старика! – шепнул он. – В двух словах: в чем тут дело, по-вашему?
– Может быть, я ошибаюсь, товарищ полковник, – так же тихо ответил Саша, – но мне кажется, что дело здесь в разном восприятии времени. Помните рассказ Уэллса «Новейший ускоритель»? – Хромченко кивнул. – Так вот, вроде этого.
Но как ни тихо обменялись они этими фразами, кое-кто их все же услышал. И не успели четыре машины тронуться с места, как ответ молодого офицера уже знали все восемнадцать человек.
Разное восприятие времени!
Да, как будто подобное предположение действительно могло объяснить если не все, то многое из того, что происходило в Н…ске вчера и сегодня и ставило в тупик своей кажущейся необъяснимостью. Например, «молниеносная» замена одного двигателя другим за время вторичного исчезновения «волги» получала хоть какое-то объяснение.
– Молодец парень! – сказал физик. – Пришло же такое в голову!
– О чем это вы? – спросил Хромченко.
– О том, что вам сказал Кустов. Если вы хотели сохранить это в тайне, следовало отойти подальше, а не разговаривать у самых машин.
– Услышали все-таки! – сказал полковник и рассмеялся.
– Должно было прийти в голову нам самим, – недовольным тоном отозвался старый астроном. – Напрашивается само собой. Ведь таким свойством – не «восприятия времени», разумеется, а ускоренной в сравнении с нашей жизнедеятельностью – можно объяснить почти все…
– Однако пришло не нам, а именно младшему лейтенанту Кустову, – вставил физик.
Старый учёный пренебрежительно махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
– То, что мы не подумали об этом, – сказал он, – объясняется просто. После того, что случилось с нами при въезде в Н…ск, мыслительные способности у нас пятерых – простите, товарищ полковник, – находятся, вероятно, в не слишком нормальном состоянии.
– Извиняться тут не в чем, – сказал Хромченко. – Это вполне естественно.
Физик пожал плечами.
– Давно известно, – сказал он, – что при желании можно объяснить что угодно и как угодно. Я, например, не замечаю, что мои мыслительные способности сейчас хуже, чем всегда. Мы же ничего не почувствовали и ничего не видели, что могло бы подействовать на нас столь сильно. Нет, дело не в этом! Меня интересует – почему вы сказали, что объяснить можно почти все. Почему «почти»?
– Потому что среди происшествий этих двух дней есть требующие объяснений с иных позиций.
– Например?
– Плёнка той девочки, невидимая завеса в поликлинике, воскрешение быка…
– Совершенно разные вещи! Восприятие субъектом времени или, как вы уточнили, ускоренная относительно обитателей планеты Земля жизнедеятельность есть явление биологическое, тогда как плёнка и завеса – область техники, а воскрешение быка – медицины.
– Скорее ветеринарии.
– Не велика разница. Так вот, разговор у нас идёт не о всех происшествиях, а только о таких, в которых проявилась необычайная быстрота их действий. Именно это и может как-то объяснить гипотеза Кустова. Кстати, я совершенно уверен, что, говоря о восприятии, он имел в виду именно жизнедеятельность. Просто выразил мысль не совсем чётко.
– Это как сказать!
– Могу привести веское доказательство. Для иллюстрации своей мысли Кустов привёл рассказ Уэллса, где эта самая мысль вполне ясно и определённо высказана. Не правда ли, товарищ полковник?
– Да! – коротко ответил Хромченко.
Несколько минут в машине молчали. Видимо, астроном не нашёл возражения на довод физика.
– Судя по тому, что нам рассказывали о событиях этих двух дней и что видели мы сами, «их» техника намного совершеннее нашей, – сказал биолог, переходя на другую тему.
– Не только техника. Нельзя недооценивать тех случаев, о которых мы только что упоминали. Медицина и биология тоже несравнимы с нашими.
– Ну, несравнимы – это уже чересчур, – ворчливо, как всегда, сказал астроном. – По нынешним темпам роста науки и техники у нас на Земле «они» впереди не так уж на много.
Он не знал и не мог бы даже вообразить, насколько совпали его слова с мнением Норит сто одиннадцать, с выводами, к которым он пришёл и которые высказал совсем недавно в разговоре с Вензот, через таинственное ничто…
– Не так уж на много, – повторил биолог. – А про само «их» появление в нашей Солнечной системе вы забыли?
– Помню!
– Если у них время как бы замедлено, что равнозначно ускоренной жизнедеятельности, о которой идёт речь, то не здесь ли следует искать причину того, что они, ясно давая нам понять или даже, можно сказать, показывая нам ясно своё присутствие, не идут на личный контакт с нами? Ведь если все это правильно, то для них мы попросту неподвижны, а они для нас – невидимы!
– Хотелось бы мне знать, – сказал Хромченко, – каким способом они лишают своих подопытных «кроликов» сознания и зачем им это нужно.
– На этот счёт, – ответил физик, – могут существовать различные объяснения. Одно из них – в моменты исчезновений отсюда и пребывания «там» живым существам нельзя находиться в сознании. Может быть, они вынуждены так поступать, чтобы не причинить нам вреда.
– Браво! – сказал биолог. – Целиком с вами согласен!
– Все это неважно, – поморщился астроном. – Есть другой вопрос: где они проделывают все эти излечения, воскрешения, замены двигателей, и так далее – здесь, на Земле, или там, у себя?
– Можно ответить и так и так, – сказал физик. – Не укладывается в сознании, что наша машина и мы сами могли мгновенно перенестись на расстояние в три с половиной миллиарда километров. А затем с такой же скоростью совершить обратный путь. И мы и машина – тела материальные, а ничто материальное, как вам отлично известно, не может передвигаться быстрее света, в данном случае в двенадцать тысяч раз быстрее.
– Так как же понимать? – спросил Хромченко.
– А понимать всю эту механику приходится так. То, что в нашем трехмерном пространстве находится далеко друг от друга, то в пространстве иного, высшего, измерения может находиться совсем рядом, вплотную. И тогда можно себе представить что-то вроде «незримого моста», по которому и происходят все перемещения между планетами, происходят почти мгновенно, через нулевое пространство, где нет никакого пространства в физическом смысле, а следовательно, нет и расстояний.
Машина неожиданно резко вильнула, едва не свалившись в кювет. Видимо, последняя фраза здорово поразила воображение водителя.
– Будьте поосторожнее, – недовольно сказал Хромченко. – За рулём полагается не слушать разговоры, а следить за безопасностью движения. Пожалуй, лучше снизить скорость.
– Уже почти приехали, товарищ полковник. Больше такого не повторится.
– И совсем не требуется никакого овладения, как мы понимаем это слово, четырехмерным пространством, – закончил физик. – Достаточно научиться пользоваться им практически, даже не понимая в полной мере сути явления. А вообще-то мы вряд ли узнаем что-либо точно. Судя по всему, «они» не собираются делиться с нами своими знаниями.
ГЛАВА 13,
А привычного звука работающего двигателя по-прежнему не было слышно. Как будто и не было на машине никакого двигателя. По существу дело обстояло именно так, потому что того двигателя, на который была рассчитана «волга» и без которого она, казалось бы, не в состоянии двигаться, больше, действительно, не существовало!
– Совсем просто! – сказал водитель настолько громко, что его услышали все сквозь стекла кабины. – Ну и ну! Это что же! Выходит, она вечно будет двигаться, без горючего и без зажигания, поскольку, опять-таки, горючего-то нет! Получается вроде атомохода!
– Очень меткое замечание, – отозвался на его слова капитан Аксёнов. – Вроде атомохода! Но все же я боюсь, что эта загадка так навсегда и останется неразгаданной.
– Почему вы так думаете? – спросил один из учёных, тот, кто не произнёс ещё ни одного слова после того, как в аэропорту назвал полковнику Хромченко своё имя.
– Изображение черепа. Видимо, это предупреждение, что ящик нельзя вскрывать, нельзя пытаться разобрать его, не подвергаясь смертельной опасности…
– Если это изображение черепа.
– То есть? Не понимаю вас!
– Очень просто! Уважаемый доктор, – он указал на Семена Семёновича, – обратил наше внимание на отсутствие глазных впадин. Можно, конечно, понимать и так. Но возможно и иначе – это вообще не изображение черепа.
– А что же?
– Не могу вам ответить.
– Сомневаться, пожалуй, нельзя, – сказал Семён Семёнович. – Это безусловно череп. Налицо все признаки, кроме этих самых глазных впадин. Но давайте вспомним описание белого животного, ведь оно явно с «их» планеты. Если бы удалось увидеть его череп, глазных впадин на нем также не нашлось бы.
– Уж не хотите ли вы сказать, что там, у них, разумные существа – люди – имеют такие же глаза на отростках, как у этого белого животного? – спросил физик.
– Более чем вероятно!
– Ну уж это! – Астроном развёл руками. – Слишком фантастично! Да и белое животное вряд ли с «их» планеты, как вы утверждаете. Вряд ли! Вряд ли!
– Откуда же оно тогда?
– С Земли. Это наше животное неизвестной до сих пор породы. И никаких глаз на отростках у него не было!
– Но их видели!
– Наоборот, никто не видел! Спутали с длинными ушами. И на трупе животного их не было. Проглотили собаки? Очевидная натяжка!
– Если так рассуждать, спорить бесполезно! – пожал плечами Семён Семёнович.
Неожиданно в разговор вступил Фальк.
– Это изображён череп! – сказал он. – И ничего он не может означать, кроме запрещения что-либо делать с двигателем.
– Я также уверен в этом, – поддержал его физик.
– Весьма и весьма спорно, – покачал головой тот же учёный. Хромченко почему-то вспомнил, что этот человек по специальности биолог, словно это обстоятельство могло объяснить его упорство. – Но пусть будет череп. Череп как таковой ещё ничего не означает, он может быть просто заводской маркой. Но даже если вы правы, это не остановит никого из наших учёных или инженеров. Они найдут способ вскрыть этот ящик, вернее, двигатель, если его невозможно просто открыть, и заглянуть внутрь. Можно не сомневаться, что так именно и будет сделано!
– К тому, что вы сказали, следует добавить: если останется куда заглядывать после такой операции, – сказал Фальк. – И кому заглядывать. Это, конечно, так!
– Опасность никогда ещё не останавливала науку, – возразил биолог. – А люди не пострадают ни при каких обстоятельствах. Двигатель, будь он хоть трижды атомным, вскроют без участия людей, автоматами. У нас есть достаточно совершённые автоматы для подобных целей. Впрочем, поживём – увидим! – прибавил он, видимо не желая продолжать ненужный спор. – В конце концов, это не наше с вами дело!
Доктор Фальк ничего не сказал на это. Он молча отошёл в сторону, все с тем же ничего не выражающим равнодушным лицом.
– Меня больше всего удивляет, что им хватило четырех часов на такую трудоёмкую работу, как замена двигателя, – сказал физик. – Это совсем не простая операция, поверьте мне! Снять старый мотор и поставить на его место новый, но не той же конструкции и размеров, – все это должно занять, при самом высочайшем уровне технического развития, во много раз большее время, чем четыре часа.
– Мне кажется, что дело тут как раз и заключается во времени, – сказал Саша.
– Не совсем понял, что вы хотите этим сказать.
– Я ещё сам хорошо не знаю, – смущённо ответил Саша. – Об этом надо подумать. Извините, что вмешался в ваш разговор.
– Каждый имеет право высказывать своё мнение, – улыбнулся физик. – Разве вы никогда не слышали, что от столкновения мыслей, мнений рождается истина!
– Да, вы правы, конечно, – сказал Саша. И против воли, не желая этого, повторил с глубоким убеждением: – Все дело тут именно во времени.
Физик внимательно посмотрел на него, но промолчал. Ему все более и более нравился Саша Кустов, его горячая заинтересованность в разгадке чудес Н…ска.
Пока шли все эти разговоры, полковник Хромченко, стараясь делать это незаметно, наблюдал за Кустовым. Видимо, он пришёл к какому-то выводу.
– Вот что, – сказал он, – давайте отложим все споры до возвращения в город. Вопросов накопилось много. Не знаю, как вы, а я уже промёрз до костей. Да и голоден изрядно. Когда приедем, сообщу вам новость – как мне представляется, очень интересную и важную.
– А что за новость?
– Подождите до Н…ска.
– Хотите нас поинтриговать? – спросил физик.
– Нет, просто не могу сказать сейчас. Потом вы поймёте почему. Поехали, товарищи! Здесь нам больше нечего делать. Будем надеяться, что на этот раз не проскочим мимо Н…ска, – пошутил он.
– А на чем поедем? – спросил физик. – Хватит ли места в других машинах для нас?
– Троих можно устроить, а двум придётся поскучать тут, – сказал Аксёнов. – Недолго! Около часа.
– А что, если попробовать повернуть нашу машину с помощью ваших, – сказал Хромченко, – и протащить между пнями? Расстояние совсем небольшое.
Аксёнов с сомнением покачал головой.
– Три машины легко бы протащили одну, – сказал он, – но боюсь, что пни слишком велики и часты.
– Не пройдёт! – сказал водитель. – Нужен кран.
– Тогда поезжайте и присылайте кран, – решил Хромченко. – А мы, – он указал на водителя, – останемся караулить этот уникальный экспонат.
– Добавьте: бесценный для науки! Я тоже остаюсь с вами за компанию, – сказал физик.
И решительно, точно опасаясь, что ему помешают, направился к «волге», дверцу которой водитель поспешил открыть перед ним изнутри.
– Но, товарищ полковник, вместо вас может остаться кто-нибудь из моих офицеров или я сам, – сказал Аксёнов.
– Нет, остаюсь я! Не будем спорить. Поезжайте и быстрее организуйте доставку сюда крана. О! Что это?!
Крики удивления и испуга раздались со всех сторон. Физик, только что собравшийся сесть в машину, отшатнулся и, потеряв равновесие, упал в снег.
Несколько человек отбежали в сторону, на мгновение поддавшись панике.
И было от чего…
БЕЖЕВАЯ «ВОЛГА» СНОВА ИСЧЕЗЛА!
На этот раз момент исчезновения видели все, кто стоял возле, девятнадцать человек. И все, как один, рассказывая об этом впоследствии, сравнивали полученное впечатление опять-таки с киноэффектом. Была машина, стоявшая среди трех штабелей брёвен, и вдруг, мгновенно, – одни штабеля, а машины нет! Будто никогда и не было! Исчезла бесследно?!
Но нет!
На месте, где она стояла, виднелись на снегу отчётливые следы её протекторов!
На них сразу же устремились объективы фотоаппаратов…
Видимо, человек, действительно, может привыкнуть к чему угодно. Девятнадцать свидетелей исчезновения опомнились на этот раз очень быстро.
– Они вернутся! Машина и шофёр!
– Через три часа!
– Почему через три? Через четыре и двенадцать минут!
– Если вообще вернутся…
– В пятнадцати километрах отсюда!
– На север!
– Значит, среди леса. Ещё хуже, чем здесь!
– Ну уж хуже некуда!
Все говорили одновременно.
Физик поднялся.
– Не слишком-то любезно с их стороны, – проворчал он. – Могли бы быть повнимательнее!
Он говорил о «них», как о людях, хотя не могло быть уверенности, что человечество Земли не встретилось с цивилизацией роботов. Правда, за любым, самым сложным и совершённым роботом обязательно стоит разум человека или существа, подобного человеку.
– А почему вы думаете, что они невнимательны по отношению к вам? – снова подал голос доктор Фальк. Даже сейчас, при таких необычайных, чудесных обстоятельствах, он продолжал быть невозмутимо спокойным. – У меня сложилось впечатление, что вы не сами отступили, а вас что-то оттолкнуло от машины перед её исчезновением.
– Оттолкнуло?!
– Да! Наверное, потому, чтобы вы не успели оказаться наполовину внутри машины.
– Вы думаете, что я… что меня могло…
– Почти уверен в этом. Так что о невнимательности говорить не надо.
Физик смотрел на Фалька в полной растерянности.
– А знаете, – сказал он наконец, – кажется, вы правы. Очень интересная мысль! Выходит, что мне спасли жизнь.
– Ну, жизнь – это уж слишком! Если бы грозила опасность для жизни, машина, наверное, исчезла бы немного позже.
– И я с нею?
– Возможно!
– В таком случае очень жаль, что я не успел войти в машину. – Нельзя было понять, шутит физик или говорит серьёзно. Одно было несомненно – он сильно волновался. – Да, очень жаль!
– Почему же жаль? – пожав плечами, спросил Аксёнов. – Вы уже были там, у «них». И ничего не помните или вообще ничего не видели. Зачем же повторять подобное путешествие.
– А вы не допускаете, что вторично может произойти как-нибудь иначе?
– Не допускаю! Я согласен с тем, что вы же сами сказали не так давно: они не слишком любезны.
– Это мягко сказано, – заметил Саша. – Во всем происходящем ясно чувствуется пренебрежение к нам, людям Земли. Словно мы не разумные существа, а подопытные кролики.
– Вы правы! – сказал биолог. – И случай с воскрешённым вчера быком подтверждает это. Для них нет разницы – человек или бык, разумное существо или животное. А может быть, – прибавил он, – они этого просто не различают.
– По-моему, вы ошибаетесь, – сказал Фальк.
– Вы можете привести какие-нибудь доводы в пользу вашего мнения?
– Пока не могу!
– Вот то-то и есть. А за другое мнение…
Резкий, пронзительный свист прервал его слова. Мгновенно догадавшись о значении этого звука, все одновременно повернулись в сторону, откуда он раздался…
Рядом с тремя машинами, в двадцати шагах, там, где уже не было так часто и беспорядочно расположенных пней, как ни в чем не бывало стояла только что исчезнувшая бежевая «волга».
Водитель сидел на своём месте.
– Ох! – воскликнул Хромченко. – Чтоб их! Да уж, ничего не скажешь, любезно! Даже чересчур любезно! Точно услышали наш разговор о кране.
– Где они прячутся? – с недоумением сказал майор из областного управления. – Если они тут и все видят и слышат, то почему скрываются от нас?
– Быть может, совсем и не скрываются! – сказал Саша и, повернувшись к полковнику Хромченко, спросил: – Вы думаете, они это сделали из любезности, чтобы нам не возиться с доставкой сюда крана?
– Так выходит! А для чего же ещё? Или вы имеете основания думать иначе?
– Кажется, имею! А ну-ка, браток, – сказал Саша, подходя к вторично явившейся «волге» и обращаясь к водителю, который, очевидно, ещё не понял, что произошло с машиной и с ним самим, – стронь-ка машину, как делал это недавно. Или пусти меня, если сам не можешь.
– Это почему же я не могу? Шесть лет езжу на этой машине.
– Погодите!
К ним быстро подошёл Семён Семёнович.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он водителя. – Дайте-ка руку!
– А зачем вам моя рука? Что случилось?
– По-вашему, ничего?
– По-моему, ровно ничего.
– А как ваша машина, на которой вы шесть лет ездите, оказалась на этом месте?
– На каком месте?
Водитель посмотрел кругом и, видимо, только теперь заметил, где стоит «волга».
– Ничего не понимаю! – воскликнул он. – Она же не двигалась!
– Вы ничего не почувствовали?
– А что я должен был почувствовать? Конечно ничего! Кажется, вздремнул немного… наверное, так! Но не мог же я во сне…
Семён Семёнович оглянулся на Фалька, точно ища поддержки у своего коллеги.
– Как всегда! – сказал Фальк. – Видимо, так надо. Он ничего не почувствовал и не помнит. Разве это не заботливо по отношению к людям?
– Чего уж заботливей! – проворчал Семён Семёнович, отходя и так и не пощупав пульса у водителя.
Все остальные молча наблюдали эту сцену.
Полковник Хромченко подошёл к Саше.
– Вы, кажется, собирались произвести какой-то опыт? – спросил он.
– Да, если разрешите.
– Действуйте!
Саша снова повернулся к водителю.
– Ну, так как же, – спросил он, – можешь стронуть машину с места?
– Разумеется, могу, товарищ младший лейтенант. Вот, пожалуйста!
Он взялся за рулевое колесо и поставил ногу на педаль, как делал это уже два раза после таинственной Замены двигателя. Но «волга» осталась неподвижной.
Саша молча, уверенным жестом указал на ключ зажигания. Водитель посмотрел на него недоуменным взглядом. Видимо, он сразу понял, что имел в виду молодой офицер.
– Ключ… не нужен! – запинаясь, сказал он. – Системы зажигания… нет, однако! И бензина… тоже нет!
– Забудь об этом! Действуй, как всегда, до всей этой истории!
Водитель послушно повернул ключ.
Мотор заработал. И знакомая лёгкая дрожь корпуса машины показала, что это не померещилось.
– Стой! Не двигай!
Саша рывком открыл капот.
ДВИГАТЕЛЬ, НЕ «ИХ», А ЗЕМНОЙ ОБЫЧНЫЙ АВТОМОБИЛЬНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ БЫЛ НА СВОЁМ МЕСТЕ!
А таинственный ящик, сделанный как будто из серебристого металла, исчез, словно его и не было.
– Ну, это шалишь! – нервно рассмеялся Горюнов. – Все осталось здесь! – Он похлопал по фотоаппарату. – Никуда не денется!
– Как сказать! – заметил физик. – Подождём-ка до проявления вашей плёнки.
– Вы думаете?…
– А почему бы и нет. Все возможно. Если они не хотят…
Хромченко сам отвинтил пробку бака. Ведь двигатель, так сказать, законный двигатель земного автомобиля не мог работать без горючего! Бак оказался полным до краёв!
– Получается, что у них имеется бензин, – заметил полковник. – Здесь его намного больше, чем было. Зачем же им понадобилось сливать прежний?
– Был или теперь есть! – сказал Саша.
– Ну, это вы уж слишком! – У майора из районной милиции в крови было желание всегда и во всем сомневаться. – Если заменить двигатель за четыре часа невозможно, то произвести анализ горючего и затем синтезировать его из местных материалов за те же четыре часа, а может быть, и меньше – невозможно вдвойне!
– А как же тогда быть с заменой их двигателя снова нашим? Ведь эта операция заняла у них даже не четыре часа, а всего несколько минут.
Замечание физика оказалось для всех совершенно неожиданным. Очевидно, все же сказывалось нервное утомление и люди соображали хуже, чем всегда.
– Интересно бы узнать, – продолжал физик, – что побудило их вторично заменить двигатель?
– Думаю, что знаю ответ на этот вопрос, – сказал биолог. – Виноват я! – И, видя всеобщее недоумение, пояснил: – Не нужно было упорствовать в том, что мы, земляне, вскроем их двигатель, не обращая внимания на эмблему черепа.
– Но ваши слова означают, что «они» здесь!
– Или здесь, или имеют возможность нас слышать на расстоянии. Так или иначе, но они слышали мои слова и решили нам помешать.
– Звучит дико, но… по-видимому, так и есть! – сказал астроном. – Услышали, решили не допустить катастрофы и вмешались, как вмешиваются взрослые в опасную игру детей. Ничего себе! Хорошенькое мнение о людях Земли! А в данном случае – об учёных Земли, – добавил он едко по адресу биолога. – Они изменили своё первоначальное намерение во имя нашей безопасности. Но каково было это намерение? Зачем они послали нам свой двигатель? Как «визитную карточку» их технической цивилизации? И как им удалось все же заменить мотор за несколько минут? Вот важнейшие вопросы. И ещё: где они произвели эту замену?
– Товарищи! – вмешался Хромченко. – Давайте все же отложим дискуссию. Ведь зуб на зуб не попадает! Едем, пока «они» не выкинули ещё какой-нибудь номер!
Все согласились с ним.
Когда садились в машины, полковник дотронулся до руки Саши Кустова. Его лицо было немного смущённым, но глаза улыбались.
– Пожалейте старика! – шепнул он. – В двух словах: в чем тут дело, по-вашему?
– Может быть, я ошибаюсь, товарищ полковник, – так же тихо ответил Саша, – но мне кажется, что дело здесь в разном восприятии времени. Помните рассказ Уэллса «Новейший ускоритель»? – Хромченко кивнул. – Так вот, вроде этого.
Но как ни тихо обменялись они этими фразами, кое-кто их все же услышал. И не успели четыре машины тронуться с места, как ответ молодого офицера уже знали все восемнадцать человек.
Разное восприятие времени!
Да, как будто подобное предположение действительно могло объяснить если не все, то многое из того, что происходило в Н…ске вчера и сегодня и ставило в тупик своей кажущейся необъяснимостью. Например, «молниеносная» замена одного двигателя другим за время вторичного исчезновения «волги» получала хоть какое-то объяснение.
– Молодец парень! – сказал физик. – Пришло же такое в голову!
– О чем это вы? – спросил Хромченко.
– О том, что вам сказал Кустов. Если вы хотели сохранить это в тайне, следовало отойти подальше, а не разговаривать у самых машин.
– Услышали все-таки! – сказал полковник и рассмеялся.
– Должно было прийти в голову нам самим, – недовольным тоном отозвался старый астроном. – Напрашивается само собой. Ведь таким свойством – не «восприятия времени», разумеется, а ускоренной в сравнении с нашей жизнедеятельностью – можно объяснить почти все…
– Однако пришло не нам, а именно младшему лейтенанту Кустову, – вставил физик.
Старый учёный пренебрежительно махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
– То, что мы не подумали об этом, – сказал он, – объясняется просто. После того, что случилось с нами при въезде в Н…ск, мыслительные способности у нас пятерых – простите, товарищ полковник, – находятся, вероятно, в не слишком нормальном состоянии.
– Извиняться тут не в чем, – сказал Хромченко. – Это вполне естественно.
Физик пожал плечами.
– Давно известно, – сказал он, – что при желании можно объяснить что угодно и как угодно. Я, например, не замечаю, что мои мыслительные способности сейчас хуже, чем всегда. Мы же ничего не почувствовали и ничего не видели, что могло бы подействовать на нас столь сильно. Нет, дело не в этом! Меня интересует – почему вы сказали, что объяснить можно почти все. Почему «почти»?
– Потому что среди происшествий этих двух дней есть требующие объяснений с иных позиций.
– Например?
– Плёнка той девочки, невидимая завеса в поликлинике, воскрешение быка…
– Совершенно разные вещи! Восприятие субъектом времени или, как вы уточнили, ускоренная относительно обитателей планеты Земля жизнедеятельность есть явление биологическое, тогда как плёнка и завеса – область техники, а воскрешение быка – медицины.
– Скорее ветеринарии.
– Не велика разница. Так вот, разговор у нас идёт не о всех происшествиях, а только о таких, в которых проявилась необычайная быстрота их действий. Именно это и может как-то объяснить гипотеза Кустова. Кстати, я совершенно уверен, что, говоря о восприятии, он имел в виду именно жизнедеятельность. Просто выразил мысль не совсем чётко.
– Это как сказать!
– Могу привести веское доказательство. Для иллюстрации своей мысли Кустов привёл рассказ Уэллса, где эта самая мысль вполне ясно и определённо высказана. Не правда ли, товарищ полковник?
– Да! – коротко ответил Хромченко.
Несколько минут в машине молчали. Видимо, астроном не нашёл возражения на довод физика.
– Судя по тому, что нам рассказывали о событиях этих двух дней и что видели мы сами, «их» техника намного совершеннее нашей, – сказал биолог, переходя на другую тему.
– Не только техника. Нельзя недооценивать тех случаев, о которых мы только что упоминали. Медицина и биология тоже несравнимы с нашими.
– Ну, несравнимы – это уже чересчур, – ворчливо, как всегда, сказал астроном. – По нынешним темпам роста науки и техники у нас на Земле «они» впереди не так уж на много.
Он не знал и не мог бы даже вообразить, насколько совпали его слова с мнением Норит сто одиннадцать, с выводами, к которым он пришёл и которые высказал совсем недавно в разговоре с Вензот, через таинственное ничто…
– Не так уж на много, – повторил биолог. – А про само «их» появление в нашей Солнечной системе вы забыли?
– Помню!
– Если у них время как бы замедлено, что равнозначно ускоренной жизнедеятельности, о которой идёт речь, то не здесь ли следует искать причину того, что они, ясно давая нам понять или даже, можно сказать, показывая нам ясно своё присутствие, не идут на личный контакт с нами? Ведь если все это правильно, то для них мы попросту неподвижны, а они для нас – невидимы!
– Хотелось бы мне знать, – сказал Хромченко, – каким способом они лишают своих подопытных «кроликов» сознания и зачем им это нужно.
– На этот счёт, – ответил физик, – могут существовать различные объяснения. Одно из них – в моменты исчезновений отсюда и пребывания «там» живым существам нельзя находиться в сознании. Может быть, они вынуждены так поступать, чтобы не причинить нам вреда.
– Браво! – сказал биолог. – Целиком с вами согласен!
– Все это неважно, – поморщился астроном. – Есть другой вопрос: где они проделывают все эти излечения, воскрешения, замены двигателей, и так далее – здесь, на Земле, или там, у себя?
– Можно ответить и так и так, – сказал физик. – Не укладывается в сознании, что наша машина и мы сами могли мгновенно перенестись на расстояние в три с половиной миллиарда километров. А затем с такой же скоростью совершить обратный путь. И мы и машина – тела материальные, а ничто материальное, как вам отлично известно, не может передвигаться быстрее света, в данном случае в двенадцать тысяч раз быстрее.
– Так как же понимать? – спросил Хромченко.
– А понимать всю эту механику приходится так. То, что в нашем трехмерном пространстве находится далеко друг от друга, то в пространстве иного, высшего, измерения может находиться совсем рядом, вплотную. И тогда можно себе представить что-то вроде «незримого моста», по которому и происходят все перемещения между планетами, происходят почти мгновенно, через нулевое пространство, где нет никакого пространства в физическом смысле, а следовательно, нет и расстояний.
Машина неожиданно резко вильнула, едва не свалившись в кювет. Видимо, последняя фраза здорово поразила воображение водителя.
– Будьте поосторожнее, – недовольно сказал Хромченко. – За рулём полагается не слушать разговоры, а следить за безопасностью движения. Пожалуй, лучше снизить скорость.
– Уже почти приехали, товарищ полковник. Больше такого не повторится.
– И совсем не требуется никакого овладения, как мы понимаем это слово, четырехмерным пространством, – закончил физик. – Достаточно научиться пользоваться им практически, даже не понимая в полной мере сути явления. А вообще-то мы вряд ли узнаем что-либо точно. Судя по всему, «они» не собираются делиться с нами своими знаниями.
ГЛАВА 13,
где говорится о «десятой планете», о ноге полковника Хромченко и о пресс-конференции в Н…ске
Упоминание в разговоре учёных о двух планетах и о трех с половиной миллиардах километров расстояния между ними не удивило ни полковника Хромченко, ни водителя «волги». Оба они знали, о чем идёт речь. Именно об этом говорили в пути от аэропорта в Н…ск.
Новость, привезённая тремя учёными, давно стала бы известна всем, если бы происшествие с «волгой» и её пассажирами не отвлекло внимания.
А заключалась эта новость в том, что в ночь на 12 января одновременно на двух европейских обсерваториях была открыта… ДЕСЯТАЯ ПЛАНЕТА СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ!
Очень странная планета, всеми параметрами нарушающая, казалось бы, незыблемые законы!
В нашей системе планеты по размерам делятся на две резко отличные друг от друга группы – малых планет и планет-гигантов. К малым относятся Меркурий, Венера, Земля и Марс. Затем идёт пояс астероидов и после него – область больших планет: Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. Последняя, девятая планета – Плутон – выпадает из этой последовательности, относясь к группе малых планет. Но среди астрономов существует мнение, что Плутон и не планета вовсе, а огромный астероид.
Расстояния между Солнцем и каждой из планет подчиняются открытому в конце восемнадцатого века астрономами Боде и Тициусом числовому ряду, пятое место в котором вместо одной планеты занимает пояс астероидов, то есть очень малых планеток. Место десятой планеты, если таковая существует, согласно ряду Боде и Тициуса, – далеко за Плутоном.
Упоминание в разговоре учёных о двух планетах и о трех с половиной миллиардах километров расстояния между ними не удивило ни полковника Хромченко, ни водителя «волги». Оба они знали, о чем идёт речь. Именно об этом говорили в пути от аэропорта в Н…ск.
Новость, привезённая тремя учёными, давно стала бы известна всем, если бы происшествие с «волгой» и её пассажирами не отвлекло внимания.
А заключалась эта новость в том, что в ночь на 12 января одновременно на двух европейских обсерваториях была открыта… ДЕСЯТАЯ ПЛАНЕТА СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ!
Очень странная планета, всеми параметрами нарушающая, казалось бы, незыблемые законы!
В нашей системе планеты по размерам делятся на две резко отличные друг от друга группы – малых планет и планет-гигантов. К малым относятся Меркурий, Венера, Земля и Марс. Затем идёт пояс астероидов и после него – область больших планет: Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. Последняя, девятая планета – Плутон – выпадает из этой последовательности, относясь к группе малых планет. Но среди астрономов существует мнение, что Плутон и не планета вовсе, а огромный астероид.
Расстояния между Солнцем и каждой из планет подчиняются открытому в конце восемнадцатого века астрономами Боде и Тициусом числовому ряду, пятое место в котором вместо одной планеты занимает пояс астероидов, то есть очень малых планеток. Место десятой планеты, если таковая существует, согласно ряду Боде и Тициуса, – далеко за Плутоном.